Друг

- Привет! Как дела?
- Плохо! Дурацкий какой-то вопрос. Все его задают, ожидая услышать в ответ что-то вроде – «нормально» или «хорошо». А на деле – никто и никогда не скажет, что у него дела – полный швах!
- Почему? Ты же говоришь?
- Говорю. Потому, что надоело. Банальные вопросы. Банальные ответы. Никому ничего не надо и неинтересно. У всех свои сложности, своя жизнь. А чужая… Да кому она нужна в сущности? Никому! Ты задаешь этот вопрос просто потому, что так принято. Выслушаешь сейчас все, что я скажу и потопаешь дальше, даже не вспомнив, о чем мы с тобой говорили. И это нормально. Какое тебе дело до моих проблем? У тебя что, своих мало?
- Хватает.
- Вот, а я о чем!
- Ты не прав.
- В чем это?
- В том, что мне все равно. Я тебе – друг.
- Друг… Мы знаем друг друга столько, сколько я себя помню. Собственно, я даже не помню того времени, когда тебя не было. Помню красные лопатки в песочнице, которые нам подарила твоя бабушка. Мы все время хватались за одну и отчаянно дрались, хотя вторая просто лежала рядом. Нам нужна была именно та, за которую мы воевали.
- Было дело.
- И ты всегда мне уступал.
- Потому, что не хотел ссориться.
- Ну и глупо! Надо было накостылять мне как следует, чтобы не зарывался. Вот это было бы правильно. А не эта твоя вечная уступчивость.
- Может, ты и прав.
- А эта твоя податливость на мою просьбу содрать у тебя контрольную или домашку? Зачем ты все время мне помогал? Может, если бы ты не делал этого, я стал бы ученым!
- Возможно.
- Ты опять?! Ладно – лопатка, ладно – контрольные. А когда ты уступил мне Алену? Это как назвать?
- Никак. Как я мог уступить тебе человека? А Алена ведь человек, а не овца на веревочке. С этим ты не станешь спорить?
- Не стану. Но, зачем?
- И тут ты неправ. Я никого тебе не уступал. Она просто сделала свой выбор.
- Но ты же мог за нее бороться! Сделать так, чтобы она выбрала тебя!
- А зачем?
- Ну, не знаю! С тобой невозможно разговаривать! Зачем нужна женщина? Создать семью, родить детей… Да просто почувствовать себя мужчиной, наконец!
- А кто тебе сказал, что я себя так не чувствую? И потом, у меня есть семья. И дети. Как и у тебя.
- Есть… Но, иногда я думаю, что лучше бы не было.
- Вот те раз! Почему?
- Да потому, что это все вяжет! По рукам и ногам! И уже сам не понимаю, где заканчиваюсь я, а где начинается это вот - «мы». Я не принадлежу больше себе, понимаешь?
- Да, понимаю. Но, разве это так плохо?
- Наверное, кому-то от этого хорошо. Тебе, например. Вон у тебя и дети – красивые и умнее поискать, а жена – загляденье. А у меня что?
- У тебя – Алена.
- Вот именно!
- А что тебя не устраивает? Ты же так хотел, чтобы она была с тобой.
- Так, то когда было? Ты ее видел? Что там осталось от той девушки?
- Немного. Но и времени прошло сколько. И сколько всего за это время было.
- Сколько?
- Двое детей и твоя мать, которую Алена досмотрела – не в счет?
- И что, что досмотрела? Разве не должна была? Я пахал как вол на двух работах, а она дома с детьми сидела. Приходил ночью и уходил с утра, когда еще темно. Света белого не видел. Когда мне было за матерью ухаживать?
- А Алена? Много видела за эти годы? Ты у нее хоть раз спросил, хочет ли она жить вот так? Перебежками. От грудного ребенка до лежачей свекрови? Или ты думаешь, что там все само собой происходило? Стирка, готовка и прочее?
- Машинка стиральная есть. Да и готовила она все это время что-то совсем простое. А я почему должен есть протертые супчики? Я мяса хочу! Я мужик все-таки!
- Молодец! Честь тебе и хвала, что это звание носишь. Только я одного не пойму.
- Чего?
- Ты когда ко мне приходишь, хоть раз видел мою Настену со сковородкой и куском хорошего мяса в руках?
- Нет.
- Вот именно! Я не говорю, что она приготовить это мясо не сможет. Еще как сможет. И даже лучше, чем я.
- Она же у тебя шеф-повар!
- Именно. Поэтому я и беру в руки сковородку сам, когда мне очень уж хочется чего-нибудь этакого. Ей кастрюлек и на работе хватает.
- Твоя работает. А моя что?
- Ты всерьез считаешь, что она ничего не делает?
- Теперь так и вовсе. Матери больше нет, а дети уже подросли. Чем ей заниматься?
- Не знаю. У нее спроси. Чего она хочет?
- Пытался.
- И что она сказала?
- Ничего. Заплакала и ушла в другую комнату.
- А что ты у нее спросил?
- Когда на работу думает выходить? Сказал, что хватит сидеть на моей шее.
- Мда… Молодец, что тут скажешь.
- Ты давай! Не очень-то! Я в своем праве!
- Да кто ж спорит?
- Я ее не понимаю.
- А она тебя?
- И подавно! Понимала бы – знала, что мне на нее сейчас даже смотреть неприятно. Запустила себя. Вон, твоя Настя, и фигура хоть куда, и выглядит как с обложки.
- Так ты у нее спроси, сколько это стоит.
- Да ладно тебе! При желании любая может себя в порядок привести.
- Ага. Было бы время и деньги. А когда было твоей Алене этим заниматься и на что? Она в сутки спала по три-четыре часа, пока твоя мать болела. Та ей не давала, звала ночами. А тут еще и дети. То болеют, то капризничают.
- Откуда это тебе-то знать?
- А я у нее спрашивал.
- Когда?
- Когда твой день рождения отмечали в прошлом году, помнишь? Алена тогда расстаралась. Даже Настя моя свой заветный блокнот достала, когда ее салаты попробовала. И все удивлялась – когда это Аленка все успевает?
- Подумаешь…
- Не мешало бы. Но суть не в этом. А в том, что я задал ей тот же простой вопрос, за который ты на меня сейчас обиделся. Просто спросил, как у нее дела.
- И она тебе прям все вот так вот выложила?
- Не все. И не сразу. Что-то мне рассказала, а что-то Настя подметила. Несложно было понять, чем живет твоя жена. А тебе ведь это даже и понимать не надо – все перед глазами.
- Защитник! Я бы на тебя посмотрел, когда каждый день – день сурка. Все по кругу и ничего нового! Надоело все.
- Измени.
- Как?! Легко сказать! Как будто это так просто! Куда я ее дену? Или детей?
- А их надо куда-то деть? С ними никак к переменам?
- Да ну тебя! Что б ты понимал?! Легко говорить, когда у тебя все отлично.
- А ты уверен, что у меня все именно так?
- Уверен! Сидишь тут! Довольный как слон! Машину новую купил, ремонт сделал!
- Завидуешь?
- Вот еще! Очень надо! Просто не понимаю, когда начинают давать советы те, кто ничего плохо в жизни не знал!
- О, как! Это ты про меня сейчас?
- А про кого?
- Понятно… Ладно. Знаешь, давно хотел, да все забываю.
- Что?
- Спасибо тебе сказать.
- За что?
- За совет.
- Не припомню, чтобы я тебе советы давал.
- Было дело. Помнишь, когда старший сын мой заболел? Мы тогда в Москву собирались, на операцию. Я на нервах. Настя вообще себе места не находила. Конечно, первый ребенок, а тут такое. И ведь кроха совсем. Ему же тогда всего три месяца было, а тут операция на сердце! Чего только мы не передумали… А тут ты приехал.
- И что?
- Денег привез. Сказал, что машину продал. Наврал ведь?
- Да. Я тогда кредит взял.
- Зачем?
- А как по-другому? Ты же не чужой мне.
- Спасибо!
- Не за что! Да только я совершенно не помню, чтобы какие-то советы давал тебе.
- Был. Один. Ты сказал, что надо жить одним днем. Вот есть сегодня и хорошо. А завтра – будет завтра. И не факт, что оно будет плохое, это завтра. И не надо никуда спешить. Делать далеко идущие выводы и думать о плохом.
- Я так сказал?
- Ты.
- Странно. Не помню этого.
- Зато я помню. И Настя помнит. Твои слова для нее были как ушат холодной воды на голову. А потом она подумала и решила, что ты прав. Так и держалась все то время. Не заглядывая вперед. Говорит, что учила себя радоваться именно тому дню, который вот он, сейчас. Что-то получилось в нем, что-то срослось и хорошо. Остальное – завтра. Говорит, что, если бы думала в тот момент о том, какие последствия могут быть у операции, совсем с ума сошла бы. Врачи говорили, а она кивала, соглашалась и не слушала особо никого. Просто верила, что завтра будет еще один день, но это потом. А сейчас открыл глаза, поел хорошо – и это тоже счастье. Это значит, что этот день еще есть… Что молчишь?
- Не знаю. То, о чем ты говоришь – не про меня сейчас. Тогда я был умнее.
- Так не бывает. Человек может поумнеть, а вот поглупеть – вряд ли.
- Значит, может. Сейчас я не сказал бы тебе ничего подобного. Сейчас все иначе.
- А что изменилось?
- Все! Как ты не понимаешь? Жизнь идет мимо!
- Так не стой на месте. Иди рядом.
- Легко сказать! Сделать сложно.
- Понимаю. Куда легче сидеть на обочине и ныть о том, как все плохо.
- Ты в своем репертуаре! Никогда меня не понимал!
- Возможно. А ты?
- Что я?
- Ты кого и когда понимал в последний раз?
- Не знаю! Я себя-то понять не могу! Где уж мне до других?
- Что, даже не пытался?
- Ну почему… Пытался. Алену понять пытался. Детей, которые к матери жмутся, а меня даже слушать не хотят. Хотя… Чего им меня слушать? Они и не видят-то меня толком. Ухожу – когда они еще спят, а прихожу – когда уже спят. Только редкие выходные да праздники с ними. Но, почему-то мне кажется, что это уже не совсем мои дети.
- С чего вдруг такие выводы?
- В них нет ничего от меня. Они такие… сами по себе люди.
- Это плохо?
- Очень! Дети должны быть похожи на отца!
- Занятные рассуждения. То есть, ты хочешь, чтобы они были твоей копией?
- Почему сразу копией? Пусть просто будут похожи!
- Внешне?
- Нет! Ты опять ничего не понимаешь! Они – другие! В них нет ничего от меня. Все от Алены. Вчера старший сын пришел из школы в порванной куртке и с синяком.
- Подрался?
- Ага. Заступился за какого-то первоклассника. Полез в драку.
- Мужик!
- Дурак он! Их было трое! И все старшеклассники! Ему что, больше всех надо? Кто ему этот мелкий? Никто и звать никак!
- Теперь я уважаю твоего сына еще больше.
- Вот! Я же говорю, что ты меня не понимаешь! Это был странный поступок! И никому это было не надо!
- Ему, наверное, надо.
- А зачем? Что он изменил, получив в глаз?
- Не знаю. Время покажет. Но, тому пацану, за которого он заступился, наверное, теперь не так страшно.
- Да плевать мне на это!
- Надо же! А ведь твой сын поступил так же, как и ты когда-то. И ты теперь говоришь – не похож?
- Я?! Да, когда я так делал?!
- Память у тебя… А про Веронику ты уже и забыл?
- Вспомни еще, что при царе Горохе было!
- А что так? Чем ты тогда отличался от твоего сына? Только тем, что за девочку заступился, а не за младшеклассника?
- Не начинай!
- Даже не думал! Я до сих пор помню, как потом светло было с тобой по улицам ходить после второй смены. Аж светился весь! И мать твоя чуть с ума не сошла, когда после этой драки тебе пришлось очки носить, потому, что зрение вдруг упало. И вышел ты тогда против… сколько их было?
- Пятеро…
- И не побоялся. А теперь говоришь, что твой сын странный.
- Все меняется. Был бы я тогда умный – прошел бы мимо!
- Ага. Рассказывай!
- Не веришь?
- Я слишком хорошо тебя знаю.
- Знал.
- Думаешь, что ты так изменился?
- Уверен.
- Тебе виднее.
- Это точно! Что ты грузишь меня?!
- Я?
- А кто? Я пришел к тебе как к другу, а ты…
- А я спросил, как твои дела…
- Спросил.
- А ты ответил. И ты прав. Сейчас мало кому есть дело до того, как дела у других.
- Но, не тебе?
- Не мне.
- Всегда был странным.
- Сам такой! Сидишь тут и битый час охаешь, а почему – не понимаю. Сын у тебя – человеком растет, а это значит, что и Алена у тебя – молодец! Несмотря ни на что – воспитала как надо. Да и на тебя посмотришь – полный порядок, а ты сидишь и страдаешь, что жена у тебя не такая.
- Это ты с чего взял?
- Что порядок? Да рубашка у тебя отглажена, а стрелки на брюках как лезвия.
- И что?
- А то, что я сегодня себе рубашку сам гладил. Настена умчалась с утра пораньше на работу. Банкет там у нее какой-то важный. А я собирался на работу сам. И детей собирал в школу. Завтрак там и все такое. Так вот я тебе скажу – утюг – это зло! Даже самый навороченный. Я Насте паровую станцию какую-то модную купил. Она не жалуется вроде. А я сегодня полчаса потерял, чтобы понять, как она работает!
- Инженер, елки-палки!
- Есть такое. Только в домашних делах что-то мало это помогает. И терпения на эти дела надо много. Мне проще вагон разгрузить, чем сварить своей дочке младшей кашу «как у мамы». Другую она есть отказывается!
- Капризы.
- А куда денешься? Они же меня с моими терпят.
- Ничего себе! Терпят!
- А ты как думаешь? Я вот настроение свое скрывать не умею. Если плохо – то все это видят. Младшая говорит: «к папе пришел Бабайка». И смеется. А меня отпускает. Пусть не сразу, но все-таки. А я понимаю, что я без них… Нет, кто-то, конечно. И даже вполне себе неплохой человек, специалист и прочее. Но, с ними я куда как лучше.
- Хочешь сказать. Что я счастья своего не вижу?
- Это ты сказал. Не я.
- Может ты и прав. Но это же сложно! Быть все время для кого-то! А для себя? Когда для себя?
- А разве то, что ты делаешь для них, ты делаешь не для себя?
- Не знаю. Я все время всем кругом должен. Алене, детям, еще кому-нибудь. А мне уже выть хочется от этих обязанностей.
- Так разведись. Откажись от детей. Купи себе мотоцикл, как мечтал когда-то и шуруй на все четыре. Кто держит?
- Сдурел?
- Разве ты не этого хочешь?
- Нет!
- Тогда, чего?
- Не знаю. Просто выдохнуть.
- В субботу в пять.
- Что?
- Рыбалка.
- У меня дела.
- Отложишь!
- Отложу.
- Вот и ладно. Жене – привет! Повезло тебе с Аленой.
- Передам. Ты это…
- Что?
- Прости, если что не так.
- Проехали! Бежать надо. Младшую на танцы отвезти, а старшего в бассейн.
- Я не спросил.
- Чего?
- Как у тебя-то дела?
- Хорошо. У старшего новая медаль. Первое место занял на областных.
- На спине?
- Кролем. А младшая на конкурс собирается со своими. Международный какой-то. Я уж и запутался в них. Пляшет с утра до ночи, но довольна. Сейчас полчаса поспит в машине, пока доедем и снова в пляс. При деле девица. У Насти вроде все нормально. Загружена по самую макушку, устает, но бросать работу не хочет. Планов громадье. Кстати, она твою Аленку к себе зовет. И та, вроде как, согласилась. Не говорила тебе она?
- Нет.
- Теперь знаешь. Что еще… Тебя вот увидел.
- Та еще радость.
- И не говори! Какой был вредный – такой и остался!
- Но-но! Я попросил бы!
- Да без вопросов. Ладно, пошел я. Время поджимает.
- Бывай!
- До встречи!
- А знаешь, что?
- Что?
- Спроси у меня еще раз.
- Как у тебя дела?
- Пойдет. Теперь уже лучше.
- Я рад.
- Я знаю.