Старинные часы. Глава 15

Глава 15

Предложение от балетной школы при Мариинском театре Эмма приняла, ещё находясь в Минске. На тот момент импресарио (перед тем, как покинуть свою работодательницу) подготовил список школ, готовых принять её в качестве педагога. Просматривая его, Эмма остановила свой выбор на этой, недавно открытой при театре. Она не была пока ни особенно престижной, ни дорогой. Всё чем она располагала из преимуществ – великолепная театральная основа. Для Эммы этот факт имел решающее значение.

Когда впервые с момента падения Эмма ступила на сцену Мариинки, почувствовала, как дрожат колени и к горлу подступает комок. Она смотрела в пустой зрительный зал и слышала звук аплодисментов. Она видела восторженные лица своих поклонников и летящие на подмостки цветы. Вот она в роли нежной Одетты, а потом коварной Одиллии. Здесь Жизель и Кармен, Джульетта и Раймонда, Сильфида и Ундина. Вот она в «Тысячи и одной ночи», в «Спящей красавице», в многочисленных одноактных постановках. Череда видений кружилась для одного единственного зрителя, коим была сама Эмма. Только сейчас она по-настоящему поняла, что означает остановившееся время. Когда-то дед рассказывал ей о картинках, составляющих течение жизни. Такими картинками сохранятся в памяти все её роли.

В ту ночь ей снова приснился сон. Один из тех, что мучал в больнице. Он будет преследовать Эмму ещё не раз. Ещё не раз она будет просыпаться, переживая своё роковое падение. То оно оказывалось внезапным, неожиданным, когда лежащая на подмостках Эмма смотрела в зал, что начинал хохотать или плакать. То снова ощущала острую боль в спине и изо всех сил старалась закончить танец, но в последний миг всегда срывалась и падала. Падала и просыпалась в слезах.

Открытие новой балетной школы при театре было широко анонсировано в прессе и на телевидении. Корреспондент какого-то канала даже умудрился перехватить Эмму в театральных кулисах и взять у неё небольшое интервью. Информация о том, что легендарная балерина набирает учениц быстро разошлась по стране, и количество обращений стало расти. И хоть непосредственно к просмотру Эмма должна была приступить только через две недели, за время её отъезда в Лондон к ней уже выстроилась огромная очередь, записанных секретарём, девочек. Но тогда ещё никто не знал, что директор школы по желанию самой Эммы предоставила ей право вести на первых порах лишь одну ученицу, выбрать которую ей позволили по своему усмотрению. Из всех девочек, попавших в длинные списки просмотров, ученицей Эммы могла стать лишь одна. И эту одну она совершенно случайно увидела накануне отъезда в Лондон.

В тот вечер Сергей приехал за ней в школу, но машину они оставили у крыльца, решив немного пройтись по парку. Тогда Эмма чувствовала ноющую боль в спине и, следуя рекомендациям врачей, захотела позаниматься ходьбой.

Но когда они шли по дорожке вглубь парка, она вдруг резко остановилась, обратив внимание на девочку лет пяти, кружившуюся перед женщиной, что сидела на скамье. В танцевальном ритме малышка много раз прошлась по дорожке, усыпанной облетевшими лепестками черёмухи. Её движения были легки, а тело поразило Эмму гибкостью. Девочка тихонько напевала себе под нос детское несвязное «ла, ла» и не обратила внимания на Эмму. Она танцевала, демонстрируя сложные акробатические трюки и казалось, что вместо «ла, ла» слышала какую-то свою, недоступную для постороннего уха, мелодию. Её маленькое тельце сгибалось и разгибалось так, словно девочка была гуттаперчевой. Оно подчинялось решениям стихийного детского танца. Этот танец не был просто хаотичным набором несвязанных между собой движений, как это нередко бывает у пятилетних малышей, а представлял собой некую картинку. Девочка пыталась создать сюжет, рисунок! Это поразило Эмму, не сумевшую отвести от неё глаз. В тёплый майский вечер она почувствовала внезапный озноб. Облетающая черёмуха как будто превратилась в снегопад. На миг Эмме показалось, что она тоже слышит эту воображаемую музыку. Слышит и понимает замысел её танца. И вот в своём воображении Эмма уже ведёт девочку по придуманным шагам, чтобы потом в их последовательности получился цветок, казалось, нарисованный на асфальте. Темп нарастает, а вместе с ним растёт напряжение, драматичность. Растёт до последней звенящей точки, за которой приходит успокоение, штиль. А следом уже нежность и тихая грусть. Пожалуй, ещё мечта о том, чтобы вновь танцевать, как раньше. Мечта о том, чтобы хоть на миг снова стать такой вот маленькой девочкой и снова повторить весь путь.

В тот вечер, оставляя координаты балетной школы её маме, Эмма, конечно, не была уверенна в том, что две недели спустя из огромного числа претенденток выберет именно эту девочку. Тогда она просто ей очень понравилась. Однако, когда Юля будет послушно стоять в конце длинного ряда, ожидая своей очереди, Эмма снова обратит на неё внимание. По сравнению с другими девочками она покажется ей застенчивой, но данные Юли сразу сделают её фавориткой просмотров и, в конечном итоге, Эмма остановит свой выбор именно на ней.

А в это время хромой разрабатывал свои планы, внося в них серьёзные коррективы.
«Я приходил к деду Эммы, – размышлял он, – и, чего греха таить, моё нелепое бегство могло напугать их или даже вызвать подозрения. Кто знает, как она отреагирует, появись я снова. Что если они догадались, что это я залез в их пустую квартиру? Тогда Эмма скроется и поминай, как звали! Конечно, возможно всё это глупости, но лучше перестраховаться. Рисковать больше нельзя. Ведь удача дважды не стучится в одни и те же двери. Если я потеряю её в этот раз, то уже не смогу найти».

Несколько ночей хромой не спал, обдумывая ситуацию. Сейчас он уже был доволен тому, что две недели назад не застал её в балетной школе, ибо визит туда казался ему теперь поспешным и ошибочным решением. Действовать отныне он будет по другому сценарию.
«Я сумею узнать, где часы, не обнаруживая себя, – думал он, разглядывая жёлтое пятно на потолке. – Вернее, за меня это сделает другой человек, а я стану его теневым кукловодом. Сам того не зная, он приведёт меня туда, где они сейчас находятся».

Этот новый план настолько завладел сознанием хромого, что постепенно он даже начал получать удовольствие от той игры, в которую ему предстояло сыграть. Жалел он только об одном: насладиться ею в полной мере, растягивая сроки, у него не получится. Для этого слишком мало времени. Вчера он снова отвёз Мери в больницу, где ей предстояло пройти двухнедельный поддерживающий курс. К моменту её выписки он должен уже быть абсолютно готов: получить деньги за часы, которые к тому времени будут уже у него и связаться с клиникой в Германии.

«Но за это время я проведу свою лучшую партию, дёргая за ниточки куклу в поставленном мною спектакле», – улыбнулся он в пустоту, потирая руки.
Своего «китайского болванчика» (так он мысленно назвал будущего напарника) хромой подбирал четыре дня. Это должен был быть человек, способный ловко играть словами, чтобы в непредвиденной ситуации он мог не только не провалить всё дело каким-нибудь глупым замечанием, но и самостоятельно «лавировать», выводя диалоги с Эммой к их логическому завершению. При этом он ни в коем случае не должен вызывать подозрений и допускать проколы. В общем, играть этот человек должен чисто. Настолько чисто, чтобы хромой сумел держать мысли и поступки своей «куклы» под абсолютным контролем.

Для начала хромой выяснил, что в балетной школе Эмма бывает каждый день с тех пор, как вернулась из Лондона и занимается разработкой программы обучения. Это означало, что приступать к реализации плана можно сразу, как только он найдёт человека и даст ему свои первые подробные инструкции. Конечно, такому человеку нужно предложить вознаграждение за выполненную работу. Но поскольку денег у хромого нет, он решил, что будет блефовать до последнего, а потом они с Мери уедут в Германию и дело с концом.

Перебрав в голове десятки возможных вариантов, хромой пришёл к выводу, что с поставленной им непростой задачей лучше всего справится его партнёр по игре в шахматы. Ими хромой увлёкся много лет назад, когда периодически ради развлечения составлял компанию ныне покойному тестю. Тот был отличным игроком. Когда в первый раз хромой пришёл с ним в шахматный клуб, то поразился тому, как мастерски его тесть мог сыграть одновременно на нескольких досках. Причём, казалось, безнадежно проигранные партии он в девяноста девяти процентах из ста выводил на ничью. Тогда хромой дал себе слово, что сумеет не только достичь уровня игры своего тестя, но и превзойти его. Шахматы требуют постоянной умственной работы, что пришлось хромому по душе. Не имея возможности дотянуться до здоровых людей физически, он прекрасно знал, что многих из них оставляет далеко позади интеллектуально. И уже очень скоро он стал выигрывать у завсегдатаев клуба, а потом и у собственного тестя. Тот обучал зятя всем тонкостям игры, начиная гордиться тем, что ученик определённо превзойдёт своего учителя.
– Ты нашла себе мужа с хорошими мозгами, – как-то сказал он Мери.

Свою первую игру одновременно на нескольких шахматных досках хромой продолжал пять часов. Из десяти партий он тогда проиграл только одну. Соперником в ней был человек, которого он до этого вечера не видел. Тот был новичком в клубе, но не в игре. Это хромой понял, когда позже досконально изучил эту единственную проигранную им партию.

На следующий вечер он опять не сумел одолеть его. Не сумел и потом. Только две недели спустя, когда они сыграли уже десятки партий, хромой узнал насколько безнадёжными были все его попытки. Ведь он столкнулся с соперником, которого звали Александр Торопцов – гроссмейстер и чемпион мира по шахматам. Два года назад его, правда, лишили звания чемпиона за громкий скандал с FIDE, в результате чего он решил уйти из спорта. Когда же в довершении к этому его ещё обвинили в использовании психологического давления на американского шахматиста, Торопцов вышел из зала суда, громко хлопнув дверью. Вначале он сделал попытку отстоять своё честное имя, но столкнувшись с бюрократией и коррупцией, махнул на всё рукой, и подсел на стакан. Покинув профессиональный спорт, он стал ходить по любительским клубам.

Когда хромой познакомился с ним, Торопцов уже начал осознавать, что катится по наклонной. Но ведь он чемпион. Собрав свою волю в кулак, он в один прекрасный день решил, что не позволит так просто сломать себя. Тогда он стал думать о том, чтобы открыть свой собственный шахматный клуб и попытаться вырастить из талантливого ребёнка великого шахматиста. Может быть, и не одного. Перед тем, как уйти Торопцов ещё в нескольких партиях красиво обыграл хромого и, пожав ему руку, исчез навсегда.

И вот теперь, когда с тех времен прошёл не один год хромой, выбирая своего «китайского болванчика», вспомнил о нём. Умный и хитрый Торопцов, как нельзя лучше подходит на эту роль. Кроме того, для хромого, так и не сумевшего выиграть у него в шахматы, станет большим удовольствием взять реванш, но только уже в его собственной большой игре.

Найти Торопцова хромому не составило труда. На сайте его клуба, который тот всё-таки организовал, он нашёл адрес и телефон. В тот же вечер они встретились в баре на набережной. Глядя на своего давнего соперника по игре, хромой снова подумал о благосклонности судьбы. Ведь Торопцов мог открыть свой клуб где-нибудь в другом городе или и того хуже заграницей. Но он сделал это в Петербурге, и это упрощало всё дело. Своё недолгое знакомство с хромым он вспомнил не сразу, но над сделанным ему предложением задумался всерьёз.
– Ваша задача настолько проста, что справиться с ней не составит особого труда, – заверил его хромой. – Всего лишь чуть-чуть пофлиртовать с красивой девушкой, выполнив при этом некоторые мои инструкции.
– Что за инструкции?
– О, сущий пустяк! Даже не стоит говорить об этом сейчас. Их вы будете получать от меня по частям. Скажу пока только, что на всё дело уйдёт не больше недели. Но есть одно принципиальное условие.

Хромой замолчал на несколько секунд и, откинувшись на спинку стула, смотрел на Торопцова долгим тяжёлым взглядом. Доведя его до крайней точки, когда тот уже начал нервничать, хромой сказал:
– Я не выплачиваю аванс. Ваши деньги вы получите после того, как закончите дело. Задача деликатная и мне нужны гарантии, что вознаграждение будет отработано. А его я даю солидное!
Хромой, не спеша и не суетливо, написал на бумажной салфетке сумму с пятью нулями, перед которой поставил знак $. Протягивая её Торопцову, он начал блефовать:
– Гарантий у меня для вас нет. Разве, что я могу дать вам свою расписку. Однако прошу учесть, что в случае вашего отказа, мне не составит труда найти на такие деньги другого человека. Подумайте, стоит ли упускать свой шанс?
– И всё-таки, – недоверчиво ответил Торопцов, – я хотел бы быть уверенным, что получу свои деньги. Флиртовать с красивой девушкой, разумеется, дело приятное, но ведь я буду до конца не знать ваших целей. Кто знает во что вы втянете меня на самом деле? Если я уж соглашаюсь на такую игру, то, по крайней мере, должен быть уверен в своей выгоде. Согласны?
– Вы правы, – не дрогнул хромой, – но уже сразу я могу сказать вам, что девушка, о которой идёт речь – знаменитая балерина. Она принадлежит к роду достаточно богатого человека в Южной Америке. Чувствуете уровень игры? В таких делах все гарантии, так или иначе, риск. Однако разве он не стоит того?
Хромой неожиданно встал:
– Но, разумеется, ваше право решать. Я не смею втягивать вас в «предприятие», когда вы не хотите или боитесь рисковать. Как я уже сказал дело деликатное, ибо придётся иметь его с женщиной. А женщина существо сложное, непредсказуемое. В любой момент можно будет ожидать сюрприза, который надо переиграть. А если всё пойдёт не так? Кто может дать гарантии тогда: вы, как исполнитель? Нет. Так, что я рискую не меньше вас. Именно, поэтому я не плачу аванса, но тот риск я с лихвой компенсирую огромной суммой, которую вы получите по окончании дела. Причём суммой, сильно превышающей реальную стоимость всех тех незначительных усилий, что потребуются от вас для достижения цели.

Понимая, что Торопцов ускользает, хромой почувствовал, как у него сдавило в груди. Ведь вместо того, чтобы дать ему денег, которых нет, хромому приходится бравировать. Эта часть плана была для него самой трудной. Если рыбка сорвётся с крючка, то придётся всё брать в свои руки. Можно, конечно, дело распланировать иначе, но не поиграть с Эммой, как кот с мышкой, оставаясь в тени, означало для хромого отказать себе в огромном удовольствии. Именно поэтому он упрямо продолжил забалтывать Торопцова, делая вид, что собирается уйти и тем самым лишить его выгодной сделки.
– Я согласен, – вдруг сказал тот. – Я согласен на расписку, при условии, что она будет составлена в присутствии моего юриста и заверена им.
«Хоть чёртом лысым!» – внутренне возликовал хромой и снова сел на стул. Он намеривался продолжить разговор, но Торопцов вдруг попытался взять ситуацию под контроль, заявив:
– Вы хотите воспользоваться моими услугами в деле, которое обещает большой куш. Намного больше того скудного откупа, которым вы стремитесь отделаться. Иначе, зачем вам нужна эта странная игра со знаменитой балериной из рода южноамериканских богачей? Значит, меня вы решили кинуть?
Хромой весь похолодел, но вида не подал. Глядя в глаза Торопцову, он терпеливо ждал продолжения. Однако тот больше ничего не сказал. Зато взял салфетку и к написанной на ней сумме добавил ещё один ноль. Её Торопцов протянул хромому. Наклонившись почти к его носу, проговорил железным тоном:
 – И разумеется расписка. А ещё вот что – если я не получу своих денег, для вас будет лучше исчезнуть с нашей грешной Земли на веки вечные ещё до того, как я доберусь до вас. Надеюсь, вы хорошо меня поняли?
Хромой кивнул. Пока Торопцов проговаривал свои угрозы, он, как это ни странно, уже успел взять себя в руки.
«Это всё – такой же блеф, как и у меня самого, – догадался хромой. – Не надо вестись на него. Важно сохранять спокойствие». Сейчас главное – сбить с него спесь, поэтому хромой вдруг резко поднял свою трость и рукояткой постучал по салфетке, отчего на столе звякнули стаканы с пивом. Некоторое время хромой держал Торопцова в напряжении, взяв паузу. Он внимательно глядел ему в глаза до тех пор, пока тот не дёрнулся и только потом вкрадчиво сказал:
– Мы уже предоставили друг другу свои возможности повлиять на ситуацию. Не пора ли, наконец, приступить к делу? Время идёт.
Торопцов резко встал:
– Завтра в 9-00 утра я со своим юристом буду ждать вас здесь же.
Хромой также встал. Перед уходом сказал:
– Завтра же вы получите от меня первые инструкции.

Потом ночью он снова не мог уснуть. Напряжение, державшее его вовремя этой трудной для него встречи, не отпускало хромого вплоть до самого утра. Стоило ему закрыть глаза, как перед его мысленным взором возникал Чёрный Человек. Он то целился из пистолета прямо в сердце хромого, то возвышался над ним огромной тенью без лица, то надвигался на него так, как будто хотел втянуть слабое дрожащее тело хромого в свою собственную сущность. Схватившись за голову обеими руками, он сел на кровати и бессмысленно покачиваясь, начал бормотать какие-то бессвязные слова. Так он просидел всю ночь и только, когда в окне показались первые признаки рассвета, хромой скрутился калачиком и уснул.

Он спал всего три часа. В 9-00 он зашел в бар. Постукивая тростью, направился к столику, за которым уже ждали Торопцов и его юрист. Сдержанно поприветствовав обоих и присев на свободный стул, хромой сразу же принялся писать свою фальшивую расписку, гарантирующую несуществующее вознаграждение. С невозмутимым выражением лица наблюдал, как под ней ставит свою подпись юрист.

Уже вечером этого же дня хромой продолжит свою чудовищную игру с Эммой.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2023/03/14/1388