Благословение воина

Время течёт стремительно, подчас будничные, повседневные дела недавнего прошлого по прошествии всего нескольких десятилетий воспринимаются новыми подрастающими поколениями, по слову великого поэта Пушкина, как «предания старины глубокой» – далёкие, «канувшие в вечность» события. Наши родители мало рассказывали нам о Великой Отечественной войне. Им было трудно вспоминать тяжёлые испытания. «Не дай тебе Бог пережить такое… И сам не знаю, как я выжил… Много раз должен был умереть, но почему-то оставался в живых…», – это почти всё, что отвечал мне отец.

Примерно так же говорил отец нашего школьного товарища: «несколько раз погибал рядом со мной почти весь наш артиллерийский расчёт, конная полковая артбатарея 76-мм пушек. Я помню все могилы боевых друзей, которых приходилось хоронить по пути в Берлин…».

В 1965 году, через 20 лет после окончания войны, день 9 мая стал государственным праздником, на торжествах чествовали ветеранов, которых год за годом становилось всё меньше и меньше. Все надеялись оказаться 9 мая в том доме, где ещё были живы фронтовики – непосредственные участники событий. Важно было просто побыть с ними рядом, послушать их рассказы.

Почти сорок лет мы приходили в гости к нашему школьному товарищу, отец которого – Кирилл Константинович Берендс (1923-2021 гг.), кавалер ордена Славы 1-й степени, прошёл пешком от Ельца до Берлина и Праги. Однажды в радостный день 70-летия Победы, когда мы пришли поздравить ветерана, то застали его в слезах. Как оказалось, его обидела одна незнакомая девушка в метро, когда в предпраздничный день он ехал на работу, надев пиджак с боевыми наградами. Личного автомобиля у ветерана никогда не было, он ежедневно до 92–летнего возраста ездил на работу в общественном транспорте. Девушка, увидев пожилого человека с орденами, громко сказала на весь вагон: «Настоящие участники войны давно в земле лежат, а в живых остались одни интенданты, которые были в тылу и не воевали на передовой!». Тогда мы впервые увидели, как плакал ветеран…

В тот день Кирилл Константинович поделился с нами своими сокровенными размышлениями: «Когда я задумываюсь, почему я выжил, и пытаюсь понять, что много раз спасало меня от смерти в самых безвыходных ситуациях, мне почему-то всегда вспоминается одна и та же картина детства: «1928 год. Мне пять лет. Мы с мамой на извозчике едем с Арбата на Брянский вокзал, а оттуда на поезде до Калуги. От станции железной дороги телега, запряжённая одной лошадью, привозит нас на окраину села. К нам выходит старенький монах с ясным взором синих глаз, беседует о чём-то с мамой и кладёт тёплую руку мне на голову, благословляя меня.

Ощущение этой тёплой руки на голове несколько раз возникало у меня на опасных поворотах фронтовых дорог. С годами я чувствую – всё больше и больше растёт во мне уверенность, что благословение этого старца, имени которого даже не помню, не раз спасало мне жизнь».

Когда прошло 70, а вскоре и 75 лет после Великой Отечественной войны, ветераны в последние годы жизни рассказывали подчас необычные фронтовые случаи, которые не всегда отражались на страницах официальной хроники.

Вернувшись с войны, Кирилл Константинович привёз маме на Арбат, в качестве особо ценного трофея, пулю из немецкого пистолета. Эта пуля досталась ему при необычных, даже для военного времени, обстоятельствах 1 мая 1945 года в Берлине.

Двадцатидвухлетний старший лейтенант Кирилл Берендс шёл по улице, только что освобождённой от фашистов и прикидывал опытным взглядом, где будет удобнее разместить артиллерийское орудие для дальнейшей стрельбы. В руках он держал блокнот и карандаш для полевых расчётов. Внезапно в десяти метрах от него из подъезда полуразрушенного дома, где, как казалось, уже никого нет, появляется, как призрак, немецкий солдат с нацеленным на него пистолетом. Опытный солдат понимает, в доли секунды, что он уже не успеет выхватить оружие и опередить врага, поэтому смерть неизбежна и предопределена.

 И вдруг этот немец, в одно мгновение, сам падает замертво, роняя заряженный пистолет. Оказывается, за спиной старшего лейтенанта стоял его боевой товарищ, и он успел сделать выстрел на доли секунды раньше, чем немец. Затем солдат поднял с берлинской мостовой упавший пистолет уничтоженного немца, вытащил из него пулю и вручил своему командиру со словами: «Храни на память, ведь она должна была быть твоей». На следующий день, 2 мая берлинский гарнизон капитулировал. В Берлине наступила тишина...

В приказе немецкого командования от 9 марта 1945 года по организации обороны Берлина говорилось: «Оборонять столицу до последнего человека и последнего патрона… Противнику нельзя давать ни минуты покоя, он должен быть ослаблен и обескровлен в густой сети опорных пунктов, оборонительных узлов и гнёзд сопротивления. Каждый утраченный дом или каждый утраченный опорный пункт должен быть немедленно возвращён контратакой… Берлин может решить исход войны». (1)

С 30 апреля конная полковая артбатарея 76-мм пушек ст. лейтенанта К. Берендса участвовала в штурме Берлина, а 2 мая получила приказ – скорым маршем двигаться на юг через всю Германию к Праге в составе большой группы наших войск. «Фронта в прежнем его понимании, как линии боевых позиций, уже не было, но война до конца не угасла. Везде находились вооружённые немцы. Скрывались и пробивались на запад военные, не сдавшиеся в плен. Звучали одиночные коварные выстрелы и автоматные очереди. Мы их чувствовали на себе, но оставляли безнаказанными, так как спешили на помощь чехам.

Нам навстречу, колоннами, иногда под национальными флагами, шла масса людей, только что освободившихся из лагерей для пленных и насильно угнанных для рабского труда в Германию. Эти люди всякий раз нас приветствовали и искренне благодарили за свободу и сохранённую им жизнь.

Памятным событием на нашем пути был выход к Эльбе. Мы тогда ещё не знали, что накануне немцы уже сдались нашим союзникам. Здесь будто и войны не было: действовала переправа, всё делали немцы-специалисты, мы были для них обычными «пассажирами». Командовали они, а мы подчинялись, совершали погрузку, а затем разгрузку на исправных причалах с самоходных грузовых паромов и пароходов. Всё делалось без единого выстрела, без принуждения и борьбы.

Когда мы пришли в Дрезден 8 мая 1945 года, произошла короткая перестрелка на одном из мостов. То, что мы увидели в Дрездене, потрясло: Зачем это сделали англо-американцы? С какой целью уничтожили центр древнего города? Тысячи людей погибли под гигантскими пирамидами из разрушений. Проходы между ними были обозначены табличками с названиями прежних улиц. Это было кладбище, одна могила для всех, для всего города! Я снял с головы шапку…,» - с волнением рассказывал старый солдат о результатах англо-американских бомбардировок, которые в годы войны стали «типичным почерком» авиации наших англо-американских союзников.

Когда Кирилл Константинович рассказывал нам только этот единственный эпизод войны, у него, опытного солдата-артиллериста, кавалера трёх боевых орденов, появлялись на глазах слёзы.

Участник Отечественной войны 1812 года и заграничного похода русской армии А.Ф. Раевский вспоминал, как встречали русскую армию 6 ноября 1813 года жители Дрездена: «Скромно вступили воины императора Александра I в освобождённую столицу Саксонии; благословения и радостные клики приветствовали спасителей. Королевская фамилия с балкона дворца ласковым взглядом встретила великодушных. И Дрезден, за несколько дней столь печальный и унылый, превратился в весёлую обитель забав и ликования. Экономные немцы с удовольствием тратили деньги на пиры и балы…» (2) 

Вскоре благодарные немцы даже подарили нашим воинам хорошее сукно для форменного обмундирования, чтобы те смогли пошить новую форму, взамен износившейся старой. Очевидец описывает с восторгом этот случай: «Особенно понравилась мне одежда полков 3-го Нижегородского и 1-го Казанского, остававшихся в гарнизоне Дрездена… Хорошо сшитые полукафтаны, не затрудняя движений воина, придавали новую красу стройному стану и мужественному виду русских. Государь император при смотре войск этих изъявил начальнику оных, генерал-майору Гурьеву совершенное благоволение». (3)

Отражение чувств самих немцев к англо-американским бомбардировкам передаёт комендант Берлина, который услышал их оценку от Эриха Гюбенера - коммуналь-президента старинного прусского города Мерзебург, который со слезами в голосе, почти плача говорил: «… ведь всё разрушено. В раннее Средневековье легче было проехать по нашим дорогам, чем теперь. Ешё в начале апреля (1945 г.) такой разрухи не было. В два налёта американцев и англичан, когда уже все видели конец войны, совершились эти бессмысленные бомбёжки. Одно мгновение – и всё было обращено в прах». (4)

О том, как закончилась война для боевого Даурского полка, передавал участник событий, в рассказе которого сухие сведения штабных донесений приобретали живую окраску душевных переживаний человеческой личности: «На перевале Рудных Гор, на границе Германии и Чехословакии стоял заслон из автофургонов, преградивший путь. Нашим пушкам пришлось стрелять прямой наводкой по вражеским пулемётам и автофургонам. Огонь умолк, и наши войска двинулись дальше, по шоссе вдоль реки Лаба. На рассвете 9 мая мы с севера вошли в Прагу, нас немного опередили наши танки. Только в отдельных местах красивейшего города, расположенного на живописных холмистых берегах Влтавы, слышалась редкая перестрелка и тогда над домами поднимались шапки дыма. И это так противоречило цветущей весне, яркому солнцу.

 Все кругом ждали мира. В нескольких местах на улицах остались баррикады, при нас их быстренько разбирали. Горожане, казалось, все без исключения, вышли на улицы и площади, у многих в руках большие букеты цветов. Цветы нам дарили, цветами посыпали улицы перед нами, благодарили за то, что мы пришли на помощь, спасли от разрушения Прагу, сохранили жизнь многим её жителям.

Сделав короткую остановку, мы совершили купание в реке Влтаве. Смыли с себя дорожную пыль и следы пороха от недавнего боя. Здесь мы получили официальное сообщение о конце войны. И это были и радость, и слёзы. Мне сразу вспомнилась вся война, с её первого дня, вся моя фронтовая дорога в составе 43-го Даурского стрелкового полка, такая трудная и везде обозначенная обелисками на братских могилах», - каждый год в праздник 9 мая вспоминал Кирилл Константинович.

Но боевая служба для солдат Даурского полка ещё не была завершена. Полк направили охранять аэродром в Карловых Варах, откуда почти каждый день отправлялись рейсы за океан. Война для Кирилла закончилась 4 июня 1945 г., после того как он оказался в госпитале в Вене. В этот день он был ранен в голову осколком немецкого снаряда в чешских Карловых Варах. Но уже в сентябре 1945 года старший лейтенант продолжил учёбу в Московском авиационном институте и затем всю жизнь работал над усовершенствованием системы ПВО столицы.

Пуля из Берлина, как военный трофей, бережно хранилась на полке книжного шкафа в доме на Арбате, напоминая о делах «давно минувших дней».


Источники.

(1) - Бабин А. И. Решающая роль Советских Вооружённых сил в разгроме фашистской Германии. Подвиг народа. М.: Наука, 1981. С. 118.

(2) - Раевский А. Ф. Воспоминания о походах 1813-1814 гг. М.: Кучково поле. Икс-Хистори, 2013. С 81-82.

(3) - Раевский А. Ф. Воспоминания о походах 1813-1814 гг. М.: Кучково поле. Икс-Хистори, 2013. С. 95.

(4) - Котиков А.Г. Записки военного коменданта Берлина. М.,: Вече, 2016. С. 158-161.