уличные песни с морской тематикой

шя не автор            Стихи.руАвторы Произведения Рецензии Поиск Магазин О портале Ваша страница Кабинет автора
Уличные песни с морской тематикой дополненные
Виталий Миронов
      
        Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран -
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман!
  (Александр Блок)

      В повести модного в 60-е годы писателя Василия Аксенова «Пора, мой друг, пора» есть любопытный персонаж – Кянну-Кукк, что в переводе с эстонского обозначает - "Петух на пне". Молоденький парнишка – он мечтал о море и был знатоком уличных песен с морской тематикой. Неисправимый романтик Кянну (так называли его друзья), попав в приморский город, был искренне удивлен, что некоторые матросы (!) и слыхом не слыхали про юнгу Билла и прочих славных героев уличных морских песенок. Кянну моментально стал исправлять ситуацию: переписывать своим новым знакомым тексты этих песен. Зря он это делал: уличная песня с морской тематикой должна входить в жизнь человека только с раннего возраста, когда с детской наивностью веришь словам:

        Мы спина к спине у мачты,
        Против тысячи вдвоем…

    Вспоминаю послевоенное детство, когда подсолнечный жмых – «макуха» был настоящим лакомством, а газированную воду летом пили, в основном, за одну копейку – «без сиропа». Война оставила много разрушенных и обгоревших домов, много изуродованных судеб (только в моем 1-а классе из 43-х учеников человек десять были – «детдомовцы»). Эхо войны еще долгие годы слышалось по всей Украине. Однажды в разговоре ребят постарше я услышал: «Лиса подорвался!». Это неизвестный мне мальчишка с уличной кличкой – «Лиса» неосторожно разряжал мину. До сих пор не знаю, что это рвануло в руке у нашего соседа – Генки, когда он на трамвайном рельсе стучал железкой по какой-то штуковине. Генка не пострадал, а небольшой шрам под левым глазом долго напоминал мне, что мне еще повезло – могло быть и хуже.

    Старший брат с друзьями неоднократно ходили куда-то далеко-далеко на таинственный для меня «пороховой» (скорее всего это был бывший склад боеприпасов) и приносили оттуда крупный артиллерийский порох. Его мы вечерами зажигали о тлеющую тряпку и, бросая в ночное небо, восхищенно следили за траекторией летящих огоньков… С ранней весны мы буцали босиком на заросших густым спорышем пустырях тряпичный футбольный мяч (частенько «улица на улицу»), а если возникала конфликтная ситуация, то разрешали ее по неписаным законам улицы, дракой «до первой крови» в которой «лежащего не бьют». Разумеется, дралась не вся команда, а ее представители, причем строго следили, чтобы соперники были примерно равны по весовым категориям. Летом мы загорали до черноты на городском пляже, или ловили головастых черных бычков – «кочегаров»» с портового ряжа. А рядом, в акватории порта, над водой возвышался ржавый корпус учебного парусника «Товарищ», погибшего от бомбежки фашистской авиацией. Рассказывали, что на его бортах были пушечные порты, как на пиратских фрегатах. И хотя эти атрибуты были просто когда-то нарисованы на бортах «Товарища» при съемках в довоенном приключенческом фильме нам – мальчишкам, когда мы лазили по его палубе и прыгали с нее в теплую воду Азовского моря, даже его ржавый корпус казался останками настоящего пиратского корабля. Да еще какого! Ведь, по слухам, огромный штурвал «Товарища» могли повернуть только два здоровенных матроса, а в шторм им помогал и третий!

    В пятидесятые годы рядом с железнодорожным вокзалом была открыта детская водная станция. Почти вся мужская часть нашего класса ее посещала. Зимой мы рисовали в свои тетради устройство парусников, а летом исправно сидели на шкотах или за тяжелыми веслами белоснежных ялов, которые весной мы, предварительно ободрав старую краску, шпаклевали и заново красили.
    Еще море врывалось в жизнь мальчишек моего поколения со страниц приключенческих книг. В моем детстве «таинственный остров» появился из книги «Остров сокровищ» Роберта Луи Стивенсона. Волшебной музыкой для меня звучало название корабля – «И-с-пань-о-ла» и волновали сердца юных романтиков надписи на карте старого пирата Билли Бонса: «холм – Подзорная труба», «Остров Скелета» и крестики, сделанные красными чернилами, с надписью: «Главная часть сокровищ здесь!» и мы всерьез рассуждали о том, что ведь по книжке с острова вывезли только часть сокровищ… вот если бы!..

    При первой финансовой возможности мы бежали в кино. Мы страшно завидовали тем сверстникам, чьи дома располагались рядом с летними кинотеатрами:  они, на правах неофициальных хозяев этой территории, могли залезть на любое дерево, растущее рядом с высоким забором кинотеатра и видеть если не весь экран, то хотя бы его часть, но слышно ведь было все - все!
    И замирало мальчишечье сердце, когда на экране возникали титры: «Фильм взят в качестве трофея над немецко - фашисткой Германией». А как звучали названия этих фильмов! «Индийская гробница», «Случай в пустыне», «Граф Монте-Кристо»… В комедии «Три мушкетера» Дартаньян весело пел песенку «Вар-вар-вар-вар-вара…» интонационно похожую на песню, распеваемую Михаилом Боярским: «Пора-пора-порадуемся…» В «Таинственном знаке» великолепный Зорро вершил свои справедливые дела. С честью выходили из труднейших ситуаций гвардейцы кардинала Ришелье в фильмах «Кардинал Ришелье» и «Под кардинальской мантией», а Тарзан, царствовал в диковинном мире джунглей в фильмах: «Тарзан», «Тарзан в западне», «Тарзан находит сына» и «Приключения Тарзана в Нью-Йорке». Особой популярностью у нас пользовались фильмы с пиратской тематикой: «Королевские пираты» и «Остров разочарования», но вне конкуренции был наш «Остров сокровищ».

    И логичным дополнением волшебного мира кино и приключенческих книг становились строки уличных песен с морской тематикой. Не одну лекцию об устройстве парусника мы не записывали в специально заведенную тетрадь так тщательно и с такой любовью как эти песни. В них на экзотических южных островах кипела полная опасностей и приключений жизнь:

        Судно пиратов тонет,
        И некому им помочь…
        Здесь у нас на Цейлоне
        Хмурая темная ночь
 или:
        Есть в Индийском океане остров
        Название его – Мадагаскар
        И негр Томми саженого роста
        На клочке той суши проживал

    Современные школьники и не поймут, что за диковинные названия иногда звучали в тех песнях:
        Есть в Батавии маленький дом,
        Он стоит на обрыве крутом.
        И ровно в двенадцать часов
        Открывает китаец засов…

    И только порывшись в словаре, любопытный узнает, что Батавия – прежнее голландское название Джакарты – столицы Индонезии.

    И хотя из официальных песен мы твердо знали, что « не нужен мне берег турецкий, чужая земля не нужна», манили в дальние страны строки:

        Наше счастье где-то в Парагвае
        Прячется в банановых лесах.

    Но для того, чтобы добраться до того же Парагвая, нужно было преодолеть непременных участников всех морских песен – моря или даже океаны. А они в песнях редко бывали тихими:

        А море бурное ревело и стонало,
        О скалы грозные, дробя вал на вал,
        Как будто море чьей-то жертвы ожидало,
        Стальной гигант кренился и стонал.

    Это попал в бурю «стальной гигант» - махина вроде «Титаника», а с парусниками все было гораздо проще:

        Судно пиратов накрыло
        Огромной седой волной
        Счастье твое, дочь, погибло,
        В темной пучине морской.

    А тем счастливцам, кто преодолел бури и шквалы, остается только расслабляться в портовых кабаках. А время - деньги, корабль уже грузится новым товаром. Отсюда в песнях и быстротечная портовая любовь и короткие разборки с соперниками:

        Из-за пары распущенных кос,
        Что пленили своей красотой,
        С оборванцем подрался матрос,
        Подстрекаемый пьяной толпой.

    Но ошибается тот, кто думает, что ситуация в песнях всегда неконтролируемая и, по ходу дела, обязательно:

        Сплелись два тела, дрожа,
        Мелькнули два острых ножа,
        И упал покачнувшийся труп
        С окровавленной пеной у губ.

    Вот однажды в Японии:

        С берега английской канонерки
        Как-то раз сошел один матрос.

    Представьте себе ему удалось создать с японкой полноценную семью и даже сынок родился, причем гены матери преобладали:

        На японку пялил он глазенки
        И ее он мамой называл.

    Другое дело, что у моряка жизнь: «по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там». В один прекрасный день «канонерка подняла свой флаг». И вот уже безымянный автор песенки удивляется:
        От чего-то плакала японка
        И чему-то весел был моряк.

    Приведенные песни с морской тематикой знал, разумеется, не каждый мальчишка 50-х, даже если он из приморского города. Но кто из них не знал, если не полностью, то хотя бы два-три куплета из песен «В нашу гавань заходили корабли» или «В Кейптаунском порту»? О всесоюзной популярности первой из упомянутых песен, свидетельствует тот факт, что когда возникла радиопередача (а позднее и телепередача) про самобытные песни, то ее так и назвали: «В нашу гавань заходили корабли».

    Обе упомянутые песни вошли в жизнь послевоенных мальчишек раз и навсегда. Не верите? Тогда достаньте диск «Песни нашего века» с записью выступления мэтров бардовской песни. Вы только послушайте, с каким азартом они исполняют песню «В Кейптаунском порту»! Ну, в том самом, где

    С товаром на борту (вариант «с пробоиной в борту» - В.М.)
        «Жанетта» пополняла экипаж (вариант «поправляла такелаж» - В.М.)

    Но неважно чем именно занимались матросы на своем корабле, ведь все равно

        Прежде чем уйти
        В далекие пути
        На берег был отпущен экипаж.

    Было их четырнадцать человек. Увы, матросы пошли не в театр и не в картинную галерею:
        Они пошли туда,
        Где можно без труда
        Найти дешевых женщин и вино.

    Неожиданная встреча с извечными врагами англичан - французами нарушило их планы относительно спокойного отдыха. Между всегдашними соперниками на море вспыхнула ссора. Французы действовали по старинке - «кортики достав», а англичане, как сказали бы в наше время, уже технически перевооружились и знали, что

        Спор в Кейптауне
        Решает браунинг.

    О том насколько пострадали англичане, песня умалчивает, а французы понесли колоссальные потери:
        Но не вернулись в порт
        И не взошли на борт
        Четырнадцать французских моряков.
        Не быть им в плаванье,
        Не видеть гавани,
        И клеши новые залила кровь.

    Чем же привлекла на несколько десятилетий эта песенка наших мэтров? Морской романтикой? Подвижной фокстротной мелодией и блестящим ее исполнением эстрадным оркестром? И этим тоже, но главное не это…

    В одном из последних своих выступлений в творческой мастерской Московского клуба самодеятельной песни Юрий Визбор вспоминал, что однажды на Грушинском фестивале его и Александра Городницкого поразило большое количество песен, написанных рукой «слабого мужчины». Из песни в песню кочевали: ты ушла, я страдаю, а тут еще дождь… И это у молодых людей для которых еще непонятна всамделишняя зрелая тоска. Количество этих песен и их география поразили мэтров.

    «…мы с Сашей пришли в неописуемую ярость от этого и рассуждали таким образом: «Боже мой, куда же все подевалось?» Мы думали, что все-таки то поколение, к которому мы принадлежали, оно ведь вышло из двора. Во дворах московских бытовало гигантское количество песен, которых мы сначала стыдились, а теперь вспоминали с Сашей все слова – «На кораблях матросы ходят хмуро…» Это такая дворовая «понтяра», просто чудо? От того, что в тех условиях нужно было выжить, существовать, и появились песни, в которых виден мужчина. Он может оценить события, постоять за себя или за даму».

    И далее…

    «Я призываю к мужскому началу в песне – тому, что было у Высоцкого, есть у Городницкого».

    Конечно Визбор не мог написать : «есть у меня», но все, знающие его жизнь и творчество, согласятся с такой моей поправкой: « было у Высоцкого и Визбора, есть у Городницкого.»

    Учитывая, что уличные морские песни, столь популярные в послевоенные годы изрядно уступили свои позиции, я с огромным удовольствием расскажу молодому поколению и напомню старшему, о чем же шла речь в песенке которую вспоминали мэтры.

    Правильнее сказать не «на кораблях», а «на корабле»:

        На корабле матросы ходят хмуро,
        Кричит им в рупор старый капитан,

а капитан командует, разумеется, экипажем только одного корабля.

    События в песни развивается стремительно. Главный герой песни юнга Билл остро переживает разлуку с крошкой Мерри, Он «ей верит и не верит» Вот «вернулся Билл из северной Канады» и сразу же поспешил в таверну к своей «крошке». Билл находился в превосходном настроении и собирался, как говорится, принять на грудь положенную дозу:

        Я буду пить за ласки и за Мерри
        Я буду пить бокал вина до дна!»

 Как вдруг, вот те раз!..

        «В таверне распахнулись настежь двери…

 следует очень выразительная реакция юнги на происходящее:

        Глаза у Билла вылезли на лоб…

 да и было от чего:

        «пред ним стояла вся в смущении Мерри…

 ага, значит, есть совесть у девицы: застеснялась, что рядом

        «с ней высокий, толстый боцман Боб

    Следуют слова настоящего морского волка из настоящей морской песни:

        Послушай, Боб, поговорим короче,
        Как подобает старым морякам,
        Я опоздал всего лишь на две ночи,
        Но эту ночь без боя не отдам.

    Далее «сверкнула сталь, сошлись в кругу матросы» и, разумеется, «как лев, дерется юнга молодой».

        Но против Билла боцман был