Рассказ Кощея

         Знай, Егор, Азар проклятый подбивал меня на драку. Много-много лет назад я Дарину полюбил, а Азар подстроил так, что Дарину увезли. Он влюблён был в Дарину и хотел, чтобы она была ему верная жена.

         Азара, когда он юн был, учила одна колдунья злая:
                Не знай ни чести, ни стыда,
                Всё для тебя честно и свято,
                Живи на счёт других людей,
                Обманывай всех человеков
                И до скончанья наших веков,
                Поверь, ты будешь всех умней! 1               

          Дарина – стройная, как берёзка, глаза голубые, такие, что утонуть можно в них, брови, будто два крыла орлиных, русая коса – ни любой рукой охватишь. А стан – я не скажу, что стебелёк тонюсенький, и руки у неё, ни то, что у какой-нибудь лентяйки, были грубоваты, на солнце загорелые, на ветру и морозе обветренные. Ходила она в простеньком чистеньком платье, и не понимала ещё, что этот простой скромный наряд делает больше завоеваний любви, чем вычурные наряды богатых девушек. Всё она могла делать, любой работы не боялась. Не тщеславна была, скромна. При восходе солнца в природе царствовала ещё тишина, мрачные облака закрывали лучезарное небо, а Дарина уже на ногах, хлопочет на кухне, или кормит немудрёную скотину.
               Была она дочь бедного крестьянина, который работал с раннего утра до поздней ночи, но не мог выкарабкаться, из долгов: то корову волки задрали, то пожар случился, избушка сгорела, кое-как отстроил новую избёнку, новая беда пришла – когда заготавливал дрова на зиму – придавило его лесиной, всю зиму подняться не мог, а весной и не стало его. Дарине, как старшей из пяти его детей, пришлось взять на свои плечи заботу о семье, так-как мать вскоре ушла вслед за мужем.
               А так как она была красавица, да ещё и трудолюбивая, многие щеголи увивались вокруг неё. Как говорится, волк терзает овцу, ястреб голубя, лисица кур, так и молодые повесы добивались её расположения.  Дарина, видя все ухаживания за ней, понимая, что парни крутятся вокруг неё не из любви, а потому, что она красавица, взгляд её глаз никогда не был злым, сердитым, а несмотря на тяжёлый труд, был ласков, она всегда шла на помощь тем, кто попросит.
              Жил в деревне мой отец, бывший солдат, потерявший ногу на войне, тяжело ему было работать. Но он всегда шутя говорил:
             - Хотя у меня и деревянная нога, однако она имеет преимущество огромное – она никогда не устаёт.
               Корень всякого зла – корыстолюбия никогда не посещал их домишко. Жили мы тоже не бо-гато. Много-ли мог наработать.
              Дарина была уже в тех летах, в которые мать-природа и её родная мать Анисья противоречили друг другу, тогда как отец её Путислав благоволил дочери. Тогда, как природа учила чувствительности, то мать предостерегала от этого. Природа вливала благотворную теплоту в сердце девушки, в то время, как мать желала, чтобы оно было холодно, как лёд, так как знала, что безрассудная влюбчивость неопытной девушки приносит большие страдания. Дарина была лишена тщеславия, и поэтому видя отражение своего пригожего лица в воде, или в небольшом зеркальце, никогда не любовалась им, хотя смутно сознавала, что красивее её нет в окружности сотни вёрст девчат. Конечно, она понимала, что в скором времени ей придётся выйти замуж, и сознавала, что у неё ни будет времени на продолжительное наслаждение удовольствиями, так как ей придётся также работать, как и её мужу.
              Она ещё не ведала, что в тайных обстоятельствах сердца разум всегда лишь бедный пустослов, который холодными советами своими столь же мало согревает сердце, как нетопленая печь избушку. Девушка – всё равно что плодовое дерево в лесу цветёт и не знает, кто соберёт его плоды, отец с самого дня рождения заботится о своём дитяти, бережёт и холит, и после всего этого первый встречный отнимет твоё сокровище и даже спасибо не скажет.
              Но вот насмешливый Амур стал подстрекать её полюбить такого же бедного, как и она. Пущенная стрела любви развила сильное пламя в моём сердце. Обратился я к ней с шутливым замечанием, сейчас не помню уж с каким, разговорились мы, довольные и смущённые, отец Дарины Путислав, слушал дочь, когда она рассказывала о наших встречах , с тихой, светлой улыбкой.
                Здесь сердце всё моё терзает,
                Всё, что меня ни окружает! –
                На нём как камень положён…
                Я духом, мыслями смятён.
                Нет, нет! Пущусь а обширный свет
                Чрез степи, долы и холмы,
                Где смертных не были следы –
                Стрелой направлю свой полёт!
                Моя мать Избора хотела, чтобы я женился на богатой, взял в приданое не любящее сердце, а нечто существенное. Отец мой ко времени моего возмужания покинул мир.
               Ничто не в состоянии удержать сердца, когда им овладевает страстное желание.
               Я не мог открыто встречаться с Дариной, так как мать её была против наших встреч, и хотя отец Дарины Путислав потакал желанию дочери, мог всегда оказать нам заручку, так как приветствовал её светлое чувство и видел во мне достойного жениха, тогда как её мать невзлюбила меня. У них часто были стычки из-за меня. До меня доходили слухи о баталиях родителей Дарины.

Путисла: пусть моя дочь выходит замуж по любви!

Анисья: Любовь! – презрительно. – Много ли счастья будет иметь? Непосильный труд за корку хлеба!

Путислав: Пусть лучше труд, чем пресмыкаться, слышать издевательства…

Анисья: Зато будет есть и пить вволю! – привела она несокрушимый, по её понятиям аргумент.

Путислав: И муж будет попрекать куском хлеба! – с горечью произнёс Путислав.

Анисья: А что толку, что я за тебя вышла вопреки воли родителей? Мыкаюсь, недоедаю, недопиваю, а если бы не противилась воле родителей, жила бы богато, нужды не зная! А что мне дала любовь!?

Путислав: Так вот ты как заговорила!

          С Дариной я мог встречаться редко, от случая к случаю. Когда мы урывками встречались тайком, строили планы на будущую нашу совместную жизнь, говорили, как просто и скромно будем жить. Дарина в беспокойстве, томится, с сердцем, терзаемым скрытой болью – не даст мать благословения, проклянёт дочь свою. Я тоже боялся – не даст мать мне жить спокойно с желанной моему сердцу женой.

Был у меня в друзьях Азар. Вместе мы росли, он из такой-же бедной семьи, но одержим честолюбием, заставлял сверстников слушать себя, изо всех сил нажимал, толкался, протискивался, карабкался, пока ему не удалось возвыситься вначале над сверстниками, а затем и над всеми деревенскими людьми. Сначала я не обращал внимания на его честолюбие, уж слишком красиво он говорил на взгляд неискушённого друга, а мне, неопытному юнцу никакими средствами невозможно было заглянуть под оболочку его разглагольствований. Я просто слепо верил ему, считал его умнее себя, поклонялся ему как некому высшему идолу. Он, человек с резкими чертами лица, со сросшимися на переносице бровями, на первый взгляд совсем не привлекательный, человек, зациклившийся на себе, как говорится, ушедший в себя, но очень самолюбивый, как я впоследствии понял. Он использовал мою доверчивость, и лишь потом, когда было уже поздно, я понял, что честность он ценит не выше, чем пару изношенных и грязных сапог, а самолюбие и тщеславие у него на первом месте, совесть для него всё равно, что штаны, прикрывающие срам, но всегда легко спускаются к услугам пошлых намерений.
             Он был крепко привязан ко мне в юности, когда мы жили на одинаковых условиях, но стоило фортуне немного улыбнуться ему, он мгновенно повернулся ко мне спиной, и поворачивался ко мне лицом лишь тогда, когда ему это было выгодно. Он с пренебрежением частенько говорил:
          -Женатый, да особенно крепко женатый, - самый одинокий человек в мире.               
          Я молчал, хотя был не согласен с ним, но, как говорится, нас не спрашивают – мы молчим, спросят – мы говорим, хотя на язвительные уколы Азара я обычно отмалчивался.
          Был так же у меня в друзьях Василько, славный малый, из крепостных крестьян, никогда не унывающий, трудолюбивый. Нелёгкая у него судьба – судьба крепостного, и жизнь его оборвалась трагично. Он видел всю подлость Азара и говорил мне,но я был ослеплён Азаром.
          Заканчивая своё отступление, я заботливо подбираю главную нить моего рассказа о том, как я стал пугалом для людей.
          Азар прекрасно видел, что я люблю Дарину, и то, что моё чувство встречает понимание, но я не мог сказать ей о любви, так как боялся бедности своей, да и мать моя ни за что не согласилась бы, чтобы я взял в жёны девушку из бедной семьи, так как у неё честолюбие зашкаливало. Я делал то, что хотел Азар, так как искренне, слепо, верил ему, но у меня был ужасный учитель, не дающий своих уроков задаром: моего учителя зовут опытом, и он бывает жёсток, а иной раз и жесток.
         Азар подбил завистливого односельчанина подать на меня в суд, якобы я устроил поджог, который случился после того, как я насмелился и сказал ему, что пойду сватать Дарину вопреки материнского позволения, и что если она даже выполнит своё обещание проклясть меня и не дать благословения на брак, всё равно жениться на любящей меня и любимой мной девушке. В результате доноса Ратибора я оказался в тюрьме. Ратибор был мужик сквалыжный, скверный, он за медный грош мог хоть кого оклеветать. По наущению Азара Ратибор донёс на меня, сказал, что видел, как я соломы носил к самому дому и как я огонь добывал, а затем раздувал его.
         Не знал тогда я, что мой друг Азар учился у злой колдуньи. Она намного раньше меня поняла, что Азар корыстолюбив, жаден, хладнокровный, продувной и хитрый бестия и может любого предать, что ему не чуждо зложелательство, когда ему выгодно. Азар ходил к ней ночами, когда из прозрачной безмолвной дали над безлюдной улицей выплывала луна и с каждой минутой её призрачный свет, посеребрил травы и прикрывал землю лёгким тюлем,  безмолвные дали.  Он многому у неё научился, но ученик он был не важный, поэтому, к счастью, не всю науку злой колдуньи усвоил. Я был доверчив и неопытен, потому и не замечал, что он положил глаз на мою Дарину. Он был не плохой психолог и понял, что меня можно держать на короткой узде лишь удалив от меня Дарину.
          От отчаяния и несправедливости я не знал, что предпринять, чтобы поскорее выйти на волю – хотя у меня были две здоровые трудолюбивые руки, но я ничем не мог помочь сёстрам и братьям, которые были младше меня; я понимал, что я своим трудом могу только кое-как прокормить последышей – в деревне много было батраков, а богатых крестьян раз-два и обчёлся, а всё хозяйство моё забрал Ратибор, так что я остался без хозяйства и без жилья. Моих родных приютили соседи, разбросав навеки семью.
         - О ужас! – думал я. – Возвернусь я домой, а братья и сёстры умирающие с голоду, будут просить у меня хоть корку хлеба, но что я дам им?
         Тогда от отчаянья я начал придумывать какое-нибудь спасительное средство, подобно тому, как моряк, видя утопающим свой корабль, проворно взбирается на мачту, в надежде, что корабль не весь будет поглощён морем, что мачта останется над водой и в конце концов идущий мимо корабль возьмёт его на борт. Я придумывал тысячи способов, как спасти себя и семейство от голода, но ни один способ ни мог быть использованным.
         Когда я оказался на воле и пришёл в своё село, то узнал, что Дарину увёз в другую деревню крепкий крестьянин, а в моём домишке живёт другой человек, которому Ратибор сдал дом в аренду.
         Мне ничего не оставалось делать, как идти к Азару. Азар встретил меня довольно любезно, рассказал, кто и куда увёз мою Дарину, разжёг искусно мою ненависть к похитителю моего счастья. 
        - Сверчок, знай свой шесток! – глумливо произнёс Азар. – Сначала попробуй разгадать, что прежде было: плод или дерево? Вот когда найдёшь ответ на мой вопрос, тогда я признаю, что ты умён также, как и я!
         До сих пор я не могу решить заковыристую задачу – что вперёд было!
Я был как помешанный. Он силой колдовства сделал меня таким, каков я был до сих пор. Я поклялся, что освобожу Дарину, но похититель моего счастья, узнав, что я вернулся в своё село, куда-то уехал и увёз с собой мою Дарину. Я понял, что потерял Дарину навсегда и от отчаяния пошёл к колдунье, к которой посоветовал обратиться Азар. Тогда я и подозревать не мог, что это был хорошо спланированный спектакль с целью сделать из меня пугало для людей, а для Азара игрушкой, которой он вертел, как хотел. И я пошёл к Уладе, рассказал ей всё без утайки, и она постаралась сделать так, что я сошёл с ума, как заяц в марте; она ловко сделала из меня злого и коварного вершителя желаний Азара.
          А теперь решай, как хочешь, может быть с собой возьмёшь, пригожусь тебе в пути, много все-го будет у тебя впереди.

 
Жаркий день. Отдалённый гром гремел над лесом, а эхо повторяло ужасный треск его.


  1  А. И. Полежаев