Профорг

Наверное, каждая роль настоящего артиста (а по условиям «Ремарки» да и по жизни мы все – артисты) из чего-то вытекает.
Если тебя запрограммировали на роль, то есть, дали текст и сказали: «Учи», то это ещё ни о чём, как сейчас говорят. А сам артист? Он чувствует, что вот это – его. Он сможет! И возможно, лучше других.
Непонятно? Посвящу. Это я рассуждаю о том, как я оказалась в роли профсоюзного организатора.
Опять 90-ые годы. Не лучшие годы для страны, для людей и для профсоюзов тоже. Всё разваливалось: государство, предприятия, судьбы. Люди теряли веру во всё, в том числе и в профсоюзы. И даже в первую очередь в профсоюзы, потому что людям было очень плохо, и их некому было защитить. К тому же, профсоюзы старательно дискредитировали, низводили, разгоняли. Лидеров преследовали. Подкупали слабых и распускали слухи об их всеобщей продажности. Словом, «зрителей» сознательно настраивали на неуспех. «Четвёртая власть» тоже приложила к этому ручку, заверяя «публику» - читателей, что профсоюзы себя изжили.
У профсоюзов отобрали все рычаги влияния и поддержки и в сфере производственной деятельности. Переписали КЗОТ, где до предела урезали роль профсоюзов. По новым законам профсоюзы не решают даже вопросы увольнения работников. Передали соцзащите распределение средств на приобретение льготных путёвок в дома отдыха, санатории и оздоровительные лагеря, подготовку новогодних праздников и подарков для детей членов профсоюзов.
Люди в массовом порядке выходили из профсоюзов. Десятки профсоюзных организаций в городе прекратили своё существование. Это была катастрофа не столько для профсоюзов, сколько для каждого из его членов. Люди кипели, были раздражены. Наблюдая за ситуацией в городе, в стране, в школе, я понимала, что буря не обойдёт и наше отчётно-выборное собрание. Накануне его в учительской отчётливо витало настроение на роспуск организации. Моя специальность – история. Я изучала процесс развития профсоюзного движения во всём мире от создания английских тред-юнионов в 18 веке до сегодняшнего дня.
Я понимала, что люди делают ошибку, которую потом трудно будет исправить. Да и время будет упущено.
На наше собрание должна была прийти председатель райкома профсоюза работников образования и высшей школы Юшкова Нина Александровна. Опытный руководитель, она прошла, как принято говорить, весь путь от рядового члена профсоюза до руководителя районного уровня. Прошла вместе с людьми, боровшимися за свои права, за справедливость через все неприятности общения с руководством, озабоченным, как метко назвали люди процесс разгосударствления предприятий, «прихватизацией», а не нуждами людей. Нас пугали локаутами (массовыми увольнениями), штрейкбрехерами-студентами пединститута, которые готовы заменить уволенных. Нина Александровна умело направляла борьбу трудящихся, соблюдая все условия Закона о забастовках, чтобы никто не пострадал. При этом проявляла упорство, последовательность и, организуя стачком, создавая согласительные комиссии, добивалась результатов: дела в сфере образования в нашем районе обстояли лучше, чем в других регионах и других отраслях.
Нина Александровна накануне попросила меня выступить на собрании с докладом о профсоюзном движении и его задачах сегодня. Я была рядовым членом профсоюза. Правда, представляла нашу организацию в районном стачкоме. Люди меня назначили на эту роль, вы-брали, значит, доверяли. Но страсти были слишком накалены: четвёртый месяц мы не получали зарплату. Цены взлетали каждый день в разы. Предстояло массовое сокращение учителей и воспитателей детских садов.
Говорить им сейчас какие-то умные слова – всё равно, что лить воду на раскалённую сковородку. Кроме шипения и раскалённого пара – никакого результата. Не говоря уж о благодарности и аплодисментах.
Я вышла к трибуне, намеренно не взяв никаких листочков-речей. Сделала паузу (помните правило Станиславского: если держать паузу, то держать её до конца). Паузу, достаточную для того, чтобы будущие слушатели-зрители внутренне напряглись, чтобы в их глазах читался вопрос: «Ну? Чего молчим?»
И вот тут, когда они созрели для диалога, я начала рассказы-вать им…сказку! Жил-был старик. Пришло ему время помирать. Позвал он трёх сыновей своих, дал им туго связанный веник и велел разломать. Всё это я говорила голосом сказочницы, слегка таинственно, гипнотизируя их, не давая времени для обсуждения, но и не торопясь. Старший сын ломал – не сломал. Средний сын ломал – не сломал, и младший не справился. Развязал старик веник и сказал: «Ну, а теперь?». По прутику быстро переломали сыновья веник, а старик спросил: «Поняли вы, в чём сила? Будете вместе – не сломают вас, а по отдельности вы – ничто!» «Поняли, отец» - отвечали сыновья.
Аплодисментов не было. И слава Богу! Потому что они означали бы «захлопывание», то есть требование замолчать и покинуть трибуну. Было молчание. Хорошее молчание. Признание правоты ста-рика. И молчаливое признание моей правоты, как хорошо сыгранной роли.
Теперь можно было говорить всерьёз. Я рассказала своим товарищам о самых тяжёлых моментах в истории профсоюзов. О том, как люди поступали тогда и чего добились. Меня поняли. И, хотя по-прежнему не аплодировали, но проголосовали за меня, как за председателя профкома, единогласно.
После собрания в профсоюз подали заявления 16 человек – новенькие и те, кто вышел из профсоюза раньше.
Так я начала играть свою новую роль. Никакой «звёздности» не было, зато проблем – море. Это было как раз время почти не прекращающихся митингов, предупредительных и безрадостных, тяжких бессрочных забастовок. В дневниках учащихся время от времени появлялись нехарактерные записи: «Уважаемые родители! В связи с забастовкой учителей занятия в школе отменяются. Для тех детей, которых нельзя оставить дома, организуются временные группы продлённого дня с горячим питанием».
Каждый раз приходилось ощущать себя между молотом и наковальней. Сверху давили на директоров, грозя им увольнением в случае «бунтов». Они – на профоргов с такими же обещаниями. Снизу народ требовал решительных действий.
Действовали. Лидеры стачечного движения писали от имени и по поручению гневные письма – обращения, что называется, веером, во все инстанции – от губернатора и главы Балашовской администрации до Государственной Думы и Президента Ельцина. Вели трёхсторонние переговоры с местной администрацией. Требовали своевременной выдачи заработной платы. Помогали людям обращаться в суды и обращались сами. Получали через суд и службу приставов денежные компенсации за задержку зарплаты и так называемые «книжные», то есть деньги на приобретение методической литературы. Выводили на митинги, устраивали пикеты у здания районной администрации.
Каждую перемену, каждый день я, как и тысячи моих соратников по борьбе, была при исполнении. Это делали все. Все, кто успел сохранить организацию. И именно организация помогла мне сорвать аплодисменты при исполнении роли профлидера на городском конкурсе.
Конечно, соревновались руководители. Но при активной поддержке членов организаций. Как и в любом конкурсе, были трудные вопросы: по трудовому законодательству – новому КЗоТу. Были и шутливые, и сценические конкурсы.
Аплодировали всем. Из уважения и из вежливости. А победителю – потому что понравился, наверное. Это было очень приятно – быть признанным в главной роли. Слышать аплодисменты. Получать цветы и подарки.
Кстати, видимо, и в целом роль профлидера, которую я исполняла несколько лет, удалась (Так хочется похвалиться!) Мне первой в Балашовском районе вручили медаль ФНПР «Единство – Солидарность – Справедливость» за активное участие в защите прав и интересов трудящихся.