Давайте дружить семьями. 15. Сапожная мастерская

Они стояли во дворе сапожной мастерской.

В доме, где она размещалась, раньше, много лет назад, мог жить, назовем его так - коммерсант, и непременно в возрасте. Разуваев представлял его, как, грузный, в черных брюках, на ногах кожаные тапочках, в белой, в тон  белому, как мука, одутловатому лицу, рубашке, на сильно выдающемся вперед шнобеле в тонкой желтой оправе толстые линзы значительно увеличивающие черные точки зрачков бессмысленных, без выражения глаз, которые размещены слишком близко к переносице, густые черные брови, маленький рот, он сидит на стуле с высокой спинкой, который вынесли мальчик и полная еще не старая женщина на широкое крыльцо с двумя колонами по обе стороны, а после вывели его, тяжело передвигающего ноги, из дому. И вот он сидит на стуле. Перед ним вся площадь.

Он мог и ошибаться с коммерсантом на крыльце.

Тогда к чему эти все его фантазии? А к тому, что если б, как бы раскопав могилу, а там уже поднять крышку и достать его из гроба, как из лодки, мол, приплыли! вывести его в дверь из прошлого в настоящее и так же, в тех же тапочках, усадить на стуле, то никто и не скажет, что его тут не было: тот же дом, та же без переделок, таких же размеров, в том смысле, что ничего не отняли, ничего не прибавили, а оставили как есть  площадь.

Сейчас тому дому сто лет. Сколько было б ему, тому коммерсанту?

Тут он, в связи с мыслью об извлечении из земли старика-хозяина дома, вспомнил о том,  что рядом, рукой подать старое кладбище. Там еще перед ним узкая грунтовая дорога, которая вела на болото, где на куцем открытом участке воды у берега вроде как ничейная плоскодонка. Кладбище на небольшом возвышении за ветхим деревянным забором, без крестов, все разваленное. Теперь, вспомнив это, где все к одному: и речка через болото, и лодка (так сказать, лодка Харона), и древнее кладбище - он криво улыбнулся.
 
-Что смеешься? – спросил его Юбкин.

-Да так. Вспомнил, представил. Это наш бетон? – ковырнув носком ботинка кучу, которая лежала тут же, спросил Юбкина Разуваев.

-Подожди. Чей бетон? – перегнувшись через ограждение, спросил в яму Юбкин.

-Наш! – выкрикнул Борисов и, нащупав под подкладкой пиджака ключ, добавил. – Нашел.

И когда, изгибаясь и кривясь, и так и этак, высунув язык, через дырку в кармане,  расширив ее, не без того, чтоб тяжело вздохнуть, дескать, «ох» как тяжело, и так несколько раз, за то время, что он возился с ним, можно было сто раз открыть замок, он опять выкрикнул: «Вот! Нашел!» Выкрикнул и поднял ключ над головой.
 
«Значит, не играл», - с облегчением вздохнул Разуваев.

-Ну, что? Открывай, - сказал Юбкин.
 
Разуваев сбежал по ступенькам вниз. Следом за ним, после того, как Борисов открыл дверь, не спеша, осторожно нащупывая ступеньки, спустился Юбкин.

-Где трещина? А вот. Конечно, дом не для мастерской. Значит, колонны поставили.
 
(Несколько металлических колонн стояли, подпирая потолок. Вверху лампочка на 70 ватт. Полумрак. Много пыли. Под ногами разбросанный инструмент.)

-Ну, что? Что-то сделали - сказал  Юбкин, обращаясь к Разуваеву.

-Что-то, - иронично хмыкнув, согласился с ним Разуваев.
 
 -Хорошо, хоть это. Я думал, что вообще не начинали, - сказал Юбкин, зыркнув в сторону Борисова.

Они вышли из подвала. Пока Борисов возился с замком, Разуваев спросил Юбкина:
-Ты проведешь меня? Пошли через площадь.

-Ближе на переезд.

-Хочу посмотреть площадь.

Площадь была пустой. Никого, кроме них, на ней не было – только они. Иногда, когда попадался крупный камень, кривилась нога и Разуваев чертыхался. Были лужи. Они их обходили. Из мастерской вышел мужчина средних лет, закурил. Пока курил, он смотрел на спины удаляющихся приятелей. На другой стороне площади металлический вагончик с кассой, рядом стоял пустой ПАЗик, и если размышлять в тон Разуваеву, то, как лишний, как какое-то недоразумение.