По степи чужой

    После гражданской войны не всем казакам нашлось место на родине. Многие, чтобы спасти себя и близких от истребления, вынуждены были эмигрировать. Среди тех, кто отплывал в двадцатые годы прошлого столетия на военном корабле в Турцию, был и Максим Иванович Задуха – сын одного из первых поселенцев станицы Ключевой Ивана Задухи, привезенного на Кубань десятилетним мальчишкой.
    Отец Ивана, Григорий, был родом из Винницы. Занимался казак земледелием на той территории, по которой пролегает сейчас улица Черноморская. Как раз чуть ниже ее и располагался земельный надел большой семьи, который с любовью возделывался. Жили в трудах и заботах, роскоши не знали, но и от голода не страдали. Как только сыновья подрастали, их сразу обучали военному делу, чтобы юноши в любой момент могли отправиться на службу Отечеству.
    Антон, Максим и Яков Задуха были не из последних молодцов. В станице Ключевой знали, как из вчерашних мальчишек сделать удалых воинов. Парни были невысокие, но сильные и удалые, синеглазые и крепкие. Старший – Максим - ушел на действительную службу в 1913 году. Так сложилась судьба, что он сразу стал бойцом Деникинского фронта  в Первую мировую войну.
    Многие тогда понимали, что не все вернутся, но такова была казачья доля. Сколько судеб было перековеркано, сколько слез пролито! Не обошла беда стороной и семью Ивана Задухи.
    Когда в 1917 году в армиях началась неразбериха и сумятица, Максим Задуха не изменил присяге, не пополнил ряды бунтующих. Только в 1920 году вернулся он в Ключевую, чем неслыханно обрадовал родителей. Но в станице шли репрессии против казаков, не смотрели поборники новой власти ни на стариков, ни на детей, ни на уважаемых в станице людей.
    Снял тогда Максим свои боевые награды и отдал отцу. А мать, Домна Ивановна, обняла сына и сказала: «Спасайся». Обнял Максим своих родителей крепко-крепко – знал, наверное, что никогда больше их не увидит. После его ухода мать часто выходила по ночам на крыльцо, плакала и вслушивалась в тишину – может, послышатся вдалеке шаги Максима. Но сын не шел, и в одну из темных снежных ночей казачка Домна умерла. Хоронили ее по всем православным обычаям тут же, в Ключевой. А ее бесприютный сын – кубанский казак Максим Задуха – оказался сначала в Турции, а оттуда переправился в Сербию. Устроился на работу в крестьянское хозяйство.

    У его хозяина не было сыновей, только дочки, поэтому мужские руки в хозяйстве были нужны. Трудолюбивый казак пришелся ко двору. К тому же полюбила Максима одна из дочерей хозяина – Мария. Да и казак не остался равнодушен к молодой сербке. Сыграли свадьбу. Максим быстро освоил чужой язык, но и кубанскую балачку не забывал и обучал своих уже детей родному – русскому.
    А дома Максима не переставали ждать, старший брат Антон, прошедший Великую Отечественную войну (Яков сложил на ней голову), рассказывал своим детям о брате. И только в 60-е годы из Югославии стали приходить письма, фотографии, на которых Максим был изображен со своей женой Марией. А внук Максима Задухи с сербским именем Маринко как две капли воды был похож на своего родственника из станицы Ключевой – Виктора Задуху.
    Антонина Николаевна Невпрелова вспоминает, как родственники из Ключевой писали письма в Югославию. Дед Антон повторял: «Пишите, что живем очень хорошо, нужды не знаем, а то письмо не дойдет…». Из Югославии – наоборот, сообщали, что «живут бедно», только и богатства – земля, табун лошадей да грузовая машина, а так – «концы с концами еле сводим». Антон завещал своим детям: если когда-нибудь Максим вернется, дом дедовский разделить по чести, как положено.
    В день похорон жены Антона – Пелагеи – произошла почти мистическая история. Сидят его родственники на поминках, горюют, как вдруг открывается дверь и входит девушка – нарядно одетая, красиво причесанная. Она говорит не по-русски, но произносит одно и тоже имя - Антон Иванович.  Оказалось, это внучка Максима – Славица – приехала в Москву по путевке и решилась на поездку в Ключевую. Так вот, Славица, абсолютно не зная русского, смогла общаться с родственниками на чистейшей кубанской балачке. Максим Иванович к тому времени уже умер, не было и его жены Марии.
    Славица пришлась всем по душе, девушку окружили заботой. По широте русской души перед отъездом снабдили деньгами: вернулась она на родину просто богачкой, так как наши рубли тогда еще имели цену. А потом в Югославии начались военные события, и перестали приходить весточки в станицу Ключевую. Нет их до сих пор, а поиски, предпринятые родственниками ничего не дали. Может, и нет уже на земле последних сербских кубанских казаков Задух, а может, теплится где-то кубанское племя, ведь казачьему роду нет переводу.