Цыганков Ю. Г. Банное товарищество

 
 

Баня знакома мне с тех пор как себя помню. Детей в деревне обычно мыли в корыте или в деревянной бочке, предварительно опустив в воду нагретые в печи булыжники. Летом обходились речкой.
Но в холодную пору баба Лена, у которой я жил без родителей,  брала меня с собой в баню. Баньку поставили у самой речки мужики от трёх дворов, в числе которых  и мой дед  Василий, заведовавший начальной школой до поры, пока не забрали его в 38-м году по чьему-то навету. Так и пропал без вести. Спустя многие годы  сообщили о его реабилитации Орловским областным судом.

Топили баню по очереди, мылись семьями.  Баба Лена скооперировалась с соседкой, обихаживавшей в одиночку двух внучек моего возраста. В банный день баба  заметно оживлялась, становилась добрее и мягче, старалась пораньше управиться по хозяйству. Даже корове доставалось больше ласки, непременно угощала её ломтем свежего хлеба.

- Катя, ты готова? - кричала  соседке. - Ступайте, мы следом, - слышалось в ответ. Собирались в предбаннике, без тени смущения разоблачались, чего уж там, привыкли. Ополаскивались и забирались на полог.

Мне и девчонкам нравилось погреться, попить ягодного морса, а затем, поостыв, вновь оказаться наверху.И к венику  начал привыкать.
Затем нас хорошенько тёрли мочалкой с мылом, давали обсохнуть, одевали в чистое и выпроваживали.Бабульки  же   продолжали париться, время от времени выскакивали наружу, окунались в речке и пулей возвращались обратно. Моя появлялась в хате, когда  обычно уже спал.

Затем война, эвакуация в Казахстан, выживание. Работа на свинарнике, затем на заводе… О бане, какой её помнил, и не думалось.
Мы с младшим братишкой Игорем знали единственное помывочное место – паровозное депо, куда пускали строго раз в неделю. Пока мокли и отогревались под душем, наша  одежонка жарилась в дезинфекционной камере. Такой существовал порядок военного времени, иначе заели бы вши, и тиф наверняка скосил бы полтыла.

К бане я вновь стал приобщаться, став студентом – первокурсником. Вернувшийся с фронта муж родной тёти Тамары, кадровый военный Лука Иванович Горох, друживший до войны с моим отцом, разыскал меня в Москве и решительно увёз на каникулы в Рязань. «Подкормить и прибарахлить», как он выразился.
Тётя  целыми днями занималась стряпнёй, а дядя Лука не отпускал меня, рассказывал о войне, строил планы, пытал о пережитом нами в тылу, об учёбе.

Наконец, до меня дошло, что дядя не только добрый и отзывчивый человек,  ему элементарно недостаёт мужского общения.
Все четверо членов его семьи – женщины. Всех любил и уважал. Но что дальше? Даже в вожделенную баню сходить не с кем, сетовал он. Не раздумывая, я подхватил его приглашение о походе в банное заведение. 
Не откладывая, собрались и – туда.

Вполне нормальное заведение. Разоблачились, обдались из шаек, и - на полку, как в своё время у бабы Лены. Наблюдаю как мужики орудуют вениками друг над другом. Процедура очень даже непростая. Но деваться некуда,  не ударить бы в грязь лицом.
 
С роздыхом и остыванием под душем, старательно охаживал его, а он лениво сдерживал меня от чрезмерного усердствования. Порозовел, словно варёный рак, крякал и постанывал, источал явное блаженство, из чего я понял, что вроде бы угодил.Лишь дважды  я потерпел у него под веником, да и то при жидком паре.

Подготовился   на выход, а он хитро прищурился и завёл что-то про суворовскую традицию, нарушать которую грешно, и прочее…  Достаёт домашнюю снедь, бутылку «столичной», стаканы…
В общем, пришлось оприходовать бутылку на двоих, без всяких там скидок. Для тощего студента это было слишком. Не помню, как добрались до дома, как оказался в кровати. Очухался к полудню.
С дядей ещё не раз банился то в Рязани, то в Москве, но с водкой… ни-ни.

                *       *       *
 
Мой  начальник после окончания вуза -  главный инженер строительства Кайрак-Кумской ГЭС  Александр Сергеевич  Жимский, слыл личностью оригинального мышления и неожиданных решений.
Нередко давал задания, воспринимавшиеся некоторыми чуть ли не как издевательство. А он просто заставлял нас шевелить мозгами, шире воспринимать окружающий мир и утверждаться в нём.
Сначала поручил  мне, далёкому от чистой механики, сконструировать из дерева, вместо дефицитной стали,  копёр для забивания  шпунта в основание плотины.Получилось!  Установку собрали по моим чертежам, и она своё  делала.
 
Затем поручил запроектировать на плавательном бассейне 10-ти метровую вышку для прыжков.  Тоже удачно.
 
Даёт мне новое задание – на основе типовых проектов  создать вариант русской бани для азиатских условий.  "Обязательно с парилкой, чтоб народ манила».

Коробку здания скомпоновать труда не составило. Но над парилкой пришлась попотеть вместе с механиком  и электриком.
Прикинули разные варианты и решили  поставить два парообразователя. Один на   угольной топке, для зимнего пользования,  другой из вольфрамовых тэнов - на лето, и солнечные  рефлекторы про запас.
 
Главный инженер, не раздеваясь, зашёл в нагретую до упора парилку, опустился на четвереньки, потерпел немного, спрашивает:- Вам всё это нравится? - Да, вроде, нормально,- неуверенно отвечаем.- – Ну, тогда поздравляю! Я-то  никогда  в парной не был, представления не имею. Но слышал, что штука полезная. Придётся осваивать.-
Еле выбравшись наружу и отдышавшись, продолжил: –Чем париться-то будем? Березы здесь нету, дуб где-то в горах. Видимо, придётся завозить из Сибири.-
Действительно, вместе с пиломатериалом из Томска по договорённости стали поставлять готовые  веники.

Нареканий относительно бани не припомню, по крайней мере в мою бытность в Кайраккуме.
Народ душевно  прозвал её  - «Жимпар».Так и осталось.

                *        *       *       
Москва с приснопамятных времён - город бань всех рангов , типов, вкусов.

Любители этого всепоглощающего занятия  стихийно сближаются в товарищества и группы по землячеству,по профессии,по восприятию действительности. 
 
Несколько  борцов-спортсменов подмосковной  Электростали, искушённых саунщиков,  с задатками лидерства и  амбициозно- честолюбивым настроем, встречая 1960 год,  в душевном порыве тоже дали взаимное слово  хранить банную традицию до упора.
Будучи востребованными, все  постепенно оказались в Столице.Их банное единение числом прирастало - скромно, равноправно,животворно.

У меня случались шатания, то к одной, то к другой банной братии прибивался. Там были коллеги по службе, приятные, достойные люди. Но  возвратился к бывшим -  электростальским.
   
Привлекла не столь сама баня или коллектив, а Алексей Брячихин. В своё время я так же ходил на певца Сергея Лемешева, на футболистов Валерия Воронина и Владимира Гулямхайдарова, ловил лекции Леонида Абалкина и учёного по генной инженерии Юрия Овчинникова.
 
Без долгого общения с ним становилось неприютно. Всё равно,что Административный Округ без  префекта,  и баня – не баня.Для каждого из нас он -  Михеич.
                               
На первое место в  коллективе Михеич воздвиг Анатолия  Бирюкова,  старшего из всех  и как образец  мужества и воли.Ранее он занимался греко-римской борьбой, выиграл первенство Москвы и Ростова. Служил в частях Противовоздушной Обороны, Под  командованием Василия Сталина. Затем - школа тренеров, институт физкультуры, мединститут.
Учёный  Саркисов-Сиразини усмотрел в Бирюкове талант массажиста - лечебника и рекомендовал  специализироваться в этой области.
Известность к нему пришла  после того, как помог восстановить здоровье учёному – физиологу Маркосяну. Лечил Дормидонта Михайлова, Любовь Орлову, Льва Яшина, Майю Плисецкую, Екатерину Максимову, Сергея Павлова,  других известных людей.
Профессор, доктор наук.
В качестве главного массажиста сборной СССР и России побывал на десяти мировых олимпиадах. В спортивном мире авторитет непререкаемый.
 
Профессор не терпит непорядка в банном процессе, если таковые случаются. Укажет, не стесняясь:
-Толя, ты не ополоснулся перед парной!-
-Юра, не забудь перед бассейном промылить волосистые места!-
-Валера, неужели опять капнул маслом на каменку?!-
И тамадит как в старые  времена.

Второй, он же старшой, - Михеич.
 
Третий в нашей иерархии– Леонард  Попов.
Ему бы  кропать своё жизнеописание, углубиться, усидчивость проявить.
А он всё бурлит, спешит, раскручивает. Более-менее в бане успокоится, вздремнёт на верхней полке. Вдруг всколыхнётся, за руль, и вновь – в погоню по жизни.

Кандидат наук, профессор, вполне владеет немецким, потому тянется за ним кличка «геноссе». А ещё – "глыба", "лось", и совсем в шутку - "бабник"…
Мы считали, что по своим кондициям Попов не иначе как мастер спорта по борьбе,баскетболу,  горным лыжам.   На  деле же это звание получил за  стрельбу из винтовки.
В Минмонтажспецстрое  руководил научно-вычислительным центром с персоналом в полтысячи сотрудников.
И еще хобби у него – стихоплётство и резьба по дереву.
 
Брячихин в связке с Поповым боролись на выборах  Мэра Москвы  и его заместителя.В результате - третье место по набранным голосам.Совсем не плохо, и многому к тому же научились...   
 
Спросил как-то Леонарда, почему он до сей поры не «новый русский» и хотя бы не  миллионер? Тот  изрёк:
-Я сделал всё, что мужику положено. Построил дом, насадил деревьев, народил трёх девок. Правда, сына не получилось…  Без миллионов проживём, только младшую бы  поднять. Завтра в баню идём?-...

С появлением в бане отца Владимира, настоятеля храма Бориса и Глеба, прикусываем язык, прекращаем солёности, присущие мужскому обществу.
Владимир Анатольевич скромен, благовоспитан, отзывчив. Уважает ядрёный пар и плотный веник, не отказывается от массажа.
Почтительно внимаем его суждения, примеряя их на себя.
 
Наш общий поход по  субботам  в баню -святое дело...В то  время почти всё добывалось в очередях или по знакомству: колбаса, книги, химчистка, обувь, телевизор, пиво, билеты в театр и прочее.
Не  исключение и банная утеха.
 
Анатолий  Киреев поднимался до рассвета каждое субботнее утро и пешком отправлялся к Центральным баням, чтобы в пять часов в  первых рядах стоять у кассы, которая открывалась в полвосьмого.
Кассирша, знавшая в лицо посетителей, отпускала Кирееву 10–15 билетов по 30 копеек.У входа в моечное отделение, открывавшееся в восемь, начиналось столпотворение. Народ разномастный и крутой - от работников прилавка, алкашей, простых работяг до профессуры, номенклатуры, милиции…Все норовили протиснуться поближе.

А из помывочного отделения раздавался трубный зык Юрия  Сафонова, который, благодаря знакомству со служителем, пробирался туда заранее для захвата шаек и скамей.Иногда ему приходилось силой отстаивать своё право, доходило чуть не до мордобоя. Юрий и тут оказывался на высоте, оттеснял посягавших больше горлом, чем кулаками.

Вениками прорабатывали каждого по очереди, по всем правилам ритуала. Удачей было попасть под веник Юрия, Анатолия и геноссе.Затем - отработанный массажный конвейер. Тут на одного лежачего – двое разминающих.

На первых порах я присматривался, запоминал приёмы, движение рук, пальцев, локтей, даже колен. Прочитал книжку Бирюкова про массаж. Постепенно прибрел  навыки,  стал массировать наравне с другими.

Из напитков в бане употребляли только чай. Для этой цели использовали приобретённый мною в Омске термос из толстой нержавейки производства  оборонного завода.
После бани заходили  в ближайший ресторанчик, брали  сухонькое «Балатон», «Монастырскую избу», "Рислинг».Тамадил обычно Михеич. Ненавязчиво поднимал каждого в глазах и ушах других, иронизировал, в основном, над добродушным Киреевым.  Тот щурил тёплые глазки, пытался отбиваться и получал новую порцию безобидных шуток.

По знаменательным датам собирались у Киреева (Петровича).
Жил же человек! Комната в коммуналке, значит всегда с народом. Потолок под 4 метра, скрипучая кровать, шкаф из стружечной плиты, на стенах картинки красавиц из журналов, на подоконнике и  полу банки собственных консервов.
А сейчас? Новая "двушка" устлана половиками, под ножками стульев мягкие наклейки, чтобы не царапали. Ступить боязно, не то что бутерброд уронить или пивом капнуть.

Много лет Петрович трудился  на производстве, затем в управлении по мясу и молоку Московской области.  Начальником быть не хотел, его удел – машины и технология.Надёжнее и честнее его мало кого встретишь. Как-то потолковал с ним на эту тему.
Признался, что упёр с завода когда-то кило сосисок, стыд одолевал до невозможности. Дал зарок поставить на этом жирную точку. Только за свои кровные и – баста.
В разведку бы с ним ходить, да некуда.

Юрий  Сафонов всегда на хозяйственных функциях. Любит запас. Видно, привычка с детства от постоянной нехватки в семье, где было десять братьев и сестёр. Всегда вежливый и внимательный, имеет три диплома о высшем образовании и удостоверение массажиста после курсов у Бирюкова.
Работал на машиностроительном заводе - от рабочего до завкома профсоюза. Затем служба в российском комитете народного контроля.  Ортодоксальный коммунист.
Когда вопрос стоит ребром, что  важнее – парилка или собственная сердечно-сосудистая система,  выбирает первое.  Что и продемонстрировал, сбежав  в баню из кардиологического отделения больницы, куда был помещен под напором Михеича.

Более двух десятков лет знакомы с Дмитрием  Бессоновым, кузбасским горнопроходчиком, борцом, спортивным педагогом и организатором.
В Солнцево  организовал в цокольном помещении большого дома секцию борьбы, даже с недурственной сауной. Отбою от молодёжи нет, хулиганов в районе пошло на убыль.
Потом рисковый бросок в неизведанную административную сферу,  на сложнейший участок, где даже профессионалы терпели фиаско. Проявил упорство, гибкость, пытливость, и поправил дело.
Баню посещает не регулярно, но  с добротными вениками и свежими остроумными присказками.

Сердиться на Николая Старостина   невозможно, настолько он выдержан, интеллигентен и доброжелателен. Равнодушен к карьере, ибо привык только помогать крупным лидерам. Бесспорный авторитет, выдающийся тамада и скромный парильщик.

Михаил Нечушкин, хирург высшей категории, заведующий отделением, профессор. Кряжистый добряк, умеющий попарить и попариться, охотник и путешественник.
Любимец бригадира, то и дело отпускающего в его адрес шутки, отлетающие от добряка как дробь от топтыгина.
Остальные  предпочитают не пикать, памятуя, что если сегодня именитый хирург расслабляется под твоим веником, то завтра, не приведи Господь, может склониться со скальпелем над твоим бренным телом. Факты подобные бывали.

Юрий Шелыгин,  врач-хирург, профессор, специалист по одной из самых неприятных болезней, хотя все хворобы пренеприятны. Внимательный собеседник, заядлый автолюбитель, приверженец ласковой парной.
Недавно возглавил крупное научно-исследовательское учреждение.

Фёдор Ионов, тренер по борьбе, ученик и соратник Бирюкова, тонкий знаток и исполнитель массажа. Его упорство и терпение достойно книги рекордов Гиннеса. От поступления в физкультурный институт до получения диплома ему еле хватило 25 лет.
Мешали соревнования и сборы, длившиеся беспрерывной чередой.
У Фёдора  всегда мудрый, однотипный тост: - Ну, это самое,… за здоровье. Мы чего, пришли сюда пиво гонять или греться? У меня кушетка простаивает уже полчаса... Лады?-
И всегда с ним сын Александр, помощник по массажу, а по профессии - огнеборец.

Алексей Смирнов, активный парильщик.  Привычка  с Магадана.
Организатор книжного и информационного промысла, в постоянном поиске ниши или хотя бы щели для внедрения своего кипучего потенциала. Как будто век в коллективе…

В том же ключе возможно продолжение. Но мера для того и существует, чтобы чувствовать её...   

Коллективу нашему, как и всякому иному, свойственны миграция, потери, текучка.
Но стержень неизменен.
 
И вновь мы непременно вместе!...
 
Первое слово–за баню, далее - за основателей товарищества и отца Владимира.
 
Высказываем посвящение именинникам, когда это ко времени и к месту.
   
Да будет столь желанный день! Да будет благодатный пар!

Да будут милые поборники!




Это произведение отмечено медалью "Лермонтова"