Птичий рынок

(безответное письмо в газету, дек.1998г.)

   «Братья и сестры! Будьте милосердны!» Первый раз я была на Птичьем рынке на Таганке в раннем детстве, второй – когда мы покупали нашу котейку, и третий – вот сейчас, когда мы принесли сюда четверых полукровно-ангорских котят.
   «Кошка – хранитель очага. Они приносят счастье...» Маленький сын нес в руках песцовую шапку с котятами. Знакомые посоветовали нам обратиться к перекупщикам.
   В кошачьих рядах было сумрачно и скользко. Нас не признавали ценным товаром. Принялась было на нас кричать интеллигентная женщина-фелинолог, суетливая бабулька поинтересовалась слегка и отстала. Можно было уходить. Вдруг кто-то тронул меня за рукав. Худенькая девушка в фиолетовой куртке стояла рядом: «Я возьму у вас котят». На носу у нее были веснушки. «А где вы их продаете?» «У метро, в переходах...» Из просторной синей сумки на меня смотрели другие усатые мордочки. «Вы оставьте мне свой телефон, а я дам вам свой». «А вы их дома держите?» «Дома. Я учусь в институте, а в свободное время продаю в метро. Или здесь...» Она осмотрела наших зверей, порадовалась на них, и они один за другим перекочевали в синюю сумку. Окончательно она подкупила меня тем, что, заметив, что у одного заслезился на морозе глазик, сказала: «Так, этому альбуцидом надо закапать...» Я, кажется, отдавала их в надежные руки. Она взяла у меня за работу 30 тыс.рублей и еще колбасы, которую я брала, чтобы покормить их, если мы будем задерживаться. Молока в бутылочке с чашкой не взяла.
   Она затерялась в толпе. Мы пошли следом, надеясь еще какое-то время побыть со своими зверями и, может даже, – о чудо! – увидеть, к кому они попадут... Яркая куртка мелькнула за турникетом. Мы вышли с рынка. Вдоль заснеженной дороги тянулась прерывистая шеренга: щенки, котята за отворотами шуб или замотанные в платках, хомячки в клетке, песец... Большой картонный ящик с надписью «Беру котят в добрые руки». Мы с любопытством подошли и посмотрели. Дородная резкая женщина средних лет нас удивила. Неподалеку оказался мужчина очень уголовного вида со шрамом на щеке. У него была открытая всем ветрам клетка, в которой в кучке дрожали и жались друг к другу разномастные и разновозрастные котята. При нас к нему подошел расстроенный мужик и спросил, не возьмет ли он взрослого кота. Тот без разговоров согласился, не забыв взять и деньги, и красивый рыжий кот водрузился в клетку поверх замерзших котят. Я в полутрансе подумала, что теперь хоть он их согреет... Я подошла и спросила: «А вы скоро пойдете домой?» Он посмотрел на меня как на ненормальную: «А что такое?» «Звери замерзли. Вот этих, с краю, посадил бы поближе...» «Шли бы вы, гражданочка...» Тут показалась наша фиолетовая курточка. «Зоя! Ты чего не едешь домой? Холодно, и они, наверно, уже есть хотят...» «Ну я попытаюсь продать сейчас хоть кого-нибудь; вы же хотите, чтоб они скорее попали к хозяевам?» Да, конечно, этого мы хотели. «Идите, все будет нормально, я вам позвоню...»
   Мы приехали домой в сумерках. Кошка Ася подошла ко мне, с тревогой заглядывая в песцовую шапку, где утром были котята. Мне нечего было ей сказать. Я без особой надежды набрала оставленный мне номер – сварливый старческий голос ответил, что Зои нет и неизвестно, когда будет. Я положила трубку. Однако, не успела я положить, раздался звонок, и жизнерадостная Зоя защебетала с того конца провода. «Ты где?» «Я дома». «Мы только что звонили... Ну как?» «Я всех продала. Так повезло; как только вы ушли, у меня стали так брать, так брать, прямо никогда такого не было. И всех разобрали, даже домой никого не пришлось нести». «Ты продала ВСЕХ?!» У нее было около десяти. «Да, я же говорю – так повезло сегодня...» Она хотела распрощаться. Но я не могла. Я стала разговаривать с ней, что было, в общем-то, не так сложно при ее жизнерадостности. Мы поговорили о ней, о ее учебе, о ее неприветливой бабушке («Да она мне денег не дает...»), о ее родителях («Они за границей»), о кошках («Да, у меня кот дома. Кс-кс-кс!»), о трудностях сбыта котят («А у вас первый раз котята?.. Да-а, все понятно»). Я вспомнила про кота, которого отдали продавать «уголовнику» со шрамом. «Да он выгнал его тут же! Хозяин ушел, он и выгнал. Зачем он ему? Вечером придет машина и заберет...» «Какая машина?» «Ветеринарная». Ветеринарная машина забирает оставшихся после торгов котят и кошек. И собак. «Нет, я ее сама никогда не видела... Я слышала, мне рассказывали... Нет, ВАШИХ я продала...» И после этого она уже действительно быстренько со мной попрощалась и повесила трубку.
   Поздно вечером, когда я дозвонилась, наконец, до ее бабушки, я узнала, что Зоя сегодня не приходила, что нет у них никакого кота и что Зоя НИКОГДА не приносила домой котят, – и послушала сетования, что «Ах, она опять была на Птичьем рынке...»
   На следующий день я поехала на Птичий рынок снова. Я искала, собственно, «ветеринарную машину», искать кого-либо другого смысла, видно, уже не было. После очень долгих поисков следы привели меня – и я попала – всего лишь в местный ЖЭК, никакого отношения не имеющий к ветеринарной службе Птичьего рынка. «Да, наша машина. Да, потому что мы рядом, мы взяли на себя эту миссию. Да, бывает много котят, до 60 за раз, и породистых, по 10-15. Машина ходит в 9-10 вечера. А вы что хотите? Продавать? Приезжайте, сегодня точно будут». Моих зверей больше не было на свете. И не только моих. И «будут точно» еще.
   «Кошка – хранитель очага... Они приносят счастье...»
   «Братья и сестры, будьте милосердны!» – написано на неуклюжей клетке «Бесплатно» Общества защиты животных. Усталая женщина устало предлагает усталых взъерошенных котят. Неужели и они в конце дня, невостребованные, отправляются в страшную машину?.. «Беру котят в добрые руки». Готовый картонный гроб. «Они приносят счастье...» Никому не нужно счастье. Никому не нужно добро, радость... Счастье, радость, добро – химеры, реальность – это те шуршащие бумажки в кармане. «За уход, за питание – если долго придется держать». Процесс упрощен до крайности: получаешь деньги – сдаешь в утиль котят и – СВОБОДЕН! «Они приносят счастье...» Во что же можно верить после этого? «Братья и сестры, будьте милосердны...»