Жестокое Милосердие

Соне оставалось жить может 4 месяца, от силы полгода. Прогноз лучших врачей, которые её лечили уже несколько лет.
За небольшим улучшением, Cонино состояние сново ухудшалoсь. По мере финансовых возможностей было перепробовано всё.

И вот, на последней стадии рака, который постоянно разъедал её, ещё маленькое тело, оставались только препараты, которые хоть немного облегчали Cонину дорогу в небытие. Но и на это врачи были скупы.

Всё стоило денег, а именно их у Сониной матери-одиночки, Евгении, едва хватало на жизнь.

Приходилось экономить, где только можно.
Соня и так почти ничего не кушала. Все деньги уходили практически на лекарства.

Работать Евгения не могла. Постоянный уход за умирающей девочкой делал это невозможным.

Каждый день она видела невыносимые страдания дочери. Её сердце обливалось кровью, но более, чем пару утешительных слов, поглаживания по руке и чувства абсолютной безнадёжности, которые забирали у Евгении самой последние силы, oна ничем не могла помочь.


Иногда, ей приходили мысли в голову, которые её саму пугали. "А что...если..?" "Ещё полгода и каждый день, каждую минуту так?"

Лицо дочери было бледно-синим и опухшим. Рак пробрался во все органы и пожирал её заживо. Медленно. Очень медленно.

Две - три ложки воды - вот и всё, что Соня ещё иногда могла вобрать в себя. Приходилось смачивать ей губы влажной губкой.

А эти стоны и крики, когда лекарства и без того слабые, переставали действовать.

Евгения не была особо набожной. Изредка бывала в церквушке в их поселении. Местный Батюшка только бросил избитую фразу : " На всё Воля Божия" и советовал молиться.

"Да уж, это поможет," думала Евгения.

У неё, смотря на мучавшуюся дочь, сама в полном отчаянии и изнеможении, Евгения всё чаще представляла себе, как она просто душит Соню подушкой, травит её чем-нибудь.

Особенно, слышав крики девочки, ей хотелось схватить топор и покончить со всем этим.


В очередной раз размышляя над этим, Евгения сидя у кровати дочери услышала за спиной голос :Не нужно так."

Евгения вздрогнула, обернулась и увидела незнакомого мужчину.

Он был небольшого роста, выглядел как какой-то разнорабочий одетый в типичный комбинезон, полный дырок и заляпаный краской.

Прежде чем Евгения успела спросить, как он сюда попал и зачем, Мужчина ответил : "Да открыто было. Мастер вишь послал. Тут трубы проверить надобно."

"Какие-такие трубы?"- спросила Евгения. Ей было совсем не до этого.

"Да газовые ваши, да не беспокойтесь. В подвале у вас там , покажете?"

Евгения нехотя встала и вышла из дочерней комнаты. Спустилась в подвал, нащупала включатель и обернулась.

Однако, разнорабочего там ещё не было. Она не слышала ни шагов, ни кого-то кто бы спускался в подвал.

"Что за чёрт",- подумала Евгения.

Поднялась наверх и немного раздражённая зашла в комнату дочери, где , буквально пару минут назад говорила с этим разнорабочим.

В комнате было, однако, пусто.

Она бросила взгляд на дочь и замерла.

Схватив Соню за руку она не cмогла нащупать её пульс. Глаза девочки были закрыты. Она больше не дышала.

Сперва Евгения вскочила и отпрянула от трупа дочери. Потом застыла и простояла неизвестно сколько в одном положении с устремлёнными глазами на то, что было когда-то её живой дочерью.

Наконец, она очнулась от оцепенения, медленно прошлась взглядом по комнате и заметила небольшое зеркало на тумбочке.

"Не моё. Раньше его здесь не было.." Евгения подошла и взглянула на зеркало.

Сперва она увидела своё отражение - исхудавшей, изнемождённой, бледной женщины с неухоженными, давно немытыми волосами.
Но своего облика она не испугалась, ей было всё равно.

Всматриваясь в отображение, она вдруг увидела очертания белого корабля с бордовыми парусами.

...И... Соню, здоровую, с розовыми щёчками, улыбающуюся и махавшую ей с палубы рукой.

В первый раз за много лет Евгения слабо улыбнулась в ответ.

"На всё Воля..подумала она внезапно, но мысль резко оборвалась.