Рыжий

Черная комедия в одном действии

Действующие лица:

Рыжий – 17 лет

Бадмуль – 17 лет

Сысыгуля – 17 лет

Муня – 21 год

В эпизодах – жители деревни.

Тикают часы. Они тикают так, словно кто-то кого-то ждет – ждет очень долго. Но этот «кого-то» все не идет и не идет.

Сначала часы тикают очень громко, затем все тише, тише и тише. Вот уже слышно нечто другое. Слышно, как кто-то занимается сексом.

Старый панельный дом. Комната, почти пустая. В центре стол без скатерти, печь обычная. На печи, поджав ноги, сидит Рыжий.

Это обычный с виду парень лет семнадцати, только непонятно какой национальности. Он вроде бы бурят, но беленький и рыжий, и нос у него очень длинный, по форме напоминает птичий клюв.

Время за окном неспокойное, начало, и в то же время разгар 90-х. Это становится понятно по музыке, что льется со скрипом из китайской магнитолы на столе.  За окном воет ветер, и это говорит о том, что герой наш живет в такой глуши, что и представить себе невозможно, в диких степях Забайкалья.

Свет в комнате горит очень ярко. Но на самом деле это визуальный эффект. Обои бесцветные, старые, мебели нет, и на дворе темень кромешная. И метель воет.
От этой яркости веет тревогой, она тут повсюду, навевает тоску и подсознательный страх от безысходности. Рыжий сидит на печи, пытается читать, но то и дело отвлекается, вытягивает шею, прислушивается. В соседней комнате кто-то занимается сексом.

Все это слышится и видится так, будто за тонкой стеной блочного дома не происходит ничего не обычного, и уж тем более, заслуживающего осуждения. Секс в этих местах – обычное дело, столь же обычное, как и пьянка, например, или уличная драка.

Но вот страстные стоны и скрип кровати, наконец, утихают. За стеной протяжный вопль: Рыжий…

Рыжий вскакивает с печи, открывает дверь в спальню, но не заходит.

РЫЖИЙ. Чего тебе, Муня?

МУНЯ (Из темноты). Сигарету мне. И водички, ей.

Рыжий вынимает сигарету из пачки «Прима», берет ковш, набирает из ведра воды, на цыпочках заходит в комнату. Слышно, как вспыхнула спичка.

ЖЕНКИЙ ГОЛОС. Опять не согрел?

РЫЖИЙ. Так это, дров то нету? И котельную уже вторую неделю не топят. Угля нет.

МУНЯ. Я же говорил, купи электрочайник.

РЫЖИЙ. Так денег нету.

МУНЯ. Клиентуры мало что ли?

РЫЖИЙ. Клиентуры то много, в долг все ходят, надоели уже.

МУНЯ. Так не пускай (Громко зевает). Ладно, я пошел.

Слышно, как он встает, одевается.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. А я?

МУНЯ. Рыжий проводит.

Муня выходит из спальни, смотрит на себя в зеркало. Он видимо, совсем недавно отслужил в Армии. Гордо выпятив грудь в тельняшке, на фоне которой даже телогрейка смотрится вполне сносно, цокая коваными сапогами, вполне довольный собой, попыхивая сигаретой, он уходит.

В сенях слышится грохот, сдавленный крик.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ну, скоро?

РЫЖИЙ. Холодная еще.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ладно, давай такую.

Короткая пауза.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Может, ты выйдешь?

РЫЖИЙ. Ты, это…

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Что, это?

С улицы на кухню заходит Бадмуль. Он весь в снегу. Его, похоже, только что хорошенько побили.

РЫЖИЙ. Ну, это, Муня же мне не платит, мы с ним договорились…

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. О чем это вы договорились?

РЫЖИЙ. Ну, это, по остаточному принципу? Я же здесь живу? Хата моя? А ты как думала? Просто так, что ли?

Бадмуль приникает ухом к двери.

Слышится плеск воды, затем глухой удар. От удара дверью Бадмуль отлетает к печке. По кухне, быстрым и твердым шагом, проходит девушка. Но она настолько неприметна, что разглядеть ее практически не удается. Ушла и все.
С подбитым глазом появляется Рыжий. Глаз Бадмули, тоже, предательски заплывает. Рыжий на мгновение испуганно замирает, а затем заливается визгливым, кудахтающим смехом. Бадмуль смотрит на него с ненавистью.

БАДМУЛЬ. Сысыгуля приехала!

РЫЖИЙ. И что? 

БАДМУЛЬ. Ее отчислили, за неуспеваемость!

РЫЖИЙ. Мне что с этого?

БАДМУЛЬ. Короче! Если она хоть раз здесь появится, я тебя убью! Понял?

РЫЖИЙ. Слушай, Бадмуль, это мой хлеб! И все, что у меня есть, это моя хата. Понимаешь, о чем я?

БАДМУЛЬ (С ненавистью хватает Рыжего за грудки). Короче, если она хоть раз…

РЫЖИЙ (Устало). Не понимаешь. (Смахивает с себя руки Бадмуля, поправляет рубашку) Ты забыл мои условия?

БАДМУЛЬ (Мрачно). Не забыл. 

РЫЖИЙ (Задумчиво). Я мясо уже месяца три не ел. Сало люблю, с яйцами.  А еще масло, хлеб, заварка. Что это я такой добрый сегодня?

БАДМУЛЬ. Сала нет, не забивали еще. Баранина сойдет?

РЫЖИЙ. Баранину на ребрышках. С мякоти навара нет.

БАДМУЛЬ. Будут тебе ребрышки.

РЫЖИЙ. Только учти, опять собаку принесешь, я пол деревни на твою Сысыгулю соберу. Понял?

БАДМУЛЬ. Только попробуй.

РЫЖИЙ. Не переживай, попробую! У меня, кстати, курево кончается.

Бадмуль достает пачку «Примы».

РЫЖИЙ. С фильтром, пожалуйста.

Из другого кармана Бадмуль нехотя достает пачку сигарет «ТУ 134». Рыжий забирает обе пачки, усаживается на печь, открывает книгу, закуривает, пускает колечки дыма, читает.

Короткая пауза

БАДМУЛЬ. Че читаешь?

РЫЖИЙ. Ты все равно не поймешь!

БАДМУЛЬ. Покажи хоть, читать то умею. (Смотрит на книгу) Чехов? Стихи что ль?

РЫЖИЙ. Проза, дурак! Говорил же, не поймешь ни хрена. Хотя, зачем тебе?

БАДМУЛЬ. А тебе зачем?

РЫЖИЙ. Я в институт собираюсь поступать. В «Нархоз». Отучусь, шишкой стану.

БАДМУЛЬ. А я в ОМОН пойду после армии.

РЫЖИЙ. Да кто тебя возьмет то, в армию? Ты даже девять классов не окончил. В лучшем случае стройбат. А потом коровники чистить. А что, тоже профессия.

Бадмуль бросается на Рыжего.

РЫЖИЙ (Примирительно). Ладно, ладно, пошутил я.

БАДМУЛЬ (С достоинством поправляет на себе телогрейку). У меня знакомый прапорщик есть, в военкомате.

РЫЖИЙ. И что?

БАДМУЛЬ (Нехотя успокаивается). Ни что. Дам ему барана, он куда хочешь меня отправит.

РЫЖИЙ. Ага. А мы тут, пока тебя нет…

Бадмуль снова бросается на Рыжего.

РЫЖИЙ (Сквозь смех). Ладно, ладно. Слушай, чего так уцепился за эту Сысыгулю? (Думает) А где она сейчас?

БАДМУЛЬ. Сам ищу.

РЫЖИЙ. А чего помятый такой?

БАДМУЛЬ. На Муню, козла, налетел.

РЫЖИЙ. Аа, тогда понятно. Муню даже участковый боится. Он же в Приднестровье служил.

БАДМУЛЬ (С вызовом). А я тоже в Приднестровье пойду, омоновцем!

РЫЖИЙ (С иронией). Ты хоть знаешь, где это, Приднестровье, омоновец?

БАДМУЛЬ. Где-то за Читой.

РЫЖИЙ. Ага. У тебя все за Читой.

БАДМУЛЬ. Батя меня на ферму отправляет, на целый месяц. А тут, Муня этот с армии пришел. И Сысыгулю, как назло, из техникума выгнали. Че теперь делать, а?

РЫЖИЙ (Равнодушно). Не знаю.

БАДМУЛЬ (Достает пачку папирос, закуривает). Муня, когда в армию уходил, глаз на нее положил…

РЫЖИЙ. Плохи твои дела.

БАДМУЛЬ. Я так-то рассчитал все. Думал, пока учится там, до лета. А потом покосы. Ее родители на нашей ферме сено косят. Так, глядишь, и женился бы этот Муня? А тут, взяла и вылетела, дура.

РЫЖИЙ. Дурень ты. Муня, он и женатый твою Сысыгулю зажмет, пока ты в армии кирпичи перебирать будешь.

БАДМУЛЬ. А я тогда не пойду в армию!

РЫЖИЙ. Тоже не выход. Нафиг ты ей такой нужен? У нас ведь как в деревне? Кто в армии не служил, сам понимаешь, в цирке не смеется.

БАДМУЛЬ. Ты говори понятнее, начитался книжек всяких, умничаешь тут.

РЫЖИЙ. Это ты бестолочь. Короче, с верху еще кило карамели. И не тронет Муня твою Сысыгулю. Обещаю.

БАДМУЛЬ. Сдурел что ли? Где я тебе карамели возьму? Сам три года конфет не видел.

РЫЖИЙ. Решай, что для тебя важнее. Карамель или Сысыгуля?

ЖЕСКИЙ ГОЛОС. Карамель говоришь?

Парни не заметили, как в доме появилась Сысыгуля. Это очень статная, знающая себе цену девушка. А точнее – девка, первая на деревне! И печать этой деревни, на ней, не стереть уже, наверное, никогда. Один макияж чего стоит. Дешевая косметика на ее лице вот-вот начнет отпадать, словно сырая штукатурка. И глаза, подведены так, что их почти не видно.

Но, тем не менее, что-то в ее внешности притягивает. Возможно, это ее взгляд, очень мягкий, а значит, не такой уж и пустой. Или ее особая складка губ, что при улыбке может обезоружить любого.   

БАДМУЛЬ (Бросается к Сысыгуле). Ты где шатаешься, а? Весь день тебя ищу.

Однако Сысыгуля даже не смотрит на Бадмулю.

РЫЖИЙ (Спрыгивает с печи). Здравствуй, Сысыгуля. Заходи. Вот, стульчик тебе. Он чистый. Присаживайся.

Сысыгуля садится на стульчик, складывает ноги. Рыжего бьет озноб.

РЫЖИЙ. Хочешь курить, Сысыгуля? Смотри, с фильтром. Хочешь?

СЫСЫГУЛЯ. Что это у тебя? (Кривит губы) Болгарию не курю.

Она достает из кармана куртки пачку «Мальборо». Рыжий тут же зажигает спичку, дает ей прикурить.

БАДМУЛЬ. Что это у тебя? «Мальборо» что ли? Дай попробовать?

СЫСЫГУЛЯ. А чего их пробовать? Мальборо как Мальборо.

БАДМУЛЬ. Ну, хоть одну?

СЫСЫГУЛЯ. «Приму» кури.

БАДМУЛЬ. Жмотка!

СЫСЫГУЛЯ. Чабан несчастный, колхозник!

РЫЖИЙ. Слышь, Бадмуль? Ты в курсе, что клянчить сигареты у дамы не этично? И даже пошло?

Бадмуль соображает, что ответить. Глаза Сысыгули на мгновение становятся большими. Она уже с интересом смотрит на Рыжего.

БАДМУЛЬ (Рыжему). Я тебе щас в дыню дам!

РЫЖИЙ. Это у тебя - дыня!

Бадмуль пытается ударить Рыжего, но между ними возникает Сысыгуля.

СЫСЫГУЛЯ (Бадмуле). Знаешь, как в городе о таких как ты говорят?

БАДМУЛЬ (Недоверчиво). Как?

СЫСЫГУЛЯ. Мозгов нет, из попы не добавишь!

От шлепка пощечины Рыжий вздрагивает. Бадмуль еще в ярости, но это выражение очень быстро сливается с гримасой раскаянья и отчаянья. Все это смешивается на его лице мгновенно. Вид у него, словами не описать какой.

На лице Сысыгули испуг, и даже смирение. И все бы ничего, но вмешивается Рыжий.

РЫЖИЙ (Словно Бадмуль стал виновником третьей мировой войны). Ты что наделал? Ударил даму? Да как ты мог, бегемот безмозглый?

Рыжий значительно ниже Бадмули, не такой крепкий, видно, что питается не ахти. И драться потому он не собирается. Но Сысыгуля, осмелев после таких комплиментов вдруг неожиданно бьет Бадмуле коленом между ног. Бадмуль устало оседает на пол. Несколько секунд, и все кончено, Рыжий и Сысыгуля забивают Бадмулю в пол.

СЫСЫГУЛЯ (На всякий случай, еще раз бьет ногой обмякшего Бадмулю). Козел!

РЫЖИЙ. Ну что, хиляк? Будешь знать, как бить даму?

Бадмуль, повернувшись на живот, горько рыдает.

СЫСЫГУЛЯ. Ты чего, Бадмуль?

РЫЖИЙ (Пользуясь случаем). Будь мужчиной! Лично я никогда не плачу, когда проигрываю достойному противнику.

БАДМУЛЬ. Да пошел ты.

Бадмуль уже прорыдался, и теперь, еще всхлипывая, усаживается у печки, достает пачку папирос, закуривает.

СЫСЫГУЛЯ (Порыв милосердия у нее уже прошел). Ооо, деревянные. Это круто.

БАДМУЛЬ. Я…

РЫЖИЙ. О вкусах не спорят, мадам. (Пока Бадмуль соображает) Когда-то и папиросы считались цивильным куревом. Он просто отстал от жизни. Колхоз!

Достает пачку «Ту 134», закуривает.

БАДМУЛЬ. Вот козел, а?

РЫЖИЙ. Я тебе сейчас дам козла. Договоришься у меня. Что, мало получил?

БАДМУЛЬ. С голодухи у меня подохнешь!

РЫЖИЙ. А? Эй, Бадмуль, подожди. Что ты, шуток не понимаешь?

Бадмуль убегает.

СЫСЫГУЛЯ. О чем это он?

РЫЖИЙ. Не знаю, это стресс, наверное. Я же победил его?

СЫСЫГУЛЯ. Это я тебе помогла.

РЫЖИЙ. Не важно. Я бы все равно его победил! У меня пятый дан по тэквондо!

СЫСЫГУЛЯ. Откуда у нас в деревне тэквондо?
РЫЖИЙ. Ну что ты, милая, я же эволюционирую! Я в город ездил, каждые выходные, и там занимался.

СЫСЫГУЛЯ. Ух ты? До города сутки ехать.

Дверь распахивается. У порога, в клубах пара, похожий на демона из восточных сказок, стоит Бадмуль. В руке у него заиндевевший от мороза топор. Рыжий тут же прячется за Сысыгулю. Сысыгуля испугано вытягивает руки.

БАДМУЛЬ (Сысыгуле). Ты знаешь, почему вся деревня ходит к этому Рыжему?

РЫЖИЙ. Я гостеприимный! И не Рыжий я, а Биликто Иванович Курицын!

БАДМУЛЬ. Да, он Курицын! Сысыгуля Курицына, ха-ха-ха. (С ненавистью) Дура! Здесь баб щупают, поняла? И дом его называют бордель «У Рыжего». Потому что негде больше зимой в этой деревне, негде! И ты сюда попадешь (яростно рубит стены дома), потому что ты - дура!

РЫЖИЙ (Стонет). Мой дом…

БАДМУЛЬ (Рыдает). Бордель это, поняла? (Рыжему) Рыжий ты, понял? Бордель у Рыжего! Че, базарить красиво научился, умный стал, да? А я тоже научусь так базарить, понял? Еще лучше тебя базарить стану, вот увидишь!

Втыкает топор в пол, убегает. Сысыгуля и Рыжий облегченно вздыхают.

РЫЖИЙ. Я бы мог, конечно, показать ему пару приемчиков…

СЫСЫГУЛЯ. А что такое бордель?

РЫЖИЙ. Бордель то? Ну, сама понимаешь, пятый дан, подписка о невыезде…

СЫСЫГУЛЯ. О чем?

РЫЖИЙ. Ну, в смысле, нельзя мне драться, понимаешь? У меня же пятый дан по теквондо?

СЫСЫГУЛЯ. А если бы он убил меня?

РЫЖИЙ. Ну, нет, что ты. Я бы не позволил.

СЫСЫГУЛЯ. Скажи еще раз так? 

РЫЖИЙ. Как?

СЫСЫГУЛЯ. Ну, так?

РЫЖИЙ. Так я, это, столько умных слов знаю, что все и не упомнишь сразу? Могу так на пример: «Я помню чудное мгновенье, вдруг предо мной явилась ты. Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты!» Ну, как?
Сысыгуля слушает, потупив голову. Неожиданно Рыжий налетает на нее, обнимает, целует.

РЫЖИЙ (Страстно). С спальню, в спальню пошли…

У окна, прижавшись лицом к стеклу, стоит Бадмуль. Стекло лопается. Обхватив голову, Бадмуль убегает. Рыжий и Сысыгуля смотрят на разбитое окно.

СЫСЫГУЛЯ (Переводя дыхание). Ты что это, а? Я вообще-то для мужа себя берегу, чтобы претензий потом не было.

РЫЖИЙ. Я, я твой муж.

СЫСЫГУЛЯ. Какой ты быстрый? А калым? А свататься, кто будет? И потом, ты же христианин? Вот. А я мусульманка!

РЫЖИЙ. Когда это ты мусульманкой успела стать?

СЫСЫГУЛЯ. Пока училась. Не перебивай меня. Вот обрежешься, станешь мусульманом, тогда и поговорим.

РЫЖИЙ. А как это, обрежешься?

СЫСЫГУЛЯ. Я не знаю как точно. Там, вроде бы, у писульки кончик надо отрезать.

РЫЖИЙ. Это еще зачем?

СЫСЫГУЛЯ. Откуда я знаю? Надо и все! Ну, мне пора! Проводишь?

РЫЖИЙ. Конечно!

Рыжий спешно накидывает телогрейку, валенки, выходит вслед за Сысыгулей.
Дом Рыжего как проходной двор. Дверь здесь никогда не закрывается. Этим, в принципе, Рыжий и живет.

Дверь распахивается. Вваливается Бадмуль. Он весь в снегу, в стельку пьяный. Выпятив губы, он вошел в спальню, вышел, уселся прямо на полу, достал измятую пачку, бросил ее к печке. Взял с печки окурок, закурил. Сидит и плачет.

За окном шаги. Бадмуль спешно тушит окурок и убегает в спальню.
В доме появляются трое подростков, несут на шесте пьяную вдрызг бабу. Она висит, не шевелится.

ПЕРВЫЙ ИЗ ПОДРОСТКОВ. Рыжий? Рыжий?

ВТОРОЙ. Нет никого. Давай быстрее…

Они заносят бабу в комнату. Двое выходят. Ждут своей очереди.

Подростки явно экспериментируют, и потому сильно волнуются. И торопятся. Кровать в спальне буквально грохочет. Неожиданно все трое убегают, их явно кто-то спугнул.

На кухне появляется Бадмуль, держится за голову.
С улицы появляется Рыжий, вопросительно смотрит на Бадмуля, заходит в спальню, выходит, смотрит с подозрением.

РЫЖИЙ. У тебя все хорошо?

БАДМУЛЬ. Не знаю.

РЫЖИЙ. Чего это ты, на старух с горя потянуло?

БАДМУЛЬ. Какие еще старухи?

РЫЖИЙ (Улавливает суть ситуации). Ага! Ну что, Бадмуль? Я за участковым?

БАДМУЛЬ (Трезвеет). Зачем за участковым?

РЫЖИЙ. Как зачем? Статья 117 УК. Что-то, около девяти лет, кажется, если не больше.

БАДМУЛЬ. Че?

РЫЖИЙ. Представляешь, девять лет? И никаких тебе армий, омонов, коровников? И Сысыгулей тебе ни каких? Ты сам будешь с такой статьей, как Сысыгуля…

На кухне появляется пьяная баба, щурится на свет. На ней только лифчик и мятая юбка.

РЫЖИЙ (Бадмуле). Твоих рук дело?

Бадмуль смотрит на бабу с ужасом.

БАБА. Выпить есть?

РЫЖИЙ. Ну, так что, иду за участковым?

БАДМУЛЬ. Не надо.

РЫЖИЙ (Бабе). Тетя Нюра, мы не договорили.

Баба уходит в спальню.

РЫЖИЙ. Слушай меня внимательно! Не один – пять кило карамели! Понял? Понял, я спрашиваю?

БАДМУЛЬ. Понял.

РЫЖИЙ. И баранины, целую тушу! И только попробуй собаку притащить! Все, свободен! Свободен, я сказал!

Бадмуль убегает.

РЫЖИЙ (Мечтательно). Эх, Сысыгуля, как это я раньше то тебя не заметил? Мда…
Закатив мечтательно глаза, он уходит в спальню.

РЫЖИЙ (Голос). Эй, ты чего тут развалилась? Вставай давай! Вставай, я сказал. Простыни стирать будешь, поняла?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Отвали.

РЫЖИЙ. Че ты сказала? Твое счастье, что ты баба.

ГОЛОС. Посплю немного и уйду, че ты? Голова раскалывается.

РЫЖИЙ. Сейчас, ага, вали давай отсюда.

ГОЛОС. Выгонишь, всей деревне расскажу, где ночевала. И на изнасилование подам. А то совсем уже, даже напиться по-человечески нельзя. Три аборта за один год. Вот рожу, скажу что от тебя и на алименты подам, будешь знать.

РЫЖИЙ. Чего? Вот ты кобра! 

ГОЛОС. Сам кобер. Все, дай поспать.

РЫЖИЙ. Ладно, ладно, поспишь ты у меня.

Выбегает на кухню, накидывает валенки, телогрейку, берет ведро и выбегает на улицу. Пулей вбегает обратно, оглядывается по сторонам, исчезает в спальне.

РЫЖИЙ. Тихо лежи! Поняла?

ГОЛОС. Мне в туалет надо.

РЫЖИЙ. Тихо я сказал!

ГОЛОС. В туалет хочу, сказала.

РЫЖИЙ. Да замолчишь ты или нет? Будешь молчать, на опохмелку дам.

ГОЛОС. Точно дашь?

РЫЖИЙ. Да точно – точно. Все, тихо.

Рыжий выбегает на кухню. В то же мгновение с улицы заходит Муня. Рыжий невольно вытягивается по стойке «Смирно». Попыхивая сигаретой, Муня садится за стол, достает бутылку, на половину наполненную спиртом.

МУНЯ. Воды принеси. (Рыжий мнется на месте) Оглох что ли?

Рыжий берет ведро, выходит на улицу. На кухне тут же появляется баба, как и была, в лифчике и мятой юбке. Лицо Муни вытягивается.

БАБА. Здравствуй, Мунечка.

МУНЯ. Здорово, теть Нюр?

ТЕТЯ НЮРА. Вот столечко на опохмелку, а? Голова трещит, не могу аж прям.

МУНЯ. А че это ты тут делаешь?

ТЕТЯ НЮРА. Сама не знаю. Нальешь?

МУНЯ. Ни хрена себе?

Заходит Рыжий с ведром воды, обреченно смотрит на тетю Нюру.

МУНЯ. Что, Рыжий, на бабушек потянуло?

ТЕТЯ НЮРА. Че я вдруг бабушка то? Сорок лет всего.

РЫЖИЙ. Муня, я все объясню.

МУНЯ. Давай-давай.

ТЕТЯ НЮРА. Мунечка, ну грамулечку, а?

Муня доливает в бутылку воды, бьет по днищу, пока спирт не начинает шипеть.

МУНЯ (Рыжему). Стаканы давай.

Рыжий ставит на стол две железных кружки. Муня наливает тете Нюре. Та залпом выпивает, переводит дыхание.

ТЕТЯ НЮРА (Приходит в себя). Вот Мунечка, до чего дожили. Уж выпить спокойно нельзя. Пошла я вроде бы вчера к Петровне. Выпили немного. А проснулась у этого прохвоста. Че — вот это, а?

МУНЯ (Глядя на Рыжего). Че — вот это, а?

РЫЖИЙ (В отчаянии). Да не слушай ты ее, дуру.

ТЕТЯ НЮРА. Щас дам тебе дуру.

РЫЖИЙ. Муня, обещай, что никому не расскажешь?

МУНЯ. Неа!

РЫЖИЙ. Ну, пожалуйста? Как друга тебя прошу?

МУНЯ. Что мне за это будет?

РЫЖИЙ. Ну, чего ты хочешь?

МУНЯ. Скучно. Праздника хочу!

РЫЖИЙ (Недолго думая). Помнишь Сысыгулю?

МУНЯ. Кто ж ее не помнит?

РЫЖИЙ. Она приехала!

Короткая пауза

МУНЯ (Тете Нюре). Опохмелилась?

ТЕТЯ НЮРА. Еще бы чуть-чуть, с устатку?

МУНЯ (Наливает). Так, пей, и вали!

Тетя Нюра выпивает спирт, спешно собирается и уходит. За окном слышно, как она затянула какую-то заунывную, то ли русскую, то ли бурятскую, то ли якутскую песню.

МУНЯ. Говори!

РЫЖИЙ. Ты же говорил, что тебе «свежатинки» хочется? Вот тебе и «свежатинка»? Она же только с города приехала, самый сок. И праздник заодно?

МУНЯ. У меня таких праздников…

РЫЖИЙ. Ты не понял. Я предлагаю тебе провести с ней романтический вечер!
МУНЯ. Чего?

РЫЖИЙ. Ты дослушай до конца. Короче, я все уже придумал. Все будет как надо, конфеты, баранинка жареная, спиртяга с вареньем в графине. Во. Официант даже будет!

МУНЯ. Да ну?

РЫЖИЙ. Я тебе говорю. Ты только оденься поприличнее. Костюм есть?

МУНЯ. А на фига?

РЫЖИЙ. Ну, что бы обстановка была. Понимаешь? Красиво чтобы было. Я простыни вам новые постелю. Все будет как надо, Муня, еще лучше, чем в видике.

МУНЯ. В видике, говоришь?

РЫЖИЙ. Только это, скажи Нюрке…

МУНЯ. Не ссы! Солдат ребенка не обидит! Ну что, когда?

РЫЖИЙ. А что откладывать? Сегодня и обтяпаем?

МУНЯ (Сжимает кулак). Ну, смотри, обманешь…

РЫЖИЙ. Ну что ты, Муня.

Муня уходит. Рыжий бьет себя ладонями по голове, явно пытаясь забить подальше свою совесть. Видимо, она у него все-таки есть.

Дверь открывается. Заходит Сысыгуля. Она чем-то озабочена.

СЫСЫГУЛЯ. Всего день в деревне, а меня уже все здесь бесит. (Садится на стул, достает сигарету, ждет, пока ей дадут прикурить). Только с тобой и можно поговорить.

РЫЖИЙ (Угодливо). Присаживайтесь мадам.

СЫСЫГУЛЯ (Вздыхает). Как хорошо было в городе. Я каждый день по барам ходила. В ресторане даже один раз была.

РЫЖИЙ. А хочешь – ресторан? С официантом?

СЫСЫГУЛЯ. Шутишь? 

РЫЖИЙ. Ничуть. Приглашаю тебя – в ресторан! 

СЫСЫГУЛЯ. Где?

РЫЖИЙ. Здесь!

СЫСЫГУЛЯ (С сомнением). Где это здесь?

РЫЖИЙ. Терпение мадам! И до вечера! Скоро все увидите! Ровно в двадцать часов! И пожалуйста, без опозданий. Ах да, чуть не забыл. У тебя платье вечернее есть?

СЫСЫГУЛЯ. В смысле, вечернее?

РЫЖИЙ. Ну, красивое, в смысле.

СЫСЫГУЛЯ (С достоинством). Конечно, есть!

РЫЖИЙ. Одень его. Хорошо?

СЫСЫГУЛЯ. Хорошо!

РЫЖИЙ. Тогда до вечера, мадам!

Сысыгуля уходит. Рыжий усаживается на печи, закуривает. Мерно тикают невидимые часы. Вот он вскакивает, ходит по кухне, сначала взад-вперед, затем кругами. Замирает, вслушивается в пустоту. За окном слышны шаги, затем топот в сенях.

Рыжий исчезает в спальне. Заходят трое подростков, озираются.

ПЕРВЫЙ. Рыжий? (Протяжнее) Рыжий?

ВТОРОЙ (Заходит в спальню, выходит). Нет никого.

ТРЕТИЙ. Че делать будем?

ПЕРВЫЙ. Доставай.

Третий достает бутылку портвейна, срывает пластиковую крышку, вдавливает пробку внутрь.

ПЕРВЫЙ (Второму). Сколько?

ВТОРОЙ. Я знаю? Волку столько надо. А бабам? Смотря сколько баб, наверное?

ТРЕТИЙ. Если чуть-чуть совсем, может не сработать.

ПЕРВЫЙ. Так может, на Нюрке испытаем?

ВТОРОЙ. Она и без этого падает. На Рыжем надо. Он здоровый. Сразу все ясно станет.

ТРЕТИЙ. Так он ушел куда-то?

ПЕРВЫЙ (Что-то высыпает в бутылку). Короче! Не подохнут, поди?!

ВТОРОЙ. Брат говорил, много тоже нельзя.

ТРЕТИЙ. Да нормально. Если что, простоквашей отпоим.

На кухне незаметно появляется Рыжий.

РЫЖИЙ. Что мутим, салаги?

Все трое вытягиваются. Первый что-то прячет за спиной.

РЫЖИЙ (Первому). А ну покажи?

Первый показывает бутылку портвейна.

РЫЖИЙ (Забирает бутылку). Ни хрена себе? Откуда такое богатство?

ВТОРОЙ. Брат из города привез. Наши бабы спирт пить не хотят. Горький, говорят. Вот. А вино сладкое, как сок.

РЫЖИЙ. Ага? Украл, значит? (Второй молчит) Молодец! Возьми с полки огурец!

ВТОРОЙ (Озирается). А где тут полки?

РЫЖИЙ. Иди отсюда. (Остальным) И вы тоже, шалопаи, бегом отсюда. Бабы спирт у них не пьют.

ПЕРВЫЙ. Рыжий, это…

РЫЖИЙ. Бегом я сказал!

Подростки убегают.

РЫЖИЙ. Сегодня мой день! (Нюхает горлышко бутылки) Перебродил, что ли?

Заходит Бадмуль, словно вернулся с войны. Голова перевязана, под глазом синяк, взгляд как у побитой собаки. Он исподлобья смотрит на Рыжего, кладет на стол авоську с продуктами.

РЫЖИЙ. Чего так долго? Насильник несчастный. Короче, слушай мою команду. Ты сегодня будешь официантом. Понял?

БАДМУЛЬ (Безучастно). Где?

РЫЖИЙ. В ресторане.

БАДМУЛЬ. Опять умничаешь?

Рыжий берет листок, что-то пишет.

РЫЖИЙ. На вот тебе. Пулей! Жду!

БАДМУЛЬ (Читает). Ни че ты, губу раскатал?

РЫЖИЙ. Бегом давай! И это, простыни свежие прихвати. Все, с богом, пока я участковому не заявил.

Бадмуль нехотя уходит. Рыжий спешно меняет обстановку в комнате.
На стене появляются портреты каких-то бабушек, дедушек, а также Ленина, Брежнева, Горбачева, Ельцина. Уносит стол, приносит то ли волчью, то ли собачью шкуру, кидает ее на пол, любуется. Ставит на шкуру бутылку портвейна.

РЫЖИЙ. Я – гений! Однозначно!

Заходит Бадмуль с полной авоськой. А в сенях уже снова слышны шаги.

РЫЖИЙ (Шипит). Бегом, в спальню.

Бадмуль исчезает в спальне. Появляется Муня в парадной форме десантника. За окном снова скрипят чьи-то шаги.

РЫЖИЙ (Муне). В спальню, пожалуйста, это сюрприз!

Муня уходит в спальню. Появляется Сысыгуля. Она словно модель из красочного китайского календаря. На ней легкое голубое платье и валенки, которые, впрочем, она тут снимает, переобувается в школьные туфли. Ее мощные, стройные ноги, словно магнитом притягивают взгляд Рыжего.

Из спальни торчат лица Муни и Бадмуля. Немая сцена.

Но вот Муня дает Рыжему пинка, и тот оживает.

РЫЖИЙ. Сысыгуля. Это, в общем. Такое дело. Вот – Муня!

На кухню выходит Муня. Он тоже, весь сверкает орденами, медалями, и невероятным сплетением сразу нескольких аксельбантов на груди.

МУНЯ. Здорово, Сысыгуля!

СЫСЫГУЛЯ (Форма на Муне произвела на нее впечатление). Привет, Муня.

Бадмуль еще торчит из спальни. Но Рыжий заталкивает его обратно в спальню.

РЫЖИЙ. Господа, прошу садиться!

МУНЯ. Где тут садиться то?

РЫЖИЙ (Укоризненно). Ну Муня? Мы где живем?

МУНЯ. В деревне.

РЫЖИЙ. В Азии мы живем. А раз мы живем в Азии, значит, мы кто?

МУНЯ. Азеры?

РЫЖИЙ (Вздыхает). Правильно, баи! А баи как сидят?

МУНЯ. Откуда я знаю?

РЫЖИЙ. В позе лотоса! (Уже тише) Сапоги то сними?

МУНЯ. Зачем?

РЫЖИЙ. Ну, надо так.

Муня скидывает сапоги. Дыхание у Рыжего перехватывает. Из дырявых носок Муни торчат большие пальцы ног.

Впрочем, Сысыгулю это нисколько не смущает. Она даже влюблено смотрит на своего кавалера.

РЫЖИЙ (Прокашлявшись). Официант, блюдо!

Заходит Бадмуль, с кухонным полотенцем на руке. В другой он держит пластмассовый разнос с вареной головой барана.

РЫЖИЙ (В ужасе). Ты чего приволок?

БАДМУЛЬ (Хмуро и с вызовом). Не было свиных ножек!

Муня берет голову, отрывает язык. Жует. Сысыгуля отрывает другое ухо. Тоже жует.

РЫЖИЙ. Официант, десерт!

Снова появляется Бадмуль, достает из карманов две горсти конфет-подушечек. Одну кидает Муне, вторую – Сысыгуле.

РЫЖИЙ. А карамель?

БАДУЛЬ. Не было карамели.

Бадмуль уходит. Муня невозмутимо жует конфеты. Сысыгуля следует его примеру.

СЫСЫГУЛЯ. Музыки не хватает.

РЫЖИЙ (Бросается в спальню). Магнитофон принес?

БАДМУЛЬ. А ты говорил?

РЫЖИЙ. Сам додуматься не мог? Ладно. Ты у меня сейчас к участковому пойдешь. Понял? Извращенец несчастный!

Рыжий выбегает на кухню.

РЫЖИЙ. Дорогие дамы и господа! Сегодня у нас вечер живой музыки. Я исполню вам песню знаменитой группы «Битлз». Ес ту дэй!

Поет с ужасным акцентом, а в целом весьма неплохо. Жестом он показывает, что бы Муня пригласил на танец Сысыгулю. Танцуют. Муня нахально лапает Сысгулю. Она сопротивляется, но скорее для приличия. Рыжий умолкает. Муня и Сысыгуля, распаленные, садятся вместе.

МУНЯ (Рыжему). Выпить давай!

РЫЖИЙ. Сей момент.

Он разливает по кружкам вино.

МУНЯ. Че это?

РЫЖИЙ. Портвейн 33, напиток господ и аристократов!

МУНЯ. А спирта нет что ли?

РЫЖИЙ. Есть!

МУНЯ. Давай!

Рыжий приносит бутылку. Муня доливает в кружки спирт, себе и Сысыгуле. 

МУНЯ. Ну, давай (жмет кулак), за любовь!

Залпом выпивает. Сысыгуля делает то же самое. Крякнув, Муня лезет целоваться к Сысыгуле. Она отвечают ему взаимностью, но тут же обмякает. Оба падают.

РЫЖИЙ (В ужасе). Слышь, ты, извращенец? Ты чего наделал, а?

БАДМУЛЬ (Появляется на кухне). Чего это они?

РЫЖИЙ. Я откуда знаю?

БАДМУЛЬ. И я не знаю!

РЫЖИЙ. Все, это конец!

БАДМУЛЬ. Да погоди ты (Наклоняется к Муне). Дышит. (Наклоняется к Сысыгуле) И эта тоже. Чего ты им дал?

Рыжий показывает на бутылку. Бадмуль нюхает горлышко.

БАДМУЛЬ. Прокисло, что ли? Вонь такая…

РЫЖИЙ (Его осенило). Салаги. Это их вино. Они, собаки, подсыпали что-то. Слышь, Бадмуль, что теперь будет, а?

БАДМУЛЬ. Ты же у нас умный. Ты и думай!

РЫЖИЙ. Я ведь и вправду к участковому могу сбегать?

БАДМУЛЬ. Беги.

РЫЖИЙ. Не боишься?

БАДМУЛЬ (Собирается уходить). Отбоялся. Теперь ты бойся!

РЫЖИЙ. Ну Бадмуль, дружище, как человека тебя прошу. Помоги? Не бросай меня с ними?

БАДМУЛЬ. Поклянись, что больше не впустишь ее сюда?

РЫЖИЙ. Мамой клянусь, не впущу!

БАДМУЛЬ. Ладно, говори, что делать.

РЫЖИЙ. Давай, ты Муню утащишь? А я Сысыгулю?

БАДМУЛЬ. А может наоборот?

РЫЖИЙ. Ты больше меня. Я потом все что угодно для тебя сделаю.

БАДМУЛЬ. Ладно. (Взваливает на себя Муню) Эта пусть пока полежит. Щас унесу этого, за ней приду. Понял?

РЫЖИЙ. Понял, все понял.

Бадмуль уходит. Рыжий ходит взад-вперед, смотрит на Сысыгулю. Вроде бы как, даже любуется ею. За окном шаги. Рыжий хватает Сысыгулю, заносит в спальню. Появляются трое подростков, несут на шесте молодую девку, тоже подростка. Из спальни выходит Рыжий.

РЫЖИЙ. Ну что, явились, голубки? Вас то мне и надо!

Он с силой бьет Первого, затем Второго, Третьего. Все трое падают.

РЫЖИЙ. Ну что, бандерлоги?

ПЕРВЫЙ. За что, Рыжий?

РЫЖИЙ. Во-первых, Биликто Иванович! Повтори!

ПЕРВЫЙ. Биликто Иванович!

РЫЖИЙ. И, во-вторых, что за хрень вы подсыпали в вино?

ВТОРОЙ. Забыл, как называется. Брат из города привез. Ему волк живой нужен был, на собачьи бои. Я у него украл чуть-чуть.

РЫЖИЙ (В ужасе). Волк живой нужен был? Д вы охренели что ли? Да вы знаете, волчата херовы, что вам будет теперь за это?

ТРЕТИЙ. Так мы ж салаги? Нам ничего не будет.

ВТОРОЙ. А еще раз ударишь, я брату скажу. Он махом твою халупу спалит.

РЫЖИЙ. Ага? Умные, значит, стали? Короче, салаги! Забирайте это тело, и марш отсюда.

ПЕРВЫЙ. Ну Рыжий?

РЫЖИЙ. Биликто Иванович!

ПЕРВЫЙ. Биликто Иванович. «Старшакам» можно, а нам нельзя? Мы же тоже еду тебе носим?

ВТОРОЙ (Кивает на тело). Мы полчаса ее отбивали. Никто не вырубился, только эта.

ТРЕТИЙ. А они обступили ее как теленка. Палками пришлось разгонять.

РЫЖИЙ (Берется за голову). Ой… (Яростно) Бегом отсюда! Бегом я сказал. (Бьет ногой девку) И эту забирайте. Бегом я сказал! Бегом!

Подростки забирают свою добычу, уходят.

РЫЖИЙ. Я когда ни будь с ума сойду в этом курятнике. Мама родная, за что мне это все? За что?

Ходит по комнате, сначала взад-вперед, затем кругами. Мерно тикают невидимые часы.

РЫЖИЙ. И балбес этот куда-то запропастился. (Думает) А я чуть-чуть совсем. Совсем чуть-чуть. Она и не поймет ничего. Точно, совсем чуть-чуть…

Уходит в спальню.

Раннее утро. За окном слышен топот конских копыт, затем шаги. На кухне появляются подростки. У Первого в руках веревка, у Второго – вилы, у Третьего – большая дубина.

ПЕРВЫЙ (Третьему). Короче, ты ему по башке. Потом вяжем его и в степь. Пусть его волки жрут!

ВТОРОЙ. Не, лучше повесить. Пусть себе висит. Взрослые подумают - сам повесился.

ТРЕТИЙ. Не, весить не хорошо. Он потом во сне к нам приходить будет.

ПЕРВЫЙ. Придумал. Как раньше хоронили? Знаете? Посадят мертвеца на коня. И в степь. Где упал, там и могила. И ночью приходить не будет. Мы же не убили его, а похоронили?

ВТОРОЙ. Точно!

ТРЕТИЙ. Может не надо, а?

ПЕРВЫЙ. А девок щупать где? Все люди как люди. А мы как бараны, в стайках.

ВТОРОЙ. Сейчас надо, пока мы салаги. А то потом поздно будет. Посадят.

ПЕРВЫЙ. Ты подумай сам? Мы и своих девок сюда таскать будем? И с других брать, еду там, выпивку? Даже деньги? А почему бы и нет? Это Рыжий такой дурак, за еду. Но мы же не дураки? Негде больше в деревне.

Раздается женский вопль. Подростков словно ветром сдувает.

СЫСЫГУЛЯ (В спальне). Как ты мог, подлец несчастный?

РЫЖИЙ. Ой? Чего это я? Уснул что ли?

Сысыгуля громко рыдает.

РЫЖИЙ. Мадонна, богиня, прости меня, прости, не удержался. Люблю, люблю, выходи за меня.

СЫСЫГУЛЯ. Уйди от меня, поганец!

Дверь с грохотом открывается. Сысыгуля, запахиваясь в телогрейку, с вечерним платьем в руках выбегает на улицу. Рыжий выбегает следом, видит троих подростков.

ПЕРВЫЙ. Ну что, Рыжий, попался?

ВТОРОЙ. Хана тебе, Рыжий!

ТРЕТИЙ. Молодец! Возьми с полки огурец!

ПЕРВЫЙ. И вешать никого не надо.

ВТОРОЙ. Сам повесишься!

Все трое убегают. На улице слышны их восторженные вопли: «Рыжий изнасиловал Сысыгулю! Рыжий изнасиловал Сысыгулю! Рыжий изнасиловал Сысыгулю» …

Рыжий падает на колени, берется за голову, качается, стонет. Заходит тетя Нюра. Злобно оскалившись, она с разбегу бьет ногой Рыжего по голове. Но тот никак не реагирует. Тетя Нюра видит бутылку портвейна, хватает ее, с жадностью выпивает.

Падает.

РЫЖИЙ. Точно, вырубиться, забыть!

Он хватает пустую бутылку, с досадой разбивает ее о стену.

РЫЖИЙ. Бежать! Куда угодно! Бежать! Только подальше отсюда…

Дверь распахивается. У входа, в клубах пара, стоит Бадмуль. В руке у него заиндевевший от мороза топор.

БАДМУЛЬ. Теперь точно убью!

РЫЖИЙ. Я все объясню, Бадмуль, все объясню. Только не убивай. Прошу тебя, умоляю?

БАДМУЛЬ. Значит, все что угодно, да?

РЫЖИЙ. Я нечаянно, вот тебе крест, нечаянно. (Плачет) И ты сам хорош, шляешься где-то. А она лежит тут, ноги раскинула...

Бадмуль в замешательстве.

РЫЖИЙ. Думаешь, просто было, да? Вот так смотреть на нее? Когда нет никого?

БАДМУЛЬ (Снова злится). Просто, говоришь? Я тебе дам, просто…

Бадмуль рубит топором стены.

РЫЖИЙ (Стонет). Дом? Дом мой за что?

БАДМУЛЬ. Ты же обещал, петух ты ощипанный?

РЫЖИЙ. А ты? Ты где был?

БАДМУЛЬ. Я пока тащил этого козла, он очнулся…

РЫЖИЙ. Понятно! Можешь не рассказывать. (Садится на печь, берется за голову) Господи? Что за глушь кругом? Жили же нормально? Помнишь? Гурт брали летом пацанами, два рубля в день платили. Стрижка работала, как на праздник туда ходили, я с третьего класса сам баранов стричь начал. В сельмаге сок в банках и пряники продавали. Автолавка приезжала каждую субботу с райцентра. И добрые все были. Что случилось-то с нами, а, Бадмуль?

БАДМУЛЬ. Не знаю. Мне почему-то холодно об этом думать.

РЫЖИЙ. Все, опусти топор. Успокойся. Говорил же тебе, дура твоя Сысыгуля! Да и не спала она ни хрена. Сто пудов тебе даю, не спала. Охала еще так, в первый раз, дескать. А потом, опомнилась, видите ли…

БАДМУЛЬ (Садится рядом с Рыжим). В армию, быстрее в армию.

РЫЖИЙ. Да что ты заладил? Армия, армия? Учиться надо, понимаешь? Учиться! А иначе кранты! Погибнем мы все в этой деревне. Нас забыли. Ты видел новую карту в библиотеке? Нет нас на ней, понимаешь? Нет такой деревни. Я сам смотрел.

БАДМУЛЬ. Да заткнись ты, раскудахтался. Без тебя хреново.

РЫЖИЙ. Да, раскудахтался. Жить хочу, вот и кудахтаю. С вами только кудахтать и остается.

БАДМУЛЬ. Козел ты.

РЫЖИЙ. Ты хороший! Дом свой есть! Ферма у родителей есть! Кормят тебя, одевают.

БАДМУЛЬ. А твои где?

Рыжий отмахивается.

БАДМУЛЬ. Как ты вообще здесь оказался? Ты как-то появился так, будто и был здесь всегда?

РЫЖИЙ. Сестра у меня здесь жила. В этом доме. Его вообще снести хотели. Да нас пожалели. У нас, когда мамку посадили, она меня к себе забрала, сюда, в деревню.

БАДМУЛЬ. А за что ее посадили?

РЫЖИЙ. Отца грохнула. Я не знаю точно, как все было. Пришел, говорят, пьяный, мамка орать на него давай. Он ей по харе, а она его ножом (Закуривает). Ее выпустили вскоре. Но за нами она, почему-то не приехала.

БАДМУЛЬ. А сестра твоя где?

РЫЖИЙ. Разбилась. С коня упала, когда гурт пасла.

БАДМУЛЬ. Мрачно.

РЫЖИЙ. Да уж куда хуже.

БАДМУЛЬ. Валить отсюда надо, пока не поздно.

РЫЖИЙ. Вот и я тебе о том же. Давай вместе? В город? Я в «Нархоз» поступлю, а ты работать будешь? А потом наоборот?

БАДМУЛЬ. Хитрый какой. Не, я сначала в армию. В ОМОН только после армии берут.

ТЕТЯ НЮРА (Приходит в себя, держится за голову). Ах ты, бесстыдник, а? Че дал то? Голова трещит.

РЫЖИЙ. Эта, блин, свалилась еще откуда-то.

БАДМУЛЬ. А как она тебе?

РЫЖИЙ. В смысле?

БАДМУЛЬ. Ну, Сысыгуля? Как она тебе? (Кивает в спальню) Там?

РЫЖИЙ. А, Сысыгуля то? А что?

БАДМУЛЬ. Да так. Не, ты не подумай. Я к ней все: прошла любовь, завяли помидоры. Просто интересно.

РЫЖИЙ. Быстро ты?

БАДМУЛЬ. А че тянуть то? Ясно ж все?

РЫЖИЙ. Нюрку вон лучше проводи. Не то замерзнет где-нибудь еще.

БАДМУЛЬ. А я, прикинь, даже стихи ей писал.

РЫЖИЙ. Нюрке?

БАДМУЛЬ (Достает из кармана листок). Да какой Нюрке? На, почитай. Мне они не нужны.

РЫЖИЙ (Вчитывается, смеется). Так показал бы ей?

БАДМУЛЬ. Перебьется. Ну что, пошли теть Нюр?

Уходят. Рыжий читает стихи, смеется. На пороге появляется Сысыгуля, смотрит с вызовом.

СЫСЫГУЛЯ. Ну что, козел?

РЫЖИЙ. За что ты меня так?

СЫСЫГУЛЯ. Теперь вся деревня знает.

РЫЖИЙ. Сама виновата. Хай подняла. Что, плохо что ли было?

СЫСЫГУЛЯ. А я звала тебя?

РЫЖИЙ. Но и не сопротивлялась.

СЫСЫГУЛЯ. Спала, потому что. Что ты там мне подсыпал, а? Мама к участковому пошла. Сейчас экспертизу будут делать!

РЫЖИЙ. Зачем к участковому? Не надо к участковому!

СЫСЫГУЛЯ. Потому что ты меня – изнасиловал!

РЫЖИЙ. Ты чего говоришь то? Богиня? Я же люблю тебя? Я же в любви тебе клялся? Ты чего?

СЫСЫГУЛЯ. Ага. А сам чуть под Муню меня не положил.

РЫЖИЙ. Ложь! Чистая ложь! Так задумано было, сама знаешь!

СЫСЫГУЛЯ. Мне про тебя все рассказали…

РЫЖИЙ. Врут!

СЫСЫГУЛЯ. Поздно. Мама уже к участковому пошла.

РЫЖИЙ. Солнышко мое? Зачем нам участковый? Неужели ты не поняла? Я твой первый мужчина!? Я в «Нархоз» поступать буду, шишкой большой стану, в золоте купаться будешь. (Целует ей руки) О, богиня, я твой раб!

СЫСЫГУЛЯ. Ну, не знаю…

РЫЖИЙ. И знать ничего не надо. Люблю, люблю! О! Я стихи тебе даже написал. Вот, послушай.

Он спешно разворачивает листок, читает, запинаясь, усердно и невпопад жестикулирует.
РЫЖИЙ. Когда-нибудь я буду в Армии. И попаду в горячую точку.
Я буду сильный и смелый. И напишу тебе, любимая, строчку!
А на войне как на охоте, будут свистеть над головой пули.
А я буду кричать им в ответ: нет никого, прекрасней на свете Сысыгули…

Короткая пауза

СЫСЫГУЛЯ (Млеет). Это мне, что ли?

РЫЖИЙ. Тебе конечно!

СЫСЫГУЛЯ. Сам писал?

РЫЖИЙ (Крестится). Да вот тебе крест!

СЫСЫГУЛЯ (Собирается с мыслями). Нет! Поздно! Все слишком поздно…

РЫЖИЙ (В отчаянии). Ну, хочешь, я обрезание себе сделаю?

Убегает в спальню, возвращается с огромными ножницами.

РЫЖИЙ. Видишь? Все ради тебя!

СЫСЫГУЛЯ (Хитро). А хочу!

Рыжий секунду мнется на месте, затем снова убегает в спальню. Слышится зловещее «чик». Затем дикий визг. Сысыгуля бросается в спальню.

СЫСЫГУЛЯ. Дурак? Я же пошутила?

Рыжий воет.

СЫСЫГУЛЯ. Зачем? Ну, зачем? Я же не мусульманка. Я только слышала, что у них так делают. Больно?

РЫЖИЙ (Рычит). Пошла вон отсюда, колхозница!

СЫСЫГУЛЯ. Йодом надо…

РЫЖИЙ. Пошла вон, я сказал.

СЫСЫГУЛЯ. На, вот, платочком пока перевяжи? А я за бинтами сбегаю.

РЫЖИЙ. А участковый?
СЫСЫГУЛЯ. Да нет его в деревне. Уже неделю как нет. Сбежал, говорят. А нового еще не прислали.

РЫЖИЙ. Ах ты? Я, из-за нее…

СЫСЫГУЛЯ. Зато теперь верю. Все, ты не изнасиловал меня. Между нами была любовь!

РЫЖИЙ. Иди ты знаешь куда?

СЫСЫГУЛЯ. Я уже все решила. Ты же бедный? Поэтому обойдемся без калыма. Папа казал, пятнадцать телочек нам даст. Вот. Семь себе оставим, остальных на дом поменять можно. Не в этой же халупе нам жить. Чушка у нас родила. Десять поросят, представляешь? Папа сказал, все наши! Вырастут – заколем, машину купим!

РЫЖИЙ. Решила она. Нет уж, давай так: всех телочек продадим и в город! Я в нархоз поступлю, ты работать будешь. Потом наоборот.

СЫСЫГУЛЯ. Но я не умею ничего?

РЫЖИЙ. Поросят будем колоть. На рынке мясо будешь продавать. На первое время хватит, а там разберемся.

СЫСЫГУЛЯ. Хитрый какой?

РЫЖИЙ. Ты не хочешь, чтобы твой муж стал шишкой?

СЫСЫГУЛЯ. Хочу.

РЫЖИЙ. Тогда терпи.

СЫСЫГУЛЯ. Ладно, потерплю. Ну что, болит еще?

РЫЖИЙ. Да нет уже вроде.

СЫСЫГУЛЯ. Я за бинтами, а ты посиди пока. И руками не трогай. Опухнет.

Сысыгуля выбегает из кухни, в дверях видит Муню. Он в стельку пьян, еле стоит на ногах.

МУНЯ. Ну что, Сысыгуля? Попалась?

За спиной у Муни стоят трое подростков, с вожделением смотрят на Сысыгулю.

ПЕРВЫЙ (Муне). Ты обещал…

МУНЯ. Ну что, Сысыгуля? За тобой должок!

РЫЖИЙ (Выходит из спальни, сжимает в руках ножницы). Не трогай ее!

МУНЯ. О? Бунт в курятнике?

СЫСЫГУЛЯ. Я участковому пожалуюсь.

МУНЯ. Жалуйся. Я его уволил! (Рыжему) Знаешь, что я делал с такими, как ты в Приднестровье? (Вынимает из-за пазухи штык-нож) Сначала я отрежу тебе уши. И заставлю их съесть! А потом я отрежу твой поганый нос. И съем его сам!

ПЕРВЫЙ ПОДРОСТОК. Лучше наоборот.

МУНЯ. Чего наоборот?

ПЕРВЫЙ. Ну, уши съешь ты, а он пусть ест свой нос.

МУНЯ. Ага, наоборот. Салаги, бейте его, разрешаю. (Сысыгуле) Ну что, пошли?

РЫЖИЙ (Роняет ножницы). Муня, прошу тебя, будь человеком? Она – моя жена!

МУНЯ. Хе. Тем хуже для нее!

Берет в охапку Сысыгулю, уносит ее в спальню. Подростки же с удовольствием бьют Рыжего, правда, без видимого результата. Он успевает уклоняться от ударов, и в тоже время прислушивается, что происходит в спальне.

РЫЖИЙ (Нарочито громко, даже картинно). Муня, умоляю, будь человеком?

Из спальни выходит Муня. Он явно чем-то расстроен.

МУНЯ. Не получается чего-то?

ПЕРВЫЙ (Кивает на Рыжего). Это он тебе подсыпал там чего-то. Вот и не получается.

РЫЖИЙ. Что?

МУНЯ (Рыжему). Точно. А ну говори, что подсыпал?

РЫЖИЙ. Да не я это, Муня. Ты кого слушаешь то? Они это все.

Муня вопросительно смотрит на подростков. Те дружно показывают на Рыжего.

РЫЖИЙ. Вот козлы.

МУНЯ. Ну что ж, сейчас я буду тебя пытать!

РЫЖИЙ (Косится на дверь в спальню, снова картинно). Пытай, гад! Сатрап! Фашист! Я готов даже умереть ради любимой!

МУНЯ. Ты че, дурак?

Из спальни выбегает Сысыгуля, встает рядом с Рыжим.

СЫСЫГУЛЯ. И меня убей, импотент несчастный!

РЫЖИЙ (Бледнеет). Молчи, дура!

СЫСЫГУЛЯ. Я люблю тебя, милый!

Короткая пауза

МУНЯ. Импотент, говоришь? (Подросткам) Слышьте, вы, давайте ее прямо здесь. Только быстро, пока я добрый.

ПЕРВЫЙ. Здесь что ли?

МУНЯ. Здесь! Быстро я сказал!

ПЕРВЫЙ. Не, я здесь не могу. Света много.

ВТОРОЙ. Я тоже.

ТРЕТИЙ. Видно же будет все?

МУНЯ (Недолго думая). Ладно, тащите ее в спальню.

Подростки дружно нападают на Сысыгулю, не без труда валят ее на пол, волокут в спальню.

Дверь распахивается. У входа Бадмуль, весь в клубах пара, похож на демона из восточных сказок. В руке у него все тот же топор.

БАДМУЛЬ. Отпустите ее!

Подростки отпускают Сысыгулю.

БАДМУЛЬ. Бегом отсюда, все! (Муне) И ты тоже!

Подростки убегают.

МУНЯ. Что за день сегодня? Все бунтуют?

Кладет на пол нож, шипит, таращит глаза.

МУНЯ. Ты знаешь, что я делал с такими как ты в Приднестровье?

БАДМУЛЬ. Врешь ты все. В Чите ты служил, в стройбате! Мне знакомый прапорщик рассказал.

Муня медленно снимает бушлат, и вдруг, достает из кармана армейских штанов – гранату. Хищно щурясь, словно смакуя этот момент, тянет чеку, вытягивает ее, кладет в рот, проглатывает, показывает зубы.

МУНЯ. Ха-а-а! Штыком коли – прикладом бей! Все взлетим, суки!

СЫСЫГУЛЯ. Что это?

БАДМУЛЬ. Граната.

СЫСЫГУЛЯ. Граната? Какая граната?

РЫЖИЙ. Ты чего, Муня? Зачем? Не надо, пожалуйста. Я прошу тебя, умоляю…

МУНЯ (Рыжему). Конец твоей халупе! Нет больше борделя у Рыжего. На колени, суки, на колени я сказал!

Бадмуль и Рыжий садятся на колени. Но Сысыгуля, с диким визгом бросается прочь. Муня вздрагивает, роняет гранату – она катится по полу. В ту же секунду Рыжий ложится на нее, закрывает собой. Свет гаснет.

Пауза

МУНЯ (Виновато). Вы чего, мужики? Я же пошутил? Она учебная. Пошутил я…

Слышно, как Муня убегает.

СЫСЫГУЛЯ. Что, не взорвалась что ли?

БАДМУЛЬ. Рыжий? Слышь, Рыжий? Билик? Ты жив?

СЫСЫГУЛЯ. Слава богу, не взорвалась.

БАДМУЛЬ. Билик, ты чего молчишь то?

СЫСЫГУЛЯ. А почему она не взорвалась?

БАДМУЛЬ. Билик?

СЫСЫГУЛЯ. А почему света нет?

Чиркает спичка. Рыжий медленно встает, убирает из-под себя гранату. Садится на пол, смотрит на Сысыгулю и Бадмулю. Они очень сильно изменились, словно заглянули сюда на минуту из далекого будущего… Рыжий, бледнея от ужаса, пятится. Упирается спиной в стену. Спичка гаснет.

СЫСЫГУЛЯ (Капризно). Включите, кто-нибудь свет.

БАДМУЛЬ. Да заткнись ты.

СЫСЫГУЛЯ. Сам заткнись!

БАДМУЛЬ. Билик, чего молчишь то?

СЫСЫГУЛЯ. Чего ты пристал к нему? Не видишь, он – устал? (Рыжему) Милый, ты ведь не ел ничего весь день? Пошли домой? Я тесто поставила для пирога.

Короткая пауза

БАДМУЛЬ. Билик? Ну не молчи ты?

РЫЖИЙ. Я никуда не уйду из этого дома. Это мой дом!

СЫСЫГУЛЯ. Но, милый?

РЫЖИЙ. Что непонятно? Я никуда не уйду из этого дома. Это мой дом!

БАДМУЛЬ (Сысыгуле). Пойдем отсюда.

СЫСЫГУЛЯ (Нервно). А как же свадьба? Город? Нархоз? Или ты уже передумал?

Рыжий молчит.

СЫСЫГУЛЯ. Короче, ты меня обманул?

БАДМУЛЬ (Сысыгуле). Пошли, а?

СЫСЫГУЛЯ. Да идите вы!

Слышно, как хлопает дверь. Тут же вспыхивает свет, горит еще ярче, чем прежде.
Рыжий встает, о чем-то думает, тяжело дышит, ходит сначала взад-вперед, затем кругами. Постепенно он успокаивается, усаживается на печи, берет книгу, читает. Прислушивается, снова читает.

И есть что-то щемящее в его позе. Словно эта история когда-то очень давно произошла с каждым из нас. Вот только мы, в конце концов, уехали. А он остался, и по-прежнему сидит на печи. И чего-то ждет.

А мы вспоминаем его, сначала с обидой, затем с иронией, и, в конце концов с грустью. Ведь он смог позволить себе остаться. А мы – нет!

ЗАНАВЕС.

Март, 2023 год. Улан-Удэ.