Гражданство

Ехать из Будапешта в Вену на поезде чуть меньше трех часов. Удобно разместившись в кресле, я ждал отхода поезда. В столице Австрии со мной мечтали встретиться сокровищница Габсбургов, Императорский дворец и знаменитая кофейня напротив Венской Оперы.
За пять минут до отправления в вагон вошли кондукторы и … несколько полицейских. Пока кондукторы проверяли билеты, полицейские пробежались глазами по пассажирам. Подняв руки, они стали указательными пальцами показывать на людей, сидящих в вагоне.
Эти жесты возымели магическое действие. Вагон пришел в движение. Те, на кого указывал перст полисмена, тут же выпрыгивал из кресла и выбегал из поезда. Я посмотрел в окно. Прямо напротив него красовалась надпись «Полиция». Располагалась она над дверью, в которую полицейские безостановочно заводили сошедших с поезда людей.
Ощущения чертовски неприятные. Сидишь ты себе в вагоне, в удобном кресле, весь такой с шарфом, повязанным на французский манер и мещанских мыслях о венском штруделе - и тут на тебе! Вместо яблочного пирога закрадывается прямо-таки унизительная мыслишка - а вдруг и на меня сейчас укажет наказующий палец? А я? Я ведь ни в чем не виноват… вроде… Очень неприятно!
Полисмены, молодые парни лет двадцати пяти, пошли по вагону, и остановились почти напротив моего кресла. Через проход, наискосок сидели муж с женой и трое маленьких детей. Именно они и привлекли внимание полицейских. Главе семьи было около пятидесяти лет. Это был высокий, сильный, можно даже сказать мощный мужчина, с небольшой склонностью к полноте. Полицейский что-то сказал ему, после чего этот гигант вдруг весь осел, скукожился и полез в рюкзак.
Рука отца семейства протянула снисходительно улыбающемуся полицейскому, явно наслаждавшемуся своей властью, толстую папку с документами. Лицо обмякшего гиганта выражало полное подчинение и изображало самую жалкую гримасу, которую мне когда-либо удавалось видеть на человеческом лице. Но самое неприятное было то, что на всю эту подобострастную картину, во все свои большие карие глаза смотрели его маленькие дети…
Наверное, сложно сохранить лицо, когда у тебя нет гражданства. Или гражданство есть, но страна у тебя слабая, и одно упоминание о ней вызывает презрение или усмешку. Да и скорее всего она тебе и не нужна вовсе, если ты с тремя детьми, без паспорта пытаешься пересечь границу, и явно не думаешь про Габсбургов и Венскую Оперу.
Семью вывели из вагона. Поезд тронулся. Я положил ладонь на карман брюк, в котором лежал паспорт. О штруделе не думалось, думалось о Маяковском.