Жизнь, как она есть

Утро не заладилось с самого начала. Просыпаться пришлось не по будильнику, а от приглушенных криков:
- А ну иди домой! Баська, Баська, ко мне! – в голосе сына звучала и вина, возмущение «в одном флаконе».
- Ну, вот, всю рубашку уделала! – это уже вступил муж. – В чем мне теперь на работу идти? Ты почему дверь сразу не закрыл? Сколько раз просили!
- Я же прикрыл! А она сразу обратно! – сын то ли оправдывался, то ли доказывал свое.
Ольга выскочила в коридор как была – в ночнушке и босиком. Вымытый с вечера пол был заляпан грязными собачьими следами. Такие же пятна «украшали» белоснежную рубашку мужа. Следы кроссовок вели в кухню, в которой сын Антон выговаривал за непослушание прижавшей уши Баське. Муж выскочил из ванной и шле
пнул в самую грязь салфетку с изящной ручной вышивкой, подаренное лет десять назад Ольге сестрой.
Эта салфетка обычно лежала под вазой на комоде, но вчера вечером Ольга постирала ее к празднику. На день рождения она гостей в этом году не приглашала, и денег не было, да и настроения, честно сказать, тоже. Однако, кто-нибудь мог явиться и без приглашения. Именно поэтому пол был вымыт с вечера, што
ры и салфетки постираны, а курица приготовлена – только разогреть.
- Ты что делаешь?! – Ольга даже осипла от возмущения, глядя, как муж размазывает грязь по светло-серому полу безценной салфеткой.
- А ты че орешь?! – взвился муж. – Только встала и туда же! Я ей помочь пытаюсь, прибраться…
- Ты чем протираешь?! Отдай! – Ольга вырвала салфетку у мужа из рук.
- Так эта тряпка в ванной на полу валялась, - пожал плечами муж. – Короче, я уже на работу опаздываю, дай мне какую-нибудь другую рубашку. Эту Баська уделала, пока я ее в подъезде ловил.
Ольга посмотрела на безнадежно испорченную вышивку и швырнула салфетку на пол.
- Рубашки в шкафу, сам возьми, что тебе подойдет. Андрей, да куда ты лезешь с грязными руками?! Это ж чистое белье! После пола руки помой!
- Слушай, че ты на всех с утра кидаешься? День рождения, так все можно что ли? – дернул плечом муж.
- Да уж, вы мне устроили день рождения! Как Баська убежала?
- Антон ее выгулял, завел и хотел в школу уходить. Дверь на запер, а только прикрыл, ну как обычно. Лень ему открыть-закрыть по-нормальному. Пока Тоша тряпку для лап брал, эта зараза лапой дверь подтянула и выскочила. Пока я за ней по подъезду гонялся, она меня всего изгваздала и руки исцарапала.
Тоша, тем временем, прошмыгнул мимо ванной.
- Родители, я ушел!
- А ну, стой! – Ольга выскочила из ванной. – Шапку надень, там минус уже. И если не будешь дверь по-нормальному защелкивать, и полы, и стирку – все сам будешь делать!
Ольга поправила сыну вылезавший слева шарф и перекрестила.
- Все. Иди с Богом!
Каждое утро именно с этими словами она отправляла его в школу. Но сегодня, чтобы их произнести, пришлось пересиливать себя. Раздражение так и брызгало во все стороны, словно жир на сковороде.
- С днем рождения, мам! – крикнул Антон уже с лестничного пролета. Ольга не ответила, только с силой захлопнула дверь.

* * *
Теперь Ольга стояла на остановке, перетаптываясь на подмерзшем асфальте, и мысленно читала Серафимовское правило. Обычно она старалась прочитывать полноценно утренние молитвы, но сегодня у нее не было не минуты. И так она уже почти опаздывала на работу и поглядывала то на часы, то на стоянку такси,
рядом с супермаркетом. Краткое правило пришлось читать уже после всех дел, здесь, на улице, в единственную минутку покоя. Но сосредоточиться она так и не смогла, привычные слова летели сквозь сознание, не цепляясь за разум и не задевая сердце.
Проламывая ледок в слегка подстывших лужах, машина пронеслась так близко к тротуару, что Ольга только успела отшатнуться. Черные брызги разлетелись веером по светло-серому кашемировому пальто. Ольга сделала шаг назад, протирая платком забрызганное грязью лицо. Губы у нее дрожали, обида пролилась жгу
чими слезами, и в подошедший автобус она вошла заплаканной и грязной.
Ужас от непоправимости происшедшего давил на грудь. Все, все плохо! И мерзко, и противно, и обидно! Денег на химчистку нет! Их вообще не на что нет! И Тошке на олимпиаду в область ехать не на что, и мужу на новые ботинки не хватает! Уж, какое там пальто! Ну, почему все так?!
Удрученная этими мыслями, Ольга не заметила, как доехала до работы. Встряхнул ее только голос соседки по автобусу:
- Эй, отодвинься! Шас меня запачкаешь! И чего всяких бомжей в салон пускают!
- Точно обкуренная. Смотри, какие глаза у ней! – поддержала ее вторая женщина, но Ольга уже выходила, у нее не было сил обижаться еще и на злобных теток.

* * *
Охранник на входе в здание оглядел ее странным взглядом, но ничего не сказал. Ольга скинула пальто на руку, шмыгнула носом и прошла к лифтам.
Когда она уже доставала ключи от кабинета, дверь почему-то распахнулась изнутри. Завхоз стояла на пороге и, уперев руки в бока, с возмущением смотрела на Ольгу.
- Еще попозже не могла приехать?
- И вы здравствуйте! – Ольга мельком глянула на часы, убедилась, что не опоздала, и попыталась протиснуться в кабинет, но Вероника Степановна плотно закрывала проход своими телесами.
- Ты куда дела бумагу по пожарной безопасности, что я тебе на подпись приносила?
- Подписала и вам же отдала, - пожала Ольга плечами.
- Ни че ты мне не отдавала! Я у тебя ее оставила, а с утра проверка приехала. Тебя нет, бумаги нет! Я у тебя все перерыла, нет ее! А нам теперь штраф навесят!
- Где перерыли?! – Ольга, почувствовала, что закипает.
Решительно отодвинув завхоза, она прошла в кабинет, бросила пальто на стул и медленно опустилась на свое кресло. Перерыто было, действительно, все. Бумаги лежали на столе, на тумбочке, даже на подоконнике.
- Да вы что здесь устроили?! Как мне теперь работать? Да я неделю буду разбирать этот бардак! – Ольгин голос наверняка был слышан даже в коридоре, но ей было уже все равно.
- А неча было бардак разводить! – завхоз тоже повысила голос и, кажется, была даже довольна таким развитием событий. До сего времени Ольге удавалось не пересекаться с этой известной скандалисткой, но сегодня завхозша готова была отвести на ней душу. И Ольга была почти рада этому, ей тоже хотелось вы
кричаться, выплеснуть все скопившееся за этот несчастный день рождения раздражение.
- Вероника Степеновна, - писк худенькой кадровички из-за двери был почти не слышен в раскатах набирающей силу свары. – Вероника Степановна, я нашла!
Ольга обернулась, кадровичка Наташа протягивала потерянный документ.
- Где нашла? – рявкнула завхоз, почти вырывая из рук девушки искомую бумагу.
- Там, у вас в кабинете, под цветочком лежала.
На краю листа действительно четко отпечатался полукруг от цветочного горшка. Ольга торжествующе глянула на Веронику Степановну, однако та нисколько не смутилась и только пожала плечами.
- Бардак! – и она величественно покинула кабинет, сопровождаемая тоненькой Наташей, пытавшейся объяснить, где теперь комиссия.

* * *
- Ольга Аркадьевна, зайдите ко мне, - прозвучал на столе голос начальника из селектора.
- Иду.
Ольга предстала пред светлые очи начальства и, как всегда, приняла максимально отстраненный, «замороженный» вид. Но на Эльдара Борисовича это не действовало. Он окинул ее сладеньким взглядом, нарочито облизнул полные красные губы. Ольгу внутренне передернуло. Кажется, он был в особенно расслабленном
 настроении, что бывало обычно после выпивки.
- А вот и наша именинница! – начальник приподнялся и с распростертыми объятиями двинулся к ней.
Ольга, не дожидаясь приглашения сесть, бухнулась на ближайший стул и веером разложила перед собой блокнот и документы, приняв максимально деловой вид.
- Доброе утро, Эльдар Борисович! Вероника Степановна уже нашла потерянные документы и понесла их комиссии, - затараторила Ольга, не глядя на начальника.
- Да Бог с ней, с Вероникой и ее документами, - улыбаясь, Эльдар Борисович опустился на соседний стул. – Я ж тебя, лапушка, поздравить хочу.
- Благодарю вас! – Ольга сжала зубы. Дерзить было никак нельзя, ибо потеря работы грозила всей семье финансовой катастрофой. Впрочем, начальник пока не переходил границ и лишь наедине окружал ее патокой улыбочек и намеков.
- Вот, девочка, цени! Такие сейчас не купишь. Настоящие французские! – Эльдар Борисович протянул ей маленькую коробочку с французскими духами. – Теперь, сама понимаешь, пока мы под санкциями, такое только через «серый» импорт, да за дикие деньги. А мне шурин предложил за копейки, у него мать по каким-то своим каналам достает. Я сразу о тебе и подумал, - непринужденно хвастался нач
альник, пока Ольга металась в мыслях, как не взять навязываемый подарок, и как, в результате, не поссориться с начальством.
Начальство, тем временем, решительно прижалось коленом к ее ноге. Ольга резко отстранилась. Ну, что ей делать-то теперь?!
Самое обидное, что виновата в таком отношении Эльдара она была сама. Тогда, поссорившись с Андреем, Ольга уехала на корпоратив в честь восьмого марта. Вообще-то она ехать не собиралась, шла первая неделя Великого поста. Но муж стал невыносим, оставаться дома не было никакой возможности, и Ольга реши
ла – пусть корпоратив. Ну, посидит она там в уголочке, соку попьет. Какое тут нарушение поста?
Только сока не оказалось, а из слабых напитков нашлось только шампанское, которого она выпила немножко слишком. Потом были танцы. Ольга вообще-то не собиралась танцевать, но, когда начальник галантно пригласил ее на вальс, отказаться показалось неудобно. Потом он проявил настойчивость и отвез ее дом
ой, ведь было уже поздно и давно стемнело. Эльдар был вполне корректен с ней и не позволял себе лишнего, но с этого дня начались и взгляды, и намеки…
- Ты понюхай, какая прелесть! – Борисыч, как звали его в коллективе за глаза, уже распаковывал флакончик с духами, почему-то не запечатанный в полиэтилен.
Ольга автоматически потянула носом, уловила приторный на ее вкус аромат и чихнула, пару раз шмыгнула носом, высморкалась и снова чихнула.
- Простите, Эльдар Борисович, - вскочила она на ноги. – Я вам так благодарна, что не забыли, что отметили. Только у меня аллергия! Видите, чихаю уже. Дальше только хуже будет. Может и до отека Квинке дойти. Так что вы, уж, кому-нибудь другому подарите.
- Странно. И чего они никому не подходят, - пробормотал начальник себе под нос, забирая духи. – Ладно, я чего звал-то, Мишка-курьер на сессию ушел, а мне документы Севастьянову срочно отвезти нужно. Так что съезди, моя лапа.
- Я…, - Ольга аж задохнулась от возмущения. Теперь ее еще и за курьера гонять будут.
- Да знаю я, что ты – не курьер и у тебя много работы. Так у нас все, кроме Мишки, не курьеры, и у всех работы невпроворот. А документы везти надо, так что собирайся. Отвезешь и можешь домой ехать. Я ж понимаю – день рождения, поляну, там, накрывать и так далее. Ну, съездишь?
Приправленная возможностью оказаться дома в середине дня, горечь от начальнического нахальства оказалась вполне переносимой. Ольга кивнула и пошла чистить пальто.

* * *
Баська встретила Ольгу радостными прыжками и традиционным вылизыванием подбородка, ушей, носа и всего того, до чего ей удалось ловко дотянуться. Но радость общения немедленно омрачилась для Ольги расцарапанной кистью левой руки. Она быстро прошла на кухню к аптечке и чуть не растянулась, поскользнув
шись на хрустнувшем под ногой кусочком чипсов.
Дорогой сыночек, несомненно, побывал дома. Под столом обнаружилась еще пара кусочков чипсов, которые проигнорировала даже Баська. На столе была брошена чашка из-под чая. Крошки от печенья завершали натюрморт. Что составило обед отрока, было ясно. Ну, конечно, не греть же себе борщ и котлеты. Глупо д
аже ожидать. Ольга вздохнула, перевязала ладонь и отправилась за веником.
Потом она долго лежала на диване, глядя в одну точку. Душа казалась какой-то онемевшей, застывшей, безчувственной. Минуты покоя не приносили облегчения, а лишь давали паузу перед следующим броском со стороны злобного мира. Кажется, сегодня он доконает ее. Почему-то в день рождения все воспринималось
 еще острее и обиднее. Как забылась сном, Ольга не заметила. Только Баська подошла, понюхала ее руку и улеглась рядом с диваном на Ольгины тапочки.

* * *
Мир, раскинувшийся вокруг, поражал своей странностью. Эта была какая-то сплошная разруха. Словно огромная свалка раскинулась во все стороны. Запах помойки вызвал у Ольги приступ тошноты. Продышавшись носом, она закрутила головой, в попытке понять, как отсюда выбраться. Люди, а они тут были везде, по
-деловому сновали среди куч какого-то хлама, переговариваясь, решая какие-то им одним ведомые вопросы.
Ольга попыталась остановить пробегавшего мимо мужчину, одетого чуть опрятнее остальных, но он глянул на нее с такой злобой, что Ольга отшатнулась и промолчала. Она вглядывалась в импровизированные улицы и улавливала в них нечто знакомое.
Вот тот дом впереди слева был очень похож на здание, в котором был расположен их офис. Только это здание даже отсюда, издали, казалось уж очень обшарпанным. Грязно-розовые стены уродовали огромные граффити. Стекла на верхних этажах были частью выбиты. Ольга подошла ближе. Дверь висела на одной петле
, а на крыльце перед ней сидел и курил невыносимо вонючую папиросу человек удивительно похожий на их охранника Олега, словно постаревшего лет на двадцать.
«Лапа, ты че там застряла? Поднимайся, я тебя уже давно жду», - из окна третьего этажа высунулся Эльдар и приветливо помахал ей толстой ручкой. Или не Эльдар?
Ольга решительно обошла охранника и прошла к лифтам. Из трех работал явно только один. Но и он выглядел ужасно. Кнопки были подплавлены тушившимися о них сигаретами, в углу расплывалась подозрительная лужа, зеркало было разбито. Ольга нажала кнопку нужного этажа кончиком авторучки, брезгуя прикасать
ся к ней рукой. Лифт с подозрительным скрежетом сдвинулся и рывками стал подниматься вверх.
- Иди, моя девочка, к папочке! – Борисыч встречал ее у лифтов и сразу заключил в душные объятия, из которых Ольга решительно вырвалась.
Эльдар обрюзг, как-то потускнел, только намечавшаяся лысина теперь сияла на полголовы, а оставшиеся по бокам светлые кудряшки выглядели пародийно налепленными. Этот Эльдар не скрывал своих пошлых намерений, взгляд его стал откровенно сальным. Ольга вдруг испугалась, что они в этом здании одни, но не
т – в конце коридора послышался женский визг и невнятные крики.
Из кабинета выскочила женщина, напомнившая Ольге одну сотрудницу из экономического отдела. Она бежала в их сторону и что-то прижимала к груди. За ней вылетела из того же кабинета вторая.
- Ах ты, тварь! – кричала она во весь голос.
- Сама ты…, - экономист разразилась таким отборным матом, что Ольга опешила.
- Девочки, а ну-ка все ко мне! – начальник перекрыл дорогу скандалившим. – Проходим, проходим. Ну-ка, что это у нас тут? – он протянул руку и буквально вырвал у экономиста то, что она так трепетно прижимала к груди.
- Ой, так это ж французские, настоящие! – обрадованно расплылся в улыбке Борисыч. И Ольга узнала в его руках те самые духи, что он настойчиво дарил ей. Только коробка была надорвана, а самих духов во флаконе оставалось лишь на донышке.
- Мои! Отдай, я больше заплатила! – вторая женщина, незаметно приблизившись, выхватила флакончик, отбросив коробку. Экономист вцепилась ей в волосы, а Ольга бросилась к лестнице, она больше не могла выносить сального начальника и эту противоестественную драку за помоечные духи.
На улице она чуть отдышалась. Остановившись на краю тротуара, Ольга разглядывала рекламу на углу здания, пытаясь вспомнить, где она ее видела, когда мотоциклист пронесся возле самого ее плеча, сорвал сумочку и обдал грязью. Она заорала на него, бросилась следом и вдруг поняла, что сама матерится так
 же, как только что ругалась сотрудница в офисе.
Ольга остановилась, оглушенная собственной злобой. Только сейчас она оглядела себя и обнаружила, что пятна грязи почти не заметны на тех обносках, в которые она была одета. Ремешок от сумочки, оставшийся в руках, убеждал, что и сумка выглядела так, словно год валялась на свалке. Ольга провела рукой
по лицу, стирая, или еще больше размазывая, грязь.
Проулок влево был до боли знаком. Он должен был вывести ее к дому. Ольга медленно шла по нему, обходя лужи. Некоторые встречные были похожи на соседей, имен которых она не знала, но каждый день сталкивалась то во дворе, то в маленьком магазинчике на первом этаже, то на автобусной остановке.
Ольга вошла в подъезд, но почему-то уверенно двинулась не вверх по лестнице, а в подвал. Оттуда раздался визгливый голос сына, потом какой-то грохот, и под ноги Ольге вылетела потрепанная Баська. Ольга шарахнулась в сторону, она не могла видеть родных людей в этом «зазеркалье».
Она уже с час брела куда глаза глядят, когда ей показалось, что впереди, в дымке, ярко горят огни рекламы. Здесь все было тусклым и каким-то сумеречным что ли. Ольга продралась прямо через кусты
 и уткнулась в высокий забор, сваренный из крепких стальных прутьев. Значит, это и впрямь свалка, и отсюда можно выбраться в нормальный мир?! Ольга побежала вдоль забора. За туманом действительно мелькала реклама, раздавалось ритмичное «тумканье» современной музыки, где-то совсем рядом пролетел авто
мобиль и запах выхлопных газов перекрыл вонь свалки.
Впереди показалась небольшая толпа. Выход! Там выход! Ольга подбежала к вытянувшимся в неровную цепочку людям.
- Там выход, да? – радостно спросила она мухренького мужичонку, похожего на бомжа. – Кто последний?
- Выход, ага, - кивнул он равнодушно.
- Куда прешься, тут только по вызову, - двинула ее плечом крепкая тетка в спортивном костюме, становясь за мужичком.
Ольга растерянно осмотрелась. Впереди, неподалеку, были ворота, но путь перекрывала будочка, похожая на КПП. Обойдя очередь, Ольга заглянула в окошко будочки. Крепкий молодой человек, вполне прилично одетый, что-то втолковывал мужчине, пытавшемуся всучить ему бутылку с остатками сомнительного пойла,
 похожего на вино. Ольга прислушалась.
«По вызову, я говорю! – молодой человек в очередной раз отвел руку дарителя. – Нет, я ничего ускорить не могу, это не у нас решается, а выше. Я вам русским языком говорю, выход отсюда дается только подготовленным. Ну, попробуйте во вторые ворота», - пожал он плечами, и расстроенный мужчина поплелся
обратно, прикладываясь к горлышку с утешающим напитком.
Ольга пристроилась за ним. Может быть, на вторых воротах все не так строго? Она оглядела себя в поисках того, что могло бы сойти за взятку на КПП, но ничего приличного не нашла, вздохнула и решила, что попробует соринтироваться на месте.
Сколько они шли, Ольга не поняла. Вроде бы почти всю свалку пересекли, а времени, казалось, прошло немного. Вторые ворота она увидела сама. Они сияли какой-то первозданной белизной и очень напоминали главные врата монастыря, в котором она частенько бывала. Золотой куполок венчал каменное узорье. Оль
га улыбнулась впервые за то время, что находилась здесь. Теперь она уже почти бежала, обогнав мужичка, который, напротив, словно еще больше смутился и замедлил ход.
Здесь тоже была небольшая очередь, Ольга подошла к каменной ограде, расходившейся в обе стороны от врат. С той стороны пахло так, что она первый раз вдохнула полной грудью. Запах луговых трав мешался с запахом меда, ладана и, быть может, мира. Где-то вдалеке, в дымке, словно плыли в небе золотые куп
ола. Соловьиная трель перебилась протяжно-переливчатым «Го-о-о-о-споди, поми-и-и-луй!». Ольга провела пальцем по стене и вдруг увидела серый след, оставшийся на белой штукатурке. Она вздрогнула и снова посмотрела на очередь. Люди в ней разительно отличались он тех, кого она тут встречала. Какие-то с
ветлые, словно промытые, лица, чистые, хоть и ветхие, одежды… Ольга оглядела себя. Ей вдруг стало стыдно.
Девочка, одетая, как и она, в грязные обноски, попыталась прошмыгнуть во врата перед зрелым мужчиной, но была остановлена, хоть и не грубо, но настойчиво, благообразным юношей в черном подряснике.
«Нельзя тебе. Придет время, позовут, - юноша улыбнулся и погладил расстроенную девочку по голове. – А пока иди, помойся, постирай», - он подтолкнул ее в сторону противоположную той, откуда пришла Ольга.
Так здесь можно помыться?! Ольга почти побежала, чтобы не упустить девочку из виду. Совсем недалеко она увидела что-то типа большого барака. Из него выходили люди, уже явно прошедшие через гигиенические процедуры. Девочка потопталась у входа, и хотела было уже стригануть куда-то в сторону, когда при
ветливо улыбающаяся женщина то ли в черном платье, то ли тоже в подряснике, протянула к ней руку.
- Дашутка, когда ж к нам?
- Не трогайте! – девочка отскочила.
- Не буду, - покачала головой женщина. – Ты же знаешь, сюда можно только добровольно войти. Насильно грязь с души не смывается.
- А мне можно? Или тоже только по вызову? – робко спросила Ольга.
- Можно, родная, - взгляд женщины окутал ее таким теплом, словно она увидела маму. – Это в новую жизнь родиться не в нашей воле, а здесь мы сами выбираем, отмывать душу или жить, как все. Видишь, сюда и очереди нет. Мало кто идет.
- Так, может, они не знают? – Ольга махнула рукой в сторону свалки. – Нигде же не написано.
- Знают. Все знают. Каждый хоть раз в жизни да подходил к этим дверям, да только войти-то решимость нужна, - скорбно вздохнула женщина. – Ну, проходи-проходи, милая!

* * *
Ольга открыла глаза.
«Баська, ну ты что?! – собака настойчиво вылизывала ей нос теплым мокрым языком. – Ох, ты – чудо мое!» – Ольга села и глянула на часы, они стояли.
«Так, еще светло. Значит, служба если и началась, то еще не закончилась, и на исповедь можно успеть», - решение ехать в монастырь созрело мгновенно. Ольга в минуту оделась, хотела было позвонить мужу, но тут же сунула телефон в сумку. Он ничего не поймет, будет возмущаться, а ей хотелось хоть раз в
жизни провести день рождения так, как нужно ей самой, ее душе.
Набросав записку, Ольга оставила ее на кухонном столе и вызвала такси.

* * *
Монастырь встретил тишиной и каким-то осязаемым покоем. Вечерняя служба уже шла. День был будний, и паломников почти не было. Ольга тихонько встала слева у иконы равноапостольной Ольги, где любила стоять, когда приезжала сюда на праздники. Муж и сын предпочитали бывать в кафедральном соборе, им обои
м нравилась торжественная чинность архиерейского богослужения, а ее все тянуло сюда, в небольшой загородный монастырь, буквально лет пять назад восстановленный из руин.
После отпуста, миряне потянулись к выходу, и только человек пять образовали небольшую очередь к исповедующему священнику. Ольга встала в ее конец. Она еще теребила кисточку четок в кармане и пыталась собрать разбегавшиеся мысли и выстроить грехи в более-менее ясную последовательность, когда батюшка
кивнул ей с легкой полуулыбкой, приглашая к аналою.
Ольга сделала шаг вперед, всхлипнула и, неожиданно для себя, бухнулась на колени.
- Что, доченька, плохо тебе? Совсем страсти замучили?
- Я все время на всех обижаюсь. Все вокруг делается не так, как надо, словно нарочно. Я понимаю, это ничего не стоит, это мелочи, по сути, но раздражаюсь, срываюсь поминутно!
Захлебываясь от слез, Ольга вываливала все свои накопившиеся, разъедающие душу грехи. Наконец она замолчала, опустошенная, уставшая от слез. Батюшка, словно маленькую, погладил ее по голове.
- Ничего, доченька, ничего. Надо порой и себя потерпеть. Перед своими немощами душевными смириться. Ты вот говоришь: «Ничего не могу в себе исправить!». И это хорошее, правильное осознание. Ты сама ничего не можешь и не сможешь, но, если смиришься пред Господом и принесешь Ему свою немощь, Он в твою
 душу войдет, выметет ее от страстей, поддержит тебя, поможет, на ручки, как ребенка возьмет и принесет в Царствие Свое Небесное. Ты же поняла сегодня, чего стоят все наши земные заботы, что представляют собой наши ценности, и как безобразно искажает мир наша злоба?
Ольга кивнула, даже не удивляясь тому, что батюшка знал о ее сне.
- Ну и о чем нам теперь волноваться и переживать? За что держаться? Самое красивое пальто – не есть ли просто тряпка ничем не лучше, чем найденная на свалке? Разве можно ненавидеть того, кто его запачкал? Надо скорее отринуть заботы, жить на земле, словно и не живешь, ничего близко к сердцу не прини
мать. Апостол Павел ведь именно нас учит: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; И плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие;  И пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ
мира сего». Помнишь, как образно батюшка Амвросий Оптинский говорил – жить нужно, как колесо вертится, одной точкой к земле касается, а все остальное к небу устремлено.