Хроники изумрудных приисков

Глава первая


Мой прииск изумрудный, идет дорогой трудной.


               
Хоть и билеты есть, но народ в автобус прет и рассаживается как ему заблагорассудится. По этой причине ехал я нынче до Катеринбурга, как говаривали ранее, не на своем месте.  В Асбесте подсели еще желающие, были таковые и в Белоярке, где распрощался с жизнью смолокур и открыватель уральских изумрудов Максим Кожевников. Народ уплотнился, но все равно двигались, вздрагивая — дорога на многих участках ремонтировалась, а на одном в районе Гагарское — Малые Брусяны  действовала только в одну сторону и потому пришлось ждать своей очереди на проезд.

Наш автобус больше похож на тарантас. Он легкий и его кидает на кочках асфальта, плюс к тому, тормоза не отрегулированы и колодки постоянно визжат. В общем, ехали в вприпрыжку и с музыкой. Приехали на Южный автовокзал раньше указанного в расписании времени, но сестра Лида всегда на посту, уже встречает. Она человек ответственный, как ни как, многие годы проработала на обогатительной фабрики в Асбесте, боролась за качество.
Только перешли на улицу Щорса, а из-за угла наша маршрутка. В маршрутке столпотворение, некуда притулиться, водитель восточной национальности вовсю жал на педали, резко обгонял соседние машины и от этого нас постоянно кидало из стороны в сторону.

-Вот вам и цивилизация, - пошутил я, - у нас на поселке такого бедлама в маршрутках нет, все аккуратно, все сидят, лишних не подсаживают, разве только одного двух, а тут друг другу ходят по головам.
С облегчением выбрался из этой душегубки и двинулся с сестрой к ее дочери Татьяне на угощение по случаю приезда сыновей.
-Угощайтесь окрошкой, курганским салом к дню благодарения, - предложила Таня.
-Или благоговения? - спросила Лида. - Благоговение, это похоже на преклонение перед постом.

-А какая нам разница, - подвела черту Таня и спросила
- Вкусно?
-Вкусно! - раздался хор голосов.
-Ну вот и молодцы, кушайте на здоровье.
После чревоугодия смотрели фотографии с отдыха хозяев в Черногории, и с поездки Лиды с Таней в Германию к брату Сергею. От долгого смотрения заболела шея, приходилось голову к дисплею поворачивать вправо и держать ее в напряжении. В заключении родственного банкета сфотографировались на диване.
Возвращаясь из Катеринбурга, вновь застрял на участке ремонта автотрассы. Тогда мне и подумалось, а как же раньше пробирались горных дел мастера в наши дремучие изумрудные края — на Сретенский, Троицкий и Мариинский прииски, когда ни автобусов, да и машин не было?
 
Сколько ни смотришь в окно на давно знакомые перелески, все равно глядишь, как будто хочешь что-то давнее и необычное увидеть.
И вот, как по заказу, за перелеском показались телеги с людьми и грузом. Что-то везли с полей, никак картошку. Вода в колеях хлюпала, слышались громкие разговоры...
 
            
- Только крайность или слепой случай могут занести человека в этот дикий угол, - возмущался полковник Миклашевский, следовавший уже который день на прииски. Все пространство, начиная от реки Пышмы. покрывал сплошной лес, богатый ключами, горными речками и главное болотами, которые не пересыхали в самые жаркие летние дни.
- Петр Иванович, - обратился к полковнику, сопровождавший его помощник Сергей Федорович Юнышев, переведенный на Урал с Алтая, - благо еще, что сухо, во время дождей только верхом можно следовать, не иначе, да и то трудно.  Смотрите, по случаю свирепствующих ветров, проезжая тропа совершенно завалена деревьями, и много придется попотеть, чтобы расчистить ее после бури.

- Вы хотите сказать, что наши трудности еще впереди.
- Боже сохрани, ваше высокоблагородие. Будем надеяться наш первый визит и все последующие оставят только благоприятные впечатления.
Первоначально Изумрудские копи назывались Белоярскими. Ведал Юнышев и историю с дорогой на прииски. Было время, когда их инспектировал ревизор Департамента уделов И.Л. Ярошевицкий. От Екатеринбурга он следовал по Тобольской дороге, до Белоярской слободы одолел две станции по 25 верст. От слободы развернулся влево, вброд преодолел реку Пышму и двигался 35 верст до реки Рефт.. Переправился по мосту и на юг следовал еще четыре версты. Прибыл на место 20 июня 1835 года.
Вероятно, остался дорогой недоволен, так как в 1836-1837 годах, под руководством, проживающего на Сретенском прииске, заместителя командира Екатеринбургской гранильной фабрики. А.М. Крыловского, была построена дорога в сторону Березовского завода. Путь по ней до Екатеринбурга сокращался на тридцать верст, но ныне пришел в негодность.
 
- Голубчик, - продолжил разговор Миклашевский, - я всякое видывал, половину Алтая по Змеиногорском краю с вами проехал верхом. Дело не в удобствах, - долг обязывает. Урал золотое дно для России, но дно пока еще весьма глубокое. Отсутствие всяких дорог к нему, препятствие, надо сказать, изрядное. Правда, есть реки. Пятьдесят горных заводов на Урале, сколько пудов разных грузов, а только за счет рек сплавлять удается. Надо и тутошние реки использовать, шлюзы, каналы, пристани, что ли строить, - как вы думаете?
-  Местные реки Петр Иванович не горные, за исключением, пожалуй, Чусовой, а болотные, - пояснил мастеровой гранильной фабрики Чупахин. Что с них взять, бывает и пересыхают. Хотел в эти края в свое время заглянуть известный ученый Гумбольд, но вынужден был, по причине бездорожья, ограничится посещением Шайтанского завода. Говорят, поднимался на известную гору Волчиха и определил ее высоту.
 
- Слышал про такие дела. Многие хотят прикоснуться к нашим недрам, но, как говорится, локоть близко, да не укусишь, - с хитрецой в глазах проговорил Миклашевский. Хотя, еще не известно, как бы мы без немцев обошлись. Не зря в Германии, а именно в Фрайберге учились Петр I, Ломоносов. Бывали на Урале Велим Генин, Винцент Райзер и Вильгельм Фермор и еще много разных иностранных гостей. Кстати, не слышали, совсем недавно Березовский округ и лично управляющего золотого прииска посетил никто иной, как иностранный журналист и путешественник, запамятовал фамилию.

- Да, что-то мелькало в прессе, - согласился Юнышев.
- Так вот, он проявил пристальное внимание к процессу золотодобычи. Побывал на кварцевой фабрике, посмотрел технологию дробления и промывания кварца, алмальгации золота. Затем выезжал на Андреевский прииск и наблюдал, какие там россыпи.
- Как американцы ездят по нашим краям, трудно представить, а мне все боки поотбивало, - тяжело вздохнул екатеринбургский мастеровой Андреев. Уж не знаешь, что и подложить под это место.
- Ничего Федор Кузьмич, - так звали мастерового, - Бог терпел и нам велел, подбодрил, Юнышев.

- Еще верст десять до переправы, а там до Токовой и рукой подать, - успокоил возчик. Чтоб не так скучно было дозвольте ваше благородие случай рассказать.
- Сделай милость, дружок, все веселее станется, - обрадовался Петр Иванович.
- Вот вы ваше высоко благородие Березовск вспомнили, а я случай. Ехал как-то через наш Березовск купец, на ярмарку, значит, - начал возчик. Денег при нем прибывало отменно. Остановился на отдых у знакомых мужиков в нашем рудничном поселке, покормил лошадь, а лошадь своя была. Отдохнул, значит, подкрепился и в путь. Отправили его мужики, а сами давай думать, на деньги позарились, догнали его по дороге, да и убили. Куда деть? Затащили в лес, да в карьер и бросили, а с верху землицей присыпали и старицей забросали. С лошадью сложнее, дорогая и приметная, с собой, как деньги, не заберешь.

Думали убивцы и надумали: привязали лошадь к деревцу на цепь, ноги на всякий случай путами завязали. Думают, помрет с голоду.  Так бы и вышло, если бы она с голоду не перегрызла, то самое деревце и с путами не двинулась домой. Сколько верст она прошла, сказать не могу, только появилась на родном дворе. Увидали ее, значит, всполошились и по следу в обратный путь двинули, кровь-то от пут осталась на дороге. Пошли по следу, а он и привел ко двору мужиков, где останавливался купец. Соседский народ лошадь признал. Помялись мужики, помялись, да и поклонились миру в ножки: «Простите люди добрые, черт попутал, и признались в своем злодеянии». А куда убитого купца дели, не сказывают.

Снова, значит, в дорогу и лошадь эта впереди… И вот как бывает, чудом иначе и не назовешь, вывела она их к карьеру, к месту, где привязанной стояла у деревца. Тут купца и нашли. Народ-то, а особливо бабы, ревнем ревели, над купцом и над верной лошадью.
- Почему же мужики не убили лошадь, когда с купцом покончили? – задал вопрос приказчик.

- Чтобы понять, живность надо иметь. Человека-то легче убить, чем скотину, потому, как она безответная тварь, только смотрит на тебя. На купца рука поднялась, а на лошадь, нет. Так бывает, порой, и в зайца выстрелить жалко.
- Смотри, смотри, вон он, твой заяц через дорогу чешет, - закричал, как со сна, приказчик.  И действительно, пролетел серый через дорогу, только его и видели.      
- Примета, надо сказать, нехорошая, хоть возвращайся, - заметил возчик.
- Э, батенька…славны бубны за горами. Это у кого такие приметы есть?
-Уж извините, чтобы так, просто…ну, нет, что-нибудь да есть. Конечно, оно глупо немножко верить, что вот заяц перебежит дорогу – и все тут, а если так в сам деле выходит. В подтверждение слов возчик рассказал несколько историй, когда стоило перейти дорогу попу, бабе или перебежать зайцу – и самое верное дело проваливалось.

- Эх, братец, однако позабавил ты нас историями, как будто отдохнули, - похвалил возчика Миклашевский.
- Вовремя этот заяц появился, - добавил приказчик. Приехали уже почти, а то пришлось бы возвращаться.
Лес стоял сплошной стеной, а дорога виляла то влево, то вправо, выбирая сухие места. Временами из кустов с шумом вылетали рябчики, а то и косачи. Хотелось пострелять, но время торопило, дело шло к вечеру.
-Как же людям явились эти изумруды, с чего все началось? -  решил к беседе сподобить   разговорчивого возничего Юнышев.
 
-Ведь поди-ж ты, сколько опрежь нас народу жило, а никому было невдомек, что в наших местах сокрываются самоцветные каменья, нужные к цареву дому! Не было тут ни проходу, ни проезду… Случалось только редко, если и брали отвод на порубку, то близ Белоярской дороги, али по речке, чтобы сподручно было бревна сплавить…
- Ну, рубили, сплавляли, а дальше что?
- Дальше? Дальше известное дело, наш Белоярский крестьянин Максимко Кожевников, парень дошлый уродился, смотрел все, где как порубка откроется, да пни появятся, он их выкорчевывал, да смолу гнал. Как-то зашел Максимко за пнями на правый берег Токовой, что впадает в Рефт, да меж корней сушины вывороченной бурей напал на струганцы, как есть тумпасы. Огаркнул он сотоварищей, показал им самоцветы, подивились они, порылись тут еще, да порешили, что, как поедут в город, показать их там, а если гожи, то и продать. Так и сделали.

Да проведал об этих камнях управитель гранильной фабрики, что в городе жил; доставили их к нему, а он-то вертел и смотрел их, точить давал, да и признал, что этот камень дорого стоит. А земля эта казенная, да в ту пору по закону никто в ней не мог добывать самоцветный камень, окромя что казна. Управитель послал за Максимкой, да вместе с ним и рабочими поехали на Токовую смотреть место, где найдены каменья. Вырыли тут ямины, шурфы на пробу, встретился им сланец, что со слюдой; стали его пробивать, а в нем струганцы и сидят. Камни нашли знатные. Управитель их забрал, да в Питер и отправил. С той поры работы и начались…
- Понятное дело. Значит, твой Максимко со товарищами стал, по-вашему, первым хитником, то есть старателем-браконьером изумрудов?

Юнышев знал старательские правила. Разыскивать и добывать цветные камни на казенных землях могла только Екатеринбургская фабрика. К прииску допускались окрестные добыче крестьяне, имеющие соответствующие билеты, в которых указывалось место добычи. Находки можно было гранить и продавать. Без билета полагался штраф до 100 рублей в пользу фабрики, дела по хитникам и до судов доходили. И потом на поиск и добычу изумрудов билеты не выдавались. Но этот запрет случился уже после находок на Токовой.

- Так получается, - ответил возничий, - только по мне у Максимко билет был..
- Что же далее случилось? Какие дела начались?
- Дела как дела. Рыть начали на реке Токовой, прииск появился Люблинский, а проще Люба, вскорости там и будем. А сейчас их шесть будет.
-И что везде роют?
-По-разному бывает. На одних разносом открытым способом ямы копают, на других за жилами вглубь идут, шахты роют.
-И глубоко?

-Сажень на двадцать бывает и с боковыми ходами. Слюдянка легко подается.
Миклашевский смотрел на высокие корабельные сосны и пытался вспомнить, кто ему рассказывал, что не руда, а леса были главным фактором существования уральских горных заводов. Ходили слухи, что легендарный Никита Демидов подался на Урал вовсе не из-за богатства уральских руд, а потому, что Петр запретил рубить дубовые рощи вокруг Тулы.

Потому на Урале каждый горный завод имел свою «лесную дачу» - огромную территорию, где ему разрешалось рубить дрова.  Еще Василий Татищев с целью «бережения лесов составил первую инструкцию по лесопользованию. Приемник Татищева де Генин учредил должность лесного надзирателя. Лесное законодательство петровских времен отличалось редкой суровостью. Например, за порубку леса по берегам рек, отчего реки мелели, порубщикам попросту отрубали головы. Бесплатно крепостной крестьянин мог срубить такое дерево, какое в состоянии вытащить из леса на своей спине, без лошади. В этом случае Россию спасало то же бездорожье, да комарье.
 
- Запалили бы христиане что-нибудь, сил нет, гнус заел, - попросил Петр Иванович.
- Разве это гнус, ваше высоко благородие? – отозвался на просьбу горный инженер Зорин.  Прошлым летом я на севере работал. Аж, за Богословскими заводами. Вот сторонка, скажу я вам. Там вот от этой напасти места нет. У рабочих котелки с куревом за поясом, на рожах просмоленные сетки. А мы щеголяли с коробками на голове, проковыряв под глаза дырочки. Чисто, как в театре. Только уж эта тварь в тысячу раз хуже волка или медведя. А комаров-то пришлось покормить. У нас тогда не работа, а маята пошла, только шахту пробили, а тут вода. Бились, бились вручную и бросили. Паровую машину через болота протащить никак не могли
- По какой лесной «даче» путь держим? - спросил Миклашевский начальника приисков.
- Сразу и ответить затруднительно, господин полковник. Вокруг нас Каменская, Березовская, Режская и Монетная, а мы, получается, посередине.
Рефт и сосновая роща уже давно остались позади. Потянуло дымком и чем-то вкусным. Слева за лесом открылся горный отвал, частично покрытый мелким березняком. 
- Эх, какие горы нарыли, - обозрев округу и десяток домиков, - заметил, повеселевший приказчик.

На переднем плане стояла кучка приисковых рабочих, вскрывавших верхний пласт. Направо виднелась большая промывальная машина, для неопытного глаза представлявшая городьбу из деревянных балок, желобов и колес. На заднем плане картины, на небольшом пригорке пристроилась приисковая контора, несколько хозяйственных пристроек и длинный корпус для рабочих.  Это был знаменитый Люблинский прииск.

- Чьи будете? Кто здесь хозяин? – уточнил полковник
- Белоярские мы, есть и с Сухоложья, - за всех ответил старший.
- Вон вас сколько. Пожалуй, больше ста наберется, - заметил Екатеринбургский мастеровой, прибывший вместе с Миклашевским
- Не так уж и много, - возразил старший.  - На добыче золота в летние месяцы поболи будет - до 12 тысяч сходятся.
- Добрые люди мрут, и нам дорожку трут, - прибавил коренастый мужичок из рабочих.
- Отчего мрут? Причина есть какая? – поинтересовался Юнышев
- Так, во всем своя причина есть. Земляной горох стали есть, картофель этот – ну и бедуем. А чай, что? Не смотри, что она трава, - добавил, стоящий рядом старик. Вот от этой самой антихристовой травы и пошло и все нарушилось. Мужики с кругу спились, бабы балуются … В старые времена и звания такого не было этого самого чая, а народу было куда вольготнее. Это уж верно. И сахару этот в рот не брали.
- А вы тут, поди, совсем обасурманились на лесной-то стороне, – возмутился мастеровой Андрей. И лба-то уже разучились перекрестить по истовому-то? Гляжу, двуперстием молитесь?
 
- Таких как я, от древлего благочиния много, - ответил скосившийся на левую ногу старик. Слыхали, небось, про белоярского Кожина Максима Степановича, что тумпас большой осмолил.  Нашей веры был. Везуха ему пришла, может и нам часть стригунцов достанется.
- Когда везухи нет, чем живете?
- Живем, как говорится от бревна - промышляем охотой, рыбалкой, золотишко моем
- Как кличут то тебя?
- Шарташский, я, именуют Голдырь.
-Это почему так?

-С кунгурских мест я, с поселения Голдыри, вот и прилипло.
- Обогатиться, никак, хочешь? – поинтересовался возничий.
Ответа не услышал, рабочие по команде старшего двинули по своим местам.
- Конечно, хотят, - про себя проговорил возничий, - хотеть не запретишь. Только все это пустое. Местный богач, оно дело временное, как пузырь на воде: вскочит, покружиться и лопнет.
На то время по рескрипту Берг-коллеги всяк имел горные привилегии и искать богатства никому не возбранялось. Любому давалось соизволение, какого бы чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, сиречь золото, серебро, медь, олово, свинец, железо, а также и минералы.
 
Провозглашалась «горная свобода» - то есть независимость собственности на недра от собственности на территории. На практике провозглашение «горной свободы» означало, что любой человек, даже крепостной крестьянин, если у него находились на это средства, мог отыскать месторождение, подать заявку и построить на нем собственный завод.
Вот и эти - искатели богатств, в основном были из бывших дельцов старателей, а то и из каторжан.  Неудачники, которым не повезло, явились сюда еще раз испытать одну лишнюю неудачу. Пышминские раскольники кроме золота и «струганцов» искали еще благочиние на этой грешной земле.

Они и были истинные завоеватели недр уральских - голутвенные и обнищалые русские людишки.  Казаки, горнодобытчики, купцы, шли уже по проторенной новгородскими ушкуйниками и раскольниками дорожке. Нелегка она была, ох как не легка!  Не зря говорят Александр Македонский навеки веков заточил провинившихся гномов в Рифейские горы.
- Вы слышали легенду о том, как Македонский покорял Урал, - спросил Миклашевский Юрия Зорина.
- Что-то не припомню такой, Петр Иванович.
- Раз не помните, слушайте:
- Александр Македонский поставил перед собой скромную цель - завоевать обитаемый мир. Войск у него имелось предостаточно, и вот одному отряду, которым командовал Неоптолем, он поручил пойти в самую отдаленную область ойкумены – в край, где возвышаются Рифейские горы. Отряд Неоптолема успешно прошел вдоль рек Волги, Камы и Чусовой и достиг наших мест.
 
В то время башкир тут не было и наш мужик землю, как крот, не рыл. Земля эта была сарматов, а если понятнее – скифов. Скифы воинственностью от македонцев не отличались и битвы с ними случались тяжелыми. Есть предание, что одна из них произошла в 100 верстах к востоку от Екатеринбурга, в районе Камышлова. Македоняне потерпели полное поражение. Остатки их отряда рассеялись. До сих пор останки тел и военные доспехи находят на Урале и даже в Западной Сибири, возле Омской крепости.
 
- В Омскую крепость не поедем, - пошутковал екатеринбургский мастеровой, на котором лежала ответственность познакомить Петра Ивановича с изумрудными приисками. А если тут на прииске интереса быть нет, то пора и далее следовать, в гору. На горе шахта и промывочная фабрика. Там и отдохнем.
Потихоньку, за разговором от Люблинского прииска подъехали к казармам Троицкого, к поселку дворов в двадцать, не больше. Покосившиеся избы прямо на отвалах, дырявые крыши и развалившиеся огороды плохо рекомендовали местных обитателей. Рудознатный был народишко, промышлявший изо дня в день и никогда не знавший, чем будет сыт завтра.

Остановились возле серовато-глинистого берега запруды, где было вырыто несколько ям, вроде могил. Несколько совсем свежие, а другие завалены хворостом. У дороги к яме притулилась группа местных мастеровых и рабочих
- Добрый день православные, - обратился к встречающим городской мастеровой, - водички бы испить, так истомились.
- Какой вопрос. Воды у нас тут всяко много. Не всем только даем, - шутливо ответил мастеровой в длиннополом сюртуке.
- А что за беда такая? – поинтересовался Миклашевский.

- Да, вот как раз байки слушали про местного разбойника.  Такой человек был, слова знал особые, что все ему было нипочем. Поймают его, посадят в острог, закуют в кандалы, а он попросит воды попить – только его и видели…
- Верно! Загудели рабочие. Ему только дай воды, а уж там его не удержишь: как сквозь землю провалится. Замки целы, стены целы, окна целы, а его и нет, точно по воде уплыл. Сила значит в воде-то. Один надзиратель в остроге-то похвастался, что не выпустит, и не стал лихому давать воды попить, а все квас да пиво. Ушел он все-таки, нарисовал на стене лодку и уплыл, ей богу… Разные слова знал.
- Мы тогда согласные, воду пейте сами, а нам можно квас и пиво, - подначил Юнышев местного мастерового. - Что за места тут заповедные, как прозываются?
-  Места обныкновенные. Пруд – Свининкой прозывают.
 
- Ишь, старатели как землю роют, - заметил Юнышев, - точно свиньи ходили…Не потому ли и запруду назвали Свининкой?
- Нет, не по этой причине, - заметил местный надзиратель, - в основании плотины вбивали сваи - «свинки», бревенчатые срубы, заполненные утрамбованной глиной.  С этих «свинок» и пошло.
Миклашевский знал, что плотина не была просто насыпью поперек речной долины в узком месте, а сложным сооружением. Плотинные мастера ценились высоко. На заводах и приисках без воды никак нельзя.
 -Земля так и блестит слюдянкой. По всем приискам таких вот шурфов, сколько они в год сделают, - сотни. И поверьте, Петр Иванович, - обратился Юнышев к Миклашевскому, свое- то они найдут. Где вроде и не подумаешь, а они раз и есть.
 -Они то находят, только казна от этого достатка не имеет, - вздохнул тяжело Миклашевский.

Имела, конечно, и казна, иначе зачем копать и разбирать породу. При приисках имелась маломальская мастерская. Располагалась она в избушке, где раньше баня была и потому в ней постоянно присутствовала сырость. Мастеров-то всего раз-два и обчелся, в основном работники. На верстаке, что стоял у окна, на кругах шлифовали камни. Шалаев, тот, кто ведал этим хозяйством, на ремесле ослеп и потому ко всякой мелочи внимательно присматривался и ругался матерно:
- Разве это жила. Не работа, а сплошная маята. Камень-то совсем стал не тот, большой да пустой, тресковый весь. Что из него выкроишь? Одни мучения для дела и для живота своего. Заработка-то нет, - жаловался он надзирателю и высоким начальникам.

Работа в мастерской распределялась по работникам. Одни сортировали, другие камни окалывали от разных примесей. Мастер средней руки оттачивал их начерно. Шалаев и еще Акинтич, что ныне был на выезде, клал ровные грани. Потом на одном круге поправляли, на другом еще на раз полировали до тех пор, пока камень не начинал играть и светиться всеми цветами.
- Зелен камень просто так не возьмешь, с характером, - объяснял мастер Миклашевскому, поднимая на руке изумрудные искры.  Твердость у хризолита высокая, да и точить приходится не мокрым наждаком, а сухим. От него и чахотка.
Петр Иванович наблюдал, как большие камни Шалаев точил рукой, нажимая на круг с наждаком, а мелкие прикреплял к деревянной ручке мастикой. Хорош наждак, из местного корунда.  Пыль только от него едучая, осела по всем углам, поневоле ослепнешь от него.

- Тесновато тут и пыльно, - пойду воздухом дыхну, - предупредил Миклашевский помощников. Камни, которые с собой повезем, вечером мне доложите. Из хризобериллов выберите александриты, те, которые днем зеленые, а при огне красные. Спрос на них особый.
- Понятное дело.  «Кризалиты завсегда держали», —заметил мастер Шалаев. Хотя вру, бывали времена и другие.  Два наших старика, когда по первости, наткнулись на эти кризалиты, намыли камушков и с ними айда в город сдавать, а их и не берут. Приехали они восвояси, да и бросили их в речку. И речку так назвали Кризалитка. Не помню, как место кличут, только рядом золотой прииск процветал. Тапереча распознали камень, и ценность его возросла. Я бывал в тех местах. После на знаменитых Гумешках, на камнерезной фабрике малахитовые вазы мастерил.
 
При Миклашеывском разведка выявила много новых приисков. Масштабы их расширились, и южная полоса разработок располагалась уже южнее реки Рефт. К ним относились Красноболотный и Островной. Именно здесь была добыта большая часть хризобериллов и александритов. Дела, вроде, пошли на лад, первые кристаллы отличались достоинством. Однако, выработки быстро истощились и последние находки, хоть и отличались весом, имели бледность и трещины.

Сезон горных работ 1861 года принес следующие результаты: на Сретенском прииске  было добыто изумрудов: 1 пуд 12 фунтов 15 золотникков (21 кг. 358 г.); на Троицком прииске из земли достали 2 пуда 17 фунтов 71 золотников (около 41 кг. 27 г.); Старский прииск принес казне 10 фунтов 30 золотников (4 кг, 223 г.), а Марининский  - 3 фунта 70 золотников (1 кг. 528 г.). В огранку поступили только 1 фунт 84 золотников изумрудов и 60 золотников фенакита, добытого на Старском прииске. Остальные камни были причислены к третьему и четвертому разрядов. Таким образом один карат ювелирного изумруда обошелся казне в среднем около 13 рублей.
Отдельные находки обнаруживались гнездами, не имеющими между собой никакой связи, и располагались на различных глубинах. Именно тогда и принято было решение не углубляться, а искать на глубину двух сажен. Но и это не помогло. Надежды окончательно рухнули, и Миклашевский написал управляющему Кабинета е. и. в. Мейендорфу письмо: «Положительных надежд на открытие изумрудов хорошего качества не имеется».
 
У Миклашевского надежд не имелось, а у господина Кониаро, что находился в родственных связях с ярославской купчихой Марией Александровной Труновой, вдруг появились. Чего только не случалось в рифейских местах! Был даже случай, когда в уральские дебри заезжал внук императора Николая I, сын его старшей сестры Марии Николай Максимилианович Романовский, герцог Лейхтенбеергский. Не один, конечно, а в компании двух академиков (химика Н.Н. Зинина и минералога Н.И Кокшарова), генерал-майора Свиты Его Императорского Высочества А.А. Ребиндера и доктора медицины Н.А Белоголовым.  Он и оставил воспоминания.

«Прибыв на место мы увидели штук пять бревенчатых домиков в виде бараков, для рабочих, но рабочих было мало, человек 25, не больше. Лесничий предложил герцогу идти на тягу вальдшнепов.... В конторе смотрели скудный запас изумрудов. До 11 часов пили чай, а потом ко команде герцога легли спать. Спалось тревожно из-за множества комаров... С утра осматривали шурфы, где молоденький лесничий уже напал на изумруды. Удивительно! Почва блестит от сланца жирным блеском и кажется скользкой. Мы каждый выбрали по жиле и предались работе. Проработав часа полтора, мы добыли несколько неказистых камней. Отсюда поехали в экипаже верст за шесть на главный разрез, там разбрелись и долго колотили кайлами, но безуспешно…».

Копи в то время находились под арендой ярославского купца Трунова а туристы, если можно так сказать, следовали по короткой дороге через Березовский завод.  До Сретенского прииска, который в то время был главным, следовали страшной глушью, беспрерывными гатями, перекинутыми через дорогу. Посмотреть было на что. Говорят, временами у Трунова численность работников доходила до шести тысяч, что привело его к неминуемому разорению, так как большая часть ценных камней оказывалась в карманах добытчиков.

Вместе с тем, по результатам визита в уездный город Екатеринбург герцога Н.М. Лейхтенбергского Петр Иванович Миклашевский был отчислен от Главного Управления Корпуса горных инженеров. Он перешел в частную службу, став заведующим Катавскими рудниками князя Белосельского-Белозерского. Позднее вернулся на казенный кошт, заняв должность начальника Второго отделения Горного департамента. Временно управлял Горным департаментом, ездил по стране, инспектировал заводы. Тайного советника П.И. Миклашевского не стало 30 мая 1889 года.
Отец герцога Лейхтенбергского, Максимилиан с 1841 года состоял членом Совета и Ученого комитета Корпуса горных инженеров. А в сентябре 1847 года Николай I поручил ему заведовать Институтом Корпуса (Горным институтом). В 1845-1846 годах он участвовал в осмотре Уральских горных заводов, Главным начальником которых был Глинка.

 Были на его маршруте Богословские заводы и Турьинские рудники. Начальником их состоял Матвей Иванович Протасов, его помощником — Григорий Григорьевич Москвин. Высокого гостя на границе округа встречал заводской лесничий, у заводов — заводской полицмейстер. Москвин, по причине болезни Протасова, встречал на самом заводе. Он же и делал объемный доклад по заводам и рудникам.
Вот и Курманка. Именно сюда при французах выходила дорога с Троицкого прииска на Баженово. Здесь с другом Олегом мы частенько останавливались, когда следовали на его машине в Екатеринбург, поворачивали с Сибирского тракта налево, чтобы выйти на скоростную трассу, в то время еще не завершенную.  На обратном пути вновь выруливали ближе к Белоярке.

Нынче скоростная трасса до Асбеста уже действует по всему маршруту, но автобусы продолжают пилить дальним рукавом через Белоярку. Утомительно, но частникам выгодно – есть дополнительный доход.
В настоящее время в Курманке обустроили освященный родник. Автобус остановился, люди вышли набрать «живой» воды и размяться. В давние времена путь до Каменска и Баденово шел через Курманку на Кочнево.
Из деревни Кочнево вышли многие Кочневы, которые первоначально, осев в Брусянах, перебрались на Сретенский прииск. Многие из них занимались старательством, трудились на Изумруде, на ГМК №3, вплоть до его закрытия 31 декабря 1958 года.
Первопроходцами были Кочнев Григорий Филимонович и Кочнев Василий Филимонович. Многие из Кочневых в жены брали местных женщин Рушенцовых. Мне это стало известно от одноклассницы Нонны Красновой, ее сестра Надя была замужем за Кочневым.
После императорского родственника Изумрудские копи посетил чиновник по особым поручениям при Главном начальнике Уральских заводов Михаил Викторович Малахов.
Что он увидел:

«Обошли мы несколько копий, но работы на них не было. У некоторых выработок на краю стояли шалаши из ветвей, из одного высунулась голова сторожа».
-Что он один тут? - спросил Малахов.
- Оставь копь без досмотра, так мужики из Белоярска и Режа перешарят да перекопают. Поди ты к ним в село али на завод одолеют тебя самоцветами «купи да купи».
- А откелева берут?
- Вестимо с копей, ведь не сеют же. И казаков сторожить поставили, все равно не бояться. Одного такого добытчика на днях утиной дробью в зад саданули.
-Что ж мужик на казаков жаловался? Могли ведь и убить.

-Кому пойдет жаловаться! Сам дурак, коли идет воровать, да не умеет.
Впечатления от поездки известного уральского археолога были опубликованы в 1884 году в Санкт- Петербургском журнале «Еженедельное обозрение» в очерке под заголовком «На Урале. Поездка на Изумрудные копи».
Кроме того, текст очерка попал в книгу М.И. Пыляева «Драгоценные камни», выдержавшую несколько изданий.

В книге сказано, что на поиски смарагдов «прибывал народишко большей частью по рекам». Пышма, известная с давних пор. Упоминания о ней встречаются в хрониках 1147 года.  Так и Москва этим годом первый раз обозначена. Вот ведь какая старина! Не зря в арабских документах описаны караванные пути из древнего Хорезма по рекам Волга (Ра), Кама, Белая, Исеть, Миасс, Пышма.
 В старые времена на Пышме было много мельниц. Недалеко от Белоярки стояла даже китайская. С китайцем жила русская баба, у них был дом, покрытый дерном, к ним частенько заезжали за мукой. Китайцы везде пристроятся, дай им только землю и свободу трудиться.
 
В Белоярке новый автовокзал. Стоянка полчаса. Кто-то вышел, кто-то подсел. Есть желающие размять кости. Опять же продают соки и мороженое. Читаю книгу, которую взял у сестры. Пока не трясет можно сосредоточиться. Да, куда там! Прозвучало объявление на отправку. Автобус быстро проскочил по центральной улице, свернул влево между частными домами. Вот и Пышма, заросшая камышом, вот и мост через нее, ну и конечно, красавица сосновая роща на возвышенности. Вспомнил кем- то сказанное, что красивое и полезное долго не живет- обязательно пустят в дело.
По Пышме путь на Рефт, в город Асбест, куда я сейчас следую. 

Рефт река детства, а по сути, и всей моей жизни. Как только я приезжаю на родину, обязательно бываю на ней и пытаюсь в ее темной воде рассмотреть свое будущее. Было время в ней рассматривали золото. Берет она свое начало на огромных болотах, где по зимнику я не раз проезжал мимо поселка Лубяного на Малышева и обратно. На этих торфяных болотах, вниз по реке был наш покос. Там и прошло мое босоногое лесное и рыбацкое детство.

Ранее по реке сплавляли лес, а в Сухом Логу имелась «Сибирская бумажная фабрика».  Я же долгое время пытался разгадать, что значит Рефт. В книгах, которые мне попадались, сообщалось разное: «На Урале есть город Ревда, река Ревдель, в Башкирии — речки Ревати, Реветь. В Тюменской области — деревня Ревда, в Молдавии — река Реваль». На Кольском полуострове я тоже встречал слово Ревда, так назывался центр местных лопарей. Все это наводило на мысль финн-угорского происхождения слова Рефт. Слова Рувть, Рывте, Руодэ в различных диалектах обозначает железо, а слово Рэут — дикий олень. В России распространена фамилия Реутов.

Есть версия происхождения названия реки Рефт - от иранского «река». Древнеперсидские - «раутах», «раут», «роут»; таджикское - «руд» — это тоже река. Персы могли добраться до этих мест в поисках меди (Ревда) или драгоценных камней. Скорее всего, они и вывозили с Рифейских гор изумруды - смарагды.
Версию с оленем тоже нельзя исключить, потому как он (северный лось, косуля) являлись тотемами племен на Урале.

В газете «Екатеринбургская неделя» за 1980 год попалась статья о Шамейских золотых приисках. «...Недалеко от речки, где ведется промывка золотоносного песка, виднелись шалаши из жердей и веток. В них живут здешние гонщики. Иногда из жилья показывались оборванные и грязные ребятишки. Условия жизни ужасные. В стороне от шалашей особняком стоит срубленный из свежего леса дом управляющего.». После закрытия Шамейского прииска здесь продолжали добывать золото рабочие семьи, объединившееся в старательную артель. К началу XX века многие шамейцы построили себе дома и жили, по меркам того времени, хорошо, не желали отказываться от своего промысла.

 На площади от Талицкого озера до речки Каменки работало более 65 приисков, в районе поселка Золото — 32. Район речек Шамейка, Полуденка, Старка от М. Рефта до Б. Рефта был одним большим прииском. Владельцами разработок являлись А.И. Горавский, В.М. Имшеневцкий, Н.А. Томин. Действовали Русско-Германское общество «Урал», немецкие подданные И.П. Геллю, Б.Э. Бабель и А.Ф. Поклевский-Козел.
Родственник Альфонса Поклевского-Козел С.А. Козел - Поклевский, пребывая на должности русского посланника в Бухаресте делал все, чтобы Румыния была нейтральной. Изменник желал поражения России в войне с германцем.

По старой дороге от Черемши в сторону Монетного когда-то находился Островной кордон. Располагался он на слиянии рек Островной и Большой Рефт. Место было пересечением многих дорог, потому как имелся мост через реку Большой Рефт   и золотых приисков хватало. Названия некоторых: Быстрый, Савватеевский на реке Красненькой сохранились надолго.
Прииск «Быстрый» начал работать с 1886 года, принадлежал Карлу Ефремовичу Гельмиху, а с 1894 года К.Э. Шмитцу. Песок промывали.
-Как переедешь мост через Рефт, так сразу окажешься в изумрудной провинции, - утверждали старожилы.

-Может и так, - соглашались кордонщики, -только каменные столбы имеются, а на них отметки «Демидов».
-Чо вспомнили! Демидов! -  отвечали им горщики, — это когда было, сто лет прошло, нынче власть иная. Слева лесная дача Монетная, справа Режевская. Эти границы порезали еще при графине Стенбок Фермор. Вот скажите, поселок Окунев где находится?
-Кто его знает, - зашумели кордонщики.
-То-то и оно. А вам знать надо. К Режевсому заводу относится, а до него скакать и скакать.

За порядком на Островном следил лесничий Монетной дачи. Однажды он выразил серьёзную озабоченность, что его не поставили в известность о передаче Изумрудных копий в аренду. Он не знал прав, функций и обязанностей новых управляющих. Заводская контора от переписки ушла. На вопросы лесничего отвечала Екатеринбургская гранильная фабрика. Что она отписала лесничему? Мне не известно.
Что касается графини Стенбок Фермор. Не исключено, что каменные столбы с пометкой «Демиовов» достались ей по наследству.

Ведь ее предки Яковлевы, начиная с Саввы Яковлева, заводы, с принадлежащими им фабриками, рудниками, пристанями и прочими землями, покупали у Демидовых. Владения Яковлевых год от года разрастались. Верх-Исетский, Верх-Невьянский и Режевский заводы тоже стали ихние. Всем этим, до недавнего времени, владела дочь Алексея Яковлева Надежда Алексеевна, по мужу Стенбок Фермор.  Упокоилась ныне на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге. Говорят, рядом с матушкой и сыном.
На этом кладбище я бывал, когда с дочерью ходил к захоронению святой Ксении Петербургской. Там и узнал, что где-то рядом лежат предки председателя правительства Алексея Косыгина.

 Островного кордона не стало, а название осталось. Там я бывал в детские годы, ходил на рыбалку. А однажды по реке со своих Каменных палат, где у нас был покос, с Володей Прихватиловым спускался на Островной по реке на плоту.  Хотели доплыть до самого Асбеста, но духу не хватило, захотелось домой. Возвращались лесными дорогами и по квартальным просекам.
А какие раньше были дороги?
Совсем не те, что сейчас
Нынешних на Асбест и Белоярку не существовало. От поселка Изумруд на станцию Баженово народ шагал или следовал извозом по берегу речки Черемшанки на Хитный прииск (Красноармейский карьер) и далее напрямик по лесу через кордон Каменский, где был завод. Дорога называлась по-разному: Белоярской, Каменской, Баженовской, Нижней, Изумрудской.

На месте Черемшы располагалось небольшое поселение под названием Новожилово. А вот на картах 1924 -1926 годов поселок не обозначен.
Дорога от Троицкого прииска в сторону Хитного шла вдоль восточного берега речки Черемшанки  К чему она тут? Оказывается, на Черемше в 20-х годах действовала изумрудная фабрика.
По одной из дорог я регулярно бродил в лес за грибами и знать не ведал ее историю.. Начиналась она от бывшего Троицкого прииска и шла вверх мимо Химцеха, электроподстанции и вдоль Егоршинской ЛЭП. Вскоре сворачивала в южную сторону и выходила на 4-ю лесосеку, а всего их было десять, вырубленных Асбестовским леспромхозом в 40-50-е годы. На Островной кордон дорога сворачивала чуть позже с 8-ой лесосеки и спускалась в сторону Рефта. По ней наша семья многие годы добиралась до Каменных палат на наш покос.

Нынче лесосеки-выруба полностью заросли, дороги большей частью разбиты тяжелой техникой и следы бывшей деятельности людей быльем заросли. Только знатоки мест могут отыскать нужные ориентиры
Старые извозные дороги шли по лесу и ранее больше походили на извилистые тропы. Старожилы говорили:
- Если кучер пьяный, всю повозку разобьет на поворотах о сосны, пока доедет до Баженово. Трудно представить, чтобы лесом добраться с наших мест до Баженово. Поездом, другое дело. Станцию Баженово я проезжал сотни раз до Свердловска и обратно.
 
Мамин-Сибиряк писал: «Проезжая по Тюменской железной дороге, на станции Баженовой обязательно встретите мужиков, открыто продающих свой самоцветный товар. Нынешние изумруды сплошная дрянь, поэтому, вероятно, не вмешивается в дело и местная администрация, да и трудно в таком глухом медвежьем углу, как изумрудные копи, защищать неприкосновенность казенного добра».
Шагая с родителями на покос, я частенько задавал себе вопрос:
-Это сколько же положили люди труда, чтобы проложить дороги до сенокосов?». Позднее я понял, что дороги проложили горщики, а угодья выбирали позже и те, что находились поближе к путям.

В северном направлении дорога от Троицкого прииска уходила через Мариинский прииск к Известковому кордону и выходила на Режевский тракт, а на восток через Шамейку на Ильинский и Кирилловский кордоны. 
Надо отметить, что уже тогда существовала дорога до Шамейского, или как тогда называли, Покровско-Даниловского золотого прииска. Шамейский прииск, а также золотые россыпи речушки Полуденной разрабатывались казной. Специальные команды горщиков, как отмечалось в документах, прибывали туда через Режевский завод.


Глава вторая


 Я вглядывался в автобусное окно и пытался представить. как жили и осваивали люди дремучие места, где, порой, и ныне черт ноги сломит.  Старое вокруг нас и в нас самих живет. Мы его не ощущаем, но оно с нами, стоит только протянуть руку или прищурить глаза.
По приезду решил сходить в Дом культуры поселка посмотреть, как было указано на рекламном щите, выставку, посвященную поселку и предприятию. Мой экскурсовод - сотрудница Дома культуры Татьяна Ульянова, открыла дверь в маленькую комнатку. Вдоль стен стеллажи, а в одном углу даже иконостас.

-Все в нашей стране перепуталось, - подумал я - слева ударники коммунистического труда, а справа — святые угодники, пострадавшие от коммунистов.
- К чему это? - спросил я, показывая на иконы.
- Осталось от прежней выставки, - услышал ответ и сразу вопрос:
- А что вас, собственно, интересует?
Попытался объяснить, что я журналист, имею интерес к истории, хотелось бы узнать кто и как поднимал этот край, биографию людей, условия жизни и труда. Рассуждая на этот счет, мельком просматривал подборки материалов, давнишние газеты. Обнаружил на столе две толстенные книги. Одна оказалась местного автора Михаила Строкина, которую он подготовил к 170- летию Мариинского прииска. Читать времени не было, и потом Татьяна объяснила, что в поселковой библиотеке есть такая и ее можно полистать в читальном зале.
 
Попросил Татьяну, имеющиеся материалы в электронном варианте, перебросить на мою флэш-карту. Прошли к ее рабочему месту в другое крыло учреждения. В комнате несколько столов, за одним за ноутбуком трудился молодой человек. Когда выходил, на двери соседнего кабинета прочитал фамилию директора: Ольга Владимировна Осинцева. Фамилия Осинцевых в поселке известная. Владимир Осинцев в мое школьное время играл в футбол и прекрасно танцевал в местном ансамбле. У него напарниками были Володя Никитин и Галина Солдатова.
Года на да два он меня старше и был в сотоварищах у Юры Никитина, Виктора Чурбанова и Юры Мартьянова.

-Не проясните ситуацию, - обратился я к Татьяне, - ваша директорша случайно не дочь известного танцора Бориса?
-Вы угадали. Мать ее Неля Шевцова была солисткой, а папа - танцор. Тут они и познакомились. Родители, когда случались гастроли, возили дочь с собой вот и привили Ольге тягу к культуре. По этой причине она и ВУЗ окончила по специальности менеджер в области культуры.
- В музее есть рассказ о родительнице Осинцева - Евдокии Николаевне Осинцевой, урожденной в 1916 году, - пояснила Татьяна. Нашел такой.
«В 1933 году в Богдановических деревнях был страшный голод. Отец двинул на заработки на прииски, но в Камышлове был задержан, так как не имел паспорта и выехал без разрешения. Полгода просидел в тюрьме. А мы с матерью добрались до местного поселка Партизаны, что в трех километрах от рудника.
 
С Асбеста тогда дорога была еще лежневая. Шли пешком, где на лошадях. Были мы не одни из голодных и раскулаченных колхозов. Все двигались на прииски, которые были единственным прибежищем. На Партизанах стоял барак и несколько домов. В одной их комнат барака жила наша родственница. А всего было их 7 человек. Хозяйка работала на рудо-разработке».
-А кто же стоял у начала музея? – спросил я.
-Всего я не знаю, - ответила Татьяна. Слышала, что принимали участие Нина Павловна Целищева, Анна Захаровна Кудрявцева.
 
Несколько лет спустя нашлись записки Анны военных лет:
«В 1941 году мы девчонки и мальчишки только окончили неполную среднюю школу № 10. Я мечтала поступить в строительный техникум. Ребята Исаков, Лавров, Титов, Панченко – в военное училище.
Главным увлечением у нас были прогулки на Черное озеро. Однажды возвращаемся мы, а возле клуба «Красный Горняк» собралась толпа народа, слушают выступление тов. Молотова о нападении на нашу Родину немецких полчищ. Очень трудно и тяжело вспоминать о военных годах.

В первые дни ушли на фронт: Корзухин, Ахорзин, Абрамов. Позднее Титов, Лавров, Солдатов, Сухоносов, Игорь Егоров, В. Измоденов, А. Валов, А. Перевалов.
 В августе к нам на Изумруд был эвакуирован из Подмосковья завод, враг был на подступах к Москве. В то время радиоузел, как мы его называли, работал с 6 утра до 2-х часов ночи. Мы ежедневно слушали сводку. Читал Левитан. Он так душевно говорил, что каждый раз у нас появлялась дополнительная сила и ловкость, желание работать, работать и работать, не покладая рук, не считаясь со временем. Работали сутками, и более того, не выходя из цеха. Я была плавильщик-металлург, плавила металл.
 
В нашем отделении не было ни одного мужчины. Даже слесарями и электриками были мы сами молодежь и женщины. В 1942 году нашей бригаде присвоили звание «Фронтовая бригада», в которой работали Сысуева А, Шишкина Г, Любимова А, Соболева М. Мартьянова-Баринова, Башкирова Н, Коковина Маша, Ковалева Валя, Корзухина-Кузнецова, Плотникова А, Егорова Раиса.
В 1941 году, еще в сентябре, были зачисления на курсы аппаратчиков и плавильщиков. Днем мы строили и демонтировали цеха: управление прекратилось в солевое отделения; гараж в металлургическое; фабрика в размольное. Вечером учились. В ноябре 1942 года наш завод давал уже готовую продукцию для фронта. В такие короткие сроки были возведены цеха и отделения. Работали сутками, иногда спали по 2-3 часа.
 
Вспоминается очень тяжелый случай. Это было в конце 1941 года. Получаем газету, а в ней фотография девушки с фронта такой же как мы «Тани» - Зои Космодемьянской. Мы тоже просились в военкомате воевать, но оставили в тылу, сказали, что и тут можно помогать фронту».
-Совет ветеранов поселка внес свой вклад в музейное дело, - добавила Татьяна. Раньше в музее лекторий проводили и занятия для школьников, а сейчас сами видите - полный завал. Позже вычитал, что основателем и хранителем музея был Калугин Александр Иванович. Он работал с 1975 по 1988 года. Скорее всего, брат Николая Ивановича Калугина, который в 1921 году нарезал на копях делянки для старателей. О нем я узнаю позже.

Из местной газеты узнал о кончине Володи Тверитина. Это мой старший товарищ, пожалуй, одногодок Владимира Осинцева. Они вместе играли в футбол. С ними бегал и Юра Мартьянов, старший брат моего друга Владимира.
Время летит как на крыльях. Недавно смотрел передачу с участием знаменитого ведущего Белза, а сегодня сообщили, что он скончался на 72 году жизни. Родился в 1942 году в Челябинске в музыкальной семье — отец был профессором в консерватории. Окончил МГУ, долгое время занимался литературой по искусствоведению, был приглашен на телевидение и вел свою музыкальную программу. Мне она была по душе.
 
У меня программа позавтракать и ехать к брату Борису. Надо проверить не замерз ли он там в своем не отапливаемом за зиму доме. Каша получилась вкусная, как любил папа — разваристая. Ел с маслом и запивал молоком. Такое угощение в мое детство считалось праздничным.
Борис рассказал веселую историю. На днях купил на рынке мясо и решил его сварить. Поставил кастрюлю на плиту, а сам сел ладить снасти.
-Сижу я и чувствую пахнет шашлыком. Подумал кто-то рядом решил себя побаловать. Выглянул в окно, посмотрел на дворы соседей. Никого не видно. Снова сел и еще минут двадцать копался с леской и крючками. Шашлычный дух так и прет, даже слюна побежала. Решил выйти посмотреть.

Открыл дверь в прихожую, перешагнул через порог. Е мое!  Ничего ни видно. Сразу оказался в сплошном дыму, заглянул на кухню — вижу огонь. Ну все, решил, пожар. Уже начал думать, чем и как тушить. Потом вспомнил про мясо. Пробился сквозь дым к печи, отключил ее, вместо мяса угли, а дым на улицу так и валит. Хорошо, что соседи не обратили внимание, а то бы точно прикатила пожарная машина.
  -Да, - сокрушенно заметил я, - от смешного до грустного один шаг. Так можно и погореть.
-Чуть и не сгорел, если бы не шашлычный запах, точно бы вылетел в трубу, - со вздохом проговорил Борис.

Поход в местную библиотеку случился через два дня. По пути зашел в магазин и купил общую тетрадь на 96 листов для записей. Суббота, но библиотека работает. Как мне объяснили, это только в мае, в июне уже будет в этот день отдыхать. Служащая Татьяна Владимировна нашла мне заказанную книгу Михаила Строкина о поселке, и я уселся за стол в читальном зале. В течение дня забегали три девчушки, что-то посмотреть в интернете и уже после обеда заглянула пожилая женщина почитать газеты и журналы.

«Изумруд — это берилл, подкрашенный окисью хрома (менее одного процента) или окисью ванадия». Это первое, что я записал из книги М. Т. Строкина. Второй строкой прошла запись о стоимости: «хороший изумруд в один карат (0,2 грамма) как минимум оценивается в одну тысячу долларов». 
 «Все изумрудные копи, - продолжал автор, - располагались в пределах Монетной дачи Белоярской волости, что нашло отражение на геологической карте 1910 года.». Перед глазами не карта, а схема Изумрудных копий, которую я обнаружил в электронных материалах, переброшенных на мою флэш-карту в доме культуры. Все последующие фотографии тоже из этой серии.

Далее пошли записи о сроках и районах освоения приисков, шурфов, разрезах, жилах. Все открытые копи занимали 45 кв. км., протяженность — 15 км. Центр пос. Изумруд (Троицкий прииск). Большая часть найденных камней гранилась на Петергофской гранильной фабрике.
Нынешний поселок Малышева начался с находки изумрудов на покосе, в районе реки Шамейки крестьянином села Голендухино Карелиным. Ныне на этом месте карьер, кругом отвалы.

Кто только не правил! Лондонская «Новая компания изумрудов» с начала прошлого века, то есть еще при самодержавии, продавала отвалы по 6 рублей за тележный воз. Только на этом выручила 22000 тыс. рублей. «Фирма работала на новом современном оборудовании, выросла добыча, а удачливых русские не любят, - заметил автор, - только несчастных». Компании объявили войну, стали вопить на англичан-французов, как на грабителей. По этой причине она перестала продавать свои камни на Екатеринбургскую гранильную фабрику, а еженедельно отправляла их посылками сразу «до Парижу».

Записал, что «Новая компания изумрудов» приступила к освоению уральских недр благодаря распоряжению Правительственного Сената Российской империи от 17 августа 1899 года № 1325. Назывался указ «Об утверждении условий деятельности в России английского акционерного общества под наименованием «Новая компания изумрудов».
-Странно, - задумался я, - когда обнаружил сообщение, что первые сотрудники компании Жолкевский и Ливен начали горные работы 16 апреля 1899 года – то есть за три месяца до разрешения. Правда, у историков имелись догадки, что арендовавший до компании копи Николай Александрович Нечаев, являлся подставным лицом и служил иностранцам.

Взялся разбираться кто есть кто. Выяснилось, что ранее Нечаев к горным делам отношения не имел, а получил известность как защитник на политических процессах, окончил Коммерческое училище, получил научную степень кандидата прав, стал присяжным поверенным. По-нынешнему адвокатом. В 1889 году получил от тестя-генерала, владельца Отинских пороховых заводов права на владение имением Калище, близ Санкт-Петербурга, занялся бизнесом и благотворительностью, связанными с отдыхом и питанием школьников.

Для отдыха школьников Нечаев организовал в Калищах первую школьную колонию. Открыл первый детский сад на «Прудках».
В течение десяти лет имение превратилось в образцовое хозяйство, о котором в энциклопедии по описанию России сообщалось: «…Имение доставляет в Санкт-Петербург молоко. При имении есть яблоневый сад в две десятины». Для рабочих, обслуживающих имение, построена больница, у северной границы усадьбы возведена часовня». Что интересно, мне пришлось бывать в этих местах во время поездки с целью проверки Сосново-борского пограничного отряда. С Питера до Калищев я с коллегами следовал на электричке.

И вот что удивительно, в 1898 году, сроком на 24 года Нечаев получил промысловое свидетельство, дающее право разрабатывать Изумрудные прииски, Нечаев организует работы на копях, одновременно договаривается о их сдаче в субаренду «Новой компании изумрудов». И, как свидетельствуют факты, от этого не пострадал так как ежегодно получал от французов до 100 тысяч отступных. 26 июня 1899 года чрезвычайное собрание «Новой компании изумрудов», состоявшееся в Париже, выделяет 278 тысяч 846 рублей в погашении «части прибылей» господина Нечаева, официального арендатора изумрудных копей. Все бы ничего, но в 1905 году Николай Александрович умер.

От сидения и грустных мыслей заболела голова и шея. Решил прогуляться до почты, все же надо рассчитаться с государством за квартиру.  Идти не так далеко, народу не много. Очередь занял за бывшей учительницей по физике Фоминой Валентиной Анатольевной. Она и раньше была сухой наружности, а сейчас просто превратилась в девочку, со стороны и не узнать. Молодец, держится. Народ в очереди, как ему положено, возмущается. На весь поселок, по сути дела, одно место, где можно заплатить по коммунальным расходам, а тут еще пенсии, разные льготы выдают, не говорю уже об обычных почтовых отправлениях.
             
Встретился с учительницей еще раз. Дело было возле магазина. На подходе к нему среди торгующих дарами садов, увидел Валентину Анатольевну.
- Почем торгуете? - спросил я, одновременно здороваясь.
- Клубника 150 рублей, а огурчики — 30 рублей.
- А сколько их тут у вас? - поинтересовалась, подошедшая женщина.
- Полкило будет.
Я предложил за все 200 рублей.
- Нет, нет, - возмутилась бывшая училка, - как договорились, все по-честному. Руки у нее дрожали, когда она отсчитала и подала сдачу.

Вспомнились строчки из песни «кто был ничем, тот станет всем». Получалось, наоборот, - уважаемых и нужных людей довели до ручки. В январе 2023 года Валентине Анатольевне исполнилось 89 лет и вскоре ее не стало. Об этом мне товарищи позвонили в Мурманск.
В читальном зале новая дежурная. Назвал свою фамилию, нашли читательский билет и книги, которую я вчера листал три часа. Сегодня интерес и запал долго сидеть, быстро улетучился.

Решил полистать книгу не о приисках, а про город Екатеринбург – «Страницы переписки Вильяма Ивановича Геннина с Петром I и влиятельными его чиновном, тайным секретарем, его превосходительством А.В. Макаровым». Речь шла о наведении порядка на уральских заводах и разбирательстве ссоры между капитаном-поручиком Татищевым и Демидовыми. Вспомнились строчки о Татищеве.
- Кто же поедет на Урал порядок наводить, казенные заводы строить, а старые поднимать, - поинтересовался еще далеко до  конфликта двух рудознатцев царь Петр у Якова Брюса.

- Предлагаю капитана Татищева, того, кто вам докладывал о результатах Аланского конгресса.
- Это, который из Салтыковских родни?
- Он самый. Инженер, а главное администратор отменный.
- Дело то знает?
- Горного опыта маловато, однако умен и настойчив. С ним намереваемся направить берг-мейстера Блиера, берг-шрейбера Патрушева и берг-гауера Бривцына. Также отобраны два рудоискателя - Прокофий Сталов и Лаврентий Зуев и четыре ученика Московской артиллерийской школы, которых Татищев возьмет в Москве с собой для обучения науки рудному делу….

Екатеринбург при Татищеве стал центром рудного дела, а вот областным городом только 16 ноября 1781 года. Первым городничим был секунд-майор Федор Яковлевич Гринберг. Примечательно, только недавно про Гринбергов с приятелем Олегом говорили. Один из них Миша был замечательным футболистом, Валера играл с нами в школе в баскетбол.
-Он в Израиле проживает, - сообщил Олег. - Пашет на производстве круглые сутки и вспоминает наш рудник, как рай на земле.
-Неужели там жить так трудно?

-Трудно ни трудно, а семья у него большая. Опять же кредиты оплачивать надо, вот и вертится как белка в колесе.
По этому поводу я размышлял раньше. У меня получалось, что советская власть, заботясь о сирых и создавая им условия для роста, отучила их от борьбы за жизнь. На ум все время приходила книга «Борьба за огонь» французского автора. Я с ним соглашался, - если ежедневно не преодолевать препятствия путь не пройти, цели в жизни не достичь.

Этим правилом руководствовали и уральские правители золотых дел в Екатеринбурге, о которых я читал, знакомясь с делами Татищева. Тут тебе и лифляндский немец – обер-мастер Иоганн Рудольф Маак.  В то время в городе проживало 9179 чел. Это, что нынче в нашем городском округе. Тогда имелось: купцов-275; мещан-234; армейских и горных офицеров-195; дворовых-311; чиновников и учителей-477; солдат и казаков-1430; мастеровых и крестьян-897 душ.
 
Что можно сказать про нынешний контингент? Купцов явно меньше; мещан больше; горных офицеров, как таковых, нет; армейских офицеров,  солдат, чиновников и учителей прибавилось; дворовые и казаки в прежнем качестве, отсутствуют. Сословий и господ нет. Налицо общее разделение на пенсионеров и трудящихся, большинство живут от получки до получки.

Если подвести итог, советская власть приучила люде й жить, не беспокоясь о будущем. Работай и государство о тебе позаботится. А что сейчас?  Нынче призывают надеяться на себя, заводить свое дело — то есть идти в бизнес. В горном деле бизнес-дело рисковое. Богатства есть, но трогать нельзя. Иначе, как говорил герой известного фильма, «загремишь под фанфары». А почему так? Почему не разрешают? Почему страна богатая, а люди бедные? Сплошные вопросы и ответов нет.
Жизнь и ранее на Урале была разная: кто богатства купеческие наживал, кто воровал и садился в тюрьму. С тюрьмой в Екатеринбурге дело обстояло не просто: арестованных не кому было охранять, они частенько разбегались и потому их после порки кнутом ссылали на каторгу в Азов. И такое было — из Сибири в Европу, а не наоборот.

В караул тюрьмы нанимали местных мещан и дворовых людей «с орудием у кого какое есть» Это значит с рогатинами и бердышами.
В то время перед своими домами купцы сами наводили порядок. Более того, выделяли суммы на обустройство дорог и даже Московского тракта, строили мосты. Наши богачи и олигархи до этого еще не созрели, все гребут под себя, не догадываются, что это плохо кончится.

В 1783 году сенатским указом окончательно утвержден был торговый и почтовый путь в Сибирь через Екатеринбург, начали на него выделять деньги.
Встретилась знакомая фамилия Егор Яковлевич Пестерев, прапорщик-межевщик.
- Да это же тот самый пограничный комиссар, которого направили разграничивать границу в Саянах между Россией и Китаем! - воскликнул от удивления я.
 Вот откуда он, оказывается, взялся, земляк, уралец. С ним заочно не раз встречался, когда изучал вопрос пограничного разграничения России с Китаем.  Вот кто до меня вел переговоры о границе с маньчжурскими чиновниками богдыхана! Я с китайцами общался лет двадцать. Потом перебрался на Северо-Запад, захотелось на Европу посмотреть.

На другой день разбирался уже с уральскими границами, в частности с башкирами. Тревожно было на Урале во времена Татищева и Демидова Кругом возводили остроги, защищались от башкир, черемис и неизвестных катаев, которые возвели свое Катайское укрепление. Все же удалось земли закрепить за казенными Каменским, Режевским заводами и Екатеринбургским монетным двором.
Они имели свои лесные дачи, подчас не совпадающие с административным делением. Без леса, а точнее без топлива, жить и дела творить представлялось невозможным. А потому вплоть до последнего времени основной деятельностью на Урале была заготовка дров и углежжение.

К ним как раз относился белоярский Максимко Кожевников. Он и обнаружил, что в Уральской земле есть нечто более привлекательнее, нежели смоляные пеньки. Хоть народ и бросился шукать струганцы, дроворубный и дрововозный промыслы позиции не сдавали. Металлургия продолжала переводить «Божий дар в плавильный жар». Империя нуждалась в чугуне и железе. Того требовали заводы, которые, по большей части, трудились на войну.
На границах лестных дач выставлялись кордоны. По штатам на них выставлялись по два лесника (старший и младший). Устройство было типовым. Обязательно пожарная вышка, огород. Располагались они около речек, на высоких местах. Кордоны строились владельцами дач за счет своих средств и были их собственностью.
Был разговор с братом Борей. Он весь день крутился на огороде, а после обеда ездил в Асбест за удобрением. Все в мире перепуталось. Раньше за ним ездили в деревню, а теперь в город.
 
Дочитал книгу до Ферсмана, знатока Урала и изумрудов. Он считал, что «нет ничего сильнее, чем жажда познания...». Раздел начинался с сообщения об утрате во время  войны его архивов — по частям они сгорели на Кольской базе и в Ленинграде. В душе он был поэтом-путешественником: ездил, наблюдал, описывал. Свой поэтический строй научного творчества он умел подчинять решению прозаических задач.. Воображать, открывать новое, вносить частицу собственного света в живую тьму....Верно сказано: «Творчество тяжелый труд, но и радость, счастье преодоления этих трудностей».

Первым об изумрудах на Урале прознал его отец - Евгений Александрович. Он был военным, любил архитектуру и музыку.  Через музыку, Евгений Ферсман близко сошелся с семьей Кониара. Того самого Евгения, что владел одно время изумрудными богатствами.
Евгений Маврикиевич Кониар, по-польски Кониаро, родился в семье чуть ли не самого богатого в Варшаве еврея. Первым сыном Маврикия был Евгений, вторым — Модест. Так вот этот самый Модест, действительный статский советник, вице-губернатор ряда губерний, увлекался музыкой, а дочери его и того более. Сестра братьев Евгения и Модеста Екатерина слыла известной исполнительницей романсов, к которым Евгений Ферсман был неравнодушен

От нее он и узнал о заключении Кабинетом Его Императорского Величества  с доверенным лицом надворного советника и варшавского помещика  Евгения Кониар договора о передаче в его владение всех приисков Верхотурских самоцветных и Белоярских (Уральских) изумрудных копей, находящихся до этого в распоряжении Екатеринбургской гранильной фабрики. Договор заключался на пять лет, а затем изумрудные прииски были переданы хозяйке заложенных лесов М.А. Труновой, которая, по существу, уже была совладелицей копей.

Ученый Вернадский ездил на Урал и звал с собой ученика Ферсмана, но тогда он не смог поехать, у него умер маленький сын. Тут будет к месту вспомнить, что П.М. Вернадский и А.Е. Ферсман ездили в Вену с целью вернуть на родину минералогическую коллекцию Перовского-Кочубея.
Незаконный сын Алексея Кирилловича Разумовского, брат Крымского губернатора и дядя террористки Софьи Перовской, Лев Алексеевич Перовский продал коллекцию Кочубею. В 1905 году имение Кочубея в Диканьке подверглось разграблению, но коллекцию чудом удалось собрать и вывести в Вену.

Ученый П.М. Вернадский обратился в Думу с просьбой выкупить коллекцию. Был аукцион, заплатили 150 тысяч рублей, но по пути два ящика коллекции, где были и известные уральские изумруды,  пропали. Что осталось в настоящее время хранится в Минералогическом музее им. А.Е.Ферсмана.
Каждый раз, когда я иду в Мурманске по улице Софьи Перовской, вспоминаю дядю революционерки Льва Алексеевича Перовского. Он дважды посещал Урал и был на Изумрудских копях, на моей родине.  Шурф, в который он залазил с кайлой, на карте Якова Коковина обозначен под № 3.

 Все царское, в известное время, подвергалось критике и откровенному искажению. Но разве факт о том, что ближайший к императору Николаю I вельможа — министр внутренних дел, вице-президент департамента уделов добрался до наших болотных и дремучих мест и спускался в штольню не заслуживает внимания!
Вспомнился рассказ о посещении министром Среднего машиностроения Славским МРУ. Он тоже молодец, спустился в шахту, оценил ее на отлично, но сделал замечание: «Директор управления в шахте не бывает». Это он определил по крахмальному халату в его одежном шкафу.



Глава третья




Первым смотрителем изумрудных приисков, а затем учеником резного мастерства, был назначен подмастерье Горнощитного мраморного завода Семен Петрович Плохов, вторым стал (с января 1834 по апрель 1836 года) ученик Плохова Петр Фирсович Надимов.
Унтершихмейстеры (младшие начальники смен) Налимов и Портнягин вели разработку  Сретенских жил. Они дали неплохие результаты и в Кабинет императора от генерал-лейтенанта Селявина, в чьем ведении временно находилась Екатеринбургская гранильная фабрика, полетели радостные, с надеждой на вознаграждения, депеши и рапорта, в том числе об открытии новых минералов фенакит и александрит с уникальными оптическими свойствами.
В течение долгого промежутка времени на Сретенке находилось управление копями и велась сортировка изумруда, причем брали только наиболее высокоценный материал, тогда как всю “породу” относили и ссыпали в старые шурфы.  Здесь встречались великолепные темные изумруды, фенакиты и апатиты, причем лучшие камни шли из знаменитой шахты № 6, сгоревшей. в 1833 г., частично восстановленной до глубины 18 м в 1838 г.
На Сретенском прииске до 1906 г. сохранялся центр добычи, пока французская компания не решила перенести свои работы на Троицкий прииск.

Троицкий (Первомайский) прииск – это моя родина. Открытый в 1836 г., интенсивно эксплуатировался еще со времени аренды Трунова, вплоть до 1916 г. и потом вновь с зимы 1925 г. При французах было добыто (до 1913 г.) 100 т изумрудоносного сланца, причем была достигнута глубина 36 м; хорошие камни попадались на 23—35 м; но с глубиной их качество стало ухудшаться.
Описание его, в период максимальных работ в 1910 г, можно найти в трудах П. Деева: «Добыча изумрудного сланца здесь сначала велась открыто, а потом, по мере углубления, перешли на подземные работы. Открытыми работами выработано было два разреза—.№ 1 (в южной части площади), длиной около 100—130 м, и № 2 (в северной части), длиной около 175—200 м; глубина разрезов, как южного, так и северного, достигала 20 м. Пространство между разрезами, около 30—40 м, также было выработано открытой выработкой — в виде канала (в прежние годы), но глубиной всего лишь 8-10 м.

Для добычи сланца, оставшегося в почве старого и новых разрезов, пробито было еще четыре шахты — № 1-бис, 2 и 3, а позднее еще ряд шахт, из которых особенно важны в северном разрезе небольшие шахты №№ 4 и 5. Из этих шахт произведена была выемка сланца на глубине от 10 до 25 м девятью горизонтами. По окончании работ в этих горизонтах, шахта № 3 была углублена еще на 10 м, и из нее производили шестью горизонтами работы к югу. Добыча велась по жилам сланца с большим содержанием хороших изумрудов, но ее пришлось прекратить в феврале 1910 г. вследствие плохого крепления.

Именно в 1910 году управляющим Уральского отделения «Новой компании изумрудов» стал Порфирий Николаевич Деев, уралец, уроженец одноименной деревни Деево  Арамашевской волости Верхотурского уезда Пермской губернии….
Компания, которая начала свою деятельность в 1899, а закончила в 1915 году называлась французской, однако по своей сути была международной. Ее штаб-квартира находилась в Лондоне. Порфирий Николаевич проработал на должности чуть более полутора лет, но успел написать монографию о Троицком прииске. Деев лично проектировал и участвовал в постройке асбестовой фабрики.
Карьера первого и единственного русского управляющего «Новой компании изумрудов» оборвалась с революцией – заразился брюшным тифом и умер в Москве 22 июня 1921 года , находясь там в командировке для принятия должности заведующего Каширским Сызранского уезда сланцевым рудником.

Должность передал Петру Юдинсону, создателю удивительной изумрудно-извлекательной фабрики. По сведения П.М. Юдинсона вся продажа камней велась через фирму «Leon Bourdier» в Париже, которой и была запродана на много лет вперед вся добыча. Продажа осуществлялась по цене как минимум на порядок выше, чем указанная при финансовых расчетах с Правлением «Новой компании изумрудов».
В 1924—1925 гг. после откачки воды из разрезов уже Первомайского прииска было начато восстановление отдельных шахт. Тремя артелями не без успеха велись работы в бортах разрезов, которые с особой наглядностью показали, что даже еще в верхних горизонтах этого прииска имеются ценные камни. Летом 1925 г. в южном разрезе старательские артели добывали материал средних марок.
Особенно характерно для этого прииска обилие гранитных жил с красным гранатом, а в массе каолина изредка попадались бериллы.

Любопытно отметить, что во время работ Миклашевского  в 1860-1862 годах здесь была встречена жила кварца мощностью до 2,5 м. В жилах разрушенного альбита встречался флюорит светло-зеленого цвета. Александритов здесь не находили, фенакит и апатит встречались очень редко.  В кварцевых разностях встречался молибденит. В южной части разрезов попадался обильный турмалин.
В 500 м к югу от южного разреза Троицкого прииска располагался небольшой Макарьевский прииск с шахтой и небольшим разрезом, сделанным артелью Кожевникова в 1923—1925 гг.. Шахтой на глубине 11 м была прослежена жила изумрудоносного сланца. Камни из жилы не были получены, и в феврале 1925 г. работа была остановлена. В разрезе имелась порода, местами сильно обогащенная турмалином. Эта жила давала неплохой материал. В кварцевых жилках встречался обильный молибденит.
Самый северный Мариинский прииск считался наиболее богатым, потому как имелись не только темные изумруды, но и лучшие винно-желтые и розовые фенакиты, попадавшиеся отдельными гнездами. Здесь же были отмечены крупные кристаллы рутила. Впервые прииск был шурфован Миклашевским, нашедшим пять полос изумрудоносното сланца среди диоритовой породы.

На этом прииске, эксплуатировавшем с 1833 г., довольно долго работала французская компания, добывшая многие тонны сланца и чистого плавикового пшата.
По описанию геолога Драверта, во время работ французской компании на глубине 20 м встречены были “диорит” (пегматит?) и громадная дугообразная жила плавикового шпата. В жилах полевого шпата берилл встречался большими кристаллами, с черным турмалином. Здесь же проявлялись особая масляно-зеленая разность берилла; очень темно окрашенная, но без приятного блеска; и яблочно-зеленый с крупными скоплениями фиолетового плавика и прозрачного турмалина.
 - Несомненно, Мариинский прииск заслуживает самого большого внимания, несмотря на обилие воды и запутанность месторождения, сильно смятого и изломанного, - писал Драверт.

Впервые студент Казанского университета Петр Людвигович Драверт изумрудные копи посетил в июне 1900 года. Осенью 1901 года был арестован за участие в революционной деятельности и выслан в Пермскую губернию, вернулся в Казань и вновь выслан на пять лет в Якутию. После революции имел поддержку со стороны Вернадского и Ферсмана, но с советской властью жил не дружно.
Обо всем этом написала праправнучка Петра Драверта Виктория. Ее письмо я обнаружил в «Малышевской газете».
Люблинский прииск эксплуатировался Труновым, затем трестом “Русские самоцветы” и районным рудоуправлением («Райруда») в 1922—1924 гг., причем некоторые делянки были прекрасно технически оборудованы. В общем по обилию пегматитов он походил на Троицкий прииск, причем интересно нахождение в нем винно-желтых топазов.
Миклашевский считал этот прииск весьма благонадежным и составил   план его эксплуатации, с тем чтобы образовать изумрудный рудник, отмечая хорошее качество камней, хоть и не крупных “любительских”.
 
Он описывал породы прииска с очень характерной здесь перемещаемостью сланцев различных типов и разных цветов, причем указывая, как линзы “разного цвета перепутаны и перемешаны между собою, в том числе, с пластами талькового и хлоритового сланцев
К южной полосе копей относился Красноболотный прииск, открытый в 1839 г. Знаменит он был своими александритами. В 1915—1917 гг. здесь было добыто несколько сотен пудов изумрудной породы, которая долго лежала в амбаре и лишь в 1920—1922 гг. была перемыта и из нее извлечено свыше 1000 кристаллов — “пешек” александрита, поступивших в Минералогический музей Академии наук.

Константина Ивановича Гревингк состоял геологом «Новой компании изумрудов». Про него разговор особый. Он бывал на копях много ранее. Будучи титулярным советником Министерства финансов был послан графом Л.А. Перовским для выяснения перспектив дальнейших расходов на содержание и разведку. Он разведал, как получается, в пользу «Новой компании изумрудов», сотрудником которой он и стал впоследствии,  В официальном докладе сообщил: «В пространстве изумрудных копей наилучшие и богатейшие жилы уже разработаны, а остаются только жилы глубоколежащие, в которых нельзя ожидать хороших изумрудов, даже при лучшей разработке».
Породы Островского прииска имели сходство с Красноболотским прииском,  так как содержали темно-зеленую слюду, гибкую, мягкую и жирную на ощупь. Встречались хризобериллы и мелкие фенакиты.

Копи Кузнецова, в 11 км от ст. Баженовой, стояли особняком; они кратко описаны на основании сведений и образцов, полученных от Л. Крыжановского.
В некоторых местах можно было обнаружить скопления фиолетового флюорита. Вместе с этими минералами попадался и водяно-прозрачный альбит.
Здешний изумруд характеризовался темным синеватым оттенком, переходящим в тон аквамарина. В 1913 г. копи были залиты водой и больше не эксплуатировались.

Ученому Ферсману хотелось на эти прииски посмотреть своими глазами. На тот момент их разрабатывала «Новая компания изумрудов» «Tye New Emeralds».  Одним из управляющих компании являлся инженер Юдинсон. Шла война с германцем, и кампания, чтобы успеть взять свое, металась от Сретенского прииска до Мариинского, затем возвращалась к Троицкому и обратно к Мариинскому. Тем не менее, камни были.
Частные старатели тоже не дремали. В окружных лесах бродило много искателей удачи. Иногда они выходили на дорогу в поисках пропитания. С одним из них встретился Александр Ферсман.

От станции Баженово началась у него убийственная дорога с наполовину провалившимися мостами и, как доложили еще в Москве, «в область беззастенчивого хищничества народного добра».
На одном из привалов Ферсман подошел к одному поисковику, поднявшему шурф недалеко от дороги.
 - Ну, как жизнь, служивый, - спросил он гревшегося у костра мужичка, одетого в плотную холстину, с опорками на ногах.
- Не служивые мы, хитники, - поправил незнакомец, с наслаждением закуривая козью ножку. В его ответе чувствовалась гордость и вызов: мол, сам по себе, найду камень, и стану, кем захочу. В разговоре чувствовалась отвага свободного охотника и вольного старателя. Хитники не конкурировали с компанией французов за колючей проволокой, облаченных в черные сюртуки и крахмаленые манишки. У них была своя правда и доля горноискателей.

-  Никак горным промыслом занимаетесь? - спросил старателя Ферсман.
- Камень всякий, есть продукт Божий. Живет в общей земле, как же можно запретить нам, искать его? – заучено ответил незнакомец.
- И билет у тебя есть на это? 
- Как не быть. И билет есть, и договор сговорен на восемь годов.
- И давно так промышляешь?
- Мой срок недавний, а отец мой еще при хохле Козел-Поклевском начинал.  Семья их козлиная, что тебе питейные короли. В Талице проживают, при заводах. Тут у них, как бы подсобное промысловое дело было. На удачу, значит. Повезет – хорошо. Не повезет, ну и ладно. Это, как в карты, получается.
- Почему не побаловаться, коли голова да деньги есть.
- Вот и я говорю. Кому развлечение, а кому слезы горючие. Зелен камень из них и явился. Уж больно солоно и горько достается.

Слухи о заводовладельце Поклевском-Козел доходили и до столицы. Дело делал и о народном попечительстве не забывал. Как-то все гладко у него получалось. Народ спаивал дешевой водкой, он же и о трезвости беспокоился. Католик, а строил православные храмы, занимался всяческой благотворительностью, хотя сам из сосланных и обиженных.
Не зря говорят, нет, худа без добра. За участие в Польском восстании оказались Поклевские в Сибири, тут глава семьи и развернулся, а то бы сидел сиднем в своей Витебской губернии, где приложиться не к чему. А здесь целых три губернии содержит у себя. Да-с... И очень даже крепко содержит, как настоящий король. Он же и пароходчик, меценат. Кажется, Бисмарк сказал, - задумался Ферсман, - что умрет в своих оглоблях, как водовозная кляча.

- Кто же при приисках из Поклевских хозяйничал? Их ведь много.
- Сынок хохла Фомича, старший Викентий.  На нем дом держался.
- А почему ты его хохлом кличешь?
 - Он сам так звался, паном быть не хотел. Строг был, но справедлив. Вот и батя мой отруб на отвалах имел и мне оставил, как бы по наследству. Ныне стало тяжко копаться в земле. Уж больно много нашего брата зимогора развелось, что тебе изумрудная лихорадка. Голодно стало жить крестьянам. Непосильные налоги да подати одолели. Сколь ни трудись, все должон. По девять рублей кажный год подушных требуют, плюс старосте дай, в пользу церквы заплати, да еще мосты им строй, да дороги, вот и продают последнее, лишь бы наскрести денег на пару возов отвала. А цена его до шести рублей будет.

- Раз ищите, значит, что-то находите. Иначе, какой интерес.
- Бывает и повезет. Больше плывет тем, кто ныне у барина Денисова копается. Земляк Тополев, в прошлом году наткнулся на знатную щетку.
- Это какой Денисов? Тот, который художник из Екатеринбурга?
- Может и художник, но до камней очень охочий. Каждый раз руду телегами в город отвозит. Один раз я при нем для сопровождения состоял, помогал с грузом.
Денисов-Уральский был из семьи местного обычного мастерового, а вот талант проявился, Академию художеств окончил.  Известная личность, как ни как стал конкурентом Фаберже, имел фирму в Петербурге и жил на Морской улице. Русская царица полюбила Денисовы аквамарины и человеческие фигурки из этого камня. Кайзер Вильгельм и великий князь Николай Николаевич тоже числились его почитателями.
По призванию камнерез, он искал новый камень, лёгкий в обработке. Искал – и нашёл - селенит. Свои изделия демонстрировал на первой Всероссийской кустарной выставке. Потом – в Копенгагене и в Париже.

- И что твой друг Тополев, с находкой сотворил? Продал или в местную компанию сдал?
- Слухи были, скупщикам продал за три тысячи рублей. Другой старатель, которого Степанов кличут, за кристалл взял две тысячи.
-  Да я смотрю, вы тут по деньгам ходите, - удивился Ферсман.
- Ходим по деньгам, а живем, барин, под открытым небом, питаемся хлебом и водой, в земле копаемся в заброшенных шахтах и штреках, как черви какие. Опять же дело рисковое, может и завалить, а то и заарестуют местные охранники.
- За что такие на вас гонения?
- Известное дело, где счастье, там и беда. Сразу с доходного места требуют подвинуться. А если против, вот тебе и кутузка на месяц-другой для остужения, могут и штраф начислить. Стараемся защищать вольное старательство. Есть у нас и свои люди: Егор Костоусов, братья Григорьевы, Денис Козьминых, опять же Карелин.  Некоторые прииски с них начинались. Они же камни в лесу скупают и продают, где можно, на тех же Асбестовых копях или в Белоярском. Большая часть, конечно, идет в город, к ювелирам. Иногда они сами сюда наведываются. А вы случаем, не по этой надобности? Могу, что и посоветовать.
 - Я, милейший, по другой надобности. Еду с французами общаться, а за беседу спасибо.

-  А вы я вижу человек ученый?
- Ученый, ученый, на камнях толченный, - пошутил Ферсман.
- И что про наш зелень-камень сказать можете.
- До меня еще сказали, что нет цвета, который был бы приятнее для глаз. В сравнении с ним никакая вещь зеленее не зеленеет…Вот так братец!
 - Какие же есть сорта изумрудов?
 - Сортов не знаю, а вот разновидности по цветовой окраске могу назвать.  Силки, — это когда зеленый цвет похож на ботву свеклы. Зенгари, - зелень похожа на медяки. Зубаби - по цвету похожи на крыло мухи, в которых просвечивает зелень. Сайкали — схожи  с полированным железом, способным, как зеркало, отражать в себе предмет. Есть еще Рейхани - тут зелень, что тебе цвет базилики. А у другого вида, под названием Аси - цвет похож на листву миртового дерева. И, наконец, Курасси, — это чистый лук-порея».

 - Это кто же их так поделил?!— никак немец какой-нибудь, - возмутился хитник.
 - Зачем немец. Это еще древние персы в своих рукописях так изложили.
 - Персы говорите. А про морские тумпасы тоже небось есть, что сказать.
 - Морские, говоришь. Это что аквамарины что ли?
 - Да эти самые. Мы их запросто маринами зовем.
 - Марины — это действительно значит море. А «аква» - вода. Если сложить, то получится морская вода. Изумруд зеленый, а этот цвета морской воды. Вот вся тут и наука, - заключил напоследок ученый.
Возле колючей ограды прииска Ферсмана встретил вооруженный охранник. Некоторое время переговоры с ним велись через щелку в калитке. Затем появился желтый одутловатый француз, раскланивающийся в любезностях.
- С кого имею честь и чефо изволите? – поинтересовался он с французским прононсом.

- Александр Ферсман, с Академии наук, прибыл для минералогических исследований, - твердым голосом представился ученый. Ознакомившись с документами, Ферсмана пропустили, прикрепив к нему для контроля сопровождающим геолога Гревингка.
Местность прииска сплошь состояла из ям и шурфов, тесные домики – дичь и глушь. На площадке примерно в одну десятину Ферсман обнаружил несколько беспорядочных шахт. Одни совсем завалились, другие разрабатывались по зимам и кое-как были накрыты досками.
- Летом многие шахты почти доверху заливает вода, - пояснил геолог. Горячая пора для горщиков начнется зимой. Ныне многие из них сидят по избушкам и ждут своего часа.

- Не скажите, одного такого горщика я повстречал на подъезде к вам.
- Это, наверное, промывщик отвалов на Любимском прииске. Этот народ трудится круглый год. Охочих много. Мы им запрещаем, а они и в шахты спускаются, им и вода не страшна.  Важно, чтобы на руднике не подворовывали. До недавнего времени страсть как тащили. Приходится рабочих полностью переодевать, а женщин даже заставлять прыгать через бревна, чтобы заначка выпала.
- Значит, у хитников настоящая вольница?
- Пускай ищут, для нас же польза. Получается бесплатная геологоразведка. На местах выхода слюдита, что они отыскали, многие шахты стоят.
- А как же ваше хозяйство преодолевает временные трудности? – спросил Ферсман.
- У компании имеются ручные насосы для откачки воды, потому работаем и летом.  Насос, кирка, да острый глаз откроют любые драгоценные «закрышки», - пошутил сопровождающий.

Серый и жирный слюдяной сланец, добытый из шахт и открытых разработок, измельченный в барабанах для отсева слюды, поступал на лоток, за которым в худом сарае работали дети. Нагнувшись над мокрым лотком, они пытались в потоке породы выбрать цветные камни. Руки их от соблазна, были плотно запрятаны в рукавицы с завязками, в руках лопаточка, которой они должны были замеченный хороший камень подбросить в отверстие стола, чтобы он попал в подставленные жестянки. Надсмотрщиков хватало. Они смотрели друг за другом.

Наполнявшиеся камнями жестянки тут же запаивались. Без очистки, с приставшими к ним кусками породы, изумруды, отправлялись прямо в Париж. Там искусные руки ювелиров гранили камни так, чтобы скрыть от глаз все включения слюды и трещины.
Ферсман внимательно изучил карты залежей и лесных дач, что позволило ему определить возможность залегания аквамариновых копей в 45—62-х лесных кварталах и жил аметистов в 60 и 61-м кварталах. По его расчётам, только 30 километров отделяли Изумрудные прииски от наиболее северных пегматитовых жил Мурзинки.
-Надо бы еще раз заглянуть на станцию Баженово, где располагалась главная контора «Новой кампании», - подумал Ферсман, - и обязательно побывать на самых южных копях Кузнецова, но время на это не хватило, командировка закончилась.
По результатам изысканий и под впечатлением увиденного, Ферсман со страниц журнала «Природа» обратился ко всем любителям камня:
 
«Пока еще не заросли лесом последние копи, пока еще не обвалились последние шахты и еще копаются последние копачи – нужно описать и изучить минералы и условия их образования. К нашему стыду, гордость Урала единственная по красоте в Европе и Азии не только не описана, но мало еще кем посещалась».
Однако, в стране начались совсем не научные времена. Произошло непредвиденное - царский режим рухнул, а с ним под откос полетела вся империя. «Новая компания», испугавшись революции в России, затопила шахты и рудники, уничтожила постройки и вывезла технологическую документацию копей, чем еще раз ограбила прииски и больно ударила по престижу российского горного дела.
 
 Как позже мне стало известно, дело обстояло так. 11 февраля 1915 года Министерство императорского двора направило уведомление агенту англо-французской компании в городе Петрограде В. Курочкину, что кабинет не получил в срок положенные платежи за аренду изумрудных копей. На основании оного посчитало ранее заключенный договор нарушенным и предложило «Новой компании изумрудов» в соответствии с ранее оговоренными условиями деятельность свою прекратить.
Французам отводилось шесть месяцев для того, чтобы уничтожить на копях все сооружения. Договор аренды предполагал снос всех построек, возведенных в течение действия компании. Тем не менее, ломать французы ничего не стали. От них осталась хорошая память. Они хорошо работали и создавали условия для труда. Они сумели в глуши уральских лесов организовать самую современную добычу драгоценного камня.
В этом же году Кабинет Его Императорского Величества предложил изумрудные копи разделить на участки в одну квадратную версту и раздать их в аренду крестьянам и промышленникам. Случилось дробление изумрудных приисков. Их стало более шестнадцати и геологического порядка от этого не прибавилось.
 
Уже в июле 1916 года в южной части изумрудской площадки началась горная разведка. Ее проводили студенты Петроградского горного института С. В. Бырченко и С.С. Смирнов.
Последними перед революцией 1917 года хозяевами приисков были российские предприниматели Шенк, купец и общественный деятель Липин и известный художник Денисов-Уральский.
В итоге, Денис-Уральский, арендовавший Люблинский прииск, оказался в Финляндии. Полковник Владимир Константинович Шенк, бывший хозяин Красноболотного прииска, убыл в уже независимую Эстонию, купец Василий Иванович Липин, арендовавший северную часть Изумрудских копей — Мариинский прииск, попал в кутузку и содержался большевиками в качестве заложника в концлагере города Кизел Пермской губернии. Ему только чудом удалось избежать гибели.
В памяти моей, еще со времени учебы в Свердловске, сохранилось, что Василий Липин происходил из семьи потомственных гранильщиков, окончил окружное училище. Одно время состоял на военной службе. В 1881 г. открыл свою мастерскую. Преподаватель училища рассказывал:

«Дед его – Самуил Липин – был мастеровым на Екатеринбургской гранильной фабрике, занимался обработкой яшм.
Отец, Иван, также был мастеровым и работал на гранилке. У Ивана Самойловича Липина и его жены Пелагеи Степановны  росли два сына – Василий и Александр, оба занялись каменным промыслом. В конце 1880-х братья участвовали в Урало-Сибирской художественно-промышленной выставке.
Мастерская и основной магазин Липина располагались в доме на Вознесенском проспекте – оживленной артерии, связавшей центр с вокзалом недавно пришедшей в город железной дороги.

По причине войны деятельность «Новой изумрудной компании» прекратилась. В 1915 г. Липин взял в аренду на 20 лет Мариинский изумрудный прииск с условием ежегодно выплачивать в казну 4500 рублей. Однако революция спутала все планы. Буквально накануне отступления Сибирской армии в июле 1919 года на одном из мариинских участков нашли кристалл изумруда прекрасного темно-зеленого цвета длиной до четырех вершков (около 18 сантиметров) и в полтора вершка в поперечнике (около 6 сантиметров), оценённый в то время в 200 тысяч рублей.
Отступление белых частей заставили Василия Ивановича навсегда покинуть Екатеринбург, где на Михайловском кладбище остались могилы родителей. С женой и тремя детьми Липин отправился с отступающими войсками Колчака в Сибирь, эмигрировал в Китай, в Харбин, а затем в США, в Нью-Йорк. Не исключено, что благодаря ему минералогические коллекции Нью-Йорка, пополнились уральскими камнями».

Жизнь же на уральских приисках остановилась. Благодать, что болота кругом и липы растут. Бывшие рабочие «Новой компании» взялись драть лыко. Из лыка плели рогожи, которые применялись для золотодобычи, а также рогожные кули под древесный уголь, делали мочало, которым набивали подушки и матрасы. От липового запаха дышалось и спалось будто в лесу.
Нынче липы в округе почти не стало, не стало и тех, что кружком стояли у школы в Лесозаге, где мы в школьные годы играли в волейбол.
В революционном 1917 году Изумрудные копи входили в зону ответственности Ильинского (Асбест) Совета рабочих депутатов асбестовых приисков. Сохранился документ совета, датированный 5 октября 1917 года:

«Мы не имели и не имеем реальной силы к ликвидации и закрытию хищнических работ, со стороны же уездного комиссара не было и нет до сих пор никаких мер по этому вопросу…. На днях на копи В.И. Липина явилась группа в тридцать человек, среди которых находилась и часть отпускных солдат. Эта группа заявила и даже показывала милиционерам какое-то удостоверение, якобы от Уральского рабочего комитета, где им разрешается работать на изумрудах на том основании, что все недра земные есть достояние всех, кроме того, заявили, что придет еще человек триста для работ».
В 20-е годы в состав Государственных изумрудных приисков входили следующие населенные пункты: Троицкий, Макарьевский, Сретенский, Мариинский, Островной и Красноболотный. Постоянное население копий составляло около 700 человек.




Глава четвертая



Ферсман в 1921 году посетил изумрудные копи во второй раз.
«Обогатительная фабрика на Троицком прииске» - отписал он, - «пострадала мало, но все огромные разрезы и шахты затоплены водой».
К осени этого года по предложению горного инженера Н.И. Калугина копи порезали на делянки, как на аметистовых разработках, и сдали их отдельным старателям.
Во время очередного визита летом 1924 года Ферсман изучал «скутинский клад», когда в одном месте были обнаружены залежи чистых изумрудов, спускался в шахты на Мариинском прииске, изучал Троицкий и Люблинский прииски. Последний раз был в изумрудных местах в 1931 году. Академика не стало в 1945 году. В честь его назвали два минерала: ферсманит и ферсмит.
Сегодня я решил прокатиться и дать круг по знакомым местам. Дорога засыпана щебенкой и для моего «вездехода» не очень удобна. С тротуара, а он закончился на улице Шахтерская бывшего Троицкого прииска, я вынужденно выскочил на дорогу. Потихоньку добрался до трассы на Лесозавод, заасфальтированной, но изрядно разбитой. Крутил и рассматривал по сторонам многочисленные кучи мусора. «Цивилизация» проникла и в эти края, где раньше останавливались юртами цыгане, где позже мы собирали грибы и даже соревновались в беге по тогда еще насыпной дороге. С горки на горку, в один конец 400 метров, туда и обратно — 800. Помню, как на первую горку забежал резво, а на обратную залезал чуть не шагом, - силы меня оставили.
Сейчас тоже не все получилось. Дорога от Лесозавода до Старки засыпана крупным щебнем, решил до малышевской трассы судьбу не испытывать. Свернул в лес, доехал до плотинки у пионерского лагеря, постоял, посмотрел на берега, где когда-то рыбачили и покатил в обратную сторону, против ветра. Чего, спрашивается, забрался в глубокий лес?
По данным специалистов, наш лес на 50% - сосняки и 20% березняки. Можно согласиться. Леса, надо отметить, стало меньше, но раньше ему доставалось больнее: из него еще выжигали уголь, гнали смолу, заготавливали лыко. В результате липу истребили, а сосну иссушили. У сосны научное название «пинус». От кельтского «пин» переводится как «скала». Некоторые «скалы» стоят до сих пор возле нашей изумрудской школы за болотом у дороги к магазинам. Одну из них я срисовал в детстве, и она почти не изменилась, только верхушка засохла — облысела как человек. Из этих не подсоченных сосен построен наш дом. И сроку ему скоро 100 лет. Китайцы, как мне известно, сосну почитают наравне с бамбуком, за их стойкость....
Что интересно, во время Первой мировой войны на уральских лесных работах использовались китайцы, нанятые в Харбине и отправленные в 1915 году в количестве 10 000 человек для рудничных и лесных работ Верх-Исетского округа.
При советской власти заготовками леса и топлива занимались трудармии. Они трудились и на асбестовых приисках, строили ж/д дорогу Баженово-Асбест. Введена она была в строй в 1922 году. В крае действовали три треста федерального значения: Уралзолото, Ураласбест и «Русские Самоцветы». В то время на последнем работало всего 112 человек. Золото, асбест, изумруды являлись источником валюты для страны, ставшей на путь индустриализации. Нельзя ни сказать и про Асбестовский леспромхоз военного ведомства.
Валентин Кольцов, который первым из моих родственников оказался в этих местах, был труармейцем Леспроихоза. Ему помогла ранее освоенная специальность столяра и плотника. Он входил в число раскулаченных, на которых и была сделана основная ставка. Контроль ничем не отличался от предыдущего пребывания в Ольховке (Артемовске) Красноярского края. Та же комендатура и тот же запрет свободного выезда вне территории места пребывания.
. Валентин построил для себя избу и вызывал супругу Татьяну с детьми из сибирского Артемовска. Потом приехали тетя Вера, бабушка, папа и мама с сестрой Лидой. Папа оказался на Изумруде в 1947 году, когда у него кончился срок заключения. Около 10 лет пребывал в Краснотуринске, строил Богословский алюминиевый завод.
 Среди бывших заключенных были финны, венгры, белорусы и поляки. Финны были уроженцами глубинных районов Финляндии, а один вообще родился в Канаде. Видимо они относились к категории перебежчиков по политическим и экономическим причинам, эмигрировавшим в СССР. Почти все пролетарии-лесорубы.
 Бухгалтер Коковина Валентина Федоровна про хозяина тайги леспромхоз вспоминала:
«До начала войны в леспромхозе в основном работали постоянные кадры. В зимний период привлекались сезонные рабочие из колхозов района по разнарядке райисполкома, с гужевым транспортом для вывозки леса. В 1940 году прибыли спецпереселенцы из Польши. На место мужчин, ушедших на фронт, пришли трудармейцы, вербованные узбеки.  Они, особенно узбеки, болели и умирали и власти пошли на использование заключенных, для чего была построена зона на 100 человек.
Из подростков формировали звенья. Летом они шкурили пеньки, заготавливали кору, осенью ходили по лесосекам и жгли кучи из сучьев. Работали и маркировщиками. Малолетки распиливали хлысты на лесосеках, валили березовое долготье на короткие чурки для газогенераторных автомобилей.
Леспромхоз обеспечивал производство шпал, рудостоек для шахт, различного пиловочного материала оборонного заказа. Комбинат относился к Народному Комиссариату обороны, потому и назывался Военвед, а район поселка Изумруд — Лесозаг.
Вспомнились мне беседы с Петром Георгиевичем Зориным, большим специалистом в лесных делах не только Урала, но и Сибири. Спросите почему Сибири? Отвечу словами героя фильма: «Я там сидел».
Многие у нас где-то сидели и к лесу, которым страна богата, отношение имели. Дядя Петя, тем более, потому что трудился в местном Леспромхозе.
-Ранее лес наш принадлежал Монетной даче. Про Монетку слышали? —спрашивал дядя Петя.
-Слышали, - отвечали мы пацаны дружно
-И про Старку слышали?
-И про Старку, там мы еще и рыбачим.
-Рыбачить это хорошо, - согласился дядя Петя. Я сам люблю с удочкой посидеть. Так вот, чтобы вы знали, кордон Старковский возвели для охраны леса.
Дядя Петя не только любил порыбачить, но и был заядлым охотником. Обходил всю округу и знал где и что можно подстрелить
-Если хотите поохотиться, то советую обратиться к старому жителю старику Евтушенко, бывшему егерю, - рекомендовал он молодежи. Ранее он проживал в поселке Коммунальный или в Марковке, уже запамятовал.
- А что вам дядя Петя известно о Коммунальном кордоне? Говорят и там дичь водилась.
-Это тот, который Известковый?
-Коммунальный и Известковый — это одно и тоже. 
-Это понятно. Коммунальный стал Известковым потому, что рядом с кордоном велась добыча и обжиг известняка. Известь вывозилась на Режевский завод, а позднее в Асбест. После войны там работали мои знакомые лесники Мальцев, Усольцев и Сосекин.
-Дядя Петя! Расскажите, что было после войны? - забрасывали мы его вопросами.
-Много чего разного. Например, в 4 км. от Изумруда располагалось лагерное отделение военнопленных № 6.
-Это нынешний Лесозавод?
-И нынешний и давнишний. Тогда еще плотины и запруды не было. Поселок от реки находился на удалении. Стояло три типовых рубленных барака. Имелись клуб и карцер. - В карцер не хотите? - шутил дядя Петя.
-А пленных было много?
-Кто их считал? Говорили, что около тысячи. Некоторые из военнопленных работали на ГГМК № 3 Министерства цветной промышленности, на разработке Малышевского рудника. Но основная работа была на лесопильном заводе. Лаготделение было преимущественно венгерским.
Разговоры из детства чаще вспоминаю, когда вечером брожу по поселку и окрестностям. Маршрут отработан еще в прошлые годы: до стадиона, круг почета, а может не один, и обратно. У озерка возле школы вовсю загорают, любители порыбачить забросили удочки и выпивают по рюмочке. Молодежь гоняет футбол, семейные гуляют с колясками.
Футбольных площадок, а точнее полей, где можно было разбежаться, в мое детство не существовало. Играли, где придется. Футбол отнимал лишнюю энергию и большую часть свободного времени. Я не был мастером нижних конечностей. Имелись некоторые вратарские способности. Однажды даже играл за сборную юношей поселка Малышева.  Матч проходил в Асбесте на старом стадионе «Строитель».  Мы, увы, проиграли, я пропустил два мяча, один из них с пенальти. Боль за неудачу осталась на всю жизнь.  Сейчас в футбол на Изумруде не играют, не стало открытых мест — заросли или перекопали.  Игры сейчас другие, бегать не надо, только нажимай на кнопки.            
После прогулки и утренних упражнений с книгой, оделся по-походному и пошел на остановку. Планы доехать до двухэтажек, где я родился, а там прямиком в лес через карьер.
Погода как раз для прогулок: ветерок, солнечно, но не жарко и комаров не так много. От карьера спустился вниз к покосам и краешком, по светлым полянам прошелся до леса. Первый нашелся масленок, а потом пошли одни синявки. Попались две женщины, которые согнувшись что-то искали в траве. Может грузди? Мне два попались. Они плотно засели во мху, и я с трудом выковырял их ножом. Решил вдоль покосов идти в сторону высоковольтной, но сбился с пути, закрутился вокруг полян и пошел не на север, как надо было, а на запад. Потому вышел не к той дороге, на которую рассчитывал. Зато стали попадаться подосиновики, даже один белый гриб нашелся.
Когда я вышел на нужную дорогу, ноги мои уже начали заплетаться. В плотном лесу комары стали жучить со всех сторон. Пришлось достать мазь и натереться. Последние два года с удобством на велосипеде катался по этим дорожкам, а сейчас сплошная грязь, колеи разбиты, даже пешком приходилось обходить лужи «за версту». Постоянно вытирал сапоги о траву и, при случае, мыл в лужах.
На Клубной, куда вышел из леса встретилась девочка.
-Здравствуйте, - поздоровалась она, - смотрите какую я поймала ящерицу, и показала мне ее на ладошке
-Сейчас она тебе оставит свой хвост, - сказал я, - лучше отпусти ее.
Девочка отошла к куче напиленных дров и отпустила свою пленницу на бревно, только ее и видели.
У поворота на кладбище стройка, огорожен участок и вовсю идут земляные работы. Со всех сторон поселок обустраивается, наверняка дачники из города.
На остановке стоял минут двадцать, прочитал все объявления кто и что продает и снимает. Машины мчат, пыль с дороги летит, пришлось отойти в сторону. Тут, как раз остановился автомобиль. На заднем сиденье пожилая женщина, на коленях поднос со съестным.
 -Вы что со своей закуской в гости едете? - спросил я.
 -Нет, мы с кладбища, - ответил мужчинами за рулем и протянул мне конфетку, - на помяни, - а кого не сказал. Я спрашивать не стал, а конфету с удовольствием скушал, так как уже изрядно проголодался.
К грибам нужна сметана и я зашел в магазин. Перед этим поговорил с торгующей овощами соседкой Елизаветой Дмитриевной, показал свой урожай.
-Одна женщина сегодня ходила в сторону Партизан нарезала там кучу маслят и за 100 рублей продала у «Пятого» магазина, - сообщила баба Лиза, как ее зовут в округе.
-Маслята — это хорошо, - сказал я, - у меня разнобой, но на грибницу пойдет.
-Пойдет, пойдет, - согласилась она.
Дома переоделся, помылся, всю одежду запихал в стиральную машину и прокрутил на всякий случай. С клещами нужно быть осторожным.


Глава пятая



Через день за грибами ездил с Олегом. Поехали совсем не туда, куда собирались.
-Куда это мы? - решил уточнить я.
-На нашу Первомайку поедем, а точнее, к Лесозаводу. Мой сосед там дачу держит, вот он мне и насоветовал.
Проехали мимо родных двухэтажек, мимо бывшего садика, который Олег и мой брат Сергей посещали, мимо домов, где жили Михайловы, Жигаловы, Билаловы, Бариновы, Максимовы и Юнолайнен.
-Вот и перелесок! - показал пальцем Олег, - помнишь как мы тут в разные игры играли?
-Помню, как в шурф залезли, а обратно выбрались с большими приключениями.
-Это когда твой брат Сергей в нас камни бросал?
-Да, вот здесь, - и я показал место.
Когда проезжали бывшую просеку, Олег вспомнил
-Вот тут отваливали трассу из карьера для будущей железной дороги с Асбеста на Малышева. -Смотри, ничего не осталось от полотна, растащили его охотники до изумрудов, - удивился Олег.
-Были изумруды, а остались сплошные мусорные кучи, - заметил я. Мусор сюда вывозили кто только мог. Не стало предприятий, не стало начальства и руководителей поселка, начался хаос и раздрай. Похоже, что он еще продолжается. Власти нет.
-И лесничество наше упразднили, - добавил Олег, - теперь лес растаскивают во все стороны, все кому не лень.
Мы дважды останавливались, выходили с ведрами в лес, но возвращались ни с чем.
-Ну все, хватит дурака валять, - заключил Олег, - поедем туда, куда первоначально собирались — за свинарник, на поля.
Где это, я понял, когда мы за малышевской пожаркой повернули от весовой предприятия влево.
-Так я тут прошлый год постоянно катался в сторону очистных сооружений.
-Нет тут Саня никаких очистных сооружений, а за забором, что ты видел, это и есть свинарник. И Олег поведал мне длинную историю его возведения:
-Тогда начальником рудоуправления был еще Олег Иванович Хохлов. Из Москвы пришло распоряжение подключиться предприятию к производству сельскохозяйственной продукции. Как и что делать, никто не знает. Обратились за помощью в Москву, а оттуда пришло распоряжение ехать в Прибалтику и изучать их передовой опыт, там и проект свинарника заполучить. Не свинарник, а что тебе безотходный завод, чисто как в аптеке.
-Вначале решили завести свинарник по минимуму - на 150 голов, но и для них корма нужны, как оказалось. Где взять? Вот тогда и начали раскорчевывать лес, землю нам выделили, я сам ездил на пожег разных сучьев. А на свинарнике мне пришлось устанавливать машину по изготовлению комбикорма, недели две мучились с Валерой Ляпухиным и местным инженером Ярмолиным, еле разобрались с нашей техникой. Даже написали рекламацию на завод производитель, а нам ответ: «Ничего не знаем, техника экспериментальная и мы за нее никакой ответственности не несем».
Только это свиное производство вышло на нужный режим, как деньги у государства кончились, началась перестройка и все наши планы по производству своего мяса, рухнули».
 -Вот смотри, - проезжая болото, показал мне Олег, - это речка Полуденка, где когда-то золото мыли..
 -А где Шамейка?
  -Шамейка впереди.
До Шамейки не доехали метров пятьдесят, остановились и сделали еще одну попытку пособирать грибы. И в этот раз нам не повезло. Приехали, вроде бы, далеко, но и здесь исхожено и изрыто, нашли несколько груздей, волнушек, Олегу попались два белых гриба, но и все. Поехали домой, но перед этим все же проскочили мосток и посмотрели речку Шамейку.
-А рыбу тут ловят, - поинтересовался я.
-Раньше ловили, особенно когда красноперка шла на нерест, а сейчас не знаю, - ответил Олег. — Вот с этого ручейка и образуется большой пруд у поселка Шамейка, - добавил он.
-А с Полуденки что начинается? - попытался уточнить я.
-Где начинается, там и кончается.
-Из прочитанного вспомнилось, что в свое время Мариинский прииск назывался по реке Полуденным, точнее «Полуденные шурфы». Шурф № 32 превратился в карьер с названием «Липинский».
 -А куда делся этот Липин?
-Который арендатор и большой камень нашел?
 -Тот самый.
-Вместе с Колчаком и при камнях махнул с семьей на восток. Писали, что оказался в США и жил в самом Нью-Йорке. Я бы тоже не отказался.
-А название деревня Голендухино Глинской волости тебе ничего не говорит?
-Про Нью-Йорк слышал, а про Голендухино нет.
-В книге, что я штудирую, говорится, что на покосах крестьян деревни Голендухино нашли местные изумруды. Указано — справа от Шамейки.
-Справа от Шамейки только поселок Чапаева, называли и Партизаны. Раньше может и Голендухино было. Историю же всю переделали и забыли. Чужую знаем, а свою нет.
Случайно в журнале «Уральский следопыт» за сентябрь 2006 года обнаружил статью о земской учительнице начальной школы деревни Голендухино Елизавете Андреевне Ушаковой. Родом из Режа, она окончила Екатеринбургское епархиальное училище, в котором, кстати, преподавала Павел Бажов, и получила направление сначала в деревню Глинки, а потом в Голендухино.
Глинская школа, как ЦПШ, образовалась в 1856 году и была постарше. От нее в 1907 году и отпочковалась школа в Голендухино. Раз покосы этой деревни были рядом с нынешним поселком Малышева, значит она располагалась недалече. Это все, что мне удалось узнать. Нет, не правда, случилось и дополнение.
Как оказалось, село Глинское (самое старое поселение на Режевской земле) было основано в 1659 году.  В 1680 году было уже не единственным. К тому времени здесь было основано еще шесть деревень, Голендухино в их числе. Все они получили свои названия по фамилиям первопоселенцев. Из шести дворов деревни Голендухино в четырех проживали Голендухины – выходцы из Невьянской слободы. В 1924 году в окрестностях деревни Голендухино были найдены никелевые руды, и уже через несколько лет заработал Режевской никелевый завод, действующий и поныне.
Дорога дальняя и разбитая, только у свинарника начинался асфальт, от него шли высоченные отвалы предприятия.
-Вот в них можно много чего найти, - повернув голову на искусственные горы, - заметил Олег. Раньше ведь изумруды не добывали, основным продуктом производства был бериллий. На фабрике имелась флотация, берилл определяли с помощью радиомаяков: есть сигнал - руда идет на обработку, нет сигнала - в отвал. Вот и возвели эти самые пирамиды Хеопса, найти в них можно не только изумруды, но александриты и аметисты.
-Читал, наверное, в местной прессе?
-О чем?
-Что в Москве у двух безработных изъяли 39 изумрудов на 12 каратов.
-Ничего себе!
-Вот тебе и безработные, наработали на 350 тысяч рублей.
Путешествие по родным местам закончилось у магазина «Лабаз». Я попросил остановиться, чтобы зайти за хлебом. На обед жарил кабачок. Не весь, конечно, разрезал его пополам, почистил, еще порезал ломтиками и пожарил на растительном масле с луком и чесноком, добавив туда колбасы, что взял вчера в магазине.
Пообедав, взялся разбирать записи по истории семьи и ее переезду с Сибири на Урал. Получалось, что мама и сестра Лида из Артемовска Красноярского края, бывший золотодобывающий прииск Ольховка, выехали на Урал в 1947 году. Папу к тому времени уже выпустили из Богословлага и определили работать в Химцехах. Так в простонародье называли предприятие Почтовый ящик № 3 по переработке бериллиевой руды.
О самом поселке, а тем более о предприятии «Химцех», я знал очень мало. Взрослые на эту тему разговоров не заводили, так как кругом все было секретно. Позднее, точнее, когда предприятие, как и вся страна, рассыпалось, информация о нем стала появляться в разных источниках. Как выяснилось, появлению «Химцеха» в нашем поселке поспособствовала война.
   Химико-металлургический цех осенью 1941 года был эвакуирован из Подмосковья. Имел особое стратегическое значение и на тот период был единственным в Советском Союзе.
    В кратчайшие сроки нужно было смонтировать присланное оборудование и начать технологический процесс по плавке бериллия, который шел в военную промышленность.
    Площадку для цеха выбрали рядом с подстанцией по ул. Клубной. Объяснение было простым, для работы цеха требовались электроэнергия и тепло.
    Рядом было здание прачечной, его использовали под солевой цех. В этом здании, вспоминали старожилы, полы были всегда сырые и скользкие, они никогда не просыхали. Здание подремонтировали, дыры забили фанерой и досками. Рядом были построены еще несколько зданий, в том числе котельная.
   Кому работать, когда в первые дни войны из поселка Изумруд мобилизовали всех военнообязанных и здоровых мужчин всех возрастов? Остались подростки 14-15 лет, вот на их плечи и легла основная нагрузка по строительству цехов нового производства.
 Что бы быстрее запустить производство перестраивали все окружные строения: гаражи, гранилки, бани и прачечные. Здание металлургического цеха, строили, как говорится « с нуля», работали по-стахановски, со временем не считались, нормы перевыполняли на 200-250%.
Официально ГГМК (Государственный горно-металлургический комбинат) № 3 начал свою деятельность 31 октября 1941 года. Именование предприятия сохранилось вплоть до 1 ноября 1956 года.
Первым директором стал Василий Иванович Горлов, эвакуированный инженер-химик. Он командовал вплоть до 1946 года.
Первым секретарем партийной организации выбрали Клавдию Матвеевну Голомолзину.
Профсоюзную организацию возглавляла Прасковья Степановна Зырянова,
а советскую власть Григорий Хорьков, который был выбран на должность председателя Исполнительного комитета Изумрудского поселкового совета депутатов трудящихся. В этой должности он пребывал до 1949 года.
Когда построили здание, на монтаж оборудования котельной, привезли заключенных. С самого начала работы цеха не хватало рабочих кадров, практически во всех подразделениях. Работать в цехах завода  набрали со всех концов страны по оргнабору вербованных и бывших репрессированных. Люди приехали из Курской, Ивановской, Воронежской, Липецкой областей. Работали в небольшом количестве и местные жители, а также приехавшие из деревень Белоярского района
 Многие жили рядом с цехом в неблагоустроенных бараках. Знакомая нашей семьи Басова, муж которой был милиционером, приехала с родителями еще в 1931 году, вероятно, в числе раскулаченных.
На вспомогательные работы принимали подростков с 12 лет (подметали в цехе, рубили дрова, убирали мусор, работали на лошадях возчиками).
Жизнь многих перемещенных лиц начиналась в поселке, по простому называемому Первомайкой, в двухэтажках. «Двухэтажки» — это район поселка, в котором стояло шесть деревянных бревенчатых двухэтажных домов.
С них начиналась улица Куйбышева. В одном из них на первом этаже, в одной комнате проживала наша семья. Кроме комнаты была еще маленькая общая с соседями кухня. В комнате слева направо располагались: печь, обеденный стол, у окна мамина швейная машина, далее маленький стол для раскройки, взрослая кровать и детская сестры Лиды.
Накануне моего рождения, а точнее в 1947 году в СССР отменили смертную казнь. Куда уж далее, когда во время войны сгинуло чуть не 30 миллионов человек!  И только в 1958 году, когда мне исполнится 10 лет, будет упразднено понятие «враг народа». Получается, до этого я был сыном врага народа. В то время я ходил в третий класс и ничего об этом не знал.
По первости, меня расположили в середине комнаты - в колыбели. Колыбель действительно колебалась, так как стояла на полукруглых деревянных ободах. И один раз я так раскачал ее, что вывалился со всеми причиндалами. Когда меня принесли из больницы, колыбели еще не было, и положили на Лилькину кровать, чему сестра долго возмущалась и запомнила этот случай на всю жизнь.
Не было у нее забот, так нет, брат появился. Кроме моего рождения, в стране появились автомобили «Победа». Запретили изготовлять и продавать самогон, но взамен выставили «плодово-ягодное вино», которое сразу прозвали «бормотухой». А в поселке у озерка под названием Свининка начала функционировать «Пивнушка». Продавали не только пиво, но фруктовую воду под названием «Морс» и даже мороженное. 
К началу 50-х годов семья наша съехала с «двухэтажек» на улицу Крупскую, в недостроенный дом, который пришлось штукатурить и доводить до ума своими силами. Что не сделаешь ради того, чтобы у тебя был свой угол о двух комнатах и отдельной кухней!
С тех и более поздних лет остались в памяти, ставшие близкими по улице: Поповы, Федотовы, Мурыгины, Полетаевы, Пономаревы, Демьяненко, Елькины, Гефеле, Осиповы и Шапиро. Шапиро жил напротив Артемьевых в соседях с Кораблевыми. Перечисленные земляки пребывали в начале улицы. С Леной Елькиной я учился в школе. Ее отец Петр Алексеевич и Гефеле Людвиг Давыдович наставляли нас школяров, как могли. Совсем забыл Иванову Евдокию Филипповну. Она была в родстве с Пономаревыми, соседствовала с Осиповыми и тоже учила нас. Даже была классным руководителем в четвертом классе.
В центре улицы обосновались: Масловы, еще одни Федотовы, Прихватиловы, Трехмоненко, Цыкаревы, Чурбановы, Бурмакины (Зорины), Черноскутовы, Эзергины, Мамаевы, Ашлаповы. Напротив Мамаевых и Ашлаповых в одной комнате проживали моя бабушка Татьяна Дмитриевна и тетя Вера, сестра отца. В конце улицы, ближе к лесу по дороге в поселок Лесозавод располагались: одинокая Войкова Наталья Гавриловна, мой первый учитель в жизни, Валовы, Никитины, Ковины, Марковы, Мизгиревы и другие, которых я не помню. Толик Никитин и Владик Марков — сотоварищи по школе и не только.
Федотовы и Масловы жили с нами в одном доме, за стенкой. Федотовы в маленькой комнате, а Масловы в большой. Большой она только называлась, а по квадратам не превышала 16 метров. Федотов рисовал картины. У них с тетей Дашей была дочь, которая жила в Свердловске на Уралмаше. Маслов был на целине. Помнится привез расчет в натуре — полную машину пшеницы и мама покупала зерно кормить кур. На целине случалось разное. Так, муж и жена Шведовы, ранее проживавшие в двухэтажках, провалились на тракторе под лед озера и погибли.
У Артемьевых я помнил всех. Прежде всего отца-инвалида с палочкой и инвалидной машиной на трех колесах, напоминавшей божью коровку. Супругу его худую татарочку. В гости частенько приходила бабушка Артемьевых по женской линии. Семья была большая и ей от общего стола доставалось не так много. Мама угощала ее чем могла, разговаривала с ней. Мне временами становилось жутковато рассматривать эту до крайности маленькую и худую старушку с желтым и высохшим лицом.
Из детей Артемьевых Зина была старшей, затем Борис, Павел, которого все звали Пашкой, Володя мой одногодок и Виктор друг брата Сергея. Виктор замечательно играл на гитаре и входил в состав асбестовского ВИА (вокально-инструментального ансамбля). С Пашкой и Володей мне приходилось встречаться на кулачках. Пашка сгинул, говорят погиб в Сибири, а с Володей я еще встречусь.
Поповы жили на самом углу улиц Крупской и Первомайской. Сам Попов был водителем на скорой помощи. Старший сын, кажется, Олег, умер, а младший попал в аварию и остался без ноги. Мать к концу века бедствовала, о чем свидетельствовало общее запущеннее домашнего хозяйства. 
У Пономаревых, которые были родственниками Чурбановых и Тимониных, что жили в двухэтажке, было три дочери: старшая Галя, Надя и Люба. Лилька, которую подруги звали Лида, вместе с ними училась. У Пономаревых даже было пианино. Галя играла на концертах в поселковом клубе, а Лида перевертывала ей страницы.
Как и многие дома улицы, наш состоял из двух половин, но это не означало, что в каждой проживали отдельные семьи. Чаще - по две семьи с общей кухней. Наша многодетная получила льготу на отдельное проживание. К тому времени мою колыбель занял брат Сергей, и они с Лидой размещались в маленькой комнате. Большую комнату я по ночам делил с родителями. У них была кровать, которая стояла в углу и над ней висел маленький коврик с оленями, а я спал возле печки на полу. Бывало, забирался и на печь, где было уютно и тепло, и в ухо мурлыкал кот Васька. Цвет у него был чубарый, как говорят, белый в яблоках. Вечером, когда отец приходил с работы, кот залазил к нему на колени. Отец его гладил, а тот от удовольствия мурлыкал. Малая живность, а ласку понимала. Летом, когда печку не топили, кот любил лежать на Лилькиной подушке. Приходил ночью и потихоньку сталкивал сестру с теплого места на кровати, оставляя на белье грязные пятна.
По вечерам в доме разговаривало радио. Темная тарелка на стене, а потом радиоприемник на этажерке передавали театральные постановки, концерты, новости с различными установками правительства. По радио сообщили о прибытии нескольких миллионов китайцев на освоение целинных земель, но это было уже потом, а до этого объявили о смерти Сталина. Родители стояли и тревожно слушали, глядя на громкоговоритель, подняв голову вверх.
Запомнилось, как сестра готовилась танцевать на клубном концерте в сшитом мамой украинском национальном костюме, к которому прилагался головной венок с многочисленными лентами. Тогда, при Хрущеве, украинское было в моде: носили вышитые рубашки, танцевали гопака и пели «черные брови, карие очи». Поселок в то время жил. Клуб «Горняк» был настоящим культурным центром, по праздникам народ веселился, пел свой хор, а кино каждый раз как праздник. Вот на эти праздники сестра с помощью ножа выуживала из моей детской копилки двадцатикопеечные монеты. Фарфоровая копилка имела форму лежачей собаки, державшей передними лапами пепельницу. На спине собаки имелось отверстие для монет.
С детства осталась память о цыганах, которые частенько останавливались табором у лежневой дороги на Лесозавод, что располагался от поселка в трех километрах. Как и везде, цыгане ходили по дворам, гадали, просили и прихватывали кое-что по мелочам, что плохо лежало.  Кроме цыган заезжали различные «специалисты передвижники»: стекольщики, точильщики, сапожники и скупщики вторсырья, иначе говоря, старьевщики. Последние за копейки скупали старые вещи, тряпки, обувь или обменивали товар на товар, вручая мальчишкам сахарные петушки, воздушные шары, различные свистульки и дудки, пистолеты с пистонами. Трудно представить все это, но было.
Магазинные игрушки, кроме пластмассовой машинки, мне не запомнились. Самострелы, луки, пистолеты, сабли, щиты, рогатки, городки и прочее для игр и забав ребятишки с улицы делали собственными руками. Что для этого требовалось? Для самострелов хорошая доска, как тогда говорили, с желобом. Для лука прочная и гибкая ветка. Стрелы, пистолеты делали из различного подручного материала, наконечники для стрел из жестяных консервных банок. Особой популярностью пользовались медные, оловянные трубки для жиганов и хлопушек. Жиганы заряжали порохом и дробью, но стреляли чаще пыжами. Пухалки начиняли спичечной селитрой и палили с помощью изогнутого гвоздя, приплюснутого с конца и резинки.
Самым ходовым «оружием» была рогатка: сучковатая деревянная рогулька, две резинки из велосипедной камеры, кожанка из «языка» старого ботинка и суровая нитка, вот и все что требовалось для изготовления рогатки. Из рогаток пуляли по воробьям, жуланам, так называли желтобрюхих синичек, а чаще по столбам и деревьям. Рогатка, как шпага у мушкетера, являлась личным оружием и постоянно находилась при хозяине, особенно в лесу.  Сабли, шашки рубили на болоте из ивовых веток. Болото по тем временам процветало, ручьи, которые на старой схеме назывались рекой Старкой, приносили воды с избытком и временами она лилась через плотину Свининки, заливая окрестности вплоть до высоковольтной линии на Лесозавод.
Со временем воды поубавилось, Свининка помелела, болото пересохло. Из разговоров взрослых это стало причиной открытия в окрестностях новых шахт, забиравших воду.
Когда это было, трудно вспомнить, но к брату Жене по линии родственников Онищенко, а точнее к его маме, к тете Анне приехал из Китая после службы в Порт-Артуре брат Василий и привез подарки. Среди них был и чудо нож, который, когда его бросали, всякий раз втыкался острием. Тайну ножа Женя открыл чуть позже:
- Эх вы, бестолочь, - говорил он по-взрослому, - чему вас в школе учат! Конец лезвия залит ртутью, он тяжелый, потому нож и втыкается. Все очень просто.


Глава шестая



После 8-го класса Женя окончил Городское профессионально-техническое училище в Асбесте, служил в армии, в Таманской дивизии, участвовал в чехословацких событиях.  После службы работал в Центральном рудоуправлении, в карьере. В свое время про эту организацию ходил анекдот. В городе Свердловске пьяного мужчину задержала милиция и так как он, образно говоря, лыка не вязал,  его долго «пытали» на предмет установления личности.
- Кто ты такой, тебя спрашивают?
- Так, я еще вчера говорил, Федор я, Полуя…янов.
- Где проживаешь?
- Как где, в Асбесте живу, в паспорте же….на.. на...писано.
- Ты не передергивай, лучше скажи, где работаешь.
- В ЦРУ моо..я служба. Я же вчера вам все объясниии..л.
Вчера за такой ответ ему прилично досталось, но от слов своих он не отказался. Все время настаивал на ЦРУ. На трезвую голову с трудом, но разобрались, и выяснилось, что мужик никого не обманывал и действительно числился за ЦРУ, то есть работал в Центральном Рудоуправлении треста в городе Асбесте.
Центрального разведывательного управления в Асбесте не было, но город был знаменит тем, что в свое время в нем проживали академик Ферсман, поэт Щипачев, художник Авакумова, опальный чекист генерал-лейтенант Тутушкин.
История у него такая. 22 апреля 1952 был исключён из партии за то, что не осуществлял должного руководства и контроля за работой подчиненного аппарата Управления МВД Калининской области и недостойное поведение сотрудников в быту. С 5 августа 1952 работал заместителем начальника управления лагеря МВД № 476 для осуждённых военнопленных по оперативной работе в Асбесте, с декабря 1953 одновременно начальник 6-го отделения управления лагеря. С 1 августа 1954 начальник 1-го (оперативного) отдела УМЗ-УИТК УМВД по Свердловской области. Восстановлен в партии решением КПК при ЦК КПСС от 17 сентября 1954.
 Скоропостижно скончался 5 мая 1959 года в период прохождения службы  в УВД Свердловской области. Похоронен в Москве на Преображенском кладбище.
Отбывал в Асбесте ссылку и бывший начальник личной охраны Сталина генерал-лейтенант Николай Сидорович Власик 
В мае 1952 г. последовала глубокая проверка финансово-хозяйственной деятельности Управления охраны И. Сталина. Комиссию возглавлял Лаврентий Берия. Все выпитое, съеденное «повесили на Власика. К тому времени, и подозрительность вождя стала уже маниакальной. Николай Сидорович был ошеломляюще понижен в должности. Генерал-лейтенант стал … заместителем начальника лагеря военнопленных в Асбесте, среди которых было несколько генералов вермахта и высших чинов СС.
В воспоминаниях разведчика Павла Судоплатова сообщается, что Власик был отправлен в Сибирь на должность начальника лагеря и там тайно арестован. Власику предъявили обвинение в сокрытии письма Л. Тимашук по «делу врачей» и в «подозрительных связях с агентами зарубежных разведок и тайном сговоре с Абакумовым». После ареста Власика немилосердно избивали и мучили. Его отчаянные письма к Сталину о невиновности остались без ответа. Власика вынудили признать, что он злоупотреблял властью, позволял подозрительным людям присутствовать на официальных приемах в Кремле, на Красной площади и в Большом театре, где бывали Сталин и члены Политбюро, которые таким образом могли стать жертвами террористов.
Опальный генерал оставался в заключение в Асбесте до 1955 года. Позднее его осудили уже за растрату фондов на проведение Ялтинской и Потсдамской конференций, а потом амнистировали. Несмотря на поддержку маршала Жукова, просьбы о реабилитации Власика были отклонены. Кроме бывшего главы охраны Сталина, в Асбесте пребывали и другие ссыльные генералы. Одних Петровых было четверо. Один из них — муж известной певицы Лидии Руслановой.
Асбест был известен и тем, что именно в этом городе в 1956 г. после амнистии и выхода на свободу осужденных военнопленных и интернированных был одним из последних закрыт лагерь ГУПВИ МВД (Главное управление по делам военнопленных  и интернированных) №  476, которым в свое время руководил Власик.
Если точнее, в Асбесте было его отделение № 6, численностью 2000 человек. Именно военнопленные этого лагеря построили в городе основные здания: улица Уральская, дворец культуры, школа-интернат, главный гастроном и многое другое. 
Перед репатриацией военнопленных лагеря, на митинге выступил немец Герман Шиндлер. Не он ли составил «Список «Шиндлера»? В 20-м веке был такой фильм. Спустя годы будет изготовлен почетный знак лагерного сообщества «ВАС» (Воркута-Асбест-Сталинград), на котором будет изображена статуя «Протяни руку к свободе» работы профессора Ф.Тайльманна.
Около 770 немцев и австрийцев не были амнистированы и их передали в распоряжение немецких и австрийских внутренних дел. Одним из них был некто Бухер Зигфрид Вильгельмович. В справке на этот счет  говорилось: «Военный преступник Бухер Зингфрид Вильгельмович на основании Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 28 сентября 1955 г. передан 14 января 1956 года по акту уполномоченному властей Германской Федеральной Республике – 2-му секретарю МИД ГФР г-ну Р.Хегерт в гор. Херлесхаузен, Германия». Подпись: «Начальник Управления лагеря МВД № 476 подполковник Скорняков. Старший инспектор учета лагеря старший лейтенант Нестеров. 30 января 1956 года».
Подобный, но уже «австрийский лагерь» был в г. Ревда. В 1950 г. там находилось свыше 800 осужденных военнопленных. Ревдинский завод был основан Акинфием Демидовым в 1734 году при месторождении магнитного железняка горы Магнитной. Ревдинцы славились склонностью к мятежам. В 1741 г. завод предался пугачевскому атаману Ивану Белобородову. В 1800 году при заводе бунтовали приписные крестьяне. В 1841 г. здесь произошло первое в России серьезное восстание, организованное горными рабочими металлургами и их негласным примитивным «профсоюзом». Было убито 40 рабочих и их лидер Мирон Щукин. Ныне действующие в Ревде заводы превратили город в зону экологического бедствия. Интересно, что в 1959 г. Ревду посетил вице-президент США Р. Никсон. Его предки, оказывается, владели акциями компании «Lena Goldfilds Limited», которая в 1925 – 1930 годах управляла Ревдинским заводом и Дегтярскими рудниками.
До лагеря военнопленных № 476 существовал Асбестовский лагерь военнопленных № 84. Он был крупнейшим в области. Его история началась в ноябре 1942 года. Лесных лагерных отделений было три. Одно, под номером 84-1, находился в пос. Изумруд. Сохранились воспоминания Тамары Степановны Солдатовой, которая жила на Изумруде и в течение трех лет лечила немецких пленных на Лесозаводе. Воспоминания жительницы пос. Малышева опубликованы в газете «Асбестовский рабочий» в номере от 18 декабря 2005 года, в статье Татьяны Шрейдер «Фрау-барышня-мадам»
С тех пор сохранился один барак и там до сих пор живут люди. Ранее в таком же, в небольшой комнатке теснилась семья Жени Анищенко. Потом они перебрались в свой угол на «Курятник»,в так называемый хозблок Леспромхоза. Лагерь состоял на балансе треста «Союзасбест», для него он и готовил лес.
Солидная часть военнопленных размещалась в Монетно-Лосиновском лагере. Они добывали багерно-элеваторным способом торф. Все работы по сушке, уборке, погрузке производились вручную.
-Мне это доподлинно известно, - согласился Володя Поляков, муж сестры Лидии, когда мы рыбачили на Рефту. Я там в 1935 году родился. Родители мои были раскулачены и туда сосланы, там, на Монетном и прошло мое детство. До сих пор помню, что начальником лагеря был товарищ Гриневич. Так к нему все и обращались. Его подручные уже имели звания лейтенантов. Были такие Воробьев и Кравец.
-А торф для чего готовили? - интересовались мы.
-Эх ты, человек два уха. Для сугрева и готовили. Торф — он же тебе, что уголь. Отец рассказывал, что его с железнодорожной станции отправляли прямо на Уралмаш в качестве топлива.
Кулацкая ссылка истощалась за счет, выбывающей молодежи, которая снималась с учета. В 1942 году раскулаченных уже начали мобилизовывать в армию. На их место и пригнали военнопленных.
 -Кроме немцев были румыны и финны, - вспоминал Поляков.
На торфоразработках хозяином был наркомат электростанций. Возможно, по этой причине Владимир Поляков, когда подрос, выбрал учебу по электрической линии и одно время был энергетиком на Центральном руднике в Асбесте.
В начале 1942 года  УНКВД по Свердловской области руководил Т.М. Борщов. В сообщениях он регулярно докладывал о спецконтингенте в Монетно-Лосиновском лагере секретарю обкома В.М.Андрианову. Люди болели, чаще от переохлаждения, и умирали.
Один из подчиненных генерала Борщова К. Григорьев, который обслуживал город Асбест и, в частности, лагеря военнопленных, закончил службу генералом, вспоминал:
"Генерал-лейтенант Тимофей Михайлович Борщов (это его партийная кличка, взятая им еще в 1914 году, когда он участвовал в революционной борьбе на Кавказе, был настоящим деспотом. Проявляя изуверский характер, применял рукоприкладство и вел себя как истинный диктатор. Даже первый Секретарь обкома Андрианов не смел ему перечить.
Карьера в Свердловске его закончилась в период денежной реформы 1947 г., когда его сын незаконно обменял 25 тысяч рублей через кассу УМГБ совхоза «Исток», подведомственному госбезопасности. Борщова уволили на пенсию, и он уехал в Баку. Там при помощи секретарям ЦК  Азербайджана Багирова, стал заместителем председателя Бакинского горисполкома, а позднее начальником Закавказской железной дороги. После смерти Берия Борщова расстреляли».
-А как же лагерь в Монетном? - не отставали мы от Владимира.
-О Лосино-Монетном, спрашиваете?
-Да, о нем речь.
-Существовал до 1949 года. После войны там размещались роты отдельного батальона. Трудились немцы. Тогда не трудиться нельзя было, рассчитывались по долгам ленд-лиза и весь асбест шел через Владивосток в США и Канаду.
 -И долго так они трудились на благо нашей родины?
 -Точно сказать сложно. Известно, что в конце 1946 года началась репатриация больных и нетрудоспособных. С 1949 года пошла массовая отправка. 
 В родной поселок, после того как я основательно поселился на Малышева, поначалу ходил своим ходом. как китайцы говорят «бусин цзоу». Все ничего, но доставали машины. После вспоминал, что на поселке в 50-е годы была одна машина – «Волга» у завгара Леспромхоза Ячо, которому мы ребятишками помогали колоть дрова, и еще трехколесная инвалидка у ветерана войны Артемьева.
Как-то пришел в родительский дом, а сестры Лиды, что на лето оседала в деревне, нет, двери закрыты. Сестра на пенсии. В своей время заочно окончила Горный институт и всю жизнь проработала на Шестой обогатительной фабрике в Асбесте. Дослужилась до заместителя директора фабрики, качество продукции контролировала. Управленческий запал до сих пор не утратила, любит покомандовать. Не зря кое-кто называл ее «директором».
Когда она пришла из магазина, для разминки покопали огород, закусил, попил деревенского молока и двинулся обратно домой. Долго стоял на остановке. Автобус стал ходить намного реже. Может оттого, что бензин подорожал? Разговаривал по телефону с Олегом. У него на завтра планы трудиться на даче, строить баню с Сергеем Чащиным. У меня планы поехать в Асбест, купить стиральную машину. 
Взяли стиральную машину «Атлант», телевизор «Самсунг» и подставку под телевизор. Еще смотрели столы в универмаге. Телевизор установили, а стиральную машину обещали привезти завтра. Олег поехал на дачу, а я пошел уточнять порядок подключения кабельного телевидения. Контора находится на 2-м этаже быткомбината (Индивидуальное предприятие Нарожкин В.А.).
Приходили мастера устанавливать телевизионный кабель. Один старый, другой малый в качестве ученика. Ученик все время спрашивал, что делать, а мастер поучал, как должно быть.  Обнаружили два провода антенны, не знали к какому присоединяться. Наконец разобрались. Второй вопрос возник при загрузке программы. Ученик поставил программу на «цифровой «канал, а не на «диалоговый». Долго ждали результатов. Их все не было, пришлось молодого специалиста попросить поискать другие варианты. Нашлись, показывает неплохо. Как раз шел чемпионат мира по хоккею. Финны выиграли у шведов 3:1.
Стиральную машину привезли после обеда. Место для нее в ванной комнате с трудом, но нашлось. Долго читал разные правила как ею пользоваться. Олег обещал помочь освоить эту сложную для военного пенсионера технику. На самом деле все очень просто – главное сделать первый шаг.
У норвежцев День Конституции, а я на автобусе следую в Асбест.  Автобус старый ЛАЗ, давно на таких не ездил. По-старому расписанию, которое у меня чудом сохранилось, с Асбеста на Малышева совершалось 34 рейса в день, а сейчас только 19. Есть разница? Иногда вместо автобусов запускают маршрутки. У людей появились свои машины, частники, опять же, курсируют.
Вечером с Олегом разбирались со стиральной машиной. Открутили болты, еще раз почитали, как в первый раз постирать. Хотели уже пробывать, но не оказалось воды – отключили. На всякий случай проконсультировался со своим мастером, который ремонтировал квартиру. Толя посмотрел и предложил сходить в магазин «Мастерок» и купить колпачок для трубы слива воды.
Все что надо для машины купил, пора стирать. Запустил постельное белье, включил, как рекомендуется, на самые высокие обороты для хлопка, Первый блин, получился комом. Не укрепил машину, как положено - началась вибрация «при отжиме». Дальше приспособился, и стирка пошла веселее.
Садили с Олегом картошку, жарили карасей. Олег вспомнил, как садил с нами картошку на дальнем огороде в Лесозаге за школой, которая недавно сгорела.
 - Тебя не отпускали, пока не посадим, - смеялся он, - пришлось помогать, я садил с дядей Христофором, а ты — с мамой. По его памяти у нас на посадку уходило 48 ведер. Все может быть, как ни как 12 соток земли.
 У Олега посадил только 5 ведер. Он придумал свою систему посадки – грядами. Проходы не между рядами, а между гряд, в которых по три ряда. Землю между рядами еще с прошлого года, чтобы не росли сорняки, он заложил газетами. Осенью ее не убрали и вот пришлось одновременно садить картошку и читать прошлогодние газеты.
 Пока трудились, Олег рассказал, как их в садике поили рыбьим жиром. Всех усаживали на скамейку, человек тридцать, и заставляли открывать рот. Вспомнил и я как мама меня этой гадостью потчевала.



Глава седьмая




19 мая День пионеров и я как пионер провел день на стройке у Олега. Утром, спускаясь вниз к машине Олега, который приехал за мной, встретил деда-соседа из 5-й квартиры Григория Александровича Дормидонтова. Он сидел, опустив голову на ступеньках первого этажа с орденами и орденскими ленточками на груди.
- Целый час сижу и жду такси, - сообщил он с тяжелой отдышкой.
Мы с Олегом начали звонить, вызывать ветерану машину.  Оказалось, соседу пришла бумага из коммунальной службы и надо ехать разбираться в Асбест. Ничего я тогда про соседа не знал. Спустя годы мне встретилась газетная заметка «Юнга с подводной лодки». Читаю: «Гриша семилетним мальчиком остался бездомным сиротой. С 15 лет работал в Тайшете Иркутской области. Добровольно ушел на фронт юнгой, так как ему еще не было 16 лет. Попал на подводную лодку в Тихом океане. С флота ушел в 1950 гожу, после китобойничал, а в 1984 году приехал в наш поселок».
Нет уже соседа и его супруги, которая, наверняка, перевезла его с Дальнего Востока на Урал. Осталась только память о встрече на лестничных ступеньках с мужчиной гвардейского типа и запорожскими усами. На пиджаке награды, а глубоко в глазах виднелась горькая печаль о прошедшей жизни и нынешней неустроенности.
У нас маршрут другой. Завезли жену Олега Валю в Больничный городок,  где она главный патологоанатом, захватили Сергея Чащина. Поехали к Олегу на Рефтинскую дачу строить баню, а Татьяну Чащину с собакой оставили на улице Толстого, где у них огородный участок с домиком.

Потихоньку разгребли участок, оборудовали площадку и начали раскладывать бревна. Помогал внук Олега Паша. Поговорили об его учебе в Политехникуме и перспективах службы в армии. У него задача успеть до армии поступить в институт.
Таскали и укладывали первые бревна, я пробывал скреплять их паклей. Между дел под свадебный гвалт лягушек варил суп из грибных концентратов. За обедом, после первых рюмок, Сергей Чащин заговорил о своей литературной деятельности. Рассказал о том, как случилось, что богов было много, а потом оказался только Христос и ему пришлось одному устанавливать миропорядок. Прочитал по этому поводу свои стихи.
Еще Сережа вспоминал Заравшан, где он трудился на "золотой» шахте, свою бывшую жену Анну Степановну, дом, который на Малышева построил собственными руками. Выяснилось, что его позднее купил один местный мужичек, жена которого после дефолта стала Рефтинским миллионером – успела поменять рубли на доллары. Пока его слушал, в мыслях прокрутил: Зорины-Зарина- Заравшан. Все сходится и связано с золотом.
- Хорошо было в Заравшане, - вспоминал Сергей, - на каждом углу, и допоздна торговали. Значит, всегда можно было покушать.
Олег частенько строил ему контры, и редко с ним соглашался. Надо признать, с возрастом он стал крайне несговорчивым, и в чем-то его убедить, стало невозможно.
Сережа пенсионер и работает в свободном режиме - за 6400 рублей метет двор. До этого трудился в психдиспансере, тоже был дворником, но по жесткому распорядку - от и до. Сейчас графика нет, метет, когда удобно. Где он только не трудился, а начинал после физкультурного института в Карелии, под Сегежем, преподавал в колонии. Сергей с 1938 года, одногодок сестры Лиды, человек не без способностей, руки на месте, голова варит, а вот приспособиться все не может, постоянно, как Христос, в поиске миропорядка. Наверняка, всему причиной его поэтические склонности.               
Первый день строительства ходил по пояс раздетый. После обеда погода испортилась, и задул ветер. Воробьи, которые обосновались в высоком скворечнике на шесте, болтались как на палубе большого корабля.
На следующий день выбирали электрическую пилу. Купили в Асбесте, в бывшем «Первом» на Калинина, японскую за 7200 рублей.
Пока Сергей с Олегом выбирали пилу, я поговорил с Татьяной, супругой Сергея. Она местная, с Асбеста. Жила вначале на улице Володарского, это как идти от Дома культуры к старому карьеру Центрального рудника. Училась в школе № 9. На нее недавно по интернету вышел немец, который учился в школе с ее первым мужем. Он родился в семье военнопленного, который остался на жительство в Асбесте. Их бараки, как оказалось, располагались в районе базы ОРСа, за кинотеатром «Металлист». Еще в 1973 году сын военнопленного уехал в Германию, сейчас звонит, скучает по родным местам.
Заходили в дачный домик Чащиных на улице Толстого. По сути, хижина дяди Тома. Все заставлено досками, старая мебель, станина от швейной машины, как у мамы, буфет 40-х годов и прочее. У Чащиных две собаки и две кошки Одна пара пребывает на квартире, другая на даче. Пили чай, потом поехали. Сегодня холодно, ветер, сыро.
На следующий день проснулся с головной болью. Верный признак, что погода будет меняться. Решил прогуляться до деревни. Люди за окном одеты кто во что. Оделся с расчетом на ветер. Поначалу чувствовал себя удобно, затем растаял, пришлось куртку-дождевик и кепку снять, засунуть их в сумку. Шел и заглядывал на лесную сторону дорожки, где цвели медуницы. Может, их и не хватает бывшему асбестовцу, что уехал в Германию? - подумал я.
Сестра достала мне картошки на первое время. Срезала щавеля и зеленого лука, дала банку смородинного варенья. С этим грузом я двинул в свои пенаты. После обеда взялся читать, неизвестно как у меня оказавшуюся книгу, «Ленин и Сталин» - сборник их переписки к изучению истории ВКП(б)  том II издания 1936 года. Похоже, что эту книгу я выпросил у Олега, когда наводили порядок на чердаке его дома. Было это лет десять назад, не меньше.
От переписки Ленина и Сталина вскоре устал и взялся за книгу «Тайные истории» о Византии, автор Жан Ламбор, век VI. Тоже нудно, почти как у Ленина со Сталиным. Написано, как бывает в жизни, но читать об этом совсем не интересно.


Глава восьмая



Дома в поселке Изумруд до сих пор стоят между бывших приисков, выработок и шахт, которые были затоплены. В мое детство в этих искусственно созданных водоемах купались, зимой по звонкому льду катались на коньках снегурочках и дутышах, гоняли шайбу. Точнее не шайбу, тогда их еще не было, а что-то на нее похожее, чаще резиновый мяч. Вместо клюшек использовали березовые обструганные с двух сторон изогнутые кривулины болотных кустов. От удара одной такой загибулины у меня на всю жизнь остался шрам на верхней губе.
Один из таких водоемов назывался Макарьевка. Вокруг этого озерка на горных отвалах лепилось десятка три домиков, которые как грибы на кочках стояли близко друг к другу. Разъединяли их не улицы, а маленькие проулки. Вот это нагромождение и было названо Макарьевкой по названию прииска Макарьевский. 
А прииск родился 31 (по старому стилю 19) января 1899 года в день поминовения Святого преподобного Макария Великого (Египетского). В  Землезаводской отдел Кабинета Его Императорского Величества была отправлена докладная записка об открытии нового месторождения зелена камня. В соответствии с датой новый прииск получил наименование -Макарьевский. Осваивать его начали французы, появился открытый разрез. С 1905 года сланец стали отводить на Троицкий прииск. С этого времени показатели французской компании  включали в себя добычу Макарьевского прииска.
В 1908 году средства на освоение Макарьевского прииска ушли на оборудование казармы для рабочих. Сумма составила более ста тысяч рублей.
Разведки советских лет подтвердили, что Макарьевский прииск является продолжением Троицкого, занимает площадь 1800 квадратных метров. С 1914 по 1922 года прииск не разрабатывался. Только в 1923 году работники артели Кожевникова заложили один большой разрез и шахту. В 1925 году работы были приостановлены из-за сильного притока воды. Тем не менее прииск в 1925-1926 годах представлял собой отдельный населенный пункт.
Так, согласно первой переписи на Макарьевском руднике Государственных изумрудных копей насчитывалось 18 подворий, в которых проживало 38 человек (27 мужчин и 11 женщин). Для сравнения, в то время на Мариинском руднике было 11 хозяйств и 19 жителей (13 мужчин и 6 женщин)
При советской власти прииску присвоили имя украинского большевика, соратника вождя Сталина Артема, так и улицу назвали, хотя никакой улицы на муравьиной горке вокруг разреза и не было. С лета 1931 года Макарьевский прииск стал входить в состав рабочего поселка Изумруд.
В середине 50-ых годов вода в разрезе на Макарьевке, благодаря ключам, была еще чистой, и мама ходила туда полоскать грубое белье и половики. И был такой случай, когда я, еще не умея плавать, свалился с намыленного и скользкого мостка в воду и пошел камнем на дно. Тут же меня, как карася, отловили, раздели и заставили сидеть у крапивы возле огородного забора. Надолго запомнил запах лыка, который на мостках драли. Нигде, кроме как здесь, не было и такой серой и блестящей слюдяной земли, по которой можно было катиться, как по мылу.
Именно на Макарьевке я научился рыбачить. Ловил удочкой и с помощью обычных стеклянных банок частично замотанных марлей. В банку бросали крошки хлеба и пускали снасть на веревке в воду. Проходило полчаса, и ты становился владельцем двух-трех золотистых карасиков. Позже караси появились и в других озерках-лужах. К этому времени я уже подрос и ходил на дальние водоемы на «большую» рыбу.
На Макарьевке и к вере прикоснулся. Именно в этом «Шанхае», в одном из скособоченных домиков и крестил его заезжий поп, вероятно из старообрядцев. Возраста я был еще не помнящего, а крестными при мне состояли сестра Лилька и двоюродный брат Женя Кольцов. Позже рассказали, что священника звали Яков Кашин, он крестил детей в Асбесте и в округе, за что был задержан местным уполномоченным КГБ. Насчет религии строго было.
 Я знал, что родители работали на закрытом предприятии, которое называлось «Почтовый ящик». Что такое «Почтовый ящик» было не понятно, и перед глазами всегда появлялся ящик для писем на почте.
- Разве может быть завод, фабрика каким-то ящиком? – задавал себе вопрос, и сам же отвечал, - не может, что-то здесь не то.
Повзрослев, разобрался в условностях всяческих нумераций и что за ними стоит. Как оказалось, предприятие родителей имело связь со стародавними приисками изумрудов и являлось частью созданного перед войной на их базе химического цеха. Камни добывали и тут же плавили на оборону. Когда оборона закончилась, Химический цех закрылся, а «Почтовый ящик» со временем преобразовался в МРУ.
Отец, оставив кузню, стал работать в механическом цехе. Слесарил, а затем освоил сварку. Мама осталась на Изумруде при электроподстанции.
В 60-70 годы началось активное оснащение подводного флота атомным оружием, потребность в бериллии резко возросла и буквально за 4 года в МРУ был создан рудник подземной добычи. Местный бериллий имел особые характеристики и потому пользовался особым спросом.
Давно это было. С перестройкой жизнь и всякая деятельность в поселке  и на предприятии нарушились. Пришел иностранный инвестор, наступила диктатура доллара. И нет никакой доктрины и стратегии...».
         В защиту предприятия и местной продукции ветеран управления Фуфаев писал: «Добавка 0,3% бериллия к платине в 5 раз увеличивает ее прочность и потому бериллий стал необходимым для атомных реакторов. Главное его свойство — способность отражать и замедлять нейтроны, возникающие в «горячей зоне».
По его мнению, на затонувшей подводной лодка «Комсомолец» была использована как раз защита из бериллия малышевского месторождения. Лазеры, гироскопы, приборы наведения — все это бериллий.
Затонула не только лодка «Комсомолец», но и вся советская страна, включая поселок горняков Малышева. Предпринимались различные попытки выйти из цейтнота. Так, в 1997 году с участием иностранного капитала было создано ЗАО «Зелен Камень». История его путанная и до конца в ней я не разобрался. Да и цель такая не ставилась
Кто как мог старался поправить положение. Чаще всего меры принимались показушные, типа создания в поселке регионального отделения общества «Отечество», лидером которого был мэр столицы Ю.М. Лужков. Началась борьба за души. На улице Мопра обосновался православный приход во имя Святой Равноапостольной Нины. 28 июля 2015 года заложили памятный камень в основание строящегося храма Настоятелем прихода определили отца Владимира. Хотелось его спросить, почему приход во имя Святой Нины, ведь изначально прииск назвали в честь Святой Марии Египетской. Но встретиться не получилось.
Открылась церковь Евангелистов христиан-пятидесятников, так называемая «Церковь Веры». Церковь регулярно проводила службы так называемые евангелизации с целью распространения благой вести об Иисусе Христе. Бывало, присутствовали «братья» по вере из США, Финляндии и городов Свердловской области. С такими «братьями» я встречался в Мурманске и во время путешествия по Туве. Вот куда они уже пробрались!
Население регулярно отвлекали на идеи фикс, типа присоединение поселка к городу Асбесту, а то и сам поселок сделать городом. Администрация и Дума публиковали в местной газете многочисленные постановления, решения и положения. Вряд ли их читали, как раньше говорили, трудящиеся. Газета их не комментировала, потому как штат не позволял. Получалась ситуация, похожая на встречу слепого с глухим.
На посту мэра поселка Людмилу Васильевну Илькину в декабре 2000 года сменил мой давнишний знакомый и сосед по улице Шахтерской на Изумруде Володя Пивко. Выборы случились накануне его дня рожденья, которое у него 5 декабря. Его выдвигал и поздравлял Михаил Трофимович Строкин. Агитировали за него и старые работники предприятия, в том числе Евгений Владимирович Пряничников. В газетной статье он написал:
«Владимир Пивко на рудник пришел в 1969 году, начинал с должности горного мастера. Спустя семь месяцев стал главным инженером рудника открытой добычи. На данном участке отработал 10 лет. Был выбран в секретари парткома МРУ, восемь лет руководил партийной организацией предприятия».
Бывший главный инженер не вспомнил, что в 1989 — 1991 годах Пивко работал в Городском комитете КПСС в качестве секретаря, а когда партия «кончилась» устроился в местное Акционерное предприятие, где и заработал пенсию. К этому можно было добавить еще несколько строк: родился в 1942 году, служить на границу, на Курилы, был призван в 1960 году, а Горный институт окончил в 1968 году. Случилось это уже без меня. Я сменил Володю на границе.
Кстати, в числе кандидатов на должность главы администрации поселка был и Дмитрий Михайлович Комаров, редактор «Малышевской газеты». Выходить газета начала в 1998 году, учредил ее и возглавил сам Дмитрий. А что было до этого. Дмитрий Михайлович родился в 1973 году в Асбест и учился в местной школе № 24. После школы секретарствовал в суде, затем учился в Гуманитарном университете Екатеринбурга, где изучал хозяйственное право и получил диплом правоведа.
На «хозяйство» не пошел, а взялся за модное тогда общественное дело, включился в движение «Наш дом-наш город». В 1992 году трудился юрисконсультом на предприятии «Альфа-сервис».  В мэры не прошел, набрал недостаточное количество баллов, а в газете дела у него продвинулись, со временем Дмитрия Михайловича избрали в депутаты местной Думы. 20 лет в газете — это срок. Малышевской думе срок чуть побольше. В думу первого состава 6 августа 1996 года избрали двадцать депутатов. В тот раз приняли первый устав поселка, назвав его Муниципальным образование рабочий поселок Малышева.
Может с этого путанного названия и случилась крайне сложная ситуация в поселке. Будни сопровождались скандалами, претензиями, постоянными разборками вплоть до энерго - войны с отключением всего возможного.
Когда мэр Пивко был в отпуске, в поселке случился энергетический коллапс. К отсутствующим с весны отоплению и горячей воды, осенью 2001 года отключили холодную воду и электричество. Не стало лампочки-Ильича и жизнь практически затухла. Денег на свечки нет, настало время переходить на лучину и повсеместно в туалет выходить «до ветру». После Олег рассказывал мне анекдот о том, что гусиным пером можно написать поэму «Евгений Онегин», но кандидатскую диссертацию не написать. Что же можно сделать без электричества? Практически ничего. Насосы не работают, обогреватели не подключишь, холодрыга. кашу не сваришь если у тебя электроплита. Одни словом «блокада Ленинграда». И запылали на улице костры, временно закрылись магазины, детские сады и школы.
В пос. Изумруд закрыли здравпункт. Глава поселка Пивко объявил войну коровам, которые каждый день повсеместно «минировали» его владения. Победить их не удалось. Они, как и в Индии, оказались священными и свободно бродят по улицам до сих пор.
 С 15 октября 2001 года началась забастовка работников обогатительной фабрики, 115 тружеников обогащения не вышли на работу. Причина – не выплаты задолженностей по зарплате. Гасить долги за последние три месяца начали с 17 октября. Нынче проблемы другие – деньги есть, но производство сократилось и народ ударился зарабатывать на стороне.
Наш президент во Франции на "Большой восьмерке". У нас взорвались и горят военные склады под Уфой. В Сербии арестовали «военного преступника» Радко Владича. Так решил международный Гаагский суд. Сербия хочет войти в ЕС, вот и сдает своих героев, как мы при Горбачеве и Ельцине. В Грузии вчера отмечали «день независимости". А накануне прошел массовый протест, Саакашвили обвинили в злоупотреблении властью.
Все в бывшем нашем царстве-государстве нарушилось и перемешалось. Прибалты, Грузия, а теперь и Украина встали на дыбы. Не получилось у нас единого советского народа, о котором часто говорилось в партийных документах. Когда папа смотрел телевизионные передачи по перестройке, говорил: «Все не так».



Глава девятая


Отец ходил в передовиках. 6 ноября 1951 года он был зачислен в книгу почета предприятия, ежегодно получал грамоты с надписями «Под знаменем Ленина-Сталина, под руководством Коммунистической партии вперед к победе коммунизма», в 60-ые годы получил звание «Ударник коммунистического труда».
Почетные грамоты у родителей сохранились за 1957 и 1961 годы. Давались они «За достигнутые высокие производственные показатели в социалистическом соревновании», частенько с занесением на Доску почета. Многие из них вручались накануне праздников 1 Мая и 7 Ноября.
Были и другие времена. По воспоминаниям инженера В.А. Вознесенского, руководителя в 20-е годы разведкой на приисках, рабочие на участки откомандировывались в порядке трудовой повинности. Норма выработки устанавливалась в размере пайка. Работы объявлялись ударными если не боевыми — стране нужны были драгоценные камни для торговли с капиталистами. Выручали старатели и их поддерживал геолог Кандыкин. Про него я уже вспоминал.
Командируя Вознесенского во второй половине августа на копи, Геологический комитет поручал ему восстановить прерванные в 1918 году работы, в том числе провести геологическую съемку изумрудных месторождений и топографическую съемку Баженовского района. Последняя задача возлагалась на группу военных топографов Высшего геодезического управления, которые сопровождали Вознесенскиого. В шахматном порядке вначале было пробито 123 шурфа, а затем еще 270. Также в районе месторождения были вскрыты разведочные канавы. Шурфы закладывали на 250 сажень друг от друга. Если породы в соседних шурфах были различны, пробивался промежуточный шурф. Глубина шурфов доходила до двух метров, иногда до шести.
Однако. по причине недостатка рабочих, непрерывности в работах достигнуть не удалось. Кроме того, хотя сухая осень понизила уровень почвенной воды, тем не менее во многих местах вода не давала возможности довести глубину шурфов до коренных пород, и приходилось бросать шурфовку перед самой ее полезной глубины.
Все же шурфовкой удалось охватить всю полосу разнообразных сланцев и массивных пород между змеевиками на востоке и гранитом на западе от южной границы Монетной дачи до параллели Сретенского изумрудного прииска.
Работы хотя и были признаны ударными и даже боевыми по ряду причин велись вяло. Рабочим самим приходилось ремонтировать бараки, печь хлеб, заготавливать дрова и часто ездить за инструментами, продуктами, материалами на асбестовые рудники и в Екатеринбург. Все это было сопряжено с большой тратой времени.
Вознесенский, глядя на все это, частенько вспоминал, как при царе-батюшке, будучи членом «Народной воли» выпускал в Лахте под Петербургом революционную газету. Находясь в ссылке, в 1898 году принимал участие в строительстве Кругобайкальской железной дороги, был одним из руководителей всеобщей забастовки в городе Иркутске в 1905 году. Какой длинный пройден путь!
В августе 1918 Вознесенский года был назначен председателем геодезического отдела Музея Уральского общества любителей естествознания. написал статью «Разведки изумрудных копей в 1920 году», чуть позже опубликовал минералогическую работу «Геологические исследования в Баженовском асбестово-изумрудном районе». Умер 10 января 1927 года в Ленинграде.
Сколько помню, папа редко болел. Зимой постоянно ходил налегке - без перчаток, с открытой без шарфа грудью. Работал же постоянно в рукавицах, это тоже урок казенного труда. В последние годы стал сдавать, часто грел банками спину - замучили ревматизм, грыжа. Сказались нагрузки и постоянные переохлаждения. Руки и ноги изработались и отказывались подчиняться, появился нехороший кашель. У врачей имелись подозрения на туберкулез, но они не подтвердились. Одно время серьезно болели глаза, и он лечился в специальном диспансере в Свердловске.
В середине 50-х годов, после XX съезда КПСС началась кампания реабилитации осужденных в 30-х годах и пересмотра уголовных дел. Время пребывания в заключении, а также в ссылке папе засчитали в общий трудовой стаж и в стаж работы по специальности. Это позволило ему получить дополнительные пособия, в том числе за выслугу лет и непрерывный стаж, и уйти на пенсию в 50 лет.
Малышевское рудоуправление в эти годы переживало наибольший расцвет.  К этому времени наша семья переехала с маленькой квартиры на Крупской в более просторные, хотя в те же двухкомнатные, апартаменты на улицу Шахтерская.  Стали приобретать мебель.
Запомнился случай, когда с мамой покупали в Свердловске буфет с разборными стеклами. Случилось это на Шарташском рынке. Дело сделано, буфет красивый и ни на какой другой не похожий наш, а что делать дальше? Только наша мама могла решить такую задачу. С трудом отыскали частного возчика с ручной тележкой, заг¬рузили покупку и потихоньку добрались до багажной станции железнодорожного вокзала. Мама разобрала буфет по стеклышкам, полочкам и досочкам, и аккуратно упаковала в ящики. В Асбесте получили свой драгоценный груз, договорились с машиной и поздно вечером добрались домой. Собрали буфет на следующий день и поставили его в красный угол, где и стоит он до сих пор уже 50 лет, а рядом с ним комод для белья, когда-то модный трельяж и одежный шкаф. Диван и круглый раздвижной стол по ветхости пришлось заменить, на их места поставили новые.
После телевизора «Авангард» появился «Изумруд». Он стоял на самодельной фигурной с двумя дверками тумбочке. Радиоприемник «Балти¬ка» возвышался на комоде. Мебель, телевизор, радиоприемник и все, что можно было украшали мамины вышивки. На полу лежали половики, в большой комнате ковер.
Вспоминал и рассматривал у Олега фотографии. Он рассказывал о поездке в Египет и Иерусалим. Вечером смотрели ралли в Монако. Наш Петров на 72 круге попал в аварию.  В новостях разговор как Владимир Путин создает организацию «Народный фронт», пытается подтянуть к «Единой России» максимум сподвижников. Когда-то в СССР существовал «Блок КПСС и беспартийных». В Китае до сих пор действует «Единый фронт», который состоит из коммунистов и различных партий, входящих в НПКС (Народно-политический консультативный совет).
Вечером поливал цветы на балконе, варил бульон. Специально ходил за лавровым листом и перцем. Немного полистал книгу, смотрел теннис и слушал стихи Есенина, которые читал артист Смехов.
К удивлению, узнал, что юморист Михаил Задорнов родом из Риги и там похоронены его родители. Странно, его отец автор книги «Амур-батюшка» и многих других, посвященных освоению Дальнего Востока,  проживал на Западе. Что-то тут не так. Хотя, как говорится, рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.
Проверил работу утюга, что купил накануне. Решил съездить в Асбест. Прогулялся по Уральской до Садовой. На остановке попался разговорчивый сосед с Малышева. Пока ждали автобус, он поведал про пожары в Туве, про то, как его сыновья в Свердловске бьют свои машины и платят за ремонт сумасшедшие деньги. В этот момент к нашей скамейке подбежала серая кошка с разными глазами: один желтый, а другой голубой. Чудеса! 
Вечером слушал как Олег ездил с Толей Мартюшевым на его родину в вятский край. В вагоне всех достали цыгане. Они по всему вагону развесили сушить пеленки. Кое-как добились прекратить это «мочевое насилие». Цыганки все не отставали и предлагали играть в карты с голыми женщинами. На станцию, куда прибыли, мужчины нагрузили их сумками и рюкзаками, а сами пошли налегке.
 -В вятской глубинке свои нравы и законы, - переключился Олег на другую тему. Так, спиртное во время сенокоса продается только с разрешения местных властей; хлеб в село, где они остановились, привозили по норме, согласно утвержденных ранее списков; пили местное пиво, настоянное на хмелю и дрожжах. Голова от него светлая, а ноги не ходили. На следующий день картина менялась - голова с похмелья болела, а ноги готовы были бежать на все четыре стороны.
 Вспомнил Олег историю про удилище, которое, по мнению вятских рыбаков, если оставить в кустах в лесу «украдут», при этом делал ударение на «а». Рассказал Олег и про разбитую дорогу в деревне, так, что соседи не могли перейти друг к другу через улицу и обходили за 200 метров. Запомнился ему и случай про речную плотину. Однажды вода поднялась и плотину прорвало, вода снесла мост, через который гоняли скот на пастбище – утром коров угнали, а вернуть вечером никак не получалось. Пришлось живности и деревенским жителям изрядно помучиться. В вятской бане Олег мылся по-черному. В ней накануне коптили свинину и полки блестели от жира.
От вятских историй Олег перекинулся на шашлыки в Анадыре, точнее на их расценки: по 18 копеек и 18 рублей. Продавцов спрашивал:
- Почему такая разница?
- Да потому, что первые без лука.
Вот какие парадоксы! Везде чего-нибудь не хватает. На материке - красной рыбы, а за полярным кругом – лука и картошки. Где же лучше? «Лучше там, где нас нет», - говорила мама.Мне лучше в деревне.
 У первой деревенской колонки встретил Гену Мартюшева. Рассказал ему вчерашние воспоминания Олега о поездке в вятскую землю с его старшим братом, а он мне:
 -Мне хотелось вывести мать на Урал, но она не послушалась. Теперь ее уже нет, в доме живут брат Виктор с тещей. Когда в последний раз был на родине, меня и в гости, не пригласили. Потому рассорился я с ними. Еще Гена вспомнил историю про приезжего попа:
 -Мать, до приезда попа, а слухи распространялись регулярно, стряпала, а потом уходила надолго. Приходила с купленными крестами и рассказывала, как ублажали попа: кормили, поили, стирали ему рясу, а он за них молился.
Магазин в родном поселке не работает, висит объявление: «Отключили свет». Лида болеет, не может разогнуться, во дворе из шланга бежит вода. Получается течет со вчерашнего дня (забыла закрыть вентиль).
 Вспоминали с ней старых знакомых ее возраста, кого уже нет: Воронова, Осипова, Вики Красновой и Зины Артемьевой. Кажется, недавно с Зиной встречались и шутили.
Лида рассказала историю, как ходила к тете Тане в Асбест. Первый раз услышал, что Кольцовы в Асбесте до улицы Чапаева жили в каких-то двухэтажках. Двухэтажки находились в районе Торга, куда Лида ходила с поселка сдавать по указу Хрущева молоко.
— Это недалеко от старого железнодорожного вокзала, рядом с 1-ой фабрикой, - пыталась объяснить она.
Места мне незнакомые. Правда, однажды я с теткой ходил к ее знакомым в ту сторону. Помнится район назывался 67-й квартал.

Набрал в ямке картошки, взял пару морковок и две свеклы. Вспомнил про сына Андрея и что к его приезду надо сварить суп. Домой вернулся на попутной машине. В магазине купил сыр, хлеб и рулет к чаю. В общем приготовился, а сын не приехал.
Всю ночь в соседнем доме шумели «отдыхающие». У нас отдыхать не умеют, обязательно нужно гулять – какая на людей нагрузка, такое и расслабление. Только так жизнь и уравновешивается – от притеснений к разгулу. От прилива — к отливу. Все как в природе.
В Йемене беспорядки и руководство страны сбежало в Саудовскую Аравию. Англичане официально поддержали оппозицию в Ливии (штаб в Бенгази). Точно кто-то назвал Британию шавкой США.  В Германии продолжаются вспышки инфекции, много случаев отравлений и вся Европа загудела. Наши под этот шум отказались ввозить овощи из Европы.
Вечером перед прогулкой познакомился с соседом из 4-й квартиры, звать Виктор. Родом он из Оренбурга, учился в Орске на механизатора широкого профиля (тракторист и все такое прочее.). Трудился на сельскохозяйственной ниве и оказался в Сухом Логу. Оттуда и приехал в Изумруд. Жил на Макарьевке, в халупе, которую постоянно ремонтировал. Работал на шахте. Рассказывая про жизнь, вспомнил молибденовые отвалы в Сухом Логу и про то, что в свое время предприятие на Малышева хотели закрыть, потому как на БАМе нашли такие же месторождения.  На шахте, по его мнению, добывали не так много, выручал карьер. Если кто из шахтеров находил изумруд, то получал премиальных 2% от его стоимости. Вот такие были дела. День оказался коротким и не очень продуктивным.
День рождения у сына Андрея. Ему исполнилось 28 лет. Позвонил ему, а он на пивном складе порядок наводит. Сегодня он не в рейсе, обещал вечером подъехать.
Утром пошел пешком в деревню, больше для моциона. Сестра плохо спала, вдобавок разбудил поздний звонок Сергея из Германии. Косил траву во дворе и возле бани, крапиву вдоль забора. В куст крыжовника решили вбить кол. К нему подвязали падающие ветки. Лида полола морковь. Для нее это дело как наркотик – не может, чтобы не выдирать траву. Между делом рассказала, как в Асбесте случайно встретила, как ей вначале показалось, свою первую учительницу из Артемовска. Позже выяснилось, что это ее сестра, очень похожа и волосы такие же рыжие. Бывает же такое!
После трудовой разминки пошел к прибывшему после лечения Борису. Они с братом Женей накануне садили картошку. Застал его за ремонтом давнишней спиннинговой катушки.
 -Это мне подарил Толя Никитин, когда еще не был женат, - вспомнил Борис.
 -Сколько же прошло лет? Никак не меньше сорока!
 -Где-то так, - согласился брат.
Немного помог пенсионеру с посадкой - в ведрах таскал торф на засыпку для удобрения. 
«Банные» дела заканчиваются, день ушел на установку печи и трубы. Много мороки, когда делается без предварительного расчета, а наобум. Как в народе говорят «методом втыка». «Втыкали» несколько раз, все примеряли, снова да опять. Время ушло много, а дел мало. Да и те «дали течь» - вдоль трубы во время дождя побежала вода и залила камни. Когда для пробы разожгли печь, это вода долго испарялась, создавая эффект душегубки.
Олег рассказал анекдот про то, как Фурманов объяснял красноармейцу, что такое демократия:
-Можешь смело выступать на митинге, говорить, что думаешь и что хочешь, и ничего тебе за это не будет: ни коня, ни шашки, ни револьвера.
 У нас получается так: ничего тебе не будет, ни порядка, ни стабильности, ни достатка.  Сережа Чащин, как и Олег любит каламбурить. Видимо, это их и сблизило на Рефтинском, когда они в школе-колонии совместно воспитывали трудную молодежь. Он тоже рассказывает анекдоты, и часто в разговоры вставляет крылатые фразы из книг и кино. Любит прихвастнуть: вспоминал, как однажды, а дело было в армии, мерялся силой на руках и всех победил; как с мешками за спиной, когда увольнялся с флота, прошагал от Находки до Владивостока 40 верст. Случилось это на хрущевское сокращение вооруженных сил. На службе он входил в состав агитгруппы, выступал в концертах, клоуничал, смешил публику.
 -Временами было так, - с улыбкой вспоминал он, - только выхожу на сцену, а в зале уже все смеются. Со слов Сережи он получил приз за участие в асбестовском городском конкурсе на лучшую сказку. По этому поводу 4 июня должны были состояться поздравительные церемонии в Центральной библиотеке на Войкова.
Олег перешел к истории из жизни геологов.
 -В 1942 году, начал он, - в поселок Режик из Свердловска прибыла геолог изучать состояние шурфов по добыче полевого шпата. Лесник-обходчик, у которого она остановилась, напугал ее медведем и скрывавшимися в лесу от воинской службы беглецами. И правда, однажды она набрела на лесной схрон, испугалась, стала выходить из леса и заблудилась. Когда нашлась, выяснилось, что схрон принадлежал местному сборщику живицы.
 С камнем шпат Олег познакомился во время поездки с братом Юрой на охоту в район Северной Тунгуски, 150 километров от Красноярска. Там геологи ему показывали большие кристаллы шпата, но подарить отказались, так как они уже были учтены.

Угощались чаем с заваркой «Суданская роза». вспоминали разные случаи с военными увольнениями и женщинами на хлебопекарнях в одних халатах. Однажды Олега за такую хлебопекарню посадили на гауптвахту. В это время к нему в Дубно, где он проходил военную службу, приехала с Урала давнишняя знакомая, а ныне супруга, Валя  и ему дали от наказания отсрочку, а после сидеть некогда было – начался ввод войск в Чехословакию.
Жаркий день закончился грозой. Посмотреть баню заходил старик сосед, принес полную сумку полевого хвоща. От него узнали, что в нем много кремния, который в организме пожирает паразитов и потому очень полезный. Пока мы собирались уезжать, к внуку Олега Паше на дачу, прикатила команда баскетболистов на трех машинах. Хороши баскетболисты!  Работа стариков закончилась, начался отдых молодых. Как-то странно!
По пути Олег вспомнил анекдот про грузина, которого задержали за рулем и спрашивают:
- Вы знаете правила дорожного движения?
- Да знаю.
- А почему нарушаете?
-  Вы же других не задерживаете, которые нарушают.
- Других не задерживаем, потому что они не знают правил.
Вечером случилась авария на въезде на Малышева. Девятка со всего разгона врезалась в поселковую стелу



Глава десятая



Который раз ударяюсь лбом о выступ стены, когда беру деньги в поселковом банкомате на Пионерской улице. Так поставили ящик, что голову склонить нельзя, обязательно забодаешь выступ стены магазина.
Нашлись материалы совещания перестроечного времени, когда на «Изумрудных копях Урала» трудилось всего 173 человека. Много средств уходило в долги а продать добытый в шахте камень изумруд «Президент», который, по данным того времени, оценивался в 14 млн. рублей не получалось. Не могла помочь и Людмила Васильевна Илькина, глава администрации и член Совета директоров ОАО, принявшая власть после Чеглокова.
Не в лучшем положении находилась и сама администрация поселка. По причине отрицательной демографии, пришлось сократить 25-ю школу и продать здание с аукциона.  Нашелся покупатель — фирма ООО «Урал-союз», которая обещала выпускать сетку-рабицу. Сетка это хорошо, но есть ее не будешь.
Со временем численность рабочих на МРУ возросла до 1320 человек и средняя зарплата до 1033 рублей, все же долги и проблемы тянули ко дну.
 -А как же наши новые рынки Япония, Белоруссия, Украина и Молдова? - возмущались акционеры.
 -А Долматово, налаженные литье и ювелирное дело. Что они дают? - шумели присутствующие.
Предприятие в Долматово еще не отсоединилось, там велась добыча редкоземельных руд, ведала этим ЗАО «Даур». Основные его специалисты прибыли  с Краснокаменска, из Забайкалья. В Долматово трудился Бабкин Александр Степанович который был родом из Челябинской области, родители жили на станции Нижне-Увельская, что в 40 км от Санарского месторождения урана, опытные работы на котором выполняло МРУ. 
На собрании акционеров, со слов его участника Георгия Зорина, было принято решение государственный пакет акций продать ОАО «ТВЭЛ», выпускающей топливо для атомной промышленности. Слово взял бывший атомщик Энгель Михайлович Объедков.
-С 1953 года я трудился на Семипалатинском полигоне, испытывал атомные бомбы, на предприятии, как вам известно, был главным маркшейдером.
Вспомнился анекдот,  когда в отдел кадров пришел желающий устроиться на работу и представился маркшейдером.
Кадровик внимательно посмотрел на него и сказал:
 -Сразу видно, что не русский.
-Так вот, - продолжил этот самый маркшейдер, - таких директоров как Зорин, кандидатов на его место Кочнев и Зелев много. Они не делают вреда, но и пользы от них мало. Их не выбрали. Жесткой критике подвергся и нынешний Мимонов.  Выбрали Юрия Николаевича Цицорина. И получилось так, что в составе Совета директоров не оказалось ни одного малышевца.
Естественно, присутствующие выступили против предложения Георгия Зорина, брата бывшего директора, не отдавать заказы на сторону, которые можно исполнить на месте, в частности на его предприятии ООО «Флогопит», которое было создано на площадке старой обогатительной фабрики и было связано с добычей слюды. Ему ничего не оставалось, как сорвать свою злость на геологе Ласковенко, который, по его мнению, стоял тенью за спиной бывших директоров и, по сути дела, содействовал всем безобразиям.
Мимонов подал в отставку. Врио директора остался Олег Королев.
-Не родственник ли он знаменитого асбестовского Королева, гендиректора «Союзасбест»? - спрашивал я сестру.
-Нет. У него было два сына и дочь. Дочь ничего не окончила и сидела на бумагах. Один его сын работал слесарем на 5-й фабрике. Второй был в начальниках на 6-й, возглавлял производственный отдел, но за него трудилась заместитель. А он только обращался с различными просьбами. Клянчил все. Держался за счет отца.
Обогатительная фабрика МРУ с заказами справлялась. Были даже заявки из Индии. Одно время ею руководил Пряничников. Его выдвиженец Владимир Пивко с нагрузкой мэра поселка не справлялся. В поселке наступил энергетический кризис.  Народ взбунтовался и организовал митинг у желто-белого здания, как писали в газете. Случилось это 2 октября 2001 года. С народом общался заместитель Пивко Николай Кисилев.
-Не надо ни о чем беспокоиться, - успокаивал он митингующих. Налоги поступают регулярно. Теперь у нас, как вам известно, пять крупных и 72 мелких предприятий. За 12 месяцев прошлого года ими произведено продукции на 194, 1 млн. рублей. С учетом ваших пожеланий, снижено 17 муниципальных ставок.
-Получено, снижено, а тепла как не было, так и нет, - выкрикнул кто-то из толпы.
-Москва, как известно, не сразу строилась, - продолжил Киселев, - при начале работы нынешней администрации кредитная задолженность составляла 26 млн. руб., а сейчас только 5. Дело двигается в нужном направлении.
-Про направление вопросов нет, а вот сколько вы получаете в администрации?
-Средняя зарплата, если не ошибаюсь, 5 тысяч 300 руб.
-Об этом и разговор. У учителей средняя около трех тысяч, а в медицине и того меньше. Вот вам, о чем думать надо.
-Думать всем не вредно, - закончил Киселев, - многие проблемы решаются, но появляются новые. Вы уже наверняка слышали, скоро придется затопить шахту «Красное болото», знаменитое александритами. Главное, люди останутся без работы.
Про Красноболотный прииск мне было известно, что в свое время силком заставляли крестьян отрабатывать тягло. Рыли ямы, жили на Сретенском и Мариинском приисках. Вот и нашли эти кризалиты на свою голову. Светились они, а отчего? Разбирался с  этими эффектами  и всякие свойства камня описывал финский специалист Н.Г. Норденшильд. Говорят, что он и дал названия ему в честь императора Александра II. Был и другой вариант названия - «диафант» («двуликий»), но не прижился.
Непосредственно на копях химические исследование нового камня, по поручению командира Екатеринбургской гранильной фабрики Ивана Ивановича Вейца, провели горный инженер Иван Авдеев и поручик Горного корпуса Шубин. В советское время александритом-хризобериллом интересовались академик Ферсман и геолог копий Л. А. Изергин.
Месторождение на Красном  болоте (Зарефтинское) было открыто в 1838 году, благодаря усилиям Ивана Ивановича Венца Самый большой камень ювелирного качества нашли в 1839 году, который весил 106, 3 грамма. Оценили в 25 тысяч золотых рублей, но покупателя не нашлось. Пришлось распилить.
В 1939 году на так называемой Зарефтинской площадке было обнаружено еще одно месторождение зелена камня – Островское (оно же Островное). Оба месторождения Красноболотное и Островное входили в южную группу изумрудных копей Урала.
В 1840 году финансирование работ на Уральских изумрудных копях было сокращено в пять раз. Горную разведку пришлось прекратить. Исключением стали лишь прииски южной части изумрудоносной полосы. Получалось, что история с приисками повторялась и не один раз.
Вот и сейчас, МРУ хоть и в убыток продолжал трудиться, выдавать на-гора шпат, слюду, розовый гранит. Шпат шел на изготовление стекла, керамики. Слюда проходила как компонент красок, электродов. Ну а гранит первым делом оказывался на кладбище. Когда умер папа, а это случилось весной 2000 года, Володя Пивко подходил ко мне и предлагал услуги по изготовлению памятника.
Вспомнился рассказ о посещении камня «Конская голова» командиром Екатеринбургской гранильной фабрики Петром Миклашевским, когда он инспектировал Изумрудные копи. Камень этот ни что иное, как выход гранита на левом берегу речушки Токовой, которая вытекала из безымянного болота, расположенного немного севернее, до недавнего времени поселка Свердлова. Нынче он включен в состав поселка Изумруд.
Выход гранита Петром Миклашевским был описан. Было также указано, что место находки первых изумрудов расположено» на полверсты южнее камня «Конская голова». Тем не менее, были и есть такие, которые считают, что первые камни нашли как раз у этой «головы». Было время, когда рядом с камнем имелась яма Токового изумрудного прииска. Верили, искали, но не нашли.
Что касается полевого шпата. Сегодня МРУ, после того как тридцать лет назад отказалось от добычи редкоземельных металлов, выпускает самый качественный полевой шпат в стране. Все элитные бутылки выпускаются именно из этого шпата. Производство его увеличено в шесть раз – с двух до двенадцати тысяч тонн и полностью в этом сегменте вытеснило с рынка турецких поставщиков. Этому способствовало открытие месторождения «Кедровое». В 2019 году на новом карьере было добыто 750 тысяч тонн руды.
- Выполненные изыскания свидетельствуют, что запасов полезных ископаемых в месторождении «Кедровое» хватит более чем на сто лет, - заявил на встрече с корреспондентом газеты «Асбестовский рабочий» генеральный директор горно-обогатительного предприятия Сергей Козырин.
МРУ на тот момент освоило производство медно-фосфоритовой лигатуры (припоя).  Были в долгах, как в шелках и все же мечтала возвратиться в прошлое, когда не было поселка им. Малышева, а прииски Мариинский, Троийцкий и Сретенский — то есть хотели поменять название поселка.
В газете начали печатать расписания богослужения на месяца. Появились еще одна религиозная конфессия с базированием в пос. Изумруд - «Община международной религиозной организации «Свидетели Иеговы». Надеяться на власти народ устал. Котельные не работали тепло и воду давали с перерывами. Асбест находился на грани упадка, а массы все дискутировали объединяться с городом или нет.
В поселке Изумруд 19 января 2002 года в здании школы № 10 прошел большой сход с населением. Обсуждали все те же, давно не решаемые вопросы: газификация, телефонизация. Власть присутствовала, но все знали, что она без средств. Отдельных чиновников подозревали в нечистоплотности. Распевали куплеты: «Когда совесть раздавали, меня дома не застали».
В газете открыто писали, что представители администрации, начиная с Владимира Пивко, Аллы Худышкиной, Валерия Фуфаева, места занимают ради личного обогащения, имея солидные прибавки. И на грудь якобы трудности никто не брал.
Начались хищения в детском лагере «Изумруд» и третью смену в 2002 году отменили. В том году «Изумрудские копи Урала» по суду были объявлены банкротом. Временно управлять предприятием определили Владимира Легалова с окладом в 14 тысяч руб.
Бывший генеральный директор Владимир Чеглоков, который до Илькиной был мэром поселка, установил порядок конкурсного производства сроком на один год. Как раз в это время поступили деньги от продажи изумруда «Президент» - 150 тыс. долларов. Купил его Гохран РФ. Камень был найден в 1992 году. Тогда специалисты его оценивали в 1 млн. 200 тыс. долларов. Получается, дар природы усох, или часть его уже кто-то продал.
Вечером на прогулке зашел в магазин "Модема", купил настольную лампу. Когда возвращался домой, у дороги, на ступеньках встретил пожилую женщину. Она отдыхала, рядом лежал пакет с новым одеялом.
- Саша ? - спросила она меня.
- Да, я буду, - ответил ей.
- Меня не узнаешь?
- Не узнаю, - проговорил я, вглядываясь в ее лицо.
- Поспелова я.
Фамилия знакомая, но голова никакие координаты не выдает. Где и что сообразить не могу. Потом, когда она стала спрашивать про брата Сергея, подумалось, что это мать его друга Полетаева. Вспомнил, что они жили в соседях у Пономаревых, напротив Елькиных. Про себя подумал:
- Ужас, сколько прошло лет! Как минимум не виделись, как я уехал учиться в Свердловск, а потом ушел в армию, лет 40, а то и больше. Ей, как выяснилось 85 лет, а мне уже за шестьдесят. Она спросила, где живу, сколько детей. Сообщил ей все подробности.
-Галина умерла, лет так уже 12, - сказала она, - а Толик тоже скончался, сердце подвело, за всю жизнь не выпил ни одной таблетки. Работал в карьере 32 года, все здоровым был и вдруг приступ.
Я слушал ее и ничего не понимал. Какая Галина, какой Толик? Что-то надо было говорить, и я рассказал ей про Сергея. Что мы к нему не ездили, а все он к нам и последний раз был два года назад. На этом расстались. Вернулся домой и подумал, что же я не помог пожилой женщине донести ее покупку до дома, ведь она устала и отдыхала на ступеньках!?.
-Голова гороховая совсем не работает! - обругал себя я. Несколько дней спустя, когда я эту историю рассказывал Борису, выяснилось, что Поспеловы, это никакие не Полетаевы, которые мне пришли на ум. Поспеловы жили напротив на улице Шахтерской, Галина вместе  с нами, правда в Борином классе, училась до 8-го класса, а Толя это ее брат. Вот ведь какая история.
С улицы Шахтерской они переехали в свой дом на 1-го Мая и жили недалеко от Бориса. Голова садовая, да и только, можно сказать анекдот. Оторвался я от родных мест и все забыл, трудно возвращаться обратно. А ведь у Поспеловых, то есть у Галины, а было это в 8-м классе, мы как-то гостевали школьной компанией, пробовали вино и даже целовались.
 Пора вспомнить «природу нашу — мать вашу», - предложил по телефону муж племянницы Тани Олег Иванов. Мы с ним, прибывшим со Свердловска на огородные дела в деревню, решили накануне ударить по грибам. Встретились у магазина на Изумруде Пока ждал Олега, поинтересовался у продавщиц насчет средств от комаров. Таковых не оказалось.
— Вот настоящие предприниматели! На дворе сезон, а у них нет самого нужного. Это одна из причин нашей бедности – не хотим крутиться. Привыкли потихоньку, да как ни будь, - разозлился я.
Солнце уже палило вовсю, и мне в защитном от воздуха военном камуфляже тяжеловато. В лесу полегчало, но появилась другая напасть – комары и пауты. На озеро пошли не по той дороге, заблудились и вышли на высоковольтную. Долго ходили по болоту, где попадались обабки. Вышли на просеку Прошлые годы вдоль нее встречались крупные сыроежки. Нынче нет, в лесу сухо. Дошли до озера, забросили удочки. Дергала мелочь, ничего не поймали. Искупались в торфяной воде. Когда вылазил на высокий берег озера, исцарапал живот болотными кустами. Обратно двигались тем же маршрутом. Домой пришли обкусанные и выжатые как лимон. Помылись тепленькой водой в бане, пообедали вчерашним мясом. Оно стало помягче, и не таким острым от уксуса.
Ивановы подвезли меня домой, а сами с Лидой поехали к себе в Свердловск. Когда сидел в машине обнаружил на правой руке клеща. Вот ведь живность, понял, что я хочу его пристукнуть и на прощание чуть меня прикусил. Как у нас говорят: «Помирать так с музыкой». Вечером постирал одежду и даже рюкзачок. Может, и там эти клещи притаились?
Настало время опробовать новую лодку Олега  – ялик. Он на четыре весла и рассчитан на 4 –х пассажиров. Легкий, вместительный и пока без номеров. Обнаружили в лодочном гараже гнездо стрижей с птенцами. Целое семейство. По поводу семейной идиллии Олег вспомнил анекдот, когда «Ей не надо, а ему и не хочется». Сережа тоже вспомнил один:
Подходит один мужчина к другому и спрашивает:
- Что так пригорюнился, денег нет?
- Есть.
- Что водки нет?
- И водка, есть.
- Почему же грустишь?
- Не хочу.
  Мне тоже не хотелось без дела болтаться. Пытался помочь Олегу и Чащину строить к бане дугообразный карниз. Позже кушали окрошку с салом, пили пиво.  В саду уже поспели земляника  и малина. Как раз показывали фильм «Ван Хельсинг». Смотрел и задремал.
Приснился сон про водку. Я накануне в библиотеке читал как в стародавние времена водка очищенная (белая головка) 0,5 литра стоила 60 копеек, а не очищенная (красная головка) — 40. Чай был дороже водки, а сахар и того более. Жителям приходилось нажимать на хлеб и молоко.
Приехал сын Дмитрий. С утра с ним собирал купленный в Свердловске на оптовом рынке велосипед марки «Стелс», китайского производства, относительно дешевый, но тяжелый.  Мы, когда с Олегом встретили на вокзале сына, заехали и на рынок, приобрели двухколесный транспорт — объединили, так сказать, полезное с приятным. Приятного оказалось не так много. Полдня крепил все, что можно было прикрутить. Не удалось закрепить руль — в наборе инструментов не нашлось одного ключа.
В доме нет воды. Опять копают во дворе траншею, чтобы поменять трубу.  Толи дело в деревне. Косил во дворе и слушал песни Жанны Бичевской о гражданской войне, юнкерах и офицерах. По просьбе Лиды спилили с Дмитрием напротив окон в маленькой комнате сливу и убрали корни. На следующий день привезли дрова. Чурки, которые вывалили у ворот, вначале возил один, с Димой дело пошло веселей. Большие чурки поднимали с ним вместе. Затем еще один помощник появился – Олег. Он встал на разгрузку, а мы с сыном возили. Закончили за час.
Во время работы на велосипеде подъехал сосед по улице Леня Краснов, внук того, о котором говорилось выше, и предложил свои услуги поколоть дрова. Цена 200 руб. за один кубометр. Кубов пять, получается за тысячу. Баню топить, как предложила Лида, не стали. Дима предпочел попить пива. Попил, а утром жаловался на плохое самочувствие.
 Возле Дворца культуры детский праздник-церемония начала летнего лагеря. Вечером встречались с девчонками Галендаровыми Наташей и Таней. Вместе с ними приехал сын Тани Владимир, десантник и уже ефрейтор. С плоскостопием служит начальником вещевого склада.
 -Жалко не разу с парашюта не прыгнул, - удрученно говорил он. Служба не нравится, пока получаю 8 тысяч рублей, но будет 13. Хочу перевестись, вопрос только куда.
 Дима записал его адрес, обещал помочь через своих знакомых в 4-й базе ВДВ на Кавказе, где он нынче служит. Вопрос остался не решенным, потому как сын вынужден был вернуться в Хабаровск.
Вечер, дождь, время 22.00 и на небе радуга. К чему бы это? Разговоры, что страну постигнет засуха. Пока проблемы с мухами и комарами, не дают спать. Утром опять был дождь, трава мокрая. Решил взяться за дрова, расколол десяток толстых чурок. Никогда такого не наблюдал, чтобы от поленьев так сильно отваливалась кора. Береза добровольно расстается со своей кожей. Опять примета. К чему только?
  С Лидой наводили порядок в сарае, готовили место для наколотых дров, забивали на всякий случай стойки-подпорки, чтобы чердак не обвалился. Подтопил печь, стирал рубашки возле бани. Приезжал Андрей, рассказывал о своей бывшей охранной службе в «Русьбанке».
-В группе инкассаторов   4 сотрудника. Работаем по сменам по трое, один отдыхает. Сам банк охраняют еще 4 сотрудника, все без оружия – то есть оружие есть, но нет на него разрешения.
-Тебе бы в армию вернуться, - предложил Дима.
Андрей, может быть, и решился, но нет военной струнки. Надо жениться и стать серьезным.  В этом вся проблема. А пока несерьезный товарищ попросил 500 рублей в долг и уехал.
С Димой говорили о машинах, гаражах, о деревянном доме, который хочется Диме построить. Вот только где? Он был в Краснодаре, посмотрел, как обустроился муж подруги супруги Оли, вот и загорелся. Тот, говорят, неплохо торговал лесом и нажил миллионы.
Подошло время прощаться с сыном. Перед сном успел полистать справочник г. Свердловска. Узнал, что в 1967 году, когда я начал охранять границу, город стал миллионщиком и в этот год открылся кинотеатр «Космос». Ночью была сильная гроза. Я просыпался от духоты, долго возился, проснулся, как всегда, рано.
Наш поезд в 9.20, выехали с Димой за час на машине Олега. Двигались по главной объездной дороге, мимо недавно построенных домов для военных и милиции. Выехали к стадиону, проследовали мимо тюрьмы, дворца молодежи, Управления железной дороги.
Сегодня 8 июля. День Петра и Хавроньи. А еще сегодня родилась деревенская соседка Шура. Приехали за 30 минут Олег нас оставил и мы пошли на вокзал. Объявили посадку на наш поезд «Урал».. Постояли, поговорили на платформе, хотели купить на дорогу воды, но отказались – дорогая. Поезд приходит на Казанский вокзал, а Диме нужно в Домодедово. Значит нужно переезжать на Павелецкий вокзал. Из Домодедово он полетит в Хабаровск. Вот ведь какие установили правила: из Москвы до Хабаровска долететь дешевле, чем из Свердловска!
От столичной жизни я порядком отстал. Сейчас, как позже пояснил Дима, можно зарегистрироваться на самолет даже на железнодорожном вокзале и там же сдать багаж. Только это надо сделать за 6 часов.
Я вернулся домой, дождь все идет. Вечером смотрел волейбол, бокс. Сообщили, что на Волге затонул теплоход "Булгария», на борту до 180 пассажиров. В окрестностях Свердловска в населенном пункте Сарга произошла перестрелка местных жителей с приезжими бандитами. Получается, как в «Великолепной семерке». Чем не «Дикий запад»? У нас разборки в лесных делах.
События по теплоходу "Булгария" становятся все трагичнее. Президент объявил 12 июля днем траура. Нет контроля. Вернее контролеров много, но они свой хлеб не отрабатывают, повсеместный формализм и опора на принцип « я тебе - ты мне». Набивают карманы за счет жизней людей. Теперь все, как страусы спрятали головы в песок. И никто, в конечном итоге, опять не ответит. 



Глава одиннадцатая



Сын уехал, стройка у Олега закончилась, пора и брата Борю навестить. Слушал его воспоминания, связанные с Володей Поляковым, мужем сестры.
Первое про ботву картошки, которую папа хотел сохранить на удобрение, а сестра категорически настаивала выбросить ее на мусорку:
-Чего вы спорите, - сказал тогда Володя, - как раз две тачки, одну оставьте, а другую выбросьте".
 Второй случай был связан с посещением стоматолога. Володя сел в кресло и стал задавать врачу вопросы, вспоминая рыжую женщину, у которой он последний раз лечился
-  Да, не было здесь никогда рыжей, - сходу отрезала врачиха.
- Да, у нее муж работал на РМЗ, - пояснил Поляков
- Не знаю такого.
- Ну, как же. Она еще волосы завивала, - настаивал Володя.
-  Что-то я такой не припомню
- Ну, фамилия у нее такая, схожая, извиняюсь, со словом манда, - привел последний довод Поляков
- А! Так это Кумыкина, - всплеснув руками засмеялась врачиха, - так бы сразу и сказал.
Посмеялись и мы с Борисом и я поехал к сестре. Она завела разговор про свой родной Артемовск, вспомнила дядю Терешу, маминого брата, его дочь Нину, что уехала в Красноярск, сына Федора — охотника и что у него во дворе на цепи жил медведь. А все началось с разговора о медведях, которые едят все, что попало и потому похожи на человека. Я тогда пофантазировал:
 - Может, человек произошел от медведя?
- Русский наверняка - согласилась сестра. Тюрки, как ты говоришь, от волка, а вот русские, которые любят поесть и поспать, точно от медведя. И сказки русские в основном про медведя. Классическая «Маша и медведь». При этом, добавила:
- У дяди Тереши и у его сына Гоши судьба семейная как под копирку. Жены их не любили и всячески помыкали.
Хотел задать ей вопрос. Любили ли ее мужья, но не стал. Уж больно она принципиальная, юмор и шутки не понимает. Разойдется, не остановишь.
Вечером смотрел фильм «Зеркало для героя». Только недавно его вспоминал Олег, и вот показали. Мне он очень нравиться. Есть в нем затаенная боль и неприглядная правда. Кто мы? Откуда мы? Куда и зачем идем? Вот такие вопросы хочется задавать после его просмотра. И потом, вспоминаются мама и папа и вся их неустроенная жизнь. Фильм снял режиссер Хотиненко, спасибо ему. Специально запомнил и записал, что сделал он это по повести писателя Рыбася. 
В воскресенье решил махнуть на сенокосный Рефт. Долго собирался, а самое нужное сетку и мазь от комаров, не взял. Не надел и сапоги, о чем сразу вспомнил перед первой лужей. Перед поездкой хотел накопать червей, заехал к Лиде, а дверь, хоть было уже далеко не утро, на замке. Залез во двор через забор, стучал в дверь, в окно, свистел, но никто не откликнулся.
Ба! - вспомнил я, да ведь Лида собиралась ехать в Асбест за продуктами. Так оно и случилось. Без лопаты искать червей проблематично, поэтому взялся переворачивать доски, но без особых успехов. Ехать все же решил – пускай будет с целью разведки. Опять же грибов можно пособирать, тоже дело. Все хорошо, только на первом спуске от карьера меня остановила большая лужа-море. Я пытался ее обойти лесом и болотом, но и там затонул, намочил ноги. Разведка на этом закончилась. Решил прокатиться по дороге с другой стороны карьера. Эта дорога тоже быстро кончилась – уперлась в другое болото.
Вспомнился анекдот про терпящего бедствие мужчину. Лодка его дала течь и пошла ко дну. Проходящие мимо катера и корабли предлагали ему помощь, а он все отказывался в надежде, что Бог поможет. В результате затонул и на том свете спросил Бога:
- Что же ты мне не помог, ведь я к тебе так взывал!
-Почему не помог? Ведь мимо тебя проплывали корабли, предлагали тебя поднять на борт, а ты отказался от моей помощи.
Мне бог помог, и я отказался от авантюрных планов. Нашел десяток грибов, из которых в обед сварил суп. Тоже польза и потом хорошо размялся. Заднее колесо спустило, пришлось вечером подкачивать.  Вечером гулял по поселку, до школы и обратно, пытался дозвониться до Андрея – музыка-сигнал вызова играет, но никто отвечать не желает. Ну и ладно. Посмотрел передачу про Михаила Ивановича Жарова. Его отец, оказывается, был подкидышем без имени, назвали Иваном.
Все же решился совершить вело ралли «по сенокосному пути». На этот раз я «кот в сапогах», собрался, как положено и в путь. Подкачал колеса, проверил рулевое, взял с собой инструменты на всякий случай и айда. Воды и грязи по лесовозной дороге даже больше, чем в прошлом году, но техника моя нынче намного мощнее, не то, что прошлогодний подростковый велосипед внука Олега Паши.
Несколько раз зачерпнул сапогами воды, но ничего до Рефта добрался благополучно. Но тут подножка - удочек и кастрюли, которые оставил в потаенном месте в прошлом году, не обнаружил. Долго ходил по лесу и рассматривал сосны со всех сторон, но увы, кто-то спер мои принадлежности. Рыбалка вновь не состоялась. Сходил к речке, вода нынче на загляденье. Все хорошо, а ловить не чем.  Надо съездить еще раз, решил я. Китайцы говорят: «Чем хуже, тем лучше».
Комаров нет, но мухи достают изрядно. Двинул обратно, дважды видел взлеты рябчиков и, когда поднимался от реки в гору, чуть не наскочил на крота, который не успел заскочить в норку. Крутил колеса потихоньку, двигался с остановками, собирал грибы. Жарко, вспотел. Один раз, когда лавировал по тропе между сосен, свалился на левый бок в лужу, так что у велосипеда скривился руль. Добрался до карьера, помыл технику. Хотел искупаться и сам, но смутила пьяная компания.
Вот и дома. Лида угостила фасолевым супом, своими вкусными помидорами и соленой рыбой на закуску. Угощала и вспоминала послевоенную молодость:
- Я носила папе на работу обеды. А когда мама отравилась, ходила еще за молоком, которое ей было положено. Однажды, когда не давали, набрала в бидон камешки.
 Приехал домой, повесил одежду сушить, разобрал грибы, доел утреннюю кашу, пил чай. Выпил несколько стаканов или потому, что сильно пропотел, или от Лидиной рыбы. Скорее всего, все вместе. День прошел на отлично, тем более что утром поставили новый электрический счетчик.
Начитавшись, позвонил Олегу. Он ждет специалиста крыть черепицей крышу, пригласил принять участие в качестве эксперта. Олега застал в теплице, он опрыскивал огурцы, чтобы завязей было больше. Как раз явился специалист, звать Толя. Он долго лазил и делал замеры крыши дома и веранды. Пришел еще один «эксперт» - сосед Володя Никитин. Он заглянул проконсультироваться с мастером по поводу своей крыши и забора.
Договорились с Олегом ехать на рыбалку. Распределили задачи: его бывший коллега по работе Саша Шелудков варит пшенку, Олег покупает насадки, за мной пирог. Вспомнили анекдот про подкормку.
- Где внучек наша каша, пора бы рыбку подкормить.
- Да нет ее дедушка, я ее уже съел.
- Так, ведь у нас милок где-то хлеб был. Замочим и подкормим, а то совсем не клюет.
- Да я и его съел дедушка.
- Ну что же делать внучек. Тогда доедай червей, и поедем домой.
Саша рассказал про свою вахтовую работу на Севере, на Ванкоре: строгий режим, пить не разрешают, на курение тоже ограничения, за нарушения большие штрафы. Работать стало сложно, потому, как ставки снизили. Ожидается работа в Верхнем Тагиле. Саша хочет уехать с Малышева, уже купил квартиру в Асбесте.
 -Надо бы взять в Березовске, - заметил он, - все ближе к детям, которые в Свердловске. В последствие желание его исполнится, и он окажется в городке первого уральского золота. К тому времени он будет каждый месяц выдавать до 50 килограмм золота и около центнера серебра.
  -А не боишься? - спрашивали мы его.
 -О чем это вы?
 -Даже в газетах пишут, что шахты месторождения проходят под городом.
 -Я не в городе, на окраине, квартиру нашел поближе к природе.
Когда Олег немного отошел от вчерашнего угощения после рыбалки, двинули прогуляться на лодке до Рассохов. По берегу много чего понастроили. Вернулись, за собой убрали и двинули домой. По пути Олег рассказал, как одно время был в ссоре с супругой Валей. Дошло до того, что она выставила его чемоданы. Для примирения приезжал тесть из Ялунино, что под Камышловым.  В то время тетя Клава, его мать, жила на даче, на Шамейке, в доме, где раньше был магазин. Мне вспомнилось детство и все, что с ним связано.
Сестра Лида окончила 10 классов, а я пошел в первый. Запомнилось первое построение на линейке и сразу конфликт - спор за место в строю с Сашей Машаровым. С кем пришлось познавать грамоту?
Деревянная, одноэтажная, рассчитанная на пять классов школа, походила на букву "Г". С одной стороны этой буквы был вход-выход, а с другой учительская и кабинет директора. Перед учительской был еще один вход-выход. Это уже для наставников. Зимой через него бегали и школяры, было ближе до уборной. Хоть и холодно было, но никто не одевался. Дело привычное, да и время на перемену давалось короткое. Звенел звонок и надо было спешно бежать в класс.
На пять классов было пять комнат. Самая последняя находилась возле учительской и там я учился в первом классе. Занятия проходили в две смены.
В каждом классе имелись печи, их топили до начала занятий и потому всякий раз, придя с улицы в теплый и уютный класс, хотелось вздремнуть хоть одним глазом.
Про изумрудные копи, на которых жили школяры и их родители, в школе не рассказывали. Войны, революции, это пожалуйста. Позднее стало известно, что и здесь, далеко в тылу от событий воевал управляющий гранильной фабрикой Андреев. Ему помогали горные инженеры Барченко и Пик. Пользы это не принесло. Автономное выживание кончилось тем, что фабрику и подведомственное ей производство национализировали. Копи стали народными, и народ, почуяв волю и беспредел, бросился на промывку отвалов и поднимать шахты. Больше всего от революции досталось Люблинскому прииску. Кому и чему больше досталось от «перестройки»? История повторилась и снова люд бросился разбирать отвалы.
При Колчаке территорию копий заняли «войска порядка», вновь появились надсмотрщики и арендаторы.  Одному из них – Липину повезло, - на Мариинском прииске нашли прозрачный темно-зеленый кристалл, оцененный в двести тысяч рублей.
Одиночные, случайные находки рабоче-крестьянскую власть не устраивали. Запустить рудники не удавалось и по причине нехватки горных инженеров и опытных забойщиков. Вновь появились вольные старатели и небольшие артели. Кто как ни хитники знали, где и что лежит.
На Мариинском прииске была известна делянка Скугина, но самыми удачливыми оказались раскопки Булгачева. Он заложил две шахты и обе дали хороший изумруд, который тут же на месте гранил мастер Копылов.
В 1918 году вышел Декрет о государственной монополии на работу в Изумрудных копях, и они вошли в состав Екатеринбургской «Райруды». Советская власть повела борьбу с частным сектором и предусмотрела в Уголовном кодексе специальную статью за «Нарушение правил разработки недр». С тех пор зелень у населения скупать перестали.
Однако, с началом НЭП правила изменились, молодой республике срочно понадобились средства и копи с 1922 по 1929 год отдали в концессию франко-бельгийской компании, которая вырабатывала до тонны сырья в год.
Благодаря содействию объединения «Русские самоцветы» геологу Вознесенскому удалось посетить копи, провести на них несколько недель и осмотреть в шахтах артелей свыше 45 свежих забоев. Это посещение дало возможность непосредственно в работающих забоях собрать большой материал, который был подвергнут детальному химическому, минералогическому и петрографическому анализам. Полученные результаты, вместе с многочисленными зарисовками и техническими журналами бывших технических руководителей копей М. Гордиенко и инженера Е. Землянекого, дали возможность ближе подойти к минералогической природе этого месторождения и наметить основные черты для разрешения вопроса о его происхождении.
Долгое время Первомайский рудник именовали Первомайкой, но, когда в 1933 году на месте Гостреста «Русские самоцветы» появилось предприятие «Изумрудные копи», сокращенно «ИК», Первомайка стала Изумрудом. Однако многие до сих пор мой поселок именуют Первомайкой.
В том же 1933 году в шахтерском поселке начала действовать гранильная фабрика по обработке изумрудов.  Сохранилась память о специалистах........ Мамаеве, Платонове и Курьянове. Сын последнего, Александр Александрович Засыпкин (по матери), окончил, как и президент Ельцин, Уральский политехнический университет (УПИ), воевал, и похоже, был в плену. Некоторое время в 60-70-х годах он учительствовал в нашей восьмилетней школе № 10, жил гражданским браком с моей теткой Верой и даже провожал меня в армию. Уже в новом 21-м веке, в газете о малышевских ветеранах я узнал о нем некоторые подробности. Родился Александр Засыпкин 30 ноября 1918 года в городе Полевском, жил на Изумруде и оттуда ушел в армию на Дальний Восток, в 115-ю отдельную зенитно-артиллерийскую дивизию. Отслужил, надо бы домой…, а тут война.
С 46-й стрелковой дивизией дошел Александр до конца войны. Под Ржевом был сильно ранен. Победу встречал в Чехословакии на границе с Австрией. В УПИ поступил после войны, а не до нее, как мне казалось ранее. После учебы работал в проектировочной конторе г. Асбеста, но по причине низкой зарплаты, ушел в школу преподавать физику и математику. Карьеру закончил директором школы. На пенсию ушел в 1978 году.
Сегодня ветер дует со всех сторон. Когда двигался в деревню и возвращался, он все время мне сопротивлялся. В Быткомбинате встретился с Юрой Больных. Долго ему рассказывал, что и как. Он тоже не работает, на пенсии. Вспомнили еще одну однокашницу - Надю Бердышеву, которая на Камчатке осела капитально.
Заглянул в книгу А. Копырина про Асбест. Ее я приобрел недавно по подсказке местных библиотекарей. Из книги и узнал, как многие жители города во время войны ходили в деревню, меняли вещи на продукты питания. Домой приносили овес, парили его в чугунках, затем толкли в ступке и стряпали лепешки.
Порядок на улице, надо сказать, отсутствовал. Процветало воровство, обман и мошенничество. Воровали хлебные карточки, белье на веревках, коз, кур. Из больницы: белье, калоши, вилки и ложки. С военного завода выносили жир для смазки изделий. Чтобы пройти пост, намазывали его на тело, а дома соскребали ножом. Дома ели этот жир, намазав на лепешки из лебеды и овса. Из лагеря для военнопленных крали дрова. На некоторых улицах города организовывали ночное патрулирование с деревянной колотушкой.
И это при том, что трудовая дисциплина была очень строгая. За разные проступки, особенно за опоздания на работу, судили и давали сроки. Даже в 1947 году 15-летний паренек получил за прогул один год.
Встретилось несколько строчек про дезертиров. Они скрывались в пос. Белокаменном и в районе Режика. Когда в 1947 г. объявили амнистию, они вышли из лесных схронов, получив положенные 10 лет лагерей.
Автор вспомнил Альфонса Фомича Поклевского-Козел, который мне первый раз встретился, когда описывал жизнь пограничных обывателей в Джаркенте, в Казахстане и пароход на реке Или. Тогда выяснилось, что его построил этот самый Поклевский. Вот куда его руки дотянулись. Не мудрено, ведь это именно он основал первое пароходство на реках Западной Сибири. Многое, что ему принадлежало, в том числе в течение пяти лет все Изумрудные копи. Осваивал и Мариинский прииск. Еще с времён И.И. Вейца разрез объединял девять шурфов №№ 31-35 и 41-44. Работали на глубину восемь сажен, а как Поклевский отказался от аренды, так разрез залили водой.
Многие родственники, а может даже и он сам, принимали участие в Польском восстании 1863-1864 годов. Выступали и сражались против России с оружием в руках и вот такой расклад. Иностранцев привечали, а своих ссылали в Сибирь, не давали развиваться
Читал про репрессии на Урале. Всего, как указано, в Свердловской области в 1937-1938 гг. было расстреляно 18474 человек. Это по книге. Сколько на самом деле, трудно сказать.
Все время задумывался над вопросом. Чем же такие действия были вызваны? Похоже, у Сталина и его соратников возникли большие сомнения в способности удержать власть, а точнее страх от круговых угроз внешних и внутренних.  Многие угрозы были налицо, а многие, по причине «повышенной бдительности», - выдуманы. Допустить гибель первого социалистического государства в мире революционеры-большевики не могли и потому пошли на крайности. Развернули откровенную драку и начали бить наотмашь. Все стали бояться всех.
Как в свое время говорил Мао Цзэдун: «Чтобы выправить палку, ее надо перегнуть». Дали команду перегнуть и искать врагов где только можно. А наши исполнители известны — они перегнули еще больше. На этот счет есть хорошая русская поговорка: «Заставь дурака молиться, он и лоб разобьет». В дураках, как показала война и последующие события, оказались все. Тогда страну вроде спасли, а в целом смертельно надломили. Нужных людей в нужное время не нашлось, а наличные продались за мелкие подачки. Общество без зрелой и закаленной прослойки разуверилось в принципах и разложилось.
Разложилось или еще разлагается? Вот в чем вопрос. Уж очень много разного «кислого и неустойчивого», в мозгах брожение. Люди, даже прошедшие испытания, заразились вещизмом, только и разговоры кто что и почем купил. Возвращаемся во времена, которые описывал по Уралу писатель Мамин-Сибиряк.
Все богатства Альфонса Поклевского-Козел, похоже имевшего германское подданство, досталось его сыну Викентию. Поклевским помогал управляющий изумрудными приисками Павел Онуфриевич Корево. До этого он был управляющим у купца Трунова, который занимался разработкой изумрудов, искал золото, работал на асбестовских приисках.
Нет, не просто так. В жизни всегда сложнее.  Как оказалось, Павел Онуфриевич Корево был участником польского восстания 1863-1864 годов, после чего был сослан в Сибирь, в Тобольскую губернию. На вечное поселение и без права выезда. Но выехал, помог все тот же Альфонс Поклевский-Козел. Корево работал на него и завел свой Говорухинский золотой прииск. Где он? Не известно. Известно, что Корево с 1878 по 1882 годы был управляющим Изумрудных копий. Работал на асбестовских приисках Поклевского и даже имел свой собственный «Коревский». Трудился много и от усердия, по другим данным от тифа, скончался на Говорухинском прииске и был похоронен на католическом кладбище в Екатеринбурге. У него были дети, которые управляли наследством пока не пришли красные. На этом их след теряется.
Есть и другая история. В Асбесте, в районе бывшего Северного карьера, ныне залитого грунтовыми водами, расположено захоронение немецких военнопленных, работавших в Асбесте с 1944 по 1952 год. Официальное название – кладбище МВД СССР №84, неофициальное – кладбище в карьере или кладбище на острове (с трёх сторон его окружает Северный карьер). Похоронены тут солдаты и унтер-офицеры стран, воевавших на стороне гитлеровской Германии, всего 1825 человек (из них 1261 – немцы, 137 – румыны, 131 – итальянцы, 63 – финны). Непосвященному понять, что он находится на погосте, сейчас практически невозможно - ни могил среди лесных деревьев, ни табличек, ни крестов...
Случайно, копаясь в материалах о Гражданской войне, встретился Сергей Григорьевич Трофимов, в биографии которого было указано - «сын управляющего Изумрудными копями близ Екатеринбурга». В какие годы отец Сергея был управляющим, трудно сказать. По данным геолога МРУ Ф.Ф. Золотухина, в 1911 году управляющим копий был П.Н.Деев, а в 1911-1913 годах — П.М. Юдинсон.
В 1916 году Сергей Трофимов окончил Казанское военное училище, служил начальником пулеметной команды 22-го пехотного Нижегородского полка. В феврале 1918 г. пленен немцами в районе местечка Поставы Вилейского уезда, в тот же день сбежал из плена. Сергей и был мобилизован в  8-й Ирбитский стрелковый полк. Воевал на броневике под Ирбитом, Нижнем Тагилом, Кунгуром. В Чите принят в дивизион бронепоездов под командованием подполковника Розынко, боролся с партизанами. В эмиграции в Китае состоял начальником лесного отряда горнолесной полиции на станции КВЖД Эрдаохецзы.
Пришла мысль подстричься.  Девушка совсем неопытная. Долго ходила вокруг меня, волосы ощипывала осторожно кусочками и не ножницами, как это делали раньше мастера, а машинкой с помощью расчески. По телевидению в парикмахерской гонят нудную молодежную программу. Люди разговаривают как дикари междометиями, выбрасывая периодически скабрезные перлы. Опять же реклама женских прокладок. Все это выводило меня из себя, и я даже вспотел. Вот от этого и поднимается у нашего брата давление. Лучшее средство — укрыться от этого безобразия. Я рассчитался и быстро двинул в свою берлогу. Белье уже высохло, пора обедать. Картошку, как хотел ранее, варить не стал. Кушал творог со сметаной и пил чай с булочкой.
От плотного обеда вновь взялся за книгу об Асбесте. На очереди тема производственная. Главная проблема — нехватка кадров.  По этой причине построили в городе ФЗУ и Горный техникум....
Самый старый в округе поселок Шамейка, за ним Троицкий, то есть наш Изумруд.  10 июня 2012 года (29 мая по ст. ст.) отмечали его 180-летие. Именно в этот день в 1832 году отмечали праздник Святой Троицы. По данным Интернета, Троицкий прииск на Изумрудных копях открылся 1 июня 1832 год.  А как же быть со Сретенским прииском, который заложили в феврале 1831 года. Сретенск издавна и поныне является частью пос. Изумруд. Мне объяснили, что понятия поселок и прииск это не одно и тоже.
Троицкий разрез объединил четыре номерных изумрудных шурфа, расположенных между речкой Старкой и Старковским ключем. Именно поэтому в 1836 году с легкой руки Александра Михайловича Крыловского получил второе название — Старковский. Его центр находился в районе нынешнего магазина «Диамант».
 В 1905 году, не без помощи владельцев «Новой компании» Троицкий прииск стал бесспорной столицей Уральских изумрудных копей. На борту главного (северного) карьера иностранные концессионеры в 1907 году возвели здание конторы и жилые дома. С 1910 года начала действовать первая изумрудно-извлекательная фабрика, построенная по проекту горного инженера «Новой компании» П.М. Юдинсона.
Тогда же возник и рудный поселок, который к 1913 году состоял из четырех жилых домов, трех казарм, нескольких административных и горнорудных зданий.
В 1924 году Троицкий прииск вобрал в себя Люблинский и Макарьевский. Так и родился поселок Изумруд, а в нем поселковый совет и исполком. Действовали они до решения областного исполкома № 4333 от 26 мая 1967 года. Я в это время ушел в армию, а столица копей перебралась на Малышева.  Изумруд стал даже не рабочим поселком, а сельским поселением без прав на обслуживания. Тому пример  «Водяной коллапс» 2012 года. Люди вышли на митинг требуя воды. Колодцы высохли, колонки не работают, ни чаю не попить, ни огород полить.
Поселок Малышева (Мариининск) счет ведет с 1834 года. На слуху с детства в памяти остался наименование «Известковый кордон». Он упоминается с 1851 года. Там добывали известняк, обжигали его и готовили известь...
       Поселок Папанинцев раньше назывался Грязнушка по одноименной реке, а нынешний Шпалзавод — Каменка. На старых картах обозначен как Каменский кордон. Поселение существовало еще до Турецкой войны.
Разговаривал с Лидой, поделился прочитанным по поселку, про ее школу, про магазин «Гортоп» в Асбесте, куда она носила молоко, про то, когда начали ходить автобусы.
 -Я помню, - сказала Лида, - ходили такие маленькие, но не каждый день, а по субботам. Я ездила на них с Асбеста после занятий в техникуме. Было это в 1955 году.
Горный техникум дал образование не только моей сестре. Его окончили мои родственники Василий, Надежда и Евгений Кольцовы и многие мои однокашники по школе. Он величественно стоял на улице Советской и один раз, еще школяром, я бывал в гостях у сестры в общежитии. В комнате проживало пятеро девушек. С тех пор мне запомнился рассказ сестры, как они покупали на всех арбуз и ели его с хлебом и забавный случай, как их подружка татарочка не умела варить макароны — бросала их в холодную воду. Тем не менее все они выучились и разлетелись по стране. К кому-то, точно не знаю, сестра заезжала в гости в Петрозаводске. К тому времени она уже окончила заочно Горный институт в Свердловске.
 -С Малышева после окончания занятий в школе мы ходили пешком, тогда еще автобусы не ходили, - продолжила сестра. Жевали булку хлеба, прихватившую одну на всех. Весело было.
Лида вспомнила еще два случая. Один - про семью Юнусовых в двухэтажках, которые потом переехали в Асбест и всегда, когда шли на свой огород, в районе Детского садика, заходили к нам на Шахтерскую. Однажды у папы пропали галоши. Долго искали и не могли найти. Через год после этого хозяйка Юнусова, которая на фабрике отравилась нитрокраской и заработала инвалидность, спрашивает:
- Галоши-то вам нужны или нет?
- Какие галоши, - спрашиваю я их?
 -Ну, те, которые мы у вас взяли год назад.
- Взяли и не сказали. А может сказали, да папа не услышал. Все может быть, -вспоминала сестра.
Другой случай был у Лиды на 6-й фабрике, когда она работала на ее комплектации. Был у нее один рабочий-трелевщик из Таджикистана. Бывало, выпивал и она его выручала, защищала и не давала уволить. Однажды он подходит и говорит ей:
- Вот возьми десять рублей
- Каких десять рублей? - спрашиваю я его, - в долг я тебе ничего не давала.
- Точно не давала, так я сам взял из сумочки, что у тебя висела на крючочке в гардеробной. Вот, возвращаю.
 Работал над текстом по книге Гинса о Колчаке, готовил обед, ходил гулять. Встретил соседа из 2-й квартиры Дениса. Спросил, как с работой.
- Устроился на вахту, двое суток дежурю, двое отдыхаю.
- Это где такая, - попытался уточнить я.
- В Свердловске, на Уралмаше, охраняю Торговый центр.
- Ну и как?
- Заработок надежный, но вариант этот не окончательный, буду искать другие.
Видно, что человек попал не в совсем удобную ситуацию. Это надо уезжать на автобусе в 7.00. Смена начинается в 10.00. Далековато ездить. Как ни как - за 90 км. Вспомнил, как я мотался из Сестрорецка в Питер на службу и посочувствовал Анатолию.
 Комары вроде все вымерли, не звенят. Утром варил гречневую кашу, сверил тексты — все ли из тетради перенес на компьютер. Позвонил Боре, он на месте и уже позавтракал. Собрался к нему. Боря сидит на диване и вяжет снасти и крючки. Удилищ и спиннингов у него больше десятка. Своих было много и вот от брата Жени еще остались.
После отдыха собрался кататься на стадионе. Когда покатился по поселку, передумал и завернул руль в сторону плотины, что у Лесозавода. Дорога и раньше была разбита, а сейчас в конец разрушилась. Нет у нее хозяина, никто не смотрит. Кое как преодолел «графские развалины», разбитые крупными самосвалами, затем пролетел вниз с горки мимо котельной и далее знакомым маршрутом в сторону базы отдыха «Кувшинка». Раньше таких указателей не было, сейчас на каждом повороте, от поселка указано расстояния до базы. Это наш бывший пионерский лагерь «Изумруд». Интересно, какие там условия пребывания, надо уточнить.
Дальнейший путь тоже между выбоинами, часть его завалена красной глиной. Карьер этой глины как раз на перекрестке Старка-Шамейка-Малышева. Похоже, что глину возят на Асбестовский кирпичный завод.
Воды в пруду много, на сбросе вода шумит как горный Терек. Вокруг ни души. Когда уже собрался возвращаться подъехал на машине рыбак-любитель. Достал лопату и стал ковырять землю с целью поиска червей. Червей нет, грибов тоже. Я специально останавливался и заглядывал на полянки под сосенками. В горку и против ветра досталось мне изрядно. Останавливался, когда звонил Олег. Он ездил на дачу, смотрел как там перекрывают крышу, еще где-то был и говорит, что очень устал, спина болит. Я тоже устал, спина пока держит, но настроение от прогулки «с преодолением препятствий», ухудшилось.
Возле дома вновь повстречался сосед Денис. Говорили про работу охранником, про его курсы трактористов-бульдозеристов в Свердловске с распределением  на стройку в Окунево. Вспомнили Шамейку, где он одно время жил и куда готов вернуться (взять домик) при размене квартиры. Там хорошо, тихо, река и все от этого прелести.
 - До новой работы в Окунево только будет далековато, - заметил я.
-  Ничего, всего-то шагать минут 40, мы народ привыкший. Бывало, ходил через Старку до Первомайки. Тут и я вспомнил свои рыбацкие прогулки, лежневую дорогу. Рассказал соседу про массовки на Шамейке, про которые Денис никогда не слыхал.
  -А то я и думаю, для чего это на лесном берегу устанавливали бетонные сооружения с трубами, а это оказывается для организации культурного отдыха трудящихся.
 - Вот именно, - добавил я, - карусели разные были, торговые точки, пивом угощали, а нас ребятишек мороженным и конфетами.
- Вот еще один идет, видно, что изрядно наугощался, - указал он на худого подвыпившего мужичка в смятом пиджачке. Это он за «Едину Украину» принимает.
Я их оставил вдвоем и полез с велосипедом на второй этаж. Ночью приснился тревожный сон. Как будто я на службе, снова отчет или подготовка к большим учениям. В общем, на мне опять ответственность готовить кучу материалов. Массу исходных данных: справки, доклады, донесения с мест — мне надо срочно перелопатить и итоговые документы выдать в Москву завтра к утру. Кошмар! С этим чувством и проснулся. Не отпускает меня служба, все держит и мучит.
С утра День России и поселка Малышева. В этот раз решил скататься в лес, на высоковольтную за Клубной и посмотреть есть ли там грибы. Долго собирался, одевался и в путь. Погода нормальная, ветра нет, до вышки докатил быстро. Зашел в магазинчик и на всякий случай, вдруг в лесу задержусь, взял сухой паек в виде булочек и расстегаев. Сложил их в сумку и пристроил на багажник. Однако долго в лесу находиться не пришлось. Дороги разбиты, в колеях вода, комары летают тучами, а главное — нет грибов маловато. 
На тропе встретилась женщина с пакетом. Мы посмотрели друг на друга и разошлись в разные стороны. Пройдя несколько метров, подумал, - А почему бы не отдать ей грибы, набрал я нынче всего ничего, можно сказать, кот наплакал, а ей будет прибавка. Я остановился и позвал ее. Она, видимо, не услышала и продолжала идти. Тогда я свою палкой постучал по ведру и окрикнул женщину погромче. Она не испугалась шума, не опешила, а будто с радостью поспешила мне навстречу.
-Что такое? - спросила она меня
-Да вот, хочу вам отдать свой лесной урожай. Мало нынче я нашел грибов, а вам пойдет в прок.
-Что вы, что вы! - возмутилась она, показывая мне свой пакет, наполненный наполовину грибами, - я еще наберу и не только для себя, но и для соседей. Они, хоть и моложе меня, но больные. Ноги у них плохо ходят, отечные от гипертонии и опять же диабет. Так что я их снабжаю.
-Вы видимо места знаете? - спросил я.
-Хожу давно, а как не ходить, сиднем здоровье не сохранишь. Войну одолели и ныне переможем.
-А вы что во время войны на Урале жили, - поинтересовался я.
-Нет, я из Сталинграда, то есть из Волгограда. Будь он неладен этот пьяница Хрущев, что наш город так переименовал. Когда немец близко был нас отправили под Воронеж, жили мы на станице, папу в 1942 году забрали на фронт, воевал и вернулся. Он ветеринаром был, по скотине, значит специалист. А мы с мамой попали под немцев. Ничего плохого про них сказать не могу. Это бандеровцы и прибалты над нашим народом измывались: убивали, насиловали, в колодцы бросали. Я хоть и маленькая была, семи лет от роду, но все помню.
-Что, например, - попытался уточнить я.
-Помню станицу, озерко, стадо коров, которое пригнали немцы. Молоко у коров бежит, они мычат, а мы детвора рядом крутимся.
-Киндер, киндер, - кричали солдаты и махали нам рукой. Они показывал нам руками, растопыривая пальцы, рога и делали, вот такие движения. Женщина попеременно стала двигать руками вниз и вверх, напоминающие процесс доения.
-Млеко, млеко, - говорили они и раздавали нам ведра. А потом они угощались молоком, садились кругом, пили шнапс из раздвижных стаканчиков, не чокаясь, закусывали тонкими ломтиками белого хлеба с салом и нас угощали. Тогда я впервые попробовала конфеты, которые сейчас называются монпансье.
-Тогда и сахара, наверное, не было.
-Нет,  сахар был. Мама работала на свекольном заводе и приносила сахар. Он был синего цвета, и мы его кололи. Нынче сахар подорожал, - перешла женщина настоящее бытие, - песок до 44 рублей, хожу его покупать в магазин, где дочь живет и стоит он там на два рубля дешевле.
-А где вы сами живете?
-Возле церкви, лоджия как раз на нее выходит. Я верующая, правда в церкву хожу редко. Молюсь и ставлю свечки дома, надеюсь подольше пожить. Мне 81, а тетки мои до 100 дожили. Моя задача их пережить, - заулыбалась моя новая знакомая. Муж мой умер уже как шесть лет, одна я, вот и брожу. Мне все говорят будь в лесу осторожной, а кому я старая вешалка нужна.
-А грибочки вы с картошкой пожарьте, - на прощание посоветовала мне она.
-Конечно пожарю, - согласился я, - будьте здоровы и всего вам доброго, - пожелал я.
          В озерке у дороги с кладбища вымыл велосипед. Что-то он стал потрескивать. Наверное, пришло время смазывать. Только вернулся домой, сложил грязную одежду в стиральную машину, помылся, как позвонил Олег. Он совсем не на рыбалке, как мне думалось, а трудится на огороде, окучивает картошку. Договорились отдохнуть и позже созвониться.





Глава двенадцатая




Пошел на стадион хоть немного позагорать, а то лето может незаметно закончиться. Разделся по пояс и смотрел как мальчишки таскали из озера малявок.
Ондатра, старая моя знакомая, все также вылазит на мостки и жует зеленые листочки. На пути домой зашел в магазин и купил половинку черного. В очереди меня узнала Люся Миронова, которая в прошлом году, со мной в поселке неожиданно повстречалась. Я никого сходу не признаю, а она, пока мы стояли, вспомнила, как мы жили в двухэтажках и я, в возрасте от силы пяти лет, даже защищал ее, когда ребятишки старались силком залазить на палати. С Люсей была женщина, представилась Кадочникова. Ее я тоже не узнал.  Сообщила, что 1946 года рождения. Мне это ничего не говорило, подумал, что возможно жена Володи Кадочникова. Надо было спросить, может она училась вместе с Людой Пургиной и ее подружками с этого года, но об этом догадался, когда пришел домой.
Был у Олега. Разговорились о Люсе Мироновой, с которой я случайно встретился накануне.
 -Она совсем и не Миронова, - ошарашил он меня, - а Ляпухина. Муж ее Валера Ляпухин, это тот, который служил в Благовещенском отряде, про него я тебе уже рассказывал.  Сейчас он болеет, ноги плохие. Раньше она была Миронова, ее маму Марию с сыном, по отцу Олиферовым, эвакуировали из Ленинграда. Этот Олиферов жил у меня в соседях, где сейчас Кемаль, приехавший их забайкальского Краснокаменска.
 -Тут была интересная история, - продолжил Олег, - дочь Олифиренко узнала, что дети блокады пользуются льготами и она их ему выхлопотала. Сейчас у него пенсия значительно возросла. Все они были у меня на 60-летии.
- Валера Ляпухин родом из тех мест, где произошел взрыв на Челябинске — 44. Их большую семью с бабушкой и дедушкой срочно эвакуировали, разрешив взять самое необходимое, утраты компенсировали. На полученные деньги они купили домик на Шамейке и долго там жили. Жили тяжело. Валера вспоминал, как они с дедом воровали доски, которые привозили на тот берег реки для организации массовок в 50-е годы. Один раз ночью лодка перевернулась, и они с дедом собирали эти доски по всей реке. Дед был верующим и когда семья была в достатке молился на икону с радостным лицом, а когда бедствовали — хмурился и просил у боженьки всяческого содействия.
После огородных дел, сидели на веранде и я слушал рассказ Олега о его давнишней поездке на Балхаш. У него тогда были Жигули, и он с друзьями по фабрике, взяв сына Юру, поехали рыбалить. Тогда Астана еще называлась Целиноград. На подъезде чуть не разбили автомобиль. Нештатный переезд через железную дорогу не был оборудован мостками. Хорошо, что вовремя затормозили, а тот, что ехал перед ними, сделать этого не успел и передним мостом ударился о высокие рельсы.
-Он с семьей возвращался из Крыма в Омск, -пояснил Олег, - и вот такая случилась неприятность. Пришлось его подхватить до города, где он хотел найти мастерскую и машину для доставки своего автомобиля.
- Городские улицы, что тебе громадные площади, - вспоминал Олег, - от одних домов до других по полкилометра. Узнали, как дальше ехать, перекусили в столовой, прикупили продукты и двинули далее. Скоро выяснилось, что мы сбились с пути, хотя держались указателей, настил трассы высокий - не съехать, не развернуться. Моментом наступила ночь, проехали еще несколько километров пока обнаружили съезд. Голодные как собаки. Перекусили и завалились прямо в машине спать.
 -Утром просыпаюсь, чувствую, что пахнет чем-то и как будто тянет дымок. Выглянул в окошечко. Ба! Да мы же, оказывается, заехали на городскую мусорную свалку, как раз оказались между двух огромадных куч. Вонизм, мусор горит, и мы посередине, как на Марсе. Срочно собрались и ход назад.
 -Проехали Караганду, там запомнился лозунг "Ленин тык, Ленин мык, Ленин тардалык". Привожу не точно, так что извиняй. Два раза попадались казахи на коне и оба утверждали, что до Балхаша 30 километров, по счетчику проехали не меньше 150.
-На что обратил внимание, в Балхаше вина продавались всякие, полки заставленные. Даже известные "Черные глаза" стояли и никакой очереди, не то, что у нас. Взяли вина, ящик пива, воды Юрке, кое-что по мелочи и двинули к озеру. Остановились в 30 километрах, не доезжая до базы ПВО и летчиков, так нам объяснили. Место замечательное, залив дно песчаное, только вода цвета молока. Искупались, пообедали и снова спать. На этот раз разбили палатку.
- Проснулся от звука музыки. Приехал на машине местный казах с двумя бабами. Визг, шум. Чем они там занимались, можно только догадываться, только утром на этом месте мы обнаружили три пустых бутылки из-под водки и кучу пивных. Пора рыбачить. Закинули удочки, но поймали только двух судачков, не густо. Когда поехали в город за хлебом, встретили русского мужичка с рюкзаком и удочкой.
- Там, где вы стоите, ничего не поймаете. Вернетесь из города, я покажу вам место.
- И точно. Приезжаем на новое место, а там сидит рыбак, а у него до десятка донных удочек.
- Что ловим, - спросил я?
- Всякое бывает, и сом, и судак, и жерех.
Сережа Бирючев сразу загорелся поймать большую рыбу, смастерил донку на длинной леске, только забросил ее неудачно - как раз поперек удилищ рыбака. Начал свою уду вытаскивать и зацепил все хозяство рыбака, удочки его одно за другим зазвенели, так как были с колокольчиками. Что тут было! Пришлось распутывать клубок лески.
Олег был готов еще продолжать рассказ, но я засобирался домой. Велосипед мой что-то стал сдавать, заскрипел и мы с Олегом промазали цепь и звездочки. Я поехал, а он пошел досыпать.
Утром встал рано, опять нет воды. На улице местные коммунальщики раскопали водопроводный колодец, вынули гору глины, наверняка меняют трубы. Это надолго. У меня в кастрюле и в ведре около 20 дней стояла резервная вода, и как только я ее вылил, утратив бдительность, сразу случилась авария. Век учись-дураком умрешь, так, кажется, говорят у нас.
Вечером у Олега зашла речь о Володе Кадочникове, с которым мы вместе учились. Историю его семьи я услышал в первый раз:
-Мать его осудили за растрату в магазине. Чтобы не получить срок, они взяли приемную дочку, но суд это не учел и срок остался в силе. Отец с дочерью уехал на юг, в Ставрополь и там купил квартиру, туда уехала и мать после срока, - так вот начались их хождения.
-Володя остался на Изумруде, отец оставил ему машину «Москвич-комби». Вот на ней он и задавил женщину на Черемше. В то время милиционером был Геннадий Лугинин. - Помнишь такого? —спросил Олег.
-Помню, но не очень отчетливо. В местной газете  читал, что он умер в 2008 году. В памяти осталось потому, что именно в этом году Калининградский комбинат взялся добывать изумруды, то есть получил лицензию на разработку Малышевского месторождения изумрудов.
-Давно это было. Калиниградцы все никак не могли начать добычу в шахте. Не получалось обанкротить предыдущего хозяина «Зелен Камень», который находился в зависимости от израильской компании «Эмералд», - пояснил Олег. Все запуталось, и никто разобраться не мог. Экономику взялись поднимать люди, не ведающие в ней ни шиша.
-А как же Володя Кадочников? -вернулся я к начатому разговору.
-Геннадий и помог Володе в этом ЧП, суд решил, что погибшая было пьяная и в темное время суток не там переходила дорогу. После этого Володя за руль больше не садился. Работал вместе с вашим Серегой на КИПе в шахте. Володя был бригадир, а начальником у них был Казаков, сын начальника 1-го отдела.
Ближе к обеду, когда появился аппетит, Олег вспомнил, как он пацаном таскал с горячей печи поджаренные кругляшки картошки, а его бабушка Антонина, мама отца била его по рукам, приговаривая: «Так ты еще и воришка!».
В читальном зале, благодаря Татьяне Владимировне познакомился с редактором «Малышевской газеты» Комаровым Дмитрием Михайловичем. Такой же обросший как я, он что-то рассказывал ей про свои дела-заботы, что нужны деньги для реализации подготовленного проекта, а тут подошел и я за своей книжкой об Александре Ферсмане. Познакомились. Я пошел за свой стол, а потом вернулся и предложил редактору напечатать мои записки по поселку Изумруд. Он согласился, материалы по краеведению ему нужны. Договорились, что я передам их в электронном виде через Татьяну во вторник, когда будет ее смена.
Библиотеку, в которой я трудился, построили накануне перестройки.   Библиотека в моем поселке Первомайском появилась, когда построили клуб «Красный горняк».  Торжественное открытие клуба состоялось 7 ноября 1928 года. Его заведующим стал Григорий Семенович Жарков. Клуб на то время представлял из себя барак с небольшой сценой, залом на пятьдесят мест и с двумя комнатами. В одной была библиотека, в другой — драмкружок. Заведующим драмкружком был Павел Степанович Жарков — брат директора. Костюмы кружковцы шили сами, танцы проходили под гармошку.
До этого клуб копей размещался в обычном доме. В нем бывал ученый Витольд Сигизмундович Сырокомский. В своем отчете, опубликованном в приложении к журналу «Уральский рабочий» за июль 1924 года он сообщал: «Среди рабочих ведется культурная работа, есть клуб, где своими силами ставятся спектакли и танцуют под гармонь. Есть и спортивный кружок, команда футболистов — гордость заведующего прииском товарища Дудоладова». Интересно! Эта фамилия мне еще не встречалась
Свой очерк в местную газету, написал не о Миклашевском и Ферсмане, которыми как раз занимался, а о школе № 10, о нашем классе 1955 года призыва, о том, что его выпуску в 1966 году исполнилось 50 лет.



Глава тринадцатая



Брат Сергей, как две капли воды был похож на папу в детстве. Во мне оказалось больше маминого. Приходилось с братом водиться, гулять и до школы он был моим хвостиком. Часто хотелось от него сбежать и заняться любимым делом — чтением. Бабушка и тетя Вера в нашей родне были самыми грамотными. У них было много книг, опять же они выписывали журналы «Огонек», «Уральский следопыт», газеты «Труд», «Советская Россия», «Уральский рабочий». Газеты в то время стоили копейки. Если не ошибаюсь, «Правда» - 3 копейки, а «Известия» - 4.
Взрослые читали книги «Каменный пояс» Федорова, «Приваловские миллионы», «Горное гнездо» Мамина-Сибиряка, читал их и я, хотя мало что в них понимал. Нужное искал в поселковой библиотеке.  Клуб «Красный Горняк» со временем осиротел, потому, как культура ушла во Дворец культуры предприятия, в поселок имени Малышева.
Однажды с Лидой пошли гулять по поселку. Прошли по нашей Шахтерской, вышли у бывшей автозаправки на ул. Куйбышева и дошли до старой школы. По пути разглядывали высокие ели и развесистые липы, под которыми мы ребятишками играли в волейбол.
Наш бывший огород зарос травой. Другие участки тоже имели вид заброшенный. Мало стало желающих иметь дело с землей. Скота нет, хватает приусадебных участков, да и народу в поселке поубавилось. Остались по большей части старики, молодежь хозяйство не держит, чаще заглядывает в магазины и на рынок.
 А какой раньше был вид: с горки вниз до самой Сретенки поселяне толпились на пашне! Праздник картофельного прибытка! Копали, считали количество накопанных ведер, мешков и радовались обеспеченному завтра. Радовались ватаги ребятишек, собаки, бегающие между полей с разбросанными на просушку клубнями основного жизненного продукта. Горели костры, дым разносил запах горелой сухой ботвы. Вечером, когда уже становилось чуть прохладнее, в золе пеклись печенки. Мужики на телегах только успевали загружать мешки и вывозить урожай на лошадях! Была страда, чувствовался ритм жизни, а сейчас застой и одни страдания. 
Когда проходили школу, Лида рассказала случай по Артемовску. Накануне начала учебы, а это было сразу после войны, она забрела в здание школы, уж очень хотелось учиться. В школе шел ремонт, и она обратилась к женщинам малярам с просьбой записать ее в первый класс.
- Запишем, запишем, ты только нам принеси из дома семечек, - попросили они ее. Лидка с радостью бросилась домой и принесла кулек семечек. Когда настало время идти в школу, мама ей и говорит:
- Что же мы с тобой совсем забыли, надо было накануне записаться. А Лида в ответ:
 -Я уже давно записалась, и можно смело идти в первый класс. Как и ожидалось, никто ее не записал. В школу она, конечно, пошла, но трагедия детства с обманом осталась в сердце на всю жизнь.
На обратном пути завернули с сестрой на 4-ю Садовую, сфотографировали домик, где жили Кольцовы, первый приют наших родителей и наш первый угол в двухэтажках по Куйбышева, дом 4.  Заодно сфотографировали и наш домик № 10 по Крупской, куда мы перебрались из двухэтажек. Он совсем просел, стал маленьким и почти невидимым из-за высокого забора. Путешествие в детство закончилось.
От сестры узнал, что маме ножную швейную машину «Union”, которая сохранилась до сих пор, подарил папа. Когда переезжали на Урал, машина из Абакана шла багажом. Как, интересно, мама везла ее до Абакана из Артемовска!?
Маме запомнилось, и она рассказывала Лиде, что в 30-е годы, во время раскулачивания, в ссылку на Чулым их с бабушкой Степанидой везли на белой лошади. Лида же запомнила, когда провожали на войну дядю Терешу, ели лапшу и запивали киселем.
Долго с Лидой вспоминали, кто же был у нас в соседях на ул. Крупской, и вспомнили – Федотовы. Бабушку звали Даша, а как деда, который рисовал картины, запамятовали. В нашем доме на Шахтерской, куда мы переехали в году 1960, до нас жили Горных и Измоденовы. Сейчас там живет Балакшина Нина Николаевна. Точнее у нее там дача, а постоянный адрес в Асбесте по улице Королева 13-8. Она дочь соседа Николая Шеремета. Он бывший военный, прапорщик, служил на Кавказе, а последнее время на 101-м квартале в Асбестовской 12-й воздушно-десантной бригаде специального назначения. В марте 1995 года бригада вела  бой за Грозный. Погибли: Владимир Долонин, герой РФ; Пинченко, Крячков, лейтенант Малухин. Об этом я узнал из Асбестовской газеты.
Теперь бригады уже нет, расформировали, а точнее растащили. А было время, когда президент Владимир Путин вручал майору бригады Шамилю Кокинаеву звезду Героя за службу на Кавказе.



Глава четырнадцатая
 


Сел дочитывать Ферсмана, а точнее книгу о нем писателя Рудольфа Константиновича Баландина.
-Не родственник ли он сибирским Баландиным, породнившимися в Сибири с Матониными? – вновь зародились в моей голове размышления.
Интерес в том, что бабушка моя Татьяна Дмитриевна в девичестве была Матонина. Матонины же были в родстве с Баландиными, дети которых вышли в люди и стали просвещенными.
Увы. Никакой связи автора книги с Матониными мне установить не удалось, зато узнал, что в 1828 году в районе Изумрудных копий, еще до открытия приисков, был найден уникальный кристалл берилла, оцененный в тот период в 150 тыс. рублей.
Узнал, что на земле выявлено около трех тысяч минералов. Берилл — это предшествующая стадия изумруда. Все его оттенки имеют свои названия: желтый – гелиодор; голубовато-зеленый-аквамарин; розовый — воробьевит, морганит; бесцветный — гошенит, ростерит; зеленый — изумруд.
Камни подразделялись на: кристаллы, обломки, камышки, искорки крупные и мелкие. На сегодняшний день из официально опубликованных источников можно узнать, что из 34 уникальных камней, занесенных в мировой реестр, 19 камней — наши, уральские.
По утверждению автора, «в 20-м веке появилось то, чего ранее крайне не хватало, признаки единства, закономерностей связи между частями мироздания и всеохватывающего космоса Для древних греков космос был синонимом порядка. Поэт Тютчев с этим соглашался.

Невозмутимый строй во всем
Созвучие полное в природе, -
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с ней осознаем...
Откуда, как разлад возник?
И отчего не в общем хоре
Душа не то поет, что море...

Вечером гулял до стадиона. Проходил мимо местной администрации, пришло на ум, что слово «администрация» состоит из двух - «ад» и «министрация», то есть адское учреждение местных министров. Так и есть. В этом году плохо смотрят за моей улицей: мусор не убирают, упавшие ветки тополей после бури с грозой, лежат уже около месяца и никому до этого нет дела. Про ямы и грязь я уже вспоминал.
Вечером читал текст по истории народного образования в Красноярском крае, искал что-нибудь о Минусинском приходском училище, в котором бабушка Татьяна до 1908 года стажировалась после прогимназии на учителя, и натолкнулся на сообщение о том, что ранее учебный год начинался на Наумов день — 1 декабря. Вот здорово!
Весь день бренчал на гитаре и доучивал песню «Прощайте скалистые горы», слушал песни старых лет по интернету, смотрел отрывки фильмов: «Доживем до понедельника», «Тишина», «На семи ветрах». Перед сном разговаривал с Андреем. Хрипит горло, говорит простыл. Зубы не лечит, инфекция никак не уходит. Звонил Дима и сообщил, что внучка Даша окончила 9 классов на отлично и получила «Красный диплом». Молодец!
Ночью приснился странный сон. Как будто на меня бросился зверь, похожий на вчерашнего черного кота, которого я видел возле бассейна. Он лежал на асфальте и похоже с перебитыми лапами. Может собаки задрали. Я проходил мимо, он не шевелился, а только звериным взглядом раненого животного провожал меня. И вот приснился. Он прыгнул, я отмахнулся руками и тут грохот, трах-тарарах. Просыпаюсь, а настольная лампа на полу и от ее абажура в разные стороны разлетелись пластмассовые осколки. Оказалось, я зацепил рукой за провод, когда пытался во сне защищаться. Сам виноват, все ближе и ближе подвигал лампу к себе на тумбочке, чтобы лучше освещала мелкий текст книги. Зрение, увы, хромает. Вот такая со мной случилась ночью звериная история.
Утром, как и планировал, сходил в «Монетку» и взял мультиварку кашу варить. Затем собрался на велосипеде поехать на кладбище, сегодня Родительский день и мы с Борисом Онищенко договорились встретится. На улице жарко, одеваться легко — покусают комары, тепло одеться — испариться можно. Решил поехать на автобусе и одеться поприличнее. Вышел на «Вышке», купил конфеты и печенье, только перешел дорогу и стал присматриваться к цветам и венкам, как за спиной раздался сильный удар и женщины закричали. Столкнулись две автомашины, Водители выскочили, начали махать руками и громко кричать. Я взял венок и пошел на кладбище. Боря подошел чуть позже, когда я уже успел намазаться кремом от комаров. Боря от него отказался — настоящий лесной житель и рыбак.
Обратил внимание на установленный рядом с могилой родителей новый памятник. Подошел, вгляделся в буквы, чтобы прочитать фамилию. «Орешко Иван Семенович, 1928 года рождения». Вспомнил его в списке упомянутых в местной газете участников освобождения Белоруссии, которым от имени президента А.Г. Лукашенко вручались юбилейные медали. На памятнике не напишешь, что герой сражался на Белорусском фронте в составе 42-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии. А надо бы.
Навели порядок, вынесли мусор, разложили конфеты, печенье и цветы, которые принес Боря, я повесил венок.
Прошли в другой конец кладбища, заглянули к однокашнику Толе Никитину. Боря посмотрел на памятник, на улыбающегося с фото друга и назвал его писателем.
-Почему писатель? - спросил я.
-А ты что не слышал эту историю?
-Да, нет, про Толю писателя никто мне не рассказывал.
- Ну тогда слушай.
 И Боря рассказал случай, как они ездили за ягодой в район Урая с Толей и его старшим братом Юрой.
- На поезде мы добрались до Устья-Ахи. Далее нужно было следовать по реке Конда вниз по реке. Ждали теплоход и долго сидели на причале. Толя на время исчез, а мы с Юрой задремали. Потом Юра встал и пошел его искать, вернулся встревоженный с криком: «Толю надо выручать!» Позднее выяснилось, что Толя в гостинице попал на застолье, выпил с перебором до степени, когда стал называть себя писателем.
 В компании долго обсуждали, что он написал, выяснились противоречия и дело дошло до конфликта. Тогда Толя стал присутствующим угрожать своей личной охраной, которая осталась у причала. Тут мы как раз и подошли с Юрой. С трудом «писателя» вытащили из гостиницы. В спину нам раздавались угрозы, крики типа: «Устроим мы вам посадку, на всю жизнь запомните». Успокоились мы только тогда, когда сели на теплоход.
  Вспомнился и мне  случай, пересказанный Толей.
- Едем мы с Сшей поездом домой из Свердловска. Он при гитаре Сосед, пытаясь настроить ее на свой лад, порвал струны: одну, вторую, третью…. Когда осталось две, он сказал: "Ну, на двух я играть не умею".
 Анатолий после учебы в училище, посвятил себя делу, которому учился — обработке камня. Он остался на родине, мастерил различные сувениры и сбывал их как мог. Я с этой стези сошел, возможно, зря, потому как желание быть свободным художником и не от кого не зависеть, до сих пор не улетучилось.
Когда Анатолия не стало, коллектив ООО «Гильдия камня» выразил свое соболезнование: «Не стало спокойного, умного и рассудительного человека... Он всегда мог помочь, научить, сделать любое дело собственными руками...».
  По ТВ случайно подсмотрел программу о карельских камнерезах. Оказались наши, со Свердловска и выпускники родного Художественного училища. В Карелии с 1970 года. Один Колесников, а другой Лизин. Ранее была целая колония, человек двадцать. Все трудились на предприятии, которое дюжело до 90-х годов. Работали с местным камнем: аметист, халцедон, опал, малахит и даже гранат.
Один мастер продолжает трудиться до сих пор, но уже как резчик по моржовому клыку. Еще что примечательно, в их селении в свое время снимался фильм «Любовь и голуби». Не удалось только узнать, как этот поселок называется.
 На жизнь Анатолий особо не жаловался, но она ему подставила ножку.    Его не стало. Пошел в ванну и упал. Скончался скоропостижно от приступа сердца. По школьным годам я звал его Толябыч.
С утра сварил картошку и с удовольствием ее хлебал, не сливая отвар. Выпил чашку молока, посмотрел новости и сел за книгу. На стадион поехал раньше обычного. Решил покататься пока не жарко.  Я не один: занимается стройный юноша в белой майке и белых носках, бегает, делает упражнения, по взмахам рук похоже, что лыжник. Мимо спортсмена и меня быстро проскакивали мальчишки из секции спортивной ходьбы. Их трое. Один из них, что по плотнее, Миша. Их тренер Нина Васильевна, женщина по голосу и командам, которые она отдает, видно, что с характером.
- Давайте, давайте, не ленитесь, - зычно кричит она, - осталось еще три круга.
- Нина Васильевна, - жалобно отзываются воспитанники, — это уже восьмой, значит осталось два.
- Ничего не знаю, по моим расчетам - три.
Я сделал свои 10 кругов, присел на скамейку и смотрел, как мальчишки еще отжимались и прыгали на одной ноге. Потом они сели на свои велосипеды и поехали. У тренера тоже свой велосипед, но еще советский, мужской, с высокой рамой. Нина Васильевна легко запрыгнула на него, хотя имела плотную комплекцию, покрутила колеса, не переставая отдавать наставления своим воспитанникам, собравшимся поплавать на пруду.
- Осторожно ребята, далеко не заплывайте.
- Да у меня второй разряд по плаванию! - воскликнул полненький Миша, - чего там.
 -Может и второй, я не знаю, - настаивала тренер, - только и взрослые бывает тонут, так что не увлекайтесь.





Глава пятнадцатая



Мне вспомнился пионерский лагерь. И мы старались сбежать к пруду и искупаться. И нас также предупреждали быть осторожными в воде. Веселое и интересное было время. А какие песни пели!


                «Взвейтесь кострами синие ночи
                Мы пионеры дети рабочих
                Близится эра светлых годов
                Клич пионеров, всегда будь готов..»
               
Я тоже был ко всему готов и участвовал во всех запланированных мероприятиях пионерского лагеря. На сцене открытой киноплощадки пел в хоре, в свободное время гонял мяч, играл в настольный теннис и, конечно, купался и рыбачил. Для купальни существовало специально отведенное место, а рыбачить можно было где угодно.
Как и поселок, лагерь назывался «Изумруд». Было это в год, когда над землей пролетел Юрий Гагарин.  Лагерь стоял на высоком берегу пруда, который образовался после возведения плотины на реке Малый Рефт, возле бывшего кордон Старка. Именно сюда стекала река, огибая Изумрудные копи.
В центре лагеря, на горе находилось административное здание, помещение столовой, а вниз к пруду параллельно друг другу двумя рядами располагались шесть одноэтажных корпусов, в каждом размещался отдельный по возрасту отряд. В одной половине корпуса проживали ребята, в другой девчата. Мой отряд четвертый. Впечатлений много, а новых друзей еще больше: Витя Киселев, Валера Черепанов, Валера Гринберг, Витя Клочков.
Все малышевцы и замечательные баскетболисты, что меня устраивало. Плохо то, что резвиться, в свое удовольствие чаще не разрешали и на любимое занятие оставалось мало времени. В лагере существовал жесткий распорядок: утром линейка, подъем флага, выдвижение строем на завтрак и так целый день под барабанный бой. Я, к то времени уже изрядно натренированный, уверенно выбивал дробь отрядной песни. В 1998 году лагерю «Изумруд» исполнилось 40 лет.
От лагеря осталась память на безымянном пальце левой руки. Дело было так. Во время дежурства в столовой попалась на глаза пудовая гиря. Дело молодое, вот и решил потренировать мышцы. Все ничего, только гиря из мокрой руки выскользнула и ударила по пальцу левой руки, которой я хотел гирю поймать.
Много позже, когда считал «удары судьбы» на своем теле, выяснилось, что все они пришлись по левой части тела. Вначале досталось ноге, потом руке и снова ноге. Следующая травматическая серия началась с головы, руки и завершилась на ноге. Иначе это не назовешь, как «левый уклон». Про самый главный удар «с лева» и пойдет следующий рассказ.
          В кампании с братьями Мартьяновыми я катался на лыжах с горок бывшего Троицкого прииска возле поселковой больницы. Для мальчишей, образовавшийся от выработки карьер, казался глубоким, и они с затаенным духом мчались на лыжах вниз, выписывая разные повороты, и прыгали с самодельных снежных трамплинов. Кто-то предложил проложить лыжню между штырями железной арматуры, оставшейся с давних времен. На трассе один из железных прутьев торчал посредине лыжни, то есть по ходу движения его нужно было пропустить между ног. Сверху, с горки этот прут казался не высоким, но когда я полетел ему на встречу, железяка торчащая из снега, все время увеличивалась. Я испугался налететь на него животом. Решил отвернуть, но не успел и врезался в стылую железяку левым бедром.
Очнулся на снегу, рядом толпа краснощеких ребятишек. Смотрят на меня сверху, шушукаются, а кто-то проговорил:
 - Смотри, мясо торчит.
Глянул я на свою ногу, а точнее, на отвисший на лоскуте кожи кусок ноги и снова потерял сознание. Прибежали родители, нашли сани и повезли покалеченного в больницу. Когда рану промывали и штопали без наркоза, я кричал от боли на всю округу.
- Кость целая, это главное, а мясо нарастет, - успокоили меня после операции деревенские эскулапы.   
 - До свадьбы заживет, - добавила тетя Клава Бурмакина, главный врач, мама друга Олега.  Я успокоился и вечером в этот же день пытался выйти из палаты посмотреть телепрограмму, за что получил от сестры нагоняй. В то время в поселковой больнице, под руководством Клавдии Петровны, дружно трудились фельдшера Бурдина, Гауэрт. Анализы принимала Буня Борисовна Белоглазова. Она была из евреек и трудилась еще со времени, когда больницей руководила Феоктиста Модестовна Шатилова, а потом Эзергина.
 Прошла неделя пребывания в больнице, боль не проходила, рана не затягивалась, и её синюшный вид врачам нравился все меньше и меньше.  Повезли на Малышева. Хирург осмотрел и заключил:
 - Начинаем лечить сначала. Позвал сестру и дал ей соответствующие инструкции. Что за инструкции, я понял позже. На этот раз операция началась с уколов в больную ногу, прямо в рану. Пришлось снова долго кричать. Успокоился, только тогда стали, как по дереву, разрезать старые скобки, мыть рану и снова её зашивать. Боль вернулась уже в палате и сохранялась до тех пор, пока нога полностью  не поправился.
В палате находилось несколько молодых солдат из стройбата, по национальности грузины. Их привезли строить поселок, а тут мороз под 30 градусов, многие и перемерзли.  По-русски не знали ни слова, только головой кивали в знак согласия или отрицания, когда им показывали блюда из столовой.   Вместе с ними я встречал Новый Год.
После праздника начались школьные будни. Восьмилетняя Изумрудская школа № 10 являлась  базовой для поселка и Лесозавода Школа в поселке Малышева изначально проходила как филиал Изумрудской, начала действовать с 1930 года. Что мне по ней открылось? Начальные классы были открыты в деревянном здании из трех классных комнат. Первым учителем был Алексей Степанович Слободчиков, погибший в годы войны. В 1932 году школа стала самостоятельной начальной, а 1936-1937 годах открылся пятый класс. В 1932 году в школу поступила Наденька Лебедева, дочь портного Лебедева Василия Михайловича.
-В школе был струнный кружок, - вспоминала бывшая первоклассница. Руководил им учащийся техникума Брылин Николай Егорович.  Гитары, мандолины, балалайки, скрипка и даже барабан. Инструментов хватало, весело ребята играли. Жалко, что с войны не вернулись.
В 1952 году было организовано семилетнее образование, уже в школе № 3. Ее директором стала молоденькая Лидия Ивановна Макарова. Вместе с ней начала трудиться Эмма Григорьевна Толстая. Средняя школа с десятилетним образованием открылась на ул. Мопра в 1953 году. Об этом вспоминала заместитель главы администрации поселка Алла Худышкина. Именно в этом году она пошла в первый класс. Моя сестра Лида  в девятый.
Позже мне стало известно, что Лидия Ивановна Макарова (Титова) родилась в 1927 г. на ст. Баженова и выросла под стук колес паровозов и вагонов. И не только. Ведь именно на станцию Баженово прибывала изумрудная продукция «Новой  компании изумрудов», прежде чем убыть за границу. . Может это стало причиной, что в  1936 г. семья Титовых переехала в г. Асбест, а потом в пос. Изумруд. Здесь Лидию приняли в пионеры. Училась она отлично и была награждена путевкой в Артек.
В 1941 г, когда Лидии исполнилось 13 лет, папу и брата забрали на фронт. Осталась она одна с мамой. В 15 лет уже работала бухгалтером, вожатой в пионерском лагере. Там она и решила стать педагогом. Поступила в Свердловский педагогический институт на географический факультет, посещала секцию альпинистов даже поднималась в горы на 3 тыс. метров.
После института приехала в Асбест в школу № 5. С работой справлялась и ей предложили стать директором на Малышева. В 24 года она стала директором школы, где обучалось 210 учеников и трудилось 17 учителей.
Похоже, но точно не могу сказать, брат Лидии Ивановны Титов Сергей Иванович в 1941 году поступил в Тамбовское военное училище им. 1-й Конной Армии. В 1942 году окончил его в звании лейтенанта. Воевал под Сталинградом и в 1943 году был награжден медалью «За Отвагу». В составе своего полка дошел до Одера, где встретились с американскими союзниками.
20 мая 1945 г. принимал участие в параде у Рейхстага. После окончания войны служил на Украине в ГДР. Уволился в звании подполковник.
Воевал и мой тесть Василий Прокопьевич Зубарев. Про жизнь свою он мне не рассказывал, но было известно о его Алтайской родине, селе Большая Боровьянская. Семья была большая, крестьянская. Потом была война: курсы в Ленинск-Кузнецке, 71-й стрелковый полк, 24-й дивизии. Побывал под Сталинградом, в Крыму, воевал на 4-м Украинском фронте. За все про все получил ранение и орден Красной звезды, а к нему медали «За отвагу» и «Отечественной войны 1-й степени».
База, на которой трудился мой тесть, называлась ЦМТБ — Центральная материально-техническая база. 31 августа 1999 года, когда тесть был уже на пенсии, на ней случился инцидент — на грунт при перегрузке вылилось 24 кубометра соляной кислоты.  Дисциплина на производстве хромала. О бывших порядках при директоре МРУ Олеге Ивановиче Хохлове и ранее приходилось только вспоминать. В 2006 году отмечали 50-летний юбилей МРУ. Мисс поселка в том году стала Елена Секисова. Это я вычитал в «Малышевской газете».
Как-то на кладбище обратил внимание на памятник с указанием: Любовь Ивановна Тимухина и Иван Васильевич Тимухин. Вот где, оказывается, нашли последний приют родители Алевтины, с которой я был дружен в школьные годы. Тимухин местный, из деревни Новая Пышма Сухоложского района, тоже воевал. Что примечательно, до войны работал на золотых приисках. Служил в армии, в Белоруссии. Там охранял склады боеприпасов, которые с войной пришлось перебазировать под Сталинград.
После тяжелого ранения в ногу, младший сержант, артиллерист взялся за плотницкое дело и с 1945 года строил поселок Малышева. В награду заработал отдельную двухкомнатную квартиру на улице Мопра. Супруги не стало в 2000 году и 60-летие победы он встречал с дочкой и внучкой.
Многие не помнят, но в 1942 году в изумрудный край привезли детей Детского дома из Астрахани. Пришлось подремонтированную школу поделить на две части. Трудное было время. Приходилось самим пилить лес, колоть дрова, топить печи. По другим данным «Изумрудский детский дом», так он официально назывался, разместили в детском саду № 8. Дети следовали с Житомира, через Астрахань, многих подбирали по пути. За старшего у них была Анна Николаевна Сиденкова, воспитательница Белик и другие. Поначалу организовали три дошкольные группы по 25-30 человек.
Продукты по карточкам получали в г. Асбесте, хлеб по 300 грамм на ребенка в Изумрудской пекарне, молоко привозили из колхоза «Трудовик» в Шамейке. Для Детского дома был отведен огород, выращивали овощи, воду возили с водокачки, что находилась у магазина № 3. Детский дом расформировали осенью 1946 года: у кого родители нашлись, кого отправили в места по их бывшему месту жительства, кого взяли на воспитание посторонние люди.
Воспитательница Детского дома Мария Александровна Кузнецова жила с родителями в поселке Изумруд. Было ей тогда 19 лет, до этого работала в Химцехе, в «солевом» цехе. После 1946 года окончила Асбестовскую двухгодичную медицинскую школу, работала в Изумрудской амбулатории. В 1963 году изумрудцы ее выбрали в Малышевский поссовет, где она занимала должности секретаря и заместителя председателя совета.
В школе № 3, которая находилась на улице Мопра, напротив старой двухэтажной больницы, где мне поправили ногу, училась и в 1955 году окончила десять классов сестра Лида.
- Мопра? Мопра? А что это  за улица Мопра, на которой ты на Малышева училась? – пытал я сестру много позже.
Узнал, когда сам начал учиться на Малышева в 9-м классе.
      На праздничных школьных вечерах для ускорения знакомства играли в почту. Моей парой на Новый 1963 год оказалась Аля Тимухина из одиннадцатого класса, пришлось после танцев провожать ее на улицу Мопра.
 - А что такое Мопр, вы знаете? - спросила новая знакомая.
 Я, конечно, не знал. Выяснилось, что МОПР — это «Международная организация помощи революционерам».
- Какие же на Малышева революционеры! - удивился я, - их уж давным-давно нет.
- На Малышева нет, а в других странах есть, например в Китае.
- А что в Китае революция? - уточнил я
-Конечно революция, вот мы китайцам и помогаем. Не наша улица, конечно, а кому положено в этом МОПРЕ. По жизни помогать Китаю пришлось мне. Это случится во время службы на границе.
Знакомство имело продолжение. Молодежь тогда осваивала первые магнитофоны, собирала детекторные приемники, увлекалась музыкой и танцами. Настала эпоха ВИА - Вокально-инструментальных ансамблей, все повально влюбились в Сергея Есенина и читали его разухабистые стихи: «Выткался над озером алый цвет зари», «Не жалею, не зову, не плачу».  Молодых охватил гулящий дух «Москвы кабацкой» с нэпманами и проститутками, с картами и вином. Ребята влюблялись, и пижонились, старались походить на своих придуманных героев и нравиться девчонкам.
На уроках литературы Есенин был совсем другой: «Нивы сжаты, рощи голы. От воды туман и сырость. Колесом за сини горы, Солнце тихое скатилось...».
Как раз случилась революция на Кубе. «Куба любовь моя» распевали мы дружно, в знак солидарности и любопытства покупали в магазине и пробовали на вкус кубинский ром и ликер, курили крепкие сигареты «Партагос». От всего перечисленного голова кружилась и желудок, порой, выворачивало наружу. Кажется, в то лето мы провожали в армию старшего товарища Колю Бибенина. Он жил на Сретенке. Пришлось заночевать в компании и пропустить школьный день.
Благоустроенный, чистый поселок Малышева казался мне настоящим городом. Все в нем было целесообразно и удобно. Рядом со школой располагалось здание Малышевского рудоуправления, дальше почта, аптека, шикарная столовая в два этажа и дом культуры. Знакомство с последним началось со спортзала, где мы занимались баскетболом в группе Романова, далее следовала библиотека, а затем танцевальный зал и оркестровая комната.
Руководил оркестровой группой низенький, бледный, несколько рыжеватый и неуверенный в себе, лет тридцати мужчина по имени Анатолий. По слухам, ранее играл в Свердловской филармонии третьей трубой. Что-то в его в жизни не сложилось, и он приехал в поселок, скорее всего, ради квартиры, которую ему пообещало предприятие. Когда знакомились, я рассказал ему о тяге к барабанным делам, и кое-что изобразил из пионерских навыков и домашних заготовок. Мне разрешили приходить и участвовать в репетициях в качестве практиканта. Можно сказать, счастье привалило.
Появились новые знакомые: Володя Вдовин, Миша Яковлев, Алик Шмыков, Боря Сайфутдинов, Толя Боровских. Музыкой руководила «третья труба», ей подыгрывали: два саксофона (баритон и альт), электрогитара, тромбон, кларнет, контрабас, ударные. Играли на танцах, гастролировали с концертными группами и бывало обеспечивали похороны. Увеселения и поминки, случалось, заканчивались выпивками.  Водку тогда не признавали, коньяк тем более. Популярностью пользовались дешевые номерные портвейны, прочие красные крепленые вина, часто продаваемые в разлив. Закусывали чем Бог послал.
Оркестровую группу, по-другому ансамбль, привлекали к различным торжествам в поселке и к шефским поездкам в соседние населенные пункты, воинские части, санатории и дома отдыха. Я тесно подружился с контрабасистом Аликом Шмыковым. Нас объединяло увлечение не только музыкой, но и рисованием, Толя жил на Изумруде в конце Клубной улицы, и я частенько бывал у него в гостях. Рисовали этюды, натюрморты - акварельки. Несколько лет спустя Алик устроился работать оформителем-художником предприятия. Его мастерская располагалась в помещении дома пионеров, куда я из интереса заглядывал и завидовал старшему товарищу, занятому любимым делом.
Музыка — это танцы, а танцы — это радость жизни. Жизнь била ключом и с эстрады, с самой ее вершины, где расположился я с ударными, это прекрасно ощущалось. Ударник не просто бил в барабаны, а держал нужный ритм всего происходящего в зале с большими колоннами. Звучали ритмы «Дикого запада» и мелодии наших модных на то время исполнителей. Певцами – кумирами в то время были Кристалинская, Горобец, Магомаев, Барашков, Лариса Мондрус, Ободзинский, Идита Пьеха и ансамбль «Дружба». В авторитете находился грузинский коллектив «Ореро». Лучше композитора чем Бабаджанян, не существовало.
Эстрадная музыка в то время пользовалась безумным спросом.  Были случаи, когда модные шлягеры, записывались на магнитофоны с международных соревнований по фигурному катанию на льду, где танцы отличались экстравагантностью.  Происходило это чаще на показательных программах, к которым ребята готовились заранее. Также ждали телевизионные «Огоньки», передачи «КВН». От них молодежь была без ума.
Действовал и школьный клуб КВН. Одной из темой соревнования между классами стала песенка «Текстильный городок».
               
                Городок наш ничего
                Население таково
                Незамужние ткачихи
                Составляют большинство.

Наш 9-й «Б» класс защищал песню, а одиннадцатый критиковал ее, считая бездуховной. Победил девятый, которым незамужние ткачихи понравились больше, чем соперникам. Первый «Огонек», по-другому школьное «Кафе» проходило в поселковой столовой, на втором этаже. Как и в телевизионной программе, приглашенные сидели за столиками, пили кофе, танцевали, слушали музыку и участвовали в концертной программе. Такого никогда раньше не случалось. Пальма первенства в учреждении «Огонька» безусловно, принадлежала Валерию Михайловичу Харитонову, поэту, журналисту и школьному преподавателю по физической культуре.
Малышевские школьники были ему благодарны за то, что он свалился на их голову.  Уже тогда, как принято сейчас говорить, у него имелось «новое мышление». Заключалось оно в равенстве общения со школьниками, доверии, отказе от всякого снобизма и бюрократии. Школяры годились Валерию в дети, но он старался этого не показывать, его устраивала роль старшего брата, а если точнее, опытного друга. Привлекательный внешностью спортсмен - он увлекался классической борьбой и вел соответствующий кружок. Раскованность в действиях, чувство собственного достоинства, неординарность поступков, все это так не гармонировало с окружением.
Позднее выяснилось, он имел отношение к еврейской национальности, к другой, неизвестной многим, системе воспитания. Примечательно, что мать его заведовала в поселковом Доме культуры. В поселке проживало много еврейских семей. К ним относились Шапиро, Гольдштейн, Гринберг, Изергин и некоторые другие. Для нас тогда еврейского вопроса не существовало. Мы не знали и не интересовались его историей. Несколько позже еврейская тема стала весьма популярной. Пошли анекдоты, но многих фамилий в поселке уже не стало. Люди разъехались, получив, как говорилось в одном анекдоте, «медали за освобождение Одессы». Уехали кто куда, часть в Израиль, как Валера Гринберг. Уйдет и Валерий Михайлович, и не будут больше проводиться такие замечательные вечера как ранее. «Хрущевская оттепель» закончится, настанут другие времена.
В то время и чуть позже велись разговоры о том, что до «Семидневной войны» Израиля и Египта, уральские изумруды на внешний рынок поступали через посредничество фирмы израильского магната Иона Бен Иона. Победоносная для Израиля война 1967 года имела прискорбные последствия для предприятия МРУ и сбыта изумрудов. СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем, покусившемся на братский Египет.
С этого времени с предприятия стали исчезать евреи специалисты, а с ними канули в лету поставки изумрудов за рубеж. Некоторые фамилии «специалистов» предприятия мне были известны с детских лет: Шапиро, Гринберг, Гольдштейн, Изергин.
Что касается евреев. Оказывается, еще Плеханов предупреждал, что все евреи шовинисты и националисты и, что у русских нет опыта ведения с ними дел, а это может привести к захвату ими партии и государства. Так, впрочем, и получилось. При образовании ЦК РСДРП (б) русских было трое, евреев - девять. Первое советское правительство состояло из 22 наркомов. Из них русских - трое, грузин - один, армян - двое, евреев - шестнадцать. ВЦИК, избранный на первом Всероссийском съезде Советов, кроме Ленина, состоял из евреев.
В 1918 году в Петрограде партийно-государственный аппарат состоял из 556 евреев и 14 русских. Кроме того, в коллегии по иностранным делам из сорока пяти человек Чичерин был единственным русским. Радек знал всего четыреста слов на русском языке, однако это не мешало ему стать главой советской печати. Одно время сельское хозяйство в нашей стране возглавлял Яковлев (Яков Аркадьевич Эпштейн). Он и организовал раскулачивание. Не зря утверждал Наполеон: «Сила евреев не в них самих, а в их организованности»,
В ходе красного террора расстреляли десять тысяч потенциальных «врагов» советской власти, цвет русской интеллигенции. Евреев, как ни странно, среди них совсем ничего. После революции в Москве уничтожили более трех тысяч памятников культуры, в том числе Храм-спасителя. Каганович даже издал приказ об уничтожении храма Василия Блаженного. Вот что тогда писала газета «Правда»: «Русь сгнила, подохла, царство ей небесное! Мы должны выбросить из головы национальную точку зрения».
И для создания нового, интернационального, проеврейского государства имелись основания.  До революции в России проживало более чем где-либо евреев – 5 миллионов 600 тысяч человек. Еще Дюринг писал: «В России больше всего проживает евреев, сионисты планируют создать еврейское государство именно в России».
И тогда, и позже они составляли не худшую часть государства, делали революцию. Но случилось то, что случилось. И кто разберется в хитросплетениях исторических событий!



Глава шестнадцатая


Девятый класс закончился походом на озеро Тургояк в Челябинской области. Почему именно туда? Трудно сказать, возможно,  наш старший Валерий Харитонов там уже был, а может, так определило Асбестовское Гороно. В поход с двух девятых классов набралось человек двадцать.  Первое из многочисленных впечатлений связано с посещением рядом с Миасом Ильменского заповедника и одноименного минералогического музея. Первый раз я видел столько камней.
- Ну что, школяры-путешественники, спрашивайте, что вас интересует, - задал вопрос экскурсовод.
-Для начала неплохо бы узнать кто организовал Ильменский заповедник, - поинтересовался наш руководитель.
-Был такой великий ученый Александр Ферсман. Родился он, если это вас интересует, в Петербурге. Отец у него был военным, генералом. Мама знала естественные науки, любила музыку, поэзию. Детство Александра прошло в Одессе и Крыму. И вот там, когда мальчику было шесть лет, и зародилась у него любовь к камню. Сначала он просто собирал красивые крымские камешки. Но однажды нашел на чердаке старую, покрытую пылью коллекцию камней. Она удивила и покорила его сердце.
-Тезкой оказался, - подумал я, и спросил:
- Как же он в наши края попал?
-Не попал, молодой человек, а прибыл с конкретной задачей защитить местные рудные запасы.
 - Все, кто живет на Южном Урале гордятся тем, что у нас есть Ильменский и единственный в мире минералогический заповедник, - добавил подошедший научный сотрудник.
-Вот, вот. Если бы ни Ферсман, ни Вернадский, - продолжил экскурсовод, - то заповедника могло бы не быть. Когда они увидели, что такое копи Ильменских гор, какое богатство расхищается уже не один десяток лет, то обратились ко всем ученым России с призывом. Вот он на стене, читайте.
 Все дружно подняли головы и пробежали глазами слова
"Пока не поздно, пока не заросли лесом последние копи, пока не обвалились последние шахты и еще копаются старые копачи, необходимо русским минералогам обратить серьезное внимание на эти месторождения..."
- И что же случилось потом, ведь была война, да еще не одна? – спросила крутившаяся возле стендов Люба Хорошилова
- Да, времена были не из легких, но мы выжили. Ферсман одно время был нашим директором и очень много сделал, чтобы у подножья Ильменской горы родился научный центр по изучению подземных богатств.
Разговор на этом закончился и группе предложили прогуляться по заповеднику и посмотреть места горных разработок.
Кому-то из ребят пришла в голову мысль стащить в музее один экспонат. Зачем спрашивается? Дело в том, что перед группой стояли задачи: изучение края, ведение походного журнала и сбор различных коллекций. Вот, некоторые горячие головы, в том числе и я, решили для пользы дела, а точнее для походной коллекции экспроприировать музей на один минерал.
Операция изъятия заключалась в следующем. Я с открытой спортивной сумкой на плече должен был пройти вдоль стеллажей, а Володя Трофимов, следуя за мной, быстро и незаметно смахнуть со стеллажа один камень в емкость. Нет, не драгоценный какой-нибудь, а обычный змеевик. Операцию, как мальчишество из серии дурачество, не назовешь, но этого требовала жажда романтики и приключений.
Учеба в старших классах совмещалась с производственной практикой. С целью освоения квалификации электромонтера мне приходилось посещать 6-й цех предприятия, в котором работала мама. В бригаде выполняли подручную работу: таскали и красили трубы, крепили кабеля, устанавливали электрощиты, распределители. Электродрелей для бетона тогда не было; молоток, шлямбур и воля к победе решали все.
 - Этот шлямбур, друг мой ситный, сначала изобразить следовает, - научал Геннадий Молочков. Бери трубу на двадцать два, спиляй сантиметров на тридцать, чтобы удобно держать было и, с одной стороны, заточи, вот таким образом, - он доставал из ящика на бетонном полу образец и демонстрировал зубчатую часть трубы.  - Делается это очень просто, - он брал в руки полотно по железу и быстро наискосок выпиливал по краю трубы зубы, какие бывают на пиле. - Вопросы есть? Какие вопросы, наливай и пей, - шутил по-взрослому, - я.
 - Вот я и говорю, раз два и готово. Разметка на стене сделана? Сделана. Где бить под крепеж указано? Указано. Время вам час не более, мастер придет, смотреть будет.
 Стучать по железяке не сложно пока ход есть. Постучал, штукатурку и песок из трубы высыпал и далее. А вот как упрешься в бетонную твердынь, тут уж приходиться попотеть. Опять же шлямбур, с одной стороны, постепенно начинает превращаться в расплющенный с трещинами кусок железа, часть которого в любой момент может отскочить и прилететь в лоб, а то и в глаз. С другой — там, где были зубы, остались, образно говоря, только десна. С ними куда пробьешься? Приходится точить новый инструмент. А тут мастер с проверкой
-Главное надежный крепеж ребята, чтобы рубильники стояли намертво, - поучал бригадир Полков. Медленно работаете, прибавить надо.
Особенно тяжко доставались работы зимой на улице, когда тянули подвесные электролинии. Одно слово — колотун. А с колотуна в тепло, а если сразу в столовую, счастье неописуемое. Тепло, запахи разные приятные и люди кругом добрые и веселые. Выбор что поесть, глаза разбегаются. Тут тебе и первых блюд сколько хочешь и вторых с разными подливами и любимые молочные: молоко, кефир, ряженка на третье. С таким аппетитом я уплетал за обе щеки только на сенокосе. Труд оплачивался, раз в месяц выдавалась заработная плата. Приятно иметь в кармане несколько рублей на личные расходы. Пожалуй, тогда впервые почувствовал себя взрослым.
Практика закончилась выдачей удостоверения с присвоением квалификации электромонтера 2-го разряда. Фотография на удостоверение получилось удачной, и точно отражала молодость души и радость момента завершения школьного образования. В аттестате оценками, прямо скажем, не блистал, отличным поведением не отличался и школу окончил «на удовлетворительно». Все плюсы ограничивались спортом, рисованием и музыкой. Учиться было не интересно.

                А школа что? Одно и тоже
                Ведь говорят. Душа казенного дороже.

Отличника не получилось. Об этом говорилось в выпускных характеристиках директора школы, классного руководителя и секретаря комсомольской организации: «Хороший и честный товарищ, имеет определенные способности, участвовал…, выполнял…, но к учебе относился с прохладцей, поэтому имеет оценки ниже, чем мог бы иметь».
Тем не менее аттестат зрелости, за подписью главы городского отдела просвещения Милявской, получил. С ее сыном я соревновался по легкой атлетике — оба мы прыгали в длину. Встречались на баскетбольной площадке. Он учился в городском Интернате. А мать его Фаина Львовна, как позже выяснилось, с 1949 года преподавала в городской школе № 1 — это там, где учились братья Зорины.
В газете «Асбестовский рабочий» за 1991 год натолкнулся на статью Людмилы Алексеевны Неустроевой. Она тоже со своей подружкой Раисой училась в школе № 1 им. М. Горького. С ее слов, находилась она рядом с ремесленным училищем № 12. До этого она училась в семилетней школе № 5, и что примечательно, географию ей преподавала Лидия Ивановна Макарова. «Именно Лидия Ивановна увлекла нас туризмом, -  вспоминала о тех годах Людмила Алексеевна. – Вместе с ней с огромным удовольствием мы ходили в походы с ночевками на Малышева, Шамейку, на Каменные палатки под Свердловском. Песни у костра, неформальная обстановка общения, дух приключения – все это впоследствии отразилось на выборе мною профессии учителя географии, преподавала в школе № 24».


Глава семнадцатая


Когда я еще не задумался, что делать после школы, а из Москвы в наши глухие таежные места выехали трое командировочных с целью внедрения проекта НИИ по добычи изумрудов. Главный инженер проекта Гурген Акопович Арустанов, главный специалист отдела Дмитрий Иннокентьевич Иванов и автор сохранившихся записок, которые я обнаружил в поселковом музее. Назовем его Николай Еременко. Точно известно, что родом он из Ярославля. Вот его рассказ:
«В командировку на Урал двинулся под впечатлением только что прочитанной книги «Угрюм-река» -люди необычные, события интересные.
Вчера проигрался в преферанс – сегодня зубы на полку. Проехали Пермь. Кама разлилась, залив прибрежные строения. В Кунгуре есть свой пивзавод и довольно-таки неплохое пиво. Немного о поездке и впечатлениях. Что запомнилось больше всего? Природа. Строгая и в тоже время русская природа ласковая. Только распустившиеся нежные березки и темные островки вечнозеленых елей, изумрудная трава и еще нагие крепыши дубки.
Запечатлелись станции, полустанки и переезды: иногда грязные и неуютные, иногда небольшие, но опрятные. Еще остались в памяти заводы, буровые вышки, пиво и Олег Борисович – спокойный и интеллигентный мужчина в пенсне с позолотой, мощного, но не рыхловатого телосложения. Отличный игрок. В Перми его встречал какой-то офицер.
Мы едем дальше. В 17 часов прибудем в Свердловск. На Малышевку прибыли в 22 часа. Типичный уральский поселок нового типа с красивым клубом и, ради чего он существует, карьером.
Разместились в квартире «люкс» предназначавшуюся когда-то министру. Шикарная легкая мебель, зеркала, приемники, холодильник, ковры, современная посуда, картины.
Я был поражен. Ванна не уступает лучшим московским, а сортир!? Прелесть! О поселке пока не могу ничего сказать – видел только из узких окон ГАЗика. Со временем опишу.
К 29 мая успел уже осмотреть все достопримечательности поселка. Вчера был занят и не успел описать сложившееся впечатление. Поселок небольшой – обойдешь за полчаса вокруг. В основном кирпичный. Двух-трех этажей домишки неплохо спланированные. Зелени хватает. Отличный клуб, профилакторий с биллиардом и телевизором, столовая на двести мест.
Окрестности- сосновый лес с березняком и речушка Шамейка. Сегодня суббота, призадумались насчет рыбной ловли. После работы связались с главным инженером комбината С.И. Пряничниковым, у которого есть своя «Волга» Отличные места для рыбалки, с нами двое ребятишек.
Чтобы накопать червей пришлось ехать в поселок Шамейка, а пикулей ловили на водохранилище. Река Большой Рефт, перегороженная плотиной, образовала большой водоем с узкими заливами, в которых ежегодно выводится миллионы стрекоз. Это к тому, что пикуль личинка стрекозы. Завершая рыбалку, нарубили удилищ, затем вернулись в поселок.
Удивительная вещь – смотрим, как в Берлине проходит первенство Европы по боксу. Отлично, что Малышевка охвачена сетью Евровидения.  С утра в воскресенье снова на рыбалку. Еще темно, три часа. Пьем крепкий чай и в машину. Через 15 минут на месте. Водохранилище окутано туманом. Тихо и зябко. Гладь воды не трогает ни одна морщинка.
Восток алеет словно яичный желток в сковородке. Лёгкий ветерок начинает шевелить листья и чешую водной глади. Клева почти нет, рыба сыта. На уху все же наловили.
Вечером были приглашены в профилакторий на чай и телевизор. Главный врач, полная размалеванная женщина, любезно согласилась показать нам помещения учреждения: комнаты отдыха, бильярдную, лечебные кабинеты, телевизионную. Затем нас пригласили отужинать. Я вам доложу – ужин мне запомнился надолго: свежие огурчики в сметане, плов по-уральски и отличный чай. После ужина состоялся приятный и ленивый разговор в холле. С сигаретой я совершил прогулку в лес.
Профилактория рассчитана на 52 человека, 26 человек обслуживающего персонала, не считая кухни. Государству, видно, обходится. А что сделаешь? Нужно Рабочие здесь лечатся, отдыхают, регулярно питаются. Короче говоря, никаких забот кроме работы.
31 мая тяжелый день. Он принес массу впечатлений и полезных познаний. Посетили карьер, обогатительную фабрику, лабораторию по огранке изумрудного сырья. В девять часов, сопровождаемые главным геологом П.Ф. Шестаковым, прибыли на карьер. Работы ведутся на глубине 50 метров от поверхности. На дне тальковой муки по колено. Представляю, что творится в сырую погоду. Часто встречаются «старинные» горные выработки. Повсюду масса крепежного леса и другого хлама.
В карьере работают четыре экскаватора ЭКГ-4 «малютки», 25-ти,тонные МАЗы, четыре буровые и бригада старателей в 12 человек, возглавляемая старым Молочковым.
В связи с тем, что цель нашей командировки в выявлении путей увеличения добычи экспортных изумрудов, поинтересовались, что думает по этому поводу Молочков. Завязалась долгая беседа. Он, оказывается, знает много примет, где искать и как искать изумруды, высказал ряд дельных соображений о материальном стимулировании старателей и контроле добываемых изумрудов. Вообще то, они дают не много – 15-18% от общего количества добываемых ювелирных изумрудов, 85-87% дает рудоразборка на фабрике. По металлу ручная рудоразборка дает 20%.
Комбинат небольшой, опрятный, людей почти не видно. В лаборатории наблюдал процесс отбора ювелирных образцов, их резку, огранку и готовую продукцию.
Был поражен громадным опытом работниц, а работают исключительно женщины. Говорят камни «понимают» только женские руки. Огранщицы и получают, соответственно, по 150-180 рублей в месяц. Вообще-то это крупнейшая фабрика по «производству» изумрудов в мире. Ее знают Индия, Бельгия, ценительницы драгоценностей Франция, Англия, Люксембург, Дания и другие страны.
Работницы фабрики простые русские женщины, даже не представляешь, что их руками творятся украшения для королев и миллиардеров.
После обеда отправились в контору управления карьером на встречу с Филиппом Феофановичем Золотухиным, главным геологом карьера. Состоялся длинный и интересный разговор. Он сразу же расположил к себе присутствующих. Среднего роста, загорелый, лицо с восточным акцентом, широкая кость, очки, янтарный мундштук с маленькими сигаретами. Человек большого ума. В настоящее время находится в «закрытом» конфликте с главным геологом комбината Шестаковым по вопросам геологии.
 Беседа шла о перспективах нахождения изумрудов на глубине при подземной отработке, о причинах низкой старательной добычи.
Теплый вечер. Опрятный сад около профилактория. Нас трое командировочных и несмотря на разность в возрасте мы дружны. Я самый молодой, а тощая комплекция еще более молодит меня. В перерыве между таймами футбольного матча СССР – Уэльс я вышел на воздух покурить. За мной низкий, щуплый, немного подвыпивший проходчик. Неожиданно заплетавшимся языком он выдавил.
 -Молодой человек, а не скажете ли вы, как можно устроиться работать в министерство? Мне кажется, что это очень просто.
-А вы не скажете сколько вам лет ?
-Тридцать два.
-Значит, не один я молодой, - повеселел я и продолжил.
-Чтобы устроиться в министерство необходимо окончить геологоразведочный институт, два или три года отработать в восточных районах в поисково-разведочных партиях или на шахтах, обязательно два года в Заполярье в системе аэрогеологии и год в проектном институте.
-Сколько же вам годов? Тон проходчика стал мягче, но все же настороженный.
-Двадцать восемь, а работаю я заместителем министра.
Проходчик в замешательстве не мог сказать ни слова, затем понял и разразился гомерическим смехом.
-Геолог я, работаю инженером в проектном институте, - уточнил я.
В Управлении, где мы расположились, прохладно и светло. Изучаю историю предприятия. Изумруды нашли в этих местах в 1833 году крестьянином одного из окрестных сел Карякиным (так и написано в местных материалах, хотя в других источниках указана фамилия Карелин). Район привлекал к себе внимание и в связи с разработкой асбеста на Баженовском месторождении, открытом в 1746 году.
Через три года, в 1836 году на месторождении начались эксплуатационные и поисково-разведочные, работы, проводимые казной. К 1844 году работы достигли максимального по тем временам развития. Причем, на выявленных жилах, горные выработки опускались на глубину 18 метров.
Работы, по причине больших затрат, в 1854 году прекратились. В 1861-1862 гг. возобновились. Участок Малышевского месторождения исследовал горный инженер Миклашевский, который дал первое научное описание месторождения. Однако государство от него отказалось и вплоть до 1919 года им владели различные арендаторы и иностранные фирмы.
В 1924 году старатель Скутин нашел богатое гнездо высококачественных изумрудов, реализация которых принесла государству доход на сумму более чем миллион долларов. После этого случая начался период систематических разведочных работ.
С 1951 года на месторождении стали добывать технический берилл. Сейчас же стоит вопрос о том, чтобы снова перевести комбинат исключительно на добычу изумрудов. Ведь это же единственная наша изумрудная жемчужина, а ее нерентабельно переводить на бериллий. Свинство!
Чем занято у нас время после работы? Шахматы, прогулки вокруг поселка, кормежка комаров, телевизор, бесконечные разговоры о предприятии, в итоге чай и баиньки……
После временного потепления снова прохладно даже исчезли комары, кроме одного, который по ночам мешает спать. Тучи несутся с северо-запада, навевая холодную грусть. Еще кое-что узнал о изумрудных копях, копаясь в архивных материалах.
Так, основную продукцию копей в 1938 году составляли драгоценные камни, первостепенную роль в которых составляли изумруды, александриты, фенакиты, хризобериллы, аквамарины. Топазы и горный хрусталь являлись побочным продуктом и не играли сколько-нибудь существенной роли в производстве.
Окончательную продукцию копей составляли ограненные изумруды, за исключением, так называемой изумрудной зелени, которая без огранки шла в виде экспортного товара.
Все изумруды по густоте окраски и степени прозрачности делились: на «экстра», вторая марка, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая, восьмая «светлая» и просто восьмая.
Причем изумруды «экстра» тоже делились на марки: вторая, третья, четвертая, пятая и пятая «А», которые относились к к прозрачным экспортным камням. После первой очистки они проходили ряд операций: резка (для выбора лучших прозрачных участков весом не меньше 0,8 карат), огранка, доводка при шлифовке, окончательная шлифовка.
Не прозрачные марки: шестая, седьмая, восьмая шли, как сырье на кабошоны. Они шлифовались в эллипсоидальной форме с одной плоской основой. И, кроме восьмой степени, отправлялись на экспорт.
Прозрачные изумруды восьмой светлой марки и кабошоны шестой поставлялись на внутренний рынок в объединение «Русские самоцветы».
Сделал несколько выписок их архивных документов:
«До сих пор при эксплуатации не обращается внимание на драгоценные камни низшего порядка. Сюда, в первую очередь, следует отнести низкие сорта изумрудов, александритов, фенакитов, хризобериллов и бериллов часто высокого качества. Сырья для огранки указанных выше камней копи имеют почти в неограниченном количестве, особенно берилла.
В отношение берилла дело доходит до курьезных случаев, когда экспортные организации скупают ограненные камни у населения, в то время как бериллы чистой воды копи десятками килограммов ссыпают в общий концентрат, идущий в промышленную переработку, который оплачивается копям по 380 рублей за тонную.
Все изумруды, не подходящие под марки, идут в общую массу изумрудной зелени, сдаваемую копями экспортирующим организациям по цене 357 рублей за 1 кг. Все эти драгоценные камни можно было бы с большим экономическим эффектом для месторождения и предприятия использовать по их прямому назначению – изготовлению огранённых, предназначенных на экспорт, а главное, для удовлетворения потребностей широких слоев населения. Тем боле, что цены на них определялтсь только что стоимостью огранки.
В 1938 году существовали следующие плановые цены:
1. Граненные марочные экспортные изумруды за карат -353.87 руб.
2. Граненные изумруды для художественных изделий за карат 88.40 руб.
3. Изумрудная зелень за кг. 356.66 руб.
4. Берилл за тонну 380. 00 руб.
5. Флюорит за тонну 225.00 руб.
 Кроме того, копи должны были по марочным изумрудам и изумрудной зелени выдерживать известное соотношение по маркам и сортам.
Технологический процесс всех существующих на копях обогатительных фабрик прост, сугубо примитивен и в то же время весьма несовершенный и дорогой. Он заключается в предварительном дроблении, последующей промывке в бунтарных бочках и, наконец, ручной отборке   драгоценных камней от породы на рудоразборных столах.
При этом способе полнота извлечения изумрудов зависит исключительно от индивидуальных качеств разборщиц (зрение, умения тщательно работать, честное отношение к труду, быстрота утомляемости, реакция к оттенкам цвета, техническая грамотность в определении минералов).
Это становится еще более понятным, что содержание изумрудов измеряется несколькими десятыми долей на один куб. метр породы.
Архивные материалы по копям дохнули на меня дедовской стариной. В мыслях начали возникать сюжеты рассказов повестей, анекдотичных случаев. Вообще, Урал располагает к занятию литературой – может быть здесь особый воздух для этого, или люди богатые по своей натуре, хранящие традиции древних рудознатцев.
Мы же подготовили и подписали, после длительного совещания, протокол. Миссия наша закончена, пора домой. Одна деталь комбината меня возмущает до глубины души – жестокое, да, именно жестокое отношение к молодежи. Нечем ей толком заняться, нет ни кружков, ни секций спортивных сплошное пьянство. Ужасно смотреть на слоняющихся пьяных мальцов, только вставших на самостоятельный путь»
Тут автора следует поправить. Танцы, спортивные кружки действовали. Сам я состоял в эстрадном ансамбле и в баскетбольной секции. Что касается пьянства молодежи. Тут можно согласиться. Жизнь была «веселая» с драками кодла на кодлу. Тогда дрались с использованием стилетов, а то и заточенных пик. Население поселка жило преуспевающе, зарабатывали люди хорошо, а вот как распорядиться достатком не знали, не хватало культуры. К этому надо добавить, что народ в поселке и на предприятии был сборный, много имелось приезжих-вербованных - без связей и традиций.


Глава восемнадцатая


После школы я сдал документы в Уральский политехнический институт им. Кирова. Сестра порекомендовала стать архитектором. Был ли готов к этому? Вероятно, нет, но понадеялся на удачу. Рисовал я неплохо, а вот с точными науками хромал на обе ноги.
Судьба распорядилась не спешить с высшим образованием и предложила мне вначале получить профессионально-техническое. Спорить с судьбой бесполезно. Потерпев фиаско на архитектурном фронте, откликнулся на предложение одноклассника Толи Никитина поступить в Художественное техническое училище под номером 42, которое располагалось в Свердловске на улице Блюхера, дом 5.
По существующим правилам, родители написали заявление в адрес директора училища Осипова с просьбой принять отрока, бывшего "архитектора" в группу обучающихся по специальности гранильщик алмазов. Выбора не было, поступить можно было только в группу огранщиков с обучением один год. Училище также готовило камнерезов, ювелиров, альфрейщиков — специалистов по расписыванию стен, и даже наборщиков для типографий, но в эти группы сроком обучения два года, набирали после 8-го класса. С директором состоялась беседа, и меня допустили к проверочным экзаменам по рисунку и композиции. С заданиями успешно справился.  Справился и друг мой Толя.
Учеба в училище началась с рассказа об алмазах. Вел его приватный мастер с ювелирной фабрики.
 - Из   всех драгоценных камней, уважаемые мастера, наиболее ценным   считается алмаз, - отметил преподаватель.  Он, чтобы вам было известно, переливается всеми цветами радуги и тверже всех других камней.  Слово «алмаз"   происходит    от   греческого    "адамас», что   означает "непреодолимый, непобедимый". У арабов на этот счет существует легенда. Вот послушайте:
 «Заспорило как-то Золото с Алмазом, кто из них на Земле самый знатный, самый сильный.  «Меня, - сказало Золото, — отливают на короны султанов, шахов и королей, царицы носят чеканные золотые запястья на своих холеных руках, золотые кольца украшают их тонкие, подобные тычинкам лотоса пальцы». Ты, Алмаз, лишь ничтожный придаток к  моей золотой славе.
- Ошибаешься, Золото, - возразил Алмаз, - из-за меня велись кровопролитные войны, я тоже  украшаю троны, скипетры и перстни фараонов, раджей и шахинь. Ну, если так, то давай спросим у Солнца, кто из нас могущественнее и ценнее, - предложило Золото, - и они обратились  со своим вопросом к вечному светилу.
- Я не слышу вас, - ответило Солнце - подойдите поближе и расскажите, о чем вы там спорите на своей померкшей звезде.      Тогда Золото и Алмаз пошли по Млечному Пути и приблизились к Солнцу. Но тут Золото покраснело, побледнело и, расплавившись, пролилось  на  Землю золотым дождем. А Алмаз  вернулся таким же  сверкающим и твердым, каким был прежде. С тех пор Золото никогда больше не спорило с Алмазом, раз и навсегда уступив ему пальму первенства».
Вопросов у учащихся к рассказчику не возникло, и он предложил от легенды перейти к были.
- На каждом уроке я буду знакомить вас со знаменитыми алмазами. Сегодня речь пойдет о камне "Санси". Он был найден в  Восточной  Индии во времена императоров династии  Чола, в 1064  году. Прозрачный, как  слеза,  камень не  имел  ни  трещинок,  ни вкраплений и весил до шлифовки сто один с четвертью карат. Нашел его шедший с караваном купец. Он  явился к  султану и  обменял свою находку  на  двух  молодых  слонов, двенадцать  необъезженных  верблюдов  и восемьдесят золотых монет. Алмаз много веков путешествовал по разным странам, переходил из рук в руки.
Одно время он находился у Наполеона, затем оказался у миллионеров Демидовых, а  затем перешел в семью Андрея Николаевича Карамзина,  сына  известного  писателя и  историка Николая Михайловича Карамзина,  создателя двенадцати томной "Истории Государства Российского. - Слышали про такого?
- Слышали, слышали, но читать не приходилось, - услышал мастер в ответ.
- И еще, Николай Карамзин в своей истории привел летописный факт: мол некий инок Мефодий преподнёс Борису Годунову вывезенный с Камня, то есть с Урала, большой изумруд чистого. зеленого цвета. Царь Борис приказал огранить его; за работу взялся венецианский ювелир. Камень он огранил и вырезал на нем Распятие Христово. И такое было, многим вам неизвестное.
- Да где про такое узнаешь? – В школе нам про такое не рассказывали, - с удивлением проговорил кто-то с галерки.
Рассказы преподавателя уводили в далекие и загадочные края, но мысли мои уже витали вокруг обеда – пора бы подкрепиться. Обедал я, как и другие иногородние, в городе, в столовой на Первомайской улице по специальным талонам для учащихся. Завтрак и ужин обходились в 30, а обед в 60 копеек. Утром и вечером, обычно, котлета с гарниром, чай и два куска хлеба. В обед можно было себе позволить скушать на закуску винегрет или холодец, на первое борщ, на второе та же котлета и традиционный компот. Утренние талоны экономил и в конце месяца менял на деньги, которые использовал на кино, мороженое и мелкие имущественный приобретения.
Трехэтажное здание художественного училища походило больше на тюрьму, чем на заведение, где готовят ювелиров и гранильщиков алмазов, - такое оно было старое, серое и на вид угрюмое. Унылую картину дополняло кладбище через дорогу, неухоженный двор с одинокими и забытыми деревьями. Таким образом, обстановка к творчеству особенно не располагала.
Здание имело биографию. В начале 1943 года Свердловск стал центром формирования Уральского добровольческого танкового корпуса. В училище формировалась Свердловская бригада – лучшая часть в корпусе, которая сражалась в 1943 году на Орловско-Курской дуге.
На первом этаже училища располагались типография, просторный спортзал с раздевалкой и несколько классов. Директор, преподаватели и аудитории коллег по разным специальностям размещались на втором этаже, алмазники сидели на третьем - налево по коридору, с окнами на железную дорогу и улицу Восточная. Ведомство, которому принадлежало училище, имело длинное наименование - Главное Управление профессионально-технического образования при Совете Министров РСФСР.
Об этом свидетельствовала запись в серой книжке успеваемости учащегося, которую выдали накануне начала занятий. В ней под № 3113 сообщалось, что я зачислен приказом от 1-го сентября 1966 года учащимся училища. На первом листе имелась фотография и большая круглая печать. Книжка предназначалась для выставления годовых и промежуточных отметок по предметам обучения и поведению, но использовалась, главным образом, в качестве проездного билета в городском транспорте и на поезде домой до Асбеста.
Домой с Толиком ездили раз в полмесяца. Уезжали после занятий в субботу, возвращались в воскресенье вечером или в понедельник утром. В понедельник поезд не успевал к началу занятий, и приходилось, не доезжая до железнодорожного вокзала километра за два, когда поезд уже замедлял скорость перед конечной станцией, выскакивать на ходу у перекрестка улиц Ленина и Восточная. Однажды такое зимнее десантирование закончилось плачевно. После временной оттепели на снегу образовалась плотная корка, и, падая в сугроб, мы расцарапали себе в кровь руки и лица.
Жили мы с Толей на съемных квартирах на Шарташе и на учебу добирались на автобусе и трамвае. Станция трамвая называлась «Бархотка», и была конечной. На все про все уходило минут 40-50.
В училище имелся просторный спортзал и с новыми друзьями Кунгурцевым Затулиным и Муромцевым я познакомился именно там. Вместе с ними играл в волейбол и баскетбол, участвовал в соревнованиях на стадионе, на берегу реки Исеть, недалеко от нынешнего кинотеатра «Космос». На стометровке показал второй результат и мне, как члену спортивного общества «Трудовые резервы», присвоили третий взрослый разряд. С началом учебы стал не только «трудовым резервом», но и членом профсоюза, почему-то, «рабочих коммунально-бытовых предприятий», получил соответствующее удостоверение и платил членские взносы - 10 копеек в месяц. На эти деньги можно было три раза проехать на трамвае.
В свободное время, когда появлялись «лишние» тридцать копеек, ходил в кино. В то время в Свердловске шли фильмы «Рукопись, найденная в Сарагосе», «Призрак замка Мориссфиль», «Приведения в замке Шпессарт». «Великолепная семерка», «Золото Макенны», «Лимонадный Джо». Были, конечно, и другие, но эти запомнились больше всего. Чаще заглядывал в кинотеатры «Совкино» и «Октябрь». В театры не ходил. Один раз по приглашению Свердловского областного управления профессионально-техничес¬кого образования посетил областную филармонию, где прослушал лекцию «Как научиться слушать симфоническую музыку». Беседу вел профессор Уральской консерватории Борис Певзнер.
На занятиях по минералогии вспомнили первооткрывателя золота на Урале раскольника Ерофея Маркова. В мае 1745 г. возле озера Шарташ именно он нашел кусок кварца с золотом. Благодаря открытию появилась Березовская золотодобыча. Березовск, это совсем рядом от Шарташа, где жил я, каких-нибудь пять километров. Золото искали везде, только в долине реки Исеть, нашли 85 месторождений.
К концу 1920-х годов страна Советов находилась на грани финансового банкротства. Золотовалютные резервы СССР не превышали 200 млн. золотых рублей, что было эквивалентно 150 млн. тонн золота. Ничтожно мало по сравнению с довоенным золотым запасом Российской империи, которые по стоимости достигали почти 1,8 млрд. золотых рублей (эквивалент более 1400 тонн чистого золота). Однако ко времени смерти Сталина золотой запас СССР вырос в 14 раз. В наследство отец народов оставил до 2804 тонн золота. Сталинская золотая кубышка оказалась больше золотой казны царской России.
-С чего же все началось? - заинтересовались учащиеся.
-Известное дело, с указа Петра I от 10 декабря 1719т года «Об учреждении Берг-коллегиума...», получивший название «Берг-привилегия», - пошутил преподаватель. Вот эта «привилегия» и побудила сотни тысяч людей на освоение земель и, так сказать, предрешила знаменитую «золотую находку» раскольника Ерофея Маркова.
-Привилегия хорошо, но как известно, Маркова не наградили, а наказали и даже в подземелье определили. Это как? - возмутился Кунгуров.
-Известно, что и ныне интересы государства не всегда совпадают с частными. Маркова и других, подобных ему старателей, притесняли потому как управленцы заводов боялись, что обнаружение в заводских дачах тех или иных богатств, не имеющих отношение к заводскому делу, приведет к изъятию правительством этих дач. Казна начнет добычу открытых богатств своими средствами.
-Так что, с Маркова начался нынешний Березовск? - спросила белобрысая и пока малоизвестная мне, девица.
-Может и с него, а может и нет. Вот, например, сохранилась такая запись: «Смиренный иерей Устин забре в си места лета 1672 года майя пятый день здесь у озера Шарташ, пристанище обрели..».
- И потом, есть версия, что открывателем самородного рудного золота на Урале стал горный ученик Леонид Лаврентьевич Пигалев. Случилось это на Шило-Исетских рудниках в мае 1744 года в Каменском районе.
Получается, что люди там уже жили, в основном раскольники-бегуны. - Там Марков, а может Пигалев и выпустили из-под земли золотого змея. Яма, которую Марков обнаружил на многие годы и века дала пищу к размышлению и напряге многих бритоусов, то есть представителей нового обряда власти, как считали староверы. На месте Марковой ямы возникла шахта. А город Березовск официально возник в 1748 году.
-Это же ровно за двести лет до моего рождения! -А куда руду возили? - поинтересовался я.
-Да на ближайший Уктусский завод, за 13 верст, там и перерабатывали. Затем свой построили.
- Особенно в золотом деле прославился инженер Брусницын, - объяснял ювелир Николай Другов, - он изобрел способ промывки золотоносных песков и сконструировал для этого машину, и стал новатором в европейском масштабе.
-Брусницыны, Брусницыны, где-то слышал эту фамилию, - пытался вспомнить я. Да, это же наши соседи на Шахтерской! Точно! И дочка их Лариса училась в классе, вместе с подружкой Тимухиной.  Может, ее предки когда-то мыли золото? - фантазировал я, надо ее спросить.
-Лев Иванович Брусницын родился на Березовском заводе, в семье мастеровых. Он и стал первооткрывателем рассыпного золота — «песчаной золотой руды», - сбил меня с размышлений Николай Другов. С той поры русло реки Березовки и многих других на Урале превратились в своеобразные лотки, стали по ним на глубинке и у берегов искать россыпи. Размеры добычи с 1814 по 1850  год возросло в сто раз. Только Урал к 1824 году дал уже 305 пудов. К 1845 г. русское золото составляло 48% мировой добычи. В 20-30 годы Урал охватила золотая лихорадка. Ну а в 40-е годы она перекинулась на Сибирь.
-Золотая лихорадка помогла открыть изумруд и асбест, - продолжал Другов. Начнем с асбеста. Местные старатели в поисках желтого металла переворошили все вокруг, копали они и в долине Большой Рефт. Именно в этом месте землемер горного управления Екатеринбургского уезда Николай Закожурников  отвел участок под прииск немецкому подданному Геллю. В двух шурфах нашли тогда зеленый камень-змеевик. Змеевик с прожилками асбеста попал в руки инженеру путей сообщения Алексею Павловичу Ладыженскому. Он провел дополнительные исследования, поставил на Кудельном болоте разведочные столбы и заявил об этом Правлению золотых приисков Пермской губернии. Так он и стал открывателем месторождения. Он же затеял первый асбестовый прииск.
-Я с Асбеста и на реке Рефт был, - с места прокричал я, - про змеевики мне все известно.
-Вот и хорошо, дай и другим узнать и не мешай слушать.
-Добытый асбест сначала шел в Варшаву, Петербург, Ригу, а оттуда уже за границу, - продолжал преподаватель. К 1913 году выработка достигла 24918 тонн. Забойщики получали 50 коп. в день, коновозчики — от 80 коп до 1 руб. 10 коп. Ржаная мука с воза стоила 50 коп. за пуд; пшеничная — 75 коп; овес — 35 коп; масло скоромное — 8 руб. 20 коп.
-Представляете! - удивлялся Другов, - на приисках в 1903 году был свой театральный кружок.  Шли спектакли «Женитьба» по Гоголю и «Не зная броду, не суйся в воду» по пьесе Мангсфельда. - А кто бы вы думали организовал кружок? Большой любитель театра Петр Прокопьевич Шабуров, культура была.
-При советской власти поначалу культуры не было. Было много вольности и много воровства. В 20- годы всего добывали по 600 тонн асбеста. Первым директором рудника Ураласбест стал Ильин Александр Давыдович.
Преподаватель Алла Ивановна, низенькая и худая женщина, больше похожая на студентку, про золото рассказала такой случай. В 1764 году возле Невьянска старообрядец Алексей Федоров выжигал лес под пашню и в старом пне случайно выплавил слиток-самородок. За это его не похвалили, а посадили в тюрьму, в которой он просидел долгие годы.
-За что спрашивается? – думал я, - ведь богатств было больше, чем достаточно: в 1819 нашли платину, в 1829 г. – первые уральские и русские алмазы, в 1831 г. – изумруды. Оказывается, промыслом заниматься запрещалось. Посадили еще и потому, чтобы не болтал о находке.
-Чтобы вы знали, гранит — это от латинского «granum – зерно, потому что в нем много отдельных частичек кварца, полевого шпата, слюды. Вот смотрите, - Алла Ивановна подняла над собой какой-то булыжник. Это березит -кварцевый жильный гранит. Именно березиты и есть золотосодержащая порода. От них и родилось название Березовска.
- Алла Ивановна, а с чего началось алмазное дело на Урале, алмазы же в Якутии? – поинтересовался любознательный Сережа Вохромеев.
-Сейчас в Якутии, а были и на Урале. В 1829 году знаменитый ученый и путешественник Александр фон Гумбольдт пообещал императору Николаю I, что не покинет русскую землю, пока не найдет алмазы. Он заметил, что уральские места схожи с алмазоносными провинциями Бразилии и посоветовал тщательнее просматривать пустую породу – не блеснет ли где искорка кристаллика. И точно. Спустя три дня в отвалах рудника у деревни Медведка на Койве крепостной мальчик Павлик Попов нашел первый алмаз – первый не только на Урале, но и в России. Через три дня другой мальчик – Ваня Соколов – нашел второй алмаз. Заложили прииск и стали добывать уральские алмазы, хоть и мелкие, но высокого качества.
- А все же, что они из себя представляли? – поинтересовался с задней парты свердловчанин Кунгурцев.
- Самые крупные достигали 5 каратов, средний размер – 0,25 - 0,5 карата. В 1914 году на прииске нашли 160 алмазов, а в 1936 году уже 250.
- А что же случилось с прииском? Он что обеднел, алмазы кончились? – пытал Аллу Ивановну все тот же Вохромеев.
- Не сразу все случилось. Была экспедиция, имелось пять приисков и обогатительная фабрика, был даже разработан первый в мире проект алмазодобывающей драги, но, увы, для промышленной добычи реку Чусовую признали непригодной. Если хотите узнать подробности, почитайте Александра Грина, в 1900 году писатель работал на прииске. О Чусовой много материала в нашей библиотеке. Пожалуйста, знакомьтесь.
Время у меня было предостаточно, и я увлекся этой интересной, но несколько закрытой темой. Дело в том, что Управление «Уралалмаз» входило в систему МВД СССР, и все работы по постройке плотин и добыче алмазов выполнялись заключенными. Как выяснилось, последствия разработок крайне отрицательно сказались на природе Урала и нанесли урон экологии. Драгами изуродовали речки Тискос и Серебряную. Реки Вижай и Койва местами превратились в две колеи, разделенные насыпными островами. На Койве в поселке Кусье-Александровский остались заброшенные строения обогатительной фабрики.
Отдельный разговор шел о гранильном деле. Гранильную мастерскую в Екатеринбурге построили в 1726 году. Работала мастерская, а затем фабрика на царский двор. Ныне это завод «Русские самоцветы». Татищев, находясь по команде Петра I за границей, нанял в Стокгольме мастера-гранильщика Рефа. По контракту Реф обязался служить в России пять лет и «....камни аспид, мрамор и подобные тому не только сыскивать, но оные резать и гранить и приуготовлять и русских данных ему учеников в том искусстве совершенно выучить». Ему присвоили звание поручика, положили жалованье 64 рубля в год, бесплатную квартиру и дрова.
-Неплохо ему, однако, жилось, - думалось мне. Его бы для начала записать в трудовые резервы, в профсоюзы, на талоны посадить и поселить на Шарташ к Пичугиным, где я проживал, а ему сразу военное звание поручика присвоили. Чего, спрашивается, ради?!
Кого здесь только не было, край-то оказался давнишний. Задолго до основания Екатеринбурга на северном берегу озера Шарташ в XVII веке было основано село, точнее – слобода. Здесь осели, бежавшие от реформ Никона, сторонники Древле-Православной (Правоверной) церкви, родом из Нижегородских земель, называвшие себя кержаками – по названию нижегородской реки.
Книгу даже написали «Шарташ – любовь моя и боль», а в газете пропечатали очерк  «В поисках могилы Святого Аввакума». Не исключалась возможность, что именно на Урал были перенесены мощи Святого Протопопа Аввакума, идеолога старого правоверия и борца с никонианством.
Реф с помощниками, в том числе из раскольников, готовил мелкие изделия из камня: пуговицы, мундштуки, рукоятки для кортиков, табакерки. Для гранения употребляли мурзинский белый и чёрный топаз, сердолик, горный хрусталь и яшму. Так, была создана в Екатеринбурге первая мастерская по обработке камня, от которой и пошла родословная «Уральских самоцветов». 
- Получается, что и училище наше от того корня «веточка», - как-то заметила Алла Ивановна. Татищев же создавал школы и заставлял учиться под страхом наказания, сам составлял школьные программы, в большом количестве выписывал учебники, книги, приборы, упрямо выпрашивал учителей и специалистов у правительства. Горные школы, созданные им в Екатеринбурге, были особого типа. В них учили не только читать и писать, но и механике, знаменованию, то есть рисованию, токарному, пробирному, паяльному, слесарному и гранильному делу.
- Алла Ивановна, вы сказали знаменованию, то есть рисованию. Это что одно и то же? —спросила комсомольский вожак Лукина.
- Я не знаю, деточка, одно и тоже или не одно и тоже, просто так в документах архивных изложено. А я хочу, чтобы у вас в головах часть того времени сохранилась. Знаменование! Правда хорошо звучит. Мне лично нравится.
- Так вот, - продолжила преподаватель, - еще Татищев ввёл во всех классах в качестве обязательного предмета огранку камней. Почти триста екатеринбургских учеников пытали свои силы в гранильном ремесле! К сожалению, архивные документы не сохранили нам их имена. На пожелтевших листах старых дел остались фамилии только троих уральских камнерезов: Кирилла Шагова, Ивана Хапакова  и Матвея Несенцова. Вместо убывшего Рефа прибыл опять иностранец Яков Рейнер, кажется, швейцарец. 
Вспоминая учебу в училище с высоты возраста, у меня возникали сомнения в правильности обучения гранильному делу. Соискателей в мастера вначале следовало бы приобщить к производству, проверить способности на практике, выявить склонности, а уже потом, делить по группам-специальностям и учить определенным тонкостям в работе: огранщик, камнерез, ювелир.  На деле получалось формально, - по разнарядке: ты будешь певцом, а ты художником…К чему это приводило, известно — курс учебы заканчивался, а мастеров не прибавлялось. Более того, многие обученные разочаровывались в ювелирном деле и расставались с ним навсегда. 
В старые времена, при начальниках гранильной мастерской Бахореве, и Сусорове, а позднее - при генерал-майоре Данненберге порядки были иные. В ученики искали людей способных, потому как время и деньги ценили. Экономия и коммерция не допускали варианта: получится или не получится. Ставку делали на без проигрышного варианта, - на людей - самородков художественного склада. Это и дало толчок появлению уральских мастеров и камнерезного искусства.
Получалось, что у истоков мастерства стоял Яков Иванович Данненберг, посланный на Урал   Екатериной II. С тех пор вся добыча и обработка камня на Урале - все камнерезные и гранильные фабрики, мраморные ломки и месторождения цветных камней переходили из-под власти главного горного начальника в руки хозяина экспедиции Даннерберга, который подчинялся «ведомству» Бецкого, президенту Академии художеств и главе «Комиссии от строений домов и садов». 
Настали новые времена. С Екатерины II пошла мода на бриллианты и цветные камни, петровское железо и пушки ушли на задний план. Именно это и подтолкнуло горных начальников к поиску драгоценных залежей. В первые десятилетия XIX века были открыты сотни золотых приисков, а уже к середине столетия Россия обогнала по добыче золота все страны мира.
Изучая горное и камнерезное дело, как было пройти мимо Мамина-Сибиряка, Павла Бажова и времени, которое они описывали. С одной стороны, золотодобытчики - «золотые короли» Расторгуевы, Харитоновы, Севастьяновы, Рязановы и Казанцевы, которые не знали, куда деть деньги: мыли лошадей шампанским, ели ассигнации со сметаной. С другой - нищий, каторжный и пропившийся край. Даже дедушка Слышко, рассказывавший сказки Бажову, в молодости, откопав самородок, два года провел в кабаках, до смерти споив любимую жену.
Кабаки кончались мятежами. Не зря на Урале любили первого революционера Рыжанко, а точнее разбойника Андрея Плотникова. Про него и атаманшу Матрену я читал в книге Боголюбова «Атаман золотой». Подобные атаманы на реке Чусовой выражали протест заводского населения и пользовались его симпатиями.
               
                «В стороне от трактов и дорог,
                Где река Вангыр струится.
                Вырос на полянке городок,
                Словно в сказке небылица»

               
Стихи эти не про разбойников и атаманов, а про геологов и вспомнил их я при посещении геологического музея в Горном институте. Профессия геолога – первопроходца была в те времена наполнена романтикой и относилась к легендарным. Не зря в песне говорилось: «Трудное счастье, находка для нас, к подвигам наша дорога.».
Не даром, еще школьником я с друзьями зачитывались такими книгами, как «Смерть меня подождет», «Злой дух Ямбуя» Георгия Федосеева. Не забывался и фильм «Не отправленное письмо». Наверное, по этой причине на всю жизнь осталась романтика стихов из песни геологов, с которыми встретились на Тургояке.
               
                Все перекаты и перекаты,
                Послать бы их по адресу.
                На это место уж нету карты,
                Идем вперед по абрису...

Самым интересным для огранщиков в музее был второй этаж, где находился отдел минералогии. Здесь размещались чудные коллекции: малахит, яшма, родонит (орлец), лазурит и березит. Знаменитые уральские самоцветы представляли: топазы, аквамарины, золотистые бериллы, александриты, турмалины, аметисты и, конечно, родные изумруды.
- Рубиновые звезды Кремля и карта СССР, размеры которой 29,5 квадратных метров выполнены из различных драгоценных и поделочных камней Урала, - пояснял экскурсовод. Карта в настоящее время хранится в Эрмитаже.
- И как же ее изготовили, - поинтересовалась девушка из соседней группы алмазников.
- Очень просто, - пояснил экскурсовод: из зеленой яшмы выполнена низменность; из желтой и коричневой – возвышенности и горы. Лазурит использован для обозначения рек, озер и морей. Из орлеца и сургучной яшмы сделана линия государственной границы.
- А где же изумруд? - спросил я.
-Есть и изумруд. На карте им указаны центры деревообрабатывающей промышленности.
-Вот тебе на! - возмутился я, - деревообрабатывающая промышленность отмечена изумрудами, а сами прииски остались, как бы ни причем.
- Это, друзья, не первая карта, сделанная уральцами, - продолжила экскурсовод. -Всемирная Парижская выставка 1900 г. - триумф екатеринбургской фабрики и лично директора гранильной фабрики Мостовенко. Представленная на выставке мозаичная карта Франции из уральских камней получила высшую награду, а директор фабрики - командорский крест Почетного легиона. Вот так!
Василий Васильевич Мостовенко оставил по этому поводу воспоминания: «Драгоценные камни выбирались особенно тщательно. Великолепный изумруд я купил у мастера-гранильщика, а тот приобрел его у башкира, работавшего на Изумрудных копях. Сей башкир, видимо украл камень, проглотил его и носил его в себе пять суток. Кристалл оказался настолько велик, что вторичное появление его на свет божий произошло при помощи врача».
-  И что же она собой представляла карта? – спросил у экскурсовода Виктор Муромцев.
-  Что представляла, говорите. Представьте себя посетителем Всемирной выставки в Париже ровно столетие тому назад. Перед вами на мраморной плите площадью один квадратный метр все 86 департаментов Франции, набранные разноцветной яшмой в сочетании с агатом, сердоликом, нефритом. 106 французских городов обозначены уральскими самоцветами, их названия выполнены золотом, реки и озера из платины. Карта сразу стала достопримечательностью Лувра.
- Как бы съездить и посмотреть, - пошутил Кунгуров. Я бы с удовольствием.
- Все в ваших руках, ребята. Учитесь, творите, и обязательно все увидите. А лучше, конечно, не смотреть, а свое дело делать, чтобы после себя память оставить.
- Огранщикам алмазов трудно такого достичь. Название крупных и известных бриллиантов сохранилось, а мастеров, увы, нет, - заметил я.
Тут же вспомнил рассказ как в давние времена инок Мефодий преподнес Борису Годунову вывезенный с Урала, большой смарагд чистого зеленого цвета. Даже в зобах убитых птиц самоцветы находили. Про это писал рудознатец Тумашов царю Алексею Михайловичу.  В то время камни гранили чаще огранкой кабошон.
 Вечером, сидя в своей темной комнатушке на краю города размышлял о странном сочетании драгоценных камней изумрудов с поселковым предприятием Химцех. К чему это? Опять же плавильные печи, где мама отравилась. Что же плавили? Не изумруды же? Выяснилось, что как раз изумруды, хотя в основной массе берилл, имеющий промышленное значение.



Глава девятнадцатая



-На промыслах, исторически, трудился разный люд, но по большей части государственные крестьяне, живущие поблизости, - вспомнились слова Аллы Ивановны. По ее мнению, имелись и приписные, которые выполняли повинности в зачет подушной подати. На это уходило от 10 до 17-летних дней, а зимой и того больше. У безлошадных срок увеличивался вдвое. Спрашивали ее:
-Для чего на промыслах строилась плотина и возводился пруд?
-С них все и начиналось, - слышали в ответ.  Без них никуда. Возводили для промывания руды, для пильной мельницы, все по порядку. Потом уже шли мазанки, огороды, отдельные дома для горных служителей, - поясняла преподаватель.  В них жили штейгеры-иноземцы из немцев, а еще горные писари — без которых ничего не случалось
На разборе руды использовались дети, как их тогда называли «малолеты».  Руда хранилась в специальном рудном сарае. Это я запомнил. Запомнил и то, что в те давние времена каменная сила, тяга к рудознатству многих захватила.
Жили на приисках скудно. На Троицком были бараки, построенные из жердей и оштукатуренные с обеих сторон. Имелись и многочисленные хибары с засыпными стенами, и халупы или мазанки, построенные из досок, обмазанные глиной, которую мешали с соломой и травой.   Были и балаганы из жердей, обложенные снаружи дерном. При наличии печи, можно было и зимовать. Наиболее доступное для местных жителей оставались землянки.  Рыли их на склоне холма на два метра. Внутри нары из жердей или колотых плах. Жили как скифы, так и питались: заваривали кипяточком сухари, на следующий день гороховую муку. Иногда и этого не, бывало, ели лук с солью, да запивали его квасом.
Я тоже живу в халупе, только в деревянной и пол не глиняный, а из досок. Но тоже сыро и не уютно. Самое тяжкое — долго добираться до учебы, опять же расходы на автобус и трамвай, Месячный бюджет 30 рублей, не разбежишься.
Рабочим на копях тоже платили копейки. В то же время, как сообщалось в одной книге, фабрикант Демидов за вечер проигрывал в Монте-Карло 600 тысяч рублей. В Италии купил титул князя Сан-Доминго за 800 тысяч рублей и виллу за миллион.
-Вот так раз! - вздыхал я. Что бы можно было нынче купить за миллион?  Наверное, половину города, плюс столовую, в которой питался. В ней я только обедал, но сегодня решил и поужинать, устал от занятий и дополнительного чтения. Пригодились сэкономленные талоны и, как Демидов, решил шикануть — взял бифштекс с тушеной капустой и яйцом, а еще холодец и компот.
- В природе встречаются кристаллы берилла весом до тонны, - довел на следующий день преподаватель Носов. Будете в Ленинграде, посмотрите. В геологическом музее есть изумительный экземпляр, длинной несколько метров, залюбуешься. Вот этот желтовато-зеленый берилл, входит в группу минералов бериллия.  А еще в группу входят аквамарин, вишнево-розовый воробьевит, голеадор, фенакит, эвклаз, хризоберилл и его удивительная разновидность александрит.
Все входили в семейство бериллиевых самоцветов и все они, как оказалось, попадали в плавку для обороны. Драгоценности перековывали в металл и даже в броню.
Я загорелся желанием разобраться, почему именно бериллий нужен был для брони.
- Есть желание? Ну что же берись, - поддержал Носов, - смотри журналы, горные альманахи и готовь сообщение. С удовольствием послушаем, - благословил активиста преподаватель. Трудно будет, спрашивай, не стесняйся. На том и договорились.
Работа помогла открыть многочисленные свойства бериллия: чрезвычайные легкость и прочность; высокая температура плавления; отличная теплопроводность, высокая теплоемкость и жаропрочность. Эти качества давали возможность использовать бериллий и его соединения в космической технике в качестве теплозащитного материала. Бериллиевые детали, сохраняющие высокую точность и стабильность размеров, использовались в приборах, входящих в систему ориентации и стабилизации ракет, космических кораблей и искусственных спутников земли.
-Вот, оказывается, ради чего страдала мама, и многие такие, как она., размышлял я, читая книжные строчки. Получалось, что в ракетах и спутниках, запускаемых в космос, есть частица изумрудской земли, а точнее его драгоценностей. Сколько в ракете деталей сделано из бериллиевых сплавов, я так и не узнал, а вот в современном тяжелом самолете их оказалось свыше тысячи, в том числе все пружины.
Берилл, понятно. Он тот же изумруд, только не прозрачный, не чистой воды, как говорят ювелиры. А вот откуда взялся металл бериллий? Наткнулся на сообщения в журнале о Борисе Михайловиче Порватове. Горный инженер, химик, что интересно, открыл в начале века ряд месторождений в нынешней Туве.
- Наверняка был знаком с дедом, а может и с бабушкой, которые в то время жили на Енисее, на заимке  Бегреда, - подумал я.
Брат инженера доктор Вадим Михайлович Порватов был военврачом сначала на германском фронте, потом, в Гражданскую, в белой армии у Колчака. Позже через КВЖД и Харбин попал в Шанхай, где и остался в эмиграции.
- Тема тоже известная, вспомнились рассказы про родственников Лукиных, которые долгое время жили в Харбине, вернулись в СССР и в 50-годы приезжали повидаться на Урал. 
Сам инженер, оставаясь в Гражданскую в Минусинске, примкнул к офицерам генерала Барановского, служил в разведке, что ему припомнили на следствии по делу "Промпартия".
- Минусинск - это и не так далеко, там родина мамы, - вернулся я в мыслях в 1962 год, когда путешествовал в Артемовск к дяде Тереше вместе с семьей Василия Кольцова. Папа с Тувы, а мама с Курагинской волости Минусинского уезда. В Артемовске, в бывшей Ольховке они встретились, там сестра Лида родилась. Как все интересно сходилось. 
Сошлось главное - первооткрыватель месторождений в Туве и участник Гражданской войны под Минусинском инженер Борис Порватов, имел прямое отношение к изготовлению металла бериллий.
Не сразу, конечно.  Вначале был арест, а на свободе, в Москве инженер увлекся изысканиями редких металлов, радиоактивных руд. Среди таких металлов был и бериллий. Поэтому, когда его в 1928 году арестовали во второй раз, вместе со всеми работниками «Союззолота» по делу "Промпартия", он получил задание – изучить процесс получения бериллия.  Квартиру профессора на Садовой отобрали, имущество конфисковали, семью отправили в ссылку. А его самого определили в закрытую химическую лабораторию, "шарашку" при заводе № 24 имени Фрунзе, специализировавшегося на авиационном моторостроении.
 Порватов, и его помощники не соблюдали должной техники безопасности, да и защитных средств еще не было. А вдыхание бериллия, его паров, приводило к страшнейшему заболеванию – берлиозу. Сотрудница лаборатории вспоминала: "…Мы систематически отравлялись летучими солями фтора окиси бериллия. – Необходимо было проводить работу в печах медеплавильного завода...". 
- В печах! Так, и мама отравилась в этой самой печи в Химцехах на Изумруде! И тут совпадение. Открытия шли одно за другим.
Первый бериллий весом 23 грамма, получили в мае 1931 года, но какой ценой. Борис Михайлович Порватов умер в тюремной больнице, легкие были фактически сожжены Берлиозом. За несколько дней до смерти он успел написать жене записку.
«Милая и дорогая моя Марусенька! Пишу тебе наскоро, чтобы успокоить тебя, что все у меня благополучно и сам я относительно здоров. Если не считать привязавшегося ко мне в последнее время гриппа».
Семье потом выдали урну с прахом. По распоряжению Серго Орджоникидзе, председателя ВСНХ, куратора Военпрома, семья из ссылки была возвращена в Москву, вдове дали комнату в коммунальной квартире на той же Садовой.
Когда делал в группе сообщение «Что такое изумруд: драгоценность или металл», вспомнил про Бориса Порватова. Про аресты, «шарашку» и отравления, конечно, не рассказал. Сообщил, что Б. Порватов,  М. Карасик в 1925 году давали практические рекомендации по ведению разведочных и эксплуатационных работ на Изумрудных копях.
Преподаватель, выслушав мои пространные рассуждения про то, как в 1928 году Изумрудные копи перешли из треста «Русские самоцветы» в трест «Минеральное сырье», а затем в объединение «Минералруд», поведал любопытный эпизод из истории:
«Гитлеровская промышленность во время второй мировой войны была отрезана от основных источников бериллиевого сырья. Мировая добыча этого ценного стратегического металла тогда практически полностью находилась в руках американцев. И немцы пошли на хитрость. Они решили использовать нейтральную Швейцарию для контрабандного ввоза бериллиевой бронзы: американские фирмы получили от швейцарских «часовщиков» заказ на такое ее количество, которого хватило бы на часовые пружины всему миру лет на пятьсот вперед. Хитрость, правда, была разгадана, и этот заказ остался невыполненным. Но все же в марках скорострельных авиационных пулеметов, поступавших на вооружение фашистской армии, появлялись пружины из бериллиевой бронзы».
Уточняя, преподаватель добавил:
-Как только в СССР возникла необходимость в техническом берилле, так Изумрудные копи моментально перешли в ведение «Союзредмеда»., а затем в «Главредмеда».  Случилось это в 1934 году. В отличие от стали, бериллиевая бронза не искрится при ударе о камень или металл, поэтому ее широко используют для изготовления инструмента, применяемого на взрывоопасных работах - в шахтах, на пороховых заводах, нефтебазах.
Большое будущее принадлежит сплавам бериллия с литием. Союз этих двух легчайших металлов приведет, быть может, к созданию сплавов, не тонущих в воде, Все эти замечательные свойства делают бериллий одним из самых необходимых элементов атомной техники.
Много достоинств у бериллия, но есть и недостаток - к сожалению, он еще слишком дорогой. Цена одного килограмма бериллия в США составляет сейчас около 150 долларов, что значительно превышает стоимость тантала, ниобия, циркония, не говоря уже о таком сравнительно недорогом металле, как серебро».
- Сколько стоит у нас? - закричали ребята с мест.
- У нас тоже стоит много, но эта тема пока закрытая. Вот так. Заканчивая урок, преподаватель порекомендовал поближе познакомиться с популярными произведениями по минералогии и кристаллографии академика Ферсмана. На многое меня тогда не хватило, но «Рассказы о самоцветах», об изумруде Коковина, прочитал.
- Для тебя Александр есть отдельный рассказ, - как-то в конце занятий сказала Алла Ивановна. Ты ведь с Изумруда?
- Из тех краев буду.
- Ну, так вот, для твоего интереса. Из изумрудных ценностей известен серебряный крест, украшенный самоцветами, среди которых самыми ценными были изумруды.
- И где же такой находится? – спросил я.
- Где пребывает, не известно, но на протяжении ни одного века был фамильной ценностью князей Глинских. Им его пожаловал сам Иван Грозный! Говорят, что этот крест и спас Глинских от казни. С ним они и в ссылку отправились.
- Да, я где-то читал, что изумруды не позволяют проливать кровь невинного, - вспомнил рядом стоящий Вохромеев. Кажется, у рекомендованного вами Ферсмана.
-  А что же с крестом случилось? -  зашумели девчонки, - очень интересно.
- Следы креста теряются в сороковых годах нашего века, когда упоминание даже о таком древнем родстве с царской династией стало смерти подобно.
- Вот так всегда, - заключил я, - самые загадочные истории обрываются на самом интересном месте. Слушал и представлял, как на малышевской шахте выбивают забойщики камень, пока не откроется черный сланец с ярко-зеленой полоской. В них и находят кристаллы изумрудов.
- А у нас в карьере и на шахте добывают целые друзы изумрудов, - добавил я.
- Правильно. Не любят они одиночества, чаще находят друзы, чем одиночные кристаллы.
 - Как же он образуется этот самый изумруд? - зашумели ребята.
 - Железо необходимо, магний и особенно хром, от него и оттенки окраски камня. Если хрома мало из земли выйдет обычный промышленный берилл, не подлежащий огранке.
 - А что вообще известно об искусстве огранки камней? - решил углубиться в тему Виктор Муромцев.
 - Огранке подлежат около двухсот пятидесяти видов камней.  Виды их постоянно совершенствуются. К примеру, в пятидесятые годы были заново огранены многие известные камни. Потеряв в каратах, они приобрели новое сияние и глубину цвета, стали гораздо более дорогими и ценными.
 - Я слышал, - заметил Вахромеев, - задача ювелира найти идеальную форму для природного кристалла.
 - «Мы набиваем камень лучами света,» - говорили голландские гранильщики. А точнее, они делали все, чтобы, проникший в самоцвет луч как можно больше отражался от нанесенных граней. Понятно?
- Понятно, загудели учащиеся.
 Вспомнил книгу «Серебряные коньки». В ней, ничего не говорилось о драгоценных камнях, только о коньках и голландцах, живших летом на воде, а зимой на льду.  И гор там нет, и нет приисков, а вот гранильщики нашлись. Чудеса!
С серебром в семье, правда давно, случилась одна история. О ней напоминала опись изъятых по «контрибуции» вещей во время Гражданской войны в Сибири, составленная бабушкой Татьяной Дмитриевной в 1918 году. Ее копия сохранилась, и я запомнил, что бабушка эту опись направила в местную Управу с целью компенсировать утраченное на сумму 410 рублей. В ней упоминались: носимые вещи, кони, упряжка, листовой табак, разные колеса, тележки, части сноповязалки. Отдельно упоминались дорогие серебряные ложки, о которых вся родня долго переживала, казня себя, что не смогли их спрятать от партизан Щетинкина.
Заявление было написано от руки на листе бумаги в линейку. На заявлении имелась надпись: «Комиссару по делам Урянхайского края для надлежащего исполнения». Председатель Земской Управы (подпись). За секретаря В. Широков.   25 июля 1918 г.  город Белоцарск. Сейчас этот город называется Кызыл.
- Подобных заявлений по наложению незаконных контрибуций было более ста, - отвечала на вопросы любопытного внука бабушка, - потому и создали соответствующую комиссию для разбирательства.   Я и сама ездила в Белоцарск, осматривать обнаруженные вещи на казенной части города, когда грабителей выкурили, но, увы, своих не нашла.
 -Для самых безупречных изумрудов предназначен «ступенчатый» тип огранки, - продолжал рассказ лектор. Плоская табличка позволяет видеть всю внутреннюю часть камня. Глубокая огранка и кабошон придает мягко окрашенным кристаллам густой, глубокий оттенок, а обилие граней позволяет скрыть мелкие дефекты. Среди огромного разнообразия огранки нельзя не обратить внимание на бриолетту и панделек, или, попросту, капельку и слезинку.
 - Капельки и слезинки это для женщин, - пошутил Вохромеев. Они мастера в этом деле
 - Тут ты не прав, любезный. К изумрудам первейшее отношение имеет самая прекрасная женщина древности Клеопатра. Уж слез то она не проливала. А от нее мужчины предостаточно. Французский исследователь Койлю в 1816 году вторично открыл и подарил миру копи Клеопатры.
 - А где же еще добывают изумруды? - уже поинтересовался я.
 - Вторым по времени после Египта и первыми по значимости и по сей день остаются месторождения Колумбии. Жили себе спокойно мирные индейцы, украшали себя блестящими камешками, дарили их своим богам и поклонялись им, пока не попал один бедолага в плен к жестокому и алчному завоевателю — Хименесу Кесада. Он и увидел  травянисто -зеленый кристалл в грубых красных ладонях индейца.
Египет, Колумбия были далеко, далеко, а город Свердловск рядом, но если честно признаться, толком я его не знал. Что мог, читал, слушал рассказы, бродил по улицам, заглядывал в музеи, время было предостаточно.
То, что город на берегу реки Исеть в шести верстах от Уктусского завода построил артиллерийский капитан и в последствии первый русский историк Василий Никитич Татищев, было известно. Новостью стало то, что Татищев, оказывается, не мог издать свой труд «История российская с древних времен» на родине и переправил его, подобно диссидентам, в Англию, но и там сорвали его издание. По этой причине от книги до России дошли только отдельные куски. Уже в то время кроме «самиздата» существовал «тамиздат». Татищева не стало 15 июля 1750 года, и свой труд в печатном виде он так и не сподобился увидеть.
После Татищева за строительство города и заводов взялся инженер де Геннин.   Вместе с ним прибыл медных дел мастер Циммерман.  Будучи в Кунгуре, Геннин отобрал еще одного мастера по фамилии Штифт, но тот экстренно убыл в персидский поход.
-Сам убыл, а остались нанятые им под Кунгуром в Кишертской волости наемные рабочие! - возмущался де Генин, - да еще как один по фамилии Голдыревы. Пришлось разбираться.
-Вас что там на ферме разводят? - ухмылялся он.
-Какой там, - отвечали они хором, - мы из бывших жителей села Голдыри. Раньше был Покровский острожек, а Голдыри -это по названию  местного луга.
-По лугу, говорите. Мне интересно другое, почему вас выбрал мастер Штифт?
-Так мы с опытом, еще на Камбарском заводе работали, чугун плавили, на пильной мельнице, опять же.
-Небось раскольники?
-Не раскольники мы, а старообрядцы. Мы против всяческих расколов, мы за общину, только веры своей придерживаемся.
-А какая она у вас есть?
-Белокриницкого толка мы, и церковь у нас в Камбарке была Свято-Троицкая.
-Австрийские, значит?
-Так выходит. Заводы в Камбарке со временем захирели, так мы подались на Кунгур, в Кишертьскую волость, там свой прибыток доставать. Там нас мастер Штифт и нанял.
-Ну что же, на Олонецком и Сестрорецком заводах мне тоже такие встречались. Те, правда, с Севера были, из-под Архангельска, а ваши корни какие?
-Наши корни тульские, с Керженца мы. На Урал поперлись не своей волей, Демидовы командой сбили. Кузни встали, лес кончился. Так вслед за заводчиком и пошли со скарбом на подводах, а там бабы, дети, а то и узники.
-Так на подводах и до Урала?
-Пошто! До Оки, а далее на стругах до Камы и далее кто куда. Попали мы поначалу на Камбарку, а потом в Кунгур. Горный начальник выдал нам за усердие по два рубля, паче для приклада и устройству, положил плату по 90 копеек в месяц, чем мы остались довольны. Помнится лицом он был желтым, а глаза калмыцкие. Звали нас тогда на Уктус, но мы поостереглись. А вот сейчас решились.
-Ну что же, трудитесь честно и Бога не забывайте.
Может кто и спросит, к чему я прописал про староверов Голдыревых. Дело в том, мамина родня Голдыревы как раз к ним и относились, дошли не только до Урала, а до Енисейской губернии, где и осели в Минусинской округе.
Урал был привлекательным для старообрядцев. Священник Шайтанских заводов А. Топорков писал:
 «Распространению раскола сильно способствовали заводские приказчики – приверженцы древнего благочестия. Они, по словам старожилов, помогали своим единомышленникам деньгами, скотом, вещами, угнетая в то же время православных». Сибирский историк П.А. Словцев отмечал, что в середине XVIII века треть населения Урала составляли раскольники, на Чусовой главным раскольничьим регионом были Веселые горки.
По этой причине меня не удивило напечатанное в 2011 году в местной газете обращение прихода церкви Рождества Христова города Екатеринбурга к старообрядцам поселка Малышева с просьбой оказать посильную помощь в возрождении строительства на Урале (восстановлении) храмов, на издательскую продукцию, на строительство памятника погибшим старообрядцам в городе Екатеринбурге.
 Шайтанка была одним из центров добычи, скупки и перепродажи цветного камня. А.Е. Ферсман рассказывал:
«Еще в 1910 году на главной улице пользовался славой дом крестьянина-богатея Василия Левыча Зобнина... Ему сбывали камни и бедные хитники с Изумрудных копей, и пропивавшие свои деньги горщики Мурзинки. Ему же перепадала главная доля фунтов и пудов розовых и зеленых турмалинов Липовки. Не отставал от него и его брат Николай Левыч, владелец мельницы на Реже недалеко от Шайтанки.
Места под Шайтанкой, ныне Первоуральск, еще называли копи Мора. В 1815 году маркшейдер Мор, отправленный по Высочайшему повелению для собирания ископаемых по всему уральскому краю, посетил деревню Шайтанку и находящиеся поблизости ее месторождение малиновых шерлов. Проводя разведку, напал на богатые залежи. Так были открыты знаменитые турмалиновые копи, названные в честь австрийца Мора. Работы на копях продолжались до 1831 года.
Мамин-Сибиряк высоко ценил «раскольничий компонент» в истории Урала. По его мнению, колонизация Урала почти исключительно обязана раскольникам и почти все уральские частные заводы выстроены их руками. На казенных преобладало православное население, но все частные заводчики: Демидовы, Баташевы, Мосоловы и другие сочувствовали расколу, как основной рабочей силе. В XIX веке управляющие – староверы руководили заводами: Саранинским, Артинским, Сылвенским, Рождественским, Верхнейвинским, Каслинским, Кыштымским, Камбарским.
-Мамин-Сибиряк находился в приятельских отношениях с камнерезом, художником и промышленником Денисовым- Уральским, - как-то заметила Ала Ивановна. Он имел отношение к добыче изумрудов.
-Вот здорово! -удивился я, - а может Мамин-Сибиряк про камнереза что-то написал?
-Этого я не знаю. Известно, что Денисов-Уральский был выходцем из горняцкой семьи староверов. Отец его трудился на Березовских шахтах. Затем завел мастерскую по обработке камня и обучил мастерству сына Алексея.
-И чем он стал известен? - озадачили преподавателя девчонки.
-Стал участником многих выставок, обучился художественному рисованию, выставлялся в Санкт-Петербурге, завел свой магазин под названием «Уральские камни» и первым из россиян организовал минералогическую выставку в США.
-А сам он что-то гранил? - спросил Муромцев.
-Больше содействовал гранильному и шлифовальному промыслу. Создал агентство «Русские самоцветы». В начале прошлого века только в столице Урала было зарегистрировано 97 гранильных мастерских, да еще в Березовском заводе - 82. Были такие на Исетском заводе и на Шарташе.
-А что про изумруды, о которых вы упомянули, - спросил я.
-Денисов-Уральский арендовал изумрудные копи - Троицкий и Люблинский прииски, где нынче поселок Изумруд.
-Я с Изумруда, но ничего про него не слышал.
-Про Денисова Алексея Козмича мало что известно, потому как после революции он оказался в Финляндии, а в 1926 году умер.
Екатеринбург родился за счет заводов и почти одновременно с Петербургом. Оба города строились с большим размахом. И если Петербург явился окном в Европу, то Екатеринбург – в Азию. А началось с Тобольска, и строили Екатеринбург, как выяснилось, солдаты Тобольского полка.  В семье одного такого солдата родился будущий знаменитый механик Иван Ползунов. Городом Екатеринбург стал в 1781 году.
 Вскоре заводские дела отошли на второй план, в столице начали возводить Зимний дворец. Серый и белый мрамор добывали в горнощитском и кособродском карьерах, изготавливали различные украшения, вазы из яшмы и малахита. Последний шел с Гумешевского рудника. Гранильной фабрикой в то время руководил берг-гешворен Иван Патрушев, помощником у него был Василий Коковин.
-Василий Коковин — это отец известного Якова Коковина, - помогла разобраться Алла Ивановна. А был еще Евстафий Коковин, который с шестнадцати лет пошел камнетесным учеником на Горнощитский мраморный завод. С него, похоже, и пошла их фамилия.
-Где же они мастерству обучались? Тогда нашего училища еще не было, - пошутил Вохромеев.
-Учились художеству на гранильной фабрике. А Якову, сыну уральского мастерового, повезло попасть в Петербургскую Академию художеств, изучал науки скульптурные и модельерные. После смерти отца занял его место. Тогда как раз началась война с Наполеоном.
-У Ферсмана говорится, что он к нам на Изумруд приезжал, на тогдашний Сретенский прииск, - гордо заметил я.
Где он только не бывал, исколесил весь Урал, даже в Финляндии вел разведку цветных камней. Работы его ценили. В сентябре 1824 года Екатеринбург посетил сам Александр I.
В городе бывал Чехов, проживал в «Американской гостинице», на нынешней улице Малышева. В той же гостинице останавливался ученый Менделеев. С ним, в качестве полномочного участника уральской экспедиции, следовал профессор Санкт-Петербургского университета Петр Андреевич Земятченский. Он посетил Изумрудные копи Урала. Дело было в 1899 году, он свидетельствовал:
«В настоящее время копи находятся в аренде у «Новой изумрудной компании». Работы только начинаются и ведутся на Старском, Мариинском и Красноболотном приисках. Чтобы поставит добычу на хорошую дорогу, компании надо будет провести серьёзные работы».
Работы были проведены и в результате во второй половине 1899 года из двух тысяч тонн сланца было добыто почти 152 килограмма изумрудов, более 49 килограммов аквамаринов, более 4 килограммов александритов и 113 грамм фенакитов.
В результате их гранения удалось получить 67 253 рубля. Сохранились даже данные кому камни были проданы: Жюлю Шретье, Леону Бурдье, Рошу, Рене Фусе, Леопольду Гишер и Розебладу.
Профессор Земятченский в их числе не значился. В революционной деятельности он не участвовал, но советской власти пригодился – трудился на различных должностях, стал членом корреспондентом Академии наук СССР. Оставил много трудов по минералогии и грунтоведению, в том числе сочинения «Изумруд и берилл Уральских изумрудных копей», «Хита (старательство) на изумрудных приисках в 1900 году». Умер от голода в блокадном Ленинграде 27 февраля 1942 года.
Проезжал в Екатеринбург и американский путешественник–журналист, исследователь Сибири Кеннан. К тому времени уже действовала, открытая на Урале железная дорога, соединяющая Пермь и Екатеринбург, не зря же отец и сын Черепановы в 1834 году построили первый в России паровоз и первую железную дорогу с паровой тягой. От Екатеринбурга дорога пошла на Тюмень, но журналист следовал на перекладных.
Великий ученый и изобретатель Попов жил и учился в духовном училище города, в здании по улице 8-го марта. Уже в советское время в Свердловске побывал поэт Маяковский. Именно тогда он написал: «У вас на глазах городище родится из воли Урала, труда и энергии». Так и случилось, спустя пять лет состоялся пуск Уралмашзавода.
Я старался предметно разобраться с историей города. Рылся в старых справочниках. Записал новые и старые названия улиц: улица Декабристов ранее называлась Александровский проспект, а мост через реку Исеть — Царский; Вайнера–Успенская, Челюскинцев-Северная, Малышева-Покровская, Куйбышева - Сибирский проспект, Московская и  8-го Марта – Уктусская, Карла Либхнета - Вознесенский проспект, Белинская-Николаевская; родная Первомайская почему-то называлась Клубная.
С улицы Блюхера начинался Березовский тракт. Площадь «1905 года»   называлась по-разному: «Кафедральная», «Труда» - «Екатерининская». На современной площади «Парижской коммуны» торговали дровами, потому она называлась – «Дровяная». Все переиначено, как будто вещь вывернули на левую сторону. Вроде тоже, но нет, как говорили старики, не тот коверкот.  Открыл, что в год рождения папы, в Екатеринбурге появился оперный театр. Получалось, что они ровесники.
А в давние времена город посещало китайское посольство составом до 90 подвод. Оно останавливалось на пути в Москву и обратно в Пекин. Как гласил на этот счет источник, китайцы ехали поздравлять с восшествием на престол царя Петра II, а поздравили Анну Иоанновну, так как Петр, к тому времени уже безвременно скончался. Далековато от Китая до Российской империи!


Глава двадцатая



На Большаково, в общежитии института жил земляк и старший товарищ Володя Пивко. Володя не просто земляк, а сосед по улице Шахтерской, да еще родственник школьного товарища Володи Чичевского. Это меня с ним сближало, хотя возраст разнился на шесть лет. «Монгол», так его звали в институте, уже успел пройти военную службу пограничником на Курилах, на острове Шикотан.  Многие уральцы служили на границе. В Свердловске даже была улица героя пограничника Баранова. Погиб он в 1936 г, защищая границу от японцев. Я тоже служил на границе и друг Олег писал мне письма, вспоминали наши школярские года.
 Однажды, когда я зашел к нему в гости, тот предложил пойти на охоту. Только выпал свежий снег и, по мнению Олега, имелся шанс выгнать зайца, благо, что лес рядом и настроение собаки совпадало с нашим. Прошли мы немного, свернули с дороги в перелесок и на одной из полянок увидели заячьи следы. Собака взяла след, заскулила и рванула в ближайшие кусты. Время шло и лай ее все удалялся. Олег, как большой специалист-охотовед распорядился:
- Ты стой здесь и жди, когда заяц пробежит положенный ему круг и снова появится на поляне. Услышишь по собачьему лаю. А я пойду по следу, разберусь что к чему.
- Понял, какие вопросы, - ответил я и стал ждать.
 Прошло минут пятнадцать, собака продолжала вдалеке тявкать. На круг никто не собирался выходить. Я устал стоять и решил пойти на лай, но не по следам, а с другой стороны предполагаемого круга, как бы навстречу. Пройдя метров триста по сугробам, увидел вдалеке на пеньке сидящего зайца. Может, это был и не тот заяц, которого преследовали, а совсем другой. Настало время не думать, а стрелять. Прицелился, нажал на курок, раздался положенный выстрел, и меня окутало дымом. Когда он развеялся, я долго смотрел на пенек, на все что находилось рядом с ним, но зайца и след простыл. Когда подошел поближе, в глаза бросились красные крапинки на снегу. Как охотники говорят, попал, да мимо.
Собака продолжала лаять, и я двинулся на звук, надеясь найти Олега. Как вновь появился беляк. Он бежал навстречу по тропке в мелком ельнике. Этот наверняка бежал от собаки. Заморенный погоней заяц мчался, думая только о спасении, расстояние до него все сокращалось, ничего не оставалось сделать, как нажать на курок. Снова дым. На этот раз выстрел в цель, да так, что весь заряд дроби вошел в косого.
 Мама, как староверка, отказалась заниматься, запрещенной для употребления животиной, пришлось идти к соседу, к Володе Пивко. Быстро сняли шкуру, а из остального сварили уже в Свердловске в общаге «струх», так студенты называли коллективное варево «из всего что есть».
Как увлекающий спортом, болел за всех городских спортсменов. На то время самыми популярными были конькобежцы. На весь мир звучали имена: Евгений Гришин, Валентина и Борис Стенины. Раньше блистала Римма Жукова. Отличались наши хоккеисты с мячом Николай Дураков и Александр Измоденов. Известный рекордсмен тяжелоатлет Аркадий Воробьев бил рекорд за рекордом и уже готовил себе смену.
К сожалению, из-за стеснения в средствах, мне не удалось побывать в пригородах Свердловска и посетить красивые места, куда часто приглашали местные ребята. Правда, однажды помог случай, побывал на реке Чусовой, недалеко от железнодорожной станции Коуровка. Спросите, что я там делал? Участвовал в легкоатлетических соревнованиях за Асбестовский леспромхоз. Соревнования запомнились одним происшествием. Один из спортсменов многоборец, потеряв при броске ориентировку, запустил диск в трибуну и нанес серьезную травму зрителю, даже вызывали скорую помощь. 
По рассказам местных жителей, поселок получил название от имени татарина Коура, который жил в этих местах. Места, просто замечательные, а про реку и говорить нечего. По ней сплавлялись туристы и Коуровская турбаза считалась первой на Урале. Ее построили на вершине камня Собачьи Ребра, на высоте 444 метров над уровнем моря. Во время войны здесь размещался госпиталь.
Однажды алмазники ходили группой на Каменные палаты, расположенные не на Рефтинском покосе, а недалеко от южного берега озера Шарташ. Ничем этот поход не запомнился, осталась только фотография, что до сих пор хранится в шкафу.
Накануне Нового 1967 года удалось подзаработать на оформлении магазина на улице Ленина. Разрисовали с Толиком к празднику витрины, за что получили целых 5 рублей. Новогодний праздник запомнился не только этим. Старая школьная компания разбежалась, многие разъехались по местам новой учебы. Друзей 1947 года рождения Олега, Бориса Онищенко и Володю Мартьянова забрали в армию. Ничего не оставалось как влиться, по приглашению Вали Кузьминых, в группу бывшего параллельного класса. Ребята и девочки знакомые, среди них старый приятель Володя Трофимов, с которым частенько бегали вместе на лыжах. Все шло, как обычно: выпивка, скромное угощение, танцы.
Вроде весело, но одновременно одиноко. Всех подружек к тому времени я растерял, разговоры за столом не клеились, возникло желание сменить диспозицию и двинуть в другие гости, куда тоже приглашали накануне. Спустился со второго этажа, вышел на улицу. Время за полночь, холод просто ужас. Тепло моментом улетучилось. Постоял, подумал и так как был в полном здравии решил не испытывать судьбу, не махать ночью в холод через поселок и возвратиться на второй этаж, где хоть и скучно, но тепло и светло.
Дальше новогодняя история уперлась в проблемы коммунального строительства. В темноте, в незнакомом доме в темном подъезде перепутал двери и вместо той, которая вела на лестничную клетку, открыл такую же, ведущую в подвал. Короче говоря, шагнул в неизвестное по лестнице вверх, ступеньки которой вели вниз. В себя пришел уже в квартире Кузьминых на кровати в окружении напуганных лиц. Мокрое пальто, обожженная левая кисть руки и пробитый правый висок. Кровь, ахи и вздохи. Вызвали скорую помощь. Как выяснилось позже, пролетев десяток ступеней, я упал рядом с трубой отстойника горячей воды и ударился головой о винт крана. Кран бежал, и я угодил левой рукой в лужу новогоднего кипятка. От удара потерял сознание. Кипяток не дал залежаться, заставил подняться в подъезд и даже на второй этаж. Представляете, какой был вид у веселой компании, когда гость из подвала переступил порог.
После оформления витрин магазина это был второй новогодний «головокружительный успех». В первый день нового 1967 года оказался на операционном столе. На височную рану поставили скобки, голову и кисть левой руки забинтовали. В таком виде появился дома и, спустя несколько дней, в училище. Когда спрашивали, что случилось, приходилось выкручиваться и сочинять историю с пожаром, в тушении которого принимал участие. Рука заживала долго, еще дольше оставался от ожога след. Пальцы рук мерзли и на морозе принимали необычный сине-желтоватый цвет.
Учеба продолжалась, однажды вечером, когда сидел в своей жилой пустой комнате на Проезжей, в дверь постучали. Кто бы это мог быть, подумал я. Хозяин и хозяйка заходили запросто, без спроса. Трудно было догадаться, что неожиданным гостем окажется Борька Онищенко. Когда увидел высокого, худого в желтом бушлате и кирзовых сапогах двоюродного брата, опешил. Похож на Бориса, но почему он здесь, а не в Нижнеудинске, где с Олегом должен проходить военную учебку.  Вспомнил кинофильм «Максим Перепелица и спросил:
 - Ты что сбежал? 
 - Какой там сбежал. Заболел, язва желудка, вот и комиссовали.
 - Ну что же, нет худа без добра, садись брат чай пить.
Пили чай, говорили про армию, вспоминали Олега. Боря переночевал и уехал домой приятно удивлять родителей. Интересно, что, когда придет моя очередь шагать в армию, Боря займет место на Проезжей.
После зимних каникул началась производственная практика. Проходила она на Уктусе, на ювелирной фабрике около трамвайной остановки «Южная».  Выяснилось, что в давние времена имелся Уктусский золото-промывочный завод, были еще Пышминский и Березовский.
Время на ежедневные путешествие добавилось.  Теперь приходилось просыпаться раньше и с автобуса вначале прыгать на трамвайную «Двадцатку», а потом на «Пятерочку», на котором стучать в прямом и переносном смысле через весь город мимо горной общаги и автовокзала. Холодный деревянный вагон трамвая больше походил на передвижной холодильник. Замерзал я в нем как суслик, особенно после утреннего чая без сахара. Друг Толик иногда поддерживал. Что было дальше известно — началась армейская служба. Это сколько лет прошло? Ровно 50 лет, юбилей получается
Когда однажды проезжали Малышевские сады, Олег вспомнил, как заскакивал к Толику на дачный участок.
 -Звонит он и говорит: «Приезжайте скорей с Валей, баня и шашлыки готовы». Мы приехали и как раз отключили свет. Пришлось обходиться фонариком.
-Теперь вот Толи нет и дачи нет, - заключил Олег. Да, и всех, кто со мной работал на фабрике тоже нет, кто уехал, кто умер.
 Остановились, Олег высмотрел у дороги березняк, и мы минут за тридцать наломали веток полный багажник.
-Веников на десять хватит, - подсчитал Олег, - придется, однако, еще раза два съездить. Ты только обязательно помойся под душем, - предупредил он меня, - фабрика то рядом.
Возвращались в поселок мимо папиного мехцеха и рабочей столовой. Вокруг предприятия везде что-то роют. Организаций пруд-пруди! Карьеры, машины, большие белые контейнеры, по утверждению Олега с кварцем, разбитые дороги. Люди как мураши, копаются в земле и этим живут
Снова перекрыли воду. Хорошо, что я запасся. Варил овсяную кашу, пил молоко. С утра пасмурно и я пересел печатать за стол в гостиной. Здесь намного светлее.
Солнышко стало появляться чаще, и я поехал загорать. Вокруг пруда группами по 10-20 человек бегают дети из местного школьного лагеря. У них две точки: соревнования — аттракционы, типа бег в мешках и перетаскивание на скорость ведра воды. Все шумят, визжат, - можно позавидовать. Плохо, что место мое занято и я перебрался на бугорок соседа-старичка, которого я наблюдал ранее. Его нет, а места больше, чем достаточно. Процедура такая: три минуты солнца, три минуты облака. Принимал ее, наблюдал за ребятишками и не заметил, как подошел знакомый старичок. Поздоровались, разговорились. Его раздражал этот шум и писк, и он сразу вспомнил, как раньше учили детей быть тихими и сдержанными.
 - Все нарушилось, - заметил он, - надо ждать мировых катаклизмов. Скоро, например, в   США не будет президентов. Обама — это последний, потом США разделяться на штаты и ими будет управлять Пентагон, а им НАТО. Эти НАТОВцы вот, вот сбросят на нас две атомные бомбы, а мы не успеем приготовится. Китайцы успеют, а мы нет.         
 - Что получается? «Похоже наступит конец света», —спросил я его.
- Нет, - возразил старичок, - конец света — это совсем другое. Через 600 лет на земле поменяются полюса, вода хлынет на сушу, которой всего 9%, и затопит ее. Эффект такой — когда крутишь ведерко с водой, она не выливается, а стоит только остановиться, как она хлынет на вас. Земля остановится, и вода ее затопит. - Так всем и надо, - закончил он. Людей я не люблю, только кошек и собак, - и начал посвистывать.
Я подумал, что это он просто так, причуда, нет. Оказывается, он увидел в кустах щенка овчарки, маленького такого с острыми ушками.
- Вот, возьми, - стал он предлагать щенку, что-то съедобное в целлофановом мешке. Тут у меня колбаса и куриные косточки. Щенок подбежал, взял косточку и скрылся. Похоже он потерялся и главное для него была не пища, а как найти мать и родное теплое место. Он еще долго бегал вокруг нас, на свистки и приглашения больше не подходил
Старичок достал из потертой на ремешке через плечо сумки, старые журналы с разрозненными страницами и начал меня просвещать о смерти Сталина.
- У Сталина, как известно, на ноге были два сращенных пальца, а левая рука короткая, сухая. Когда после смерти проверили, то никаких изъянов на его теле не обнаружили. Что это значит? Это значит, что похоронили совсем не Сталина, - ошарашил меня знакомый.
- Или вот еще, - продолжил он, - жила давно одна женщина, точнее девушка и лет ей было 14. Ее захватили враги и продали в гарем, а была она славянка. Когда пришел хозяин гарема, то она попросила отпустить ее в магазин, где она должна была купить книгу. Она была грамотная и рассказывала султану сказки.
- Это, наверное, из книги «Тысяча и одна ночь? - спросил я.
- Нет, тут пленница рассказала только одну сказку. Но она была так прекрасна телом и умом, что стала владычицей не только султана, но всего государства.
- Это, наверное, известная Роксана.
- Да, да, она и есть. Видно, что вы книжки читаете. А то сейчас люди совсем перестали читать и учиться. Считают, что семью семь — это сорок семь.  Надеются только на машины, а они ведь и подвести могут. Я вот учился долго, только в 24 года окончил 10 классов. Трудно было жить, приходилось работать. Когда брату Толе исполнилось два года, а это было в 1951 году, отцу поездом отрезало ногу. Мне пришлось пойти работать, пошел на кирпичный завод. Маленький говорят, на принимали, а взял и отжался 40 раз, а потом еще на одной руке. - Говорю, кладите окурок на пол, я ртом вам его достану. Взяли, зарабатывал я тогда тысячу рублей, сумел еще на велосипед скопить.
- Пытался в техникум поступить. Это в году пятьдесят седьмом было. С Сукиным, наверное, знаете такого, поступал. Не получилось. Тогда меня в тюрьму посадили. Подошли ко мне два мельтона, а я только зарплату получил, и говорят давай деньги. А я им: «Вот в этом кармане у меня наган, а в этом ножик, попробуй возьми». Ну, один и полез в карман, где у меня пачка денег была, я и всадил ему ножик. Осудили на два года, отсидел год. Холерик я, как Суворов.
- Ленин тоже был холериком, - заметил я.
- В общем горячий я был. На мне весь дом держался. Младший Николай меня и спрашивает: «Кто старший в доме?». Я ему отвечаю: «Вот видишь у отца борода, вот он и старший».
- У Николая и его друзей время другое, не мое. Николай в 24 года институт закончил, а я только школу. Сейчас он в Свердловске живет, а я вот тут.
Вид у старичка, по рассказу, 1933 года рождения, был предельно истощенный. И походил он, уже изрядно загоревший, на индуса.  Вещи, которые он разложил на траву, чтобы ложиться, походили на походную кровать рекрута, прослужившего 25 лет. Видно, что женская рука их не касалась.
- Кушать надо в меру, или немного недоедать, - сказал он, будто прочитав мои мысли.
- Один живешь? - поинтересовался я, - пенсию-то получаешь?
- Один, живу в общежитии, младший брат в последнем доме на улице Автомобилистов. -А пенсия! Какая там пенсия, последнее время в пожарке работал.
- А звать-то тебя как?
- Звать меня Василий.
 - Будем знакомы, - предложил я, - меня звать Александр и до следующей встречи, - попрощался я. Время моих процедур закончилось, я оделся, взял велосипед и покатил домой. Он что-то вдогонку вполголоса сказал, но что, я не расслышал.
Пока катил домой вспомнил, что фамилия Таскин была не только у моего однокашника по школе, но и у родственников супруги командира Уральской гранильной фабрики Петра Ивановича Миклашевского, который бывал в наших изумрудных краях в 1860 году с целью изучения перспектив восстановления горных работ. Так, в справочнике и написано – супруга Таскина Людмила Алексеевна.
Миклашевский же по результатам инспекции Изумрудных копий написал статью, которая была опубликована в № 7 «Горного журнала» «Описание Изумрудных копей и их окрестностей». Там он и сообщил, «местность копей вся изрыта работами».
 И нынче та же картина. Вокруг дома все перерыли. Ищут, конечно, не изумруды, а старую трубу. Раньше в кранах вода бежала тонкой струйкой, а теперь и ее нет. Положение как в осажденном хохлами Славянске, воды нет, так скоро и электричество пропадет. По Востоку Украины начались консультации с участием Кучмы и нашего посла Зурабова. Сошлись во мнении, что боевые действия стороны прекращают, но на следующий день, когда Путин собрался лететь в Австрию, над Славянском появился вертолет и ополченцы его сбили. Путин в Вене не стал комментировать этот случай, но заметил, что Россия в любом случае встанет на защиту этнических россиян и всех тех, кто придерживается нашей культуры. Под впечатлением этих слов и стих родился:

Тревожно, не спится и сердце стучится
Как будто мне ехать в Испанию биться.
Все снова на круг, собираться не надо,
Еще не забылось: «Гренада, Гренада...».

Я Мурман покинул, пошел воевать,
Чтоб хаты в Донецке от НАТО спасать.
Нарушился мир православный от злобы,
Враги же всегда раззадорить готовы.

Ну что вы, христиане! Забыли про ляхов?
Про смуту, про панов - собаки еднаки.
За ними ливонцы, прибалты — бароны,
Хотят возродить крестоносцев короны.

Под Псков и Смоленск подтянуть свои рати,
Но веру и землю нельзя нам отдати.
Тревожно, не спится и сердце стучится.
Пришло наше время за Родину биться.
 

Созвонился с Борей, он дома. Удачно сел на маршрутку и через 10 минут я уже у его ворот. Вид у него крайне уставший, похоже, что еще похудел. Не высыпается. Пока рассказывал про свою рыбалку, постоянно зевал. Поймал несколько карпов на килограмм, но не на кружки, а на спиннинг.
- Рыба идет верхом. Представляешь! - с удивлением рассказывал Борис. Один раз даже видели косяк, спины над водой. Пытались подойти на лодке, не подпустили. Жарко. Рыба вроде должна лежать на дне. Может нерест у нее, - сделал вывод Борис. 
- Всю рыбу изжарили, сварили и съели у Виктора Муромцева в деревне, - продолжил свой рыбацкий рассказ Боря, у его супруги Татьяны 22 июня было день рождения, и мы с заказами ездили в районный центр Князе-Петровское. Все купили, а про мороженное забыли. Пришлось скататься еще раз, но уже поближе - в село Осиново.
- Люди там в глубинке другие, - заметил Борис, - общительные, разговорчивые, можно сказать, даже душевные. В магазине в Осиново спросили продавца, где бы нам купить творога и сметаны
- А много вам надо? - уточнила она.
- Да,  с килограмм того и другого.
- Это мы мигом, - ответила она. Оставила свой магазин, и мы на нашей машине моментом слетали к ней домой.
- В следующий раз, если что понадобится, звоните, - попросила продавец. А творог просто чудо и стоит 80 рублей за килограмм. Сметана вначале нам показалась жидкой, а утром стала, что масло, хоть ножом реж.
- Хорошо у них там в Котово, где Виктор живет. Все друг друга знают, Я зашел в их маленький магазинчик, а мне:
- Привет старый знакомый! Что-то долго не появлялись, наверное, за грибами приехали?
- Да нет, ответил я, крышу надо крыть.
- Так вы в прошлом году, никак, мастерили.
- Было дело, мастерили, да не окончили.
- Ну, вы и работники! - удивилась собеседница.
 -Работники мы, конечно, аховые, - согласился Борис.
В этот раз опять не закончили. Вася, дружок Виктора по старой работе, волынку завел. Ему то баня, то баба, которую он с собой привез. Одним словом, чехарда с постоянными возлияниями.
По возвращению домой во дворе встретился с соседкой Елизаветой Дмитриевной. Она уже закончила торговать клубникой.
-Мало ее нонче, вымерзла зимой. Сейчас дорогая, надо вам подождать покупать. Была в гостях, пировала. У сестры Вали. Нине Маломедовой исполнилось 55 лет, на пенсию пошла, отмечали юбилей, арендовали помещение, были ее подружки по фабрике, где она работала.
Рано утром за окном светило ясное голубое небо. Я лег еще поспать и погоду упустил. Выглянул в окно - облака, каплет дождик.
Взялся читать книгу «Рассказы А.Ф. Писемского». Выяснилось, что он из древнего дворянского рода, - его предки были вхожи к Ивану Грозному. Ближайшие же, коренные костромичи, обнищали и имели скудное хозяйство в уезде Буй. Эту железнодорожную станцию я каждый год проезжаю дважды, когда еду на Урал и возвращаюсь на Север.
Самое интересное дочитать не удалось, позвонил Олег. Был с ним в Асбесте. На обратном пути забрали с работы его Валю и останавливались на Изумруде у Мартюшевых. Адрес не ошибешься — последний дом на выезде из поселка справа.
Выяснилось, что Тамара Мартюшева, тоже, как и Писемский, родом из Костромской губернии. Похоже в Дорофеевском районном центре окончила техникум, получила специальность бухгалтера и была распределена в вятскую глубинку, в совхоз, где и повстречала Геннадия. Он только пришел из армии, из Германии, а на момент знакомства возил председателя совхоза. Видный жених, тут все и случилось.
Переезду на Урал способствовал брат Геннадия Анатолий. Родом 1938 года, он служил в Мурманске, остался плавать на суховозах, возил лес, в том числе в Дудинку. Получил специальность электротехника и вернулся домой. Однажды на курсах усовершенствования познакомился с уральцем, который его и заманил. Прибыл он сначала в Асбест, а потом оказался на Малышева. Первоначально трудился в ЖКО, потом перебрался на фабрику. Он и пригласил брата со снохой на Урал.


Глава двадцать первая


Мои соседи сидят на лавочке, маленькие Юля и Марсель, бегают рядом.
- Так ты, оказываешься Марсель, а я думал Марат, - обратился я к малышу, одетому по прохладной погоде в стеганную куртку и в шапочку на голове с маленькими рожками. Он кроме папа и мама ничего не говорит, издается только звуки: «ы..., ы...., указывает на что-нибудь, например на голубя или кошку,  пальцем или протягивает руку если хочет вместе идти погулять.
- Хорошенький мальчик, - проговорила Елизавета Дмитриевна.
- Хороший, главное всегда улыбается и компанейский, - добавил я.
Елизавета Дмитриевна, как и Мартюшева Томара, оказалась из костромских мест.
-С мужем приехали на Урал в 1972 году. Раньше жили в Костромской области в Паназедерском районе, - начала она разговор.
Я название района не расслышал, но перебивать соседку не стал.
-После войны очень было тяжело, да и потом не легко. Благодаря брату мужа, который работал на Малышевке прорабом на прокладке водопровода и теплоцентралей, оказались здесь, - поведала она мне. Первое время жили у брата в его трехкомнатной квартире, в доме напротив, - и указала рукой на дом во дворе и квартиру справа на первом этаже.
- Муж мой Ваня участник войны, инвалид и ему через два года дали квартиру, в которой я и живу. Я работала в магазине. Сначала в 3-м, а потом в 5-м. Оклады были маленькие, а пенсия вышла совсем никакая. Ходила жаловалась, даже плакала, а что толку. Пенсии не добавили, только дали пособие. - Когда муж умирал, то говорил: «Как же ты без меня жить будешь?». Первое время было тяжело, а сейчас, когда исполнилось 80 лет, мне добавили, еще за мужа немного получаю. Опять же дача выручает. Участок купили, как только приехали.
Выслушал бабу Лизу, ей никак скоро 90 лет, и поехал к Борису. Взял с собой ликер Ванна-Таллин, груши, конфеты и поехал в деревню отмечать с братом свое день рождение. Год прошел и снова надо отмечаться. Я приглашал его к себе, но он, ссылаясь на занятость, приезжать отказался. «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе» и я поехал к Борису. Выяснилось, что с рыбалки он вернулся еще вчера, а сегодня до 10 часов спал.
Дома у него тепло, он никакими делами не занимается, рыбу, как собирался, не чистит. Я так и думал. У брата на первом месте личное спокойствие. На рыбалку он едет, когда ему надо, за 200 километров. Когда брат позвал — занят. Ну что же, не время нам обижаться и за нами грехи водятся.
Согрели чай, почистили яблоки, достали сладости и булочки, заполнили рюмки ликером. Выпили. Ликер этот пил может лет 40 назад, а Боря, как профессионал командировочный и знаток всех вин (в свое время у него был бар), заявил, что на старый ликер этот не похожий.
Боря долго вспоминал, где, что и с кем пил. С его слов до 40 лет он от выпивки не вырубался.
- Что значит не вырубался? - спросил я его.
- Ну утром просыпаешься и ничего не помнишь, что вчера было.
 -Со мной такого не было, - заверил я брата.
 -А со мной, как раз в 40 лет такой случай имел место. Еще на военном заводе я принимал груз в аэропорту. тогда на его территорию легко можно было попасть, в заборах имелись всевозможные подлазы. Вот и мы, для того чтобы сократить путь, пролезли под забором, вышли к самолету, проверили и приняли груз. Дело серьезное, мы все при пистолетах, типа «Наган». Когда приемка закончилась, мне Валера, так моего друга зовут, и говорит:
   -На держи, - и протягивает мне стакан. - Там спирт, смотри не обожгись». А мы до этого уже выпили, а тут еще этот стакан с жидкостью под 96 градусов. Вот после него я на утро и ничего не мог вспомнить.
Еще Боря рассказывал, как его мама несколько раз садилась на его очки. Как он лечился от недостатка гемоглобина
-Хожу, а глаза закрываются. Слабость. Сделали анализ, а у меня показатель 63, когда выписывали стало 64, а положено более 100. Накануне меня еще обманули, не сделали переливание крови. При показателях 70 эта операция обязательная, а мне сказали, что только при 60. Ничего выбрался. Сказали надо каждый день съедать кусок говядины. Так я и лечился. - Сейчас чувствую себя вроде ничего, но временами возникает ощущение, как будто отравился. Продолжается оно до десяти дней и более. В чем дело, не знаю. И смотрели, и проверяли, ничего не нашли. Говорят, может это по психической части, с мозгом связано.
-Ну ладно о плохом, давай закусывать, - предложил я, - у нас еще мороженное есть на десерт.
 -Мороженое в детстве продавали в Асбесте на рынке, - подхватил тему Борис. Помню, как по воскресеньям в местном гараже Леспрмхоза выделяли грузовую машину для поездки в город. В кузове имелись скамейки, снаружи устанавливали специальную лесенку, чтобы забраться в машину. Однажды еще совсем маленьким я с родителями ездил в такой транспорте.
- Помню, они тогда купили мешок с зерном для куриц, меня с этим мешком оставили в кузове, охранять, а сами пошли что-то выбирать. Я так долго сидел, что начал волноваться, не забыли ли меня. Решил выбраться из машины и искать папу и маму. Мешок же не оставишь, решил и его выгрузить. Он упал на землю и порвался, зерно рассыпалось. А тут и родители подошли.
 -Из детства запомнилось еще два случая, - продолжил брат: первый, когда папа для строительства нового дома привез с Асбеста на санях большой ящик со стеклом. Все радовались покупке, и я запомнил. Второй случай — это когда я перевернулся с опилками. Папа взял на конном дворе коня, и мы поехали на лесопилку. Загрузили плетенный короб опилками, а меня посадили на самый верх. На обратном пути полозья саней попали одной стороной в колдобину и короб вместе со мной завалился на бок. Папа тогда вспомнил плохим словом холеру и долго собирал рассыпанный груз.
Выпили с Борей по три рюмочки, и я собрался домой. Брат мне в качестве презента к дню рождения вручил пойманного карпа. Всего на бумажном мешке лежало их больше десятка, имелись и приличные под килограмм. Я выбрал среднего, грамм на 400
- Бери еще, - предложил Боря, - но я отказался.
 -Куда мне, одного хватит, чтобы сварить рыбный суп.  Пока мы отмечались прошел небольшой дождик, хотя гремело прилично. Возвращался домой по мокрому асфальту.
Да, забыл существенный момент. Как-то на днях я обнаружил у себя на поясе, под резинкой трусов, кровавое пятнышко. Решил, что резинкой нарушил родимое пятно. Смазал его мазью и наклеил пластырь, чтобы больное место не натиралось резинкой. Сегодня решил старый пластырь снять и при необходимости приклеить новый. Что я увидел, когда присмотрелся к кровавому пятнышку внимательно. Увидел клеща, напившегося моей кровью и присосавшегося к телу. С трудом оторвал его от кожи и больное место помазал мазью. Вот такая случилась история!
Случилось это накануне поездки с Олегом в село Калиновку с целью поправить могилку Лиды, Валиной сестры.
Утро пасмурное. Я только сел за компьютер как позвонил Олег, предложил скататься до Камышлова, помочь ему наладить могилу Лиды Мартьяновой (по мужу Ермаковой).
        -Почему нельзя, можно, - согласился я, - но сначала отремонтируем шкаф, о котором еще вчера шла речь.
Ремонтировать, конечно, не стали, а вот дверь шкафа, с которого вот-вот должно было вывалиться зеркало, сняли и уложили на диван. Оделся в дорогу, отключил все приборы и около 11 часов поехали.
Маршрут знакомый: деревни Мокрая, Светлая, Новопышминская, Курья. Накануне Олег показал, где детский лагерь «Заря». Именно в нем отдыхали его дети Юра и Ольга. Внук Паша тоже там бывал, но уже на спортивных сборах. Говорили про нынешние порядки с приватизацией. Олег вспомнил случай с нашим лагерем, от которого предприятие отказалось. Дом сторожа там приобрел местный барыга, директор галантерейного магазина, он же установил на пруду в районе Старки строгий режим по выходу на лед. Точнее, с помощью молодчиков, стал пенсионеров-рыбаков выгонять. Пришлось его и его охранников, с помощью сына Юры и Саши Шелудкова, приводить в порядок.
- Лагеря раньше были другие, - перешел на другую тему Олег. И тут, у Курьи, как мне рассказывал отец,  на участках работали труармейцы, валили лес и сплавляли его по реке в Асбестовский леспромхоз. Первое время они жили в палатках, отогревались печкой-буржуйкой. К зиме перебрались в землянки, которые заметало снегом, так что приходилось рыть ходы, похожие на подземные траншеи. В конце 1945 года привезли пленных японцев. Для них была определена спецзона и выставлена охрана. Они народ дисциплинированный, никто никуда не убегал, только мерзли и потому болели.
Кладбище находилось, не доезжая села Калиновка. Место бугристое, болотистое. Кругом замечательные поля с десными опушками, а для усопших выбрали самое неподходящее место. Тропки заросли крапивой, могилы разбросаны хаотично, никакого порядка. Лида лежит рядом с бабушкой по материнской линии, мать и отец несколько ниже.
Могила Лидии провалилась, землю собирали по краям и укладывали в середину, поправили крест, заново уложили венки и цветы. Пока трудились, Олег вспоминал как она первый раз вышла замуж в Егоршино и с мужем уехали в Читу. Оттуда он от нее сбежал. С этого времени и начались у нее жизненные препятствия.
- Когда они с Николаем, новым мужем, уезжали с Севера, а жили они на Чукотке в Анадыре, было у них на каждого по 150 тысяч, планы были дом построить и машину купить, - продолжал вспоминать Олег. Николай заказал брату в Лучегорске под Хабаровском купить под дом лес. Лес он купил, а тут перестроечный обвал — дефолт. Деньги обесценились, и брат Николаю лес не отдал. Жить негде, денег нет.
- Помог случай с инвалидом без ног, который страдал диабетом. У него была квартира, жил он один и вот они взялись за ним ухаживать, а он их приютил. Лида, как и моя Валентина, окончила медицинское училище, на севере работала врачом. В Лучегорске устроилась работать в военкомат, все стремилась побольше отобрать призывников в армию. Через два года с небольшим инвалид скончался, и квартира осталась им по договору, который они с ним заключили.
-  Николай устроился работать на ТЭЦ, там она тепловая, на местном угле. Котлы постоянно забивались, а Николай все брался раньше установленного срока их чистить, больше платили. Вот и нажил себе рак горла. А жили они уже зажиточно: скотина разная появилась, времянку построили и все такое прочее. И вот жизнь их накренилась, а сейчас совсем за борт упала. Не стало их обоих, а ведь какие были работники! - вздохнул Олег, заканчивая рассказ.    
-Теперь они упокоились, - добавил Олег, - могила всех и все уравняла. 13 июля у нее день рождения, исполнилось бы, 67 лет.
Как оказалось, сестры Мартьяновы Валя, Катя и Татьяна получили высшее образование. Катерина и Татьяна окончили педагогический институт. Валя — медицинский, а Лида - только медицинское училище. Работала в Асбесте, потом в Качканаре в спортивной команде, там получила квартиру и уехала на Север. Квартиру сдавала в наем.
На обратном пути остановились с Олегом в селе Филатьевском и отобедали в местной столовой. Олег в ней уже бывал, и кухня ему понравилась. В этот раз заказали рассольник, котлету с гарниром и напитки. Вместо хлеба взяли по два пирога с яйцом и луком. Плотно подкрепились и моментом домчались до Асбеста, забрали на службе Валю. Туда и обратно, если считать с Малышева, мы проехали около 180 километров. Мама бы сказала: «Не ближний свет». На Изумруде остановились возле дома Бориса. Он обедает.
- Нарвал ботвы и вот сделал салат, - говорит он.
- Какой такой ботвы? - спрашиваем его.
- Ну, салату, лучка и прочего.
- А что прочее?
- Прочее это растительное масло.
- Вот от этого с ботвой и растительного масла у тебя и бывают приступы, как бы не отравление., - обозначил Олег. Салат на обед — это хорошо, если ты потом кушаешь горячее, лучше мясной супчик. А если просто ботву, то ты точно превратишься в жвачное животное.
   Боря смеется.
- Смейся, смейся. Если к этому добавить твои самогонные изделия с разными настоями на травах, то точно можно отравиться. Старая поговорка: «Чем проще, тем лучше». А ты все норовишь изготовить что-нибудь оригинальное. Сам делаешь, сам пьешь — вот и результат, - поставил диагноз Олег.
- Насчет обеда, это точно. Никак не могу вовремя пообедать. То-то, то это. Долго  кручусь на огороде, варю — смотрю, а время уже 8 часов. Ем чуть ли не перед сном.
Говорили еще о карбюраторах, о мастерах, которые умеют сходу определить поломку. С авто мастеров перешли на зубных техников. Боря вспомнил, как ему удачно сделал протез наш поселковый мастер и как мучился с зубами его брат Женя в Асбесте — пришлось многократно подгонять, все что-то мешало.
Сели пить чай, Боря достал булочки, а мы из сумочки — мороженое, которое взяли по дороге. Съели мороженое, попили чаю, вспомнив все его полезные свойства и как Дерсу Узала согласился быть проводником у путешественника Арсеньева, если будет чай и заряды к ружью
С китайского чая, вышли на нашу преступность.
- В Китае, в отличие от нас никакой организованной преступности нет, - заявил Боря. У них по 15 статьям смертная казнь.
- Много смертных статей, как раз потому, что организованная преступность там процветает. Мафия там еще та! - пытался уверить я брата. С испокон веков в Китае существовал бандитизм в лице тайных союзов типа: «Триада», «Старшие братья», «Красные брови», «Ихэтуани» и «Белый лотос». Там как раз коррупцией все схвачено. Наши бандюганы, да и американские, по сравнению с ихними, просто первоклассники.
- Да, я как-то об этом не подумал. В кино Джеки Чан только с ними и борется. В Японии тоже есть своя Якудцза,- вспомнил Борис.
Вышли во двор прогуляться. Клубника у брата уже красная.
-А я и не заметил, когда развешивал белье, - удивился Боря, - поправляя наклонившиеся стебли.  Клен бы этот спилить, солнце загораживает, - указал брат на разросшееся дерево.
- Не клен это, - заметил Олег, - у клена другие листья.
-Тогда ясень, точно ясень. Срубишь, солнце будет светить, машину некуда будет ставить. Ладно, пускай пока стоит.


Глава двадцать вторая


На верху, на горке встретил старого знакомого Василия, поприветствовал его. Он на своем коронном месте. Я устроился там, где сидел вчера. Внизу у пруда молодая бабушка с внучкой, которых я ранее видел на стадионе на велосипеде. Сегодня они не катаются, а загорают. Бабушка без отдыха говорит и все время наставляет внучку: туда нельзя, в воду не заходи, от меня ни на шаг иначе я не смогу отгонять комаров.
Комаров не так много, в основном достают мухи. Я тоже взял веточку и стал от них отмахиваться. Сегодня я начал читать рассказ Писемского «Питерщик». Речь идет, если говорить нынешним языком, о миграции рабочей силы из костромских деревень в Питер и Москву. Вначале, с помощью помещика, молодых ребят отправляют в город на пять лет осваивать при мастерских профессии. Оплата — 100 рублей, кафтан и обутки. Следующий, после возвращения этап, - женитьба, по благословению того же благодетеля, и самостоятельная работа, либо в местной артели, либо в городе. Часть дохода отчислялась в пользу помещика.
Бабушка с внучкой стали собираться домой. Видно было, что бабушка уже порядком устала, а у внучки появился дополнительный интерес — в пруду палкой она выловила, кем-то брошенную лыжу. И как бабка ни старалась звать внучку, та с места не сходила. Тогда она схватила ее за руку и повела силком. И тут я услышал:
- Ну, б... ь! Это сказала не бабушка, а внучка лет четырех.
- Что ты сказала? Повтори, что ты сказала? - требовала бабушка. Но внучка на нее не реагировала, спокойно шагала за своей воспитательницей, таща за собой мокрую лыжу.
Вижу, Василию стало скучно одному, и он начал бродить вокруг меня, надеясь поговорить. Видно, не так уж много у него собеседников.
- Приезжал брат Николай в гости или нет, - спросил я его.
- Он ко мне не ездит, только к сестре.
- А что так?
- Не благодарные они все, мать их пере мать, - злобно проговорил Василий. Я их поднимал, а нынче они меня и знать не хотят. Когда в Горьком, отец дурак, потому что пьяный был, попал под поезд, лишился ноги и ребра поломал, мне сказали иди работать. Я пошел зарабатывать деньги. Мать тоже заболела. Ее с горя парализовало, нога отнялась.
- Выходит вы жили в Горьком, - попытался уточнить я.
- Не в Горьком, а на железнодорожной станции. Она тогда Пижма называлась. Отец ехал на телеге и попал под поезд. Я тогда спортом занимался. Возвращаюсь со стадиона, а возле дома толпа собралась, вижу учителей, школьного директора. Он тогда мне и сказал: «Придется тебе Василий работать идти, а за школу будешь сдавать контрольные». Так и случилось, сдавал контрольные, а по литературе, до сих пор помню, писал не сочинение, как сейчас, а изложение. Учительница прочитала текст о природе, о том, как глухариха   вместе с птенцами гуляла и как они прятались от ястреба. Помню, как она на доске написала «слово вместе пишется вместе, это не существительное, а причастие» ... Так я тогда и написал.
- А как здесь оказались после Горького?
- У отца тут сестра была, вот она и помогла — нашла ему работу извозчиком. Кости его хоть и срослись, но делать он ничего не мог, только сидеть и понукать. А тогда поселок и предприятие строились, возчики нужны были.
- А мать ваша что, поправилась?
- Поправилась, но не сразу. Когда у нее нога отнялась, отец мне сказал иди ищи муравейник, загребай его в мешок и приноси, будем мать лечить. Муравейник я нашел, да муравьев в нем не было, срок им еще не вышел. Пришлось подождать, когда они в нем соберутся. Вот тогда и вылечили.
Дальше мы вспоминали, кто с его братом Николаем вместе учился. Он назвал нескольких, в том числе знакомого мне Петрова
 -Он женился, да неудачно, я его иногда вижу в поселке, - добавил к сказанному Василий. В Свердловске он живет, сюда приезжает.
 - Слышал такое, - согласился я. Он развелся, а недавно снова женился. Уже не работает. Отец-то у него в отделе кадров работал, если я не ошибаюсь.
- Не знаю такого. Знаю Портнягина и его жену Галю. Он в кадрах, а она в библиотеке работали, а я часто приходил к ней за книгами. Благодаря ей я, можно сказать, и выучился, и аттестат получил. Она так и говорила — ты мой ученик.
Я не стал продолжать разговор. Портнягину я знал еще по библиотеке клуба «Красный горняк» и тоже к ней относился с большой симпатией. Дело в том, что подошло время обедать, да и загорать хватит, можно и обгореть.
- Поеду обед готовить, - сказал я тогда Василию.
-Что его готовить, - удивился он. Сейчас лето, организму особых калорий для сохранения тепла не надо. Это только зимой следует плотно кушать, а сейчас можно овощами обойтись, опять же молоко, творог - их же готовить не надо.
Не надо, все есть в магазине, - согласился я, — вот туда и заеду. На этом мы и попрощались.
Встретились на следующий день. Сегодня не так жарко, на небе ни облачка. Для меня самое то. Расположился на своем месте. Василий лежит на своем, за леском, но я не стал его беспокоить. Он сам подошел и завел странный разговор.
- Вот вы про Китай мало что знаете, а ведь там за детьми совсем другой уход, чем у нас.  Я понял, что на эту тему его навели молодые женщины, которые загорали рядом и закатили на горку две коляски с детьми.
- А какой там, в этом Китае, порядок, - поинтересовался я.
- Родили — ребенок лежит на полу, не канючит. Подрос - сидит на чем-нибудь мягком и ни о чем не просит. Когда матери надо куда идти, то она запихивает дитя, как кенгуру, в специальный карман на животе или спине, он там и болтается. Я это к чему. Они там терпеливые и не избалованные, не то, что у нас.
- Раньше и у нас так было, когда детей рожали больше десятка, - пояснил я. Никто за ними, как сейчас, не ходил. Старшие дети смотрели за младшими, да и родители были заняты по работе и дома. Сейчас все изменилось — детей стало мало, а работы и забот у родителей и того меньше. Вот они и трясутся над своими детками. А про Китай однозначно не скажешь. Сейчас и там, особенно в центральной развитой его части, те же проблемы, что и у нас. У них разрешают иметь только одного ребенка. Так что все над ним трясутся еще больше, чем у нас. В деревенской глубинке, конечно, детей не балуют, это точно. Там работать надо, иначе не выживешь.
- А что у вас за профессия? - неожиданно поинтересовался он
- Профессия у меня военная, - ответил я.
- Это что двадцать пять лет служили?
- Так выходит. Начал со срочной службы и вот так до самой пенсии.
- Военный — это хорошо. В армии хоть порядок есть, - заключил Василий.
Я попытался выяснить, что случилось с их родительским домом, но Василий стал мне рассказывать разные, видимо когда-то вычитанные истории. Одну про то, почему долгое время спортсмены не могли пробежать 100 метров быстрее десяти секунд.
- Сердце и сосуды так устроены, - убедительно говорил он. Как ты не старайся, а они как мотор, больше дать не могут. Так определено природой.  Те кто нынче бежит быстрее, значит использует стимуляторы или наркотики.
Следующий рассказ был про некто Савицкую, которая в 1964 году спаслась в авиакатастрофе. Самолет упал, все погибли, а она, благодаря тому что пристегнулась к креслу и упала сначала на ветки деревьев, а потом в воду, осталась жива.
 -Вы верите в ангелов? - спросил он. Наверное, ей ангел помог, иначе никак объяснить нельзя. Вот вы спросили про родительский дом, так он сгорел. Накануне пожара мне в уши нашептывал чей-то голос, что он случится. Может это был мой ангел спаситель. Я неделю в койку спать не ложился, сидел и дремал в кресле. И вот случилась гроза, молния ударила по проводам, в нашем доме, который по улице Лесной был последний, загорелась проводка. Все сгорело в один момент.
- Никто не погиб?
-Нет. Ведь я жил один. У собак только морды обгорели.
  Когда я сказал Василию, что мне пора домой. Он возмутился:
- Что там делать?
- Дела разные, да и жена просила приехать к трем часам, - схитрил я.
- Этих женщин слушать не надо, их воспитывать надо, - на громкий голос перешел собеседник. У них мозги набекрень. Мужчины думают одной частью мозгов, а они совсем другой.
-Нельзя ли потише! - воскликнула женщина, загорающая недалеко со своей дочкой. Василий голоса не сбавил и еще с большим подъемом стал пересказывать мне, как однажды он поругался с матерью. Она его так взбесила, что он, в целях протеста, был вынужден ударить себя палкой по челюсти, а потом еще сверху по голове, да так, что помял череп.
Настало самое время мне ухать, а Василию оставить свои горькие воспоминания и успокоиться. Я сел на велик, как до сих пор говорят мальчишки, и покатил в сторону аптеки за морской солью для ножных ванн.
Снова встретил Люсю Миронову (Ляпухину). Она сразу спросила меня про брата Сергея, приедет он или нет. Когда я поведал, что он страдает ногами и пока ему не до поездок на Урал. Она вспомнила Картузова, который тоже где-то в Германии
 - Это, который с нами учился?
 - Нет, это его брат. Кто и чей брат, я не разобрал. Она меня еще спросила про Банман.
- Если это Анна, то я ее видел в прошлом году.
- Нет, Оля Банман, она тоже живет в Германии.
Завязался путанный разговор - кто про Фому, а кто про Ерему. Я перешел на ее мужа, который по рассказам Олега служил на границе.
- Да, служил, на Дальнем Востоке.
- А как у него со здоровьем, - поинтересовался я.
- Ходит по дому, а так, мало чего хорошего.
Кончилась беседа Люсиным заключением, что с окончанием работы и уходом на пенсию все дружеские связи прервались. Она побежала по своим делам, а я продолжил путь в аптеку. Случайно завернул к магазину «Монетка». Женщина торгует клубникой. Я ее уже как-то видел на этом месте с ягодой, но в тот раз покупать не решился, понадеялся, что цены будут снижаться. Ошибся. Погода резко ухудшилась, пошли дожди, ягода стала портиться и тут уж не до цен, как бы вообще не остаться без клубники. Выторговал два небольших ведерка за 900 рублей и пошел домой, позабыв про аптеку.
Разложил ягоду: часть высыпал в большую кастрюлю, а часть в эмалированную чашку.  Сначала снимал с ягоды зеленые усики, потом мыл ее. Нет безмена, взвесил рукой, примерно три и два килограмма. Сахару потребуется около шести. Пошел в магазин.
У подъезда встретил соседа Виктора. На небе появилось солнышко, и он засобирался на свое деревенское хозяйство.
- Хоть что-нибудь поделаю, чего сидеть дома, - проговорил он.
 - Само собой, - согласился я, - там ведь у вас печка. А от печки не только тепло, а еще и уют. Мой папа очень любил сидеть перед печью голландкой с открытой дверкой и смотреть как горят поленья.
  -Я вот думаю смастерить камин. А как и что, не разумею. «От него хоть тепло?» —спросил он.
 -В этом деле я не мастер. Думаю, что пока он горит — тепло, а как потухнет, так сразу — не очень, - выдал я свое мнение и пошел в магазин за сахаром.
 В местной газете опубликовали мою очередную заметку под названием «Даурский рубеж». Я ее написал ко дню пограничника — 28 мая, а опубликовали через месяц.  Хорошо, что совсем не забыли.
А я эти дни запомнил на всю жизнь - в 1967 году, в день начала войны пришла повестка в армию. Началась беготня по инстанциям с демонстрацией этой самой повестки. Срочно началось оформление свидетельства о прохождении учебного курса в Свердловском художественном училище № 42. Можно сказать, по команде присвоили квалификацию гранильщика алмазов 4-го разряда и в свидетельстве проставили оценки по предметам обучения.
Друзья продолжали учиться на производстве, практиковалась в отдельном, застекленном со всех сторон цехе ювелирной фабрики. В нем стояло несколько рядов столов с аппаратурой для огранки алмазов. Упрощенно каждый агрегат представлял собой движок с чугунным диском, над диском имелся светильник. На руки выдавали лупу и квадрант-прибор для закрепления камня и установления его в нужной плоскости под определенным градусом. На столе, рядом с чугунным кругом, имелось приспособление для плотного установления квадранта, так чтобы он мог двигаться только вперед и назад. Правая рука держала лупу, а левая квадрант, в который закреплялся камень. Казалось, должно быть наоборот. Все же правая рука и есть правая, а лупу можно было держать в левой. Нет, кто-то придумал такой порядок. Не шведский ли Рефа, которого привез Татищев на Урал? -  рассуждал я.
Первоначальные занятия заключались в выработке навыков уверенно держать квадрант и правильно закреплять кристалл алмаза. Частенько, почти невидимые кристаллы выскакивали из крепления и улетали в неизвестном направлении. Приходилось долго лазить по бетонному, крашенному коричневой краской, полу и искать маленькое искристое пятнышко.
На полу искать, это, конечно, не в горах и тайге, где впервые были обнаружены сибирские алмазы. Мастер рассказывал, как в 1954 году, работая в чрезвычайно трудных условиях тундры, геолог Лариса Попугаева и рабочий Федор Беликов нашли мелкие темно - красные кристаллики пиропа, извечного спутника коренных месторождений  алмазов. Переходя вброд речушки и болота,  они  долго  брели  по  то  появлявшейся,  то  бесследно исчезавшей  "цепочке"  в  поисках  этих  глиноземных гранатов и,  в  конце концов,  достигли  заветной  цели.  На вершине одной из сопок ими  была обнаружена яма, похожая  на  жерло вулкана. В одной из взятых проб было найдено пять мелких кристалликов алмаза. Так была открыта первая в Советском Союзе алмазоносная кимберлитовая трубка. Счастливцы назвали ее "Зарницей". Точно зарница. Если под нужным углом взглянуть, так алмазный кристалл обязательно засветится.
Каждое утро, под расписку в журнале, практиканты получали белоснежные халаты, кристаллы камней и расходились по своим местам. Затем включались движки и начиналось монотонное гудение вращающихся дисков с двумя кругами алмазной пыли. На первом грубом круге на кристаллах обозначались, а точнее сказать, накладывались первые грани, на втором более мелком они шлифовались. Накладывались грани не так просто, кристаллография алмаза весьма сложная и точить его абы как не получалось, приходилось приспосабливаться. Практиканты делали «упрощенки» - камни со спичечную головку, на которые накладывали 24 грани. Настоящий бриллиант по стандарту должен был иметь 54 грани.
Особых способностей в алмазном деле я не обнаружил. Помогала усидчивость, но вредила тяга к различным новшествам. Каждый раз один и тот же процесс утомлял, тянуло к коллегам ювелирам и камнерезам, где присутствовал элемент творческой фантазии. Со своими приятелями по училищу встречался в фабричной столовой, где они показывали разные поделки из драгоценных и полудрагоценных камней, ювелирные заготовки.
Во дворе фабрики находилась свалка отбракованных изделий-полуфабрикатов из яшмы, лазурита, родонита, халцедона и даже малахита. После работы имел привычку возиться в груде отходов и выбирать некоторые симпатичные заготовки различной конфигурации. Попадались и отшлифованные камни с одной стороны. Так, помаленьку я собрал коллекцию поделочных камней, которую частично раздал, частично утратил в связи с призывом в армию и многочисленными в последующем переездами. Отдельные изделия еще долго возил за собой по местам проживания и службы.
Практику учебной группы вел мастер Пыжьянов. Среднего роста, плотный с животиком и легкой одышкой, он производил впечатление довольного жизнью человека. На него возлагалась ответственность научить молодежь тачать камни.  Мне же он больше запомнился умением играть в волейбол. На фабрике имелась спортивная летняя площадка, и после сидячей работы приятно было размяться и попрыгать возле сетки. На все выделялось свое время: работа, отдых для глаз через час, обед. Дисциплина и порядок поддерживались как в аптеке.
В середине мая по запросу военкомата Пыжьянов написал на меня характеристику: Через месяц пришла повестка. На этом карьера огранщика алмазов, не успев начаться, закончилась. С чувством несправедливости и злости бегал я по этажам училища, разыскивая библиотекаря. Книги не сдашь, обходной не подпишут, и корочки не получишь. Корочки об окончании училища все же получил, но остался без праздника-выпуска.  Первый   выпуск в училище, как я узнал позже, был в 1948 году, когда я только родился.
 С товарищами по группе, я так и не попрощался. Группа продолжала трудиться-практиковаться, а мне предстояло бежать на вокзал и следовать в родной поселок Изумруд. День заканчивался, уже оставалось меньше суток до явки в военкомат, а я еще не видел родителей.
Как у нас любят из всего делать проблему! Все у нас срочно, бегом, на нервах. Как на войне! – продолжал чертыхаться я, рассматривая знакомый пейзаж в вагонное окно.
Мои друзья-товарищи служили в разных местах: Олег начал в Нижнеудинске и закончил на Украине под Дубно. Толя Никитин отбывал воинскую повинность в Кунгуре. А Володя Мартьянов забрался дальше всех — в Германию. Была возможность там задержаться, но закрутил с местной дивчиной и пришлось по команде сверху резко эвакуироваться.
Володя из-за границы, а я на границу с Китаем. Задержался я на ней порядочно, на сорок лет с гаком. Всякое бывало. Кажется, совсем недавно в торжественной обстановке принимали в пионеры поселкового китайца. Жил он напротив больницы, рядом с семьей Боровских. Галстук привязывали под звуки горна и барабана. Китаец совсем старенький, седой и худой своим видом напоминал героев из сказки «Братья Лю» .
Вот эти герои и закрутили тугой узел на границе, который пришлось долго и помаленьку распутывать.


           Глава двадцать третья


Когда обстановка на границе с Китаем стабилизировалась, я решил оставить военную службу, уволиться и устроиться на Малышевское рудоуправление, опять же к отцу поближе. Мамы не стало в 1969 году. Горькие годы разрухи, война и нищета, самоотверженный труд и отравление подкосили маму, а когда пришло время радоваться жизни, она и кончилась.
Жизнь с перестройкой в 80-е годы  становилась все сложнее и запутанней, средств на семью не хватало. Двое детей, жена не работала, а на родине было где жить, опять же подсобный участок имелся. В то время предприятием руководил Зорин Юрий Петрович, старший брат Олега. Был у Зорина на приеме, обозначил свое желание. Пока рассматривался вопрос, познакомился с историей предприятия, где долгие годы трудились родители.
В книге заслуженных работников за период с 1945 по 1950 года, на странице с красными флагами обнаружил фотографию отца. Он в черном видавшем виды пиджаке и в светлой рубахе косоворотке. Вид совсем не геройский, а уставший. В тексте говорилось о лучшем газосварщике ремонтно-механического цеха Государственного горно-металлургического комбината № 3. Был он по метрикам Христофор, но все его звали Миша.
- Какой там еще Христофор! Никакого Христа нет и быть ему Михаилом, - так решили еще в Богословском лагере, где отец отбывал 10 лет, начиная с 1937 года. С тех пор он для всех стал Мишей, если не шла речь о документах. Леониду Краснову, который в конце 40-х годов на предприятии ведал кадрами, он, конечно, доложился по паспорту.
Для всех отец был Мишей, а дома, по-прежнему, Христей. Вел, так сказать, двойную жизнь. А может тройную, или четверную. Власти в любой момент могли спросить:
- А где, дорогой, твои родственники по линии отца? Не в Китае ли случайно?
- И, потом, отец твой по бумагам грек, а Греция всем известно входит в НАТО, во враждебный нам военный союз. Что на это скажешь? Выходит, ты совсем и не передовой рабочий и зря мы тебя поместили в книгу ударников труда.
Наверное, по этой причине на фотографии отец выглядел не геройски, никакой гордости и веселости от достигнутого в его взгляде не ощущалось. С фотографии смотрел не уважаемый стахановец, а утомленный ожиданием человек.  «Что же будет дальше?» - думал он.  А может, как чеховский герой «Как бы чего не вышло?».
Между тем жизнь после войны налаживалась. Сестра отца Вера Александровна, учительствовала в местной школе. Ее даже включили в состав местной комиссии по выборам в Верховный Совет 1947 года. Основными лицами в комиссии, естественно, были директор предприятия Рычков Федор Иванович, начальник кадров Леонид Краснов, а также главный инженер еще с 1935 года Леонид Алексеевич Изергин. Эти данные я обнаружил, когда листал архивные фотографии.
А еще я обнаружил статью Леонида Изергина «Изумруд», которая была напечатана в «Асбестовском рабочем в № 17 за 1949 год. В то время Сретенский прииск назывался Свердловский. Здесь в шурфе № 6, - отметил  Изергин, - доведенном до глубины 13 саженей, было добыто огромное количество прекрасных камней, создавших мировую известность русским изумрудам. В 1832 году были открыты прииски Старцевского района (ныне Первомайский и Артемьевский прииски) … В 1838 году прогремел Южный прииск (Красноболотный) со знаменитыми александритами…
 После 1923 года базой стал Первомайский рудник, восстановили шахты 2, 3 и 14, осушили французские карьеры и заложили капитальную шахту «Пролетарская».
Тогда, как рассказывают старики, был заведен порядок приема камней по их маркам у старателей. В этом же году запустили отремонтированную французами промывочную фабрику. Она была оборудована нефтяным двигателем, который проводил в движение механизмы фабрики и вращал динамо – машину мощностью 18 киловатт.
Был выстроен поселок с красивыми домами. С 1929 года вступил в эксплуатацию Малышевский рудник. Много изумрудов дал Черемшанский рудник, открытый в 1933 году. Значимость изумрудных копей значительно выросла с открытие бериллиевых руд, с производством их сплавов. Месторождение стало изумрудное и бериллиевое, оно стало первым в стране в таком формате.
По воспоминаниям землячки Таушкановой, 1933 года рождения, во время войны на отвалах, особенно после дождя, играющий на солнце бериллий, собирали мальчишки и отдавали родственникам, которые в приемной лавке получали за них боны.
Газета мне попалась примечательная. В передовой статье говорилось:
«На днях было опубликовано решение Центрального Комитета ВКП(б), вскрывающее серьёзные недостатки и политические ошибки в работе Ленинградских журналов «Звезда» и «Ленинград». В этих журналах было напечатано ряд безыдейных, аполитичных, пошлых в художественном отношении, идеологически чуждых и враждебных советскому народу произведений М. Зощенко и А. Ахматовой. В последнем случае сплошное воздыхание по дореволюционному прошлому».
Еще много в статье говорилось о необходимости самокритики, о приписках, о получении незаконных премий. Я обратил особое внимание на строчки: «Серьезные недостатки были вскрыты в работе Центрального Комитета Коммунистической партии (большевиков) Украины.  В вопросах подбора, подготовки и распределения партийных и советских кадров. ЦК не организовал серьезную критику буржуазно-националистических статей. Имеют место попытки возродить националистические принципы историка Грушевского. В творчестве украинских писателей заметен уход от современности. Не уделяется внимание идеологическому воспитанию кадров интеллигенции».
 Изергин жил в доме на Крупской улице как раз в «красивом доме», о которых он писал. Родной брат Леонида Изергина - Владимир Алексеевич Изергин, вернувшись с фронта инвалидом, был назначен начальником плавильного цеха, куда по приезду с Сибири, устроилась мама.
Она вспоминала: «котлы большие, мы туда залазили в резиновых сапогах и перчатках и выгребали соль до самого дна. Высокая температура, постоянная загазованность, вытяжные устройства не успевали проветривать помещение. Дым, невыносимый запах, в горле першит, дерет, дышать очень трудно, постоянно текут слезы».
По поводу многочисленных отравлений из Свердловска приезжали комиссии, они следили больше за выполнением плана и говорили: «Все хорошо! Работайте дальше», а люди все умирали. Когда смертность стала высокой,  зачастили комиссии из Москвы. Начали следить за техникой безопасности. Были приняты ряд организационных мер.
В особо вредных цехах смены сделали по четыре часа, вместо шести. График был такой:  4 дня работаешь,  1 день отдыхаешь. Два раза в году отправляли в отпуск, на месяц, в приказном порядке, даже если не хотел. Платили на особо вредных работах хорошо, по  1600-1800 рублей.. Стали выдавать хорошую спецодежду. маски, кожаные сапоги.
Но все равно работа оставалась тяжелой и вредной. Это сказывалось не только на тех, кто трудился в цехах. Химические испарения действовали не только на людей: стекла в окнах становились непрозрачными; вокруг цеха в частных домах, у населения дохли коровы, козы и куры.
Начальник почты получила отравление, ее вынесли на носилках, и через некоторое время почту перевели в другое помещение. В то время заболел мой друг Олег. Он жил рядом с амбулаторией, где работала врачом его мама Клавдия Петровна. Получил диагноз – туберкулез и долго лечился в Свердловском диспансере.
О степени вредности производства знали все, кто приходил работать в этот цех. Многие шли сознательно и конечно же не от хорошей жизни. Рабочие, приехавшие из Курской и Ивановской области, многие вышли из строя. Из 10 человек кто работал в годы войны, в живых осталось двое. После первой же получки, они шли в магазин и на все деньги покупали различные товары,  которых у них на родине не было. И все это отправляли домой в деревню детям, себя в питании обделяли. Зная о вредности производства, люди все равно просились на работу! Здесь хорошо кормили и бесплатно, а продуктов в тот период в магазинах не было.
 Заболевания и отравления были тяжелыми. Ежедневно с кем-то было плохо. Кто-то падал в обморок, кого выносили на носилках. Почти все работники получили отравление печени. Болела и мама, случались приступы, вызывали врача.
 У многих женщин не было детей, химия действовала не только на женщин, но и на мужчин. В семье рождались дети, но прожив 2-3 года умирали. У нас умер мальчик Витя. Он продержался только месяц.
После отравлений если остался жив, и мог двигаться, на инвалидность не оправляли, а переводили на легкую работу Мою маму устроили дежурной на подстанцию.
Дисциплина на предприятии была жесткой. За прогулы и нарушения спрашивали строго: за 5 минут опоздания наказание или суд, за прогул судили показательным судом. Кроме основного производства работы в цехах, рабочие ездили на станцию «Асбест», разгружать вагоны с оборудованием, инструментом, углем, химикатами, рудой. Разгружали и продукты. Сестре запомнилось, как однажды папа после таких работ привез ей яблоко.
Как-то с сестрой пили чай, вспоминали Изергиных. По Лидиной памяти, у них в семье были сыновья: Эдик, Владимир и еще кто-то маленький. Жили они в доме рядом с Чурбановыми на улице Крупской. Было это еще до Черноскутовых, которые заняли их квартиру. Эдик учился и дружил с Надей Кольцовой.
-С нашей Надей? – переспросил я.
-Конечно, с нашей.
Надя Кольцова, как и ее братья Василий и Евгений, были детьми папиной сестры Татьяны Александровны. Жили они в Асбесте, а ранее на Изумруде на улице Садовой. Этих Садовых было много.
Семья Леонида Алексеевича Изергина уехала на юг, к морю. Семья его брата Владимира никуда не уезжала, их дом был в пос. Малышева на ул. Лермонтова, дом № 1. Ныне  Владимир  с супругой покоятся рядом на местном кладбище, хотя и оказались в разводе. Что там случилось, не известно. Известно, что супруга его, Галина Васильевна была, как и мама Олега Клавдия Петровна Бурмакина, врачом поликлиники в пос. Изумруд.
По моей памяти поликлиника имела свой стационар на 19 коек и аптеку. Врачам помогали медицинские сестры: Карпова Тамара Леонтьевна, Якимова Вера Васильевна, Бурдина Александра Андреевна, Кочнева Тамара Павловна и Несытых Полина Васильевна. Их я запомнил, потому как лежал там дважды. Первый раз, когда простудился и болел двухсторонним воспалением легких. Второй раз с повреждением ноги — катался на лыжах и врезался в металлический штырь, оставшийся от бывшего карьера «Изумрудных копий». Так сказать, прикоснулся к истории лично.
Александру Андреевну Бурдин мы запросто звали тетя Шура. Она одно время жила в соседях с бабушкой на улице Крупской. Буня Борисовна, которую все знали только по имени и отчеству, была совсем не санитаркой, как я думал ранее, а лаборанткой. Именно ей все больные сдавали кровь и прочие анализы, мимо нее никакие врачебные дела не решались.  Во многих случаях она по болезням делала заключения и диагнозы. Всякий раз, когда заходила речь о ее лабораторных исследованиях, заведующая больницей Клавдия Петровна ее защищала:
 -Ну что вы такое говорите! Буня Борисовна чистокровная еврейка и дело свое знает лучше, чем Ветхий завет. Разбудите ее ночью и она вам, как по писанному отрапортует. И потом, она же воевала. По мужу она носила фамилию Белоглазова и жила в частном доме за бараком на улице 1-го мая, за тем, который стоял недалеко от предприятия, рядом с отвалом.
В больнице не было своей столовой, блюда подавали в палаты, тарелки и все прочее ставили на тумбочки. Пища была особая, не домашняя, без особых разносолов. Мне лично запомнилась манная каша с киселем.
Медицинская часть поселка Малышева началась с фамилии Корякиных, прибывших в 1940 году. Петр Григорьевич состоял санитарным инспектором, а Анна Петровна - заведующей фельдшерским пунктом. Их дочь Люба училась со мной в параллельном классе и вышла замуж за изумрудского Владика Маркова. Фамилия Марковых прогремела, когда их сын Илья стал чемпионом мира по спортивной ходьбе.
Когда предприятие ушло с Изумруда, на Малышева, а скорее еще ранее, на Мопра № 19 появилась медсанчасть № 13, случилось это в 1956 году. Ею руководили разные люди. Мне запомнился Казанцев. Он убыл в Москву.  Но там был недолго — в 58 лет его парализовало, а в 59 лет умер. Еще я запомнил, что папу лечил хирург Чекмарев Владимир Андреевич.
В последнее время Изергина Галина Васильевн заведовала на Малышева профилакторием, где отдыхали и поправляли здоровье служащие и рабочие предприятия.  В последнее время там была гостиница и столовая под «старорежимным» названием «Мариинский двор». Двор слово хорошее, звучное, а главное — русское. Нынче «двор» загородили забором и гостиницы со столовой не стало. Чья-то рука лишила поселка столовой.
Какой из двух братьев Изергиных запомнился мне, точно сказать сложно. Такой полный, высокий и представительный. На некоторых снимках папы с отдыхом на юге есть и он, только какой из братьев, не известно. Рядом с ними на фото присутствовал еще один наш земляк — Шапиро. И Шапиро жил на Крупской улице. Ничего определенного про него сказать не могу. Помню, что у него было два сына и старшего, кажется, звали Геннадий и они дружили с братом Сергеем.
Про Шапиро, точнее про его супругу Симу Борисовну, сведения открылись позже. Перед войной она училась в московском институте. В 1941 году райком комсомола мобилизовал ее, как и многих студентов, на строительство оборонительных сооружений, аж под Брянском. Рыли противотанковые рвы. Спины и руки у хрупких студентов отваливались, плюс, стояла невыносимая жара, постоянно хотелось пить. Трудились с рассвета и до заката до 30 августа. Враг приближался и пришлось срочно уходить. Занятия в институте продолжались, по вечерам дежурила в госпитале. При нем Сима окончила курсы медсестер и в июле 1942 года в команде медиков была направлена в распоряжение фронтового эвакогоспиталя № 1091 под Сталинградом. Войну закончила старшим сержантом в госпитале № 4514. Запомнила, что все время после дежурств скатывали стиранные бинты. Сима Борисовна все же окончила Инженерно-экономический институт и была направлена трудиться в Малышевское рудоуправление. Работала в экономическом отделе.
Леонид Краснов тоже проживал неподалеку, только на улице Шахтерской. Всякий раз, когда надо было идти на водокачку, в магазин, в школу, или в клуб, надо было с улицы Крупской спуститься на Шахтерскую и пройти мимо его владений с большим палисадом у болота. По сути дела, это был просторный перелесок, в котором для детей присутствовало раздолье, имелись даже качели.
Красновы жили напротив Мартьяновых, в доме которых я провел большую часть своего детства. С Володей Мартьяновым мы вместе учились, играли, точнее говоря, росли. С Ноной Красновой учились в параллельных классах, а начиная с 9-го — в одном. Ее мама Лидия Себестьяновна, в девичестве Пархута была родом с Западной Ураины, с Ровенской области, которая до присоединения к СССР, входила в состав Польши. О ее судьбе, почти как в фильме «Застава Жилина», написала ее внучка Ира:
«Свой рассказ я посвящаю прабабушке Лиде, в этом году в июле ей исполнится 94 года, а мой прадед  умер в 1977 году, когда моей маме было всего 3 года. Прабабушка до сих пор с болью и слезами на глазах вспоминает свои военные годы. Мне повезло, что лично от неё, а не из книг или от бабушки или мамы я могу узнать о страшных событиях той войны.  Но здоровье прабабушки плохое, она уже многое забывает, документы стареют, теряются. Но для нашей семьи и младшего поколения важно сохранить память о тех героических событиях в их жизни. Семья гордится ими, прабабушка Лида самая главная в нашей большой, дружной семье, её все любят, уважают, о ней заботятся, за неё переживают.   
В крестьянской семье Пархута было пятеро дочерей.  Лида закончила всего 5 классов польской церковно-приходской школы. Затем ей пришлось работать у польских панов на полях: сеяли пшеницу, лён, выращивали и пололи овощи, собирали урожай. К тому ещё держали свое хозяйство и огород, за которыми тоже нужно было ухаживать. В возрасте 12 лет она трудилась наравне с взрослыми, для того чтобы заработать деньги на одежду и обувь.
    В 1939 году Западная Украина вошла в состав Советского Союза. Лидия вступила в комсомол, окончила курсы культработников и стала заведующей клубом в соседнем селе Торговица. Её выбрали секретарём комсомольской ячейки в колхозе.
  Из воспоминаний Лидии Красновой:
 «21 июня 1941года в субботу, в клубе активная молодежь комсомольцы ставила для односельчан спектакль, а в это время в соседних селах, банда националистов (бандеровцы) расправлялись с коммунистами и комсомольцами. К счастью, жених одной из активисток, жил в соседнем селе и успел предупредить нас. Мы спрятались в сельсовете, который располагался в бывшем еврейском доме. Пытались дозвониться до района, но связи не было. На рассвете мы увидели группу вооруженных людей, окружающих сельсовет.  В доме был подземный ход, который вел к реке за село. Нам чудом удалось спастись. 22 июня мы добрались до районного комитета комсомола и узнали, что началась война».
 Первым военным заданием было перегнать колхозный скот в тыл. Из воспоминаний Лидии Себестьяновны:
 «Шли долго, питались, чем придется, в основном подсолнухами, кормовой свеклой, иногда попадались поля с картофелем, но чаще приходилось голодать. Переходили реки большие и маленькие чаще вброд, потому что по мостам навстречу двигалась техника и солдаты. Так в конце сентября дошли до Сталинградской области скот сдали в колхоз. 
 Нас обули, одели, расселили по избам.  Мы остались работать в колхозе, собрали урожай, но многое пришлось уничтожить, так как немцы наступали. На телегах увозили от фронтовой полосы зерно, снова угоняли скот. Наступили холода, но мы продолжали двигаться по степи. Ушли далеко от фронта устроились в другой колхоз. Весной и окопы рыли и поля пахали. Вдруг снова приказ: гнать скот за Волгу! Опять в дорогу. Дошли до Волги и в узком месте переправили скот на другой берег. Остановились в селе Бескончак. Работала на ферме, зимой отправили на рытье окопов».
 В марте 1943 года Лидия попросилась на фронт, ей было 25 лет. Её определили вольнонаемной в банно-прачечный отряд, 8 гвардейскую армию Чуйкова.
 В кратчайшее время ей нужно было найти оборудование для работы прачечного отряда: стиральные доски, ведра, баки, корыта. Их отряд шел в 2-3 километрах от передовой, останавливались обычно вблизи от воды: на берегу озера, реки, возле колодцев. Солдаты с передовой приходили, мылись, переодевались и уходили снова в бой. Зимой таяли снег, грели в баках воду, бельё дезинфицировали в железных баках путем прожигания. Отдыхали по очереди в палатке на нарах. Частыми были налеты авиации, их обстреливали и бомбили. Прятались, где придется. Из воспоминаний Лидии «…однажды стояли около болота, началась бомбежка, побежали в болотные кусты. Но болото оказалось топкое обратно выползали по-пластунски, многих вытаскивали палками и веревками».  Прачечному отряду иногда приходилось и винтовку в руки брать.
  Так Лидия от Сталинграда прошла до Германия до города Легенфельд. Там и встретила долгожданную Победу 9 мая 1945 года. Но домой не вернулась, часть, к которой относился отряд, была переведена в город Хемицы. Так, до 1947 года работала в хозчасти, командовала бригадой пленных немцев.
   В том же 1947 году Лидия познакомилась с молодым военным из особого отдела Красновым Леонидом Николаевичем.  За которого вышла замуж, брак был зарегистрирован отделом ЗАГС Консульского Бюро Политического Совета Советской Военной Администрации в Германии 16 мая 1947 года. В сентябре 1947 семья Красновых уехала на Урал, в пос. Изумруд, Свердловской области».
К тому времени мои родители устроились на предприятие  под названием «Химцех». Трудится они умели, но случилось горе — мама отравилась.  Как же это произошло? Об этом в книге предприятия, которую я листал, не говорилось. Только сообщалось, что после начала войны на ГГМК № 3 срочно соорудили несколько цехов химического и электроплавильного производства, прибыли первые эвакуированные химики с высшим образованием. Берилл переплавляли в бериллий и выплавляли бериллиевую бронзу, как «лигатуры». Что за «лигатура», представление не имел, но именно от ее испарений, когда мама чистила печь, а точнее от плавиковой кислоты, она и задохнулась. Осталась жива, а вот подружка, с которой они вместе работали, умерла.
-Химцех, химцех! Он что один был на поселке? —спрашивали мы взрослых.
-Почему один. Кроме него действовали аммиачный, ниобиевый и электроплавильный, а также химическая лаборатория, - поясняла уже горняк сестра Лида.
-А папа на каком из них трудился?
-Я на подсобном, механическом, - вмешался отец. Кроме него были еще транспортный, ремонтно-строительный и многие другие. Они относились к подсобным.-Главными специалистами были инженеры химики, опять же обогатители. Они прибыли на Урал с разных мест.
-И что же они делали? Как эта бронза производилась?
-Детали мне не известны, - старался уйти от разговора отец.
-Ничего сложного, руда засыпалась в ванны, в них заливали серную и соляную кислоты, - показывала свою грамотность сестра.  Цех этот, кстати, назывался соляной. Производилось это самое выщелачивание.
-Это самое, не понятно.
-Мне тоже не все понятно, - соглашалась сестра. Известно, что получаемый концентрат шел в плавильный цех, для получения сплава меди с бериллием. Так и получалась бериллиевая бронза, которая шла для производства танков в Челябинске и Нижнем Тагиле.
-Это еще не все, - добавила мама. На средства предприятия в 1943 году построили боевой самолет «Изумруд».
-Как мне рассказывали местные, - продолжил отец, - с началом войны Малышевский рудник остановился вот тогда и развернулись цеха Горно-металлургического комбината № 3, по-простому Химцеха, на Изумруде. На Малышева работы возобновили только в 1942 году, открыли три шахты и обогатительную фабрику. Дальнейшая судьба Малышевского предприятия была связана с карьером.
Изумруды имели спрос. В одной из книг мне встретились строчки постановления Совета народных комиссаров за № 17681-рс от 14 апреля 1942 года. Распоряжение обязывало комиссариат цветной металлургии сдать комиссариату внешней торговли на экспорт изумрудов граненых 1000 карат и изумрудов кабошонов 3000 карат.
Директор «Химцеха» Горлов Василий Иванович прибыл из Москвы. У руля производства простоял все военные годы. Горлова сменил Шевчук Александр Данилович, а его Рычков Федор Иванович.  Последний продержался три года. Главным инженером состоял одессит Михаил Абрамович Энгельштейн.
В те годы меня звали Шуриком, и я частенько   бродил по поселку. Грязи в то время хватало. Но на карьеру Шевчука это не повлияло, - его избрали Первым секретарем Асбестовского горкома партии.  Он возглавил местный партий орган, а у руля ГГМК после Рычкова встал Кузин Константин Георгиевич. Именно он вытягивал комбинат, а затем «Почтовый ящик», как стало называться предприятие. Он же строил жилье, дороги, знаменитые столовую и дом культуры, которые и поныне, правда уже «пораненные», стоят в центре поселка Малышева. До 1953 г. в поселке не было кирпичных зданий. Первым стала двухэтажная школа на улице Мопра, а первым жилым строением - дом № 17 на той же улице.
В 1953 г. в городе Асбесте появились первые автобусы типа «ЗИС-155». Верх желтый, низ — красный. До Малышева и п. Рефтинский билет стоил 25 коп, до Изумруда -15 коп, до Свердловска — 1 руб.33.коп. После «ЗИСов» появились «ЛАЗы», ЛИАЗы», «Пазы», «Икарусы». На поезде до областного города тогда можно было доехать за 1 руб.10 коп.
В книге Строкина, которую я регулярно перелистывал, сообщалось, как всем от Кузина доставалось, особенно начальнику кадров в то время Валентину Федоровичу Колпакову и начальнику 1-го отдела Краснову. Особые взыскания они получили за утрату служебных документов. Был и такой курьезный случай. 
Леонид Краснов окончил Горный техникум, до войны с германцем послужил на Дальнем Востоке и прошел школу сражений с финнами. Потому по службе продвигался успешно: получил звание старшины и доверие состоять в секретной части. Что за часть, никто из родственников пояснить не мог.
   Из военного билета известно, что он служил замполитом в танковой дивизии. Был ранен в правое плечо 13 сентября 1944 года.  В Германии служил в особом отделе заведующим делопроизводством, работал с секретными документами. Супруга Лида вспоминала, что он никогда про службу не рассказывал.  На официальные запросы в военкомат, приходили ответы: «Архивы с документами части вашего родственника не рассекречены».
 По причине отношения к секретным материалам и делам, Краснов Леонид Николаевич и получил допуск отвечать за работу с кадрами и обеспечение режима на закрытом предприятии. Одно время он трудился на фабрике, возведенной в 50-е годы, а перед пенсией — в карьере, в бригаде старателей
Оставил добрую память, как человек сердобольный и приветливый. Всякий мог к нему обратиться, а он приютить, а уж звонить по телефону, в округе у него он был один, иногда надо было занимать очередь. Сейчас в доме отца живет его сын Олег. Молодец! Держит дом, хозяйство. Именно на таких держится матушка Россия.
На моей памяти начальником 1-го отдела был Казаков. Его супруга при директорстве Юрия Зорина, была у него секретарем. Женщина властная и с авторитетом, директору верно служила.
Краснова на кадрах, сменил Иван Николаевич Больных. До кадровой работы Иван Больных руководил партийной организацией предприятия. А еще ранее служил на Тихооканском флоте, уволился по сокращению в 1951 году, по другим данным главный старшина флота вернулся на родину в 1947 году, прослужив на море 11 лет.  Лицо мне известное, потому как лично с ним общался, когда временно устраивался на обогатительную фабрику. Дело было на учебных каникулах в начале 70-х годов. Что он участвовал в войне с японцами и освобождал от них корейские города, это я узнал позднее.
Фабрика всегда называлась цех № 2. В 1975 г. на ее базе появилась изумрудно-извлекательная фабрика и гранильное отделение. Только тогда вспомнили про драгоценные камни. Директорами фабрики были: Безуглов Юрий Викторович, Сухогузов, Николай Пивко, Кадочников Александр Сергеевич.
По архивным материалам, которые я получил в электроном варианте в Доме культуры, начальником фабрики в 1936 году проходил Дорошенко. На тот момент директором Управления Изумрудных копий состоял Трубников, главным бухгалтером – Беляев, бывший парторг Малышевского прииска. По отдельным и не проверенным данным первым «распорядителем» ГГМК № 3 был С.М. Белов. Возглавлял более 7 лет. Его по порядку сменили инженеры Трубников и Дубровский.
Геологию с 1935 по 1960 гг возглавлял упомянутый Леонид Алексеевич Изергин.  До него в этом качестве трудился Ф. И. Кандыкин и одно время Н.С. Матякин.
Кандыкин, можно сказать, личность историческая. Он возглавлял комиссию по национализации Екатеринбургской гранильной фабрики со всеми ее подразделениями, включая Изумрудные копи. Это решение было принято 19 декабря 1919 года Управлением горных заводов Урала. В то время Кандыкин являлся директором Гранильной фабрики и геологом Горного управления. После окончательной национализации добычей самоцветов стала управлять Екатеринбургское районное рудоуправление (сокращенно Райруда) Главного рудного управления  ВСНХ РСФСР, которое взяло Изумрудные копи под охрану.
Вернемся к фабрике. Новую построили к 1988 году. Вначале ее возглавил Суэтин Юрий Леонидович. Потом были Королев Олег Евгеньевич и Вусатый Григорий Михайлович. Я около месяца, работал на старой фабрике, когда ею руководил Безуглов. Коллектив был в основной женский. Женщины трудились большей частью на флотации. Кто ни знал передовика Матренину Генриету Степановну, награжденную Орденом Ленина и ее подружку Анну Прихватилову?
Генриетта Степановна, которую все звали Анна, начала трудиться с 13 лет, прошла школу ФЗО, на комбинате № 3 трудилась с 1951 года. Орденоносец, уйдя на пенсию работала в тяжелые перестроечные годы на овощехранилище и уборщицей в общежитии. Что тут скажешь? Слов нет.
Тоже Анна, но Прихватилова, наша ближняя соседка по улице Крупской, дружила с мамой. Жили мы, напротив, в одинаковых щитовых домах, изнутри засыпанных шлаком. Старшая дочь Прихватиловых Люба была года на два моложе меня. А сын Володя - ровесник брата Сергея. Они дружили и даже учились вместе. Глава семейства Алексей Прихватилов получил фамилию во время войны в детском доме. Кто-то его подобрал (прихватил) из числа беженцев и сдал туда. Где дядя Алеша трудился, я не запомнил, помню, что выпивал и часто приходил занимать деньги. Уже на склоне лет, незадолго до смерти отец спрашивал сестру Лиду: «Отдал Прихват, - так он его по-свойски величал, - занятые 10 рублей, или нет». 
По книге Строкина, в поселок Изумруд Галина Портнягина прибыла в 1956 году после окончания Пермского библиотечного техникума. По другим данным, родилась в 1936 году, в селе Быково, Богдановиченского района Свердловской области и в 1961 году окончила библиотечный факультет Ленинградского института культуры им. Н.К. Крупской. Получается заочно, так как начала работать в 1956 году. Тут даты сходятся. Возможен и такой вариант — сначала был техникум, а потом институт.
Как сейчас перед глазами встает небольшая комната в конце зала клуба, справа письменный стол, на нем настольная лампа с зеленым стеклянным абажуром, а справа и прямо стеллажи книг, в которых я любил рыться. Слева в комнате книг не было. Там в углу стояла большая печь голландка и от нее, как и от лампы тянуло теплом и уютом. И еще, в библиотеке от книг стоял особый запах. Казалось, таким образом они старались привлечь посетителей.
Галина как-то вспоминала:
«В 80-х годах жила я в гостях у своей подруги Гомзиковой. У нее тогда еще жива была старушка бабушка. По секрету она рассказала мне свою тайну, что где-то в конце огорода закопаны от «проклятых хранцузов» два ведра изумрудов, да где они уже не помнит».
Портнягины фамилия на Урале известная. Был такой смотритель Верхотурских приисков, унтер-шихтмейстер Марк Портнягин. Прикоснулся он и к изумрудам. Поначалу прошелся горной стражей по избам и изъял все находки у Голендухинских селян.. Затем поехал на копи, где по освидетельствованию сделал заключение по изумрудам. Глинским крестьянам заниматься старательством не разрешили, билетов не дали, и они ударились в хитничество.
Изначально хитниками были сами работники казенных приисков, мастеровые фабрики. Тайно гранили, продавали самоцветы. Проходили фамилии злоумышленников: С.Г. Заварзин, Петр Зубринский, И.М. Бронский.
По  докладу Портнягина командиру гранильной фабрики Коковину о находке в районе нынешнего Малышева местными крестьянами изумрудов, был основан Мариинский прииск. Кто тут только не искал счастье!  Искал драгоценные камни и екатеринбургский купец М.А. Нуров, дважды до этого становившийся городским градоначальником.
Якобы, Михаилу Ананьевичу Нурову изумрудные копи в управление передал арендатор Альфонс Фомич Поклевский-Козел, именно в июле 1878 года. О начале работ 5 августа 1878 года поставил в известность директора гранильной фабрики А.И. Лютина. «Не имея возможности управлять копями лично, доверяю коллежскому советнику Михаилу Ананьевичу Нурову производить в оных выработку изумрудов и других камней...».
Нуров родился в Екатеринбурге в семье купца. Имел в Екатеринбурге салотопленный завод, занимался хлебной торговлей и золото-промыслом. Нуров получил известность как активный общественный деятель, учредитель Сибирского торгового банка. За успехи в торговле и благотворительности пожалован в коммерции советники.  Скончался М.А. Нуров 15 января 1880 года. На копях успел только принять дом для проживания и казарму. 


Глава двадцать четвертая



-Нынче картина другая - домов много, а людей и того больше. -А все приходилось начинать с нуля, - вспоминал старейший работник копей Захар Берсенев: «Работы были начаты по способу, оставленному в наследство от французов».
-Как ты говоришь фамилия? - спросила меня сестра.
-Написано Бересенев.
-Знаю таких, они жили по улице Клубной, дом у них был красивый. А дочь этого Захара Анна Захаровна приходила к нам, мама ей что-то шила.
Родом Захар Берсенев оказался из села Грязновского Камышловского уезда. Призван был на войну с германцем, а потом на стороне красных участвовал в Гражданской войне, освобождал от белых Урал. Оставил воспоминания, как с отрядом следовал по лесной дороге из Режа в Асбест мимо Мухановского прииска. Где останавливались, расспрашивали про белых и так добрались до прииска Поклевского. Там узнали, что белые из Асбеста ушли. На Изумруде осел в 20-годы.
Стал разбираться. Родился Захар Берсенев в 1898 году. Оставил воспоминания о боях полка «Красных орлов», сформированный 13июля 1918 года в Катайске. На ум пришли строчки из книги Юрия Сухарева «Рефтинская старина»:  «Приказчик Илья Буданов писал на Верхотурье: «И ныне сказывают люди от Арамышевской слободы за днище вверх по Пышме реке по дороге катайской, что ведет из слободы на устье Рефта, что впадает в Пышму. Был там Катайский острог, под которым башкиры и черемисы стояли неотступно и отдавать не хотели. Приходили и калмыки». Катайск, как оказалось, известное место.
Выяснилось, что пулеметчик 1-го рабоче-крестьянского полка Захар Степанович Берсенев воевал вместе с товарищем по оружию Филиппом Ивановичем Голиковым, маршалом Советского Союза. Маршал написал книгу «Красные орлы», за основу ее взял воспоминания З.С. Берсенева.
«Год 1918, начало июля. Погода сухая, крестьяне готовятся к уборке урожая. Наш отряд занимает позиции между Шадринском и Богдановичем. Шадринск занят белыми и чехами. Мы охраняем железную дорогу. Противник обходит нас с флангов и занимает позиции в тылу. Отступаем до станции Долматово…. Нас кидают на фронт Покровское – Егоршино».
Воспоминания Захара Степановича пригодились и при составлении книги-летописи полка под названием «Под знаменем ВЦИК». В 1958 году однополчане собирались на годовщину в Катайске, был там Захар Берсенев и его однополчанин Филька. Филипп Иванович Голиков - в то время генерал-полковник и начальник Главного политического политуправления СА и ВМФ.
Книгу про полк «Красных орлов» я не нашел, встретилась заметка генерала Ф.И. Голикова в журнале «Уральский рабочий» об участии в Гражданской войне китайцев. С китайцами у меня связана половина жизни, и тут встретились.
«1918 год Нижняя Салда. В полк прибыло две роты китайских добровольцев. Все они с уральских заводов, копей и лесорубы. В Кушве я опять увидел китайцев. Теперь они сведены в батальон. Командир у них Жэнь Фучен. Дисциплина у них крепкая, за порядком следят и нас называют братьями...».
С тех пор прошло 100 лет, участников боевых сражений уже нет, умер и Захар Степанович в 1959 году. Людей нет, а память осталась. После сражений Захар Степанович остался трудится на Изумрудных копях. Записки Берсенева и вырезки из газет 30-50 годов о нем и Изумрудских копях, я обнаружил в Доме культуры «Русь», в кабинете с названием «История поселка».
Передо мной тетрадь, изготовленная «Уралбумтрестом» на фабрике «Вишхимз» - Вишерского химического завода в г. Красновишимске. Вид у тетради, мягко говоря, потрепанный, а у газетных заметок, в которых упоминаются рабочие и служащие, передовики и стахановцы ГМК №3, и того хуже. Многим из них скоро сто лет. Часть их написал сам Захар Берсенев, потому как был рабкором.
Первые его заметки-воспоминания связаны с  Гражданской войной, рассказы о боях-сражениях: под деревней Тюхнята, что около Глазово, у Долматово, Егоршино, Алапаевском и Нижнем Тагилом
«А я не только не умел стрелять из винтовки, но до вступления в отряд даже не видел ее, - вспоминал автор записок. «Сражались раздетые, голодные, учились на своих поражениях и ошибках, отстаивая рабоче-крестьянское правительство». Несмотря на неграмотность, Захар писал стихи:

Не трудно представить то время,
Чем мы питались с тобой.
За кусок овсяного хлеба,
Готовы пожертвовать собой...

После войны не стоял вопрос как поступать.   «Мы красные партизаны и добровольцы совместно со всеми рабочими и служащими Изумрудных копий,  27 августа 1929 года  приняли решение о постройке эскадрильи «Уральский красный партизан» и отчислили каждый свой однодневный средний мартовский заработок в сумме 3827 руб. 58 коп. на постройку эскадрильи, как подарок к первому маю.  Деньги внесены на текущий счет Госбанка № 2366».
Не все были отличниками и стремились выполнять, как тогда говорили, промфинплан третьего года пятилетки. Известный прогульщик Афанасий Макаров в ответ на критику рабкора «Асбестовского рабочего» Берсенева, дважды покушался на него. Дело рассматривал начальник милиции Пупков. Берсенева поддерживал коллектив Ремонтно-механического цеха, в частности Слободчиков и Разуев, бывшие партизаны, проживающие на Изумруде: Е.Н. Захаров, Я.М. Симонов, Макс Хорьков, М. Потапов, И. Солдатов, Петр Топорков, П. Карташев.
В ответ на призыв ленинградцев улучшить быт рабочих, бригада столяров Изумрудных копий Захара Берсенева обязалась в октябре 1933 года изготовить в нерабочее время 50 столов и 150 табуреток. Одновременно столяры призвали рабочих и служащих ударной работой «умножить и закрепить достижения первой пятилетки, подготовить широкий путь для второй», равняться на депутатов Малышевского совета — Худякова и Шамейского — Сысоева.
Стахановцы обращались не только в газеты, но и лично к руководству Бюро коллектива ВКП(б) тов. Пьянкову, Рудкома тов. Жаркову, Управления копей тов. Павеланскому.
В 1933 году, по данным заметок, 15 июля, по другим 23, исполнилось 10 лет как копи вошли в состав государственного управления. В качестве достижений приводилось:
-постройка двух клубов, двух больниц и трех школ;
-запуск на полную мощность Малышевского прииска;
-установка второй дробилки и рудоразборной ленты;
-ограждение шахт от водных затонов;
-замена ручного бурения механическим;
-рост ручного подъема из шахты до 19 кубометров сланцев в сутки.
С Малышевского прииска на Первомайский, Свердловский и вплоть да Асбеста начали ходить две грузовые автомашины и десятки лошадей. По плану на 1934 год по Изумруду планировалось построить 7 производственных зданий и 6 жилых. Можно было и больше, но не хватало строительных материалов, гвоздей и печных приборов. Заведующий Техцехом тов. Разуев и его помощники с делами, как указывалось в заметках рабкоров, не справлялись. Много чего на них висело, в том числе «Изумрудский участок Асбестовского ЛПХ».
Успехи обсуждались на Общекопейских слетах и сходах. Первый слет рабселькоров Изумруда состоялся в августе 1931 года. Участвовало 69 человек. Обсуждалось Постановление ЦК ВКП(б) о рабселькоровском движении от 16 апреля 1931года. В то время секретарем парткома был тов. Лисицин, Рудкома — Телегин. Управление копей находилось в руках Павеланского.
По материалам музейной подборки и газетным выпискам составил справку по руководящим сотрудникам ГГМК №3 и МРУ:
Партийные секретари: Лисицин -1934 г., Суханов, Голомолзина, Нестеров Яков. С -1945 г. Больных.И.Н., Прожерин Павел Васильевич, Кадочников Ал., Ласковенков Александр Федорович, В. Никитин, Пивко Владимир Александрович, Безродный.
Заведующие (управляющие, директора): Дудоладов, Павеланский. Данилюк, (Ястребков, Трубников, Дубровский?), Горлов Василий Иванович, Шевчук Александр Данилович, Рычков Федор Иванович, С.М. Белов, Павленко Григорий Спиридонович, Уваров Иван Николаевич, Кузин Константин Георгиевич, Хохлов Олег Иванович, Зорин Юрий Петрович, Зелев Вениамин Геннадиевич, Кочнев Михаил Тарасович, Королев Олег Евгеньевич. Не исключено, что некоторые исполняли обязанности временно.
Главные инженеры: Ястребков, Энгельштейн, Безродный, Уваров, Бикмурзин, Пряничников.
Рудком (завком): Телегин, Борисов, Курочкина, Зырянова, Голомолзина, Ковин, Даньков, Ожегов, Уваров, Михаил Сукин, Леньков, Балакин, Нагорный, Михаил Пономарев, Мартынов, Шишкин, П. Еремин
Отдел рабочего снабжения: Еговцев, Княгиничев, Ковин, Панченко Н. Павлович, Шнякологая, Галя Гумациевская, Чижик, Вейзе Василий Иванович, Казеев, Неуймин.
В числе передовиков Изумруда 1934 года встретились две знакомые фамилии — забойщик С. Бебенин и механик приисков Трехманенко. В число ударников вошли и гранильщики: И. Черноскутов, Василовский и Карпова.
После войны гранильным делом занималась Кочнева Антонина Степановна. На Урал пришла с родителями с Волги, спасаясь от голода. Вспоминала, как из репродуктора, который был расположен в центре поселка Изумруд, услышала страшную весть о начале войны. Муж Петр Григорьевич ушел на фронт. Мужчин не стало, пришлось пойти стрелком в военизированную охрану. Охраняла продовольственные склады.
Муж ее был хорошим стрелком и служил в отделения контрразведки Смерш 205-й истребительной Кировоградской авиадивизии, участвовал в оперативных заданиях в составе 2-го Украинского фронта. Как это происходило? Нужно посмотреть фильм «В августе 44-го».
Первую заметку в газету «Асбестовский рабочий» Берсенев написал в 1929 году о недостатках работы больницы., затем о бане Первомайского прииска, в которой не хватало горячей воды, «а грязи и гнили имелось с избытком». Сам Берсенев в то время жил в старом бывшем старательском бараке без крыши, где ветер гулял по квартирам. Жаловались на заведующего хозяйственным отделением Ланских, ставшим со временем заведующим Первомайским прииском.
Берсенев просил несколько тесин, сам крышу покрыть хотел, не дали. В каком это году случилось, не известно. А вот в 1936 году вышел тысячный номер газеты «Асбестовский рабочий». А когда же первый? Первый 5 мая 1929 года.
З.С. Берсенев был делегатом 1-го съезда писателей Свердловской области. Он проходил 18 июня 1934 года в Большом зале клуба им. Профинтерна.
Газета в то время была настоящим средством общения. Телевидения и Интернета не было, кино показывали редко. Так, три дня в 1937 году в Изумрудском клубе демонстрировали звуковой документальный фильм «Доклад тов. Сталина И.В. о проекте конституции СССР на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов».
Выборы в различные советы от Верховного РСФСР до местных проходили при активном участии избирательных комиссий, в которых было занято от 25 (в городской) до 200 человек (в местные советы). Изумрудцы до войны в Городской совет выбирали 14 депутатов, в местный — 25. Не обходилось без агитаторов. Одна из них А. Мотова просвещала домохозяек. За результаты выборов отвечали председатель поселкового совета Гусев, руководитель профсоюзов Чмутин и комсомольский вожак Басков.
Не менее важным занятием активистов поселка являлось обеспечение государственного заёма. Отличилась жена работника Первомайского прииска тов. Ястребкова. Она по просьбе партийного бюро организовала подписку на новый государственный заём среди домохозяек Шахтерской улицы.
Тов. Мускальникова подписалась на 100 руб, а Голомолзина — на 50 рублей. Хороших результатов добилась депутат поселкового совета тов Говорова. Общая подписка на ее участке составила тысячу рублей.
Захар Степанович являлся активным рационализатором и пропагандистом. Он отмечал:
«Рабочие и инженерно-технические работники Изумрудных копий в результате рационализаторских предложений за 1939 год получили экономию на 32 тысячи 780 рублей. Особо отличились геологи Изергин и заведующий Малышевской обогатительной фабрики тов. Кожевников. Недалеко от них отстали заведующий Черемшанской обогатительной фабрики тов. Рушинцев. Именно он построил самую лучшую обогатительную фабрику - Черемшанскую».
  Ещё во время войны на Черемшинских копях находилась небольшая обогатительная фабрика. Там действовала шахта, где велась добыча изумрудов. Ходили слухи, что добытыми там самоцветами, расплачивались за поставки оружия и продовольствия с союзниками. К сожалению, теперь на участках, где ранее располагались перспективные отвалы, стоят коттеджи и гаражи.
  В рассказе об изумрудных копях Урала, я еще не упомянул о шахте Свердлова. Слышал как-то от старателей , что в отвалах этой шахты находили иногда интересные кристаллы. Сейчас шахту не разрабатывает никто, так же как Первомайскую, заметен только вход в нее, а сама выработка затоплена. 
  Измельченная порода вперемешку с водой бежала по транспортерной ленте мимо работниц, стоящих в резиновых фартуках по обе стороны транспортера. Женщины постоянно ворошили пробегающий мимо поток. Как только блеснет изумруд, выхватывали его из потока и укладывали в ящики. Такая несовершенная система сортировки, таила в себе большие потери драгоценного камня: что-то падало под ноги и затаптывалось, что-то попадало в отвалы, в так называемые, "хвосты", которые в конце транспортерной ленты, отгребали в сторону лопатами. Под транспортером была прокопана канава, в нее тоже попадала порода с кристаллами».
Берсенев являлся ответственным редактором стенной газеты «За культурный быт». В состав редакции в 1937 году входили: Гумаров, Маханова, Уржумцев. Захар Степанович вспоминал:
«Когда-то в Троицкой лавчонке продавали зачерствелый ржаной хлеб, да протухшую селедку, зато крестов и молитвенников было сколько угодно. Теперь у нас семь магазинов с общим оборотом 5 млн. 400 тысяч рублей. Мы имеем свою электростанцию, которая обслуживает пять приисков, мощный водоотлив. Имеется 4 школы с общим охватом 1200 детей. Ясли и садики обслуживают больше 200 детей.
В библиотеке около 7 тысяч книг. Первомайский радиоузел обслуживает 150 квартир. Свыше 800 жителей проживают в коммунальных квартирах.  На Первомайском прииске вырос новый поселок».
Захар Степанович знал о чем писал. В 1912 году, в возрасте 14 лет он работал вместе с другими ребятами на мойке по разборке сланцев на Троицком прииске. Вот что ему запомнилось:
«Хозяйничали тогда на приисках французы Пик, Гедон и Дено. Заработок был 35-40 копеек в день, хотя трудились как взрослые. За проступки и ошибки нас наказывали палками или просто выгоняли. Мало кто работал больше трех-четырех месяцев. Нас постоянно сторожил француз Дено. Из барака, где мы ночевали, можно было выйти только через его квартиру. Даже в уборную ходили под его наблюдением. Вокруг Троицкого прииска имелось проволочное заграждение. У входа стояла вооруженная охрана, она досматривала людей и каждый вынесенный предмет».
Действительно, Троицкий прииск французы обнесли колючей проволокой. Вследствие невозможности охраны всей полосы, территория за пределами колючей проволоки делалась предметом промысла местного люда. В труднодоступных лесных дебрях вокруг Троицкого прииска, на всех оставленных давнишних выработках и отвалах работали тысячи вольных людей в поисках изумрудов, которые легко сбывались скупщикам – уральским торговцам самоцветами.
После революции на копях никого не было кроме старателей, а когда пришли бело чехи, в арендаторы выбился В.И. Липин. И только 15 июня 1921 года на техническом совещании в Екатеринбургской «Райруде» в присутствии Б.В. Дидковского, А.Е. Ферсмана, П.А. Гирвасова, Э.Э. Сведеберга, В.Л. Любимова, А.П. Шишова и Г.Г. Китаева было принято предложение А.Е. Ферсмана развивать на Уральских изумрудных копях старательские работы в сочетании с государственными – «хозяйскими», как их тогда называли, памятуя об арендаторах приисков.
Борис. Владимирович Дидковский на то время являлся председателем Горного совета ВСНХ на Урале, входил в правление Уральского государственного университета, преподавал математику. Образование получил в Женевском университете, будучи в эмиграции. Хотя был из офицерской семьи и окончил в Киеве кадетский корпус, участвовал в революционной деятельности, примыкая к анархистам и эсерам. В 1913-1917 годах работал главным геологом Николае-Павдинского горного округа на Урале и в 1918 году вошел в состав исполнительного комитета Уральского областного Совета рабочих и крестьянских депутатов
19 апреля 1920 года Борис Владимирович Дидковский поручил горному инженеру С.Ф. Длугоборскому приступить к детальной геологической разведке и съемке уральской изумрудной полосы. Ему поручались многие задачи, главные – составить карту участка и проект эксплуатационных работ. В помощь Длугоборскому, за неимением прочих, Дидковский просил выделить 12 военнопленных, по возможности из горнорабочих. На помощь был командирован с асбестовых рудников техник А.В. Киселев.
Всю черновую работу выполняли бойцы Первой армии труда из числа военнопленных и насильственно согнанных жителей ближайших волостей. Самовольно покидать трудармию запрещалось. Работы носили больше эксплуатационный характер, чем разведочный и потому ощутимых результатов не дали.
К осени 1921 года, по предложению горного инженера Н.И. Калугина, на изумрудных копях нарезали маленькие делянки и сдали их частным лицам, чем было узаконено вольное старательство. Делянки отводились в соответствии с единым планом эксплуатации копей, разработанным М.А. Гордиенко.
Горный отвод (делянка) выделялся единоличникам и старательским артелям на основании арендного договора сроком на один месяц за небольшую плату – по одному рублю с десятины. По согласию сторон договор мог быть продлен или расторгнут. Старателям предоставляли некоторые услуги: инвентарь, насосы, при необходимости налаживали водоотливное хозяйство. Чаще всего артельщики были вооружены кайлом, лопатой и тачкой.
Добытые старателями изумрудные сланцы под надзором горной милиции поступали на обогатительную фабрику, где под контролем промывались и классифицировались. Затем изумруды поступали на Екатеринбургскую гранильную фабрику, где их просматривала специальная комиссия. Граненые изумруды поступали в Москву, где оценивались экспертами.
Имел место и другой порядок - старатели, добывавшие изумруд, сдавали его в «Уралзолото». Самыми удачливыми были работы старательской бригады Бугачева; ею были заложены две шахты и обе дали хороший изумруд; в одной на глубине 11 метров был найден крупный, до одного фунта весом кристалл. Старатели трудились на Троицком, Макарьевском и Сретенском приисках, контроль осуществлялся со стороны треста «Русские самоцветы» и, в частности, маркшейдером Г.О. Левиатовым.
Старателей всячески притесняли, но все же на декабрь 1924 года на Изумрудных копях Урала действовало двадцать старательных артелей. С 1930 года старатели были переориентированы на добычу стратегического материала берилла. Возможно, по этой причине старательством занимались единицы, большинство поисковиков перешло на государственное предприятие. Старательство ожило в годы войны. Оно расширялось и становилось для населения выгодным делом. Выгодно было и для государства, и оно перевело старателей на льготную систему отоваривания по «ленд-лизу» золотоскупочных лавок. Старатели обеспечивали 75-80% планируемого объема добычи промышленного берилла.
К 1933 году на копях были достигнуты неплохие результаты. Приводились их показатели:
-ручное бурение заменено механическим;
-в 1923 году шахты душила вода, 10 лет спустя их выгородили от затона;
-установка второй дробилки и рудоразборочной ленты, эффективность рудоразборки повысилась на 100%;
-на фабрике организован водонагрев;
-механизирована откачка промытой гали на Первомайском прииске и подвозка сланцев от шахты к фабрике на Малышевском прииске;
Все это осталось на памяти Захара Степановича, он отлично трудился и призывал других брать с него пример. Движение активистов в то время прогрессировало и о передовиках каждый знал. Этому способствовали агитаторы: С. В. Пронин, кандидат в члены ВКП(б), бывший электрослесарь, а позже председатель рудника; Михеев, заместитель председателя рудника; Вятьковский, Гребнев, Федотов, Басков, Бердышев, Григорьев. За работу агитаторов, и не только, отвечал секретарь парткома копий И.К. Суханов.
Под его руководством был создан коллектив агитаторов численностью 115 человек, который по статистике охватывал 1170 человек. В 1939 году было проведено 27 докладов, читок и бесед. Участвовали: председатель поселкового совета Гусев, председатель Рудкома (профсоюзов) Чмутин, секретарь комсомольской организации Басков.
На ближайшие годы планировалось добиться новых результатов:
-электрифицировать Свердловский прииск;
-построить 4 двухквартирных дома;
- на Малышевском прииске установить компрессор;
-Первомайский прииск перевести на переменный ток;
-начать работы пл организации гранильного производства;
-восстановить Люблинский, Свердловский и Черемшанский участки.
Одной из главных задач стояло устройство, именно так и указано было в документах, шоссейной дороги Малышева-Изумруд-Асбест.
Планы считали реальными потому как от государства шла постоянная материальная поддержка: 1934 год – 850 тыс. руб; 1935-860; 1936-600; 1937 – 500 тыс. руб. Всего – 3, 5 млн. руб.
На Изумруд приезжали лектора Горкома ВКП(б). Один из них тов. Ивахов рассказывал о происхождении человека. Было это 15 ноября 1940 года. Скоро началась война. Лекции закончились, начался непрерывный до изнеможения труд. Только и говорили кто и на сколько перевыполнил план. Отличалась молодежная бригада Дробышева, инженеры Вакс, Б. Коткин, начальник технического отдела Шумова, столяр Зарывных.  Слесарь тов. Марков выполнял норму на 170%, жестянщик Рязанов — на 160%. Товарищи Берсенев и Тарышкина освоили новую технику. Столяр Яковлев давал не менее двух смен. А задания все возрастали, и директор комбината В. Горлов частенько хватался за голову.
         Однажды поступил срочный заказ. Директор задумался, каким образом с имеющимся оборудованием обеспечить выполнение задания в срок?
Целый день кипел напряженный труд. Люди понимали важность порученного им дела и ни одной минуты ни пропадало у них даром. Работа заметно подвигалась, но, подсчитав возможности, директор усомнился в успехе дела.
Нужно было придумать что-то конкретное.
           Вечером в кабинете к директору постучали.
-Войдите!
Вошел пожилой столяр Берсенев. Он остановился у двери и смущенно заговорил:
-Тут у меня, товарищ директор, одно предложение... насчет нового заказа.
-Давай, товарищ Берсенев, проходи, садись.
 Берсенев развернул небольшой лист бумаги и, волнуясь начал объяснять сущность своего предложения.
  Молча слушал директор. Потом улыбнулся и крепко пожал Берсеневу руку.
-Молодчина. Да это же выход замечательный! Спасибо брат. Теперь у нас дело пойдёт на лад. Предложение Берсенева дало большую экономию времени и позволило выполнить задание досрочно.
 К 15 мая 1942 года на Изумруде должны были построены два новых цеха, имеющих важное оборонное значение. Строители совместно с мехцехом в апреле сформировали фронтовые бригады и с заданием справились. За достигнутые успехи 8 февраля 1943 года, в годовщину Изумрудного края, трудящимся горно-металлургического комбината представители Горкома партии товарищи Козочкин и Кочергин вручили переходящее красное знамя ГК ВКП(б). На митинге от ГМК выступил Курочкин — начальник Малышевского рудника.
В 1942 году рабочий цеха № 1 Садаров был награжден медалью «За трудовое отличие» и был назначен сменным мастером цеха. Рабочая цеха Мария Согина, став на победную вахту, выполнила задание на 150%. Комсомолка Анна Берсенева освоила мужскую профессию плавильщика. В последние годы Анна Захаровна была директором магазина № 4 в поселке Малышева, на пенсии торговала в магазине «Уценённые товары». А что меня удивило — это то, что Анна Захаровна, уже Кудрявцева мать нынешнего главы поселковой Думы Кудрявцева Михаила Ивановича.
К 25-й годовщине Красной Армии трудящиеся ГМК решили собрать средства на строительство самолета «Изумруд». Подписка составила 107.000 рублей. Директор комбината В. Горлов лично внес 1.660 рублей, главный инженер Энгельштейн — 1535 рублей, стахановец Берсенев и его дочь Нюра, соответственно, 860 и 510 рублей. Инициативу поддержал секретарь горкома ВКП(б) тов. Коптелов. Также он поздравил цеха ГМК №№ 1 и 2 (руководители Кашперов и Зеленин) за бесперебойное производство; механический и строительные цеха (руководители Пономарев и Берсенев) за высокие показатели.
Не забыли и стахановцев: Шуварова, Долгополова, Валова, Больных. Получили благодарности мастера смен Бекетова и Шалдинская. Не обошлось и без критики. Больше всего досталось секретарю парткома амбулатории Борматовой за неуважительное отношение к больным. Под лозунгом «помощь фронту» проводилось городское совещание стахановцев. Речь шла о выполнении обязательств и рапорта тов. Сталину. Выступал секретарь горкома ВКП(б) тов. Коптелов.
В 1946 году ГМК № 3 возглавил директор Александр Данилович Шевчук. Он помогал Берсеневу внедрять свои новаторские предложения даже тогда, когда начальник мехцеха Расковалов отказывался делать для рационализатора нужные детали.  Дела на комбинате шли успешно. План по валу продукции за 7 месяцев 1946 года предприятие выполнило на 152%, по товарной продукции — на 116%.  Коллектив выполнил и обязательство по росту производительности труда. По результатам были отмечены начальник производственно-технического отдела Панченко, начальник цеха № 1 Касперов и главный инженер Энгельштейн. Благодаря усилиям коллектива и руководству директора предприятие несколько раз получало премии министерства.
На следующий год Шевчука избрали первым секретарем Асбестовского Горкома ВКП(б). Выдвинули его и в состав Асбестовского Горсовета. Его кандидатуру поддержали начальник первого отдела Федотов. ГМК № 3 возглавил новый директор — Рычков Федор Иванович. К тому времени, а если точнее к 1 мая 1950 года, старательство по добыче изумрудов и бериллов было прекращено.
Прошли годы. Ушли из памяти многие сражения за победу над врагом на фронте и в тылу. Жизнь стала другая. Автор заметки в «Асбестовском рабочем» Н. Крутаков, проезжая пос. Изумрудв 1956 году заметил:
«Появились сады у индивидуальных домов. Самый уникальный у Григория Андреевича Ячо. У него яблонь только 17 сортов, есть даже «Крымка Зигулева» и «Анис серый». Есть сад и у электрика Калинина. Самый старый садовод Захар Берсенев. Он все свое свободное время проводит в саду». Жалко, что жизнь его оборвется 9 марта 1959 года.
Людей на предприятие подбирали кадровики. Когда возникали проблемы, вмешивался председатель Завкома. В 60-годы им был Уваров Александр Васильевич. Бывало доходило и до ЦК профсоюзов Министерства среднего машиностроения. Жаловались на Кузина тогдашнему секретарю Горкома Летову. Кончилось тем, что Кузина перевели на работу в Степногорск, на родственное предприятие заместителем по строительству. Память о Кузине осталась. При нем многое построили, в том числе улицу Лермонтова. Ее застроили каменными коттеджами. Дома заняли начальники, которые ранее Кузина за их возведение критиковали, обвиняя в барском стиле и прочем не советском. Так в жизни бывает.
В конце улицы Лермонтова строители соорудили свою контору — Управление СМУ. По другому СМУ называлось цех № 8. Проскользнула в книге Строкина знакомая фамилия Гольдштейн Роберт Адамович. Он был начальником участка СМУ. С каким-то Гольдштейн у меня, возможно в пионерском лагере, путь пересекался.
Роберт Адамович многое что строил: ДК и поликлинику — в 1956 г, пионерлагерь — в 1960; здание рудоуправления — в 1961; школу № 25 — в 1962 году; упомянутые коттеджи по Лермонтова — в 57-62 гг. Книга Строкина  оказалась объемной и к ней я обращался не один раз.
Как-то поинтересовался, знает ли Олег Гольдштейна, о котором я вычитал в книге о поселке.
 -Кого-кого, а этого Гольдштейна мы знаем, - иронически проговорил Олег. Ведь это он нам строил в кооперативе квартиру и не достроил. Прорабом на стройке был. Мы с Валей хотели к свадьбе сына Юры, а они с Анной расписались 2 января 1992 года, презент сделать, - подарить двухкомнатную квартиру, а тут перестроечный обвал, деньги наши пропали. Зато бухгалтер кооператива купила 4-х комнатную квартиру, а этот Гольдштейн оказался в Германии. Вот такой супчик оказался.




Глава двадцать пятая




-Кто, говоришь, написал книгу про Гольдштейна? - спросил меня Олег. Я назвал ему фамилию автора.
-Знаю такого. Он был заместителем начальника мехцеха, там где дядя Христя работал. Правда, это было значительно позже. - Он же с нами и в Москву по турпутевке ездил и на общей фотографии, которую ты в книге видел,  он наверняка есть.
- Может и есть, я же его не знаю. Тебе самому надо посмотреть.
- А что мне на него смотреть. Странный был кадр. Мы жили рядом на Тимирязева. Иду как-то, а он из автомобильных шин камни выскабливает.
- Зачем ты это делаешь? Эти уберешь, новые застрянут.
- Все равно надо, - говорил он, чтобы камеру не пробило.
А когда вместе в Москву ездили, он по утрам выходил из купе в коридор и делал зарядку с гантелями.
- Где ты их взял, спрашиваю я его.
- Как где! - удивился он, - с собой взял в дорогу. — Вот чудак! - удивлялся Олег.
 От автора книги переключились с Олегом на историю нашего поселка, на вредные стоки, которые бежали их химцеха по специальной канаве, кстати, мимо Горного магазина, больницы и школы на участки, где нынче растет картошка и, говорят весьма хорошая.
-А вода у нас отменная была, - заметил Олег, - пьешь зубы ломит, а все равно пьешь.
Тут он вспомнил больничного водовоза дядю Гришу, фамилия - Боровских. У него было два сына. С одним из них я играл в оркестре. Помнится, он дул на баритоне.
-Так вот этот водовоз был немой и по этой причине не попал на фронт, - начал Олег. И вот однажды, а дом его располагался как раз напротив больницы, к маме, как к главному врачу, пришла жаловаться на своего мужа жена водовоза.
- Бьет, грубит. Вот вчера сено метали, так он меня так пере так, перед детьми стыдно.
- Так он же у тебя немой! - воскликнула тетя Клава.
 -Как же я так! - взмахнула руками жалобщица. Ой, не губите ради Бога! Дура я дура, с языка сорвалось. Уж не говорите никому.
 -Теперь сказать можно, а раньше за это могли отправить куда подальше, - закончил Олег.
 Продолжая вникать в историю предприятия и поселка, узнал, что Энгельштейн Михаил Абрамович трудился на предприятии не покладая рук, не выходил из цехов по 16-18 часов, не зная ни выходных, ни отпусков. Он стал общим любимцем, потому что был умным, вежливым, внимательным и справедливым. Его научный труд увенчался громадным успехом. Он разработал технологию отливки бериллиевой бронзы. Его изобретение использовалось чуть не двадцать лет на ГГМК № 3, а в последствии на Усть-Каменогорском металлургическом заводе. Потому Михаил Абрамович и оказался первым и единственным лауреатом Сталинской премии на предприятии. А все за бериллиевую бронзу боролся, которую отливали в плавильном цехе на Изумруде до января 1962 года, затем производство перевели на Усть-Каменогорский металлургический завод. Воздухом этого комбината я дышал, когда летал из Алма-Аты на границу в Курчум. В Усть-Каменогорске была пересадка на вертолет.
Родители Олега были знакомы с Михаилом Абрамовичем и даже были у него в гостях.
-Папа только вышел из заключения, - вспоминал Олег, - Абрам Михайлович, сосед, видимо с целью познакомиться, пригласил моих родителей к себе. Не знаю один он жил или с супругой, но пригласил. Оделись по парадному, папа, как мне рассказывала мама, достал графин и налил в него бражки.
- Зачем ты это делаешь? - возмутилась она. Чего народ смешить, у него и водка и коньяк есть, а ты со своим графинчиком, как со свиным рылом в Охотный ряд.
- Ничего, ничего Клавочка, - ответил папа, - и наш напиток сгодиться. Главное не с пустыми руками.
И точно. Абрам Михайлович нисколько не возмутился. Более того, деликатно предложил начать выпивать с графинчика и похвалил вкус целебного напитка.
- Вот что значит воспитание! - закончил Олег. Надо его вспомнить, он же лежит на нашем кладбище и от моих родителей в соседях. Наверное, там встречаются и вспоминают свои деньки.
 - А где могила, - поинтересовался я.
 - От наших надо забрать немного влево вглубь кладбища. Там, кстати, похоронены и соратники Энгельштейна Чурбанов и Шапиро. И трудились вместе, и жили на одной улице.
  -И все-то тебе известно!
   -Во-первых от родителей, которые их хорошо знали, - ответил он мне, а во -вторых, много рассказывал Евгений Пряничников, то же главный инженер, но уже МРУ. Мы же рыбачим вместе. А чем еще на рыбалке заниматься, как не беседовать про жизнь.
- Михаил Абрамович, - продолжил он, - до того до трудился, что его в 1951 году парализовало. Говорят, случилось это во время выступления на одном из совещаний. Вышел на трибуну держать речь, и вот такая история.
Энгельштейна сменил Уваров Иван Николаевич. Про него, конфликтного человека, я уже вспоминал. Его, в свою очередь, в 1956 г. сменил Бикмурзин Харис Юсупович. Он уже не приказывал, а просил считать просьбу свою указанием. Тем не мнее, в 1963 году его сняли и назначили начальником конструкторского отдела. 
  Как местного знатока, спросил Олега чем занимались цеха №№ 8 и 9. По его мнению, 8-й цех имел отношение к химической лаборатории, которая располагалась на территории фабрики. Ее начальником одно время был некто Губа. Жена работала крановщицей. А сам он вместе с Дмитриевым, заместителем директора, с помощью Леспромхоза отправлял лес вагонами в Подмосковье, где себе домик построил. О цехе № 9 Олег ничего толком сказать не смог.
 Пили чай, смотрели концерт по поводу праздника семьи в честь Петра и Февронии в Муроме, слушали украинские новости. Олег вспомнил случай, как он во время службы на Украине ездил с сослуживцами к гуцулам менять керосин на продукты питания и фрукты. Они жили в горах и электричеством не пользовались. По какой причине, - не известно. Может его там и не было. 
Еще он вспомнил случай, как Пряничников с друзьями был на Осиновском кордоне. Народу там всего ничего, но магазинчик имелся.
-Заходите, - пригласила их местный продавец, - у нас есть, что купить.
И действительно, свободно продавался не дорогой, за 4.12 коньяк. Взяли три бутылки. Потом еще приезжали и еще. Так весь запас и выбрали. Местные в лесу коньяк не употребляли, у них имелись свои напитки.
По пути на дачу Олега останавливались в Рефтинском поселке, заходили за провиантом в магазин, а потом по известному кругу, с пересечением сливного канала, вдоль мусорных дорог добирались до пункта следования под названием дача. Олег взялся настраивать мотоблок, Валя начала чистить поле для картошки, которое собирались пахать, а я принялся копать землю в теплице. Дело привычное, но трудился с напрягом - земля сыроватая и лопата никуда не годная. И сам я без нужной подготовки.
Несколько раз брызгал мелкий дождик, а потом ударил сильный с грозой. Допахать не успели, решили отдохнуть и перекусить. Закусывая, говорили про домик, про мебель, отмечая, что нужно ремонтировать или заменить. Выяснилось, что внук Олега Гриша учится в Горном техникуме, а практику проходит в магазине.
Я думал учиться на горняка или обогатителя, как ранее, а выяснилось, на кладовщика, который должен владеть логистикой.
Времена поменялись. Нынче в тресте работает одна обогатительная фабрика, вместо восьми сортов, выдают один. Спрос на горняков и обогатителей резко снизился.
-Это американцы под нас яму вырыли, - заключил Олег, - они первые развернули кампанию о вредности асбеста для здоровья, что он канцерогенен.
-Так и есть, что тут скрывать, - добавила Валя.
-Скрывать может и нечего, но жить-то надо, людям работать негде. Что это за заработок 15 тысяч рублей. Только заплатить за квартиру и все, - с сожалением высказался Олег.
С Евгением Владимировичем Пряничниковым, про которого вспомнил Олег, я был знаком. Неоднократно рыбачил с ним и с Олегом в одной компании. После Ленинградского горного института он оказался в Германии.  Когда вернулся, трудился на Первомайском предприятии в Читинской области. В поселок Малышева прибыл в 1962 году и первое время руководил обогатительной фабрикой. Главным инженером стал в 29 лет. До последнего времени трудился и жену пережил на 15 лет.
  Он знал все о предприятии. И мы с Олегом, когда надоедала смотреть на поплавок, судачить о рыбе, рыбалке, уловах, переключались на местную производственную тему, которую Пряничников поддерживал охотно. Все ему было родное и близкое.
 -Берилл попутно начали добывать с 1924 года, - как-то завел разговор он. Дали команду промывать сомнительные отвалы Троицкого прииска, восстановили обогатительную фабрику. Первая, которую построил известный Юдинсон, сгорела еще в 1910 году. Помогали старатели, но их потихоньку вытеснили. В 1924 году были подведены итоги первого года работы Уральского отделения треста «Русские самоцветы».
-Про такой мы не слышали, - дружно проговорили мы с Олегом.
-И мне не все известно. История открывается постепенно и не каждому. Искать надо. Недавно узнал, что в 1924 году у нас было огранено изумрудов на 237 тысяч золотых рублей. В тот год на делянках Уральских изумрудных копий работало 20 артелей.
- А где велись основные работы?
- Известное дело, на Первомайке. Построили барак для рабочих на 50 мест.
-Интересно, какой из сохранившихся до сих пор? - подумал я. Из давнишних сохранился только один на улице 1-го Мая, который стоит до сих пор под № 105. Там сапожник жил и, как положено, выпивал. Однажды меня отправили к сапожнику за готовой продукцией. Подходя к бараку, услышал ругань и стрельбу. Естественно, пришлось вернуться домой с пустыми руками.
 -Построили электростанцию, водоотлив, механические мастерские., - продолжил Пряничников. Троицкий прииск получил статус рабочего поселка и административного центра «Изумрудных копей». Считался им до 1964 года. Вот так ребята, такой, как говорится, коленкор.
На следующий день садили с Олегом картошку. За Валей заехали и далее тем же маршрутом. Тряска ужасная. Хотелось выйти и идти пешком. Рыбачков на канале уже не видно, день рабочий. Посадили четыре ведра. Олег вначале взялся за лопату, но быстро выдохся. И ноги у него заболели. Оказывается, он забыл надеть наколенники. Пришлось копать мне, а Валя успевала садить, подбрасывая в лунки разные удобрения, включая золу.
Досталось и мне. Спахали плохо, больше для видимости. Лопата в землю не идет, приходилось упираться, так что к концу начала отниматься спина.
Попили чаю и домой. Когда возвращались, Олег рассказал анекдот на военную тему. Солдат пришел с фронта и говорит жене:
-Слушай, что-то детей у нас много? Откуда они взялись?
-Вот тот, что постарше, родился после твоего отпуска. Чубастый — появился, когда ты приезжал после ранения.  Девчонка — это после твоего совещания, когда тебя вызывали.
-А эти двое? Откуда они взялись, - проговорил солдат, указывая на длинную скамейку.
 -Что тебе куска жалко. Пускай сидят, - услышал он в ответ.
В этот день Олег вспоминал бабушку по отцовской линии, которая любила крепко заваренный чай, станцию «Тайга», где родились братья Зорины, которая стала крупным городом. Вспоминал как ремонтировал в леспромхозовском гараже, у мастера Лаара свои Жигули.
 Гаурт, которая была фельдшером в амбулатории и вышла замуж за репатриированного немца. Таких семей на Изумруде было много. Так, астрономию в пятом классе у нас преподавала Гюнтер.
В 1963 году я с сотоварищами, правда не со всеми, перевелся в Малышевскую школу № 3. Одним, кто не перевелся был мой друг Володя Чичевский. Он жил в конце Шахтерской, у них был свой дом. А до этого, когда их семья переехала из Сибири — пребывали временно в Каркасном бараке. Скорее всего, с переездом им помогли родственники Пивко и Худышкины по линии Володиной мамы тети Вали.
 Чичевские на Урал приехали из деревни в Кемеровской области и, похоже, что предки отца Володи оказались там не по доброй воли. С Володей мы сдружились со второго класса, когда он поступил в старенькую поселковую одноэтажную деревянную школу.
 Школа находилась рядом с предприятием, рабочей столовой и маминой электроподстанцией. Первым директором школы, как следовало из книги Строкина, был Белкин Иван Иванович.
- Не наш ли сосед на ул. Крупской, - спрашивал я у сестры.
-Очень может быть, - ответила она. Позже выяснилось, что мы с сестрой перепутали фамилию Белкина с Бельковыми, дочь которых была учительницей и хорошей знакомой моей тети Веры.
-А кто руководил школой после Белкина? - пытал сестру я в следующий раз.
- Что тебе это пристало? Кто, кто, дед пыхто! - засмеялась сестра, обещав разузнать.
Получалось, что эстафету Белкина продолжили Капитолина Петровна Карташова, Аким Андреевич Голиков. В трудные годы войны детей к светлому будущему вели Василий Иванович Новиков и Тамара Павловна Гилева. Мужчин не было, классные комнаты отапливались плохо, оконные рамы часто забивали фанерой. Учебников не хватало, а тетради отсутствовали вообще - писали на старых газетах. Жили впроголодь. На зарплату педагога можно было купить три булки хлеба.  По пайке учителя получали на сутки 400 грамм, а дети в два раза меньше.
- А сколько ты получала хлеба? - интересовался я у сестры.
- Я не помню, мама говорила 300 грамм. Папа - 600, а сама она — 500. Они работали на вредном производстве.
В 1928 году начали строить новую школу на Садовой в Лесозаге, которую стали называть «Большой». Первая, в которой начинал я, была «Маленькая» - пятиклассная, а вторая «Большая» - семилетка. Семилетней под № 3 она стала в 1931 году.   Первый выпуск состоялся в 1935 году. В это время директором «маленькой» и «большой» школ был как раз Голиков Аким Андреевич.
Первая пионерская организация на Изумруде появилась в 1928 году. Комсомольцы из своих рядов выдвинули Капитолину Петровну Карташеву, которая после окончания специальных курсов в Асбесте, приступила к исполнению обязанностей старшей пионервожатой. В первом отряде было 27 пионеров.
По воспоминаниям ученицы тех лет Бердышевой Валентины Алексеевны, в 1937 году, когда она уже была в комсомоле, в школе уроки физкультуры вел Николай Николаевич Папин. Тогда все время готовились к сдаче различных спортивно-военных норм. Тренировались на «Ворошиловского стрелка».
По ее памяти, на войну ушло до 70 жителей поселка. Среди них Суханов — секретарь партийной организации и главный комсомолец П. Панченко.   Девять комсомолок мобилизовали на фронт, учили на снайперов. На памятнике, погибшим на войне, который установлен в пос. Малышева, фамилии, по большей части, изумрудцев. Одних только Бердышевых я насчитал пятерых.
 Встретилась и фамилия Осинцев. Сергей Федорович, 1924 г. рождения с 1929 г. жил в пос. Изумруд, в 1933 году поступил в  школу № 3 и окончил 7 классов в 1941 году. С 1942 г. работал в Изумрудском пожарном депо, откуда и был призван в Красную Армию. Прошел подготовку в Свердловском военном училище и в Еланских лагерях. В звании младшего лейтенанта 23 марта был отправлен на фронт. Командовал ротой, был награжден орденом «Красной звезды». Погиб в марте 1944 года при освобождении Крыма. Похоронен под Керчью в селе Бакси.
Другой выпускник изумрудской школы № 3 Елькин Яков Сргеевич, успел до призыва на фронт окончить техникум. Погиб в 1942 году и похоронен в селе Сахаревка Сталинградской области.
Из числа учеников неполной средней школы (НПС) № 3 поселка Изумруд  воевали:
Разуев Владимир Федорович;
Перевалов Алексей Иванович;
Бердышев Дмитрий Иванович, в 1959 году был выбран депутатом поселкового совета, награждался медалью «За доблестный труд»;
Лавров Григорий Александрович, стал профессиональным военным и на 1973 год имел звание подполковника;
Измоденов Иван Тимофеевич. Он родился в 1923 году в с. Измоденово Белоярского района, после школы учился в ФЗУ, на фронт был призван в 1942 году. Служил сапером и погиб в 1943 году; 
Чайкин Николай,
Качусов Андрей Лавреньевич, 1924 года рождения, уроженец пос. Изумруд, учился в Асбестовском ФЗУ, получил образование взрывника открытых работ, погиб в 1944 году;
Ахорзин Николай Андреевич, окончил Асбестовский горный техникум, был награжден орденом «Красной Звезды», погиб офицером 28 марта 1944 года в Ровенской области;
Сухоносов Михаил Иванович, уроженец д. Светлая Сухоложского района, с 1933 по 1940 гг. учился в Изумрудской неполной средней школе, погиб в Польше, в пригороде города Бреслау.
Отдельный рассказ про земляка Василия Кузьмича Сосновских. О нем в местной газете написала внучка Раиса Черпакова. С армией Василий был связан с середины тридцатых годов, срочником прошел учебные курсы 63-го стрелкового полка имени М.В. Фрунзе. С германцами воевал уже лейтенантом. Наступал в составе Витебской 235-й стрелковой дивизии Белорусского фронта и в октябре 1944 года вышел к побережью Балтийского моря, штурмовал Кенигсберг.
В поселок Изумруд семья Сосновских перебралась, когда Василию было 16 лет. Комсомолец, активист трудился на горном предприятии, проявил себя и после войны, став председателем Совета ветеранов боевых сражений. Кроме военных наград имел и медаль «За трудовую доблесть».
Многое мне встречалось, а вот «похоронку» увидел в первый раз. А главное фамилия известная. Читаю: «Жене Галяминских, адрес г. Асбест. Изумруд, Шахтерская извещение. Ваш муж, красноармеец Лобанов Лука Прокопьевич, уроженец г. Асбеста в бою за социалистическую родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, - убит 12 июля 1942 года. Похоронен в районе станции Тупик Смоленнской области.».
-Как убит? Как похоронен? Какой тупик? - возникли у меня вопросы. Был жив и здоров, дочь Галю, мою одноклассницу, после войны родил и воспитал, имел свой дом и прожил, дай бог каждому.
На самом деле его, действительно, похоронили, даже вышла статья в «Асбестовском рабочем», где он был упомянут в числе погибших земляков. Только к 45-летию Победы стал известен его подлинный ратный путь:
«23 июня 1941 года в его дверь постучал посыльный и вручил изумрудцу повестку. На следующий день он уже прибыл в военный городок в Свердловск. Новобранцев построил полковник артиллерии и спросил:
-Есть такие, кто служил в дальнобойной артиллерии и показал на 152 мм. пушку.
Для Луки она была как подружка, с которой он познакомился во время срочной службы. Уже 29 июня полк с Урала, в котором находился Лука Лобанов, направился на фронт. В Москве их переформировали и новым эшелоном повезли в сторону Витебска. Там артиллеристы получили пушки по семь тонн каждая, но воспользоваться ими не успели, навстречу шли отступающие бойцы.
-Чего вы с этой техникой делать будете? - кричали они, - слышите, танки прут.
Поступила срочная команда снимать замки с орудий и бегом за Днепр. Кто успел убежать, кто не успел, потому как мост через Днепр взорвали. Отступали вплоть до Вязьмы. Там был уже 336-й артполк 3-го Белорусского фронта. Снова «фашистский мешок», ранение в руку и плен. Спасибо товарищу, что перевязал рубахой, иначе бы кровью истек. Лука Прокопьевич выжил и в полной мере пережил фашистский плен. Работал на заводе. Здесь его и освободили союзники.
Никто его дома уже не ждал: ни жена, ни сын, что родился без него. И вернулся он не сразу. Был еще свой плен сроком два года».
Правду о Луке Прокопьевиче напечатали в том же «Асбестовском рабочем» 8 мая 1990 года, а 10 мая он умер.
Кто остался в тылу, тоже приходилось не легко. Постоянно ходили в боевые походы с полной выкладкой, изучали уставы. Из Москвы в августе 1941 г. пришло оборудование стали его срочно размещать и монтировать. Трудились, в основном, 14-16 летние подростки.
-А мы, - вспоминала изумрудская Бердышева, - ходили за 4-5 км в лес за дровами? Возили их по лежневке? Собирали денежные средства в помощь формированию Уральского добровольческого танкового корпуса.? А мы тогда сдали 63 тысячи рублей. Еще передали теплые вещи носки и варежки. Главный лозунг был: «Все для фронта, все для победы». Победителям соревнований присваивали звания: «Фронтовая бригада», «Фронтовая смена».
- Брали шефство над Детским домом, в котором жили дети из Житомира. Ухаживали за вывезенными из Ленинграда блокадниками. Их разместили на топчанах в Клубе. Все они походили на скелеты, обтянутые кожей», - вспоминала Валентина Алексеевна.
В июле 1946 года Указам Президиума ВС СССР 30 тружеников ГГМК были награждены медалями «За самоотверженный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г. г». Из них 13 были комсомольцами.


Глава двадцать шестая


Во время войны «Неполная средняя» (НПС) школа № 3 на Изумруде стала восьмиклассной и считалась филиалом школы № 1 города Асбеста. Директором НПС тогда был Новиков Василий Иванович. Позднее, когда в школу пришла моя тетя Вера, а это было после войны, ею руководил Старков Георгий Алексеевич. Как оказалось, мой преподаватель немецкого языка Людвиг Давыдович Гефеле тоже начинал именно в то время. Завучем школы в то время была Надежда Федоровна Митрофанова.
При мне, с 1952 по 1963 г. г. директорствовал  Коптеев Михаил Петрович. Тогда школа называлась — Восьмилетняя школа № 10. После Коптеева, директором назначили Жданову Валентину Владимировну. Завучем, помнится, всегда оставалась Лугинина Раиса Гавриловна.
У Малышевской школы № 3 своя история. Вначале она стояла на перекрестке Февральской и Пионерской, статус семилетней получила в 1952 году. Позднее там располагалось поселковое ЖКО, на этом месте был построен магазин № 19. Кроме Слободчикова, о котором уже упоминалось, был еще один непрофессиональный преподаватель — К.П. Карташова. 
Десятилетней школа № 3 стала на Мопра, дом № 18, из нее выпускалась сестра Лида. После Асбестовского техникума она хотела поступить в Уральский политехнический институт на строительный факультет, но по стечению обстоятельств оказалась в Горном институте, на обогатительном факультете. Этому способствовали закрытие НИИ «Гипрошахты», где она работала после техникума, и ее вынужденный переход на Шестую обогатительную фабрику.
 - Лида, а кто такой обогатитель? - как-то я спросил сестру.
 - Зачем тебе это? - ты же не горных дел мастер.
 - Интересное слово. Обогатить — это что? Кого-то богатым сделать?
 -Богатым, богатым. Вот как начну трудиться на новой фабрике, так денег девать будет некуда. Буду жить как у Бога за пазухой.
 -Вот и я думаю как обогатишься так станешь ближе к богу, то есть богатой. Бог, богатство. Получается, что богатый человек ближе к богу.
 - По звучанию слов так получается, хотя это далеко не одно и тоже, и даже совсем не одно и тоже, - со знанием дела пояснила сестра.
Здание школы № 3 на Азина построили в 1956 году, а в 1964 — на ул. Свободы. Так получилось, что один год — в девятом классе, я учился на Азина, а два года — в десятом и одиннадцатом классах — на ул. Свободы и выпустился в 1966 году. На доброй памяти остались учителя: Заворуева Галина Николаевна, Харитонов Валерий Михайлович, Трофимов Иван Гаврилович, Пересторонин Евгений Григорьевич Фомина Валентина Ивановна, супруги Минихаеровы, и многие другие.
 Пересторонин стал первым директором новой в пос. Малышева 19-й школы. Он один год преподавал в 3-й школе географию, и десятиклассники ходили с ним в поход на Тургояк.
Под его руководством на территории поселка проходили военизированные эстафеты, военно-спортивные праздники, смотры песни. Он неоднократно избирался депутатом, секретарем партийной организации, членом совета содействия горвоенокомату.
Золотую медаль из моего выпуска на два 11-х класса получила Солдатова Галина Ивановна, замечательный наш танцор. Она окончила Политехнический институт, жила и работала, если не ошибаюсь в пос. Заречный, на Белоярской атомной электростанции.
В книге истории поселка и предприятия упоминались и другие награжденные по годам. Я выписал только двоих: племянница -  Ольга, серебро в 1993 году и дочь друга Олега, тоже Ольга - золото в 1994 году. Одна Ольга окажется в Германии и станет фрау Функ, другая — будет работать на закрытом объекте Челябинск — 45.
Возвращаясь к директору предприятия Кузину, надо сказать ему спасибо. Ведь это при нем нам на Изумруде построили новую, кирпичную школу. Тогда же появились красавцы магазин и столовая. Старые деревянные магазины «Горный» и «Дежурный» совсем пришли в негодность и их разрушили. 
Расцвет предприятия пришелся на время правления директора Хохлова Олега Ивановича. О нем осталась добрая память и памятная доска на здании бывшего управления МРУ. К уральской земле был неравнодушен. Последнее время трудился на Украине, на однородном предприятии в Желтых водах, но умирать вернулся на Урал.
В газете, по случаю кончины, пропечатали очерк: «Директор МРУ Хохлов Олег Иванович, родился в 1927 году, после окончания средней школы продолжил учебу в Иркутском горном институте, из которого в 1949 году вышел с дипломом инженера. Трудился на рудниках Иркутской области, а потом оказался в Туркмении. Умер 6 ноября 1998 года. К нам на МРУ прибыл в 1961 году из Красноводска, с горного предприятия «Почтовый ящик № 34». Назначен был приказом начальника 6-го ГУ Министерства среднего машиностроения. В то время предприятие имело наименование «Почтовый ящик № 3». Затем название сменило на Малышевский горно-обогатительный комбинат. А ровно через год стало МРУ.
Во всех делах Олег Иванович проявлял исполнительность и обязательность. Зарекомендовал себя смекалистым и пробивным руководителем, болеющим за дело. Рабочий день у него начинался с объезда цехов, строительных объектов, горных участков. Держал на контроле деятельность ОРСа. За 20 лет работы создал здоровый рабочий коллектив, возвел лучший в стране подземный комплекс. Для рабочих предприятия и жителей поселка построил базу отдыха, тридцать пятиэтажных домов, садики, школы».
Когда хоронили две тысячи людей прошли возле его могилы. Добрым словом его вспомнили выступающие: главный инженер предприятия Евгений Владимирович Пряничников, мэр поселка Людмила Илькина.
При Хохлове 11 октября 1974 года на перекрестке улиц Февральская и Мопра был открыт памятник И.М. Малышеву. В 1982 году началось строительство новой обогатительной фабрики. Предприятие набирало вес, а государство его теряло. И случилось так, что в 1985 году оно отказалось от размещения государственного заказа на бериллиевый концентрат.  Предприятие еще держалось за счет изумрудов, направляемых в Гохран.
Переломным стал 1990 год. МРУ перестало быть государственным, а стало акционерным на паях с Израилем. Все ничего, только большая часть доходов стала уходить на сторону: 50% израильским партнерам; 35% - московским совладельцам и только 15% МРУ. Оно стало терпеть убытки и рухнуло, хотя израильтяне все свои обещания выполнили.
В 2004 году местная Дума приняла решение «О почетных гражданах поселка», первыми в список были занесены: Хохлов, Энгельштейн, Федосеева, Матренина, Мамаев, Корякина... Спустя семь лет в местной газете опубликовали некролог по поводу смерти Хохловой Энгельгины Елисеевны. Сообщалось о славном пути врача, которая ушла в 86 лет. О родстве ее с Олегом Ивановичем не сообщалось, может его и не было.
  Во главе источника жизни стоял Отдел рабочего снабжения (ОРС), которым вначале руководил Василий Иванович Венза, а за ним Казеев Михаил Иванович. Снабжение, что интересно, с 1963 года шло через УРС Верх-Нейвинска (Свердловск-44) — то есть через Москву. Передо мной фотография, а на ней состав ОРСа на 1952 год: Храмцова, Маркова, еще одна Маркова, Плотникова, Шепетков, Цыкарева, Казеев.
Что можно сказать про Казеева? Кази с тюркского — это судья. Что-то такое восточное было и у него в генах. Умел он дела делать, быть нашим и вашим, при этом, нос держать по ветру. Не зря на должности продержался 40 лет при всех послевоенных директорах.
  - Был такой случай, - рассказывал Олег. Однажды я собрался за ягодой. В 80-е годы, когда поджимала перестройка, на Север, в тундру уходили поезда ягодников с огромными алюминиевыми пайвами. На всю зиму заготавливали бруснику и клюкву. Вот и я с супругой Валентиной тоже собрался, как американец на Клондайк за золотом. Ехать далеко, да и там суток трое побродить следовало. Все подготовили, не хватает только тушенки. Без мясных продуктов на одной лапше долго не продержимся, - решил я. А где взять? Вопрос.  А время тогда было, сам помнишь, в магазине все по талонам. Пошел я на базу ОРСа просить Христа ради.
 - Нету и не будет, - ответили мне. Иди к Казееву, попроси, может пожалеет и из резерва выделит. Иду к Михаилу Казееву и говорю:
 - Так и так, собрался вот я за ягодами, а нужного продукта в дорогу, то есть тушенки, не хватает. Прошу помочь и выделить несколько баночек.
- Чего? - слышу в ответ. Много вас таких ходоков-просителей, на всех не напасешься.
Рядом стоял заместитель директора предприятия по хозяйственной части Дмитриев, знакомый по совместной рыбалке. Он Казееву и говорит:
- Ты что Михаил, друг сердечный! У просителя хоть и фамилия Бурмакин, но он все же брат нашего Юрия Петровича Зорина, начальника цеха № 1. Так уж ты будь добр не поскупись.
- Что же ты друг ситный не докладываешь, как положено, - слышу я от Казеева. Сразу бы и сказал, мол такой-то, а то запел песню про ягоды.
 Тут уж меня нагрузили и тушенкой, и сгущенкой, и другими дефицитными на то время продуктами. Так мне тогда стало хорошо, даже подумал, может не стоит и за ягодой ехать, раз такое приданное привалило.
Дмитриев на Малышева сменил Озерова, который был заместителем у Хохлова. На предприятии оказался по протекции первого секретаря Асбестовского горкома партии. До недавнего времени руководил асбестовским комсомолом. В МРУ курировал ЖКХ и товарную базу на железнодорожной станции Изумруд. После Дмитриева уже у директора Зелева заместителем по этой части одно время ходил Зорин Юрий Петрович,  а потом Сукин Владимир Федорович. 
Директор Зелев прибыл из Монголии и свежим взглядом подвергал критике старые порядки. Что-то успел сделать, а многое — нет.
С интересом узнал, что Малышевским Исполкомом руководила Девятых Мария Михайловна, а с 1980года — Трофимов Николай Николаевич, - родители моих однокашников по школе. У Трофимовых я был в гостях, приходил к товарищу по учебе Владимиру. Они в то время жили по Ленина в деревянном доме.
Поселок Малышева, а стал он им в 1927 году, начинался с деревянных домов. Некоторые и сейчас стоят, периодически вспыхивая от пожаров. Люди тогда обходились малым, первым делом двигали производство - заложили шахты «им. Сталина», «Кирова» и «Новую». Пошли большие заявки на берилл. Так, «Изумрудные копи» постепенно стали превращаться в «Бериллиевый ямы». Местные жители собирали руду и сдавали в магазин «Золотарь» по 5 руб. за килограмм. Руда отоваривалась продуктами и промышленными товарами.
С установлением советской власти жизнь на копях в корне изменилась. Два заброшенных карьера в центре поселка Троицкого были затоплены еще «французами». Начались восстановительные работы. По оценке академика А. Ферсмана, откачено было более 10 млн. ведер. Была осушена шахта № 14, которая считалась самой богатой. В ней было пройдено пять горизонтов и 162 штрека. В 1924 году восстановили сортировочную фабрику, при которой построили гранильное отделение Воду откачивали вплоть до 1925 года.
В 1924 году прииски посетил корреспондент газеты «Уральский рабочий» В. Сырокомский.. Он наблюдал «серию ям, закопушек, разрезов и старых шахт. От посещения у него сложилось впечатление «забвения и запущенности». И, потом, дорога. Приходилось следовать по бревнам, от которых нутро приходило в смятку.
Как оказалось, Витольд Сигизмундович Сырокомский оказался не просто корреспондентом газеты, а химиком и минералогом. Он считал, что СССР может извлечь большие доходы из таящихся в недрах богатств, в частности поменять изумруды на машины. Трест «Русские самоцветы» камни еще не добывал, а только промывал старые отвалы. Он писал: «По узкоколейке с отвала руда поступает на обогатительную фабрику, где пыхтит, пуская в воздух в виде черного дыма добрую половину нефти, старый нефтяной двигатель. Этот двигатель в двадцать пять лошадиных сил приводил в движение все механическое оборудование фабрики и маленькую динамо, которая даек ток для освещения жилых помещений прииска и электронасосу, качающему воду с разреза в промывальное устройство фабрики».
На приисках имелись клуб, спортивный кружок, команда футболистов — гордость заведующего прииском товарища Дудоладова. В 30-е годы карьеры достигли размеров  300  метров в длину и 80м. в глубину. Шахты №№ 1, 1 бис. 3 и 4 достигали глубиной 30 м. Построили электростанцию, линию электропередач провели из Егоршино. На добыче изумрудов работало две артели: одна геологоразведочная, другая — эксплуатационная. Всего трудилось 400 человек, 25 гранильщиков мужчин и три — женщины. Одна из них Татьяна Михайловна Воронова. На этом поприще она трудилась до пенсии.
Вороновы жили на улице Крупской, в доме напротив бабушки. Взрослых я не помню, а вот их сын в памяти остался. Он учился вместе с сестрой Лидой и взял в жены ее подружку Алю Райс. Они жили и работали в Челябинске. В соседях у Вороновых тоже был гранильщик — Мамаев. Мастера я не застал, а только его дочерей Люду и Оку, возраста сестры Лиды.
Где жил гранильщик Курьянов, мне не известно. Похоже, что в частном доме по улице 1-го Мая недалеко от двухэтажек.
По малышевским архивам, на предприятии был еще «огранщик» Платонов, но мне о нем ничего не известно и такой фамилии на поселке я не слыхал.
В августе 1925 года на гранильной фабрике в Екатеринбурге была введена восемнадцатиразрядная тарифная сетка, по которой определялся уровень квалификации и заработная плата. Высшие разряды имели руководители, огранщикам присваивались 12-13 разряды. В то время появилась новая специальность — мастер-оценщик изумрудов 14-15 разрядов.
В давние времена камни сдавали в Екатеринбурге сами гранильщики. Их принимали в центре, на нынешней ул. Горького. Практика эта прекратилась в советское время, когда на дорогах появились бандиты. За всю историю ни один камень не пропал, ни один не украли. Ни один гранильщик не сбежал с камнем или с деньгами за границу.
В 1928 г случилась катастрофа — произошло оседание горных пород на северной шахте № 14. Площадь поселка Изумруд, как после землетрясения, покрылась трещинами до 10 см. Построили новую «Капитальную» шахту, которая вскоре стала именоваться «Пролетарская». В 1933 году построили гранильную фабрику, но она долго не продержалась. Не хватало сырья
Почему поселку дали имя Малышева? Еще в школе рассказывали:
«Время было революционное, героями были те, кто сражался за народную власть. Одним из них был Иван Михайлович Малышев. проживший всего 28 лет».
-Откуда он, где родился? -интересовались патриотически настроенные пионеры и комсомольцы.
-Родился он 11 сентября 1889 года в семье железнодорожника в г. Верхотурье, - отвечали им. После школы поехал в г. Пермь в педагогическое училище, примкнул к рабочим Мотовилихинского завода, принял участие в восстании, за что был арестован, сидел в тюрьме и неоднократно ссылался.
-Это понятно, а как он стал известным. Почему именно его именем назвали наш поселок?- следовал еще вопрос.
-После очередного освобождения из заключения его выбрали на съезд партии, а с января 1918 года он стал председателем Уральского обкома РСДРП(б) и комиссаром труда на Урале. Совещаться в то время было некогда, пришлось и ему взяться за винтовку и пойти на фронт против дутовцев и белых под Златоустом. В ночь на 23 июня с ранеными на поезде  Малышев был перехвачен белыми и зверски убит.
Памятник герою в поселке поставили 1 сентября 1974 года, как раз к началу моей пограничной службы на Дальнем Восток. Если к 13 годам офицерской дальневосточной службы прибавить два года срочной в Забайкалье и пять лет учебы в Москве, получится 20 лет стажа. Можно было идти на пенсию. Попытка оставить службу, про которую я уже вспоминал, была, но как сказал известный артист Аркадий Райкин: «Жизнь диктует свои законы». Пришлось еще 20 лет походить по разным границам.
В книге об академике Ферсмане, кое-что вычитал об Изумрудных копях. Как оказалось, камень александрит открыли на Сретенском прииске, назван был так в честь русского императора Александра II. Он тогда был еще цесаревичем. По легенде 17 апреля 1834 года Александру исполнилось 16 лет. Этому, как гласит легенда, предшествовала история.
Глава Горного департамента Финляндии во время экспедиции по Уралу нашел странный минерал цвет, которого менялся с изумрудного до пурпурного при свечах. Учитывая, что в это день праздновали совершеннолетие наследника престола, камень назвали Александрит. Этот случай описал в своей книге «Александрит» Николай Лесков.
Камень, названный в честь цесаревича, был найден в 1839 году. Его вес составил 5389 карат. Как утверждает автор книги Баландин, он хранится в музее Ферсмана и до сих пор не оценен. Считается, что любая оценка не будет отражать истинной его ценности. Одно время Красноболотный прииск был отдан в аренду для разработки золота и изумруда Зудову и Трещилову. Они построили здесь два больших дома, но самостоятельных работ не вели. В 1912 году на меже Первого Красноболотного прииска некий В. Гоглев отыскал образец качественного изумруда и гнездовую конкрецию, которую, по слухам, продал скупщикам за 3000 рублей. В последствии Красноболотный прииск был заброшен и долгое время на нем хозяйничали хитники.
Император носил камень как талисман на руке, и он не раз спасал его от гибели, но в марте 1881 года он забыл его в опочивальне и погиб от бомбы террориста.
Кстати, еще наследником Александр бывал на Урале. С ним путешествовал его воспитатель Василий Андреевич Жуковский. В дороге, окутав ноги пледом, поэт вел дневник. В Вятке у него была встреча с Герценом, который находился там в ссылке, а в Воткинске с горным начальником, подполковником Ильей Петровичем Чайковским, отцом знаменитого композитора.
Поезд наследника состоял из восьми шестиоконных экипажей и трех троек. Проследовали Пермь, рубеж Европы с Азией. Близко к сердцу Жуковский рассматривал вопрос о раскольниках. Он был злободневным и острым. Шла речь и об камышловском миссионере Оглоблине, вероятно особенно рьяном искоренителе иноверия. Жуковский же был противником любой нетерпимости.
В Екатеринбурге, в центре горнозаводского края, жившем с 1807 года на особом положении, имеющим свои законы, свое войско, свой суд, свой монетный двор, Жуковского занесло в тюремный замок, где он услышал историю изумруда Коковина, и про графа Перовского, и про Георгия Пермикина, что навлекли на Коковина суд. Да и суд находился в ведении Оренбургского генерал-губернатора Василия Алексеевича Перовского – родного брата графа. По дороге на Камышлов поэт в записной книжке пометил: «Разговор за обедом о деле Коковина…». Вот как изумрудная история отозвалась по всей стране и до самых верхов - до наследника Александра Николаевича.
Надо иметь в виду, что после того как в столицу привезли драгоценные минералы, мода на уральские изумруды буквально захлестнула придворные круги. Заполучить новый самоцвет жаждали самые сановитые вельможи. О драгоценном минерале говорили в аристократических салонах, о нем писали научные издания. Г
орный журнал сообщал: «Твердостию своею уральский изумруд превосходит изумруд восточный и блеском оному не уступает». Своим цветом — то густым, почти черным, с таинственной глубиной, то сверкающим яркой ослепительной зеленью, с особыми оттенками, не похожими ни на какие другие зеленые самоцветы мира, уральские изумруды вызывали восторг и восхищение знатоков и любителей камня.
Зеленый минерал благодаря эффектному внешнему виду быстро стал намного популярнее бриллиантов среди петербургской знати.
Всем с детства знакомы строки из «Сказки о царе Салтане» о белке, которая грызет необычные орехи:

А орешки не простые,
Все скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Вот что чудом-то зовут…

Драгоценные камни в стихах Пушкина появились не случайно. В августе 1831-го, когда Александр Сергеевич завершил работу над поэмой, Петербург уже был во власти изумрудной лихорадки.
По расчетам Ферсмана с 1833 по 1922 гг. на Изумрудных копях было добыто три тонны хризоберилла и три тонны фенакита. Фенакит чаще находили в северной части приисков, а александрит — в южной. В 1938 году в шурфе Куткина на месторождении им. Крупской (Люба) был добыт фенакит до 11 см. Сколько я там  в детстве ни лазил, в том числе на отвалах, напротив «Курятника», как называлось жилое помещение, где в разное время проживали сродные братья Онищенковы Борис и Евгений, ничего не нашел. Не повезло.
Внимательно читал о кристаллах (кристаллос — с греческого лед). Именно так Аристотель назвал прозрачный кварц.  Тогда я и подумал, что человек, как камень — отдельное химическое соединение. И человек, и камень имеют длительную историю происхождения и связаны с химической жизнью земной коры. Кто алмаз, кто изумруд, а кто александрит и фенакит.
А еще кварц, кальцит, полевой шпат, горный хрусталь..... Обо всем говорится в науке минералогия, которую я изучал, когда учился в Свердловске на гранильщика алмазов. Это было давно, еще до срочной службы в Даурии.
 С тех времен я знал, что «терра росса» — это красная земля. Росса — значит красный? Может и Россия произошла от этого корня, - запало однажды мне в голову. Красный, красивый. …..
Историки считают, что россы, росомоны (сомоны), по цвету, похожие на солому, это половцы, что они помогали гуннам победить готов. В итоге росомоны слились с «гигантами» полянами и появилась Русь. Не зря Нестор писал: «Поляне, яже ныне зовомая Русь» И потом, в XII и XIII веках русские и половцы составляли 130- летнюю унию.
В былые времена на Изумрудных копях, только в лесу, на добыче изумрудов работало до 14 тысяч этих половцев-росомонов. Сейчас трудно представить наш край в то время. Масштабы завораживали. По упоминанию Ферсмана, с мая по 1 октября 1860 года недалеко от Троицкой ямы было пробито 465 различных величиной шурфов и разрезов. На добычу драгоценных камней пригоняли крестьян с окрестных деревень. В разнарядке указывалось сколько мужчин и сколько женщин посылать ежедневно, еженедельно или помесячно. Не забывали и про стражников. Дело в том, что на тот период в лесу незаконно бродило до восьми тысяч старателей.  Из них лишь три тысячи числились в заведенных списках. Чем тебе не Клондайк! А где книги, где фильмы. Не нашлось у нас еще Джека Лондона, а жаль.
Зато стражников приискали. В конце 1905 года случился бунт старателей. В начале ноября началась массовая открытая хищническая добыча изумрудов. Напуганная этими событиями администрация «Новой компании изумрудов», вместе с управлением асбестовых приисков В.А. Поклевского-Козелл, добились от пермского губернатора разрешения содержать для охраны «двадцать должностей полицейских стражников с уплатой им помесячно по 10 рублей из своих средств».
А в станционном поселке Баженово, где располагалась контора концессионеров, на содержании «Новой компании изумрудов» появился специальный агент, который занимался ведением судебных дел с хитниками и, с разрешения пермского губернатора, с помощью полиции производил обыски у крестьян, подозреваемых в незаконной добыче изумрудов.
Что же выяснилось? Оказалось, что в течение семи лет, начиная с 1900 года, непосредственно на копях и в уездном Екатеринбурге тайной скупкой изумрудов у хитников занимался тайный агент французской компании. В ходе следствия выяснилось, что французский гражданин Нуриссон скупал камни для названной компании по письменному договору, заключенному еще в Париже!
В наших краях про Париж мало кто слышал, а вот Шамейка, дело совсем другое. Поселок Шамейка, где я рыбачил и с которым связаны многие детские истории, оказался самым древним в нашем районе. Он упоминается с 1819 г. а все связано с богатыми залежами золота. Для работ были построены плотины. Из трех прудов. два сохранились до сих пор. Добыча золота составляла полтора пуда в год. По другим источникам — до пятнадцати пудов.
Деньги и золото в большие карманы текли рекой. Самое крупные прииски золота находились на Шамейке и в поселке Золото, которое ныне засыпано шлаками Рефтинской ГРЭС. Прииски принадлежали А.Ф. Поклевскому.
Прием золота на Шамейке осуществлялся до 1958 года. Приемный пункт (здание магазина и почты) действовал и во время последней войны. Здесь же производилась выдача товаров за боны. 1 гр. золота равнялся на тот период 1 руб. 10 коп. бонами. А цены были такие: 10 кг. муки — 1 руб. 70 коп; 10 кг. сахара — 1 руб. 30 коп.; 1 кг. масла — 2 руб. 73 коп.; бутылка спирта — 2 руб. 70 коп; новое пальто — 13 руб.
Известным пунктом приема золота и изумрудов старожилы называли район Вознесенских приисков, а конкретно — здание магазина «Уралторг» в Асбесте. Здесь же находилось здание управляющего асбестовых приисков Э.Э Сведберга. Он пользовался популярностью у населения. Так, в годы Гражданской войны он не допустил кровопролития на копях. Когда приходили красные, он давал команду накормить солдат. Приходили белые — он угощал и их, привлекая для этого медсестер из больниц и домашнюю прислугу. Специально кололи коров и готовили обед.
В наше время на комбинате «Ураласбест» побывали потомки Эдвина Сведберга, в том числе Ёран Лангхофф, его внучатый племянник. В далеком тысяча девятисотом году его двоюродный дедушка Эдвин Сведберг работал управляющим на Вознесенских приисках, а после революции был коммерческим директором «Треста союз асбест».
Эдвин Сведберг был горным инженером, в Финляндии он закончил политехнический ВУЗ. На Вознесенские прииски, а в последствии они стали именоваться Куделькой, он приехал по приглашению в 1889 году барона Жерара Де Сукантона первого хозяина разработок. Он имел давнишние корни в России. Его предки, скорее всего, бежали от французской революции и баронами осели в Эстляндии. Приверженец всего итальянского, владел многочисленными приисками. одновременно был английским вице-консулом в Таллине и имел несколько иностранных подданств. 
Во время Отечественной войны по материалам нашей разведки проходил лейтенант Жерар де Сукантон, белоэмигрант. Начальник команды морской фронтовой разведки Абвера. В 1942-1943 годах действовал на Кубани, в Темрюке, Анапе, Новороссийске, был начальником Тавельской разведшколы.
Может о нем писали газеты? «Вчера 9 мая 1912 года вблизи Петербурга состоялась дуэль между лейтенантом Жерар-де-Сукантон и князем ханом Нахичеванским офицером лейб-гвардии Кирасирского Ея Величества полка. Дуэль состоялась на пистолетах. Секундантами выступали с одной стороны два морских офицера с другой сослуживцы хана Нахичеванского. Дуэлянты стреляли на расстоянии 25 шагов. Ранен барон Жерар-де-Сукантон; пуля попала ему в правый бок и застряла в легком. Причина дуэли ссора на романической подкладке. Дуэль состоялась за городом, в Гатчинском  парке. Жерарден был перевезен в Петербург и помещен в одну из больниц. Состояние здоровья не внушало серьезных опасений».
Сбыт асбеста производил через посредническую фирму в Европе «Кегельс и Сын». Из Европы поставляли мануфактуру, зерно, продукцию машиностроения. На территории Эстонии хозяин имел свой паровозостроительный завод. В конце 19-го века он еще являлся владельцем Новороссийского цементного завода. - первого на территории России. После такой появился в Эстонии.
Приглашённому из Финляндии Эдвину Сведбергу технологию добычи горного льна изменить не удалось, но в социальную жизнь местного населения он внес много нового. Спонсировал, например, строительство, первой больницы и церкви в Асбесте, он привез первого врача по фамилии Ноздря и зарплата ему была назначена именно от Вознесенского прииска.
Эдвин Сведберг был не только хорошим управляющим, но, по сути, и основателем Куделек, а в последствии Асбеста. Ведь благодаря ему здесь, в таежной глуши, на болоте, стали жить люди. До этого работа в карьере была сезонной. В конце восьмидесятых годов прошлого века именем Эдвина Сведберга предлагали назвать улицу в Асбесте.
-Он очень многое делал для простых людей, давал ссуды, на покупку коровы, лошади, на переезд, строительство дома, причем эти ссуды были практически беспроцентными, - рассказала посетителям из Финляндии Лариса Цыбизова, директор городского исторического музея.
После революции Эдвин Сведберг один из немногих иностранцев остался в Советском Союзе. И до двадцать девятого года был коммерческим директором «Треста союз Асебст». После чего был репрессирован, его обвинили в пожаре на асбестообогатительной фабрике номер два. В тридцатом году Эдвин Сведберг умер в следственном изоляторе в Екатеринбурге. Реабилитировали финна, одного из основателей ГОКа, лишь в восемьдесят девятом году прошлого века.
Прибывшие в Асбест финны узнали, что у них есть тетя, которая родилась в Асбесте. Эдвин Сведберг в двадцать первом году женился, его дочь до девяностого года жила в Екатеринбурге. Что с ней сталось, местным историкам неизвестно.


Глава двадцать седьмая


Приятно было встретить в истории предприятия фамилию соседа по улице   Трехманенко Степана Афанасьевича. Ранее я про него ничего не знал, кроме того, что он конфликтовал с соседом Петром Зориным.
До 1956 года Степан Афанасьевич был главным механиком на ГГМК № 3, а после рулил Ремонтно-механическим цехом по нумерации № 5, в котором трудился папа. В справке по соседу говорилось: «Участвовал в войне 1914 -1917 гг, был в плену и два года работал на австрийцев».
-Интересно, - промелькнула мысль, - как его занесло в такую даль на Урал. Может сослали как кулака? И решил, что все может быть. Урал, Сибирь места ссыльные.
Трехманенко жил с дочерью Юлией и внучкой Людмилой. Куда делась дочь, точно не скажу, а внучка погибла, ее убил муж, ударив на кухне ножом. Ему дали 10 лет, отбыл только 8. Ранее он и Людмила работали на фабрике.
По малолетству Юлия, которую мы пацаны звали тетя Юля, казалась мне супругой Степана Афанасьевича, такая она была полная. На старости, когда Степан остался один и был уже на пенсии, он привез себе с Украины жену, которая, по рассказам мамы, не знала, как варить пельмени — опускала их в холодную воду.
В 1954 году мехцех  (РМЦ) перешел на промплощадку поселка Малышева. В это время, а может чуть позже,  отец стал ездить на работу за четыре километра на дежурном транспорте. Раньше обедал дома, а потом стал брать с собой, как раньше говорили «тормозок» - что-нибудь перекусить и бутылку молока, заткнутую пробкой из свернутой газеты «Уральский рабочий».
До 1947 г. мехцехом руководил Мурыгин Виктор Иванович. Его дом до сих пор стоит в начале улицы Крупская. Один из потомков Мурыгиных ходил у папы в учениках. В 1948 году, когда я только родился, Виктора Ивановича сменил Леонид Брагин, затем цех возглавил Нестеров Яков Александрович. Сестра Лида училась с его сыном. Этот тот, который обморозился на лыжне, получил полиомиелит и умер в школьные годы. Дом Нестеровы построили рядом с бывшим отвалом прииска, на месте которого позднее появились магазины и столовая. Этот район раньше называли «Бензинка», потому как за отвалами находилась бензозаправка.
Соседа Трехманенко на должности главного механика сменил Бедин Иван Иванович. Про него я ничего не слышал, а вот про его сменщика Медведевских говорили много разного хорошего. Он побил все рекорды и на месте продержался 32 года. За это время поменялось пять директоров! Его хвалили, награждали так-как за все это время на предприятии не было ни одной травмы со смертельным исходом.
Главным механиком на карьере одно время был Покотило Владимир Константинович.  Он прибыл в 1952 году после института.  После Трехманенко возглавил РМЦ, где продолжал трудиться папа. Покотило, с супругой Надеждой, преподавателем литературы и русского языка, приходили к нам в гости. Сестра Лида училась у нее, а мама ей что-то шила. 
Владимир Константинович родился в семье военного на Полтавщине, а жизнь прожить пришлось на суровом Урале. Выучился на горного инженера-механика, трудился на разных участках почтового ящика. В 1969 году перешел в Конструкторский отдел. Проявил себя на этом поприще творчески, внес массу рационализаторских предложений. Руки у него были золотые и он мог отремонтировать любой механизм 23 сентября 1998 года ему исполнилось 70 лет, но он еще трудился в качестве ведущего конструктора. Не стало его в 2004 году.
Его супруга Надежда Ивановна преподавала русский язык и литературу. Была, по воспоминаниям коллег, веселой и умела пошутить, сочиняя шуточные стихи и даже оды. А еще она красиво пела. Надежда Ивановна любила путешествовать, выращивала цветы и крупные помидоры, что на Урале — в стране вечнозеленых овощей, было в то время редкостью. И еще, у нее были длинные и густые волосы.
Сестра с подружкой Нелей Шильниковой, навещали свою учительницу в 2005 году в связи с 50-летием окончания школы. Там им и стали известны некоторые подробности из жизни семьи Покотило.
После Покотило начальником РМЦ стал Шитов Георгий Александрович. Бухгалтером была его жена Валентина Алексеевна, которая приходила к маме шить платья. В местном архиве мне встретилась участница войны Шитова Екатерина Ивановна. После окончания педагогического училища в 1943 году попала на 1-й Белорусский фронт в 28-1 авиаполк дальнего действия. Служила телеграфистом на узле связи.
Шитовы уехали в пос. Первомайский в Читинскую область на урановое предприятие. В этих местах я проходил пограничную службу и бывал на руднике «Октябрьский».
Из знакомых фамилий по мехцеху, приведенных автором книги, мне были знакомы: Гумаров, Поспелов, Чудов, Бердышев, Мизгирев, Коковин, Ваулин, Сайфитдинов, Кошкин. Кошкины был в родстве с Никитиными и одно время жили с ними в соседстве на ул. Крупской, а Коковины — напротив.
Хамик Хабибрахманович Гумаров коренной изумрудец, родился 23 ноября 1926 г. В 1943 его призвали в армию. Дошел с боями до Польши. Форсировал реки Одер, Нейс. Наступая на Берлин, получил тяжелую рану. Победу встречал в госпитале. После механического цеха Хамик работал на шахте № 25 электрогазасварщиком. Семья Хамика Гумарова жила на улице Шахтерской. И сейчас его сын на месте насыпного огорода, где раньше был овраг, построил для себя летний домик. Молодец! Место отца не покидает.
Еще одна знакомая фамилия - Шрейдер Герман Рейнгольдович.
-Это же Гера, младший брат Саши Шрейдера, с которым вместе окончили школу и постоянно сражались в одной баскетбольной команде! - воскликнул я от радости. Он работал на шахте и в карьере и, как позднее высинится, был близко знаком с братом Сергеем.
 В мое детство слово карьер было самым популярным среди ребятишек. Дело в том, что в одном карьере, благодаря ключам, летом купались. В другом всю зиму проводили на лыжах — катались с горок, в том числе через сооруженные из снега трамплины.
Имелись, естественно, и настоящие, действующие карьеры, в которых добывалась руда. Одним таким долгое время на Малышева руководил Уваров Александр Васильевич. В МРУ ветеран проработал 50 лет! Начинал с Черемшанского рудника.  Однажды, когда еще был мастером на Черемше, в его смену нашли клад изумрудов, который занял две трети вагонетки. Набрали 25 банок драгоценных камней по 5 килограмм в каждой.  Получилось, что за одни сутки, силами одного звена, в одном забое и в одном гнезде добыли столько, что выполнили трехлетний план рудника, это называется — Госпожа удача! Среди работников Черемшанского карьера встретилась знакомая фамилия - Белалов Давлетша Белалович. Скорее всего, его большой дом стоял на углу улицы Куйбышева недалеко от изумрудских двухэтажек. А сын его погиб в Асбесте на складе взрывчатых веществ. Жертв было много и на место трагедии приезжал первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Ельцин.
Карьеры — это прежде всего экскаваторы и машины. По данным автора книги, первые машины появились в ГГМК (1,5 тонки) только после войны. Первая партия из 15 МАЗов-205 пришла в 1953 году. Первым начальником автопарка был Измоденов Василий Евдокимович. На моей памяти остался Озеров Виктор Николаевич.
МАЗы, КРАЗы, БЕЛАЗы  до 25 тонн емкостью регулярно следовали через поселок по построенной в 60-е годы бетонной дороге. Они возили руду на обогатительную фабрику с открывшегося выше Сретенки карьера. Бетонка двинула резко жизнь вперед, улучшилось движение городского транспорта, для молодежи она стала своеобразным Бродвеем, по которому можно было вечерком прогуляться.
Папин цех проходил под № 5, а а мамин — электроцех под № 6. Как следовало из книги, электроподстанцию на Изумруде, где работала мама, построили в 1935-1936 годах. Сам электроцех появился в 1941 с открытием ГГМК. В 1952 году он перешел на Малышева, а точнее на ул. Челюскинцев, которой сейчас нет. Начальниками цеха были: Пономарев Борис Андреевич, Храмцов Павел Иванович (при нем дежурила мама на подстанции), Антипов Михаил Михайлович. Заместителем начальника - Кадочников Николай Егорович.
У мастера Полкова я проходил трудовую стажировку в 10-11 классах. Он меня и выучил на электрослесаря 2-го разряда.  Одно время нас школяров обучал мастер Брусницин Николай Яковлевич. Под его руководством мы пытались изготавливать трансформаторы.
Запомнились и другие фамилии работников цеха: Бирюков, Молочков, мамины товарки по дежурству на подстанции: Кескинен Елизавета Яковлевна, Барышева Александра Павловна, Романенко Ида Павловна. Около 40 лет в цехе проработал мой земляк и товарищ Чайкин Геннадий Яковлевич, чей родительский дом стоял недалеко от дома брата Бориса Онищенко на ул. 1-го Мая. Его портрет долго висел на доске почета предприятия.
Рудником на Малышева заинтересовались бизнесмены из Израиля, 13 апреля 1900  года в г. Москва был подписан Договор и Устав совместного предприятия (СП) «Эмурал», призванного обрабатывать по израильским технологиям ежегодно до 700 килограммов добытого на копях изумрудов и продавать граненые камни на валюту по ценам мирового рынка изумрудов. Доли советской и израильской сторон были равны – по 50%.
Израильская сторона была представлена фирмой «Ванико Групп Инкорпорейтед», оформленной по законам Панамы, с генеральной дирекцией в Швейцарии. С советской стороны учредителями совместного предприятия были: завод полиметаллов, Москва), «Малышевское рудоуправление» и «Техснабэкспорт» (Москва). Доли были распределены следующим образом: завод полиметаллов -32, 5%, «Малышевское рудоуправление» – 15% и «Техснабэкспорт» - 2,5%.
Возникший союз был странен уже тем, что столичные партнеры уральских изумрудов, получившие в общей сложности 35%, никакого отношения к изумруду и гранильному делу не имели. Удивительно и то, что дирекция «Эмурал» разместилась в Москве, а потому все отчисления от операций с изумрудом шли не на Урал, а в столичный бюджет, а истинные хозяева довольствовались ничтожной долей.
Общественность возмутилась, и ситуация несколько изменилась в пользу уральцев. Благодаря израильской техники с использованием компьютера-робота при обработке камня, производство возросло, сократилась бюрократия и распри с Гохраном, так «Эмурал» был освобожден от его надзора, от всех прежних нормативов на огранку и подчинялся только производителю и потребностям рынка.
Обучение уральских предогранщиков и гранильщиков по договору велось в Израиле. Из двадцати кандидатов к поездке, путем тестирования, было отобрано семь. Двое из них прошли семимесячное обучение предогранке, четверо - четырехмесячное огранке и полировке, один – (начальник цеха) прошел пятимесячное обучение предогранке, огранке, менеджменту, оценке и маркетингу. Обучение длилось с августа 1991 года по февраль 1992 года.
В марте 1992 года было сдано здание новой гранильни, а в апреле в пос. Малышево был отгранен первый российско-израильский изумруд. Огранка велась с учетом израильских критериев с соблюдением требований мирового рынка. В конце 1992 года в Москве была открыта вторая гранильня «Эмурала», равная по мощности малышевской. Суммарная мощность позволяла обрабатывать весь добываемый изумруд - 150-200 килограмм, из 700 килограмм общей массы.
Предприятие по-прежнему имело верхушечный характер и зависела от Москвы. Израильская сторона в основном взаимодействовала с Комдрагметом и другими московскими структурами. Так случилось, что цены на необработанный камень ( не в валюте, а в рублях) понизился до 10 раз, по сравнению с мировыми. На МРУ начались конфликты: шахтеры и обогатители с одной стороны и обработчики – с другой. Начались раздраи между структурами МРУ, рудоуправление накрыла волна приватизации и сломала все планы российско-израильского сотрудничества. Рудник вышел из под опеки управления и пустился в самостоятельное плавание на правах акционерного общества. Но тут в дело вмешались рабочие шахты - из первого цеха.
-Они сутками сидели в шахте, требовали самостоятельности, — с грустью вспоминал бывший главный инженер рудоуправления Олег Королев. — А какому директору захочется все время бодаться со своим персоналом? - Цех вместе с шахтой тоже откололся от рудоуправления, превратившись в ОАО «Изумрудные копи Урала». В распоряжении МРУ остались только отвалы от старых работ.
Израильская сторона посчитала упущенную выгоду и потребовала 3,5 миллиона долларов, Россия выдвинула ответные претензии. На этом эксперимент закончился.
-С кем начали торговать малышевцы и как, об этом история умалчивает, наверное, только в старых уголовных делах что-то осталось, — отвечал на вопросы любопытных Королев. Времена пошли лихие, малышевские камни милиция находила в разных концах России. «Кусайте и глотайте, кто сколько может» - призывал бывший президент СССР. Вот народ и творил все, что только можно было.
Цепочка реализации камня на черном рынке за 100 лет не изменилась. Писатель Семенов в книге «Роман с изумрудом»,  привел такой пример: «В 1907 году безымянный хитник нашел идеально чистый кристалл размером с половину спичечного коробка и продал его скупщику Ульянову за 80 рублей. Дальше камень ушел к огранщику Решетникову за 800 рублей. Тот превратил его в изумруд весом в 53 карата и продал в Петербурге купчихе Берг за 12 500 рублей, а она получила за него во Франции 35 000 рублей. Узнав об этом, Решетников расстроился, пропил за два месяца все заработанное, а под конец уснул на морозе и обморозил руки, лишившись возможности работать». Похожее случалось в конце 20-го и начале 21-го веков.
Власть на предприятии, а точнее на его бывших цехах, а ныне акционерных учреждениях, поменялась. Генеральный директор ОАО «Малышевское рудоуправление» стал Алексей Вениаминович Мимонов. Прибыл в 1998 году из Краснокаменска. С собой привез команду специалистов, которые с трудом приживались к новым условиям.
Не могли дела двинуть ни председатель совета пенсионеров Володя Пивко, ни известный Михаил Строкин, который на тот момент возглавлял поселковый Совет ветеранов. В Совет ветеранов входил Валерий Михайлович Фуфаев, заместитель председателя поселковой Думы. Он слыл одним из самых беспокойных жителей поселка и ратующий за правду.
Алла Павловна Худышкина занимала на поселке почетный пост заместителя главы администрации. Главой на тот момент являлась Людмила Илькина, супруга Бориса Илькиная, который в школе учился на класс старше. Можно сказать женщины Илькина, Худышкина и некоторые другие захватили власть в поселке. Почему? Потому, что мужчины ее развалили.
  Аллу Худышкину я помню по школе. Была подружкой Аллы Тимухиной, Тани Трофимовой, Ларисы Юстус и Людмилы Пургиной, которые с изумрудскими школярами 10-го класса входили в компанию времяпрепровождения, которую они сами придумалия и назвали «Мопус» - «Малышевское общество пижонов и ультра-стиляг». На пижонов и стиляг тогда была мода. Вот и мы решили к ним примкнуть, хотя бы по названию. Стилягами мы не были, просто рисовались.
В поселке, как и во всей стране, проблемы иные. Нарушалась демография — за год одно рожденье и 15 смертей. Лишили льгот пенсионеров, работавших ранее по 1-му списку на вредном производстве. Обиженные написали «Открытое письмо» губернатору Свердловской области Э.Э. Росселю. Бюджетникам, в частности преподавателям школ, постоянно задерживали выплату зарплаты.
 7 декабря 2000 года на обогатительной фабрике, где в это время профсоюзы возглавлял Олег Бурмакин, вспыхнула забастовка. По должности он был старшим мастером КИПа и голосовал за кандидата в мэры поселка Хаматшина. Он был с Асбеста и имел определенную поддержку от главы города Владимира Власова, того самого, который обучался в одном классе с моей племянницей Наташей, в девичестве, Чурбановой. После школы окончил в 1978 году Горный техникум, а потом служил на границе, в Бикинском пограничном отряде. Могли встретиться. В 1979 — 1980 годах я туда приезжал из округа.
Уже на выдохе предприятия должность директора по кадрам и социальным вопросам ОАО МРУ тянул знакомый брата Сергея по совместной работе в шахте Догадин Анатолий Алексеевич. Он в 1983 году году сменил Портнягина, при котором рабочих предприятия сократилось с пяти тысяч до трех.  Продержался на должности до 2002 года. Жизнь Анатолия Алексеевича Догадина, как и всего предприятия, закончилась печально.
К окончанию 90-х годов люди стали разбегаться кто куда: Новая Земля, БАМ, Свердловское метро, Карпинск, на газ в Тюмень. Начальник Медсанчасти предприятия Александр Мяличкин окажется в Мурманской области, в городе Заполярном. В тех местах я одно время охранял границу с норвежцами, но встретиться с ним не случилось, хотя жили, по сути дела, рядом.
Много позже мне попадется «Малышевская газета» № 7 от 30 марта 1998 года, а в ней статья «Бастионы бюрократии». Речь шла о том, как на тот момент Александр Григорьевич одновременно замещал три должности: председателя комитета по здравоохранению, главного врача малышевской больницы № 4 и директора частных предприятий «МИГ» в центрах, соответственно, Асбест, Рефтинский и Малышева. В спешном порядке «МИГи» пришлось закрыть.
Накануне его исчезновения с места прежней работы, в медсанчасти решили ликвидировать хирургическое отделение. По этому поводу возник серьёзный конфликт с хирургом Чекмаревым. А тут еще решили Санэпидемстанцию закрыть, денег не было штаты сокращали.
Так, потихоньку от медицины ничего и не осталось. Об истории медики только вспоминали. Было время, когда к больным на Шамейку, на Старку по бездорожью добирались на лошадях. Несколько позже, МСЧ предприятия под № 13 с октября 1956 года возглавила Феоктиста Модестовна Шатилова. Может не сразу, но ее сменил Вениамин Карлович Пешков. С 1958 года начальником медсанчасти был Г.В. Дудин, его сменил Николай Кириллович Сало. Именно он внес большой вклад в благоустройство медсанчасти и передал бразды правления Игорю Владимировичу Казанских. Он пришел к руководству в 1967 году. Более 50 лет в медсанчасти проработали супруги Левченко. Мой папа с особым уважением вспоминал хирурга Владимира Андреевича Чекмарева. Потому и я особо отметил, что он родился в деревне Кондрашкино Воронежской области. Окончил Воронежский медицинский институт и был направлен непосредственно в медсанчасть № 13 поселка Малышева. Он любил говорить:
- Если у вас что-нибудь болит, могу отрезать.
Болел сам поселок и резали, что только возможно, лишь бы удержаться на плаву.  В первую очередь попали медики, МЧС не стало. Будни сопровождались скандалами, претензиями, постоянными разборками вплоть до энерговойны с отключением всего возможного. В пос. Изумруд закрыли здравпункт. Глава поселка Пивко объявил войну коровам, которые каждый день повсеместно «минировали» его владения. Победить их не удалось. Они, как и в Индии, оказались священными и свободно бродят по улице до сих пор.
До войны на Изумрудских копях главным инженером, а затем управляющим трудился  Александр Ястребков. В 1941 году у них родился сын Александр.  Он закончил Свердловский горный институт, работал в МРУ, а в 2001 году занял должность министра природных ресурсов Свердловской области и был выбран председателем Совета директоров ОАО «Малышевское рудоуправление».
В 2001 году Александр Ястребков принимал участие в торжественном собрании по случаю 170- летия открытия первого (Сретенского) изумрудного прииска (14 февраля 1831 года).
Выступая, он сказал: «Мы сдали позиции, оказались неспособными к рыночной экономике, да и нужно ли это было делать?» Вот так. Оказывается, ломились совсем не туда. Это было ясно и мэру поселка Владимиру Пивко, который в одно время с Александром Ястребковым учился в Свердловском горном институте.
На собрании выступил заместитель главы Законодательного собрания Свердловской области Н.М. Крупин, который тоже оказался «местным» потому как работал в первом цехе МРУ горным мастером. В конце совещания А.В. Мимонов предложил: «Нам вновь нужно стать МРУ». Разбежаться легко, а вот как вернуться?
С уходом с должности заместителя мэра Аллы Худышкиной, Пивко назначил в себе в помощники Валерия Петровича Падерина, тоже родственника. Более того, он сделал его первым заместителем, а Николй Киселев понизил до просто заместителя. Говорили, что это на пользу.  Киселев медик и опыта руководства не имел, а Падерин прошел долгий карьерный путь и был начальником 5-го цеха.
Сегодня я на «пляж» прибыл вместе с Василием. Он пешком, я на велосипеде
 -Чего без кошки? - спросил я его.
-Дома осталась, - услышал в ответ. Я сел на свой пригорок, а он пошел на коронное место за березками. Сегодня ветерок, облака и жарило с перерывами. Доставали мухи и я отмахивался от них томиком Пушкина. Дочитывал его записки по истории Петра.
Пушкина я выбрал в куче книг у Бори: издание пятое, 1948 год, первый том полного собрания сочинений в шести томах. Название: «Критика, история, автобиография» с пометкой «Неизданное и черновое». Самое главное на одном из листов я обнаружил подпись тети Веры и дату — 29 января 1952 года, г. Свердловск. Прежде чем читать, над книжкой пришлось изрядно потрудиться: начальные ее разделы распались, скреплял их клейкой лентой.
 Ондатры сегодня не было, но я показал Василию, где она вчера питалась и где ее дом.
-Да там она живет, на мостках, а питается зелеными листиками, - согласился он и сразу задал мне вопрос:
- А кто такой Самсон ты знаешь?
- Ну Самсонов в России много. Был еще такой греческий богатырь, если я не ошибаюсь.
- Ошибаешься. Он родился в Башкирии и воевал в первую мировую войну с немцами. Однажды он был на передовой и попал в переделку. Немцы начали стрелять, лошадь его или ранило, или она провалилась в болотину. В общем, он взвалил ее на себя и вынес из опасного места.
-И что потом случилось, - поинтересовался я.
- Потом он оказался в цирке, демонстрировал силу.
- Скоро на телевидение пойдет фильм о борце Поддубном, он тоже в цирке выступал, - заметил я.
На это Василий никак не прореагировал и пошел задумчивый на свое место. Уже оттуда он закричал:
- Вспомнил как его настоящее имя и фамилия. Звали его Александр Зас.
Может быть, подумал я и вспомнил генерала Самсонова, армия которого погибла на немецком фронте, а сам он застрелился.
Долго я не загорал, мухи меня достали, и я поехал домой. Доедал уху, потом правил текст и разговаривал с Ксеной
- У нас жара, двадцать градусов, - услышал я голос дочери. Хожу по городу, по знакомым местам. Решила очки не покупать, а заменить стекла. Один глаз у меня — 3, а второй — 2,5.
- Собирались ремонт делать в доме, трубы менять, что-нибудь делают? - спросил я дочь
- Да, вот уже вторую неделю нет горячей воды, обещали в понедельник включить. Пожелал Ксене хорошего отдыха и нажимать на витамины.
Дремал сегодня совсем мало, как будто только закрыл глаза и снова открыл. Позвонил Борису. Настроение у него бодрое. Вчера меня проводил и еще много разных дед сделал: натаскал воды, полил грядки. После этого упал и спал 11 часов.
Встретился со своей соседкой из квартиры № 2 Сысуевой Людмилой Алексеевной, про которую в местной газете написали, как о туристке.
- Хожу, хожу, по горам брожу, - ответила она на мой вопрос о времяпрепровождении. В прошлом году по Асбесту заняли первое место, а в этом были в лагере под Сысертью.
- Дело хорошее, - согласился я, — вот тоже решил подышать свежим воздухом, в лес собрался.
- Еще рано, мы ходим в августе-сентябре, по пути ягоду собираем, - ответила соседка, оборачиваясь на мужчину в белой куртке.
К ней приехали гости с Узбекистана, с Навои, и как я понял по разговору, бывшие малышевцы, потому что они все время интересовались, где этот и где тот. Говорили про Дмитриева Юрия Алексеевича, который последнее время жил в Подольске и года три, как умер. Вспоминали его жену модницу Римму.
Про Людмилу Михайловну я был наслышан: она училась в нашей школе № 3, чуть ли ни с братом Сергеем и кое-что знала про моих знакомых Трофимовых и Хорошиловых. Позже стало известно, что она была в Свердловске у Лиды Хорошиловой на 50-летнем юбилее. Позже, когда дошла очередь до архивных фотографий истории поселка, открыл, что соседка трудилась в Отделе технического контроля МРУ под руководством Георгия Петровича Зорина.
На следующей встрече я спросил ее про то, как она стала Сысуевой Дело в том, что на Изумруде, на улице Шахтерской, напротив нас когда-то жили Сысуевы.
- А как зовут вашего изумрудского соседа? - ответила Людмила.
- Вадим или Вадик, мы его звали по-разному.
- Так это было совсем давно. Да, жили они там. Вадим — это старший брат моего мужа. Он плохо кончил, погиб по пьяному делу, а младший их брат Николай, живет нынче в Навои, в Узбекистане.
- Это тот, который недавно приезжал?
-Он самый. В Навои он большой начальник, закончил в Ленинграде институт по линии культуры и его направили в Узбекистан. Я была у него в гостях в начале 90-х годов. Тогда он не собирался уезжать, а сейчас говорит, что пора. Не к нам, конечно, в деревню, под Питер хочет.
Я в Питер не хочу, мне и в дерене хорошо. С утра собрался и поехал на прогулку, вышел у вышки и забрался в лес. На этот раз не пошел дорогой в сторону бывшей 4-й лесосеки, а спустился в низ, ближе к Макарьевке. Грибы попадались не так часто, но белые и красноголовики. Особенно повезло, когда я выходил из болотины в лес на 1-ой лесосеке — в высокой траве обнаружил несколько белых и кучу маслят. Лес и болото уже истоптаны, кругом тропки и следы человека. Год не теплый, но урожайный.
  Сначала не хотел заворачивать к карьеру, затем решился. Когда добрался до него, залез в воду и проплыл несколько саженей в заливчике нашего детства. Когда стоял обсыхал, ко мне несколько раз подлетала голубенькая стрекоза. Я ее отгонял, а она опять и опять, как будто я намазан медом. Может на крем от комаров? - подумал я. А может быть она хотела что-то мне сообщить, а я от нее отмахнулся? С этой мыслью я стоял на камнях и грелся на солнышке. Когда немного обсох, оделся и пошел дальше, сказав воде и стрекозе до свидания.
- Вот вы нам и нужны, - услышал я слова, идущих мне навстречу двух мужчин.
- В чем дело? - спросил я.
- Вот в чем, - и один из них показал мне на ведро, наполненное ягодой черникой. С утра ходили в лес, вот набрали, а продать не можем, понимаешь. Я понял, что это два рабочих гастарбайтеров, строящих у дороги усадьбу за большим железным забором.
- Ваша работа, - показал я на стройку.
- Наша, - услышал в ответ.
- Откуда вы такие мастера? С южных стран, наверное?
- С Узбекистана мы, с Андижана.
- Бывал я там, правда, давно это было, хороший город.
- Сейчас его не узнать. Еще лучше стал. Красота, все есть, с работай только туговато,- сказал сухощавый с редкими зубами. Он сидел на корточках и смотрел на меня снизу вверх.
-У нас, как раз наоборот, - засмеялся я, - работы много, кругом фабрики, заводы, карьеры и шахты, а вот красоты маловато. Вот только ягода черника и картошка. Яблок и винограда, как у вас, нет.
- Слушай, купи ягоду, дешево отдадим, - настаивал второй, плотный, что стоял рядом
- Куда она мне. Я один и скоро уезжаю, а тут полное ведро.
- Возьми и продай кому-нибудь, раз не надо.
- Вы не можете продать, - предлагаете мне искать покупателя. Лучше сделаем так, вы идите к себе на стройку, а покупателя я вам найду, договорились?
 -Договорились.
           Мы еще поговорили про Наманган, где большие яблоки. Я вспомнил однокашника по Москве Марата Дехканова и его знаменитую землячку Насретдинову в Верховном Совете СССР, которая приходила за него хлопотать.
 -Да, да была такая, мы помним. Только вы уж помогите продать нам ягоду, - услышал я вдогонку.
 Наверняка ребята сидят без денег, надо помочь. Я набрал номер Олега и сообщил ему, где продается дешевая черника.
На всякий случай заглянул и к Борису, Ему рассказал о ягодниках, заинтересовал дешевой ценой. Тогда он мне и рассказал, что видел на Малышева Гелю Андрееву, нашу одноклассницу по деревенской школе.
- Она такая стала, ого-го, плечистая! -  и развернул широко руки. Мужа похоронила года два назад, живет с сыном, ему уже 44 года.
 -Вот какие дети уже у нас, а мы все плечистые и пузатые. Надо больше двигаться, - проговорил он мне в догонку.
Сегодня я без велосипеда и домой на автобусе добрался быстро.  Только доел обеденный салат, как пошел дождь, который так долго ждала соседка снизу, переживала за картошку. Я смотрел в окошко на лужи, как расслышал треск. Будто ехала тележка с грузом и все приближалась, потому что треск все увеличивался. Треск возрастал, а тележка все не появлялась. Тут я поднял голову и увидел над крышей соседнего дома через улицу взметывающийся огонь. Пожар! Это же трескается шифер! Видно, было плохо, загораживала листва тополей. Горел чердак, поднимался черный дым, бегали люди и что-то кричали, но пожарной машины еще не было. Когда она пришла, а это случилось минут через пятнадцать, чердак уже пылал со всех сторон и люди начали выкидывать из окон вещи. Подъехала милиция, подошла толпа зевак, некоторые, при этом, ели мороженое.
Пожарные начали поливать сверху крышу дома. Огонь исчезал, но вскоре снова разгорался. И это при том, что хоть немного, но все же крапал дождь. Хорошо, что не вчерашняя жара с ветерком. Тут бы дом вспыхнул как свечка. По-настоящему начали тушить, когда подошли две пожарные машины с Асбеста. Сразу поставили лестницу, выбили на чердаке вентиляционное окно, затушили ближний огонь, затащили шланг и начали тушить пожар изнутри. Шифер еще сильнее затрещал и стал падать на землю. Вот вам и день шоколада! - вспомнил я запись в Интернете на этот день.
Выброшенные вещи таскали девчушки. Похоже, что они в этом доме и живут. - Не общежитие ли это, - подумал я. В прошлом году именно со стороны этого дома по ночам гремела музыка. Дом старый, проводка тоже не высшего качества, порядка нет — вот и результат.
С утра позвонил Олег и предложил съездить с ним на дачу и помочь перетащить, купленные его сыном Юрой, стол и скамейки. 
- Почему бы не развеяться, - подумал я, и соглаился. Двигались на Рефтинский через Малышевскую плотину. Олег вспомнил братьев Талдыкиных, двое из которых горняки стали учредителями ювелирной мастерской на предприятии.  Получить разрешение на это дело помог один из ученых авторитетов в Свердловске, у которого еще учился Юра Зорин.
-Талдыкины они все маленькие, можно сказать коротышки, -вспоминал Олег, - я чаще общался с Николаем. Он одно время был военруком в школе, имел офицерское звание. Однажды к нему пришла милиции с обыском и нашла два патрона от автомата 6,72. - Не так все просто, дали год условно. Не знаю по какой причине, но у него началась в семье свара. Он продал участок под дом, где уже стояла баня, квартиру и уехал в Белгород.
Вспомнил Олег еще одного Талдыкина, который учился классом старше нас.
-Он точно был военным и даже полковником, - сказал он. - Погиб в питерских дворах, говорят наехала машина.
С дачи возвращались через Асбест, где дорога получше. В этот раз Олег рассказывал историю, как он познакомился с Сашей Шелудковым, который прибыл из Казахстана и устроился на фабрику энергетиком. А причиной разговора стало сообщение сына Олега Юры, что в Казахстане, в районе озера Балхаш потерялись российская семья - муж с женой, которые туда выехали на отдых.
-Я же говорил, что туда надо выезжать только с местным жителем, иначе беда, - твердо заявил Олег, - хотя накануне был совершенно другого мнения. - Нет уж мы туда, конечно, не поедем, хоть и собирались. Народ там изменился. Раньше казахи были наши лучшие друзья, а с перестройкой сразу в кусты. Более того, всех русских стали выкуривать.
-В их число попал и Саша Шелудков и его жена Люба, - добавил Олег. Одно время они вынуждены были заготавливать кроличьи шапки. Саша ездил на своей машине, закупал шкурки, а она шила. Пришлось уезжать. Вначале перебрались в Асбест, где у Любы жила двоюродная сестра с мужем Дедуневым. Там устроиться Саша не смог, оказался на Малышева. Принимал его начальник цеха Королев, энергетиком на предприятии в то время был Чернобривко.
Чернобривко, Покатило, Пивко — фамилии мне знакомые. На Украине новые неувязки. Военные формирования «Правого сектора» вступили в противостояние с правоохранительными органами в Мукачево, случилась перестрелка, есть убитые и раненые. У нас без перестрелки люди гибнут только так. На днях обвалился подъезд в многоквартирном доме в Перми, а вчера обрушилась крыша учебного центра ВДВ в Омске, погибло 22 человека, 19 раненых. Президент выразил соболезнование
В поселке, по возвращению, зашел в аптеку за лекарством от давления, встретил Юру Больных. Он мне сразу:
- Только купил газету и еще не читал, что ты написал, - ошарашил он меня
- Написал-то я больше, - а они главное вырезали и опубликовали только сейчас, - и я рассказал про контакт с редактором газеты Комаровым в читальном зале библиотеки.
- Так ты, что был еще алмазником? - спросил Юра
- В Свердловске учился с Толей Никитиным. Документ на огранщика алмазов 4-го разряда получил, но поработать, увы, не получилось — забрали в армию.
Зашел разговор про армейские времена. Выяснилось, что Юра служил в Германии, был водителем. Сборный пункт у него прошел в Челябинске, на базе ЧВАКУШа — Челябинского высшего авиационного командного училища штурманов. Служил в 27 км. северо-западнее Берлина.
- Повезло мне со службой, - мы первые служили два года. Красота! - воскликнул Юра. Еще запомнилось, что тогда только вошли в моду мини-юбки, смотрели на немок и облизывались.
Мне облизываться в Даурии приходилось по другому поводу — от соленого пота, когда бегали в степи на стрельбище в Шахалинор за 12 километров.
Вспомнился старый анекдот про Китай. Кто его рассказал — не помню, но суть такова: «Сразу после объявления войны, победил Советский Союз: в первый день войны сдалось в плен миллион китайцев, во второй день - второй миллион, а в третий - третий. А еще через несколько дней Советский Союз сам сдался...».
На выходе из аптеки встретил Володю Бытова, нашего изумрудца, заядлого футболиста 60-х годов.
 - Стою, вот, жду супругу., - объяснил он. Она зашла, а я, как бы, на стреме.
 - А ты что на границе служил? - спросил он меня.
- А в чем дело? - поинтересовался я.
- В газете прочитал, что ты служил на границе, уволился полковником.
- Служил. А тебе, где пришлось отбывать воинскую повинность?
-Я  был под Владивостоком, под Шкотово. Местечко есть такое Смоляниново. Сейчас капитан запаса.
- Выходит на офицера учился, - уточнил я.
- Можно сказать и так. Было такое в Свердловске на Уктусе танковое училище. Я приехал поступать, а потом сбежал домой, с Куракиным десять дней гуляли. Меня нашли и отправили по обратному адресу. Вот такая у меня была служба.
- А как же ты стал капитаном-запаса?
- Вызывали на сборы, на разные переподготовки. Вот и присвоили.
 Тут вышла жена Володи и мы с ним распрощались. Володя низенький, на вид неприметный, да еще бородку отпустил. Половина же высокая, статная в теле и видно, что с характером. С ней не побалуешь! Не легко, видно, Володе с ней приходится. А может, наоборот. Похоже, что он выпивает, а пенсия, как он заметил, маленькая.
- Передавай привет Олегу Бурмакину и Боре Онищенко, - услышал я уже издалека.
- Хорошо. Сегодня буду у Бори и обязательно передам, - ответил я.
Олегу привет от Володи передал на следующий день, когда ездили с ним ломать очередную партию веников. Когда проезжали базу отдыха «Кувшинка» Олег вспомнил, как организовывал авиаторам из Свердловска новогоднюю встречу на ней. Тогда она была еще за предприятием
 -Утром 1-го числа приезжаю, чтобы отдыхающих по плану проводить на рыбалку на Рефтинское водохранилище, а они с утра квасят: посреди комнаты стоит табуретка, на ней две бутылки и два огурца.  Рыбачили всего ничего, часа два, поймали шесть карпиков, но гости с Кольцово остались довольны. - С Валерой Золотницким, заместителем по полетам в Кольцово, мы давно знакомы, - продолжил Олег, - он ко мне и домой приезжал, в бане мылись. Однажды, когда он возвращался с Малышева с компанией в Свердловск, на выезде с Асбеста их задержали, не известно только кто, или милиция, или ФСБ. В общем, предложили провести полный осмотр машины и их пассажиров. Тогда велась борьба с подпольными заготовителями и похитителями изумрудов. Составили на них протокол, под которым они подписываться отказались.
- Чем же дело закончилось? - поинтересовался я.
-Сняли его с заместителей и перевели на должность начальника ОТК на регламентном заводе. - Время тогда было интересное. Они летали в Эмираты и им разрешали брать с собой членов семьи. Валера регулярно отправлял жену и двух дочерей. Пока самолеты перегружались, а на это уходило дня два-три, они купались в теплом море.
На трассе Малышева-Рефтинский нужной березовой растительности мы не нашли. Возле электроподстанции спускались на линию ЛЭП, и там одна трава и ольха. Олегу позвонил сын Юрий и сообщил, что нашел его права на моторную лодку. Оказывается, два года назад он их куда-то положил и забыл. Нашлись в книге, которые Юра перебирал.
На обратном пути заехали на Шамейку, где прошло наше детство. Олег тут проживал и после армии.
-Вот тут был наш дом, то есть дача, я с пруда протягивал трубу и качал воду для полива. Вот здесь жили Волковы, тут Бердышевы, а вот это дом Абаскаловых, где мы с тобой останавливались, когда были на рыбалке.
-А где же магазин, про который ты рассказывал?
-Магазин стоял вот здесь, - указал Олег на одинокое здание, - а школы я не вижу, куда же она делась?
-Разобрали, наверное, по бревнышкам, учиться теперь здесь некому.
-Может и так, - согласился Олег.
Картина для нашей действительности обычная: старые дома заваливаются, а новые — строятся. Дороги — никакие. Две женщины при нас закладывали большую лужу битым кирпичом.
-Здесь же и Зоя Маняк жила? - спросил я.
-Вот там, на горке, - показал Олег. Мы были у ней в гостях с Володей Мартьяновым. После армии дело было. Взяли красное вино, закуски, приехали, а Зоя с подружкой. Помню только проснулись, шум, гам, ее мать пришла и давай нас выгонять
По приезду домой включил телевизор, а там передача про Валентина Пикуля. Оказывается, он скончался 16 июля 1990 года на 62 году жизни.  До этого был инфаркт, инсульт и вот конец, еще в СССР.




Глава двадцать восьмая



Под Донецком сбили малайзийский самолет, который летел из Голландии. Кто сбил, до сих пор не установлено. Весь мир ополчился на ДНР и ополчение. Нашли козла отпущения. Западу это выгодно. Кампанию против ДНР закручивают вновь и вновь. Теперь уже, по факту гибели самолета, хотят создать международный трибунал. Цель ясная — давить и додавить слабых. Еще Крылов говорил, «У сильного всегда бессильный виноват».
На улице сыро и Олег вряд ли соберется ехать резать веники, как собирался вчера. Так и вышло. Я же покатил на стадион. Там встретил старичка-рыбачка.
-Ишь ты какой, на велосипеде нарядился кататься, - возмутился он, увидя меня, - пешком ходить надо, оно полезнее.
-Надо, но не хочется. Пешком я вечером хожу, перед сном. А вы никак рыбку ловили?
-Вот тут рядом, на озерках, - согласился старичок, - ротанов поймал дюжину.
-На что ловили, - поинтересовался я.
-На червяка ловил, можно и на куриную шкурку. Тут важно не только на что, но и как. Ротан он ведь не окунь, который на глубинке мечется . Этот хищник в траве стоит и насадку надо обязательно подергивать, чтобы блесенка сверкала.
-Так вы насаживали на крючок с блесенкой?
-Да, именно так, - проговорил старичок, прожевывая хлеб. Видно проголодался.
-Похоже, что вы давно на свежем воздухе?
-После рыбалки я еще по леску походил, грибочков поискал. Нашел несколько синявок и моховиков. Домой приду ротанов поджарю, что тебе креветки, а из грибов похлебку изготовлю, вот и хорошо.
Хотел спросить рыбачка почему он креветок вспомнил, может на Тихом океане служил, но, когда ехал следующим кругом, его на месте уже не оказалось. Люди в лес идут. Сначала одна женщина с ведерком прошла мимо дамбы, а затем мужчина с девушкой в полевой форме.
Решил идти на Рефт. Это для меня как хадж — священное посещение детских мест с целью пополнения сил и энергии. И, потом, надо проверить на что я еще гожусь. Собрался быстро, но забыл прихватить хлеба, пришлось забежать в магазин, плюс к нему взять маленький пузырек кефира. Забыл я еще спички, но об этом я вспомню, когда приду на речку и захочу развести костер.  Вот простофиля!
Автобуса на остановке не дождался и обратился в бюро такси «Фафорит», что рядом. Водитель Володя быстро меня добросил до ул. Клубной. Там уже ажиотаж, машины с грибниками так и прут в переулок. Возле оранжевых цветочков, которые мне понравились еще в прошлом году, скопилось пять или шесть машин. Народ шумит, достает большие корзины. Против грибов я не чего не имею, но задача у меня сегодня добраться до речки, забросить удочку и чуть постоять у воды.
Шагал быстро, дошел до 8-й лесосеки, решил заглянуть на заветное место, где я когда-то набирал много бычков. Бычков нет, но нашлись маслята. После они мне попадались партиями раз шесть. Набрал полную сумку, которую я специально прихватил для грибов. Тащить ее на речку не было никакого смысла, и я ее спрятал за камень у дороги, с расчетом забрать на обратном пути.
Грибы попадались и после, но я их резал и клал прямо на дорогу.
 - Обратно пойду и подберу, думал я.
К речке подошел в 13.20. Получается, двигался с остановками почти три часа. Первым делом подкрепился: съел три кусочка хлеба с чесноком. Он оказался очень вкусным. А про кефир и говорить нечего. На свежем воздухе! Кефир! А рядом земляника в траве! Просто прелесть.
Плохо, что речки не видать, совсем заросла травой. Воды, правда, по сравнению с прошлыми годами, прибавилось. Кое как размотал свою удочку, привязал к удилищу и забросил. Клевать начало прямо сразу. Мелочь, конечно, но приятно. Поймал небольшого чебачка, потом еще трех. Всех я вернул в речку. Большую красноперку, что попалась мне попозже, возвращать не хотелось, но все же пришлось. Из одной ухи не сваришь. Рыбалка на этом закончилась. Если бы было удобное место, ухоженное, с подставками для удочки, я бы еще постоял на берегу. А так мой интерес к рыбалке пропал быстро, да и в чем главная задумка: был, видел, водой обмылся, на берегу по кочкам походил, родных, что здесь в поте лица зарабатывали себе кусок, вспомнил. Вспомнил и как с братом Сергеем сюда приходил, как уху варили.
Время идет, деревья кругом от старости и ветра падают, выворачивая наружу рогатиной корни с камнями и землей. Через некоторые, которые перегородили дорогу, пришлось перелазить. Обратно дорога показалась короче, шел быстро, не отвлекаясь на грибы, только иногда наклонялся, подымая ранее срезанные. А вот, когда в рюкзак запихнул, спрятанную за камень, сумку с грибами и путь начался в горку, тут у меня запал снизился и к улице Клубной я уже вышел совсем никакой. Ноги перестали уверенно шагать, но потихоньку, потихоньку я все же добрался до остановки «Вышка». Быстро подошла маршрутка и я с громадным облегчение упал за спину водителя со всеми своими причиндалами на кожух, куда пассажиры бросают деньги, Мест свободных не оказалось.
Дома с облегчением все с себя снял, особенно рюкзак, грибы вывалил в кастрюли и залил водой. И сам полез в воду. Силы мои на исходе, спасибо, что в холодильнике остался грибной суп.
Грибы вкусные, но возни с ними хватает. После небольшого отдыха на диване, взялся сортировать, а потом жарить маслята. Записал: «19 июля 2015 года — День маслят и испытания на прочность». Как никак, прошел около 20 километров, считай по бездорожью, и еще с приличным грузом.
Приснился сон, как будто я арестован, сижу в камере, меня обыскивают, бьют, но моя денежная заначка под бинтом на ноге остается при мне. Предпринял несколько попыток сбежать, но скрыться не удалось. Конец сна не досмотрел, проснулся потому как замерз. Выяснилось, что я забыл закрыть на кухне окно. На дворе совсем не лето, градусов 7-8 не больше.
Слушал патриарха Кирилла. Он на о. Валааме, проводит апостольские чтения, рассказывал про Нагорную проповедь с девятью заповедями от Матвея, потом перешел на заповеди апостола Луки, связанные с блаженством тех, кто бедствует, страдает, испытывает гонения и притеснения. Вывод: «Жизнь вечная и каждому да воздастся». Согласен, но при условии наличия потомства. Душа и все, что ею накоплено хорошее и плохое обязательно передастся потомкам или вознаградит их, или накажет их за грехи предков. Можно, но косвенно, связать конкретную душу с окружающим ее миром. Мир влияет на нее, но и она дышит на мир, а значит продолжает, как бы, с ним и дальше жить. Ничего не исчезает бесследно, след от каждого человека, как от листа с дерева, остается.
Над этим я думал, когда следовал к брату Борису, об этом говорили, когда вспоминали с ним Толю Никитина и его детей.
 -А что остается на огороде после колорадского жука? -  вдруг сменил тему брат.
- Его на картошке, ужас! На каждом кусту подлецы расселились, - возмущался Борис, показывая на кусты.. Надо их травить, чем только? В магазин что ли сходить и купить отравы.
- Пойдем, пойдем, - позвал я его, -давненько не бывал в бывшем Военведе, посмотрим, что там продают. Собрались и пошли, шагая через грязь и лужи. Тут еще котенок белый с серыми пятнами привязался. Кричит, видать голодный. Хозяйство не мое, подкормишь, а потом за него отвечать придется. Боря тут тоже редкий гость, а на зиму совсем уедет. Пусть ищет другой порог где его приголубят, - подумал я.
- Когда возвращались из магазина встретили женщину с ведерком черники.
- Почем торгуете? - спросил я ее.
- Обычное дело, - 160 рублей за литр.
- Пойдет, - согласился я, - возьму три литра, с меня, получается 480 рублей.
-Я тут рядом, схожу домой и насыплю вам в трехлитровую банку.
Чернику заказал для Лиды, но когда, по совету Бори, позвонил ей, она от нее отказалась.
-Скоро Таня поедет в сторону Белоярки, будут на Заречном отмечать ее день рождения, там по пути и купит, - отрапортовала сестра.
Ну и хорошо, решили мы с Борисом и поделили ягоду на двоих.
-Сноху угощу, - проговорил Борис, - завтра у внучки день рождения, три месяца ей. Внучке подарю игрушку, а снохе вручу ягоду, ей полезно для поправки здоровья.
- А женщина эта кто? - спросил я у Бориса.
- Похоже Солдатова. Он выглянул в окно и посмотрел куда она пошла — Точно Солдатова, муж у нее Сергей.
Разговорились с братом о соседях. Вспомнили Герценых дядю Сашу и тетю Катю и их дочь Люсю, что была замужем за Виктором Масловым.
- Я однажды видел тетю Катю на Малышева, она передвигалась на костылях. Когда я ее окликнул, она так обрадовалась и мы долго с ней говорили, - вспомнил Борис. - С Люсей тоже встречался. Однажды, правда это было давненько,  я возвращался с командировки и увидел ее в самолете.
- Что ты тут делаешь? - спросила она меня.
- В командировке был, - ответил я ей, - а вот ты с какими делами оказалась в Ленинграде?
- Мы с группой, приехали посмотреть город, сейчас возвращаемся.
Пока Боря пытался травить жуков, я взялся косить бурьян вдоль пешеходной дорожки на улице. Она так заросла лопухом и крапивой, что уже стало трудно по ней передвигаться. Только я закончил, как пошел дождь, и мы с Борей сели пить чай с булочками, которые я купил еще на Малышева.
 Накрывая стол для чая, Боря вспомнил, что мама его любила, вероятно еще с молодых лет, кильку в томатном соусе, а бабушка предпочитала копченую корюшку. Однажды он у нее угощался вареной картошкой с маслом, посыпанной зеленым луком, что рос на подоконнике, пробывал корюшку, ел куриные яйца с настоящим, не то, что сейчас желтком. Дело было зимой и куры жили у бабушки в подполье на кухне. Летом, естественно, на улице в сарае.
На завтра с утра решил скататься на Малышевскую плотину. По дороге останавливался, пытался искать грибы, но неудачно. Скатился к реке с горок быстро. Единственное препятствие, - это экскаватор, он же бульдозер, который перекопал дорогу за поворотом к бывшему пионерскому лагерю,
В пруду плавает настоящий морж. Вода холодная. Я это почувствовал, когда зашел по колено в воду с целью помыть велосипед.
- Когда же наступит теплая погода? - спросил меня одевающийся пловец, пожилой мужчина лет шестидесяти.
- Пока ветер с севера не закончится, черные облака будут продолжать нас мочить, надо ждать ветра с Казахстана, на него вся надежда, - ответил я.
Мужчина улыбнулся, ничего не сказал и продолжал натягивать на себя теплую одежду. После такого купания, теплая одежда не повредит, - подумал я. Мужчина ушел вниз по сливу, а я поехал домой. В этот раз пришлось постоять минут пятнадцать, пока экскаватор не закончил копать траншею.
- Что изумруды ищите? - задал я шутливый вопрос старшему копателю.
- Ищем, ищем, а у тебя пропуск есть? - пошутил он в ответ.
- Пропуска нет.
Ну, тогда езжай в объезд мимо садовых участков, или придется подождать. Пришлось подождать.
-Хуже нет, чем ждать и догонять, - вспомнилась мне давнишняя присказка. Вспомнились рассказы Олега, что у руля ОАО ИКУ - «Изумрудные копи Урала» одно время был Владимир Петрович Хамьянов. Когда он трудился на обогатительной фабрике вместе с Олегом, то ратовал за перестройку. А тут ситуация совсем новая:
-Нет денег, приборы КИП устарели морально и физически, ситуация как на войне, - утверждал Олег, — это что одна винтовка на троих. На новом месте, в качестве технического директора МРУ, пришлось самому во всем разбираться. Обогатительную фабрику, которая одно время вне МРУ проходила под названием «Мылышевские концентраты», передал  В. Падерину.
-Когда это было? Похоже, что в 1995 году. Спустя два года, «Малышевские концентраты» ликвидировали и фабрику вернули МРУ. За время правления Валерия Петровича Падерина предприятие накопило десятки миллионов долгов. Люди по несколько месяцев не получали заработной платы, - вот такие были дела.
- Еще хуже обстояли дела у исполнительного директора ЗАО «Зелен Камень» Т.И. Муратова. Предприятие было зарегистрировано 6 августа 1997 года.  ЗАО было создано, как оказалось, при участии фирмы с британско-виргинских островов. Она и довела до закрытия шахты. Когда создавали, рассчитывали при поднятии 10 тонн груза, получать до 42  изумрудов при стоимости 524 тыс. долларов. Хорошая огранка могла повысить стоимость камней в десятки раз. Но «Зелен Камень» даже не приступил к работе, и лицензия у него была отозвана. Со временем ее вернули. Когда это точно случилось, сказать не могу, - огорченно вздохнул Олег, - и Генеральным директором в то время уже был не Муратов, а некто Микки Уайлд, -
- Временный начальник МРУ В. Легалов дважды пытался продать рудник за несколько миллионов рублей, но кончилось это тем, что предприятия МРУ и ИКУ, вместе взятые, весной 2003 года приобрело ООО «Норфин» за один миллион долларов. Это при том, что на складах шахты, которая не работала, хранились камни на сумму от 16 до 25 млн. долларов. Кто стоял за «Норфин» осталось неизвестным.
Шахту продали, а денег шахтерам не выделили.
- Чего нас зазря беспокоите, - возмущались старые владельцы., - вот приедут ваши работодатели, вы с их и спрашивайте.
Новые хозяева из «Норфина» сообщили главе поселка Пивко, что прибудут на Изумрудные копи 29-30 мая. Дата землякам запомнилась, потому что в газете за этот день сообщили о выходе специального экземпляра книги о предприятии Михаила Трофимовича Строкина.  Было это в 2003 году.
Книгу отпечатали на средства «с миру по нитке», самиздатом, 25 экземпляров. Была у книги и цена — 2 тысячи рублей. По сути, она была бесценная, потому как первая о предприятии.
-Какая бесценная? - возмущался ветеран предприятия Алексей Михайлович Еремеев.  Да и не первая она, совсем. Известное дело, что  Михаил использовал очерки Сонина, Семенова и Золотухина.
-Неправда все это. Михаил Трофимович и человек хороший и книга его нужная и полезная, - не соглашалось большинство.
Кто прав, кто нет, не мне судить. Я только обратил внимание, что Еремеев, как и Михаил Строкин большую часть своей трудовой деятельности провел в мехцехе, где работал мой папа и должен был знать его. Они оба были кузнецами, газорезчиками. Алексей Михайлович был помоложе, с 1928 года.
Владимира Пивко в 2004 году сменил Олег Кабанов, по некоторым данным, выдвиженец с поселка Рефтинский. А заместителем директора ООО «Норфин» стал В. Чеглоков.
-А кто этот Кабанов? В первый раз слышу, - возмущался Олег. У нас своих кандидатов, начиная с Валерия Падерина больше, чем достаточно.
-А кто еще, если не секрет? - поинтересовался Саша Шелудков.
-Открой местную газету и посмотри, они там все перечислены: Малков, Воробьев и другие.
-Там в газете и написано, что Кабанов родом с Малышева, в школе здесь учился, потом на горняка.
-Знаю, слышал, что военную службу при Асбестовском военкомате проходил, блатной какой-то.
-Что теперь говорить, выборы закончились. Как говориться, поезд ушел. Падерин с должности заместителя Пивко подал в отставку, и Николай Киселев за ним ушел. Теперь жди новых распоряжений, - заключил энергетик фабрики Александр Шелудков.
-Есть уже и новые, - продолжил Олег. Место Валеры Падерина заняла выдвиженец с Асбеста Галина Леонидовна Малых, бывшая начальник одного из отделов налоговой инспекции. Эта деньги считать умеет.
Малышевский Карамзин, как назвал Михаила Строкина ветеран предприятия Еремин, писал про разные времена, и про нынешние, и про то, когда еще Скутинские склады на Мариининском прииске, минуя фабрику, вывозили на досмотр в Москву. Именно там оценивали камни столичные эксперты.
-Вот вы ответьте, почему наш прииск назывался Мариинский? - обращался Строкин к читателям.
-Здесь вам не КВН, ни передача «Что, Где, Когда», знать все должны как отче наш. Это же наша история. - Так вот, назвали так в честь святой Марии Египетской. Определили по святкам, потому как поселок (прииск) зародился 1 апреля по старому стилю. По новому получается 14 апреля.
«В 1925 году в Свердловске проходил 3-й съезд горнорабочих», - разъяснял читателям автор», - может на нем, а может позже взамен 6-часового рабочего дня установили 8-часовой. Были пересмотрены нормы выработок, в том числе на огранку изумрудов. Последние, из-за высоких накладных расходов, продолжали оставаться неконкурентоспособными на международных рынках, хотя имели хорошие качества и обработку.
Уральские изумруды на мировом рынке уже котировались выше бриллиантов.  Колумбийские копи в то время были залиты водой и уральские все время имели предложения. Начиная с 1939 года изумруд начал уходить на второй план после бериллия, а в 1951 году его добыча была прекращена.
На то время один карат стоил 105 рублей и государственные потребности заставляли старателей сдавать позиции. На Мариинском прииске возвели фабрику, несколько шахт. Именно в то время, в 1929 году была заложена основа нынешнего поселка Малышева и предприятия. Сретенский прииск потерял свои преимущества и вошел в реестр совершенно бесполезных».
-А вот еще вопрос на засыпку. Когда Сретенский прииск стал называться Свердловским? - обратился к читателям Строкин.
-Поясняю, в 1927 году и стал не Свердловским, а имени Якова Свердлова. Работы на нем проводились с 1931 по 1941 и с 1969 по 1981 года. В 1994 году начались взрывные работы в карьере. Одно время он был заброшенным, а сейчас ожил.
Карьер ожил, а Михаила Трифоновича в 2007 году не стало. Случилось это 15 сентября. Много о нем узнал, когда прочитал статью - некролог ветеранов в местной газете: «Общественник-коммунист, спортсмен, актер. Энергичный, жизнерадостный, добрый и скромный человек...». «Он был активным читателем, написала Галина Портнягина, неравнодушный, с активной жизненной позицией, мы благодарны ему, что он откликнулся на нашу просьбу и написать книгу о нашем поселке...».
Благодарен и я ему. Его книга «Поселок Малышева-край изумрудный» подтолкнула меня взяться за труд в память нашего изумрудного края и его людей. Михаил Строкин один из многих драгоценных самородков.
Нынче водой залило не Колумбию, про которую вспоминал Строкин, а нашу страну. Всякий выбирался из потопа как мог. Губернатору области Эдуарду Росселю предлагали купить, найденный в 2000 году, александрит «Патриот» и просили за него 150 тысяч долларов. «Патриот», как и «Президент», в свое время, был арестован за долги. Гохран за предложенную сумму его покупать «Патриот» отказался. Предлагал свою — 15 тыс. долларов. Цена поменялась, как и цвет камня. Как известно, уральские александриты меняли зеленый цвет на фиолетовый
По образному выражению Н.С. Лескова, «в нем зеленое утро превращалось в кровавый вечер». Это самый вечер нависал над поселком и бывшим предприятием. Что интересно, «Патриот» был обнаружен среди остатков руды, которая хранилась на складе.
Как раз в то время на Малышева задержали жителя из Екатеринбурга, который пытался незаконно вывести 16 огранённых изумрудов. В следующем году в пос. Малышева была пресечена деятельность подпольных ювелиров. Операцию провели сотрудники Асбестовского ОБЭП, задержали двух жителей: женщину 34-х лет и мужчину 37-и лет. Их мастерская располагалась на ул. Лесной. Обнаружено 70 изумрудов и александритов, а также золотые изделия с бриллиантами на общую сумму около 100 тыс. руб. Возбуждено уголовное дело пл ст. 191 УК РФ «незаконный оборот природными драгоценными камнями». Она предусматривает лишение свободы до трех лет.
МРУ продолжало добывать шпат, слюду, бериллий и легкие металлы для атомной промышленности. По этой причине ОАО вошло в структуру Минатома. Так Олег и стал ветераном атомной промышленности
Работы бульдозера на дороге закончились, и я снова закрутил все время в гору. Сначала двигался уверенно, а ближе к предприятию, и особенно на подъеме от фабрики, силы меня совсем оставили. Дожал с большим трудом и когда спрыгивал с велосипеда, чтобы сфотографировать старую школу на Азина, ноги мои подогнулись. Устоял с трудом.
В следующий раз по грибы в лес от Клубной  пошел чуть выше, не спускаясь, как прошлый раз к Макарьевке.. Прогулялся удачно и грибов набрал полный пакет. Сегодня я больше осматривал пеньки и березовые сухары и не зря, опята попадались часто. Между ними собирал волнушки, маслята, крепкие сыроежки, ельничные грузди. Уже на выходе из леса на рефтинскую дорогу попалась два белых. Людей в лесу много, и он пройден вдоль и поперек. Часто встречались пеньки с уже обрезанными опятами. Почему их называют опятами? Никогда раньше не думал, а сейчас что-то засвербело. Наверное потому, что они на пеньках, где их уже обрезали, вырастают опять и опять.
Пеньки закружили мои размышления и заставили вспомнить историю детства. Первая дружба с девочкой случилась у меня в Пионерском лагере. Звали ее Валя Пенькова. Она жила на Малышева, а я на Изумруде. Пешком ходили друг к другу в гости за четыре километра. Не передаваемое волнение первых чувств остались на всю жизнь. Похоже, Пеньковы уехали и детские контакты прервались. Вспомнил я про них еще раз, когда перечитывал книгу М. Строкина о «Изумрудном крае». Среди работников СМУ промелькнула фамилия Пенькова Ивана Тихоновича, механика участка. Я дружил с Валей Пеньковой в пионерском отряде, но вскоре она уехала с родителями в неизвестные края.
На Клубной, когда уже шагал из леса назад к остановке, встретил девочек. Одна из них, лет десяти, отчаянно, прямо на асфальтовой дороге, крутила акробатическое колесо. Получалось у нее легко и красиво. Ей упражнение тоже нравилось, и она его все время повторяла.
-Где же ты так, моя хорошая, научилась? - спросил я ее, гладя по голове.
- В школе, - услышал в ответ.
 -Молодец! У тебя замечательно получается, обязательно продолжай тренировки. Она ничего не сказала и шмыгнула из-под моей руки к своим подружкам. Таланты у нас есть, да еще какие, - думал я шагая по проселочной дорожке. Их только надо найти и поддержать.
В маршрутке, в которую я залез на "Вышке", попался нервный сосед.
- Ну залазь быстрее, чего копаешься, - заворчал он на меня. Залезать в узкие двери с рюкзаком, а садиться пришлось рядом с водителем, так как другие были заняты, совсем не удобно и, потом, я уже не юноша.
-Тороплюсь я в больницу на процедуры, боюсь просрочу, - продолжал ворчать мужчина примерно моего возраста.
-Торопиться надо медленно, - заметил я, - и потом, тише едешь, дальше будешь.
-Вот, вот, - поддержал меня водитель, - совершенно правильно.
-Торопиться может и не надо, - согласился торопыга, - а вот поспешать надо, иначе жизнь убежит вперед. На этом мы и достигли общего консенсуса. Сосед вышел раньше, я, как обычно, у строящейся церкви. Зашел в магазин, купил молока, хлеба и сахару для варки варенья. Внизу у входа встретил Елизавету Дмитриевну, торгует смородиной, обещала завтра принести специально для меня три литра. Это значит за сахаром придется еще раз идти.
-Недавно был на кладбище, - завел я разговор с соседкой, - заходил со стороны Черного озера, ходил туда на прогулку и повстречал могилу нашего соседа. Его, помнится, Григорий Александрович звали.
-Точно, он.
Я вспомнил и поведал Елизавете Дмитриевне, как в прошлом году в местной газете читал про него в статье «Юнга на подводной лодке».
-Он с хозяйкой приехал сюда в 80-е годы, - подхватила баба Лиза, - жили плохо, все время ругались.
-Из-за чего?
-Кто его знает. Все делили что-то, даже продукты в холодильнике.
-Вот вам и герой войны, - подумалось мне.
-До драки у них доходило. Она, а звали ее Валентина, ко мне прибегала, пряталась от него, такой уж он был грубиян. -До суда дело доходило, меня в свидетели приглашали.
-И чем дело закончилось?
-Помирились они, но продолжали жить как кошка с собакой. Первый помер он,  Валя просила  рядом с ним ее не хоронить. Ей помогала, за продуктами ходила Людмила из 2-й квартиры
Пора и мне идти в магазин. Кушать дома нечего.  В мультиварку засыпал пшено "на воде", чистил грибы, картошку и заварил суп. В это время позвонил Олег и предложил, как мы договаривались вчера, съездить в Асбест в магазин Спартак за покрышкой для моего велосипеда, старая вздулась.



Глава двадцать девятая



По возвращению, чистили с Олегом грибы, зашел разговор о Черном озере и, что у директора МРУ Хохлова был план воду из него скачать в пруд под поселком, уже начали рыть котлован, но вмешались охранные организации и по предлогом, «озеро - памятник природы», работы остановили. Никакой оно, конечно, не памятник, числится где-то таковым, зарастает и высыхает, а дел никаких и поселок без пруда, искупаться людям негде. Кто прав? Я думаю, что в первую очередь надо думать о людях, о их благах. А так, озеро, как собака на сене. Вроде есть, но до него не добраться, болото, дороги, тротуары, никто не строит.  А о памятнике - одна болтовня.
Олег еще вспомнил, что Трехманенко, наш сосед на Крупской  был, оказывается, заядлым охотником. Ходил на озеро стрелять уток. А так-как был полный и неуклюжий, а шагать приходилось  за три километра по шатким болотным тротуарам (тогда они еще были), он выходил за полночь, чтобы встретить рассвет на воде.
В детстве у Олег была берданка 32 калибра. Вспомнил про первую охоту на подсадную утку на  озере, про случай на 29-м квартале, когда он наставил ружье на человека и получил от отца по шее. В тот раз они передвигались на лошадях лесника. Еще отец учил  на охоте в лесу быть предельно острожным, с чужими не общаться, стараться не подпускать их близко и, уж тем более, не здороваться. Кто знает, что у них на уме, - наставлял он сына.
-Ты рассказывал, что Цикаловы жили у вас в соседях на Маяковского, - спросил я.
-Да, были такие.
-В библиотеке, в местной газете прочитал, как в августе 1995 года правоохранительные органы задержали директора фирмы АООТ Михаила Цикалова.
-Организация эта мне не известна, а за что взяли?
-За незаконные операции с валютными ценностями и драгоценными камнями. Будто бы пытался продать эстонско-германской фирме 117 кг. изумрудов. Дали 3 года условно...И тут же амнистировали.
- Михаил сын соседа. Старший прибыл на Малышева вместе с Хохловым, был у него в первых советниках и часто с ним выезжал в Москву на разные совещания и доклады. Говорили, что у Цикалова были связи в Главке.
-А в МРУ он чем занимался?
-Точно не скажу. Следил за технологией производства. Мы тогда тантал добывали и обогащали. Вдруг на него спрос редко понизился. Куда девать? Вот тогда Цикалов, может еще с кем-то, договорились продать его японцам. Те приехали, товар в бочках с замками тщательно осмотрели и сказали: «Берем».
-А как отправляли груз в страну восходящего солнца?
-Обычным делом, только до Японии груз не дошел. Во Владивостоке, при проверке наш тантал оказался радиоактивным, покупатели от груза отказались и поставили условия — либо вы очищаете тантал от вредных примесей, либо мы подаем на вас в суд.
-И чем закончилось?
-Точно не скажу. Слышал такую басню, что специалисты тантал очистили, но по глупой случайности груз на продажу сбросили в хвосты, перепутали партии. Спасибо японцам, в суд на нас не подали. Дело обошлось миром.
- Что касается старшего Цикалова, однажды в компании он рассказывал, как в Узбекистане, в Красноводске значит, оказывали шефскую помощь местным хозяйствам в сборе хлопка. Работники они оказались никакие, когда они набирали по половине корзины, девчонки-малолетки из местных школ сдавали по полной.
-Когда Хохлов убыл в Желтые воды, - продолжил Олег, - начальником назначили Юрия Зорина, бывшего начальника шахты. Он занял дом Хохлова на Лермонтова, а Цикалов переехал из трехкомнатной квартиры в дом Зорина, сюда на Маяковского. Вот такая история с соседством.
У Олега свой манер чистить грибы: снимает кожицу, обрезает бахрому по окружности, выскребает все до предела.  От гриба остается жалкое его подобие, только рожки и ножки. Что делать, так его научили врачи мама и жена и этим он гордится.  Как говорится, каждый по-своему с ума сходит. Тут у Олега явный бзик.
Он же чистил грибы и вспоминал, когда их было пятеро, жили на Крупской в одной большой комнате, как с мамой отдыхал в Кисловодске: мама по путевке, а для него снимали частный угол. Он запомнил угощение в ресторане, когда они полчаса ждали заказ, а в это время рядом шел пир горой, гуляла семья богатого армянина. Еще ему запомнилось, как собирал груши - падалки, а его все время гонял дворник, не давал собирать.
-Злые они все были эти местные, - заметил Олег, - я думаю потому, что они жили бедно, одежда у них была в заплатах. Это я точно помню.
После разбора грибов пили чай с конфетами, зашла беседа о годовщине совместной жизни Бурмакиных. Они расписались в январе 1971 года, когда их сыну Юре уже исполнился месяц. Неофициально вместе жили с 1968 года.
Вечером искали историю болезни, которую для просмотра Валя привезла с работы домой. Все перерыли, но, увы. Утром, я уже заканчивал уборку, как Олег вышел на связь.
-Хочешь расскажу анекдот, как в одной еврейской семье пригласили гостей, - возбужденно проговорил он, - а когда те ушли, обнаружилась пропажа серебряных ложек и вилок:
-Вы случайно не прихватили с собой нашу посуду" – спросили хозяева гостей..
-Да нет, как можно" - ответили  гости.
Спустя полчаса снова звонок:
-Вы уж извините, посуда нашлась".
-Вот и хорошо", - ответили гости.
-Хорошо то хорошо, а осадок-то остался, - услышали они в ответ.
-Я это к чему, - продолжил Олег, - нашлась история болезни, Валя ее совсем и не забирала с работы, пришла в свой кабинет, а она лежит на столе. Посмеялись над Валей, над собой, вспоминая подобные случаи склероза и договорились друг друга беречь. Что делать, старость не радость..
Вспомнилось как болела Валентина. Вечером, после бани с ней случилось плохо, вызвали скорую помощь, а потом увезли в больницу. Мы с Олегом ходили ее навещать.  Когда возвращались возле больницы встретили женщину. Олег с ней оживленно по свойски общался, ее лицо мне показалось знакомым. Выяснилось, что это Трубина, давняя знакомая по Малышева и подружка Вали еще с медсестерских времен. Она сейчас работает начальником отдела кадров на РМЗ. Когда-то дружила с Борей Онищенко. Вид ее мне понравился, стройная, а главное в глазах веселая.
Когда возвращался от Олега и проходил мимо здания гостиницы на Советской, обнаружил на асфальте дорожки большую поломанную ветку рябины. Только ее поднял, чтобы убрать в сторону, как сверху раздался кошачий писк. Покрутил головой по сторонам, - никого. Когда мяуканье повторилось, я уже посмотрел в нужную сторону и увидел среди многочисленных толстых  и зеленых веток, белую кошечку сидящую на срезе тополя, на высоте метра три. Тополь срезали, образовалась площадка, вот кошка туда и забралась, скорее всего, со страха. Возможно, собака загнала. Наверх забралась, а вниз головой спускаться боится, вот и плачет. Ни шеста, ни доски рядом я не обнаружил. Подошел поближе к стволу и стал кошку уговаривать спускаться по веткам с одной на другую, вниз, даже стал показывать по каким.
Она меня не слушала и продолжала жалобно кричать. Наконец решилась и стала лапками ощупывать одну ветку, потом другую. Сделала один шажок, потом другой по ветке вниз, чуть сорвалась, но вылезла на другую, уже пониже и так помаленьку под мои уговаривания спустилась на последний сучочек. Смотрит вниз широкими глазами, мяукает, а прыгать боится. Пришлось замотать руку рукавом куртки и протянуть ее кошке в качестве подставки. Она прыгнула, и я руку опустил вместе с ней. Спасательная операция закончилась.  Кошка потерлась о мои ноги, наверняка думая, что я возьму ее с собой, но этого не случилось. Я пошел домой, она немного пробежала вслед, присела и снова запела свою тоскливую кошачью песню.
Следующий день провел с Борисом. Когда пили чай с вареньем, зашел разговор про разные ягоды. Он перешел на свою любимую бруснику и вспомнил один новогодний случай. В новую квартиру в Свердловске,  по его расчетам, он въехал в 1993 году, под новогодний праздник. Торжественный ужин уже подходил к концу, оставалось попробовать бабушкин брусничный пирог со сметаной, как сыновья Паша с Артемом предложили выйти на балкон и посмотреть праздничный салют.
- Мы вышли и минут пять с радостью наблюдали, как справа и слева взлетали одна за одной разноцветные ракеты, - вспоминал Боря. Было чему радоваться: Новый год, за столом вся семья, все здоровы, впереди замечательный десерт, как тут закричал Паша:
Папа, папа смотри! -  он пальцем показывал на стол, глядя в комнату через оконное стекло. Мы все разом обернулись и увидели: наша собачка Виола, залезла на стол и с большим удовольствием слизывала сметану с праздничного угощения. Что тут было! Бабушка нас всех успокоила:
- Сегодня большой праздник, пускай и нашей Виоле он запомнится. Она отрезала часть пирога, который Виола уже слизала, и отдала собаке, а мы сели угощаться оставшимся.
- Что же с Виолой случилось? - спросил я. Говорят она скоропостижно скончалась.
 -Через несколько лет после этого случая, Паша пошел с ней погулять и она, скорее всего что-то съела на улице, и отравилась. Когда я утром уходил на работу, она так на меня смотрела, как будто прощалась. И верно, когда я пришел Паша плакал в своей комнате, так мы осиротели.
Боря рассказал, что был в командировке в Мурманске и жил в гостинице «Арктика». С командой возил специальный оптический прибор для подводников. На тот момент он работал в Свердловске на Оптико-механическом заводе, недалеко от ст. Шарташ. Их предприятие замыкалось на Объединение «ЛОМО» в Ленинграде. Мимо него я частенько проезжал на электричке, когда каждый день курсировал из Сестрорецкав Питер и обратно.   Одно время на ул. Оптиков в Старой деревне проживал сын Дмитрий с семьей.
С утра заехал к Олегу, завез ему книгу Акунина, что брал накануне и взял забытые вчера очки. Он меня угостил чаем и поведал историю про одного коллегу по фабрике, который жил на Изумруде, по ул. Крупской за домом Мизгиревых. А началось все с разговора про указание местного медицинского начальства, когда город оказался в долгах, лечить людей доступными методами: чаще применять кровопускание,  клизмы и тому подобное.
-Мы с изумрудским Николаем вместе работали на фабричной мельнице, - начал Олег. Однажды отправили нас на помощь в подшефный колхоз, в Мезенку. В качестве сугрева на бригаду выделили  литр спирта. А что литр на целую ораву? Бабы говорят:
-Езжай в Мезенку за вином.
-Приехал туда с собранными со всех рублями и копейками, а там не продают, запрет на продажу в период уборки урожая.
-Дуй в Белоярку, на картонажную фабрику, там в магазинчике есть, - посоветовали знатоки.
Поехал туда, действительно есть, купил десять бутылок красного вина "Рубин" по 1 рублю 42 копейки.
Выпивать сели, когда уже возвращались домой, остановились на правом берегу Пышмы, на выезде из Белоярки. Выпили, значит, а Николай после этого сразу надулся и покраснел как помидор.
-Ты чего? - спрашиваю я его.
-Ничего, не боись, со мной такое бывает. Однажды на Изумруде мы с мужиками тоже выпили, давление у меня поднялось, так я взял бутылку, разбил ее о камень и острым концом порезал вену вот тут у голени, и показал на ноге рубец. Кровь хлещет, мужики в панике.
-Чего ты? - кричат они, - что делать то будем?
-Ничего делать не надо, - говорю им, - беру лист подорожника, прикладываю к ранке, завязываю носком и все дела. Я, бывало, выпивал ни по одной бутылке. Дело было на сенокосе. Жена меня с зятем разбудила чуть свет и кричит.
-Хватит лежать, пора косить, пока дойдете, самый раз. Что делать? Встали пошли в сторону Лесозавода, там у нас покос имелся, дошли до лежневой дороги, а там крапива в рост человека. Залез я в эту крапиву и из-под лежневки достал бутыль на пять литров браги. Разлеглись мы на полянке и эту бутыль отоварили. Просыпаемся, а время уже возвращаться пора. Приходим домой, жена спрашивает.
-Ну как сенокошники дела, много сделали?
-Да все сделали, только чуть осталось, завтра еще пойдем.
-Я тоже с вами, - заявляет жена.
-Завтра смысла нет, мы же ненадолго, а вот когда пойдем на другую деляну, тогда добро пожаловать. На следующий день мы тоже дошли только до лежневки, я достал еще одну бутыль браги и наш такой сенокос еще раз повторился. На третий день от жены никак увернуться не удалось, пошли все вместе. Тут наш обман и обнаружился.
-Ах вы такие, рассякие,- ругала она нас, - так чем же вы подлецы занимались? Я ей и рассказал про свой схрон. Она кричит, а я смеюсь и радуюсь.
Радость и у Вали Бурмакиной — у нее появился напарник по анатомическому цеху, а то все трудилась одна.  Прибыл из Оша, что в Киргизии, звать чуть ли не Бохадур, Олег  про себя кликал его Бахтыгуль, а Валя, забываясь, называла Махарадж. Предложил обоим обращаться к новому врачу просто «баике», что по-киргизски означает «уважаемый».
Ждали Валю, пили чай в ее служебной закусочной и говорили про Мартьяновых, про переезды родителей на юг к старшему сыну Юре, про младшего их Андрея. Оказывается, он тоже жил с родителями в Ставрополе, даже там женился, родил сына, который вырос без него.
-Почему без него? -спросил я Олега.
-Вернулся с родителями на Урал, что -то у них там не сошлось.
Дядя Леша, по возвращению, работал водителем в пожарной охране и Олег общался с ним, когда приходил к начальнику пожарки за справкой на продление отпуска. Порядок был такой, если работник по службе привлекался к выполнению дополнительных нагрузок, связанных с ДНД и обеспечением пожарной охраны (следил за состоянием пожарных кранов, огнетушителей и т. д.), то он получал дополнительно к отпуску по трое суток за каждую нагрузку. Отпуск 24 суток, плюс шесть, получался месяц отдыха.
Так вот, в то время старший Мартьянов, как инвалид войны, получил от государства новые Жигули. Новую машину он отдал сыну Юре, а взял у него старую. Может эта машина и стала камнем раздора между родителями и детьми. Семья распалась. Володя с супругой уехал в  тюменские края, на Урай, в родные места приезжать не стал, был только на похоронах родителей.
Пытались до него с Олегом дозвониться, но неудачно. Связались чуть позже. Вышли на его городской телефон  У него все нормально, за исключением, у жены инсульт и все, что с этим связано. Помогают сын и дочь, двое внуков. Володя на пенсии и не работает. Я рассказал ему про нас, про поселок, про кладбище, где на могиле его родителей отпали фотографии. Грустно все. Он спросил про Сергея, где он живет в Германии. Это он спросил потому, что сам служил в Германии, в Магдебурге. Я, к сожалению, название города брата Кассель тогда не вспомнил.
Прокатился до местного «Водоканала», что в здании «Теремок», решил предупредить, что я вскоре уезжаю надолго и до весны не буду рассчитываться за воду.
-А вы где живете? - спросила меня старшая сотрудница по фамилии Пантелеева.
-Улица Ленина 6 квартира № 8.
-А кто у вас руководитель ТСЖ?
-Увы, не знаю.
Она посмотрела свои учеты и назвала фамилию Захарова.
-Он у вас за главного. Вы, кстати, на него в суд не подаете?
-А что такое? - спросил я.
-Ну, он же поднял расценки на капитальный ремонт. Раньше было 8 рублей в месяц, а сейчас 16.
-Нет, в суд я на него не подавал, для меня его расценки пока не обременительны.
Мы обговорили мои дела, снова придется приходить весной с билетами до Мурманска и обратно и писать заявление на перерасчет. Меня заинтересовала схема поселка Изумруд на стене. На ней были указаны все улицы и дома, каждый под своим номером.
-А еще такой схемы у вас нет, - спросил я.
-Нет, больше нет.
С этим я и уехал из конторы на своем велосипеде. Сделал круг вокруг поселка, несколько раз обернулся по стадиону, как бы попрощался с ним до следующего года, и вернулся домой.
Чемпионат мира по плаванию вчера закончился, мы заняли не очень почетное третье место.


Глава тридцатая



С братом Сергеем, бывшим шахтером, прибывшим из Германии на лечение за обедом вспоминали родительский дом, какие мама пекла булочки и кто в этом процессе участвовал - мазали их маслом,  яйцом. Сергею больше запомнилось, что булочки выносили в сени и он их ел подмороженные.
Отдельно говорили про телят, живших после отела коровы  в доме, про стирку, про то как мама полоскала белье в Свининке и папа ходил пробивал для этого прорубь. Серега вспомнил узорный деревянный валик, которым мама белье гладила. Лиде запомнилось, как с помощью мамы   покупала шубу девочкам, которые и ныне в полном порядке. Лида стряпала блины.  Олег Бурмакин подарил Сергею стихотворение:


Гутен таг Серега милый,
Гутен морген герр Сергей.
Как тебе там в Фатерлянде,
Без знакомых и друзей?


В Германию Сергей с семьей уехал 6 августа 1994 года. На следующий день, 7- го августа,  в Мюнхене отмечали у дочери Марины день рождения. Ей исполнилось 16 лет и они с сестрой Олей плакали от расставания с Родиной. Пришлось, как вспоминал Сергей, для успокоения вести их в магазин и купить магнитофон. Потом были Дюссельдорф, лагерь для перемещенных в Хесишлихтанау, в усадьбе графов Линаиров, жили около года. А после этого перебрались в Баунатале, что по соседству с крупным городом Кассель, в котором жили знаменитые сказочники братья Гримм.
Позже узнал, что у нас на Южном Урале были свои Берлины, Парижы и даже Кассель. Так селения назвали оренбургские казаки, участвующие в походе против Наполеона.
Парковая зона немецкого Касселя называется «Геркулес», а земля зовется Гессен, с центром в Висбадене. Летать из тех краев к нам можно из Франкфурта на Майне и из Ганновера. Как и на чем «прилетела» в Россию супруга императора Николая II, неизвестно. Она ведь тоже из земли Гессен.
Через несколько дней съездили с братом на велосипедах на Старку. Красивое место, но рыба не клюет. Я больше жег костер на берегу, а Сергей бросал блесну. Было жарко, и я купался на противоположном  берегу, где раньше был лагерь "Изумруд".  В купальню пионерского лагеря завода АТИ нас не пустили. Было время, когда в этом лагере в летний сезон трудился муж сестры Лиды Володя Поляков. Осталась память — списанные в лагере металлические сидения, которые он привез и установил в деревенском дворе.
Брат рассказывал разные случаи из жизни в Германии. На заводе Фольксваген, где он одно время трудился, с ним случился приступ, и он оказался в реанимации. Что-то с нервами, а может, сказался грипп, которым он накануне переболел на ногах. Плюс к этому, много трудился и нервничал, когда помогал дочкам строить дома.
Квартира у Сергея государственная, площадью около 70 квадратных метров. Зимой выезжают в Чехию, которая у них зовется Чехай, кататься на лыжах. Были в Прибалтике. Работа у него не постоянная. Чаще приходиться трудиться в бригаде строителя Ганса Козловских. Он приехал из Польши еще в 1945 году. С ним Сергей дружит, легко сходится с такими же как он временщиками, турками, а вот с немцами проблема.
Немцы Сергея, в общем, раздражают. Рассказал случай, когда Марина поставила машину не в положенном месте, а проходящая мимо фрау позвонила в полицию и пожаловалась.
- Сложно с немцами общаться, - заключил Сергей, - меня хорошо понимает только Ганс, а оформлять документы письменно, это просто испытание.
С юмором вспомнил случай, как еще в лагере для перемещенных у незнакомых людей купил два одеяла. Подошли двое не знакомых, и говорят:
- Ваша жена послала нас и вот эти два одеяла, чтобы вы их купили. Я поверил и купил. Конечно, они меня обманули. Вот, что значит русская простоватость и доверчивость. Вспомнил и я случай со мной, когда меня объегорили на Финляндском вокзале в Петербурге наперсточники. Пока ремонтировали баню, сын Дмитрий из Хабаровска добрался до нового места службы в Южной Осетии. Для проживания в Цхинвале ему дали отдельную палатку. Настроение, вроде, бодрое.
По вечерам читаю "Забавную библию", которую взял у Олега для Лиды. Она, как верующая, долго ее не касалась, заявив, что дело это богохульное. Пришлось все грехи взять на себя. У нас жарко, а в Мурманске только +7.
В то время я еще только обустраивался в новой квартире на Малышева. С большими потугами купил кухонный гарнитур и газовую печь. Ездил за ними в Асбест вместе с Анатолием и Зиной, которые ремонтировали мой новый угол.
С братом ходили на Рефт. Провожал нас до карьера на машине Олег, он нас и сфотографировал перед началом исторического похода. Шли не спеша, с остановками, у брата оказались больные ноги.  Когда сошли на 8-й лесосеке с дороги и пошли по старой сенокосной тропе, сбились с пути, забурились влево и вышли на трассу газопровода, на один километр ниже, точнее левее покосной дороги. Кое как с остановками прошли лес. Рефт совсем скукожился, можно перепрыгнуть. Еле нашли места, куда можно забросить удочки, так мелко. На речке были недолго, может часа три. Порыбачили, поймали пяток окуньков и несколько красноперок. Сварили уху, а все для нее мы захватили из дома. Покушали, выпили по рюмочке  и двинули обратно. Все бы ничего, если бы не выкрутасы брата. Что сказать, одно слово - бюргер.
Из-за него мне пришлось два раза ходить до Чернушки и обратно. Все время кричал и сорвал голос, подошвы ног надулись пузырями. Все дело в том, что когда пошли обратно, я предложил искупаться, а он свое: "Пойду вперед  с отдыхами, а ты искупайся и меня догонишь". Договорились возвращаться не напрямую по лесу, как шли к реке, разыскивая тропинку, а вокруг по дороге, через Чернушку. Я искупался за пять минут, больше одевался, и пошел с надеждой вскоре догнать брата, но так и не догнал. На Чернушке встретил автомобиль, вахтовый "Урал" с газовщиками, которые производили на трассе замеры, просил их:
- Кто ни будь мимо вас проходил?
 - Нет, никого не было, - последовал ответ.  Мне ничего не оставалось, как шагать километра три восвояси. Подумалось, вдруг, что-то случилось, и брат не туда забрел. Мог и в лесок отойти, могли ноги отказать. В общем, как в таких случаях бывает, в голову забрели разные сумасбродные предположения. Приехал брат и пропал! Ничего себе! Вернулся я на Рефт, всю дорогу кричал. Никто меня не услышал. И не мог. Сергей хорошо на речке отдохнул, а может водка на него так подействовала, что прошел весь обратный маршрут без остановки, хотя должен был подождать меня.  Вот оригинал!



Глава тридцать первая


В очередной раз еду домой со Свердловска, Мое место в автобусе на галерке, номер 27. Рядом соседка оказалась землячка, с Малышева, более того, жила на Изумруде, на ул. Чкалова,  которая рядом с 101-м бараком. Когда я вспомнил, что на этой улице в давние времена жил мой товарищ по школе Гена Башкиров, она заулыбалась во все лицо:
 -Я и сама Башкирова, жена младшего брата Геннадия Юры, а Гены нет, он умер в 30 лет от сердца.
Не от сердца, конечно, подумал я, а от невзгод и болезней. Сама соседка ездила в  г. Туру, откуда она родом, навещать больную мать. Ей уже 88 лет. От Туры до Тюмени 70 км. Молодые туда уезжают на заработки. А из Свердловска в Туру маршрут через Егоршино и Ирбит.
Ходил в расчетный центр и заплатил за квартиру и «домовое электричество». Раньше такого не было. Позже выяснилось, что это отдельный счет за воду, которую обеспечивает «Электроэнерго».
          - Не было и не плати, - разъяснил мне Олег. Многие получают такие счета и не платят, потому что не законно. Что касается электричества, указывай свои показатели счетчика.
 Был у брата Бориса. Внешний вид его дома изменился: не стало палисадника, черемухи, за исключением одной, остальные вырубили. Боря варит овсяную кашу, рассказывает, как ему на днях звонил бывший сосед Женя Гауэрт. 
-У тебя что баня сгорела? - спрашивает он.
- Как сгорела! - тревожно проговорил я. Все на месте. На всякий случай вышел в огород и посмотрел в сторону бани. Стоит, как живая, все в порядке.
-Ты же там в деревне не один, - снова поинтересовался Женя, может у других Онищенко, что-нибудь сгорело, зря же передавать в новостях не буду.
-Все может быть, - согласился я и перезвонил брату Толе в Свердловск. Толя насчет своей бани в деревне ничего вразумительного сказать не мог и попросил, хотя время было вечернее, срочно сходить до его родительского дома и проверить все ли на месте. - Иначе я не засну до утра, - заявил он.
Сходил, посмотрел, дело не сложное. Дом, баня, пристройки стоят на своих местах, кругом никаких пожаров не случалось. Вернулся и перезвонил брату, что все в порядке. Со спокойным сердцем заснул и проспал до 10 часов следующего дня.
 Когда я собрался уезжать, заговорили об огороде, спросил брата, когда будет пахать и какой участок может выделить мне кусок земли для полезного труда. Вышли смотреть землю, где можно сделать грядки. В глаза сразу бросились обгоревшие деревья на задах огорода. Раньше там стояла старая баня. Она давно рассыпалась и заросла малинником. Малинника нет. Вместе с ним сгорели забор и остов старой бани, которой уже не пользовались. Вокруг валялись кучи обгоревших головешек, среди них просвечивали печные кирпичи.
- Не про этот ли пожар говорил Женя Гауэрт? - спросил я Борю.
- Эх ты! А я сюда и не догадался заглянуть. Забор жалко. В прошлом году только установили. Теперь коровы снова начнут гулять по огороду.
Вспомнил Борис еще один казус, на этот раз с электриками.
-Пришли, можно сказать по тревоге, и заставили меня отодвигать книжный шкаф, чтобы проверит электросчетчик. Смотрят на счетчик и говорят: «Быть не может, смотри на нем клеймо 1956 года»
 -Почему не может, - отвечаю им, - дом построили в 1953 году, а счетчик поставили в 1956. Вот он и стоит, как оловянный солдатик. Не то, что нынешние, которые приходится менять каждые два года.
-Все равно новый ставить надо, чтобы экономный был, - говорят мне.
- Не буду я ничего покупать, - уже мне заявил Борис. Сын Паша поставил новый, двух-тактный, а старый остался. Вот я его и смастерю. - Правильно, а то они горазды творить, что хотят. - Как-то однажды подъехала на белом УАЗике группа электриков. Один залез на столб и обрезал провода. Что такое, думаю я, поехал в их контору и говорю работникам так и так.
- Наверное вы должник, вот вам и обрезали.
Посмотрели всякие их журналы — и те и другие. По всем я числюсь как исправный плательщик. Говорю им:
- Так что будьте добры приехать и провода восстановить, чтобы был порядок.
- Ну, и что, приехали, наладили? - поинтересовался я.
- Никто не приехал. Пришлось самому залазить на столб и голые провода скручивать самолично с помощью плоскогубцев.
- Могло и чебурахнуть.
- Конечно могло, но мне не впервой.
- А что такое?
- Да был недавно похожий случай. Чуть не шарахнуло. Приезжаю голодный, думаю сейчас сварю харчи, а газ взял и кончился. Взял баллон и поехал заправлять.
- Это, что туда к бензозаправке на выезде из города? - поинтересовался я.
- Нет, у той, что у водонапорной башни. Заправился пока начальства кругом нет. Запрещено ведь, и домой. Включаю, - не горит. Проверил редуктор, все равно на выходе никакого шума и запаха. Поехал к Володе Сафонову, а он мне говорит:
 - Ты туда вовнутрь залезь отверткой, пошевели клапан, может он и откроется.
 - Может и откроется, - согласился я, - а если шарахнет. Искра и сразу на тот свет. Что-то не хочется.
- Да не будет там никакой искры, внутри цветной металл, и он не искрит.
- Думал я думал и все же решился, кушать-то хочется. Взял отвертку и начал ковырять. Поддел вентиль, вроде зашипело, газом запахло. Дело пошло, и печка зашумела.
- Могло быть и гирше, как на Украине говорят, - пошутил я.
- Конечно могло. Один мой приятель вот также возился с баллоном. Вся разница, что он колдовал с ним возле печки. Газ пошел и сразу вспыхнул. Так этот баллон как реактивная ракета пробил потолок и крышу. Только его и видели. Сейчас где-нибудь на космической орбите летает.
  Обедал с Олегом в столовой бывшей профилактории. От него узнал, что братья Изергины уехали в Лермонтово, под Пятигорск. Некто Виталий, приятель братьев Зориных, трудился на урановом карьере и уже умер.
Выбор в столовой, по сравнению с прошлыми годами, несколько улучшился. После плотного обеда Олег решил поспать, а я двинул крутить на велосипеде.
После обеда взялся стирать, поливать цветы, которые уже порядком подсохли на балконе. Смотрел записи по Гумилеву. Вечером гулял в сторону стадиона, зашел в книжный магазин и заказал привезти с книжной базы что-нибудь из Лескова, а если есть, то полное собрание сочинений. Обещали выяснить, что есть и перезвонить.  На стадионе, как и в прошлом году, встретил женщину, «которая поет». Гуляет и поет.
Смотрел передачу про известных лиц. Понравилось выражение Бернарда Шоу «Политику делают молодые, когда состарятся». Оригинальный был человек, не признавал прелестей буржуазного мира, был в СССР, в 1927 году отказался от Нобелевской премии, заявив: «Мне ее дали за то, что я в этом году ничего не опубликовал».
На крыше стучит мастер, заделывает дыры в вентиляционных окнах. В эти дыры накануне капал дождь и кое где промочил потолок. Заходили и мастера по кабельному ТВ и Интернету с фирмы «Нарошкина». Посмотрели свои накрученные со многими соединениями провода и пообещали ситуацию чуть поправить. Кроме их проводов еще много разных других, в том числе телефонные. Кто их будет приводить в порядок, большой вопрос. Так и хотелось спросить: «Кто в доме хозяин?»  Ни я, ни соседка в квартире № 6 сказать однозначно не могли.
С утра поехал в Асбест. Задач несколько, а главная - купить книгу «Асбест, куделька, копи», автор Александр Копырин. Книжный магазин «Школьник» оказался еще закрыт, и я походил между рядов канцелярских товаров. Смотришь и глаза разбегаются от избытка всего, о чем раньше приходилось только мечтать: ручки, кисти, краски.... Так бы и купил все.
Книга большая, пришлось положить в отдельный пакет, в мой рюкзачок она не вошла. Проходя ряды одежного рынка на Мира, решился померить сандалии. Мои летние туфли без дырочек, больше приспособлены для велосипедных прогулок, гулять в них жарковато. Дальше пошел в новой обутке, а старые запихал в пакет рядом с книгой, - груза прибавилось.
 Из купленной книги следовало, что банки Англии, США, Франции установили молодой республике СССР золотую блокаду, отказались принимать платежи в золоте. Тут и сыграли свою роль уральские тумпасы. Старателей стали вытеснять и в Мариининске начались государственные работы. В 1929 году, заложили шахты им. Сталина, им. Кирова глубиной от 45 до 75 метров. Началось строительство новой фабрики. Добытые камни отвозили в Екатеринбург, где их гранили мастера  Брезгин и Гордиенко.
В это время копи посетил А Ферсман. Надо отдать должное, он не поленился посмотреть и соседний Вознесенский прииск, где добывали асбест. Религию отменили и вскоре Вознесенск стал называться Асбестом. Все просто: Троицкий прииск стал Первомайским, а Вознесенск — Асбестом.  Первомайку официально назвали  Изумрудом. Случилось это  в 1933 году. Асбест на горке и  выше Мариинских приисков на 12 метров», так сообщалось  в справочнике. Самая высокая точка в городе ул. Калинина, по которой я частенько бродил, следуя на Чапаева к родственникам Кольцовым.  Одно время на Калинина жила, точнее снимала угол, сестра Лида.
Улица начала строиться в 1928 году. Дома, как выяснилось, строили на средства пайщиков, и жила в них первоначально партийно-хозяйственная номенклатура. Они походили на коттеджи, имели большие земельные участки, веранды. Именно на этой улице в впервые в Асбесте появился асфальт. Здесь же, в двухэтажных домах, жили специалисты из Германии, приехавшие строить фабрику № 2. Они приехали с семьями, со своим имуществом, вплоть до железных кроватей. Они, как и все, выращивали овощи на своих огородах и даже свиней. С их подачи в городе стали строить дома не из цельных бревен, а каркасно-засыпные. В стены домов засыпали торф с опилками. В 1927 году в городе построили первое трехэтажное здание старого военкомата. Назвали его «Домом ударника».
Я хорошо помню этот дом, потому как ни раз бывал в нем по вопросам приписки и позднее, когда приезжал в отпуск и заходил к военкому отмечаться «прибыл-убыл». Рядом был Центральный рынок, Автовокзал, знаменитая улица Уральская. Недалеко располагалось учреждение «Гидропроект», где после техникума работала сестра, будущий обогатитель Треста «Союзасбест».
На глаза попался юбилейный альбом по случаю годовщины треста. Начинаю листать, интересно. Никак, родина. Крепостные Демидова делали скатерти из асбестовой кудельки и отправляли Петру I. При прядении смешивали кудельку с тонким льном. После таких скатертей описание сибирского асбеста появилось в европейской печати. В 1729 г. обер-секретарь Сената русский географ и картограф И.И. Кириллов опубликовал статью в одной из лейпцигских газет,  в которой сообщил:
"Недалеко от Екатеринбурга гора имеется,  которая за несколько лет перед сим найдена была, и на ней оного камня зело много выламывается..."
Потребление асбеста резко увеличилось после изобретения в 1900 г. чешским инженером Л. Гатчеком способа изготовления из асбеста и цемента этернита (асбощифера) - прекрасного кровельного материала. Сейчас Европа и «цивилизованный мир» от асбеста и шифера из него отказывается, ссылаясь на наличие в нем канцерогена раковых болезней. Где плюс, там обязательно и минус. Когда-то в Риме из опасного для здоровья свинца возводили трубопроводы.
Первоначально часть треста отдали в концессии. На одной такой в Алапаевске, на родине деда Олега Бурмакина по линии его мамы Клавдии Петровны, хозяйничал известный Арманд Хаммер. На Урале бизнесмен был поражён страшными картинами царившего там голода. Это подтолкнуло его к мысли предложить большевикам купить в кредит зерно в обмен на ходовые товары, которыми с царских времен были забиты все местные склады. Владимиру Ленину эта идея понравилась. И 27 октября 1921 года Наркомат внешней торговли РСФСР и хаммеровская Allied Drug and Chemical Corporation подписали договор на поставку в Советскую Россию  одного млн. бушелей американской пшеницы в обмен на пушнину, черную икру и национализированные большевиками ценности.
Он был евреем и его бухгалтер  - юрист имел знакомую фамилию  Шапиро.  В России,  вплоть до времен Горбачева,  влияние Хаммера было безоговорочным.
Когда читал книгу о городе, обратил внимание на работницу завода АТИ Бякову, вспомнились   купцы-однофамильцы в Урянхае (Туве), где жил и служил дед  Александр Христофорович.

 

Глава тридцать вторая


 Во время войны большое внимание уделялось лесозаготовкам — ведь все отапливалось дровами. Большие объемы заготовок Асбестовского леспромхоза, отделение которого находилось в Изумруде, велись за поселком Шамейка. Там работали женщины и девушки, набранные в Курской области.
В местном музее нашел газету «Асбестовский рабочий» от 1 января 1942 года, а в ней заметку Н. Костромина, мастера Изумрудского лесоучастка:
«На 28 декабря успешно работали  члены «Немецкхоза» имени Молотова. Бригада тов. Воробьева выполнила план вывозки на 110 %. Развернули соревнование стахановцы тт. Чудов и Чадов. Они соревнуются с тт. Яковлевым и Сушанским. Отлично себя показывают лесорубы тт. Пургин, Демин, Кунавин, Костылев, Обогрелов, Фадеев и Измоденов».
О лесорубах написал заметку И. Алукер. Он рассказал о Павле Осиповиче Ваулине и его дочери Зое. В прошлом Павел Осипович полеводческий бригадир, уже восемь лет как работал лесорубом. Когда началась война на рубку с отцом пошла и дочь.
Трудящиеся Леспромхоза и Изумрудных копий поставили свои подписи под новогодним письмом уральцев товарищу Сталину.
-Будем работать, не считаясь со временем, сколько требуют интересы дела, - заявили лесорубы и горняки. И добавили:

Уральцы бьются здорова,
Им сил своих не жаль.
Еще в штыках Суворова,
Горела наша сталь.

В Асбесте действовал эвакогоспиталь на 1200 коек. Он располагался в ремесленном училище, в школах №№ 1 и 5. Школу № 1 не помню, а здание ФЗУ отлично, автобус № 5 от рынка на  РМЗ ходил по Ленина (Промышленной улице) как раз мимо него. На этом автобусе я ездил к Кольцовым на Чапаева, выходил у 1-го магазина и дальше шел пешком по Калинина, мимо 6-й школы, пересекал большое поле, где ныне разместилось городское ГПТУ
Многие девушки с Асбеста и Изумруда после курсов направлялись во фронтовые госпиталя. Лиде Неустроевой с Изумруда было тогда 17 лет. Она была не только медсестрой, но и отличным снайпером и пришлось ей воевать в кавалерийском корпусе Плиева. Женщина кавалерист, звучит!
-На гнедухе Малютке я часто дремала в походах, - с любовью вспоминала Лидия Васильевна.
Дослужилась до старшины эскадрона. В 1944 году ходила в тыл противника в Карпатах. Тогда из тринадцати бойцов вернулось только четверо, выходили сорок дней, раненого командира несли шесть суток. Вернулась и все бы ничего, если бы не тяжелые раны при освобождении Литвы. Перенесла в Свердловсе тяжелую операцию на позвоночнике.
Еще одна землячка с Изумруда Валентина Федоровна Костромина, прошла по тропам войны и встретила день Победы в столице Австрии — в Вене. Она долгое время работала главным бухгалтером в поселковом совете на Малышева.
В город Асбест с началом войны прибыло много эвакуированных. Некоторые специалисты приезжали с домработницами и при деньгах. Цены в городе резко выросли. Люди голодали, перекапывали огороды, чтобы найти старую картошку. В первую партию в Асбест прибыло 3500 эвакуированных и 150 детей. Для них открыли «Изумрудский детский дом». По рассказам, он находился на Сретенске, где потом размещалась поселковая больница. В ней успела поработать Клавдия Петровна Бурмакина. А заведующей в то время была врач Изергина.
Изумрудные копи усердно добывали драгоценные камни. Именно ими оплачивалась техника, вооружение, продовольствие и обмундирование, поступавшие по договорам Ленд-Лиза. Параллельно производился бериллий, который шел на военные нужды. В поселках Шамейка и других не прекращалась добыча золота.
В 1934 году вышло постановление Совнаркома  о старателях-золотничках и их артелях. Они получали от государства разрешения на участки по разработке золота. Золотничники трудились, как правило, семьями или на артельных началах без всякого наемного труда. Все детали оговаривались в договорах. Они имели льготы и освобождались от всех налогов и сборов.
-Тогда еще была свобода выбирать себе участок, - вспоминал изумрудский геолог Изергин. - В 1940 году, помню, было утверждено положение о порядке оплаты труда старателей. И мне приходилось принимать участие в определении им тарифных разрядов на разные виды деятельности.
-И кто больше зарабатывал? - интересовались  любопытные.
-Те кто работал под землей, проходчики и забойщики — те зарабатывали. На верху неплохо получали рудоприемщики, водоотливщики, заготовщики леса. А больше всех бурильщики и мониторщики по седьмому разряду. Ниже всего ценился труд рабочего на разрезе.
С началом войны и с отсутствием средств, «Изумрудные копи» были переведены на консервацию, но вскоре горные работы восстановили, вначале на Малышевском, а позднее  на Черемшанском участках.
В конце 1941 года был создан Государственный горно-металлургический комбинат - ГГМК №3, а в 1942 году организована Геолого-разведывательная партия (ГРП).
Именно на ГМК №3 и начали после войны работать мои родители. В последствии предприятие именовалось по-разному: почтовый ящик № 43; вновь Государственный горно-металлургический комбинат №3 Министерства цветной металлургии; почтовый ящик № 2, а позже Малышевское рудоуправление (МРУ).
 МРУ входило в Министерство среднего машиностроения. Непосредственно им руководил Второй главк атомной промышленности, который в свое время возглавляли В.А. Малышев, А.П. Завенягин, а с 22 марта 1956 года — Славский. Последний при исполнении находился до начала 1980-х годов. А Завенягин при Сталине строил Норильский комбинат. Об этом я узнал, когда собирал сведения о проживании сестры Татьяны Галендаровой на севере.
Соседний город Асбест имел свою непростую историю.  Одно время трест «Союзасбест» возглавлял Лазарь Каганович. Протоколом  № 7733 заседания бюро Свердловского обкома КПСС от 12 июня 1957 года была определена судьба Лазаря Моисеевича Кагановича. Ему было предписано, в частности первым секретарем Андреем Кириленко, убыть в Асбест на должность управляющего трестом «Союзасбест».
-Вот тебе незадача, - возмущался бывший соратник отца народов, следуя в сопровождении в обычном вагоне. Засматривался в окно, читал названия станций. Странные они какие-то: Шарташ, Муранитная, Косулино. Видно, козы водились, а сейчас сплошная разруха и кругом ничего не растет.
-Интересно, как устроились на новых местах товарищи по несчастью Молотов и Маленков, - мелькнула мысль у бывшего вождя. Их еще дальше сослали — Молотова в Монголию, а Маленкова в Казахстан, в город Усть-Каменогорск. Там, говорят, и дышать совсем нечем от выхлопов местного завода. Говорят, он раньше недалеко от Асбеста действовал.
-Асбест тоже не подарок, - дыхнул Лазарь на окно и протер его, чтобы лучше было видно, - но ничего продержимся, может Никита образуется и отзовет, - размышлял Каганович.
О приезде Кагановича в Асбест знали не многие. Секретарь горкома Леонид Иванович Свиридов, естественно, главный инженер треста М. Тутов, начальник административно-хозяйственной части И. Бабушкин. Им надо было встречать, объяснять и устраивать переселенца. Встреча состоялась в старом двухэтажном здании «Союзасбест». Всего собралось около сорока человек. Что сказал он?
-Ну вот перед вами Каганович Лазарь Моисеевич. Да, тот самый, но в ином качестве. Направлен сюда за свои прегрешения. Буду работать. Я вас многому научу, а вы меня. Какие будут вопросы?
Вопросы сыпались со всех сторон, но он не отвечал, только записывал и секретаря просил внести их в протокол совещания.
-Отвечу на все, только немного попозже, - заверил новый начальник присутствующих директоров и начальников участков и многочисленных учреждений. Как разберусь, так встретимся вновь, в тот раз и переговорим. А пока всем спасибо за встречу и за работу. Дел у нас выше крыши, объяснять вам не надо.
Первый документ, который Лазарь подписал — Приказ по Государственному союзному тресту «Союзасбест» № 157 от 17 июля 1957 года. В нем говорилось: «В соответствии с Постановлением Совета народного хозяйства Свердловского экономическо-административного района № 90 от 15 июля 1957 года, приступил к исполнению обязанностей управляющего трестом. Л. Каганович».
Приказ издать не сложно. Но представить себя в новом качестве, в этом затюканном городишке, в далека от всего прошлого, он никак не мог. Переживал, но всякий раз себя одергивал и старался бодриться.
Когда из Москвы пришли партийные документы в учетную карточку нужно было занести «строгий выговор с предупреждением». Секретарь горкома вызвал нового управляющего и познакомил его с постановлением ЦК. Тот несколько раз прочитал его и сказал:
-Тут все правильно. Я согласен.
С профсоюзными документами случилась иная история. У него их не оказалось, а ведь входил, в свое время, в состав ВЦСПС и возглавлял Госкомтруд. Пришлось выписывать новые.
Тем не менее, люди к нему со всей округи ходили толпой и собирались с утра у подъезда. Как не пожаловаться на местных чиновников, похлопотать за пенсию или за арестованных родственников. Он никому не отказывал со всеми беседовал, случалось тут же помогал, если это не выходило за рамки его полномочий. Часто случались коллизии, потому как новый управляющий не знал жизни в глубинке и истинного положения в тресте, писал резолюции - указания своим заместителям часто «от фонаря», чем создавал ненужную суматоху, а то и недоразумения.
Бывало вспоминал, как с Иосифом Виссарионовичем кушал щи, его семья в Кремле жила этажом выше и они с Марией Марковной частенько навещали соседей, общались с Надеждой Сергеевной Аллилуевой.
-История. Всему своя история. - А у Асбеста она есть? - как-то спросил он своего заместителя.
-Как не быть. Имеется. Только вся мне не известна.
-Валяй, что знаешь, - по-простецки предложил Каганович.
-Был такой статский советник Альфонс Поклевский-Козел. Имел отношение к асбестовым приискам. Говорят, окончил Вилленский университет. Имел разные иностранные подданства. До 1853 года состоял чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Западной Сибири. Уже тогда имел два торговых дома в Тобольске и Тюмени. Организовал первое пароходство на реках Западной Сибири. Чего только у него не было! В Екатеринбурге владел целым кварталом. 
-Участвовал в строительстве железной дороги Екатеринбург-Тюмень, - продолжил Лазарь, - основал станцию Поклевская. Это мне известно, я, как ни как, все союзным транспортом заведовал.
  -Многие родственники Поклевского принимали участие в польском восстании 1863-1864 годов. Сражались против России с оружием в руках. При этом, имели воинские звания и учились в России.
-Да, с поляками царь-батюшка просмотрел. Их бы пораньше надо было к рукам прибрать, а он их все холил.
 Самое низкое место в районе Шамейка. Она ранее называлась Покровско-Даниловским золотым прииском. Туда и на россыпи речушки Полуденки добирались с севера через Режевский завод.
-Шамейка, Режевский завод — это как конец света, - задумался директор треста. Даже во сне такую историю придумать трудно. А ведь случилась.  Почему? И он опять и опять начал перебирать события последних лет.
Заместитель продолжал доклад на историческую тему, не обращая внимания на отрешенность слушателя:
«В дни выдачи зарплаты деньги на прииски привозили на конном экипаже. Казну охраняли вооруженные всадники, иногда до двадцати человек. В советский период охрану общественного порядка несли комсомольцы, потом появились отряды ЧОН. Все представители власти были при оружии. После пожара на фабрике № 2 милиция провела повальную проверку наличия пороха и хранения керосина. По тревоге милиционеры бегали бегом. Их было слышно далеко, потому как бежали они в сапогах по деревянным тротуарам. Шинель, как правило, была заправлена под ремень, а в руках был наган. На такой стук народ сразу отходил в сторону.
 Беспорядков после Гражданской войны хватало. В то далекое время на лесных дорогах орудовали шайки грабителей. Нападали на подводы, искали золото. На изумрудных копях бывало властвовали преступники, дезертиры и отъявленные хулиганы, которые выгоняли законных владельцев. У золотоискателей и хитников отнимали золотой песок и камни, а также орудия труда вплоть до лопат и котомок. Известный ученый Ферсман в своих записках отметил пару случаев:
«В районе нынешнего пос. Белокаменного, на восточном берегу реки Пышма в одном из логов бандитами была оборудована землянка. Ее обнаружили, завязался бой. Бандиты пытались отстреливаться, а главарь  с шашкой в руках пошел в атаку и был ранен. Среди бандитов была женщина. В землянке обнаружили оружие, ковры, серебряную посуду и много одежды.
В 1923 г. был убит доктор Л.П. Ноздря и его друг В.Н. Ванягин. Они возвращались с охоты на лошади. Ружья были собраны и лежали в чехлах на телеге. Рядом охотничьи котомки. Все это так и осталось лежать в телеге. Утром проезжавшие рабочие увидели телугу, два обезображенные трупы и привязанную к кустам лошадь. Доктора и его друга не только убили: уже мертвым им обоим перерезали горло. Прибывшие из НКВД Екатеринбурга специалисты расследовали это дело, но преступников не нашли. Убийство было расценено как политическое».
-И давно этот так? - поинтересовался Каганович.
-Во время НЭПа процветали незаконные промыслы, воровство, жульничество. Как только разрешили частную торговлю, во всех пивнушках и кабаках появилась водка, брага, самогон. Жулье стало скупать цветной металл. Особым спросом пользовалась медь. Нередко утром хозяева квартир не находили на своих дверях ручек. История эта, как известно, повторилась в России уже в 90-е годы 20-го века.
И ранее много добывали, много и воровали. Однажды на приисках изумрудов проводили дознание, связанное с уличение мастерового гранильной фабрики Бронского и копщика Заварзина. Оба были наказаны 62-я батогами. Налагали штрафы и за незаконную добычу золота.
-Нынче, надеюсь, до батогов дело не доходит? -. спросил Каганович
. Самоуправства не стало. Сейчас все строго. Ранее на приисках вообще не было полицейских. Они появились только после событий 1905 года. Тогда два десятка служивых обосновались на прииске Поклевского. У них были наганы и шашки на плечевой перевязи. На других приисках не было. Во время митингов из волости вызывали казаков.
С горя труженики пили горькую производства того же Поклевского-Козелл. На вынос она до 1885 года только ведрами по 12 литров продавалась. Принять стаканчик (на разлив) можно было только в трактире. Когда появилась стеклотара, водка появилась в бутылях четвертями — четвертая часть ведра., штофами, полуштофами, соткой, сороковкой, мерзавчиком — он же шкалик.
-Про это мне рассказывать не надо. Да и устал я от разговоров. Предлагаю знакомство с городом и округой отложить на потом.
Послереволюционное время в городе отличалось колоритом и по путанице старого и нового чем-то напоминало нынешнюю сумятицу.   Почти во всех домах были иконы и книги на религиозные темы. Многие соблюдали посты и отмечали соответствующие праздники, как революционные так и христианские: Крещение, Низвержение самодержавия, День Парижской коммуны, Страстная суббота, Пасха, День Интернационала, Вознесение, Троица, Духов день, День утверждения конституции СССР, Преображение, Успение, День пролетарской революции, Рождество. Все эти события имели официальное отражение в календаре за 1925 год. Церковь в Асбесте активно работала до 1930 года.
В 30-е годы в Асбесте началась паспортизация. Все заполняли справки о семейно-имущественном положении, а также социальное происхождение, состав семьи, количество работающих и, самое главное, уплачен ли налог за текущий год. Через это прошли и мои родители и родственники только в далекой Сибири.
Приобщение строителей нового общества к культуре, по сути дела лишенных всех прав и имущества, шло с переменным успехом. Дом культуры им. Горького в Асбесте, который, как и замечательный парк, «съели» карьеры, был построен к 14-й годовщине революции. Он находился на западном высоком берегу Щучьего озера. По вечерам парк вокруг него освещался. Посредине парка стоял памятник И.В. Сталину. После смерти Сталина у памятника отбили нос. Снесли памятник с третьей попытки в 1958 году.  В Доме культуры выступал Леонид Утесов, пели знаменитые артисты: И. Козловский, С. Лемешев, К. Шульженко, танцевал М. Эсамбаев.
 Во время культпросвета все тянулись к грамоте, посещали лекции, суды-спектакли над буржуями, ставили одноактные постановки. Управляющий Асботрестом А.Д. Ильин и его заместитель Н.И. Зеленин вместе с молодежью выходили на сцену. Ильин не только играл в драмкружке, но и сам писал небольшие пьесы на местные темы. В начале 20- х годов на приисках уже имелось радио. Самодельные трехламповые приемники были чудом техники. Вечером слышимость была лучше и многие через наушники слушали голос Москвы. В нашей родне радиоприемниками увлекался Женя Кольцов. Еще он стал начинателем фотодела. После него это занятие у нас распространилось. Особо отличился Боря Онищенко. Многие фотографии в альбомах, - это его работа.
Традиционный спорт на Урале лыжи и коньки. Помню, как на стадионе «Строитель» бились на корте хоккеисты. Тогдашнее ощущение от нее — будто Ледовое побоище. Большой популярностью в то время пользовались качели «гигантские шаги». На зимние праздники устраивали катушки. Катушки-горки были везде. Мы с них не только катались, но и сражались за них — чтобы подняться на верх, а уж потом скатиться.
В газетах в то время писали о «дружбе на веке» с братским немецким народом. Детей, чуть ли не по указанию «с верху» называли немецкими именами. Однако, продаже готовой асбестовой продукции это не помогало. Чтобы получить нужные средства на приобретение товаров народного потребления и продуктов бывало формировали специальные составы (вагоны, партии грузов), которые доставляли под охраной на Дальний восток для японцев и по Енисею, а дальше морем для продажи шведам - так называемым, буржуинам.
Со своими начали смертельную борьбу. О «Великом переломе», связанном с раскулачиванием, я уже вспоминал. По официальным данным на Урале было раскулачено: в 1934 г. - 7000 чел, 1935 — 4122, 1936 — 2428, 1937 — 28724, 1938 — 17016. Массовые репрессии, как и везде, начались в 1937 г., тогда уже больше «разоблачали врагов народа». В Асбест высылали раскулаченных из Уфы. Колонна пришла пешком. Их поселили на территории современного поселка Черемша.
Конечно, никто из них не ведал, что впервые на карте Черемша появилась в 1803 году. На месте поселка была обозначена «Пильная мельница крестьянина Бабенкова». На тот момент территория поселка относилась к Березовскому заводу. Позднее перешла к Монетной лесной дачей и связано это было, как утверждают старожилы, с открытием и добычей в этих местах изумрудов. Есть сведения, что к этому имеет прямое отношение горный инженер Николай Михайлович Успенский и прораб М..Б. Дукарский. Случилось это летом 1930 года.
При разведке на реке Черемшанке Успенским было пройдено четырнадцать шурфов, из них в восьми были обнаружены жилы с зеленью. Руду промыли на фабрике Первомайского прииска и на выходе получили 682,5 карата александрита и изумруда, стоимость которых превосходила затраты на геологоразведочные работы партии. Свои изыскания геолог Успенский описал в работе «Месторождение изумрудов Монетной дачи на Урале».
В 30-е годы в городе на ул. Союза в бараках жили поляки. Они были вывезены из Польши во время действий там Красной армии. Их тоже здорово почистили, без всяких объяснений арестовывали и уводили.
В 50-е годы в город в массовом порядке прибыли советские немцы. После сроков они были освобождены, но в прежнем месте (Саратовская область) проживание им было запрещено. Жили немцы-репатрианты в лагерных бараках в районе 67-го квартала. Где это? Помню, что с теткой Татьяной еще маленьким я ходил навещать ее знакомых, может быть еще со времени проживания в Изумруде. Там они имели дом как раз в немецкой части поселка.
Не законно осужденные и реабилитированные помнят поговорку тех страшных лет : «Детей пугаю букой, а взрослых — мукой». Страх живет до сих пор. О тех годах по-прежнему говорят с опаской, многие недоговаривают. Всего в Свердловской области в 1937-1938 гг. было расстреляно 18474 человек. Это по официальной статистике. Сколько на самом деле, трудно сказать.
 В 1940 году правительство приняло решение о переходе на 8-часовой. рабочий день и 7-дневную рабочую неделю., но ненадолго. Началась война.  На фронт ушли три тысячи земляков. Сборный пункт был в Еланский лагерях. Все предприятия перевели на военный график и 12-и часовой рабочий день без выходных и отпусков. Осенью большинство рудников и предприятий встали. Перекинулись на эвакуированные предприятия, в том числе АТИ из Ленинграда и завод по производству тормозных лент из Егорьевска. Для них отвели ДК им. Горького и недостроенный Дом Советов (современный Дом пионеров).
Аккумуляторный и калориферный заводы из Харькова и Ростова разместили на нынешней ул. Промышленной, возвели цеха. Появилась в Асбесте и слюдяная фабрика. Были и другие заводы, выпускающие снаряды. Нормы были высокие — 150 снарядов за смену. И это для женщин и детей, впервые ставших у токарных станков. Питание одноразовое — обед в столовой. Все мужчины учились военному делу. Большое внимание уделялось лесозаготовкам — ведь все отапливалось дровами. Большие объемы заготовок велись за поселком Шамейка.. Там работали женщины и девушки, набранные в Курской области.
В городе действовал эвакогоспиталь на 1200 коек. Он располагался в ремесленном училище, в школах №№ 1 и 5. В город прибыло много эвакуированных. Многие специалисты приезжали с домработницами и при деньгах. Цены в городе резко выросли. Люди голодали, перекапывали огороды, чтобы найти старую картошку.
С 1939 года его начали продавать и продавали во время войны в Америку. Занимались добычей эвакуированные. Сырье добывали в шахтах вручную. Малорослым женщинам и девушкам легче удавалось проникать в щели и разрабатывать жилы. В поселках Шамейка и Золото не прекращалась добыча золота. Хлеб свободно продавали на рынке за 300-600 рублей за буханку. Продавали  молоко, сметану, табак, обувь и одежду, самогон, водку и даже брагу. Пол литра водки стоили, что буханка хлеба. Это при том, что средняя месячная зарплата составляла 300 рублей.
Во время войны сбор молока с коровы составлял 300 литров. Активно собирались ягоды и грибы. Кроме того, сдавали печную золу, кости животных, тряпки, шерсть и перо птицы. При этом, никто не отменял налоги, которые платили исправно.
Жителям лесных поселков приходилось косить и сдавать сено — три тонны. Коров держали практически все, даже руководитель треста. Тоже касалось огородов. На Шамейке они растягивались на юг вплоть до Старковского кордона.
В пос. Золото дети самостоятельно работали на сборе смолы. Они собирали, установленные взрослыми воронки и выливали  смолу в деревянные бадьи. Бадьи были тяжелыми до 15 кг. смолы. Они таскали их волоком от дерева к дереву. На второй год войны вместо железных воронок дети сами мастерили их из бересты, глиняные привозили из города. Недалеко от занятого заводом ДК, рабочие построили небольшой приземистый клуб им. М. Горького. Даже в тяжелые дни в клубе по праздникам играл духовой оркестр. Клуб успешно работал до 1955 года. Бывал и я в нем.
 Многие  городские жители ходили в деревню, меняли вещи на продукты питания. Домой приносили овес, парили его в чугунках, затем толкли в ступке и стряпали лепешки.
Порядок на улице, надо сказать, отсутствовал. Процветало воровство, обман и мошенничество. Воровали хлебные карточки, белье на веревках, коз, кур. Из больницы: белье, калоши, вилки и ложки. С военного завода выносили жир для смазки изделий. Чтобы пройти пост, намазывали его на тело, а дома соскребали ножом. Дома ели этот жир, намазав на лепешки из лебеды и овса. Из лагеря для военнопленных крали дрова. На некоторых улицах города организовывали ночное патрулирование с деревянной колотушкой.
Трудовая дисциплина была очень строгая. Заразные проступки, особенно за опоздания на работу, судили и давали сроки. Даже в 1947 году один 15-летний паренек получил за прогул один год.
Были в городе и свои лагеря. По данным профессора В.П. Мотревича, военные пленные в Свердловской области появились в 1942 году.
Жили пленные в бараках и даже в юртах, которые строили из кошмы и досок. В середине устанавливали печи. Такие юрты были на территории лагеря на ул. Тракторной и около клуба «Металлист». Вот этих самых «металлистов» и наблюдал я в детстве, когда их вели от улицы Чапаева, где я жил у тетки,  в сторону одинокого двухэтажного дома на горе, а затем по ул. Советской в сторону Интерната и Техникума, который, вероятно, они и строили.
У «Металлиста» было 8 бараков. Пленные работали и на строительстве городского Ремонтно-механического завода (РМЗ). Там была конечная остановка городского автобуса № 5, на котором я и все мои родственники добирались до Кольцовых на Чапаева  с рынка.
Крупный лагерь был в пос. Лесозавод. Они работали на лесозаготовках, а также строили кирпичный завод. Еще один лагерь располагался вдоль автодороги пос. Свердлова. - Малышева. В лагере было восемь бараков, баня, своя котельная, небольшая лесопилка. Пленные работали на лесозаготовке и в шахтах.
Немцы и в плену считали себя высшей расой. На этой почве часто возникали драки. На самые тяжелые работы отправляли румын и хорват. Были попытки побегов, в том числе по железной дороге. Одному беглецу удалось добраться до Пензенской области. Отдельные пытались отсидеться на месте и месяцами прятались в банях. После войны отношение к пленным изменилось. Отдельные из них решили остаться на Урале, особенно это касалось венгров, финнов и румын.
Согласно приказу НКВД СССР от 5 июня 1942 года пленным определялось денежное содержание от 10 до 50 рублей, в зависимости от ранга состава. Паек они тоже получали разный. Тем, кто сдался добровольно, хлеба выдавали на 100 гр. больше. Норма зависела и от  выработки. Некоторые асбестовцы, особенно в сельской местности, жили в условиях хуже чем военнопленные.
У нас частенько так: «Бей своих, чтобы чужие боялись». На очереди послевоенные годы. Хотя надо сказать несколько слов про дезертиров. Они скрывались в пос Белокаменном и в районе Режика. Когда в 1947 г. объявили амнистию, они вышли из лесных схронов, получив положенные 10 лет лагерей.
Война закончилась, началась ежегодная подписка на займы  восстановления народного хозяйства, которая шла вплоть до 1956 года. В добровольно-принудительно порядке обязывали ежегодно подписываться на один оклад, а то и на два. Государство деньги вернуло, как и обещало через 25 лет, с учетом денежных реформ.
Город строился. Под застройку были выделены участки на Черемше, в районе Больничного городка, на 101-м квартале, за Дворцом культуры, современные улицы Чкалова, Серова, Луговой. На строительство приехало большое количество «химиков» - условно освобожденных преступников, направленных на стройки народного хозяйства.
В межсезонье дорога «вставала». В Свердловск, бывало, ездили через села Грязновское и Косулино. Зимой заметало и приходилось останавливаться, а то и ночевать. Дорогу пробивали танки с угольниками. Топливо для машин в то время называлось бутиловой смесью, для тракторов — лигроином. В последствии стали применять бензин марки А-55, А-66. Радиаторы охлаждали водой. Бывало, когда подводили аккумуляторы, машины заводили ручкой (кривым).
В 1951 году в городе появился свой Дом отдыха, пруд и зона отдыха на Черемше. В 1965 г. на ул. Чапаева выросло трехэтажное здание ГПТУ- 48. Оно стало приемником известного в городе Ремесленного училища № 12 на Промышленной улице. В первые послевоенные годы были построены школа № 2 и школа-интернат.
Планы трест «Асборуда» выполнял и перевыполнял, но запыленность давала о себе знать. Люди начали болеть. С 1947 года ввели «вредные» списки. Кто работал во вредных условиях, получал спецжиры. В 1953 году трест «Асборуда» был упразднен, появился трест «Союзасбест». В 1956 году завершили строительство фабрики № 4, фабрика № 5 — в 1954 г. Она остановилась только в 1997 году. Трест построил в Алуште санаторий «Москва». Завод АТИ появился в 1970 году. За ним гордость Асбеста — самая крупная Рефтинская ГРЭС подобного типа в мире.
В 1951 г. на ул. Советской приняли новое здание Горного техникума. На Ленинградском проспекте возвели Строительное училище. Медицинское появилось в 1962 году, а новое его  здание в 1968 г. на ул. Лермонтова. В 1960 году открыли гостиницу и ресторан «Урал». Кинотеатр «Прогресс» открылся в 1962 году. Иначе назвать, как чудо времени, его назвать нельзя. Там я и мои друзья погружались совсем в иной мир времен мушкетеров и крестоносцев. В то время особенно популярны были французские фильмы. Тот же "Фантомас"
Первым центром города еще довоенного периода считался район улиц Ленина (Промышленная), Культуры, Володарского. Здесь располагались горком партии, музей, гостиница и техникум, старый парк, Дворец культуры. Этот центр съел Центральный карьер.
Вторым центром стала современная площадь на ул. Уральская, где расположено здание городской администрации, управление комбината «Ураласбест». Нынче он потихоньку перебирается на ул. Ленина, Ленинградская и Мира..
Случались и в Асбесте праздники, как-то официально принимали китайскую делегацию и в ее честь давали обед. Лазарь Моисеевич Каганович вначале проживал на ул. Ленина (ныне ул. Промышленная) в доме № 53, затем переехал на Уральскую. Он любил модно одеваться, часто выезжал на природу, увлекался рыбалкой. Однако болел, часто простывал.
В это время стали появляться «финские» домики. Оказывается, их строили совсем не в Финляндии, как раньше думал я, а финские военнопленные по своему проекту. С Финляндией моя встреча еще впереди, но многое про страну Снежной королевы было уже известно. Так, в Бородинском сражении участвовал финский полк. Северяне даже подавляли поляков в 1831 году, но сами вели себя пристойно. В то время Финляндия входила в Петербургский жандармский округ и была пограничной зоной.
-Оставьте финнов в покое, - говорил в свое время Николай I, — это единственная провинция моей державы, которая за время моего правления не причинила мне ни минуты беспокойства или неудовольствия.
Известно, что Финляндию и Урал соединяют финно-угорская старина, в их истории много общего. Часть Финляндии, уже как государства, досталась России, а часть Швеции. А все началось при Петре, во время войны за Балтику: Нарва, Выборг, Кексгольм, Ижора, Лифляндия. Без уральских пушек не обошлось. Старая столица Финляндии Турку, название, пожалуй, как и наши многочисленные «Турински», имеет тюркское начало. Финны, как и киргизы тоже пришли из Сибири. Сейчас же речь про Урал.
Рылся в материалах малышевской библиотеки и случайно обнаружил документ о создании Главного управления лагерей асбестовой промышленности (Главасбест, ГУЛАП).  Главк был образован 25 мая 1950 года приказом МВД № 0361.  Этим же приказом был создан единственный в главке Баженовский ИТЛ. Его управление базировалось в г. Асбесте Свердловской области. Заключенные лагеря разрабатывали крупнейшее в СССР Баженовское месторождение асбеста, а также были заняты на подсобных производствах.  Главк закрыли 18 марта 1953 года Постановлением СМ СССР № 832–370сс. Его производственные структуры были переданы в Министерство промышленности строительных материалов. а Баженовский ИТЛ перешел в ведение ГУЛАГа Министерства Юстиции. 29 апреля 1953 г, его лагерные подразделения вошли в состав УИТЛК УМЮ по Свердловской области.  Численность заключенных на 1 января 1953 года составляла 5965 человек.
С момента организации и до закрытия начальником Главасбеста был горный генеральный директор 3-го ранга А.П. Митюков. На-гора поднимали много. При Кагановиче "Рудаасбест" обогнал Караганду. Было это в 1957 году. На Малышева к этому времени построили стадион с футбольным полем и беговыми дорожками, начали строить Больничный городок. Фабрику возвели только в 1960 году. Продержался Каганович не долго, так как был смещен со всех постов, а в 1959 году ушел на пенсию.
Я тоже на пенсии. Меня не сместили, я сам каждый год приезжаю на малую Родину, тянет к родной природе и друзьям. Надо и предков навещать.
В библиотеке встретился с любителем почитать газеты. С ним вчера долго беседовал редактор местной газеты Дмитрий Комаров
— Это же Попов Петр Евгеньевич. Он горняк, кажется, геолог, - разъяснила мне Татьяна Владимировна. - Крепкий человек, спортом занимается. Говорят, у него был рак, но он его переборол.
-Про болезнь я его не спросил, а вот профессией поинтересовался, еще спросил знает ли он Георгия Зорина.
-Как же, знаю их обоих и Юру, и Георгия. Как ни как вместе трудились.
-Почему спросил? – поинтересовался он.
- Знаю, что Георгий геолог и вы тоже по этой специальности, - продолжил я, надеясь на длинный разговор и что-то узнать о истории предприятия.
-Все мы оканчивали Свердловский горный, - без особой охотой произнес сосед. Насчет специальности в дипломе не указывали. Просто писали: «горный инженер технолог», или «горный инженер — геолог». - А вы что диссертацию какую сочиняете?
-Для диссертации мне уже поздновато. Решил книгу написать, название уже есть «Камни и люди», осталось только корочки наполнить содержанием.
Разговор продолжения не получил. Сосед мой уткнулся в кипу газет, строчки рассматривал с помощью лупы, а я взялся листать страницы «Малышевской газеты» за 2002 год. Никак не мог сосредоточиться, мысли возвращали в давнее прошлое.
До 50-х годов Юрий и Георгий Зорины были иногородними - жили и учились врозь в Севастополе и Мариуполе (Жданове) у сестер отца Петра Георгиевича Зорина. Сам он воевал, а мать их погибла от рук бандитов в сибирской глубинке, откуда вышел их корень. С переездом их определили в Асбестовскую школу № 1. Стояла она тогда в районе водонапорной башни, от которой начинается ул. Калинина. Ранее там был центр города, все было первое, там же находился и магазин № 1, куда я частенько заглядывал с теткой Тытьяной. От улицы Чапаева, где она жила, рукой подать.
Приехавшие с юга старшие Зорины с местными ребятами не ладили и в клубе "Красный горняк» в поселке Изумруд у них возникали стычки вплоть до мордобития. В таких случаях поселковый уполномоченный Карпов, что жил на Клубной улице, звонил главному врачу поселка, Клавдии Петровне Бурмакиной (Зориной), их приемной матери, и просил урезонить братанов.
Тетя Клава человек был строгий по-военному. На фронт она ушла добровольцем еще молодой девушкой, не закончив Свердловский медицинский институт. Ушла не без подсказки старшей сестры Зины, которая в то время уже имела отношение к партийным органам.
 - Все равно заберут, - объяснила она ей, - а если пойдешь добровольцем, семье будут льготы
Были ли льготы не известно, а вот с курса, на котором училась Клава, ни один парень, из ушедших на фронт хирургами, не вернулся. Она войну, как в повести Пановой «Спутники» (фильм "На всю оставшуюся жизнь"), прослужила в эвакогоспитале.
С окончанием войны осела с госпиталем в Томской области, став его начальником, где познакомилась с Галиной Зориной, начальницей местной психбольницы – сестрой Петра Зорина, будущего мужа  и отца Олега.  Петр Зорин в это время вернулся с фронта, жил недалеко от города Тайга и через свою сестру познакомился с Клавой. Так и образовалась семья Зориных - Бурмакиных.
Госпиталь тети Клавы находился в 15 км от ст. Тинская Томской железной дороги, в бывшем пионерском лагере. С фронта следовало семь вагонов, прибыло только два. Остальные раненые умерли от ран, от голода, от нехватки лекарств. Начиная с Куйбышева нигде не принимали, все было забито до предела, вот и везли раненых до середины Сибири.
Клавдия Петровна рассказывала:
- В госпитале была лошадь с бричкой, на которой я выезжала к больным в своей округе. Был в госпитале и медведь, которого подарил бывший больной лесничий. Медведя держали на цепи, привязанной к столбу. А главным в то время был облвоенком, который имел широкие полномочия и  ловил в округе дезертиров.
           - А как же психи, - спрашивали мы, - они медведя не боялись?
- Психи, это не у меня, да и там их было раз два, и обчелся. Не все добровольно записывались на фронт и сражались за нашу победу, были и такие, которые притворялись больными и контуженными.
Петр Георгиевич Зорин до войны успел окончить техникум по специальности бухгалтерия. В войну учился на танкиста, но по счастливой случайности в эти войска не попал, а служил в армейской разведке. Много интересного рассказывал Олег о фронтовых буднях отца, но не запомнилось. Остался в памяти момент о том как  возвращался дядя Петя домой. Победители начистились, нагладились, - готовились к торжественной встрече, а их на первой советской железнодорожной станции встретили голодные ребятишки, с протянутыми руками. Дети победителей просили подаяние, а немцев в то время кормили до отвала солдатской кашей.
-Как-то в России все шиворот навыворот, чужих больше любим и холим, чем своих, - подумалось мне. Горазды показаться щедрыми за счет, как сейчас говорят, своего налогоплательщика
С удивлением узнал, что первоначально на Крупской жила мать Петра Георгиевича. Вскоре, правда, она уехала к дочери Гале в Севастополь. Еще новость. Оказывается, они держали свиней, куриц. В моей памяти это не отложилось. С родителями постоянно жили Борис и Олег.
После войны дядя Петя за откровенные разговоры, а может еще за что, попал в лагерь, на лесоповал. Благодаря бухгалтерской профессии, устроился там достаточно терпимо и даже вывел лагерь в число передовых. С его слов, «кум» то есть заместитель начальника лагеря по оперативной части, бегал по его заданию за поллитровками. Может и так, только поэт Борис Алексеевич Чичибабин о своей «людоедовской» эпохе написал

«Поэты были большие, лучшие
Одних убили, других замучили.
Их стих богатый, во взорах молнии
А я – бухгалтер, чтоб вы запомнили
Тружусь послушно, не лезу в графы я.
Тюрьма да служба – вся биография.

Однажды в лагерь, где находился Петр Зорин, приехал корреспондент готовить статью о быте заключенных. Опрашивал он и детей, как сейчас говорят, обслуживающего персонала. Один из мальчиков на вопрос:
 -Кем ты хочешь быть? Ответил:
  - Выводным.
 Ни танкистом, ни летчиком, ни популярным в то время шофером, а выводным. Вот какое время было! В «холодное лето 53 года» Петр Георгиевич вышел из лагеря где-то под Бирюсой в Иркутской области.
Петр Георгиевич уйдет из жизни в один год с моей мамой. Его сестра Галина, проживающая к тому времени в Крыму, поедет к нему на могилку. На одной из станций, где-то около Волгограда, сорвется с подножки вагона и попадет под  поезд. Без ног проживет совсем не долго. В таких случаях говорят: «Брат позвал сестру к себе».
С геологом Евгением Петровичем Поповым я встречался регулярно. Потихоньку он проникся ко мне, а может просто привык и рассказал, как стал геологом:
-Край наш богат, везде что-то есть. Вот и я в малом возрасте с матерью мыл золото. Это было на моей родине, под Нижней Турой. Однажды нашли самородок на 4 грамма. Вот как нам повезло!
-А что потом случилось?
-Притянуло меня горное дело и поступил я в Исовский геолого-разведочный  техникум, был такой, сейчас он в Нижней Туре, а потом уже в Свердловский горный институт. В эти места стал приезжать, начиная с 1966 года, когда осел в институте на кафедре. Задержался там ненадолго, оказался в Асбесте, в Баженовском Геолого-управлении. А сюда окончательно перебрался в 1971 году.
-Наверняка знаете геологов Шестакова и Золотухина, я о них вычитал в брошюре, обнаруженной в местном музее.
-Как же, конечно, знаю. Золотухин защитил кандидатскую. Он специализировался по карьерным выработкам, а я по подземным. И еще мне известно, что он окончил Иркутский горно-металлургический институт, работал на урановом руднике в Чехословакии, сейчас об этом можно сказать, На Малышева его первая должность старший инженер геологического отдела, затем стал главным геологом карьера. Много сделал, но рано умер, кажется в 2006 году.
Про Шестакова Петр Евгеньевич не вспомнил и я к нему не вернулся.
В библиотеке нашлись две брошюры с авторством Ф.Ф. Золотухина о Малышевском месторождении изумрудов. Одна из них написана совместно с М.П. Поповым, В.И. Жернаковым и А.В. Самсоновым. По данным заведующей библиотекой Г. Портнягиной в библиотеку, в качестве подарка, их принес  соавтор книги, М.П. Попов, выпускник школы № 3.
Книга Ф.Ф Золухина вышла в издательстве Санкт-Петербургского университета в 1996 году, а в соавторстве с другими исследователями — в Екатеринбурге, в 1998 году.
«Малышевское (Мариининское)  изумрудно-бериллиевое месторождение является эталоном копий, наиболее крупное, наиболее разработанное и изученное» - так начинается введение к первой книге»
Галина Портнягина добавила: «Малышевцы могут гордиться тем, что ведущим соавтором книги является наш земляк, главный геолог МРУ Филипп Феофантьевич Золотухин, который всю жизнь отдал любимому делу, и написал ни одну книгу, посвященную Малышевскому месторождению».
Работы, с которыми я познакомился, главным образом, посвящены закономерностям распределения изумрудов на месторождениях Урала. Меня же заинтересовала история «Изумруда Коковина» и работы И.М. Шакинко по снятию с мастера камнерезного искусства Коковина позорного клейма «похитителя». Обратил внимание на упомянутого в книге, мастерового Горнощитного завода Егора Костоусова, который в 1831 году при проходке одного из шурфов на Сретенском прииске №6, добыл изумруды «чистой воды». Костоусовы  в мои юношеские годы проживали в поселке Изумруд.
А что Филипп Золотухин написал о себе?
«Я родился 11 октября 1930 года в с. Камкай, Оловянинского района Читинской области. Среднюю школу окончил в 1948 году и поступил в Иркутский горно-металлургический институт». Почему? Позднее признался, что там была выше стипендия. «Учился с усердием и после окончания ВУЗа был направлен в заграничную командировку в Чехословакию, геологом на урановый рудник Яхимовского месторождения. В марте 1957 года получил направление на Горно-металлургический комбинат № 3. С 1958 по 1980 гг. работал главным геологом карьера и Малышевского рудника».
Открылась и новая страница биографии геолога. «В 1960-1965 годах учился в заочной аспирантуре в ВСНИИХТе. В 1967 году защитил диссертацию по Малышевскому месторождению, и получил ученую степень кандидата геолого-минералогических наук. Написал две монографии и шесть статей в научных журналах».
Его карьера, похоже, закончилась на должности руководителя камерально-тематической группы Малышевского рудоуправления. Чем занимался? Что исследовал? Мне трудно сказать, я  не специалист. А вот что на пенсии любил собирать грибы и копаться на садовом участке, это мне знакомо и понятно.



Глава тридцать третья



Первое, что открылось в газете за 2002 год — это статья о трагедии в г. Асбесте, на Калиновском химзаводе 1 ноября 1990 года. Взорвался цех. Случилось это посреди рабочего дня. День превратился в ночь, такой был сильный взрыв. В километре от его эпицентра осколком сразило прохожего. Все, кто находился в цехе испарились в пламени взрыва. Осталась воронка глубиной пять метров. Кирпичные стены превратились в прах, а бетонные  элементы конструкций отлетели на 500 метров.
Всего травмировало 84 человека, 14 из них погибли. Как только стемнело, над развалинами появилось НЛО. Его зеленый луч был направлен в эпицентр взрыва. Наблюдали эту картину сотни людей. Пошли слухи, что к взрыву приложили руку инопланетяне. Дело в том, что взрывчатая эмульсия, которая производилась на предприятии, славилась как абсолютно безопасная в обращении. Я в это время служил в Алма-Ате и до меня дошли сведения, что в числе погибших был житель Изумруда по фамилии Белалов. Их дом стоял  на улице Куйбышева, рядом с двухэтажками, где прошли мои первые годы.
После трагедии район посетил секретарь Обкома КПСС Борис Ельцин. 7 апреля 2000 года над Асбестом вновь появилось НЛО в виде светящего шара. Ельцина к тому времени уже не было, а папы не стало спустя неделю. Все мысли перешли на него, на его слова «Я ведь еще и не жил», хотя позади осталось 88 лет.
-Как же так? Получается, жизнь от первого дня до последнего как один момент, как взрыв на заводе – один миг и все испарилось. Пропал интерес к чтению.
Положил в сумку тетрадь, ручки. Взял подшивку газет и отнес на стол Татьяне Владимировне, которая постоянно сидела за компьютером и что-то печатала.
-Что это вы с таким напряжением творите, - спросил я ее.
-Учеты веду, заношу всю поступающую литератору.
-Дело, надо сказать, нудное, и подумал про дочь, которая в Мурманской областной библиотеке тоже трудилась на этом фронте.
-Все время хочу вас спросить, звать вас Татьяна, а как фамилия? Мою вы знаете, а я вашу нет.
-Мелихова я, Мелихова.
-То есть муж ваш был Мелихов?
-Да нет, муж мой был Полетаев.
-Знаю таких, они жили на Изумруде, на улице Крупской. Мой брат дружил с одним из ребят, кажется, с Виктором.
-Виктор это старший.
Полетаевых было много, какой из них был в близких отношениях с Татьяной Владимировной, уточнять не стал.
Сегодня 20 мая. Интересное совпадение. В этот день 1945 года было образовано Свердловское художественное училище № 42, в котором я учился. Этот же день считается днем создания Малышевского рудоуправления (МРУ). Забавно, в слове изумруд есть это самое МРУ.  Одним словом, «ИзуМРУ».
Как будто кстати, в журнале «Уральский следопыт» повстречался очерк о выпускнике училища Леониде Федоровиче Устьянцеве. Он был одним из первых воспитанников, потому как поступил на отделение ювелиров в 1948 году. Прославился уникальными ювелирными изделиями, которые демонстрировались на многих межгосударственных выставках.
Примечательно, что я особо отметил, первым изготавливал экспортные изделия из граненых алмазов и золота. Автор очерка, по случаю смерти ювелира  в январе 2008 года, отметил: «Мастер умер, но свет его изделий продолжает светиться, как алмазные лучи, не угасая».
На дворе льет дождик. Как начал с вечера, так и не останавливается, только меняется с мелкого на проливной. Сейчас мелкий, капли ударяются в лужи, в асфальт. Вопрос как доехать до Бориса Онищенко. Вариант — на велосипеде отпал, решил на такси, узнал у Олега номер такси, но не смог дозвониться, так как к четырем тройкам не добавил еще несколько нужных.
Ну и ладно, пошел на автобус, прихватив с собой пакет с угощениями. Хотел еще взять булочек, но, увы, отдел выпечки закрыт, еще рано. Уехал на частном извозчике за 16 рублей. Еле открыл дверь во двор. От дождя она разбухла и створки зашли друг за друга. От моего угощения Боря отказался, лечится, пьет таблетки. Основные проблемы с ногами — мозжат. Пили чай, закусывали сыром и говорили про его внучку Любу и спартанское воспитание родителей, которое он отвергает.
Заходил сосед через проулок. Толковый работник, со слов Бориса, но как выпьет, так уходит на долгий запой. Вот и сейчас он под градусом, точно с просьбой занять денег на бутылку. Рожа у него восточная, говорит, что из под Новосибирска, но видно, что чистейший кочевник и характер навязчивый с претензиями. Как все «чингисханы» мнит из себя.
Хотел я с ним побеседовать, но брат отговорил:
-Ну его, пусть уматывает. Иначе привяжется, так на весь день. 
 Пригласил Бориса на уху к Олегу, но тот отказался.
- Бирюк он, привык жить один, - заявил мне Олег, когда я передал ему отказ Бориса приехать. И потом, как он может один ездить за 100 верст на рыбалку. А если что! Кто его будет спасать в лесу?
Уха Олега пусть из семги, но не уха, потому как из мерзлой рыбы, с Асбестовского базара, но он привык все свое хвалить и от удовольствия причмокивать. Причмокивал и уже в который раз, рассказывал, как готовили в Сибири уху без картошки и мешали наваристый бульон запаленной кедровой веткой.
- Каждый сходит с ума по-своему, - пытался объяснить я ему. У нас, например, лопари готовят на свой лад. Он согласился и перешел на события вчерашнего дня: ремонт мотоблока, закачка воды в баню, перенос, с помощью внука Паши, нарубленных дров в баню, сама баня и длинное угощение с пивом и водкой.
Наш народ любит жить с отвалом. Когда удовольствий с перебором, а это хорошо не кончается - сердце не выдерживает. И все это, как мне кажется, от исторически голодного пайка и от неумения пользоваться благами.
Пили чай с вареньем и тортом, смотрели новости по ТВ, слушали как расхищают лес в Карелии. Получил в презент банку смородинного варенья, договорились завтра ехать навестить больного Сергея Чащина, Олег вручил мне две его книжки стихов с названиями «Философская тетрадь» и «Рубль».
Вспомнилось, как однажды, когда Сергей подрабатывал сторожем на базе «Нептун», были у него на рыбалке. На базе он дежурил неделю в месяц, остальное время охранял шахту. Какую? Для меня осталось неизвестным.
Мы с Олегом, с его начальником по работе Евгением Пряничниковым и Юрой, сыном Олега дружно с дебаркадера дергали мелких окуньков, которых по размерам ранее называли «гоминдановцами». Вечером сварили замечательную уху. Перед этим с Олегом ходили в город за солью и другими продуктами на ужин. Много перед сном говорили и вспоминали.
Евгений Пряничников долгие годы был главным инженером в МРУ при директорах Хохлове и Зорине. Может, и при Кузине, когда был почтовый ящик № 2 Средмашстроя, а затем ГГМК № 3 Министерства цветной металлургии.
Внимательно слушал его рассказы о том, как переработка берилла осложнялась высокой токсичностью летучих соединений, выделением пыли и кислотных паров высокой концентрации.
-В то послевоенное время, в цехах и лабораториях вентиляционные установки отсутствовали, - отметил бывший главный. Вспомнил две фамилии лаборанток: Мария Александровна Кузнецова и Надежда Павловна Басова.
-Не жена ли нашего участкового на Изумруде, - подумал я. - А Мария Александровна, неужели все та же воспитательница в Детском доме во время войны? Вряд ли. Ведь она на медика училась.
Басова фамилия редкая. Точно она, ведь лаборатория как раз находилась от их дома через Клубную улицу. Помещение сейчас заброшено, и никто там, как ушло предприятие с Изумруда, не бывает.
 -В 300 метрах от предприятия, стекла в домах от вредных выбросов становились матовыми, - заметил между прочем Пряничников.
 -Как же так? - возник у меня вопрос. Кто же тогда догадался построить рядом с предприятием под названием «Химцех» начальную школу, в которой мы с Олегом учились?
-Да, травилось людей много, - соглашался Пряничников, - но их моментом заменяли охочими что-то заработать из окрестных районов и сел. - Заработки были хорошие, вот что привлекало людей. И потом, смены были сокращенные и еще на поправку здоровья, за вредность, давали молоко.
- Молоко! Это понятно. Но мамы нет, а подружка ее еще тогда, сразу после отравления умерла, - долго размышлял я после этого разговора.
Жизнь же шла тогда свои чередом. Так, 21 ноября 1947 года в Изумрудском клубе «Красный Горняк» состоялось торжественное собрание рабочих, служащих и инженерно-технических работников ГМК № 3. Шло выдвижение кандидатов в депутаты городского и сельского советов депутатов трудящихся. Первый взял слово заведующий отделом труда и зарплаты тов. Братский. Он предложил выдвинуть в Городской совет Александра Даниловича Шевчука, первого секретаря Горкома. Понятно, что все были «за». Ведь он был недавно директором присутствующих.
Продолжаю читать Спиридовича о положении в стране в начале 20-го века. Когда он прибыл в Киев и возглавил местное охранное отделение, то представлялся генерал-губернатору Драгомирову. Он любил покутить и на его однажды написали императору жалобу. С целью предотвратить реакцию, губернатор отправил императору телеграмму:
-Третий день пью ваше здоровье. Получил ответ:
- Пора бы и прекратить.
На следующий день ездили к больному Сергею Чащину. По его просьбе взяли ему воды Ново-Сергеевской, кое-что из фруктов и небольшой торт к чаю. Хозяйки дома нет. Сидели на кухне, пили чай с пирогом, разговаривали о всем, что вспомнили. Вид у него, прямо сказать, невзрачный: бледный, руки дорожат, повязка на правом виске и опухоль вылезла наружу. Видно, что за Серегой нет присмотра. Братья и дети не приезжают, жена — не ухаживает. Можно было сделать аккуратную повязку шапочкой и закрыть правый глаз, для этого надо сшить таковую. И потом, следует его выводить гулять, он ведь ходячий, только не видит.
Сережа вспомнил, что ему после института предлагали распределиться в спортивную школу в Свердловске на Шаумяна, куда нынче хотят определить Гришу Бурмакина, и даже квартиру обещали, но тогдашняя жена Нина воспротивилась, мол любовницы будут посещать часто. Уехали на Рефтинский, где у него и началась дружба с Олегом в колонии для трудно-воспитуемых. Жена его работала в колонии врачом. Где она сейчас, спросить забыл. Забыл отдать ему и диски с музыкой, которые приготовил в качестве презента.
Вся кухня у Сергея обложена и обвешана полочками и всякой ерундой, начиная с посуды и кончая пакетиками, баночками, скляночками. Душно, форточка открыта чуть-чуть. Тут и здоровый может задохнуться. На прощание Сережа вручил нам еще один сборник стихов под названием «Мое танго».
В дороге и дома у Олега, когда пили чай и искали в кладовке его старую гитару, говорили про Сергея Чащина.
- Жизнь у него долгая и сложная, — прямо скажем тема для романа начал Олег.
= Женат был трижды. От первого брака в Свердловске осталась дочь, которая со временем перебралась в Испанию и перевезла туда сына, ставшего специалистом по строительным делам. К Сергею внук приезжал, когда он жил уже в Асбесте. До Асбеста всякое было. Олег помнит его с поселка Рефтинского, когда они вместе трудились в училище для трудновоспитуемых.
- Жену Нину Сергеевну он взял с ребенком, с сыном Толей. В медицинском институте она выучилась на врача по зубам, а устроилась в то же училище психиатром. Олег там возглавлял физподготовку и каждое утро проводил зарядку, ему подчинялись три физ-воспитателя, в число которых входил и Сергей.
 - У жены Сергея по работе пошел разлад, и они уехали в Железногорск, что под Курском. Оттуда в Карелию, где совместно трудились в колонии. Все было хорошо и природа, и рыбалка, и ягоды, и грибы, но и там случился конфликт. Похоже, что жена Сергея заболела туберкулезом. Приехали на Малышева.
Олег помогал ему с устройством на работу тренером в бассейн, затем на шахту, пробивал жене место в поликлинике, устраивал через Завком вопросы с жильем в финском домике напротив ЖКО. Со временем им дали четырехкомнатную квартиру на Тимирязева. К тому времени родился сын Дмитрий, дочь.
Как старший сын в семье, Сергей взял к себе больную мать. Начали строить дом. Дом построили, начался развод и дележ. Сергею досталась четвертая часть. На полученные деньги с новой женой Татьяной (тоже взял с сыном), которую он, можно сказать, подобрал без ничего, началось строительство дома в Асбесте. Деньги отдали, но вернуть не смогли.
Так Сергей остался ни с чем. Снова, уже пенсионером, пошел на шахту, подрабатывал ремонтом швейных машин и столярными делами. В частности, крутился яко пчела и вот чем все это закончилось. Суета сует. А начали мы разговор со слов Олега, что все стихи Сергея про любовь. Он всех любил, всеми (особенно женщинами) восторгался и отдавал им себя без конца.
- Очарованный странник, - вспомнил я повесть Лескова.
-Точно, - подтвердил Олег, - он и сеть.
Забрали Валю  в Больничном городке и покатили на Малышева. Перед этим беседовали с ее персоналом. Речь зашла про качество молока, которое им выдают за вредность, затем перекинулись на колбасу.
Тут уж Олега не остановить. Он вспомнил про то, как отец с Малосаем с Шамейки делали домашнюю колбасу, в том числе кровяную. Колбасу отец привозил и со Свердловска, когда бывал там в командировках, и как однажды, когда все спали, Олег залез в холодильник и съел палку ливерной.
- Такая была вкуснятина, - проговорил он со слюной, - не оторвешь. А что сейчас? Не запаха, не мяса и это все мы едим.
- Да, согласилась одна женщина. Хоть и мало было продуктов, зато настоящие. И я вспоминаю тогдашнюю докторскую и любительскую с жирниками колбасу.
-В магазинах пусто, а на столах и в холодильниках все есть, - вспомнил Олег прибаутку иностранцев про советские порядки.
Снова ездил в город с Олегом, забрал фотографии родственников, что вчера отдал сканировать, взял под них рамки. В универмаги выбрал две колки для гитары, надо ремонтировать, без музыки скучно. Дома вечером читал стихи Сергея Чащина.  Что можно сказать: мастерил, рисовал, строил, метался, отказывался, начинал все сначала. Жил сердцем и чувствами, все время искал свою половинку. По стихам нашел, но радость жизни на этом и закончилась.
Чувства — это хорошо, но надо и дела делать. Приступили с Олегом копать огород. К моему приезду, он уже успел скопать одну грядку. Вместе мы одолели еще четыре — одну он и я три. Пили чай, закусывали шпротами и сыром, играли с котенком Темой, прошлогодний Дорик у них погиб, что-то съел.
Слушал историю как Олег с Володей Мартьяновым ездили на охоту. Разговор начался с раненых на войне. Олег вспомнил Петра Алексеевича Елькина, а я дядю Алешу Мартьянова. Тут Олег и вспомнил случай, когда они его спасали на праздник День Победы:
Мы с Вовкой сидим у него дома. Проходящая мимо окон женщина и говорит нам:
- Идите спасайте вашего отца у магазина.
Мы побежали и у мостка возле болота обнаружили дядю Лешу вдрызг пьяного. Старались взвалить его мне на спину. И так и этак, - не получается. Я не выдержал и говорю ему:
- Руки подыми и меня за шею обхвати. А он нам:
- Что, руки поднять!? Да я вас в бога и душу мать.
Все-таки мы его уговорили и с трудом домой доставили.
-А еще был такой случай, дядя Леша на новой машине поехал на рыбалку, а его там сильно избили, - добавил Олег.
-Он же никогда не рыбачил, да и Вовка друг тоже, не помню, чтобы этим дело не занимался, - попытался я уяснить ситуацию.
-Это раньше, да, а когда женился и жил на Малышева рыбачил и даже охотился. К этому делу его привлек свояк, муж сестры его жены. Однажды мы охотились вместе, а дело было так:
Сели на мою машину старый Жигуль и поехали в сторону Питьевого на Малый Рефт. Добрались, Володя достал бутылку и предложил выпить за удачу. У меня тоже была чекушка, уговорили и ее. Оставили машину и вперед. Утро, туман, ничего не видно. У нас под носом взлетел глухарь, мы стреляли, но не попали. Когда туман рассеялся Вовка подстрелил косача, а я зайца. Дело пошло, подбили еще трех косачей. Стреляли много, но без собаки разве найдешь раненую птицу. Вроде попал, ан нет, в траву или кочку забилась. Так ходили, бродили мы с азартом по лесам и болотам, что заблудились, как возвращаться назад не знаем.
Вышли на озерко, видим мужик сидит рыбалит. Спрашиваем его:
-Дядя как нам добраться до Шамейки?. В ответ слышим:
-До какой такой Шамейки, нет тут никакой такой.
-А где мы? - спрашиваем.
-Да возле 75-го    разъезда железной дороги Реж-Свердловск. 
-Что же нам делать дяденька, нам ведь надо домой, а живем мы недалеко от Шамейки, в поселке Малышева?.
-Что делать, что делать, вот скоро поезд будет, идите на станцию подсаживайтесь, до Свердловска доберетесь.
Так мы и сделали. С трудом уговорили проводницу взять нас, выручили косачи, пришлось поделиться. В Свердловск прибыли за полночь, давай уговаривать такси подбросить нас домой.
-Гоните двадцать пять рубликов, на меньше не согласны, - слышим в ответ. Пришлось согласиться, хотя у нас ни копейки. По приезду занял у мамы и рассчитался. На следующий день Вовка у свояка взял мотоцикл Урал, и мы поехали за машиной. Стоит милая на том же месте, двери нараспашку, ключ в зажигании и все документы в бардачке. Вот ведь как бывает, ушли и все оставили, как на разграбление. Выходит повезло.
В библиотеку сегодня попал после обеда. До этого решил прокатиться до Бориса.  Боря только встал и опять кашеварит.
- После дежурств я всегда хорошо сплю, как правило до 9.00, - сказал Борис. А вот дальше могут быть срывы. Бывало и такое, в шесть надо ехать, на часах два ночи, а я еще не спал. Тогда дежурить не сахар.
От каши я отказался и предложил Борису свои булочки — завитки, вспомнили тетю Таню и ее замечательные шаньги. Пили чай, зашел разговор о документах родственников, которые он обнаружил в наследство от тети Веры. Дальше долго говорили про рыбалку, которую Борис ждет-не дождется. Как-то они с Витей Муромцевым ездили на Ильинку, на Малый Рефт и были свидетелями нереста карпов.
- Слышу что-то шур-шур. Может птицы? - думаю. Опять шур-шур. Выхожу из палатки к заливчику, смотрю на камыш, а он шевелится и шумит. Вот такие поросята, Борис развернул руки на ширину дивана, плавают на мелкоте, спины из воды торчат. Разбудил Виктора. Он с похмелья, без ста грамм не встает. А когда увидел, что на воде происходит, сразу в воду по колено залез, хотя был еще май, и стал малым подсадком пытаться хоть одного водного гиганта поддеть. Куда там! Подцепит, а он брык и выпадет. И я, глядя на него, зашел в воду, думаю поддену руками и выброшу хоть одного на берег. А он как даст, как даст хвостом, всего меня водой и обдал, только я его и видел. На этом наша рыбалка и закончилась. Больше я такого никогда не видел.
В то время Муниципальное образование рабочий поселок Малышева, именно так обозвали его после перестройки, включал в себя пять населенных пунктов: Изумруд, Шамейка, Чапаева и Ильинку. Вскоре последнего не стало. Для кого это стало лучше? Разве что для рыбы.
Чапаева и Шамейка поселками стали в 1925 году. Изумруд свой срок ведет с начала промышленного производства — с 1831 года. Малышева (Мариинский прииск) — с 1834 года. Это сколько лет прошло? Больше ста семидесяти. Населения, однако, маловато, на 2007 год всего 11.5тысяч человек: Чапаева — 6; Шамейка — 57; Изумруд — 1,4 тыс; остальное Малышева.
Поселок Изумруд всячески старался отделиться от Малышева, так как денег от него не получал и статьи в бюджете такой не было предусмотрено. Поселок приходил в упадок, никто не следил за дорогами, мусор не вывозили, газификация зависла. Народ голосовал присоединиться к городу Асбесту на самостоятельной основе. Население поддерживал депутат окружной думы Константин Семенович Варшер. Асбест в лице мэра Владимира Суслопарова, председателя Думы Валерия Белошейкина обещали помочь если не в 2011, то в 2012 году.
Не помогли. Началась «распродажа с молотка» бывших приисков: Красноармейское месторождение за 3 миллиона купила ООО «НПП Ами-Сайенс»; Свердловское (Сретенское) за 12 миллионов ООО «Горнорудная компания Урала». Они получили лицензии на право разведки и добычи изумрудов и александритов сроком на 20 лет.  Красноармейский рудник. находится на окраине Асбеста, недалеко от молокозавода.  Место красивое, руду добывали открытым способом.  В карьера с голубым отливом вода, а  по берегу людей со всех окраин бывшего Союза, палаточные лагеря. Никакая милиция их не останавливала особенно, когда вода в карьере падала. Когда от дождей она поднималась, народ лазил по многочисленным отвалам еще с времен НЭПа. Кроме зелени, можно было найти турмалины и рыжие гранаты.
МРУ, входящая в УГМК, тоже бедствовала и выставила на продажу базу отдыха «Изумруд». «Зелен Камень» лишили лицензии. Судьбу общества приезжал решать глава Роснедр РФ Анатолий Ледовских. Выяснилось, что организация требования не выполняла, обработка камней велась без оформления необходимых документов. Шахту поставили в режим «сухой консервации».  Ей не привыкать — с 1991 года она работала не более шести лет.  «Зелен камень» начал продавать имущество, включая товары, продукцию и сырье.
Однако, появились герб и флаг городского округа. Раньше говорили: «Не казаться, а быть». Нынче полюса поменялись, оттого и начали бузить о глобальном потеплении. Думаю, прежде всего в мозгах.
Снова дали знать о себе хитники. Начали искать выходы слюдита еще никем не тронутые. «Гости» частенько добирались на Малышевском автобусе до бывшего Троицкого прииска. Выходили на остановке «Школа» и начинали лазить по отвалам, оставшимся еще от французов. Хитники разрывали земляные бугры и промывали руду со слюдитом в ближайшем от остановки разрезе, заполненным водой. Вечером искатели возвращались в город и в гостинице проверяли камушки, чиркая их по стеклу. Если оставался след, значит изумруд.
На малышевских отвалах непрошенных искателей пугали, установленные на столбах, плакаты: «Нахождение посторонних лиц и сбор геологических образцов строго запрещены». «Виновные за нарушение несут ответственность по соответствующей статье УК РФ».
С другой стороны, не без помощи историка Попова, распространилась легенда, что после Первой мировой войны иностранцы покинули промыслы и оставили там под землей несколько вагонов драгоценных камней. На этот счет имелась даже карта. Все как в книге «Остров сокровищ», только тут черную метку получил не пират, а областной орган КПСС.  Старо житель поселка Изумруд, по непроверенным данным Чайкин, мастер изготовления лодок из ели, однажды написал в обком письмо о том, что знает где спрятан клад. Из Москвы пришло указание» «Разобраться». Директора МРУ Хохлова на месте не было и за дело взялись главный инженер Евгений Пряничников и геолог Георгий Зорин. К разрезу на Изумруде подогнали экскаватор.
-Вот тут копайте, - показал Чайкин.
Подняли приличный грунт, ничего.
-Кажись я ошибся, - здесь ройте показал старик новое место.
И тут ничего. Всего попыток было пять, на этом и остановились. Все ничего, но следовало прибыть в Москву  с отчетом. Если бы нашли клад, получили бы награды, а так одни насмешки. У Чайкина тоже имелся свой интерес. В случае обнаружения клада он просил: принять его в члены КПСС, ежегодно отправлять на санаторно-курортное лечение и выдать Ленинскую премию.
Малышевцы на это не рассчитывали,  на государство не надеялись взялись добывать гранит, змеевик  и делать из них памятники. В поселке появилась ювелирная фирма «Эрми», камнерезная мастерская «Гильдия камня», которую тогда возглавил Кудрявцев Михаил Иванович.
Вечером позвонил Олег и пригласил отведать водки под названием «Русский изумруд». Чего только эти проходимцы ни придумают, лишь бы продать! А чего русский человек ни придумает, лишь бы выпить! Кушали водку, закусывали, пили чай с малиной. Олег вспоминал разные разности, начиная с Анадыря и кеты и до Никеля, куда приезжал ко мне в гости в 1997 году. Случаи рассказывает одни и те же. Правда, впервые услышал, как его во время перестройки не выбрали в начальники отделения. Тогда и Юру Зорина не выбрали директором МРУ. Вот ведь страна чудаков, ведь был уже горький опыт с выборами командиров полков во время Первой мировой, нет, надо еще повторить, чтобы в конец стать бестолочами.
По приезду из города, Боря рассказал о новом напарнике по смене, о том, как в свое время, а это было в конце 80-х годов, добровольно трудился на разных производствах, в том числе на Уктусском кирпичном заводе, ради квартиры. Трудились с приятелем в горячем цехе. По транспортеру поступал кирпичный сырец, а им следовало грузить его в вагонетки и подавать в печи на обжиг. Смена 6 часов, но выматывались на все 12. Жара, вода теплая не напиться, руки отваливаются, а конвейер все идет и идет, успевай поворачивайся. Неделю мучились, а потом привыкли. Человек все может, надо только захотеть.
Рассматривая на Свердловской карте Уктус, с трудом, но нашли трамвайную станцию Южная, где находилась ювелирная фабрика, где я в 1967 году проходил стажировку. Совсем рядом Академический район и улица Краснолесья, где живет сестра Лида.
На обратной стороне карты, уже не города, а области проследили Борин путь на реку Туру, где он в прошлом году рыбачил. Маршрут: Асбест, Сухой Лог, Камышлов, Алапаевск, Артемовск, Тура. По реке он поднимался вверх, почти до слияния с р. Тагил, останавливался в районе села Жуковское.
Дом у Бори потихоньку рушится. Проводка еще наружная и с времен весьма давних. Только сегодня обратил внимание, что вместо гардин над окнами в деревянные крепления вставлены лампы дневного свечения. В доме сыро, а на улице, когда вышли, красота. На грядке уже пробивается салат, лук, черемша уже набрали рост. Боря собрался высаживать базилик, перед этим долго рассказывал о его полезных свойствах, тыкву и подсолнечник. Семена у него уже проросли. Предложил ему свою помощь, но он отказался, хотя картошка, которую надо уже садить, стоит в ящиках в доме, где сыро и прохладно, не прорастает.
- Давай помогу вытащить на улицу. Тут тепло и светло, - предложил я.
           -Чего там. Я и сам вытащу. Ящики не так уж и тяжелые. На этом мы и попрощались.
Случилась сильная гроза. Я сидел на кухне и пил горячее молоко, лечил свое горло. Как вдруг раздался сильный треск. Я испугался за включенный ноутбук. Экран у него пропал, но я снова его включил, и он появился, правда, интернет стал недоступным. Если говорить по порядку то, когда я пошел проверять ноутбук, удивился свету, который загорелся в душевой камере на щитке команд. Нажал на кнопку выключить, свет пропал. Мимоходом заглянул на электросчетчик, он у меня уже сгорал, нет, сигналы идут. Холодильник гудит, я и успокоился. На телевизор не обратил внимание. А когда решил посмотреть новости, нажал на пульт, а индикатор на телевизоре не светится. Полетел предохранитель, вот что треснуло. И так бывает.
Треснуло не только у меня. Авария случилась во всем доме — полетели телевизоры, компьютеры и даже радио. У соседей напротив, в 6-й квартире сразу сломалось три телевизора. Как у меня они не были включены. Вот еще чудеса, у них даже лампочки сгорели, хотя не включались!
 С утра катался по стадиону. Разделся до плавок и покатил. Сделал десять кругов. Жарковато. Со мной трое мальчишек на велосипедах. Молодая женщина пробежала метров 800, гуляли женщины с ребенком. Все ушли, а я все крутился, потом сидел отдыхал. Решил сделать день уборки: подметал, мыл. Соседка Ярославцева Нина Федоровна и ее муж Николай Константинович заняты проблемой с телевизорами. Хозяйка ходила в мастерскую, переговорила с соседями, все в трансе и ждут мастеров. Я тоже решил сходить в телеателье. Сначала зашел на второй этаж, где сидят кабельщики, спросил, когда появится интернет.
- Ремонтируют в вашем пятом доме и в первом, ставят новую аппаратуру.
- Я что-нибудь должен? - поинтересовался я.
- Да нет, пока все нормально. Подходите к десятому числу, деньгу на счету у вас еще есть.
Спустился вниз к телемастерам. Мастер один и очень такой весь из себя, будто он конструктор космических аппаратов.
 -Прийти к вам и посмотреть ваш телевизор не могу. Он ведь плоский и плазменный, - категорично заявил мастер-фломастер. - Правильно я говорю?
        - Правильно, - ответил я.
- Тогда приносите его сюда. Диагностика обойдется вам в 350 рублей, а далее будем смотреть, что у вас случилось.
Позвонил Олегу, хотел попросить его подвести меня с телевизором до ателье, а он оказался в Асбесте, в сервис-службе менял в автомобиле масло. Договорились ремонт отложить на потом, не горит.
С компьютером случилось еще интереснее - пропал интернет. Пошел в быткомбинат выяснять что же произошло. Проверили:
- У вас что-то с системной картой. Наши мастера ходят по домам, заглянут и к вам. Заглянули и сделали заключение:
 - Карта полностью нарушена, нужно ремонтировать ноутбук или покупать Вай-Фай.  Сообщили, что нужен «Роутер» под Интерсат, и где его можно купить, в том числе назвал магазин «Райт».
 Поехал в «Райт», объяснил, что мне надо, купил. Когда пришел в мастерскую с ноутбуком и приобретенным прибором, сказали что это не то, а нужен «Роутер» с Вай-Фаем.
- Но этот агрегат мне посоветовали ваши мастера, они же мне и название его написали, а вы говорите не то!
- Конечно не то. И в магазин «Райт» вы зря ходили. Там специалисты никуда, вот они вам и подсунули.
- Специалисты сейчас везде никуда, но вы же мастера, вы и должны начатое довести до конца, я за это готов заплатить. А так всякий норовить или обмануть, или подсунуть не то, лишь бы продать.
 - Так оно, но мы не можем. Мы только подключаем, даем консультации, а ремонтом не занимаемся.
- Как не занимаетесь, - возмутился я, - а кто же ходит по домам и устраняет недостатки
- Правильно вы говорите. Устраняем недостатки, но не ремонтируем и запчасти не покупаем. Для этого нужно создавать другую организацию.
- Создавайте. Иначе ваши пользователи будут, как я, мучиться и бизнес ваш пострадает.
Поехал в Асбест еще раз. - Про себя подумал, - эти мастера в поселке монополисты, конкуренции нет, приварок у них видать хороший, вот они и не чешутся, не дерутся за потребителя.


Глава тридцать четвертая
 -Крестьяне завсегда считали, что уральские камни ничьи, божьи, – рассказывает историк Урала Андрей Масянин. – Никаких собственников они не признавали, особенно когда царская семья сдала копи в аренду французам. Хитники камни находили замечательные.
Крупные изумруды попадались и в наши дни. Серия таких находок началась на бывшем Мариинском прииске в 1976 г. и продолжалась с завидным постоянством почти до закрытия изумрудных копей в конце 90-х годов. К ним относились: "Штуф «Звездарь» , найденный в 1990 году, общий вес  4150 каратов, сам кристалл изумруда 335 каратов; густо-зеленый кристалл длиной 9 см. «Шахтерская слава». Нигде в мире не слышали о подобном чуде природы.
Сколько воды утекло. Уже перестройка, по-другому сказать смута, позади, а Изумрудные копи продолжают жить. Некоторым уникальным находкам присвоили фамилии нашедших их горняков: «Соколов», «Носов», «Цветков», «Галимбеков», «Щипанов», «Васильев» и другие.
Кристалл массой 190 каратов, был огранен в изумительную красоту изумруд весом 70,6 карата. Столь крупного граненного камня еще не было за всю 160-летнию историю уральских изумрудов. Был еще замечательный сросток. Весил он 5860 каратов Композиция кристаллов была оценена в 1,2 миллиона долларов. Камень назвали в честь земляка Бориса Ельцина «Президент».
Кажется, это было давно. Да, прошло уже 30 лет, но помнится. И как только соберется компания за столом, так обязательно зайдет речь о Горбачеве, Ельцине о нашем русском бедствии.
-По сути дела выполнялся «завет» Ельцина, «кусайте сколько можете прожевать и проглотить», бог с ним с этими принципами, главное выжить, - утверждали одни.
- С кем Бог, трудно сказать, - возражали другие.  Раньше люди его боялись, как и царскую власть. Бога отменили, осталась советская власть. А сейчас ни Бога, ни власти, сплошная самодеятельность. Что хочешь, то и твори. Тварей много стала, творцов поубавилось.
-Естественно, что до поры до времени по службе продвигались самые «кусачие», то есть "проглоты". Они сами кормились и начальство не обижали, - убеждали другие.
 -И пресечь никак нельзя, потому что объявили всемирную демократию и  свободу от всего, - пытались вклиниться иные. Забыли, что Столыпин на период реформ ввел закон о военно-полевых судах. По убийствам и грабежам суд продолжался не более 2-х дней и приговор приводился в течение 24 часов. За 3 года было казнено 2835 человек, но порядок навели.
-Был и у нас шанс «выбиться в люди» и поднять экономику, а мы опять взялись выяснять отношения «кто важнее, и кто правее», - считали ярые консерваторы. Отказались от партии, ничего не создав взамен ее. В общем, как в басне Крылова «Лебедь, рак и щука». Кто куда, брожения и буза. Да, и работать народ разучился, лишь бы поговорить и поругать власть
  По утверждению земляков, в голодные девяностые годы, это когда я пребывал на границах, на отвалах копошился весь 12-тысячный посёлок, включая детей. И сегодня под ногами валяются панцирные сетки кроватей и ржавые тазы для просеивания породы.
-Я слышал, что отвалы хотели продать, - спрашивал я.
-Хотели провести аукцион на право разработки отвалов, это я слышал, - ответил Олег. Претендовало несколько горных учреждений, лицензию планировали выдать на 20 лет. Чем закончилось это дело, не известно. Скорее всего не сошлись в финансовых вопросах. Представляешь тебе предлагают переработать 6 миллионов сырья. В котором по расчетам содержалось почти тонна изумрудов и полтонны александритов. На сколько это могло потянуть?
-Думаю на кругленькую сумму.
-Вот, вот. Ее, видимо, и не оказалось.
  Нынче на умирающий посёлок Малышева не похож: две школы, три детсада и полно молодёжи. И машин, их больше, чем людей. Что держит здесь людей? Считается, что изумруды.
В старые времена крестьяне продавали камни за копейки, а основной доход получали перекупщики. Нынче ничего не изменилось: рассказывают, что в ста метрах от местного КГБ в Асбесте продавали камни. В 1993 году секретность с предприятия сняли и частные фирмы получили возможность вывозить камни за границу. Бизнес стал развиваться семимильными шагами.
И по сей день уральские изумруды стабильно занимают треть мирового нелегального рынка. А это примерно 500 млн. долларов. Однажды милиция задержала партию изумрудов – 120 кг.  Что рудник нелегально работает, знали все малышевцы: это нельзя замаскировать, потому что крутится колесо центрального подъёмника. Охота за изумрудами стала частью местного менталитета.
Рынок камней стабилизировался: например, граненый изумруд в три карата стоил в Москве 50–70 тысяч рублей. Жители смекнули, что от простоя градообразующего предприятия им больше пользы, чем вреда.”
-Все тащили и где только можно. Информация была, что в Екатеринбурге на железнодорожных путях задержали нашего тренера с комплекса «Рубин» с изумрудами, а при нем еще скрипка Антонио Страдивари с клеймом 1746 года, - представляешь, - развел руки в стороны Олег. - Камней насчитали около тридцати, потянули на 16 карат.
-А кто вообще может продавать камни?
-По закону неоправленными камнями, то есть не в изделиях, могут торговать только те, у кого есть свидетельства-разрешения на проверенные камни. Иначе можно загреметь под фанфары.
-А как же мастерские по огранке камней? Слышал, что такая была в Заречном.
-Была, да сплыла. Селиванов и Михайленко содержали индивидуальное предприятие, имели разрешение на сделки с драгоценными камнями. Гранили, получали сертификаты, продавали за три карата по 48.000 рублей. С закрытием шахты цены на изумруды выросли.
-До сих пор их бизнес процветает?
-Какое там. Уголовное дело завели, кучу камней на миллионы изъяли. Посадили или нет, трудно сказать. Скорее всего откупились. Черный рынок процветает. Говорят, в Москве, на Кузнецком мосту можно выбрать любой камень.
-Слышно у вас новый хозяин, порядок наводит.
-Янтарный комбинат, который ныне на приисках хозяин, малышевцы не любят, потому что их привёл многолетний глава посёлка Олег Кабанов, – заметил Олег. Нынче все не так, кому корешки, а кому вершки. - Брат Жора, когда был депутатом, неоднократно критиковал его за злоупотребления, когда он взял и начислил себе денежное содержание  в размере 371 тысячи рублей. Это при том, что у населения чуть больше 8 тысяч.
В местной газете мне попалась статья «Дума одумайся». Там Георгий Зорин, как председатель комиссии по социальной политики и народному хозяйству, ставил вопрос о пересмотре тарифов на техническую воду. Администрация разработала, а в Думе, не разобравшись, одобрили.
-Этим не закончилось, - пояснил Олег, - дело до суда дошло. Кабанов подал иск на Зорина, а Зорин на Кабанова. Схлестнулись что надо. Давай лучше о хорошем.
Олег вспомнил светлое детство, как мы с ним поочерёдно крутили колесо маминой швейной машины, про первые в поселке телевизоры. Первый, по памяти Олега – купил главный инженер леспромхоза Михайлов, что жил на улице Куйбышева. У него была дочка, кажется ее звали Наташа и Олег с ней дружил. Когда телевизор подключили к антенне, сбитой из двух лесин, с улицы в квартиру по очереди заходили люди смотреть на чудо техники.
Как-то раз, возвращаясь с кладбища, решил сократить путь и на велосипеде до поселка проскочить напрямик по тропинке. Мероприятие оказалось рискованное. Тропа заваленая павшими деревьями, заросла крапивой. Часто приходилось переносить технику и обжигать ноги. Перед поселковыми садами налетел педалью на пенек. От этого действия слетела цепь, которую пришлось дважды надевать. Вывозился весь в мазуте, которым была промазана цепь, в добавок, сиденье начало крутиться вверх-вниз. До Олега добрался с трудом.
Пока починяли мою технику, Олег вспомнил две давнишние истории. Первая о собаке Бойко, который однажды зимой притащил кусок мяса на 8 килограмм. Мясо оказалось охотничьим трофеем местного председателя райисполкома. Накануне он подстрелил сохатого.  Вторая – о дедушке Анны, его снохе. Изрядно выпивши, дедушка пошел к внуку в школу на родительское собрание. Его, как выпившего, в школу не пустили и более того, за угрозы и попытки силком зайти, препроводили с помощью милиции в вытрезвитель. Но эта досада оказалась не самая печальная, главная – в том, что он перепутал школу и пришел не туда, куда нужно было.
На следующий день убирал на этаже возле своей квартиры, а Нина, что живет напротив мне и говорит:
 - Зря стараетесь. Катерина, что с 8-ой квартиры уже убирала.
 - Вот так раз! -  удивляюсь я. К чему тогда обязывающее меня объявление?
 - Да, это просто так. Повесили на ваш крючок, потому как больше некуда. Давайте лучше покрасим пол на нашей площадке и отремонтируем на чердаке трубы.  С предложением согласился. Снял объявление, попил кофе с сырником, почитал Гоголя, сходил в универмаг и отдал на проявку фотопленку.
На следующий день в больничном городке встретил бывших соседей по дому - Сысуевых, а они мне новость:
 -Позавчера схоронили Лидию Ивановну Макарову.
 -Нашу директоршу в школе № 3? - переспросил я.
-Да ее, она давно болела.
-Это мне известно. Сколько же ей было лет? - уточнил я.
-Да, наверное, около девяносто.
Старшая Сысуева - Людмила Михайловна трехкомнатную квартиру разменяла на две: двухкомнатную и. однокомнатную. В двухкомнатную в Тимирязевском районе въехала сама с дочерью Лизой и внуком, в однокомнатную отдали сыну Денису.
Кстати, разбираясь с материалами поселкового музея, в папке «Ветераны войны и труда» обнаружил газетную заметку о жителе пос. Изумруд, участнике войны Владимире Егоровиче Сысуеве. Он служил в 365-й Уральской стрелковой дивизии и погиб, как и многие асбестовцы, писал автор Андрей Ширяев, в битве за Волоколамское шоссе. Кто он был знакомым мне Сысуевым, я так и не разобрался.
Еще одна новость — американцы с кораблей обстреляли ракетами военную базу сирийцев в районе Холмса. Ракет было 59, есть погибшие и разрушения. Американцы объяснили, что сделали это в ответ на применение сирийцами химического оружия. Кто прав, кто виноват, попробуй разберись. Президент США Трамп решил не разбираться и дал команду «огонь». Человек он не предсказуемый и от него можно ожидать всяких пакостей.
По случаю кончины  директора нашей школы взялся писать очерк о школе с целью напечатать в местной газете. В газете, кстати, в статье по линии МЧС, прозвучал призыв к гражданам, «на всякий случай завести «тревожные чемоданы», вдруг настанут чрезвычайные времена. Все может быть. Зашел в магазин и купил банку тушенки и две сгущенного молока, соль, спички, сухари. Крупа и мука у меня уже есть.
Очерк о директоре написал и отправил в редакцию газеты по интернету на имя Комарова Дмитрия Михайловича.
Работы у Олега по откачке воды из ямки продолжаются. Не там ее построили, в низине. Вот, сточные воды и затопили. Сегодня ремонтировали краны у двух бочек для полива. С трудом подняли одну на возвышение, чтобы вода бежала на грядки самотеком. Еще подложили две больших каменюги.
Олег сообщил, что в местной газете прочитал мой очерк.
-Что, уже напечатали? - спросил с удивлением я. В прошлом году, статью к дню пограничника, напечатали чуть ли не в июле, а планировалось к 28 мая.
-Да, напечатали, - подтвердил Олег, - получилось неплохо. - Даже есть про Шамейку, на которой мы с тобой рыбачили.
Вечером разбирался с названием Шамейка. По данным этимологического словаря Фасмера, в Олонецкой губернии слово шам, шамьё означало «остатки сгнивших растений». Олонецкая губерния – это нынешняя Карелия. Там имелась деревня Шемейка (Суоярвский район), а также семья известных исполнителей карельского эпоса (рунопевцев)  Шемейка (деревня Толвоярви).
Яакко Ругоев написал «Сказание о карельской земле». Так вот в нем упоминается «знатный род Шемейкки», который сочинял руны. Если финн с фамилией Шемейка, был связан с шаманами. Тогда Шамейка – это место проживания шамана.  И Шамоновы, что проживают на Малышева, тоже имеют к этому отношение.
По данным асбестовского краеведа В.Н. Рубцова Шамейский золотой прииск был основан почти одновременно со Сретенским изумрудным в 1831 году. Первым же в междуречье Большого и Малого Рефта рассыпное золото было обнаружено в устье речки Старки в 1824 году.
Основателем золотого прииска на Шамейке был Алексей Никитич Чайковский. Со временем государственный прииск, как упоминалось ранее, перешел во владения семьи Поклевских-Козел. Прииск в среднем давал до полутора пуда благородного металла. Трудились артели и старатели.
Все возвращается на круги своя. Больше ста лет прошло, а Шамейка вновь зазвучала. Вновь начались поиски золота на старой площадке. Разведку «Росгеология». пыталась провести еще в 2015 году, да руки не дошли, а сейчас обстоятельства поджали - минерально-сырьевая база на Урале истощилась, ежегодная добыча золота упала с 8 до 6 тысяч тонн.
Валентин Кузьминых, которому я нашел друзей в Заполярном крае, родом из Удмуртии. Его родители перебрались на Урал, когда ему было семь лет. Он так был рад нашедшимся друзьям в Карелии, что сразу пригласил на зайца с посиделками.
На встречу пришли соседи Кузьминых, однокашники Марковы. Владик Марков, как выяснилось, трудился после Асбестовского Горного техникума на разных производствах: в карьере, техником в камнерезке у Толи Никитина в ГРП, одно время заведовал водозаборной станцией на плотине. Сейчас вместе с Юрой Зориным, старшим братом Олега, трудится на танталовом карьере. Юра там за главного советника от МРУ. По утверждению друга, это месторождение числится за Уральской золотоплатиновой компанией.
-Обогатительная фабрика под большим вопросом, - заметил Владик. Бьют дорогу на Лосинку где обнаружили для нее залежи сырья.
-Если по причине безденежья дорогу не пробьют, поселок станет. Вся надежда на Уральскую платиновую компанию, - заключил он.
-А как ваш танталовый карьер?  Не дышит еще на ладан? - задал вопрос Валентин.
-В карьере работы еще много и, потом. Без тантала промышленности никуда: необыкновенная тугоплавкость, устойчивость к кислоте выше, чем у золота. Ракетные двигатели делают именно из него, потому и выдерживают потоки раскаленных струй. Мы еще добываем танталит-колумбит и мусковит, но о них я распространяться не буду.
У Владика три сына. Старший Петр трудится на Урале, младший Юра работает на Севере, сейчас отдыхает у родителей. Средний - известный спортсмен Илья живет в Польше, тренирует легкоатлетов. Кстати, прописан на Малышева и имеет два паспорта. Почему живет в Польше, узнал позже. Дело в том, что у него был польский тренер Роберт Корженевский. Благодаря ему он стал вторым и завоевал серебряную медаль в португальском Рио-Майори, а 1 мая 2006 года победил в итальянском городе Сан-Джовани. Были еще победы, но в 2009 году он из большого спорта ушел.
На Малышева отмечали 225-летие со дня рождения известного горного мастера Якова Васильевича Коковина. В газете про него прописали:
«Он родился в 1784 году в семье крепостных и был потомственным ювелиром, его отец Василий и дед Остафий также занимались камнерезным промыслом. Яков с молодых лет проявил себя как способный рисовальщик. Талантливого мальчика приметили, и в 1799 году он был принят в воспитательный класс при Петербургской академии художеств. В 1806 году он закончил Академию с золотой медалью.  Выбился талантами и способностями в горном и гранильном деле в дворяне. Дал описание многим полезным ископаемым».
Как оказалось, за 54 года до Ладыженского, открыл на Урале «каменный лен» - асбест. В справочнике по Кунгуро-Красноуфимскому краю за 1927 год приведены иные данные - «Асбест на Урале в 1720 году открыл крестьянин, некто  Софрон».
Но вернемся к Коковину. В течение пяти лет руководства Изумрудными копями Урала, получается с января 1831 по декабрь 1835 гг, он основал прииски, которые и поныне известны. От усердия пострадал, оказался ложно обвиненным николаевским фаворитом вельможей Л.А. Перовским в похищении «фунтового» кристалла» н  был посажен в тюрьму на долгие три года, а выйдя больным, вскоре умер.
После отставки Коковина, директором Екатеринбургской гранильной фабрики стал капитан Корпуса горных инженеров Николай Васильевич Широкшин, двоюродный брат знаменитого русского композитора Петра Ильича Чайковского. Николай Васильевич пробыл на должности с 17 декабря 1835 года по 16 января 1836 года.
В это время в уездный Екатеринбург прибыл ревизор, статский советник камергер Иван Григорьевич Сенявин. Он привез с собой инструкцию «О порядке делопроизводства и отчетности» и становится временно исполняющим обязанности командира Екатеринбургской гранильной фабрики и Горнощитного мраморного завода.
Проверяя складские помещения, Сенявин обнаружил двадцать два ящика с изумрудами низкого качества и начал разборку камней. По заключении проверки, составил «Инструкцию о сортировке и учету камней». По инструкции изумруды делились на четыре разряда.
С этими разрядами, а точнее с камнями по разрядам, на приисках разбирался мастеровой Федор Панов. Он и оправлял самоцветы. Лучшие из них шли к ученику Коковина Гавриле Фирсовичу Налимову на огранку. Сенявина сменил Александр Михайлович Крыловский. Сенявин временно оставался для расследования дела Коковина и потраченных сумм.
 Крыловский, как заместитель Коковина и позднее, входя в руководство гранильной фабрики и Горнощитного завода, пребывал на Сретенском прииске, потому как он являлся столицей Изумрудных копий.
С 1905 года эстафету у него принял Троицкий прииск (Первомайский, пос. Изумруд). Мариинский прииск, а точнее поселок Малышева, стал в центре с 1965 года. Сообщалось, что Крыловский на Изумрудных копях установил жесткий порядок: разделил их на несколько участков. Но главным достоинством Крыловского стало строительство новой дороги на Екатеринбург, проходящей через Пышминский (ныне старо-Пышминский) и Березовский заводы. До этого добирались только через Белоярскую слободу.
Вторым помощником Екатеринбургской гранильной фабрике по прииску цветных камней, проживавшим на изумрудных копях, до начал 1850 годов, был Карл Иванович Ранингер.
Троицкий в то время располагался между реками Токовой и Старкой и включал прииски, начиная с 16 по 27. Всего их было 45 и вскоре все их передали в частные руки. Причины — оскудение казны и реформы 1861 года. Содержать мастеров стало накладно, они решили заводить свои дела.
В конце января 1836 года в Екатеринбург прибывает Иван Иванович Вейц — друг отца Петра Ильича Чайковского. Он сменил на должности А.М. Крыловского.
Было установлено, что разработкой копей занимались рабочие и специалисты гранильной фабрики – камне-обработчики и гранильщики, а не геологи и горняки. Характер работ носил поверхностный и хищнический характер. Шурфы били в надежде на везенье, на авось; попав на продуктивную жилу, отрабатывали ее в разумных пределах; промахнувшись – бросали. В это время и поступил на Я.В. Коковина донос, что он утаивает изумруды и, более того, «ведет тайные переговоры с торговцами о продаже им неучтенных камней».
По поручению вице-президента Кабинета Е.И.В. князя Гагарина на Урал в мае 1835 г. срочно был командирован ранее упомянутый член Департамента уделов Статский советник И.П. Ярошевицкий с целью провести ревизию на Екатеринбургский гранильной фабрике и проверить анонимное донесение. Проверил, и как следует из доклада графу Л.А. Перовскому, под кроватью Якова Коковина обнаружил ящик с изумрудными породами, многочисленные камни, к которым никакой описи не имелось.
Из камней выделялся изумруд весом в фунт (около 400 граммов) или 2000 карат. Изумруд был найден рабочим М.Н. Щукиным на Сретенском прииске. Смотритель П.Ф. Налимов вспоминал о его находке: «весною. 1833 года был найден в шурфе № 6….. Он был высокого зеленоватого цвета и был совершенно прозрачен…. Найденный камень был передан Я.В. Коковину, но по непонятным причинам не был отправлен в Петербург…».
В этот раз все упаковали и отправили. По описи все камни дошли до Петербурга, но вскоре обнаружилась нехватка двух лучших. Вновь началось разбирательство. В этот раз в Екатеринбург выехал лично граф Л.А. Перовский.
10 декабря 1835 года Коковина от должности отстранили и посадили в тюрьму. Суд был суровый: лишить чинов, орденов, дворянского достоинства и знака отличия беспорочной службы. Выйдя из тюрьмы в 1838 году, пятидесятичетырехлетний Яков Васильевич пытался неоднократно добиться пересмотра своего дела, но напрасно.
В «деле Коковина» графу Перовскому помогал Григорий Мартемьянович Пермикин. Родился он в Екатеринбурге в семье мастерового местной гранильной фабрики. Ничем особенно не отличился, если не считать, что именно ему было доверено сопровождать, обнаруженные у Коковина, камни в Петербург. Он единственный мог пролить свет на загадочную с ними историю, но не пожелал…
Дальнейшего его судьба будет связана с поисками цветных камней в Сибири, и, в частности, ляпис лазурита. Он побывает в Туве на озере Косогол, получит золотую медаль за изучение быта сойотов и примет участие в организации русского горного отдела на Всемирной выставке в Лондоне. Наконец, разбогатев на золотодобыче, он возвращается на Урал, где покупает Ревдинский горный округ. Миллионщиком чудил, вскоре разорился и умер в нищете в 1882 году.
Детектив с «изумрудом Коковина» вроде завершился. Хотя, кто его знает. Может и обнаружится в зарубежной ювелирно-минералогической коллекции. Такое уже бывало. 
А.Е. Ферсман пишет: «Вейц оказался хорошим инженером и с немецкой методичностью стал вести работу на копях….  Начиная с 1835 года Вейц повел систематическую разведку… результатом этой разведки было выявление 42 приисков, но весьма немногие оправдали ожидание». Были и находки. Н.И. Вейц пишет: «..деланы были поиски за рекой Рефтом, здесь прииски замечательны по отысканию в них значительного числа отдельных, большею частью кристаллов хризоберилла, в особенности в 39-м, разработанного за счет Кабинета Его Величества и Департамента Уделов…».
Как известно, умершего в 1856 году И.И. Вейца сменил горный инженер П.И. Миклашевский. В своем докладе новому управляющему Кабинетом Е.И.В. барону П.К. Мейндорфу о результатах разведки он отписал: «Положительных надежд на открытие изумрудов хорошего качества не имеется, но нельзя не сказать, чтобы не было и вовсе надежды найти этого свойства камни…»
 На встрече у Кузьминых в 2016 году об Изумрудных копях и камнях разговоры не вели.  Обговаривали план встречи однокашников по школе. Пятьдесят лет выпуска не шутка. Решали организационные вопросы: кому, сколько и какие собирать взносы, буфетные дела, варианты по месту сбора. Говорили и про базу отдыха «Кувшинка». Я на нее заезжал несколько дней спустя, интересовался прейскурантом на услуги.
По предварительным расчетам, встречу раньше 14-го августа провести не получалось. Надя Бердышева (главный бухгалтер в пароходной кампании в Петропавловске-Камчатском) пока не может взять билет на самолет. Ждет пока их цена снизится с нынешних 70 тысяч рублей. Ее муж Миша не приедет. У него плохо со здоровьем, похоже был инфаркт.
На стол подавала хозяйка Римма, а я рассказывал о поездке в Киргизию, с кем и где встречался, говорили о детях.
Уже в конце ужина на связь по скайпу вышел Братск, а точнее Люба Хорошилова. Вся в розовом, улыбается, но приезжать не обещает.
 -Лечусь, - говорит, - посещаю местный профилакторий.
-Да мы для тебя уже малышевский собираемся арендовать, -закричали мы хором. Давай там заканчивай.
 Позже ко мне заходил Валентин, потом мы встречались с Юрой Больных, заглянули в ресторан «Эсмеральда», беседовали с администраторами, смотрели залы, интересовались ценами и возможностями потанцевать. Смущал вопрос войдем ли мы все в имеющиеся апартаменты. Зал ресторана максимум рассчитан на тридцать шесть человек, а ожидалось прибытие за сорок. На самом деле, собралось около тридцати.
Валентин вручил мне копию списка выпускников, который имелся у бывших организаторов встреч, и попросил  прозвонить одноклассников по моему классу 11 «б». По месту встречи, остановились на бывшем Профилактории, в котором мы уже встречались, если мне не изменяет память, на тридцать лет выпуска.  Сейчас это «Мариинский двор», столовая, гостиница и место для проведения юбилеев и фуршетов.  С администрацией определились по сумме сбора — две тысячи рублей с человека. В них входили оплата за аренду помещения, музыкального центра, найма ведущих, изготовление фотографий, фото-календаря, памятной кружки и, естественно, угощения.
Когда я пришел вносить свой взнос, выяснилось, что супруг назначенного кассира Татьяны Фоминой Виктор Карлович Вагнер мой земляк, с Изумруда. С ним мы встретились на вечере, он много рассказал про брата Сергея. Они вместе работали в шахте, оба были электриками.


Глава тридцать пятая


После юбилейной встречи решил съездить к сестре в Свердловск и забежать на Блюхера 5, в родное училище, где учился 50 лет назад. Жара, дождик, а я оделся по утренней прохладе. Еще в 8 часов было около 10 градусов, низкая облачность, крапал дождик, вот и собрался по-осеннему. Однако, обманулся.
На трамвае, что шел на Шарташ, проехал до ул. Первомайской. Спустился по ней мимо бывшей столовой № 47 (ныне ресторан «Соломон») до первой закусочной и слегка подкрепился. Заказал окрошку, манты, мороженое и, естественно, чай. Сил прибавилось, но передвигаться по духоте стало сложнее. Хорошо, что улица Блюхера рядом. Но что это? Вместо здания училища самые настоящие «графские развалины», как будто здесь шли бои в Сталинграде за дом Павлова — в детстве у меня была об этом книжка.
Бывший центр ювелирного искусства Урала превратился в сталинградский дом Павлова. Подходы к нему огорожены предупредительными знаками, на побитой камнями двери объявление: «Архив находится по адресу: Корейский переулок. 6. Троллейбус 1,6, 9, автобусы: 17, 19. Указаны и маршрутные такси. Остановка: ТРЦ Екатерининский. Здание огорожено металлическим заборчиком. Постучал в дверь без надежды, что кто-то может открыть, но открыли. Вышел молодой человек с легкой завивающейся бородкой и внимательно посмотрел на меня.
 -Понимаете, - начал я, - ровно 50 лет назад я поступил в это заведение, которое раньше называлось Художественным училищем, пришел посмотреть на него, а тут такой развал.
 -Училища, о котором вы говорите, уже тут нет. «Оно переехало по новому адресу, - сказал неизвестный, — и показал на объявление».
 -Получается в Корейском переулке, - поинтересовался я.
-Так получается.
-А что будет на этом месте?
-Точно не знаю, но ходят слухи, что балетмейстерские курсы. Когда, конечно, здание отремонтируют, - добавил молодой человек.
-А вы мне не разрешите на пять минут заглянуть во внутрь, - попросил я, - так хочется взглянуть на аудитории, стены, на кабинет, где сидел директор Осипов.
-Пожалуйста, заходите.
Вначале огляделся на первом этаже, заглянул в зал, где готовили мастеров типографского набора
-Таких специалистов уже не готовят, - пояснил сопровождающий.
-А были еще альфрейщики, это кто учился расписывать стены.
-Таких сейчас тоже нет.
-А кто же остался, я, например, учился на огранщиков алмазов.
-Огранщиков, камнерезов никого не стало, остались одни ювелиры.
-Вот так-так, удивился я! Значит и тут случилась революция. Все хорошее старое взяли и порушили.
Порушили, это точно. Я ведь в училище был преподавателем. А теперь вот остался вроде сторожа. Мне такое условие поставили новые тутошние хозяева, что если останусь сторожить, то оставят при новом хозяйстве.
По узкой лестнице, мимо окон с сохранившейся с давних лет мозаикой, я поднялся на второй этаж, сфотографировал коридоры и кабинеты. На одной из стен обнаружил план эвакуации. Вот и эвакуировались, только план остался. А ведь раньше, точнее в 1943 г. в этом здании формировали бригаду Уральского танкового корпуса, который сыграл важную, если не ведущую, роль в Курском сражении.
-Заходите еще, если что, - пообещал сторож.
-Да не местный я, издалека приехал, с Малышева, есть такой поселок.
-С Малышева! - с удивлением спросил мужчина. Я там тоже бывал, даже трудился в художественной мастерской.
-Что вы говорите, - на этот раз удивился я. А где она при вас находилась?
-В деревянном здании, на втором этаже, сейчас его уже нет.
-Так, значит, вы должны знать Алика Шмыкова, - поинтересовался я.
-Хорошо знаю, мы с ним вместе работали.
-Ну и чудеса! С Аликом мы в одном оркестре играли, он на контрабасе, а я на ударных. Он же меня учил рисовать, я к нему ходил домой на акварельные занятия. После этой подготовки даже решил поступить на архитектурный факультет Политехнического института, но сорвалось, поступил в училище.
-А я, представляете, окончил этот архитектурный, - еще раз удивил приятный знакомый, - стал в училище преподавателем и вот такой случился жизненный водоворот.
-Получается мы с вами, как у Маугли, одной крови. Очень приятно. Встреча наша, можно сказать, подарок. Я поблагодарил, так называемого охранника, за содействие и пожелали ему всяческих удач.
Вечером вспоминал Алика Шмыкова. Я встречался с ним года два-три назад в компании с Владиком Марковым. Да, дело было на Изумруде, около магазина. Договорились встретиться и он приходил к Олегу. Сидели на большем столе под березой, вспоминали прошлое. Выяснилось, что в перестроечные годы он бедствовал. Предприятия не стало, а с ним и заработка. Мотался по краю, нанимался в мастера по оформлению церквей.
-Чего мы только не мазали, не изображали! - делился Алик. Как вспомню, так вздрогну. Но ничего выдержали.
-Один трудился, или бригадой? - спросил Олег.
-Всяко, бывало, чаще с напарником, с Сергеем Парфенюк. Он наш, малышевский.
Позже заглянул в интернет и нашел Уральский техникум «Рифей» на Корейском переулке, дом № 6. Предназначение его, если сравнивать с училищем № 42, нынче несколько другое. Техникум (колледж) готовит специалистов в области чрезвычайных ситуаций, пожарников, операторов электронного набора и верстки, печатников плоской печати, операторов электронно-вычислительных и вычислительных машин. Есть в нем и художественная часть: исполнители художественно-оформительских работ и ювелиры. На всякий случай записал телефон +7 (343) 218-41-71 и электронный адрес: urpu_rife@mail.ru.
Вот так, была улица Блюхера, дом 5, а теперь Корейский переулок, дом 6. Осталось только вспоминать.
На крыше дома стучит мастер, заделывает дыры в вентиляционных окнах. В эти дыры накануне капал дождь и кое где промочил потолок. Заходили и мастера по кабельному ТВ и Интернету с фирмы Нарошкина.
Посмотрели накрученные со многими соединениями провода и пообещали ситуацию чуть поправить. Кроме их проводов еще много разных других, в том числе телефонные. Кто их будет приводить в порядок, большой вопрос. Так и хотелось спросить: «Кто в доме хозяин?»  Ни я, ни соседка в квартире № 6 сказать однозначно не могли.
-В Домоуправлении никаких таких служб нет, чтобы контролировали, - сказала Нина Федоровна. И потом, заведующая там женщина.
-Понятное дело, - согласился я, - женщина эта только для того, чтобы деньги собирать.  К кому обратиться, чтобы разобраться с проводами? Получалось, идти следовало в мэрию.
Никуда я, естественно, не пошел. Ночью плохо спал. Стоит только начать нервничать, переживать, как волнения начинают захлестывать даже во сне.  Что-то доказывал, объяснял, а зачем? Проснулся с тяжелой головой. Лучшее лекарство от забот, чем-нибудь заняться, отвлечься.
В лесу праздник, полянами расцвели голубоватые медунки. Вспомнилось детство, как мы ребятишки, вечно голодные, вытаскивали из цветка лепестки и откусывали у них корешки. Сейчас вершки и корешки у овощей, а тем более у цветов, мало кто употребляет, настало царство готовых сладостей и удовольствий, ешь не хочу. Сейчас надо крутить педалями и сбрасывать лишний вес, сердце тренировать, пульс раскачивать до нормального.
Звонил Олег. Спрашивал куда я пропал.  Договорились завтра встретиться. Встретились, но ненадолго.  По пути заскочил в библиотеку, поговорил насчет литературы о крае, посмотрел выставку «Урал», среди книг работа Строкина. Хоть и листал ее в прошлые годы, решил еще раз просмотреть, когда библиотека откроется. Впереди праздники.
На улице дождь, ветер. Сходил в магазин. Встретил Елизавету Дмитриевну, поздравил с праздником Днем Победы.
-Нас на праздник в Дом культуры пригласили, - услышал я от нее.
-Пятьсот рублей выдали, - с улыбкой проговорила она.
-Спасибо и на этом, хорошо, что не забрали пятьсот, а выдали, - тоже с юмором ответил ей.
-А где вы были во время войны? - спросил я ее.
-Мне было 13 лет, работала в колхозе. Тогда скучать некогда было, а о развлечениях, как сейчас, никто и не мечтал. Труд, постоянный труд был на первом месте.
-А где же это было?
-Как где, все там же в Костромской области, в Анадырском районе. Хотел спросить свою соседку про Анадырский район, Анадырь, вроде, от Костромы далековато, но передумал. Подул сильный ветер, пошел мелкий снег, и мы потихоньку двинулись домой.
Олег поведал новость про Владимира Хомьянова, которого на охоте на уток, в районе Черного озера ударил инсульт. Сотоварищи его вытащили, сейчас он в реанимации.
-Пил он раньше изрядно, - вспомнил Олег, - а вот курить, не курил. Мы с ним познакомились на фабрике. Меня вначале определили на мельницы, следить за компрессорами. Он уже там работал. У него было техническое образование, закончил в Асбесте Горный техникум и его назначили главным инженером на фабрике вместо Королева. Королева перевели вместо Пряничникова главным в Управление МРУ.
Так вот, Королев, а он тоже Олег, мне однажды звонит
-Ты не знаешь где Хомьянов? А его к тому времени уже назначили начальником цеха.
-Нет не знаю, - ответил я.
 -А вчера, где он был?
 -Олег, - ответил я ему, - ты что хочешь, чтобы я стал стукачом?
-Я хочу, чтобы ты нашел его.
Тогда я его нашел с двумя бутылками вина в карманах. Со временем дело у него пошло на лад, и он даже заменил Королева в МРУ, стал главным инженером. И тут такой случай, а ведь еще не старый, моложе меня на пять лет, - добавил Олег.
-А куда делся Королев?
-Заболел он, похоже обнаружили туберкулез.

Запустили у Олега коптильню, сели закусывать вчерашним пловом, заговорили про завтрашний праздник Победы. Олег, как всегда, много говорил. Вспомнил бывшего начальника Леспромхоза Бочкарева, у которого дом был в Асбесте, еще раз рассказал про его сменщика Лугинина и как он утверждался в отношениях с главным бухгалтером Петром Зориным. Потом он перекинулся на заведующего транспортом в г. Полевском.
-Он не хотел вступать в партию, считал, что большие придется платить взносы и этим отмахивался от партийцев.
-Да какие большие, всего три процента от получки. - перебила его Валя. Я в то время работала на полторы ставки и получала 172 рубля, а мать твоя только 120.
-Чего ты понимаешь! Он ведь был большим начальником, - возмутился он.
-Большим ни большим, а начальники тогда много не получали, - ответила она.
-Как не получали! - уже завелся Олег, - а ты знаешь, что наш Хохлов на Малышева имел под 30 тысяч.
-Сказки все это, или трепотня, - продолжила настаивать Валя. Я ее поддержал, сославшись на свой секретарский опыт. Вспомнил, что у начальника войск округа, в звании генерал-лейтенанта партийные взносы на середину 80-х годов составляли 26 рублей с копейками. Получается он получал около восьми тысяч рублей.
Олег еле успокоился. И то благодаря тому, что разговор перевели на другую тему. Говорили еще про коррупцию, итальянскую мафию, про жену премьера Медведева, которая якобы имеет владения в Италии, про Ирак и Сирию. Это значило, что уже наступил перебор.  После рыбы кушали мороженое, пили чай с тортом, а потом я попрощался и пошел домой.  На улице потеплело, ветра нет.
После праздника заехал в библиотеку, попросил отобрать книги по поселку и истории «изумрудных копий». Полистал, кое-что отложил на завтрашний день.  Помогла подыскать литературу все та же Татьяна Владимировна, кое-что взял с выставки по Уралу. Нашел воспоминания Яковлевой о женщинах-медиках и других участниках войны.
В книге встретился, можно сказать, земляк по Заполярью, Николай Сергеевич Королев, родом их Архангельской области. В 1942 году призвали в армию и направили в Мурманск, в 10-ю Гвардейскую дивизию. Воевал на Карельском фронте. Победу встретил в Мурманске.
Сама Яковлева служила в тыловом госпитале. Находился он в селе Багаряк Челябинской области, замыкался на 46-ю армию 3-го Украинского фронта.
-Багаряк? Что-то встречалось.
-Так это же по трассе Свердловск-Челябинск! – вспомнил я поездку к Равилю Киреву и рыбалку на троицком участке границы.



Глава тридцать шестая



Багаряк встретился по пути, когда мы с Олегом и Юрой Бурмакиными поехали через Челябинск в Троицк. Помню, как вышли  на основную автотрассу Екатеринбург-Челябинск и пошли по ней в южном направлении. Первый населенный пункт на трассе Ольховка. Сразу представил родителей, которые познакомились на Ольховском руднике Красноярского края. За 37 километром пошли дачи. На всякий случай сбавили скорость так как впереди показался пост ДПС. Позади река Сысерть и торговец вениками. На 42 км. преодолели реку Табиевку. Указатель - с левой стороны в 500 метрах располагается город Сысерть. Над трассой несколько железнодорожных мостов, на 58 км проехали линию электропередач. В районе поселков Комаково и Багаряк оставляем позади два железнодорожных моста. Так, где он этот Багаряк, в Челябинской и Свердловской области? Сказать трудно.
Границу с Челябинской областью пересекли на 75 километре трассы.  Дорога стала немного лучше.  Слева остался населенный пункт с интересным названием Черкаскуль, что, видимо, означает «Черкасское озеро».
 Далее пошли чисто башкирские названия: Тютюк, Касли, Кыштым. К последнему нужно было отворачивать направо, на 98 км. С Кыштымом связана судьба сестры Лиды. Она жила там с мужем Борисом Чурбановым после окончания Асбестовского горного техникума.
Вначале семью Чурбановых отправили в Кемеровскую область на угольные месторождения. Первым поехал Борис, но что-то у него не пошло, и он вернулся, чтобы поехать в Кыштым. Выбора другого не было. Так они и оказались в районе радиоактивной катастрофы, которая произошла в этом районе, в 40 км. от Кыштыма. Сейчас это «Челябинск-40», предприятие «Маяк». Концы катастрофы ушли в реку Течь, то есть «утекли». Но, как в последствии оказалось, ненадолго.
Место, где проживали Чурбановы называлось Тайгинка, а предприятие «Кыштымский Графитно-каолиновый комбинат. Там у них родилась дочь Наташа, моя племянница.
В сборнике Михаила Строкина просмотрел фотографии по 25-й школе с учителями сестры: Л.Г. Нагорная и Н.И. Покатило. Мои учителя 10-й школы: Е.Ф. Иванова, П.А. Елькин, Р. Г. Шитова, Л.Ф Маслова.  Анна Арсеньевна Пульникова, тоже встретились мне.
Про Анну Арсеньевну вычитал в заметке Веры Пересторониной за 13 мая 2005 года. На Малышева проходил вечер ветеранов,  Анна Арсеньевна вспоминала: «Был сдан последний экзамен в Камышловском педагогическом училище. Вечер выпуск перенесли с 19 на 22 июня. Мы нашили ситцевых платьев, сели за столы, а нам объявляют: «Война». Пришел посыльный и увел всех наших парней, а мы остались навзрыд плакать».
-Татьяна Владимировна, - обратился я к библиотекарю, - Вера Пересторонина, чью заметку я только что прочитал, супруга Евгения Григорьевича, директора школы?
-Да, так и есть. Оба они болели за поселок и каждый, как мог, трудились на его благо. Вот пожалуйста, подборка ее статей в нашей газете. Она же была внештатным корреспондентом. До нас писала в «Асбестовский рабочий».
Начал листать подборку. В первой заметке речь о «Центре социального обеспечения на дому», далее - об отсутствии в поселке столовых, снова о школе. Решил подборку взять с собой и вернулся к сборнику Михаила Строкина.
  Среди учителей 19-й школы узнал Ивана Трофимовича, своего учителя по физике и нашего географа Е.Г. Пересторонина. Мы с ним ходили на Тургояк после 10 класса.
Про Любовь Гавриловну Нагорных кое-что узнал от сестры.
-Любовь Гавриловна и Надежда Ивановна Покатило вместе пришли, сразу после студенческой скамьи. Нам было по пятнадцать, а им чуть больше двадцати, - сходу среагировала на мой вопрос Лида. - Любовь Гавриловна преподавала математику и была у нас классным руководителем.
-А еще, что про нее знаешь?
-Знаю, что муж у нее умер рано. От болезни, неудачно удалили опухоль, умерла дочь. Уже без мужа ездила работать в Монголию.
-Почему спрашиваю, - продолжил я. В библиотечной сборнике обнаружил ее биографию. В ней сообщается, что она родилась в 1931 году, детство и юность прошли в Свердловске. Работала в детском лагере на базе «Хрустальная». Сразу после педагогического института, была распределена на Малышева.
-И я об этом говорю, сразу к нам. Она меня и обучила математике, на всю жизнь пригодилось. За всеми расчетами по дипломным работам студенты ко мне бегали.
 -Про нее и ваш класс в местной газете за 2003 год нашлась статья. Написала некто Т.В. Земерова, к 50-летию школы № 3.
-Не знаю я никакой Земеровой, в первый раз слышу.
-Может раньше она и не Земорова была, вышла замуж и стала. Но дело не в этом. Она  вспоминает, что химию у вас преподавала  А.С. Вощинина, а историю — А.Г. Лубацкий. Привела список вашего класса, привожу дословно: Брызгалова, Брусницына, Воронов, Горных, Нина Костоусова, Лялина, Малыгина, Мацук, Молочков Геннадий, Медведев, Попков, Райс, Санникова, Солдатова. Тебя с Чурбановым упомянула в последнюю очередь, видно по алфавиту.
-Нас было десять девочек и десять парней.
-Тут двадцать человек не набирается, кого-то забыла.
-Аллу Шильникову  забыла, - обнаружила сестра Я ей перезвоню, уточню по Земеровой. Автор статьи забыла еще трех парней: Мишу Казеева, Анатолия Черноскутова и Сашу Конна.
-Он что немец?
-Похоже, что немец. Их семья жила на 1-й Садовой, рядом с Кольцовыми.
-А Функи?
-Функи жили у Кольцовых на задах — за огородом. Про Черноскутова и Конна ничего не знаю, а вот Казеев окончил Горный техникум, трудился у нас на Шестой фабрике, а потом стал начальником пивного завода в Асбесте. Наш Казеев, который руководил ОРСом  в МРУ, был его дядей.
-Понятно. По этой причине и племянника перетянул на доходное снабженческое место.
В сборнике Михаила Строкина нашел и пограничников. Так, Александр Валерьевич Чичевский служил в в/ч 3654, Антон Стенин на заставе «Сенная», Полищук Ирина Андреевна в Отдельном Арктическом отряде, когда им командовал Г. Вашкевич. Общество ветеранов пограничников есть в Асбесте. На 2014 год его возглавлял О.М. Кожевников.
-Еще один Кожевников, - подумалось мне. Первый, который смолокур Максим с Белоярки - нашел первые изумруды на Токовой; второй с артелью в 1923 году заложил разрез и шахту на Макарьевском прииске; третий, который мне повстречался в материалах Строкина – начальник обогатительной фабрики МРУ. Известная, а главное знаменитая фамилия в изумрудных делах.
О первом Кожевникове в книге «Зелен камень» писал Иосиф .Исаакович Ликстанов, лауреат Сталинской премии 3-й степени (1948 год), журналист газеты «Уральский рабочий». Повесть вышла в 1949 году. Ее действие происходит во второй половине 1940 – х годов на Изумрудных копях, где поселок Малышева – Новокаменск, Асбест – Кудельное, поселок имени Свердлова – Конская голова, а Изумруд – Клятый лог, где строится шахта по добыче уралита (берилла). Изумруды в книге – альмарины. Они уже не главные герои горнопромышленного производства. Главное - берилл, строится Клятая шахта. Инженеры и рабочие  вышли на новый этап, который держится на энтузиазме и любви, на борьбе с вредительством и даже с иностранными диверсантами.
Главные герои книги Павел Расковалов, выпускник Горнозаводского (Свердловского) Горного института и девушка Павла – Валентина.
С Сергеем Парфенюк, о котором вспоминал Алик Шмыков, я познакомился благодаря подборке заметок Веры Пересторониной. Вот что она о нем написала:
«Художник мирового уровня. Картины выставлялись во многих европейских столицах, а всего у него их около шести тысяч. Специальность получил в Богдановическом техническом училище по изготовлению фарфора. Там, а точнее на фарфоровом заводе, и приобщился к искусству.  Тому способствовал народный художник из Ленинграда Аркадий Архиреев и, конечно, учитель Изумрудской школы № 10 Таисия Дмитриевна Логинова.
Известность пришла не сразу. До 1991 года работал художником в цехе КИПа МРУ. С перестройкой, уволили. Долго мотался без средств и квартиры».
В другой заметке Вера Пересторонина вспомнила поэтов поселка: Вяткина, Перевалова Белокопытова и Шевелева, который сочинил песню о поселке.
- Их еще много душевных людей, - добавила она, - Наталья Васильевна Кокшарова, директор поселковой библиотеки. Благодаря ей фонд библиотеки составил 40 тысяч книг, выписывается 50 наименований газет. Нельзя не упомянуть режиссера народного театра «Ключ» Лидию Васильевну Мазину. Анастасию Васильевну Яковлеву, с 1948 года медсестру в амбулатории поселка Изумруд.
Я сразу вспомнил Петра Григорьевича и Анну Петровну Корякиных, начинавших трудиться фельдшерами на Малышева с 1940 года. Тетю Клаву Бурмакину, под руководством которой трудился дружный изумрудский коллектив и как на базе амбулатории была создана больница на 25 мест — 10 детских и 15 взрослых. Я там был, я там лежал.
На прогулке встретил Володю Матренина, жителя Первомайки. Разговорились. Он, как прошлый раз, спросил про Борю Онищенко, а я и сам про него ничего не знаю. Не звонит, не заезжает, хотя на Малышева бывает. Володя пригласил в гости на Геологов 6/1.
-Звонок есть, а собаки нет, - подчеркнул он.
-А что была?
-Была, да состарилась. А новую заводить не хочется.
-Договорились, - согласился я, - придем со своим горючим, закуска твоя.
-Нет, лучше со своей закуской, выпить у нас заготовлено впрок.
-Вопрос есть на засыпку, - озадачил я Володю
-Давай.
-Я в библиотеке работаю, местные газеты изучаю, есть планы книгу написать. Про твою маму, почетного гражданина поселка, много хорошего вычитал. Не мог бы ты что-нибудь из ее истории рассказать. В газетах пишут только про трудовую доблесть, а мне надо про жизнь.
Никаких воспоминаний и записок от нее не осталось. А помню я совсем ничего.      
   - Начну с Матрениных, - с неохотой проговорил он:
«Папа родился в 1922 году, бабушке в то время было 30 лет. Родом она была из Камышловского уезда, девичья фамилия Коковина, по первому мужу Савина. Муж ее Яков Савин, казак по сословию, во время Гражданской войны сгинул. Где и как? Не известно. Вышла бабушка за Матренина и оказалась на Изумрудных копях, надо думать с целью заработать. Не удалось, оказалась в каталажке, где просидела два года. Но дом с сыном на Изумруде все же купили.
Мама родилась в Кургане, в 1928 году. Отец у нее был ветеринаром по коням. Сначала их раскулачили, в 1937году дедушку репрессировали, срок отбывал в Омске. Мама со старшей сестрой оказались на поселении в Казахстане. Где-то окончили ФЗУ и по вербовке оказались в наших местах. Тут с папой и повстречались. Вот такая история».
-Спасибо. Если еще что вспомнишь заходи. Мой адрес знаешь.
-Хорошо. Договорились, - услышал я в ответ.
В воскресенье 14-го мая открыли с Олегом очередной огородный сезон. Сначала откушали окрошки, спасибо Вале, а потом взялись за дело. Валя занималась цветами, грядками под кабачки. Заметил, что расцвела одна груша. Когда солнце - тепло, а без него сразу хочется одеть куртку и кепку. От Бурмакиных узнал, что вчера в Асбесте шел крупный град, что одно время на Изумруд бериллий поставляли из Китая, и тому свидетельница рудо-разборщица Калебанова, которая жила на Клубной, напротив Бурмакиных.
Калебанову не помню, а вот с представителем Президента в Сакт-Петербурге Клебановым встречаться приходилось. Однажды в его офисе на Петровской набережной проходило совещание по борьбе с наркотиками и мне пришлось выступать.
За столом Олег вспомнил, что на Сретенке были бараки для заключенных. Еще он рассказал историю про амбулаторную машину и шофера Семена, который у двухэтажек задавил ребенка. Мальчик катался с горки и оказался у него под задними колесами. Все равно дали срок, три года. Когда вернулся, его машина ГАЗ-54 сломалась, в Свердловске на замену предложили ЗИМ, потому как других машин не было. На ЗИМе удобно ездить по хорошим дорогам, а по болотам и лежневкам — не очень. Восьмицилиндровый, на 100 км. съедал 40 литров. Благо, что бензин в Леспромхозе, за которым ЗИМ числился, сильно не учитывался. Олегу больше всего нравилось, что, сидя на заднем сиденье, можно было вытянуть ноги.
Я поведал ему историю про медсестру-кавалериста военных лет Лидию Неустроеву, которая сражалась с врагом в корпусе Плиева.
-Знаю такую и мужа ее. «Он работал на нашей фабрике», —сказал Олег. Однажды, когда сидели в курилке, он взял и выразился, что мол имеет советскую власть.
-Это ты напрасно так выражаешься, - зашумели все вокруг.
-Да вы меня неправильно поняли. Жена то у меня в поселковом совете, то есть в советской власти присутствует, ну а я, сами понимаете....
-Понимаем, понимаем, - успокоились сотоварищи. Это дело семейное.
На следующий день огородные дела продолжились. Еще одолел три грядки. Вместе с Олегом освободили воду из бочки в ямке, бочку вытащили. Сняли с куста иллюминацию, которую Олег навесил еще накануне Нового Года. Куст необычный, похоже вишневый и с разными колкими сучками. Потом я вспомнил про емкости с цветами, которые оставлял Бурмакиным прошлой осенью. Нашел их, наполнил землей  поставил Олегу в багажник, чтобы он завез мне их домой.
 Непонятно с чего зашла речь о изменниках родины. Олег к ним причислил артистку Ахеджакову, которая негативно высказалась о действиях российских властей в отношении Крыма и Украины. Тут я вспомнил про свой очерк, в котором упомянул Курбского, сына Ордина-Нащокина и многих прочих беглецов в Швецию и Польшу..
Олег перешел на Тараса Бульбу Гоголя и пересказал сцену казни  сына Степана.
-В то время торговлей занимались евреи. Так вот один из них согласился за деньги провести Тараса в город. Он переодел его и привел на площадь, на место казни. Там Тарас и слушал прощальные слова своего сына:
-Прощевайте мои родные и близкие, остаюсь с вами верным заветам и своей вере. Слышишь ли ты меня батьку?
-Слышу, слышу, - ответил он, - хотя и обещал купцу не выдавать себя.
- А Андрей сын его предался шляхетской власти, паненка, воеводская дочь сбила его с истинного пути, вот это и есть самое, что ни на есть предательство и измена, - заключил Олег.  Еще раз напомнил, что казнь Степана происходила в г. Дубно, где он служил.
 Был в библиотеке, дочитал все, что ранее выбрал. У Татьяны Владимировны, как выяснилось, день рождения. Слышал, как ее поздравляли коллеги в соседнем зале. Я тоже поздравил.
С Олегом закрывали теплицу. Вначале туда ведрами натаскали чернозему. Валя хочет там посадить перцы. Больше времени ушло на приготовления: пленка, шуруповерт, сами шурупы и к ним бойки, и прочая. ерунда. Мешал ветер, только пленку уложим, натянем, а тут все сорвет. Начинаем все сначала. Я залез на верх теплицы, долго сидел на коленях и все их отдавил. Слазил и залазил на крышу несколько раз, а под конец, когда уже устал, при спуске ноги мои подкосились и я, с крыши свалился на кучу насыпанной земли, а далее полетел вниз в канаву, которую накануне вырыли для стока воды из ямки. Голову и рубаху засыпало землей, она даже в фуражке и ушах. Ударился правым плечом, которое у меня еще с солдатской службы временами побаливает. Хорошо, что телефон остался в куртке, которую я по погоде снял.





 Глава тридцать седьмая




День пионерии. Утром поздравил с этим праздником Олега, когда приехал к нему трудиться на огороде.
-Меня исключали из пионеров, - услышал  в ответ.
-Такого  я не помню, а что случилось?.
-С Володей Кадочниковым на пару решили подшутить над Риммой Феоктистовной, ну и подложили кнопки на ее сиденье, на урок литературы, значит. Она это дело заметила, присела только на краешек стула, а потом вызвала директора и продемонстрировала, по нонешним меркам, наш террористический акт.
-За это и исключили?
-Сначала были разборки в школе и дома, а потом на пионерской линейке, которая проходила в спортзале, нас с Володей и исключили из пионеров, правда только на месяц.
-Странно, ничего не помню, может я болел в это время?
-Может и болел. Дольше всех болел Володя Кадочников. Не сразу, конечно, а потом. Сейчас его уже нет, умер. -А ты как после вчерашнего полета с крыши?
-Плечо болит, но уже поменьше.
-Как же это случилось?
-Трудно сказать, что стало причиной, как ты говоришь, полета. К тому времени я уже устал сидеть на крыше на коленях. Пришел домой, посмотрел, а они синие. И до того спрыгивал вниз, а тут или чересчур сильно оттолкнулся, или ноги уставшие подвели. В общем не удержался на земляной горке и полетел вниз, в яму к забору. Благо кусты рябины помогли, самортизировали, а то бы точно убился.
-Ну ты даешь! - удивился Олег, - поосторожней надо в наш лета.
В этот раз на крышу не залазил, поправляли пленку по краям, где она плохо закрепилась, потом боролись с водой в ямке. На обед уехал домой.
-Баню я уже затопил, будет готова минут через тридцать, так что походи, - ближе к вечеру позвонил Олег. - Валя уху заварила из семги. -Перед тем как ехать к нам, зайди в пивной ларек напротив, - попросил Олег, - возьми пива, хорошо?
-Какого? Разливного?
-Да, возьми два литра.
-Немецкого, чешского или нашего жигулевского.
-А, все равно.
Продавщицы нынче другие. Разговорился с ним на предмет ночных оргий вокруг их заведения. -Спать невозможно, истошные крики от вашей пивнушки, как будто кого-то режут.
-Есть такое, - согласилась симпатичная чернявая женщина лет под 45, это когда «ягодка опять», - манера у них разговаривать такая - кричат все время. Слышат, что ли, они плохо?
-Кричат это точно, - вспомнил как посещал гимназию, где училась Ксена. - У них же на ушах наушники, музыку слушают, а тех кто рядом — нет.
- А что местная полиция, она же рядом, через дорогу.
-А вы видели эту полицию?
-Нет, не приходилось.
-Приходил тут один, метр без кепки. Какой он представитель власти! Какая полиция, такая и власть, скажу я вам.
Вечером читал про Асбест в книге «Где ударил посох». В 1958 году, как выяснилось, мы сравнялись по выработке асбеста с Канадой. Они приезжали и предлагали  добывать и перерабатывать руду совместными усилиями, построить фабрику, но правительство не пошло навстречу. Отказалось от, как сейчас говорят, инвестиций.  Фабрику, самую большую в Европе, построили сами к 1969 году. На ней и работала сестра до своей пенсии.
Погода не поправляется. С утра на градуснике около нуля. В квартире неуютно, хожу одетый как китаец-луковка. В Москве прошел ураган, есть жертвы. А президент наш в Париже. Пригласил новый лидер Франции Макрон. Есть удобный предлог - «Триста лет с момента посещения Парижа Петром I.
Сегодня косил траву. Были планы наводить порядок в гараже, но у Олега они поменялись. Валя распорядилась косить траву с главной целью искоренить одуванчики, которые скоро понесут свои семена по всей округе.
Косить дело привычное и коса что надо— досталась Олегу от тестя из Ялунино. Скорее всего ею пользовалась теща, так как ручка низкая. С нескольких попыток удалось ее поднять  повыше. Нашелся и брусок наточить литовку, который Олег назвал, оселок. Вначале косил со двора, у забора. Травы мало, а желтых одуванчиков хоть отбавляй. Много и камней, от которых литовка тупилась. Олег в это время пытался настроить механическую косилку, но ничего у него не получилось, потом расправлял малину у забора в огороде.
После трудов праведных пили чай. Олег рассказал историю про семью Бурдиных, что жили когда-то в соседях с моей бабушкой Татьяной Дмитриевной.  Хозяин был уже на пенсии и работал в охране на фабрике. Однажды ему заскучалось, он пост покинул и самоходом при оружии двинул в поселок к своей зазнобе. Что там произошло, Олег точно не помнил, но кончилось разборкой со стрельбой из табельного «ТТ». Соседи вызвали милицию из самого Асбеста, потому как единственного уполномоченного по Малышеву найти не удалось. Когда милиция приехала виновник спал за столом, а пистолет лежал рядом у изголовья.
-Судить, не судили, только уволили, - заключил Олег.
-А что с их сыном, с Бурдиным Женей случилось, - спросил я.
-Он же в тюрьме сидел, года два или три, - сообщил Олег. За что, не помню. Скорее всего за хулиганство или воровство. Когда вышел, у нас в цехе работал. Как получка, постоянно пьянствовал. Я тогда в профкоме был, цехом руководил Хомьянов.
-Он меня и спрашивает. Что делать?
-Увольнять надо, но заявлений по нему никаких нет, а без бумаг с его осуждениями никак нельзя, - объяснил я ему. Начали их готовить с помощью мастеров и бригадира. Все написали отрицательные отзывы на него. А он и заявил:
-Увольнять решили, ну и увольняйте, я и сам не против.
-С работой у него все нарушилось, семейные дела тоже захромали. Была у него знакомая на Лесозаводе, но загуляла.  Так, его жизнь ничем и закончилась, умер.
В разговоре о милицию Олег вспомнил анекдот:
«Выглянул мужик как-то в окно и видит, что несколько бугаев копают его картошку, рвут любимые огурцы. Выйти побоялся и стал звонить в милицию. Ему ответ:
-Выехать не можем, машины нет, ждите.
Ждет мужик, а урожай его идет под чистый корень. Опять звонит:
-Ну, где вы там, я же на зиму без продуктов останусь, что буду кушать!
-А что мы можем сделать, - слышит в ответ,- машины же нет. Проходит с полчаса, в милиции раздается снова звонок:
-Все, приезжать не надо, отбой, я их положил из ружья, лежат голубчике в борозде.
-Как из ружья? Как в борозде? - возмутились в милиции.
-Да вот так уж случилось, - ответил им мужик
Проходит пять минут, а милиция уже тут как тут, фонарями машины в окна светит.
-Ну, давай показывай, что ты тут натворил и где эти твои мужики в борозде.
-Да нету никого, нахапали всего и ушли.
-А говорил, что убил их из ружья, обманул значит.
-А что я, вы тоже говорили, что у вас машины нет, а взяли и приехали.
У соседки Елизаветы Дмитриевны в саду беда — иней посадки приморозил. Яблоня цветет плохо, и смородина что-то не спешит.
-Жить то уже не хочется, - неожиданно вздохнула она.
-Да что вы такое говорите, - удивился я.
-Работать-то совсем уже не могу, устаю, а без работы и жизни нет, вот так, - заключила она. -Таблетки пью от давления, раньше Энап принимала, да перестало это лекарство на меня действовать. Врач пришла, а после восьмидесяти годов врачи сами приходят, выписала мне другое.
-А какое, - спросил я, - время подошло и мне принимать.
-Не помню, милок, главное помогает.
Вечером кто-то постучал в дверь. Открываю, а это соседка снизу, принесла мне показать пачку от лекарств с названием амлодипин, тридцать таблеток по пять мг. каждая.
На ночь выпил купленный амлодипин. Ночью с трудом прогулялся до туалета. Утром замерял давление 105 на 68. Ничего себе! Вот это удар под дых. А было 138 на 94. Явно ослаб, но шевелиться надо. Сначала принял душ, потом занялся стиркой нательного и постельного белья.
В книге «Где ударил посох» нашел сообщение, что на Турьинских Рудниках, где папа отбывал срок, бывал ссыльный Лев Троцкий. В числе четырнадцати членов Петербургского Совета рабочих депутатов он был осужден за участие в «преступном сообществе с целью изменения установленного в России образа правления» и приговорен к ссылке в Восточную Сибирь на вечное поселение.
Ссылка началась 10 января 1907 года. В этот день осужденных отправили с Николаевского вокзала по маршруту Тюмень, Обдорск (Салехард). 12 февраля обоз достиг города Березова. Посоветовавшись с отбывающим в Березове ссылку бывшим офицером Ф.Н. Рошковским, он решился на побег. У него имелись деньги, поддельный паспорт и запас спирта. За 250 верст до Ивделя оленевод зырянин доставил его за несколько суток. Отсюда следовало проехать еще 130 до Турьинских Рудников.
В Турьинском Руднике он якобы заглянул к главному геологу Богословского горного округа Е.Д. Стратанович, учившемуся с ним в университете. Оттуда поездом убыл на Кушву, а далее в Пермь, Вятку и Вологду. Вечером 2 марта прибыл в Петербург. Путь его следовал в Финляндию, в Куоккалу, где на даче «Ваза» проживали Ленин (Ульянов) и Мартов (Цедербаум). В Гельсингфорсе (Хельсинки) он написал и издал о ссылке книгу «Туда и обратно» и на эти деньги убыл в Лондон на съезд РСДРП.
С тополей падает пух, приходится отмахиваться. На стадионе хорошо, рядом тополей нет, лес кругом настоящий. На скамейках трибуны отдыхают папы и мамы с детьми, рядом коляски. Папы курят и в присутствии жен матерятся. Это результат перестройки, когда все разрешили - хоть на голове ходи.
На следующий день состоялось большое и горячее собрание жильцов с участием строителей, которые взялись за капитальный ремонт дома, и представителей местного ЖЭКа. За главного выступал мужчина с усиками и в пиджаке, звать Иван Иванович. Он убеждал в целесообразности замены в квартирах труб. Многие не хотели, даже бесплатно, менять шило на мыло. Старое, вроде, стоит, шибко не ломается, а что будет с новым хозяйством, не известно.
-Нет гарантий, -раздавались голоса..
-Гарантии нет, а качество работ можете сходить и посмотреть в доме на Мопра 17.
-Там на нижних этажах трубы прямо по полу проложили, видели мы это качество, - кто-то громко прореагировал.
-А что вы хотели? Можем и под пол положить, только для этого его надо поднимать, за отдельную плану, конечно. И потом, если что в трубах прохудиться, его опять придется вскрывать. Не самый лучший вариант.
-Не бойтесь, - вмешался представитель ЖЭКа с животиком и в цветной кофте, похожей на женскую, - трубы у нас надежные, имеется соответствующий сертификат.
-Сертификат — это хорошо, - вмешался я, - только на долго ли он. Нашему дому 60 лет, а в Петербурге, где мне приходилось проживать, дома стоят по 200 и 300 лет с трубами без сертификатов. Все дело в совести и умелых руках, остается только надеется, что они у нынешних специалистов имеются.
Задавали вопросы о проверке работы: когда и каким способом.
-Проверка будет сразу после замены труб. Загоним воздух под давлением на шесть атмосфер и проверим. Не бойтесь, что зима застанет вас без тепла. Все отрегулируем предварительно. Кто делал ремонт, тот и будет доводить все до ума.
Первая за замену труб проголосовала жиличка из квартиры № 2. Я тоже согласился при условии, если на ремонт даст добро Елизавета Дмитриевна, которая живет подо мной. Такие правила, стояки менять можно только по согласию смежных квартир, по отдельности никак нельзя.
-Ну что, когда начнем? - обратился я к старшему по ремонту Артему, когда утомленный народ стал расходиться.
-Завтра и начнем, если нет возражения, - услышал я ответ.
На очередной день медика Валя Бурмакина вспоминала свой долгий служебный путь. Начиная с медицинского училища, стаж ее, а она всегда и училась, и одновременно работала, набежал пятьдесят с лишним лет. Сейчас медицинское училище в Камышлове закрыли. В Свердловске жила на Эльмаше и в Пионерском поселке, подрабатывала дежурной сестрой. В это время ее сестра Катя училась в Педагогическом и жила в общежитии на Большакова.
 -Я там бывал, - заметил я
 -А кто там не бывал! - с ехидцей добавил Олег.
Валя вспомнила свою единственную поездку в Москву. Это, когда они с Олегом выбирались в Анадырь через столицу, успели побывать на ВДНХ, а вот в мавзолей не удалось.
Олег начал разговор про вчерашнюю «Открытую линию» В. Путина по ТВ. Как обычно начал: «Вот мне одно не понятно», а завел надолго. В этот раз он засомневался в правильности нашей внешней политики, что мы со всеми рассорились и дружить, похоже, не хотим. Потом перекинулся на хохлов, которых хорошо знает по службе и поездке к дяде Володе в Мариуполь. И кончил воспоминаниями, как в Севастополе он угощался караимскими пирожками.
-Папа купил шесть штук и куда-то на время отошел, - начал он.
-Я съел все шесть. Мама говорит: «Сходи и купи еще».
-Я купил еще шесть и их съел.
-Когда папа пришел и увидел, что пирожков нет, предложил взять еще.
-Хватит ему, - сказала мама, - он и так съел две порции на всех.
Можно было еще Олега слушать, но пора домой, и я двинулся на этот раз не совсем уверенным шагом.
С утра пораньше, как и договаривались накануне, пришли рабочие менять квартирные трубы, батареи по желанию. У меня есть желание поменять одну прохудившуюся на кухне. Но начали не с нее, а со стояков. Они имеются во всех комнатах, в гостиной он оказался замурованным в стену. Это так постарался Толя, когда ремонтировал квартиру.
Трубы не просто поменять, их еще нужно состыковать по размерам, придать нужную форму. Многие трубы проходят сквозь стены. Стены — это куча мусора. Кроме мусора окалина от сварки и едкий запах плавленого железа. Не квартира, а Мехцех, в котором работал папа, кстати газоэлектросварщиком, о чем я поспешил сообщить рабочим.
За старшего Артем, у него есть чувство лидерства,  но по делам его напарник ни в чем  не уступает, а может и превосходит.  Именно он, Алексей, гнул все трубы и варил их. Познакомились. Как выяснилось, бригада у них на три малышевских дома Артем и Алексей работают на нашем доме, а вообще они в отпуске. Живут и работают в Екатеринбурге, обслуживают участок Краснолесья, но выше дома № 20, где живет сестра.
Люди работают, а я сижу, хожу, гляжу. Неловко как-то. Начал помогать им передвигать мебель, стелить картон на пол в местах грязной работы. Грязь и с батарей вытекает на обои. Подметал пол, чтобы песок и мелкие камешки не врезались в ламинат. Спрашивал, что и как. В частности, по задвижкам-регуляторам. Теперь практически на каждую батарею имеется отдельный вентиль, с помощью которого можно перекрыть подачу воды. Это на случай потопа, можно и тепло регулировать если вдруг вам покажется очень жарко.
Итальянская батарея на восемь секций больше всего к этому приспособлена, там даже есть вентиль для спуска воздуха. Делать это нужно регулярно. И все вентиля положено минимум один раз в два месяца шевелить, чтобы они не забились. Не забыть бы.
На короткое время уходил на прогулки, а они как начали с утра, так и не обедали, только пили обуховскую воду и курили внизу.
-У нас так принято, - дружно отвечали они.
-Чего же хорошего, день не питаться, а только перед сном, здоровье подорвете
-А мы не хотим доживать до пенсионного возраста, - заявил, улыбаясь Артем.
-Так хоть кофе попейте, я сейчас соображу.
-Нет, не надо вот сделаем, тогда и перекусим, у нас график.
-Никак много заработать хотите? - спросил я, - или это тайна договора.
-Тайна, - ответил Алексей, - и весело посмотрел на Артема.
Ребята работяги, с юмором и работают дружно. Таким хочешь не хочешь, а поверишь в качество работы.
 С утра под моросящим дождем прогулялся до библиотеки. Сдал книги, что брал ранее и выбрал новые и три журнала: «Родина» и два номера «Уральского следопыта». Пока смотрел литературу приходили посетители, одни женщины, мужчины заняты другими делами. Расписался в обязательствах, что согласен на внесения своих данных в библиотечный учет.
Елизавета Дмитриевна снова на своем коронном месте, торгует. С ее слов уже заработала 300 рублей. Хотел взять у нее картошки, а она:
-Нечего тебе с ней таскаться, вечером зайду и принесу нужные вам два килограмма.
-Сколько с меня причитается? - поинтересовался я.
-Цена тридцать рублей за килограмм, так что считай.
Пришел домой и сразу посчитал, достал из своей копилки нужные монеты и положил на видное место для расчета
 Соседка пришла раньше назначенного и перешагнула порог охая.
-Что такое случилось? - спросил я ее
-Прихватило нынче, сидеть хуже, чем робить, вот спина и отказывает. - Вроде и отдохнула, но все равно не отпускает. Старость не радость, ночью стала рано просыпаться и не спится
-Это дело известное, сестра у меня тоже этим делом страдает, сам бывает просыпаюсь и смотрю по ночам телевизор.
-И что, помогает?
-Главное отвлечься, хорошо тепленького молочка принять с булочкой, сон и придет.
-У меня никак не приходит, нервы совсем испортились, хотя, вроде, и беспокоиться не о чем.
 Нервы — это сложно. Однажды Олег вспомнил, что маленьким сын Юра плохо спал. Потом выяснили, что супруга употребляла кофе и вот результат. Я рассказал свою историю.
-По малолетству был горластым. Что-то болело, а разобраться не могли. Сам не спал и другим не давал. Хоть и пела мама припевки: «Баю баюшки баю, колотушек надаю», все равно не помогало.
-Мало видно давали тебе этих колотушек, - заметил Олег.
-Скорее наоборот. От мамы, правда, чуть позже, затрещины получал регулярною
-Так вот, один раз она меня «убаюкала» с помощью макового напитка. Я уснул и все не просыпался. Папа пришел с работы, а я все сплю. Был большой скандал.




Глава тридцать восьмая


Мой новый день начался с прогулки. Солнце светит и еще не жарко. Немного походил и двинулся к Дому культуры. Ранее вычитал, что в 11.00 будет митинг по случаю Дня Победы. Подъехал минута в минуту. Ребятишки из летнего лагеря, их воспитатели, для ветеранов установлены стулья в два ряда. У памятного обелиска венки, цветы, играет музыка.
Ровно в 11.00 подошел новый мэр поселка Валерий Петрович Хомутов, сменивший Кабанова.  Смена власти случилась в октябре 2011 года. Митинг прошел традиционно, по сценарию. Два ведущих напомнили, когда началась война и как горько и тяжело она нам досталась. Были и "кляксы". Так, один назвал цифру жертв - 28 миллионов человек, другой - 27. Перепутали и годовщину начала войны. Но это не страшно. Выступали мэр и председатель местной Думы Кудрявцев, мэр выглядел соответственно, а думский начальник в пестрой рубахе и в светлых брюках выглядел несуразно. Молодой, а уже с приличным животиком.
Михаил Кудрявцев активно выступал за отставку предыдущего главы округа Кабанова. Он много писал в газете. К заправским публицистам относились: Владимир Еремин, Таир Муратов, Логинов, Владимир Пивко, главный ветеран Ануфриев, но тогда председателем Думы избрали Наталью Алексеевну Карагаеву c Асбеста. Кудрявцев занял ее место в 2015 году, когда она ушла в отставку по собственному желанию.
Больше всего понравилось выступление маленьких участников. Они, как положено, прочитали стихи и сделали это с большим настроем. Спасибо тому, кто готовил их. Была еще минута молчание, после я поехал домой.
Уже дома заглянул в местную газету и прочитал биографию мэра Хомутова:
«Родился в поселке Талицкий, что под Асбестом, лето проводил у бабушки с дедушкой на Шамейке. Рано остался без отца, после школы учился в ГПТУ № 48 по специальности машинист электровоза. Служил в армии в Забайкальском военном округе». Возможно, работал в карьере, но данные о Хомутове на этом прервались.
Мэр Хомутов в городском округе представлял партию «Единая Россия», депутат Думы Кудрявцев — партию «Справедливая Россия», Анна Вундер — защищала интересы ЛДПР, а Владимир Пивко — КПРФ.
Про работу на карьере говорил с соседом Виктором, как он потом начинал строить курятник на Белокаменной, жил в общежитии. Вспомнили асбестовские достопримечательности: базар, гастроном, 67-й и 29-й кварталы. Он, кстати, на 29-м жил. Закончилась наша беседа разговором о его приусадебном участке на Макарьевке. Свои 8-м соток он отстаивал целый год, для кадастровой службы собрал бумаг на целую книгу, ходил постоянно в БТИ. Отстоял, теперь он законный владелец.
Еще он вспомнил изумрудную фабрику, которую выкупил местный горный техник с шахты. Для чего, я не уточнял, и он не стал пояснять. Люди изумруды ищут где только можно. Это я узнал вечером, когда пошел в магазин и встретил у подъезда соседа Дениса. Он тоже временами этим занимается, лазит по отвалам за мусорной свалкой.
Вспомнился рассказ о том, как в давние времена крестьяне восьми окрестных волостей часто продавали свой скарб, землю лишь бы наскрести денег на пару возов из отвалов. Страсти подогревались слухами о больших находках. К примеру, говорили, что из одного воза счастливчику подфартило намыть изумрудов на 1200 рублей, что один из камней был продан за 600 рублей. Это было во времена «Новой компании изумрудов».
-Люди, бывало, находят и продают от 100 до 400 тысяч рублей за камень, - добавил Денис. Еще маленьким в 90-е годы я лазил по вентиляционным люкам в шахту. Тогда был самый расцвет местных хитников-старателей. Сейчас так, цветочки.
-А что было тогда? 
-Происшествий хватало. Особенно поселок взволновал случай, когда в местном кафе было обнаружено пять молодых обожжённых трупов. Среди них две девушки.
-Что это такое! У нас что война, бандиты какие? - раздавались повсюду возгласы и возмущения.
-Похуже будет, - отвечали, прошедшие войну. - Тут враг изнутри, подрыв значит всего светлого и честного случился. Вот молодёжь и сошла с катушек, разуверилась в нашем будущем, за которое мы воевали. Послушайте, что в Москве глаголют. Говорят, что мы дураки все, что жили мы неправильно, а то и во вред нашим детям. А сейчас значит не вред: работы нет, денег нет, кушать нечего.
Когда на шахте хозяином стал Калининградский янтарный комбинат и решался вопрос с рудником, находящимся на консервации с 2007 года, потихоньку начали говорить о создании бериллиевого производства и добычи не только изумрудов и александритов, но и берилла. Об этом на совещании по обеспечению деятельности Малышевского рудника официальное заявление сделал заместитель министра по промышленности и науки Свердловской области Валерий Тулаев
Не зря говорят, что новое, это хорошо забытое старое. Похоже, колесо истории начало двигаться по отработанной трассе инженера Мышлаевского, когда копи отдали в частные руки.
Тут мне попалась статья Анны Соколовой «Проклятие уральского рудника», которая первоначально была опубликована в журнале «Форс Россия» в конце 2008 года. Всю историю рудника (копей), которую привела автор, приводить нет необходимости. Сделал пометки, что год 1980 для МРУ стал особенным. Изумруды начали добывать отдельно от бериллия. Уровень добычи изумрудов достигал 720 кг. в год, но на мировом рынке русских камней не было. Обидно, деньги крутились приличные, около 1,5 млрд. долларов. Похоже, что большая их часть доставалась Израилю. Он же решил приватизировать и МРУ. Появилось совместное предприятие «Эмурал». Чем дело закончилось, известно.
Новым спонсором копей стала «Новая Гильдия», которую рекомендовал представитель президента в качестве инвестора.  Продержалась она недолго, оказалась замешанной в деле похищения людей, истязаниях и убийствах.
-Половину их пересадили, - вспоминал главный инженер Олег Королев. Работа на шахте встала, компания обанкротилась. Пришла канадская компания, которая работала через «Зелен Камень».
Канадцев сменил Калининградский янтарный комбинат.  В поселке его представляла «Группа МИРП». Она откачивала из шахты воду, приводила в порядок хозяйство, но изумруды не добывало, так как копи продолжали оставаться во владении компании «Зелен Камень». Для Валерия Устинова, долгое время работавшего генеральным директором Калининградской янтарной компании, наступил «момент истины».  Кроме изумрудов начали добывать оксид бериллия. Стратегическое сырье вновь стало необходимым для страны. Потихоньку пошли и изумруды, которые пользовались спросом в Индии.
В это время «ушли» губернатора Росселя. Как ни как 12 лет. Срок не маленький. Вместо него избрали бывшего заместителя министра Мишарина. Именно при нем возобновился поиск выхода из кризиса Изумрудных копий Урала. Губернатору содействовал заместитель премьера Игорь Сечин. Последний направил главе Минприроды Трутневу и руководителю «Роснедр» Анатолию Ледовских записку с грифом «ДСП», предложил искать варианты. Не сразу, конечно, но нашли.
Бюрократия, бумажные игры, порождали коррупцию и малышевцы жаловались во все инстанции на Роснедра, где, по их мнению, свился криминальный клубок. В результате нажима, Роснедра оформило шесть заявок на участие в конкурсе по Малышевскому изумрудно-бериллиевому месторождению. В конкурсе участвовала и «Калининградская янтарная компания».
В сообщении на это счет, отмечалось, что запасов месторождения хватит на 65 лет, проектная мощность — 400 тысяч тонн в год.  Появились вакантные должности с зарплатой до 17 тысяч рублей.
Заговорили об организации туризма. Первыми для разведки заглянули итальянцы. Проект «Деревня горщиков» разработали в 2013  По замыслу Владимира Дягилева,  проект был рассчитан на посещение объектов десятью тысячами туристов в год. Предусматривалось выделение участка 1,09 га.  и  50 млн. рублей. Предполагалось, что 40% расходов возьмёт на себя правительство Свердловской области.
В число объектов посещения входили:
-Сретенское месторождение (осмотр мест первых находок);
-Смотровая площадка на Мариинском прииске;
-Отвалы Мариинского прииска;
-Месторождение александрита Шаг.
К тому времени Малышевское предприятие стало называться «Обособленное подразделение Малышево». Его возглавляли Валерий Устиров и Анатолий Абрамов. Как и ранее, предприятие замыкалось на Калининградский янтарный комбинат, которым руководил Юрий Мухин..
В 2012 году за год было добыто 70 кг. изумрудов, в том числе, три уникальных камня. На аукцион выставили 50 кг. и заработали 20 млн. рублей. По добыче бериллия статистика не приводилась, но как мне кажется, с его добычей «Калининградский янтарный комбинат» и его «Обособленное подразделение в поселке Малышево» вошли в состав государственной корпорации «Ростехнология». На Малышева генеральным директором стал бывший генерал-майор ГРУ  Евгений Тишин.  И не удивительно, что в поселке, за всю его историю, впервые отметили 61-ю годовщину создания специальных подразделений Генштаба.
Новый губернатор Свердловской области Куйвашев предложил принять закон о старательстве, так как процветал «черный рынок». Однажды арестовали нелегальную партию изумрудов, равную по весу добыче казенного предприятия. Не огранённые камни продолжали утекать за границу, чаще в Израиль. В 2013 году было задержано 650 нелегальных искателей, а за восемь месяцев 2014-400. Инициативу Куйвашева по привлечению малого бизнеса к добыче и переработке драгоценных камней, поддержал премьер Дмитрий Медведев. С его согласия начала внедряться туристическая программа «Самоцветное кольцо Урала».
-Ишь что придумали, - возмущался Олег, - капитализм, социализм, а теперь вот туризм. Опять станут простофилями, показывать то нечего.
-Если развернемся, то и покажем, - возразил я. Опять же от средств информации много зависит. Рекламой надо заниматься. Я, например, статью в местную газету написал.
-Про что интересно?
-Про то, как изыскатели добирались до наших мест через леса и болота, называется «Через уральскую тайгу».
-Твою статью не читал, а вот, что наше Малышево не вошло в число населенных пунктов Свердловской области, которым нужна помощь, ознакомился.
-Вот и я говорю надо учиться у китайцев. У них главный лозунг «Опора на собственные силы».
-Это понятно, а если сил нет, как у меня. Инвалид я, на кого надеяться? МРУ опять сдает.
-Что случилось?
-Снижают показатели по добыче шпата и слюды, а это значит поселку от их доходов останутся ножки и рожки.
-Калининградский комбинат с изумрудами поможет.  У них теперь местный начальник генерал.
-Мне это не понятно, - возмутился Олег, - экономист нужен, а не военный. Что он понимает в горном деле?
-Может и так, только вначале порядок наладить надо. В газете так и пишут: «Прибыл закрытый для общения с журналистами человек. Цель — предупредить факты хищения добываемых камней». Получается, что сами шахтеры и воруют.
-Не только сами воруют, но и другим способствуют, - добавил Олег, - и все от безысходности. Ты слышал, что на Изумруде почту обворовали. Зашел хмырь с ножом и забрал все деньги. Спасибо служебная собака вычислила. Свой, оказался, из двухэтажек, поймали.
-Вот генерала Тишина и прислали, быстро всех построит. Уральские заводы и сам город Екатеринбург возвел тоже военный, капитан от артиллерии Татищев. У нас, видимо, по-другому нельзя. Чуть слабина, тут сразу и разброд.
-Слабина есть, это точно, но мне кажется генерал прибыл не за изумрудами, а за бериллием. Войной запахло, вот и вспомнили, что он имеется не только в США и Китае, но и у нас, под самым боком.
-Говорят, что месторождение бериллия есть и в Бурятии.
-Ест такое Ермаковское, но там дело только начинается, а у нас опыт, который не купишь. Опять же обогатительная фабрика.
Позвонила Галя Трофимова и предложила совместно отремонтировать забор однокласснице Лене Мяличкиной, то есть провести субботник на природе, заодно проводить Нонну Краснову, которая на днях уезжает  на Украину. 
 Старый забор к моему приезду девчонки уже разобрали. Следовало определиться, где строить новый, завели разговоры о столбах, досках, поперечинах. Установили первый столб, второй, третий, прорезали пазы для поперечен, сколотили несколько слабую конструкцию. Доски длинные и тяжелые. Лена тесала доски от коры, а Нонна Краснова их подавала. С грехом пополам и большими усилиями, открытое для соседних собак пространство, перегородили. В перерывах, а их было два, пили пиво и брусничный сок. Кому что больше нравилось. Жарко.
Ближе к вечеру прибыл Володя Трофимов.  Его супруга Галина пришла несколько ранее. Потрудились с ним на пару и начали жарить шашлык из курицы. Это, наверное, чисто русское блюдо? Какой может быть шашлык из курицы?!
Нона рассказывала об украинских порядках. Ей там многое нравится, и есть чему у хохлов поучиться. Я вспомнил про брата Женю Кольцова. Выяснилось, что от Ноны до Запорожья, где он проживает, 300 километров. Говорили о садах, фруктах и отдельно об абрикосах. Володя поделился новостями о местном предприятии, о том, что у нынешних хозяев из Калининграда срок аренды кончается 31 июля. Он, как и Олег Краснов, сторожил шахту за 10 тысяч рублей в месяц.
-А кого сторожите? - поинтересовался я.
-Никого, а чего. Воруют, - и Владимир поднял к небу, разведенные руки.
Прогнозы по срокам аренды Калининградским комбинатом не оправдались. Комбинат преобразовали в акционерное общество в составе Ростеха. Новое общество возглавил Михаил Зацепин, а Ростехом продолжал рулить Сергей Чемезов.
-Трудно представить, что янтарь, который добывают в Калининграде, пролежал под землей 50 миллионов лет, - заметила Нона.
-Наш изумруд пролежал не меньше. Не понятно только зачем эти янтарщики сюда приперлись. Копали бы свой солнечный камень. По слухам, его там еще на сто лет хватит, - проговорил несколько нервно, уставший от подземелья Владимир.
В местной газете прочитал: «Малышевском месторождении единственное место в Европе, где добывают изумруды. С середины девяностых годов оно превратилось в чёрный рынок. Почему? Потому что оно до сих пор наводнено изумрудами на сотни миллионов долларов.  Отвалы послевоенного времени вообще не просеянные, изумрудов в них полно. Еще в брежневские времена, стали скупать у людей камни, но бестолково: шапка изумрудов стоила 15 рублей и один камень столько же. Правда, шахтёры, тогда и без камней хорошо жили: у всех квартиры, машины, надбавки за вредность и пенсия в 50 лет. Но некоторые всё равно собирают (воруют) изумруды – на чёрный день”.
Вспомнилась еще одна заметка в местной прессе: «На долю СССР приходилось 10% мировой добычи изумрудов. При этом уральские камни за счёт специфического желтоватого оттенка ценились намного выше обычных, и в денежном отношении давали 80% рынка. Это 300–400 млн. долларов в ценах восьмидесятых, когда пик добычи составлял 720 кг камней в год.  Сегодня балансовые запасы руды Малышевского месторождения оцениваются в 11 млн. тонн – потенциально это драгоценные камни на 2–3 млрд. «зелёных». И кажется немыслимым, что рудник мог официально не работать 16 лет, а его жители – находиться на грани голодной смерти.
 -И по сей день уральские изумруды стабильно занимают треть мирового нелегального рынка, - добавил Владимир. А это примерно 500 млн. долларов. Это не мои расчеты, а специалистов. Однажды милиция задержала партию изумрудов – 120 кг.  Что рудник нелегально работает, знали все малышевцы: это нельзя замаскировать, потому что крутится колесо центрального подъёмника. Охота за изумрудами стала частью местного менталитета. Рынок камней ныне стабилизировался: например, изумруд в три карата стоит в Москве 50–70 тысяч рублей. Жители смекнули, что от простоя градообразующего предприятия им больше пользы, чем вреда.
Везло людям смелым и фартовым, иным «чернокопателям» светила тюремная камера.. Под суд попали уральцы Николай Бирюков и Елмар Шахверанов. Им светило до семи лет лишения свободы. Задержали злоумышленников в кафе на Ленина, когда они торговали изумруд на три миллиона, весом на 1.2 килограмма. Раньше нельзя было — законом не положено.
-Нашел, передай в местный музей, - пояснял сотрудник УрФУ Алексей Голышев.
-Следует сдать находку государству, будь то камень или исторический артефакт- подтверждал Игорь Упоров, глава уральских адвокатов.
Изумруды похищали во все времена. В 1899 году довольно крупный струганец проглотил башкир, работающий на Новой изумрудной комспании». Вот , что об этом случае изложил директор гранильной фабрики В.В. Мостовенко:
«Башкир носил его в утробе пять суток, камень оказался большим и его пришлось извлекать при помощи доктора. Судьба камня замечательная — он оказался на самоцветной карте Франции, обозначающий город Марсель».
В 1903 году камень проглотил юнец. Его весь день поили водой, пока не началась рвота. Вдобавок били его по животу, пока изумруд не вышел естественным способом. Самое широкое распространение практики глотания изумрудов имело место в 1912-1914 годах. В основном глотали мальчишки на рудо-разборке.
Хищения камней имели и в советское время. Брат Сергей рассказал историю про своего однокашника. У Дюндиных отец был милиционером, а мать работала в гранилке. Обнаружилось, что она выкрала камень и продала. Муж с горя, а может еще с чего, застрелился. Точнее убил жену, а потом сам себя. Что случилось с детьми, остается только догадываться.



Глава тридцать девятая



На нынешней фабрике семь лент (пять из них с ручной выборкой), по каждой из них идут камни определенных размеров. Ручной выборкой занимаются женщины — это значит, что все работницы фабрики проходят досмотры с раздеванием до гола до и после смены. Охрана по подозрениям могла провести и дополнительный осмотр. Осмотры кончились, с подозрением на провокацию, досмотрами, увольнением работниц и их многочисленными жалобами вплоть до Путина. Работницы жаловались на бесцеремонные действия администрации, а она регулярно выгоняла их на холодный бетонный пол в чем мама родила.
В последнее время охранные меры усилились. Под охрану месторождения бериллия и изумрудов взял холдинг СИБЕР» - «Система инновационной безопасности России». Она и ранее обеспечивала безопасность объектов «Ростех».
Правительство РФ разработало проект постановления «Об утверждении перечня полудрагоценных камней, на которые накладывался запрет самовольной добычи…». В перечень кроме янтаря и нефрита вошли разновидности турмалина и берилл, включая аквамарин и гелидор. За самовольную их добычу и хранение ранее грозил штраф до 5 тысяч, для должностных лиц — до 50 тысяч рублей и 1 миллион — для юридических лиц. По новому постановлению штрафы возрастали в разы.
-В бытность моего директорства о штрафах и речи не было, всеми поставками изумрудов занималась ювелирная компания «Лазурит-Д», - пояснил Юрий Зорин, подошедший к брату Олегу за травокосилкой.
-А сейчас кому продают? - спросил Олег.
-Точно не скажу. Есть непроверенная информация, что в московскую ювелирную компанию «Кристалл мечты». Так «Ростех» распорядился. Теперь он наш попечитель.
-Юрий Петрович!  Привет вам от геолога Попова, - вмешался в разговор, я с ним каждый день встречаюсь в библиотеке. Он хорошо отзывается о горняках Зориных.
-Привет и ему. Хорошее время было, но прошло.
Я только успел пройти пару рядов возле мостков и в канаве, как надо инструмент отдавать. Опять не получилось довести дело до конца. Прошлый раз, когда я взялся косить со стороны кладовой и ямки,  Олег предложил подождать, когда пройдет жара. Жара не прошла, а трава затянула все кругом, стало как в джунглях. Олег напомнил брату, как настраивать косилку и предложил:
-Довези Саню до дома, все по пути.
-До какого дома? До моего или до его?
-Нет, спасибо, я сам дойду, - отказался я от предложения. Пешком ходить полезно.
Юра уехал, а мы с Олегом еще переговорили, вспомнили его тетушек. Оказывается, у тети Клавы было девять сестер и два брата. Жили они в Алапаевске, дед был начальником горнорудного карьера, а после работал в Екатеринбурге в геологоразведке, купил два дома на улице Фурманова, Я бывал в одном, где еще жила тетя Лиза с дочерью Татьяной. Кроме Лизы были: Зина, Ольга, Августа, и другие, имена которых я не запомнил.
-Юра не упомянул, а я слышал шахту хотят приводить в порядок, - сказал Олег. Многие забои и штреки пришли в негодность, обвалились. Решили создать специальные восстановительные бригады.
-А кто сейчас рулит на малышевском руднике?
-Рудник теперь называется «Обособленное предприятие «Малышева», входит в Акционерное общество «Калининградский янтарный комбинат».
-Это я слышал и даже читал газетные сведения о том, что ежегодно предприятие перерабатывает 85 тыс. тонн породы. В день извлекается до полутора килограммов изумрудов, 30 килограммов берилла и 100 граммов александритов.
-Все правильно. Теперь главный компонент месторождения оксид бериллия, а директор «Обособленного предприятия» Евгений Василевский. Чистка кадров началась, одновременно уволились: начальник фабрики, начальник отдела кадров, заместитель директора по обогащению, главный бухгалтер, начальник гранильного отделения и другие.
-По какой такой причине, - поинтересовался я.
-Выразили недоверие, стали подозревать в хищениях. Пришел новый начальник по режиму безопасности. Фамилия его Бабушкин, а звать Сергей. Заместитель у него тоже Сергей, но Абдулин. Как говорится новая метла...Не знакомые тебе кадры?
-Да нет. Не знаю таких.
Вечером смотрел передачу по открытию, кажется, в Томске, экспериментального предприятия по переработке берилла без кислоты. Продукт бериллий снова стал востребованным. А это значит запахло войной. Ведь он идет на производство сверхпрочных и легких сталей, танковой брони и еще много чего. Наши военные решили отказаться от закупки бериллия из-за границы. Дорого, стало. Приходилось выкладывать по пять тысяч долларов за килограмм. Решили производить его сами как когда-то на Изумруде, где был Почтовый ящик № 3. Там работали папа и мама. Он нас кормил. Подумалось, что может и нынче жизнь на Малышева оживится и появится у людей работа. Мировое производство бериллия составляет 300 тонн в год, а требуется 400. Значит надо вкалывать.
Заместителем генерального директора Евгения Василевского стала Наталья Каргалова.  Глава округа Хомутов ушел в отставку. Его сменила, заместитель - Мария Рубцова. Сменился председатель Думы. Место Кудрявцева занял Дмитрий Шустов. 18 ноября 2016 года многие из выдвиженцев участвовали в торжествах по случаю 60-летия поселкового Дома культуры.
В июле 2016 года президент Путин дал поручение вывести «Малышевское обособленное предприятие» из состава Калининградского янтарного комбината и преобразовать его в самостоятельное предприятие. Стратегическое развитие рудника «Ростех» утвердил до 2025 года, которым было предусмотрена добыча бериллия, тантала, флогопида и строительных смесей. Началась заготовка леса, нужного для крепежа шахт.
Госкорпорация «Ростех» вложила в АО «Мариининский прииск» пять миллиардов, начал восстанавливать заброшенные шахты. Попутно с изумрудом, началась добыча редкоземельных руд, в частности рубидия и лития.  В связи с санкциями, возникла необходимость развития полного цикла от добычи и обогащения до выплавки бериллия.
Геологоразведка углубилась до 350 метров вглубь земли. А разведывательный запас сырья залегал на глубине 800 метров. Нужно было модернизировать оборудование и технологии, которые устарели за последние тридцать лет. Развитие предприятия сдерживала отсутствие самостоятельности. «Обособленность» не обеспечивало статус юридического лица, оно оставалось за Калининградским комбинатом.
На повестку дня. встала задача борьбы за бренд «Малышевские изумруды», для этого было решено увеличить объем огранки. Началась разработка федеральной программы импортозамещения. Кроме бериллиевой программы подготовлен проект «Рабочий поселок Малышева — изумрудное сердце России».

В 2018 году над шахтой «Мариининского прииска» вновь зажглись звезды. Одна засветилась над стволом «Южная», вторая — над стволом «Капитальная». Согласно стратегии АО «Мариинский прииск», запланировано строительство грузопассажирской железной дороги, которая будет связывать рудник и сортировочный пункт в Асбесте. Кроме того, в планы прииска включено строительство новой фабрики по переработке сырья, а также нового металлургического комбината.
В планы внесла коррективы Специальная военная операция, короче говоря СВО Пришлось приводить в порядок соседей украинцев, которые дошли до беспредела в гонениях на русских и их культуру. Хотели разделиться мирно и при своих интересах. Не получилось.
Жара не спадает. Гулять и сидеть дома одинаково тяжело. В Греции большие пожары. Боря Онищенко волнуется, как там отдыхает сын Павел с семьей. Наш президент в ЮАР на совещании БРИКС.  Ему там тоже жарковато.
Был у одноклассников Марковых на. ул. Первая Зеленая, дом 6-2. Говорили о детях: где, кто и чем занимается. Выяснилось, что их средний Илья женился на полячке, с которой обучают поляков йоге (супруга получила образование в Индии).  Старший Петр и младший Юрий живут и работают в Югре, трудятся в газовой отрасли: Петр начальник участка, а Юра специалист по юридической части, хотя начинал на трассе.
Особенно внимательно слушал рассказы про родителей. Папа Владика родом с Красноярского края, вырос на железнодорожной станции. Поступал в Канское военное училище, но как сын раскулаченного, не прошел. Работал кочегаром на паровозе. Потом война.

Папа Любы из Тамбовской губернии, тоже из кулаков. В Харьковское авиационное не поступил, выучился на фельдшера в Свердловском училище. Прошел всю войну. На Малышева был уважаемым человеком.
Сам Владик начал служить в Бресте. До этого окончил два курса Асбестовского горного техникума, на электромеханическом факультете. Из Бреста попал в Пензу в часть по сборке аппаратов ЗАС (Закрытой автоматической связи).  К нему дважды приезжала Люба. Кончилось все женитьбой.
Вернувшись в Брест, Владик принимал участие во вводе войск в Чехословакию со стороны Польши. С учетом участия в боевых действиях, прослужил всего полтора года. Техникум окончил после армии.
-А ты слышал о новациях на местном предприятии? - спросил я Владика.
-Это о планах до 2035 года!
-Где-то так.
-Давно говорят, да медленно дело двигается. Скорее на Шамейке начнут золото добывать.
-На Шамейке? - переспросил я.
-Именно там. Начали искать рудное золото. Березовск свои позиции сдает, вот и решили взяться за старое. Там же с давних пор старатели мыли.
-Про Шамейку и Полуденку мне известно, гладишь и сам поселок оживет.
Домой собрался в девятом часу. Хозяева нагрузили меня свежими помидорами и огурцами. Договорились о встрече.
На следующий день Марковы ко мне пришли, привезли сумку, которую я оставил у них
-А я и не заметил, - проговорил я, - пришел с сумкой и ушел с ней, правда с другой, как будто, так и надо.

-Конечно так и надо, но все же возьми, мы туда еще овощей тебе подложили, - сказала Люба и стала осматривать мое жилье. Смотрела и хвалила за ремонт и порядок. Я же предложил гостям угоститься дыней, которую недавно достал из холодильника.
-Холодная, наверное, - спросил я.
-Нет, ничего, мы привычные, услышал я в ответ. Люба рассказала, как они  с Владиком перебрались на улицу Зеленую. До этого жили на ул. Свободы, а еще ранее на водозаборной станции на Малышевской плотине.
-Там у меня старший Петя родился. И Илью там носила. Тяжелый был, так и думала, что богатырь-спортсмен будет.
-Вот и молодец, думала и случилось, - поддержал я ее, - от внушения многое что зависит.
Следующий день прошел скучновато, если не считать встречи с Ноной Красновой. Она бежала в магазин. У нее гости проездом, разговорились о приезде из Германии брата Сергея.
-Был он недолго, - заметил я, - посидел немного, даже чай пить не стал и собрался на Изумруд. - Я тоже хотел с ним заглянуть к твоему брату Олегу, поспрашивать его про отца. Это мне нужно для книги.
Наступило настоящее лето. Вовсю зацвели мои цветы на балконе, стал ходить на стадион загорать. В лесу стали попадать  маслята, за ними пошли бычки и грузди. Это верная примета похолодания и скорой осени. Решил прогуляться на Черное озеро, дошел до торфяника, а там вода, тротуарные доски плавают словно корабли.
Шагать на озеро передумал, решил разузнать куда ведет дорога. Дело в том, что в материалах о давнишних приисках Изумрудных копий, проходила одна из многих дорог, которая шла «западнее Черного озера».

-Пожалуй, она и есть, - решил я. Западнее некуда. Западнее – это нынешняя трасса, построенная много позже. Интересно куда она меня выведет? Была надежда повстречаться с тропинкой, ведущей от озера к поселку Изумруд, но дорога вывела меня, к моему удивлению, на кладбище.
— Вот так раз! Хотя все правильно. Дорога через кладбище ранее вела прямо к Троицкому прииску — к советскому Химцеху. А от него, уже по высоковольтной линии, далее в сторону Островного и Черемшы.
На этом мое сердце успокоилось. Книгу написал, как будто прошел в родные места другой, ранее мне не известной, дорогой. Настало время возвращаться на Север. Творческая командировка подошла к концу. Итоги, по большей части, утешительные. Открылось многое новое. Оказывается, люди, что тебе камни: у каждого своя твердость и прозрачность, и грани каждого играют светом по-своему. К этому надо добавить, что не камни, а люди главная драгоценность нашего края.

О них можно и нужно вспоминать почаще. Именно они создали и защитили все, что нас окружает, к чему мы привыкли. А ведь изначально существовала лишь бескрайняя Монетная лесная дача, люди жили смолокурением и заготовкой древесного угля.
Снова следую в Екатеринбург на автобусе и вглядываюсь с прищуром на лес вокруг, может что и привидится из прошлого и настоящего..