ТЕ П ЛО 2

2028

— Саманта Ричардсон! — Сквозь сон проговорил знакомый мне женский голос и я услышала в нём смешок — Вы посмотрите! Школьницы уже прихорошились к первому уроку, а она здесь всё ещё дрыхнет!
— Я уборщица, а не учитель… — сонно проворчала я, поворачиваясь на бок и прикрывая рукой лицо, зная, что уже не засну.
Ненавижу просыпаться.
Во сне я чувствую себя живее, нежели в реальности. На удивление, мой мозг, привыкший к серым будням, разбавленными только косяком-другим и выпивкой, ещё способен изображать нечто столь прекрасное, что мои усохшие бабочки в животе начинают вновь ощущать себя живыми.
Но момент рассеивания последнего сновидения действуют на них подобно смерти и они вновь черствеют, покрываясь липкой паутиной, опять ожидая наступления полночи, когда последние работники Пансионата КреуБлудона — то есть работницы, как и я — засыпают, имея в распоряжении девять часов, прежде чем начнётся первый урок у школьников, и они будут вынуждены вырваться из небытия.
— Да брось, — с придыханием сказала единственная моя подруга, чей голос мне напоминал дьявольское щебетание сестры.
Она прошлась до моего окна, дёрнув в разные стороны шторы, освещая утренними лучами солнца комнату, сквозь которые теперь можно разглядеть кружившие в воздухе пылинки.
Да, уборщица не прибиралась в собственной комнате с момента заселения десять лет назад. Если бы этой весёлой щебетушки по имени Фрейлин не было в моей жизни, то, скорее всего, я бы покрылась здесь пылью и меня бы нашли спустя несколько дней, услышав имя ученицы, созвучное с моим.
— Что бросить? У меня ничего нет.
— У тебя есть вечное занудство, — фыкнула Фрейлин — А ведь так нельзя! Ну вот посмотри: птички поют, солнце уже греет над горизонтом…
— Спи моя радость усни… Завтра проснёшься в крови…
Фрейлин развернулась, отведя взгляд от окна, в которое до этого смотрела с детским восхищением, и переменившись в лице от шока настолько, что я замолчала, не закончив колыбельную. Меня всё ещё поражала её мягкотелость. Она остро реагировала даже на самые обыденные вещи по типу крови или смерти. Видя каждый раз её встревоженность из-за неких фраз, не вписываемых в список нежных слов, я чувствовала что-то наподобие жалости. Как же ей было и будет трудно с такой ранимостью и полным отсутствием подготовки к суровой реальности.
Я подняла брови, слегка округлив глаза для пущей убедительности:
— Шутка.
На её лице с той же быстротой, что появлялся и шок, расцвела улыбка и Фрэйлин чуть не вприпрыжку подбежала к двери и развернулась, зацепившись за дверную ручку, которая была вечно измазана в какой-то жирной дряни.
  — Поскорее вставай и иди в столовую, нужно позавтракать! А после распределим среди всех коллег комнаты для уборки. На одну пару две комнаты — надо поторопиться, чтобы успеть отхватить библиотеку! — На одном выдохе сказала Фрэйлин и в следующую секунду испарилась, оставив дверь приоткрытой.

Я со вздохом заставила себя встать, слегка размявшись. Кровать в моей комнате, которую следовало бы назвать коморкой, была твёрдой и шершавой, словно я спала на целом квадратном бревне, поэтому моё утро, помимо вечных проклятий насчёт того, что я проснулась, начиналось ещё и с разминки затёкших конечностей.

Снимая с себя одежду, в которую изредка, если не сильно устаю, переодеваюсь на ночь, я почувствовала любопытный и немного постыдный взгляд на своём теле. Я обернулась и, как ожидалось, увидела ещё совсем мальчишку, изучавшего до этого моё тело через дверную щель, а теперь испуганно смотрящего мне в глаза. Его лицо залил красный румянец, делающий юное лицо похожим на помидор. Удивительно, но до него даже не дошло, что можно было убежать за это время.
— Может, мне ещё лифчик снять?
Мои слова произвели ожидаемый эффект и мальчуган сразу же пропал из виду.

Месяц назад, как только начался очередной учебный год, персоналу и учащимся, не имеющим прав заходить в столовую летом, представился новый вид на комнату. Она изменилась до неузнаваемости.
Посреди столовой теперь возвышались разноцветные столбы, плиты того же цвета покрывали пол. Вместо длинных и коричневых «лавочек» стояли белоснежные
и гладкие столики, вокруг которых обустроили тонкие стулья с красными сиденьями.

Я вздохнула, предчувствуя, что Фрэйлин уже села на новом месте, завязав разговор с другими уборщицами, которых она называла коллегами, словно мы работали в офисном здании, а не жалком Пансионате, куда сплавляли семьи своих никому ненужных детей. Ну, или же как было однажды в моём случае — тех детей, которые разочаровали, но их некуда выселить, чтобы они больше не мозолили глаза.
Поэтому здесь есть два типа учеников, один из них полностью неконтролируемый. Мелкое хулиганьё, решившее, что если они не попали в тюрьму или детские дома, то остальные наказания так же сойдут им с рук.
— А не это ли Ваша подруга, про которую Вы говорили? — донёсся до меня голос женщины, к которой обращаться можно было только с приставкой Миссис.
Я сдержалась, чтобы не вздохнуть, хотя хотелось проматериться. Серьёзно? Фрэйлин дошла до неё?
— Ох, да, — Словно в потверждение моих слов согласилась подруга, и я увидела, как она махнула мне рукой в пригласительном жесте. — Саманта! Садись, я отобрала у кого-то стул для тебя!
Зная её, я не сомневалась, что Фрэйлин взяла стул у пустого столика, которым никто не пользовался, и ещё несколько минут извинялась перед несуществующими там учениками.
Мне пришлось натянуть улыбку, делая вид, что я очень рада сегодняшнему выбору компании, присев на «украденный» стул и позволяя высказать свой гнев только тем, что поставила поднос с громким стуком, делая вид, что это случайность. От резкого звука Фрейлин дёрнулась, сразу же устремляя свой взор на стол.
— Здравствуйте, Миссис Морган! Как неожиданно Вас увидеть за столиком нашей небольшой компании.
— Здравствуй… — Заминка продлилась секунду, но я её заметила и поняла, что она забыла мою фамилию, а то и вовсе имя, но продолжила, как ни в чём не бывало, — Ваша милая подруга предложила составить вам компанию и я подумала, что не стоит пренебергать этой просьбой. Вы ведь новая уборщица, так?
Фрэйлин напряглась — это стало видно по тому, как она сжала плечи и опустила взгляд на свою тушеную морковку, начав в неё тыкать дрожащей вилкой. Моя улыбка застыла, а желание стукнуть подносом по этому тёмному старомодному пучку стало настолько невыносимым, что мне пришлось до боли сжать пальцы ног, не показывая своего раздражения.
Она не помнила меня, если когда-нибудь вообще замечала, но я-то её знала. Очередная жена владельца Пансионата. Поэтому я и контролировала с ней себя, чтобы не вылететь со своей должности.
— Сколько вы уже успели поработать здесь? — Продолжила старая швабра, отправляя в рот листик салата.
— Почти десять лет, — спокойно ответила я с лёгкой улыбкой, словно меня только что не уткнули в детский комплекс.
Теперь наступила её очередь замереть, смущённо опустив на миг взгляд, но затем она, вновь показывая свой профессионализм скрывать эмоции, посмотрела на меня, демонстрируя долю смущения:
— Извините. Мы только недавно заключили брак с…
— Всё хорошо, Миссис Гибсон. Его предыдущие шесть жён, которых он бросил через несколько месяцев, высосав из них всю жизнерадостность вместе со связями и деньгами, а также насладившись прекрасным временем в постели, тоже так сконфузились.
Фрэйлин тихо пискнула, окончательно замявшись из-за моей вспышки гнева и пока швабра пыталась осмыслить мои слова с нахмуренным выражением лица, я поднялась, оставив поднос с яичницей, до которой так и не притронулась, и быстрым шагом вышла из столовой.

Ноги меня сами несли по заученной дороге к задней площадке, которую обустроили для выхода во время пожара, но все школьники использовали её лишь для того, чтобы покурить, и не спалиться за этим, ведь выход работники проверяли только в дни учебной эвакуации.
Как и ожидалось, даже во время урока площадка была заполнена учениками.
Две девушки, болтая, курили впритык друг к другу возле главных перил, а за ними на траве сидел старшеклассник с острыми скулами и короткой шапкой, уже докуривая сигарету. Видимо, он был один и ни с кем не болтал, даже не оглянувшись посмотреть на меня, в отличие от двух подруг.
Они обернулись и, словно отрепетировав этот номер несколько раз, одновременно убрали с лица волосы, а затем застыли, раздумывая что делать дальше.
— Если не дадите косяк, то я это задокументирую, после чего вас выпроводят из этих ворот сегодня же.
Несмотря на удивление, блондинка начала почти сразу же искать пакетик, а её подруга придерживала в руках клочок, в который нужно обернуть травку, внимательно рассматривая меня.
 — Чего? — Не сдержалась я, уже раздражаясь от этого пристального взгляда.
 — Ничего. Не каждый день встретишь учительницу, просящую косяк у учеников.
Я усмехнулась, не поправляя её.
Обычно никто не обращает внимание на уборщиц. Они служат тенью для учеников, из которых лишь несколько окликнут её, чтобы поздороваться. И хоть я ощущала каждый раз непонятное чувство злости, когда кому-то удавалось тыкнуть в мою невидимость, я была довольна, что все предпочитают меня не замечать.
Ведь, если нужно от кого-то бежать, то самое главное — это умение прятаться.