Джонни Блоссом - глава 6

ГЛАВА VI.
 
Рождественские подарки Джонни Блоссома

Боже мой! Завтра будет канун Рождества, а Джонни Блоссом еще ни для кого не придумал ни одного подарка. Теперь ему следовало бы поторопиться, хотя, в конце концов, он был не в таком уж бедственном положении, потому что у него было немного денег — на самом деле пятьдесят центов — и этого, безусловно, было достаточно и в избытке.
Всего он должен сделать двенадцать рождественских подарков: отцу и матери, трем сестрам, обеим служанкам, дровосеку Джеремиасу, дяде Исааку из Кингторпа, мисс Меллинг (дядиной экономке), мисс Йоргенсен, которая гостила у них прошлым летом, и Теллеф, его особенный друг.
Это был не первый год, когда он дарил подарки, нет, правда! Он дал немного в прошлом году и позапрошлом, но тогда Мать помогла ему. В этом году он собирался спланировать их все сам. Ни один человек, даже Мать, не должен иметь ни малейшего представления ни о каком из подарков заранее.
В конце концов, должен он сделать подарок мисс Йоргенсен или нет? О мисс Меллинг не могло быть и речи. Она всегда дарила ему подарки, и она не была самым плохим человеком в мире, даже если она так беспокоилась о мальчиках, вытирающих ноги. В последний раз, когда он был в Кингторпе, она подарила ему серебряную подставку для карандашей без всякой причины! Это был не его день рождения или что-то в этом роде. Да, он непременно даст ей что-нибудь — это решено. Сложнее всего было найти подарки для дяди Исаака и Джеремиаса. Бедный Иеремия был болен; он пролежал в постели целый месяц с болями в спине и везде. Джонни Блоссом бывал в его доме каждый день, когда он думал об этом, и это было почти каждый день. Иеремия пролежал там один целый день, только Мария Копп приходила утром и вечером немного присматривать за ним. В маленький домик было достаточно легко попасть, потому что он никогда не был заперт. Любой мог поднять щеколду и войти; затем нужно было принести Иеремии ковш воды и развести огонь. Джеремиас говорил: «Благодарю вас, сэр» (он всегда так говорил), и тогда Джонни Блоссом выбегал, снова запирая дверь только на старый тяжелый замок.
Дома в тот день они пекли рождественские куличи. Джонни Блоссом съел немало сырого теста, а он и его сестра Аста испекли несколько лепешек замечательных форм (хотя и довольно грязных от долгого обращения), которые им разрешили испечь.
Пока они возились с пирожными, до Джонни Блоссома дошло, что у него нет свободного времени и что он должен немедленно определиться с подарками.
Подарок для отца был лёгким делом. Линейка, которую Джонни только что закончил в классе sloyd, была именно тем, что нужно; и у мамы должна быть коробка с ножами. Красиво вырежьте их имена на вещах, и эти два подарка будут готовы.
Затем он делал – гм – семь корзинок из красивой цветной бумаги и наполнял их мятными леденцами. Мятные леденцы понравились всем.
Оставались только дядя Исаак, Джеремиас и Теллеф, и оставалось около двадцати центов на их подарки. О, да! Он мог очень хорошо управлять.
Внезапно ему пришла в голову блестящая идея. Эту красивую рамку, которую он вырезал осенью, он подарит дяде Исааку с красивой открыткой, на которой он напишет: «Сердечное поздравление с Рождеством от любящего мальчика. Джонни Блоссом».
Иеремия тоже должен иметь красивую открытку, но вокруг нее должна быть обклеена бумажная рамка. А на карточке должен быть текст из Библии, потому что Иеремия так ужасно любил тексты. Если бы он только мог найти правильный! Сначала он думал, что должен спросить у матери, но решил, что выберет сам. Там! у него это было! Не то чтобы он был полностью уверен, что это именно текст, но это было так красиво! Затем Джонни Блоссом, склонив голову набок, чуть вздернутый носик почти касаясь бумаги, написал с необычайной медлительностью, потому что почерк должен был быть очень, очень хорошим: Бог никогда, никогда не оставит тебя. Тьфу! Так было всегда! Чем больше ты старался, тем хуже было письмо. Некоторые буквы были ужасно маленькими и кривыми, а другие слишком большими; и все это было наклонно вниз по склону, так что едва было место для его имени внизу в углу; и, конечно, его имя должно быть там. Ну, с этим ничего не поделаешь. У него больше не было карт, поэтому он должен был использовать это. С темно-коричневой бумажной рамкой и красным шнуром все было бы не так уж и плохо. Джонни Блоссом склонил голову сначала на одну сторону, потом на другую и внимательно рассмотрел карту в целом. Нет, это действительно было не плохо. Для Теллефа он купит несколько фиников — они были так хороши, — и, когда это было решено, все его подарки были запланированы. Накануне Рождества большие мягкие снежинки медленно падали с опускающегося серого неба. Снег таял, как только падал, и с моря дул сырой, мокрый ветер; но погода могла быть и похуже, и Джонни Блоссом, во всяком случае, был вполне доволен. Сегодня он собирался раздать свои подарки. Так приятно было нести их самому разным лицам. Сначала он пошел к мисс Йоргенсен, потому что она жила ближе всех, в своем маленьком белом домике. Она была на кухне, мыла посуду, когда в кухонной двери показался носик Джонни Блоссома.

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ПОДАРКИ ДЖОННИ БЛОССОМА

«Ну, ну! Это ты?" - Да, это был он, и примет ли она маленький рождественский подарок? Джонни Блоссом протянул ей причудливую бумажную корзину, наполненную мятными леденцами. — Поставь куда-нибудь — у меня мокрые руки. Я никогда не ем мятные леденцы, но все равно благодарю вас. Всем ли хорошо дома? - "Да очень хорошо." -Джонни Блоссом распрощался с некоторым разочарованием. Мисс Йоргенсен вовсе не была милой — она была просто ужасна. О, ну, он не возражал. Во всяком случае, она не могла сказать, что никто не сделал ей рождественский подарок.
Джонни Блоссом отправился к дровосеку Иеремии. Ветер ворвался прямо в комнату, как только дверь открылась, и Иеремия застонал. Сегодня он выглядел ужасно старым. Действительно, очень седой была его короткая борода и очень тусклыми были его глаза, когда он лежал на своей синей подушке.
— Ты пришел навестить меня в такую ??плохую погоду? — сказал Иеремия.
— Чудесная погода, — сказал Джонни Блоссом, хотя в этот момент еще один дикий порыв ветра заставил домик Джеремиаса сильно содрогнуться.
«Вот тебе рождественский подарок, — сказал Джон. — Это нужно повесить на стену, чтобы ты мог видеть, Иеремия. Разве это не красиво?»
— Да, действительно, это прекрасная работа! «Сделал всё сам», — сказал Джонни Блоссом с некоторой гордостью.
"Ну ну! Ты ведь умеешь делать вещи!» — восхищенно сказал Иеремия.
Рядом с той стеной, где стояли большие серебряные часы, был вбит гвоздь, и рождественский подарок сразу же повесили на них на виду у всех.
«Бог никогда, никогда не оставит тебя», — читал Иеремия, указывая своим скрюченным старческим пальцем на наклонную линию. — В этих словах есть бальзам, Джонни Блоссом, — медленно сказал он. Старые люди странные, подумал Иоанн, ибо «бальзам» — это то, чем лечили раны, — он прекрасно это знал, — и все же там лежал Иеремия и говорил, что в этих словах есть бальзам: «Бог никогда, никогда не покинет тебя.” — Да, — сказал Джонни Блоссом, потому что видел, что Джеремиас ждал от него ответа. Это действительно выглядело очень красиво, висевшим там на стене.
— Как теперь у вас в доме с дровами обходятся? — спросил Иеремия.
— О, очень хорошо, — ответил Джон. Потом он подумал, что Джеремиас может быть разочарован, услышав, что не имеет значения, способен ли он ухаживать за дровами или нет, поэтому Джонни быстро добавил: «Мама говорит, что они недостаточно хорошо раскалывают дрова».
Иеремия был явно оживлен. "Там! Разве не это я всегда говорил!» — воскликнул он. «Дрова должны быть расколоты именно так. Растопки должны быть легкими, приятными и кокетливыми, чтобы заставить огонь танцевать». — Да, — сказал Джонни Блоссом. Какой великий Иеремия умел использовать странные слова! -«Ну, с Рождеством, Джеремиас!» — Большое спасибо, сэр. Мне не будет одиноко теперь, когда я могу на это смотреть, — и его кривой палец указал на маленькую коричневую бумажную рамку, висевшую на красном шнурке.
Теперь Джон отправился в Кингторп. Один из его карманов был отягощен большим рогом изобилия фиников, потому что он собирался зайти к Теллефу по дороге домой; а из другого кармана торчала большая часть рамы, которую он должен был подарить дяде Исааку.
Кингторп был тихим и величавым и, как всегда, внушал немного благоговейного страха. Мисс Меллинг уехала в город, а дядя Исаак лежал в постели больной. Немного подумав, Джонни Блоссом через слугу отправил рамку своему дяде с наилучшими рождественскими пожеланиями. Слуга был в ливрее и всегда носил в руке серебряный поднос. Даже когда у дяди Исаака не было ничего, кроме каши, она была у него на серебряном подносе!
Джонни Блоссом уже почти вышел из сада по пути домой, когда слуга побежал за ним, чтобы сказать, что его хочет дядя. Джонни обернулся с большим удовольствием. Он прекрасно знал, что дядя Исаак захочет его увидеть, получив такой прекрасный подарок.
Дядя Исаак лежал на большой резной кровати. Мой, о, мой! как он был бледен! почти такой же бледный, как дровосек Иеремия.
— Сядьте здесь, рядом со мной, — сказал дядя Исаак. «Большое спасибо за этот прекрасный рождественский подарок». Рамка стояла на столе возле кровати. — Да, но ты не должна смотреть в тот угол, потому что там есть крошечный кусочек; ни тут же; а здесь, как видите, дядя Исаак, плохо вырезано. Но если вы подержите его вот так и просто посмотрите на него в целом, — ведь это не так уж и плохо, — сказал Джонни Блоссом, сияя.
— Я буду помнить, — сказал дядя Исаак. «Я должен держать его боком и просто получать общий вид, когда смотрю на него».
«Письмо могло бы быть и лучше, — извиняющимся тоном сказал Джонни, — но у меня была такая колючая, плохая ручка».
-- Мне он очень нравится таким, какой он есть, -- ответил дядя Исаак.
Наступила небольшая пауза. Джонни почувствовал себя несколько сконфуженным и не знал, о чем говорить. - Дровосек Иеремия тоже болен в постели, - сказал он вдруг. — Это кто-то из ваших знакомых? -"Да. Я знаю его очень хорошо. Я захожу к нему почти каждый день». — Расскажите мне немного о нём.
— У него боли в спине — прямо там — рвут спину на куски, говорит он; и он лежит там один весь день, за исключением тех случаев, когда Мария Копп или я приходим к нему. Его дом никогда не запирают; любой может войти. Я только что был там с рождественским подарком для него.
— Что ты дал ему, маленький Джон? -«Текст из Библии в рамке и со шнурком, чтобы повесить его. Это был текст: «Бог никогда, никогда не оставит тебя».
-«И был ли он доволен?» — Да, он сказал, что это бальзам. — Он это сказал? И удивительное, дальновидное выражение, которое Джонни Блоссом никогда не мог понять, появилось на лице дяди Исаака. -«Дровосек прав. Это бальзам, — наконец сказал дядя Исаак. -Хорошо! Здесь лежал дядя Исаак с зеленым шелковым пуфом из гагачьего пуха, а слуга в ливрее всегда нес серебряный поднос; а там лежал дровосек Иеремия на своей синей домотканой подушке, и -ветер завывал у самой его постели, — и оба говорили, что в этих словах есть бальзам! Джонни Блоссом подумал, что это очень странно.
«Сегодня вечером тебе домой привезут подарки», — сказал дядя Исаак на прощание. -Мой, о, мой! Джонни Блоссом перепрыгивал все канавы, которые попадались ему на пути домой. Сначала через канаву, а потом снова и снова только потому, что все было так невыразимо радостно, потому что был канун Рождества, потому что дядя Исаак собирался прислать подарки. Это наверняка будут замечательные подарки, те, что прислал дядя Исаак!
На улице он встретил младшую сестру Теллефа. -"Глянь сюда!" он сказал ей; «Вот рождественский подарок для Теллефа; но так же верно, как только ты хоть чуть-чуть возьмешься за бумагу, я пущу тебе снежок прямо в голову. Так что теперь вы знаете, чего ожидать».
Маленькая девочка вошла прямо в дом, крепко держа обеими руками рог изобилия с финиками, а Джонни Блоссом с снежным комом наготове стоял и смотрел на неё. Нет, она вообще не вмешивалась в посылку. Все прошло хорошо. Джонни Блоссом тщательно прицелился и отправил снежок в сторону флагштока своего дома. Церковные колокола зазвонили, возвещая священный прилив. Сочельник! О, он должен спешить, спешить домой! Бим! Бум! Как звонили большие колокола!