Москва - Гребешки -Явление-54

Явление пятьдесят четвёртое

Геннадий Витальевич пересел на диванчик. Не заметил даже, как прилёг. Ноги его не держали, подкашивались. Ох, ноги… эти ноги бедовые… Полежать ему захотелось. Отдохнуть… Вытянуться… Расслабиться… Забыться…

«Ой, какой хороший и милый диванчик! Удобный! Точно такой же, как и кресло: плетёный, из гладких тоненьких веточек! Ой, как хорошо лежать на нём…» – обрадованно замурлыкал Геннадий Витальевич, но вовремя спохватился, в голову сразу ударило, что нельзя лежать, нельзя спать – можно всё проспать.

Опять он на кресло перебрался, тёр глаза, мотал головой – как бы не заснуть…

Спать ему никак нельзя! Ни! Как! Ни в коем случае!
«Во сне очень даже запросто можно объявление диктора прослушать. И не подскажет никто… не толкнёт… не пихнёт…»

Время от времени он крутил головой по сторонам: «Где все наши? Самолёт же пустым на стоянке остался. Я же последним из него выходил. И автобус все покинули. Все до единого. Я же сам видел, пустой он был».

Пассажиров с их рейса в здании аэровокзала не было. Где они? Неизвестно…

Геннадий Витальевич опять окунулся в размышления и в который уже раз пытался вспомнить, как всё до этого времени происходило, силился узнать, что же приключилось на самом деле. Он сам с собой говорил. Вопросы сам ставил и сам же на них отвечал:

«В том аэропорту, в Гребешках, не ко сну названных, нас не выводили из аэробуса. Дрына того, длинного, только с его манатками высадили. За угон самолёта его сняли с рейса. А почему именно его? Почему аккурат этого высокого неуклюжего парня? Это же была работа банды стриженных! Именно их! Конечно их! Кого же ещё!? Это же ясно как божий день. По их же хамскому требованию там делали незапланированную посадку! Они же туда стремились. Они же удумали к девушке в гости наведаться. Вот только куда они, угонщики, потом подевались? Почему их, террористов, нет нигде? Вышли в Гребешках?? Просто вышли и растворились? Безнаказанно?? Но так не должно быть! Их же арестовать надо! Всех! До единого. Всех четверых! А доброго того тощего человека в мокрой майке отпустить. Или… или может, он тоже причастен? Может, он тоже из них… Неужели он главарь у этих бандюганов? Чёрт знает, что творится в этом мире бушующем… В нём только миг… Да-да! За него и держись… Вот-вот. Держись! Крепко! Ничего не! понятно. И спросить не! у кого. Постой-ка! Я же совсем не помню, как мы взлетали из этих самых Гребешков. Как садились, помню. Нет, не помню, а знаю. Откуда я знаю?.. Непонятно… А вот, как взлетали… – вообще не помню. И даже не знаю. Наотрез отшибло. Может… может, и не взлетали… Что за чертовщина опять? Или проспал я всё? Разбудили-то меня стюардессы. Не они, а она. Одна меня будила. Сильвия же растолкала. Но не объяснила ничего. Сказала почему-то: потом… Почему потом? Неизвестно… Странно это всё как-то… Загадочно… Таинственно… И свадьбу я не до конца помню. Как венчали – помню. Как застолье было – тоже помню. Слышал, как они горланили… А вот как свадебная ночь проходила – не помню. Что за ересь?.. Или не было у них свадебной ночи? Но так же не бывает!.. Она же всегда должна быть. Без неё это и не свадьба вовсе… а так… полная неразбериха… Неужели тоже проспал? Вот чёрт… Ну как же так…»

Геннадий Витальевич бросил свои размышления и стал зорко смотреть в разные стороны в надежде отыскать кого-либо из своих… из пассажиров его рейса.

Но поиски были тщетны. Отнюдь.

Ни одной знакомой души. Ни одной знакомой твари.

Шурик, который ещё недавно катался вон на той площадке, и тот куда-то подевался. Пропал он. Исчез. Растворился в окружаемом пространстве…

«А может… это и не Шурик был вовсе?» – клокотало в уставшей голове сонного и измученного до потери пульса Геннадия Витальевича.

Так он и сидел на диванчике, в голове полный сумбур: «Почему я опять на диване оказался? Я же на кресло пересел… Ничего не понимаю… В голове каша какая-то… Да… Память куда-то делась… Не помню ни черта… Почему? Непонятно…»

Геннадий Витальевич нервничал, ворочался, терзался, маялся, глазел по сторонам, высматривал что-то, всё ждал кого-то из своих попутчиков. Да хоть кого… хоть какого… любого задрипанного… косого… слепого… глухого… немого… контуженного…

Но никто не отыскался, никто не появился.
Никто не порадовал его своим присутствием.
Да-да, он никого не заметил, никто к нему не подошёл…
Увы, к великому его сожалению. Вообще никто!
Ни бог, ни царь и ни герой… Ни пассажир, ни стюардесса…



Продолжение: http://proza.ru/2023/03/18/411

Предыдущее: http://proza.ru/2023/03/12/393

Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366