Интуиция

                1


Я только что прилетела из Зальцбурга, где Доминик сделал мне предложение. Несколько дней назад мы решили провести выходные вместе, поэтому в пятницу, сменив шпильки на бутсы, кинув в сумку пару свитеров, и, карикатурно напевая тирольский йодль, я полетела в Австрию.
Так как мы с Домиником уже проговорили все "подводные камни" отношений на расстоянии, и прекрасно понимали, что кроме чувств тут имеет место и финансовый вопрос, то, несмотря на все мои возражения, он перечислял мне на карту достаточную сумму денег, что бы я могла прилетать, когда захотела. Ключи всегда меня ждали у консьержа, вместе с открытками, подписанными всякими разностями. Поэтому летела я с легкой душой, предвкушая все прелести предстоящих выходных, вместе с тем – ничего не подозревая...

Тем же вечером мы спокойно ужинали, обсуждали прошедшую неделю, мои московские перипетии и его австрийские перспективы, ничто не предвещало бури. Но в какой-то момент беседы Доминик, невероятно нервничая, спросил меня: "Софи, насколько ты любишь Россию?" Я посмотрела на его взволнованное лицо и поняла, что волнует его далеко не мой патриотизм и отношение к родине, а нечто другое... Я постаралась ответить, несколько уклонившись от вопроса: "Моя страна - это мой дом и мои корни". Он нервно всматривался мне в глаза, пытаясь прочесть истинную подоплеку ответа... "Ты меня не поняла, Софи. Я предлагаю тебе новый дом и новую землю. Чтобы ты цвела, как цветок на благодатной почве, рядом со мной. Как ты на это смотришь?", и молча протянул мне кольцо. Глядя на его протянутую открытую ладонь, на бриллиант, на него самого, я растерялась.

Естественно, мне было приятно. Доминик - обаятелен, решителен, полностью независим от обстоятельств - имеет родовое поместье на окраине Зальцбурга и часть семейного бизнеса (несколько отелей и ресторанчиков в центральной части города).
Кстати, именно с подачи Доминика я впервые отведала знаменитый венский шницель, тафельшпитц (тушеное филе из говядины) и кнедли (хлебные фрикадельки с мясной начинкой). А также хрустящий омлет кайзершмаррен, в составе которого входят два непривычных ингредиента — корица и изюм, гермкнедль (сладкая булочка с маком и ванильным соусом) и фирменное лакомство штраубен (оладьи с корицей). Вероятно, он решил взять меня за рецепторы)

Но если серьезно, то чем же он меня покорил? Обычно, когда я смотрю на мужчину, я чаще всего думаю: "Боже, и это всё?...", но когда я увидела Доминика, начала узнавать его ближе и ближе, и ощущать его явную симпатию ко мне, то в какой-то момент я подумала: "О Боже! Это все - мне!?". И это была кардинально другая постановка вопроса... Он был идеален: где надо было быть деликатным, он никогда не настаивал, а где нужно было проявить твердость, сразу было видно кто в доме хозяин. Он никогда не жаловался на жизнь, обожал родителей и уважал традиции - своей семьи, своей страны... и национальной кухни)

Когда он ел, я влюблялась во все, к чему он прикасался, потому что он ел вкусно, не спеша, наслаждаясь каждым глотком и крошкой. Это завораживало, и говорило о том, что этот человек умеет насладиться моментом и жизнью. А это меня всегда привлекало. Он гордился всем, в чем он вырос - архитектурой, музыкой, живописной природой, и первое время я знакомилась даже не с ним, а с Австрией.
Я однозначно была "на его волне", потому что при всей любви к России, жить и развиваться я всегда хотела в Европе. Я видела себя там, представляла, мечтала, планировала, изучала страны, но честно говоря, никак не думала что "моя Европа" начнется с Австрии и вмешательства в мою личную жизнь Доминика.   Через какое-то время после первых свиданий, он четко дал мне понять, что ищет серьезных отношений, и если мы решаем быть вместе, то о его верности я могу не беспокоиться, чего и ему хотелось бы от меня. Поначалу меня смутил такой серьезный подход к делу, но потом вспомнив, что в России среди мужчин ситуация прямо противоположная (здесь гораздо больше сторонников отношений без обязательств), то отогнала сомнения прочь, и мы стали считаться парой.

Знакомиться с родителями Доминика я, правда, еще пока не решалась, но думаю, что это не за горами, исходя из того, что это просто неизбежно). Иногда я начинала сомневаться, не ощущая в себе ни яркого порыва чувств, ни страстей, ни животной близости, которая появляется всякий раз, когда встречаешь человека и ощущаешь каждой клеточкой, что он твой, но... Доминик был настолько легкий, яркий и прекрасный, что желать лучшего казалось уже невозможным.

Несмотря на романтичность выходных, и сделанное мне предложение выйти замуж, я не могла забыть вопрос Доминика: "Софи, насколько ты любишь Россию?". Это был вопрос не в бровь, а в глаз. Потому что, начиная об этом думать, я приходила лишь к одному выводу.  - Я хочу уехать из России. Но не "за любовью", а по вполне объективным и объяснимым причинам: уехать, не изменяя своей стране, но меняя уровень и качество жизни, уровень защищенности, возможностей и перспектив - для себя и своих детей.
                2
На данном этапе я не верю России. Стране, которая в приказном порядке переходит на платное обучение и медицину, и население которой через каких-нибудь десять лет станет делиться на "грамотных" и "неграмотных".

Стране, где президент с легкой руки дает согласие на сокращение накопительной части пенсии пенсионерам; где "скорая помощь" не имеет права отвезти больного в больницу "Утром сами дойдете, мы права не имеем". Стране, которая обогнала весь мир по самым омерзительным человеческим порокам - "1 место в мире по числу педофилов, по умышленным убийствам,  по числу детей, брошенных родителями, по абсолютной величине убыли населения, по числу разводов и рожденных вне брака детей, по числу умерших от пьянства и табакокурения, по количеству самоубийств среди пожилых людей, по употреблению наркотиков - афганского героина, 1 место в мире по детскому и семейному неблагополучию: по уровню приема (детьми) наркотиков, детским суицидам, семейным разводам, табакокурению среди детей, приему алкоголя; и в завершении - 1 место в мире по числу миллиардеров (по версии журнала Forbes.ru).

Вот это - наша сегодняшняя Россия, великая, непобедимая, жестокая точка пересечения золотых унитазов и побирающейся науки и интеллигенции.

Россия - страна ужасающей нетолерантности к вымирающему интеллектуально, духовно, физически, и уже даже экономически, народу, которого по праздникам громко называют "россиянами".

А ведь сейчас то самое время, когда мы можем дать возможность нашим детям изучать языки, культуру разных стран, (по крайней мере - привить к этому интерес), путешествовать; подарить им кругозор, культуру и выбор. Чтобы они выбирали не только между гречневой и рисовой кашей, а были цивилизованными образованными людьми. Держали вилку и нож не раз в году на Новый Год. Не пугались метро и больших красивых городов. Ценили архитектуру. Знали живопись и литературу. Не пили водку. Знали, что мир напитков идет дальше черного чая, сока и воды, и что личные интересы – это не только социальные сети. Я хочу, чтобы мои дети любили и ценили жизнь, она слишком красива, что бы этого не заметить. Своих детей я научу Видеть, (грязь и вонь -  она никуда не денется), и поэтому нам выбирать - В ЧЁМ мы готовы жить. Или - НЕ готовы. 
                3

…Уже исходя из одного этого, мое решение связать свою судьбу с Домиником носило отнюдь не только чувственный  характер. Я признавала то,  что мое решение было решением разума. Но, несмотря на это, наши отношения развивались довольно бурно. Мы часто виделись, и имели возможность все лучше и лучше узнавать друг друга. Как ресторатор и отельер, Доминик стабильно посещал различные московские гастрономические фестивали и конкурсы, на которые, я, будучи сомелье, уже ходила как на работу. Наши частые профессиональные пересечения давали основания полагать, что между нами много общего, но меня почему-то не покидало ощущение, что мы с Домиником – отличная, «сработанная» команда с общей целью, но никак не трепетно влюбленная пара, решившая создать совместное «дело».

Я часто задавала себе вопрос – что я буду делать в Австрии? В ответ на мои сомнения  Доминик предложил на базе одного из его ресторанов, находящемся на стадии стройки, сделать ресторан моей мечты. Дать ему мое имя, и отдать в  личное владение - в качестве свадебного подарка. …Имея за плечами шесть лет опыта в ресторанном бизнесе, зная его изнутри «от и до», плюс - диплом профессионального сомелье, конечно, мне не терпелось заняться этим проектом. Мои амбиции взыграли как никогда, и мысленно я уже готовилась стать хозяйкой самого невероятного, роскошного и узнаваемого «по почерку» ресторана. Поэтому настольной книгой для меня стали «Уроки ресторанного дела от Чарли Троттера», и когда мой австрийский друг засыпал раньше меня (а такое случалось частенько), я спокойно включала прикроватную лампу и погружалась в чтение о…Чарли Троттере – легенде американского ресторанного бизнеса, с оглядкой на которого работает вся отрасль, признавая, что Троттер – высший стандарт качества.

«…Он выходит за границы собственной кухни, формируя среду вокруг себя, поднимая бизнес до невиданных высот, как коммерческих, так и социальных. Он всегда на шаг впереди своих сотрудников, своих коллег, своих гостей. Он сам создает своего гостя, постоянно поднимая планку и увлекая других за собой. Его деятельность – это постоянный рост. Его репутация – это репутация всей отрасли»
- так сказал о Ч.Троттере русский ресторатор Аркадий Новиков. И прочитав эти слова, я уже не смогла отказаться от всей книги. А так как она напрямую была связана с моей текущей и будущей профессиональной деятельностью, читала я с карандашом в зубах и страстью – в сердце.
Почему? Потому что каждый раз, переступая порог любого ресторана, я чувствую его пульс и вижу его душу. Иногда это «кухня», иногда это сервис, но когда душой заведения являются гости, - любой, зашедший «на огонек», то все остальные огрехи можно простить, если конечно они не лезут в глаза своей очевидностью. – Официант, забывший или намеренно не снявший неприлично дорогие часы;  развалившийся по всей стойке хосстес; скучающий сомелье возле столика с полупустыми бокалами; цветы  трехдневной давности; не протертые столы при наличии свободного от работы персонала – список можно продолжать бесконечно, и только человек, влюбленный в свое дело, в данном случае – в ресторан, видит это в первые три секунды. У меня этого уже не отнять, так же как и тяги к совершенству (над которой по-доброму посмеиваются мои друзья), поэтому я решила обратить свое внимание и опыт в деньги и сделать проект, достойный Троттера. Тем более – в Австрии; тем более – на базе раскрученной сети ресторанов, не требующей личных финансовых вложений.

Я грезила проектом на яву, периодически напоминая себе, что еду в Австрию выходить замуж. Мысленно набирала штат, рассеянно разглядывая подвенечные платья во всевозможных салонах. Доминик мою увлеченность вовсю поддерживал, так как боялся, что я впаду в депрессию, оказавшись вдали от близких, родных и друзей. В чем-то он, безусловно, был прав, потому что перспектива оказаться в чужой стране, в которой из близких людей только муж, меня откровенно пугала. Но он недооценивал мою страсть и увлеченность ресторанным бизнесом, гастрономией и винами; он думал, что это либо карьеризм, вызванный желанием больше зарабатывать и лучше жить, либо блажь, которая пройдет ровно в тот момент, когда я «осознаю», что ресторан - не игрушка, и в нем надо пахать. А уж в собственном ресторане – дважды пахать. А я это прекрасно понимала, - более чем…

…Кстати… Как я ни примеривала свое имя к фамилии, которая меня ожидала, восторга я не ощущала. Скорее тоску. Или отчаяние. И - явное раздражение. …София Вионье никак не хотела становиться Софией Шикльгрубер. Я успокаивала себя тем, что в Австрии сложно найти красивое звучание фамилии, если это не Гайдн, Штраус или Шуберт, но легче от этого никак не становилось. Мое сердце сжималось при отрывистых грубоватых звуках  фамилии. …Делиться этим с Домиником я не хотела, он был слишком со мной мил, деликатен и… занят, и я не уверена, что смогла бы объяснить причину своих страхов.

Мы ходили в театр, где-нибудь ужинали, ехали ко мне, занимались любовью. Вернее, - сексом. Я не питала иллюзий. Мне просто было с ним хорошо в постели. Пара оргазмов за ночь ненадолго скрашивали отсутствие настоящих чувств, но это «ненадолго» кончалось ровно к обеду, и начиналась битва сердца и разума. Я отгоняла мысли о том, что мои веки давно не подрагивают от нежности, как это случалось тогда, когда я влюблялась искренне и бесповоротно. Гораздо комфортнее мне было думать о путешествиях, работе, знакомых людях, но не о любви. Но - не о Доминике. Он был идеальный, прекрасный, но… не родной. Руки совершенно не тянулись к его лицу просто так, без причины,  чтобы прикоснуться… А мысли о ночи были связаны с теми удовольствиями, которые я могла получить и доставить, не более того.
.................................

Тем не менее, я приняла предложение Доминика выйти за него замуж.  И хотя это решение было осознанным, какая-то часть меня до конца не верила, и сопротивлялась тому, что я делаю; тому, что я иду против себя. Желая изменить свою жизнь, я совершала радикальные поступки, рубила все мосты, до конца не поняв верной ли дорогой я двигаюсь… И хотя казалось, что я все делаю правильно, четкое ощущение противоречия с самой собой накрепко поселилось у меня в душе. Я кидалась из крайности в крайность, из одного желания в другое, в итоге ни одно мне не доставляло радость. Но чего мне действительно хотелось, так это убежать.

…Причем, в  две страны сразу. В одну, которая меня совсем не ждет, но язык, обычаи и традиции, которой мне хочется знать, - в нее попасть легче всего, взял билет и поехал. А вторая страна... - страна ласковых писем, теплого родного смеха, где талия нужна только для того, чтобы ее обхватывали руки любимого, а губы созданы для поцелуев. Где слово "обещаю" имеет смысл, а если что-то не случается и не клеится, не смотря ни на что, люди честно отходят в сторону и остаются людьми. Туда, где мужчины не изменяют, а жены не желают чужих мужей.  Туда, где влюбляются лишь взаимно, ходят за руки, приглашают друг друга в кино, пьют горячий шоколад и ищут слова, чтобы не проговориться, но дать понять главное. А вечером, поздно вечером, нагулявшись по парку, они едут, обнявшись в метро, и каждый из них знает, что будет дальше... И хотя это лишь верхушка айсберга настоящих отношений, но она самая сладкая, как вишенка на пирожном: бисквит слопаешь, а помнить будешь ягодку. Так уж устроена память – до последнего держаться за хвостик самых сладких ягод, самых дорогих моментов, которые – уже навсегда.

Вот если можно было бы взять билет во вторую страну!... Купить там домик с ящиком для почтовых писем на двери, ходить летом на речку, а зимой топить камин. А потом влюбиться в печника), он будет слать ласковые письма в мой старомодный ящик, смеяться над моей неуклюжестью на кухне, а я - над его незнанием вин. Он будет обнимать меня за талию и утыкаться носом в шею, а я буду медленно поворачиваться, с каждым разом все больше и больше утопая в его глазах, и целовать его до беспамятства. ...Он будет забывать мелочи и помнить о главном, а я, помня о главном, заботиться и о мелочах тоже. А потом мы родим детей и чуть-чуть успокоимся, станем роднее, теплее и ближе, а потом - все равно удерем в кино. И однажды, замотавшись каждый в своем, напишем другу письма, потом позавтракаем вместе в заснеженной кондитерской, закажем вишневый штрудель, я буду любоваться его смешным серым свитером, а он - моими глазами, которые всегда смеются. Он расскажет мне про трудности, и я пойму, я расскажу ему про трудности, и он поймет тоже. К концу штруделя мы поймем, что проблем не было и вовсе, просто мы захотели быть ближе и нашли для этого повод. ...Главное - желать быть ближе и находить счастье в руках любимого, когда он гладит твои волосы на пустынной улице припорошенной снегом, когда он едва касается твоих щек и тает, едва коснувшись губ. ...Так, это еще про снег или уже - про мужчину? ...Осталось решиться на перемены. Купить билет - это не главное. Главное - не проглядеть печника.

Вселенная очень внимательно слушает и исполняет то, что мы упорно храним в тайниках своего сердца. Только иногда мы перевешиваем таблички - желания разума мы принимаем за шепот души, и, отталкиваясь от неверного посыла и вектора, начинаем мечтать совсем не о том. А Вселенная лишь считывает и исполняет. Так что есть смысл быть честными и с ней, и с собой.
- Понимание этой простой истины пришло ко мне гораздо позже, а пока что я ломилась сквозь стену внешнего успеха, иллюзорной гармонии в непременно далекой стране. Австрия стала для меня  гарантом счастья, без каких либо на то обязательств с ее стороны. Формула жизни «ХОЧУ, значит - ИМЕЮ» была для меня в тот период наиболее актуальной.
                4
Я наслаждалась тишиной и спокойствием в горячей ванной, как раздался телефонный звонок. Звонил Доминик… Скорчив недовольно-шутливую рожицу, я взяла трубку. «Дорогая, привет) …Ничего, что так поздно? Просто только что освободился, раньше времени совсем не было. У меня для тебя сюрприз!»... Внутренне напрягшись и рисуя пеной на колене, я спросила, что за сюрприз. «Ты только не волнуйся, Софи… Я вчера разговаривал со своими родителями, и они готовы с тобой познакомиться. Мы ждем тебя на выходные…». Моя правая бровь раздраженно поползла вверх… Это не первый разговор Доминика с родителями относительно наших с ним отношений, и «О, чудо!» - они согласились со мной познакомиться. Перспектива обзавестись русской невесткой их явно не радовала, но ради сына, видимо, они готовы были на все. «Они готовы с тобой познакомиться» - звучит так же, как - «они готовы облагодетельствовать тебя своим королевским вниманием». А я – нет.
- …Милый, мне так приятно… Это действительно большой сюрприз! Но… видишь ли, эти выходные у меня уже распланированы. У меня два платных мастер-класса, оба из которых оплачены вперед. Сегодня четверг, и даже если я верну деньги, то не смогу за день найти себе профессионально равноценную замену. У всех ведь свои планы, понимаешь?
- Софи, малышка, не верю своим ушам! Ты мне отказываешь?... Мои родители тебя так ждут, они уже достали фамильный кофейный сервиз…
-  Доминик, пойми меня правильно. Ничего личного. Чистый бизнес. У меня физически нет времени, чтобы что-то изменить. Сам в этом крутишься, все понимаешь. И потом, сервиз можно достать и через неделю. Ты со мной согласен, дорогой?
- Детка, не буду скрывать, я огорчен и разочарован. Лично я буду ждать сколько скажешь, но вот родители… так не хочется их огорчать…  Неужели тебя действительно так волнует твоя карьера и самореализация в России? Ведь у тебя здесь, в Австрии, сумасшедшие перспективы. Можешь расслабиться.

Я начала терять терпение… Избалованный мальчик!... Он понятия не имеет, сколько сил  и времени я потратила на то, чтобы стать «приглашенным специалистом». На то, чтобы моя клиентская база состояла из людей, которые мне доверяют. На то, чтобы мои мастер классы по презентации вина были просты, эффективны и незабываемы. Я учу маленькому шоу, а шоу – это искусство.
- Доминик, я все прекрасно понимаю, но хочешь ли понять меня ты? Я - не тот человек, который нарушает договоренности и на выходные улетает в Куршевель. И ты это прекрасно знаешь. Было бы не плохо, если бы твои родители воспринимали меня не только как невестку своего сына, но и как человека, у которого есть своя жизнь, включающая в себя профессиональные планы и обязательства. По крайней мере, пока я в России.
- Вот именно, - «пока»…
- Они будет у меня всегда. С тобой или без тебя.
- ………………..
- Прости. Ты меня сам вынудил.
- Не думаю. Но не хочу с тобой ссориться. Ты у меня девушка страстная, темпераментная, и если я не буду это сглаживать, так и до развода не далеко».

Доминик постарался отшутиться, но в его голосе звучала плохо скрываемая досада от поражения в нашем диалоге. Еще минуту поболтав о том, что я вся в пене, и что он пропускает миллион пикантных деталей, я положила трубку.

Доминик часто думал о Софи. Эта русская девушка его изумляла, будоражила, восхищала. Ему нравилась ее независимость и острота суждений, живость и восприимчивость к новому, здоровая амбициозность и очаровательное пренебрежение к тому, что все считали невозможным. Нравилось ее шелковистое тело; глядя на нее, Доминика зачастую обуревали фантазии, откровенные, прекрасные и бесстыдные. Но одна фантазия ему не поддавалась, будто конкретный файл его сознания был заблокирован. - Он не мог представить Софи матерью его детей. Беременность в отношении ее тела казалась ему противоестественной. Он не мог представить ее нежный светящийся взгляд, наполненный любовью и ожиданием; ее руки, уютно обхватывающие округлившийся живот; ее походку "уточки" в мягких туфлях без каблука, в струящемся платье. Все это было для него «неприменимо» по отношению к Софи. В его восприятии она была скорее «подругой», чем женщиной, способной перевернуть его жизнь. Но это в принципе было невозможно, потому что Доминик слишком боялся полюбить, стать уязвимее и слабее. Даже ради такой, как Софи. Но он считал, что того, что есть у них сейчас – взаимная симпатия и общие интересы, для брака достаточно. Тем более что Софи уже начала оформлять документы на жительство в Австрии. Он тихонько усмехнулся, эта девушка времени зря не теряет…
                5
- Софи милая... Вот объясни мне – зачем тебе Австрия?
- Ну как это зачем, Анжело? Это же Европа! Цивилизация в быту, в законодательстве, в мелочах. Я же не только о себе, но и о будущем своих детей думаю. - Я же когда-нибудь все-таки стану мамой, - я лукаво улыбнулась, вспомнив на миг о детишках, бегающих по роскошным австрийским  полям.

- Господи, Софи!!! Какие дети?! О чем ты говоришь?... Ну допустим… Что дает твоя "Европа" ТЕБЕ ЛИЧНО? Внешние преимущества я понял: ты выходишь замуж за красивого мужика. Уезжаешь в красивую страну. Открываешь красивый ресторан. Это немало, но достаточно ли этого ТЕБЕ? …Получается, что ты выходишь замуж за Австрию и ресторан. Честно ли...? В первую очередь – по отношению к самой себе? Если бы я не знал тебя и услышал эту ситуацию со стороны, то 100% подумал бы, что речь идет о неуверенной особе, не знающей как себя реализовать в этой жизни. Отсюда следует выбор, обусловленный слабостью - белое платье, бегство за иллюзией счастья в чужую страну и заведомый прогиб перед судьбой. Хотя в глазах общества ты при этом немедленно становишься «успешной, замужней женщиной, имеющей всё и даже больше»… Но это же не так… Счастье – оно не в стране, дорогая! И не в ресторане, и даже не в мужчине…. Оно - в тебе, и только в тебе... Счастье - в Пути, но это должен быть только твой путь – твои желания, устремления, мечты. Если "австрийская" свадьба и сытые желудки гостей твоего ресторана и есть твоя мечта, то не вопрос – иди. Если нет – то стоит задуматься… в ту ли сторону ты направляешься. Мне не хочется смущать тебя перед самым отъездом, и в чем либо разубеждать, но очень уж мало любви я вижу в глазах той, кого очень хочу видеть счастливой…  Раз сам не смог сделать тебя такой, то уж предостеречь от ошибки теперь – святое дело… И знаешь что я тебе еще скажу? - Если будут большие препятствия, будь внимательней к знакам. Не при, как танк. Богу виднее".

 Я была смущена такой жаркой тирадой Анжело, и понимала, что во многом он прав. От этого мне было никак не легче. ...Почему-то вспомнилась строчка, вычитанная недавно откуда-то:
"Спать с человеком без чувств - все равно, что есть с заложенным носом: еда - со вкусом сена, постель - со вкусом пустоты". ...Дааа, о детях говорить и думать я явно поторопилась...

Мне всегда хотелось быть брутальной особой с бронированным сердцем. Чтобы обезопасить себя от чужих подозрений в излишней чувствительности и хрупком сердце. Я все просчитала, сердце спрятала, интонации отработала, голос выверила, и мне показалось, что металл и холод в меня врос. ...Хватило одного единственного человека, чтобы я стала шелком, кашемиром, кислородом и электроразрядом - за первых три секунды взгляда. - Потому что первая любовь не умирает, как ни крути... Моя гротескная маска брутальности с грохотом распалась, и я вновь стала оголенным сердцем. Оно-то и выдало, что в отличии от маски, я - все еще жива, и я все еще Женщина.
 
Когда-то давно наши редкие встречи с первой любовью плелись из имён Генри Миллера, Довлатова, Аверченко, Ерофеева, Коэльо, Чехова…. Очень долгое время абстрактность этих бесед меня просто бесила: мне хотелось говорить о нас, о наших чувствах (мне верилось в то, что они есть), о значимости нашего общения, о нашем общем. Но развитие отношений показало, что книжная плоскость, в которой мы оба вращались, и есть наше неизменное общее. - Неизменное, неизбежное, и единственно возможное общее.
В какой-то момент я устала, и наши пути разошлись. Пока судьба не свела нас вновь, сейчас...
И тогда я ясно поняла, что подсознательно ехала сюда не за бумагами для визы, а именно для встречи с ним. Я не могла уехать из страны, не попрощавшись. Но то, что происходило с нами на данный момент - меньше всего напоминало прощание. Это было похоже на начало хорошей дружбы, с отдаленными всполохами когда-то полыхавших чувств. Это было похоже на "матрицу перезагрузку" моего сознания, потому что то, что говорил мне Анжело, опрокидывало все, в чем я собиралась существовать. А это меняло многое.

…………………………………………………………. И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ:
Напряженно прохаживаясь, час за часом, по коридорам посольства, меня одолевали сомнения по поводу правильности моего решения мигрировать в Австрию. Перед глазами то и дело проплывали картинки со счастливым улыбающимся Домиником, его родителями, с прекрасными улочками Зальцбурга и Вены, с их знаменитыми австрийскими виноградниками. Но почему-то в этих картинках нигде не было меня. Это настораживало. Но позвонил Доминик, успокоил меня, рассказал, что занимается поиском дома для нас двоих, и чтобы я думать забыла о всяких страхах. …Я списывала все на волнение и старалась не думать ни о чем, кроме оформления документов на отъезд. Потому что я была в пол шаге от своей мечты – жизни в Европе, и отступать от нее я не собиралась.
В тот день я не дождалась своей очереди, хоть и простояла до позднего вечера, и, не солоно хлебавши, уставшая, отправилась домой.  Выйдя на улицу и оглянувшись, поняла, что уже почти ночь. Вдохнув свежий морозный воздух, решила прогуляться, благо живу недалеко. От моего дома меня отделяло лишь две улицы и один перекресток. Казалось бы, три шага… Но то, что произошло через несколько секунд после того, как я начала переходить дорогу, перевернуло всю мою жизнь. На пустом ночном перекрестке, в середине пешеходной зебры, на зеленый свет, меня сбила машина, (как сейчас помню – серебристый Porshe без номеров), и, не сбавив скорости и не остановившись, уехала прочь. На какое-то время я потеряла сознание. Когда пришла в себя и попыталась открыть глаза, то услышала резкий скрежет тормозов, хлопок автомобильной двери и чей-то голос, переполненный ненавистью и восточным акцентом: «Чтоб тебе, сука, память отбило», потом я увидела занесенный над моей головой костистый кулак, и… больше я ничего не помню.
Очнулась я от звуков сирены машины «Скорой помощи», которую вызвали подростки, нашедшие меня без сознания на дороге. В голове был туман, все происходило будто не со мной, и если бы не суета, и не грубоватые окрики врачей, я бы подумала, что я сплю. Болевой и нервный шок обеспечивали мне вакуум, в котором я не чувствовала почти ничего, и только тогда, когда меня переложили на носилки и повезли в больницу, я начала осознавать, что происходит.
Утром, после рентгена и осмотра врача, мне сказали, что у  меня сильнейшее сотрясение мозга -  «Вам чудом не проломили голову», сильный ушиб, смещение некоторых позвонков и сломанная кисть правой руки. Строгий постельный режим, гипс и адская головная боль – это то, с чем я  жила после вынесения диагноза долгие долгие-долгие больничные дни. Доминик был в шоке, он грозился «поймать и убить этого негодяя», слал мне цветы в палату и оплатил врачей, но никак не мог приехать. У него были дела и бизнес в самом расцвете, как у меня – до травмы.  Я все понимала, но не могла вынести одиночества, обиды и боли, которая не отпускала меня не на секунду. Медикаменты уже не помогали,  а душа болела так, как будто готова была разорвать меня на тысячу частей. Розы я отдавала медсестрам, взамен за лишнюю таблетку «Кетанов» или «Пенталгина». Ела я мало, что-то понимала в своей жизни – еще меньше.
                6
Через неделю после поступления я опять потеряла сознание. Слава богу, не в туалете, а в коридоре, среди людей. Меня перевели в палату интенсивной терапии, рассчитанную на одного человека. Вот тут-то я и взвыла. Физическая боль уже перешла в фоновый режим и стала нормой, а вот то, что не давало ни спать, ни есть, ни жить, ни дышать – не отступало ни на минуту.  …И тут прозвучал телефонный звонок. Так как я в последние дни не брала трубку, то удивилась своему почти звериному желанию ответить. Как будто от этого зависело мое всё. Я нажала на сенсор, затаила дыхание, и … услышала: «Родная, что-то случилось?». Это был голос Анжело, голос из прошлого, - далекий, взволнованный и безумно близкий. Он никогда не называл меня «родная». - В свое время мы оба чересчур дорожили свободой, которая была скорей одиночеством, чем независимостью. Мы боялись тратить свои чувства, отдавая дань любви избитыми фразами, предсказуемыми поступками, запоздалыми сожалениями.
И тут, в кои-то веки, я не выдержала и расплакалась, рассказывая обо всем, что случилось со мной за последнее время. И в слезах, от обиды на всё и вся, у меня тогда вырвалось «Ну почему? За что? Почему Я?». Помолчав, Анжело мне ответил: «Помнишь, что я тебе говорил?  Если будут большие препятствия, будь внимательнее к знакам.  Что произошло перед аварией?». Я рассказала, что пока стояла в коридорах посольства, я дико сомневалась в правильности своего решения, но тут позвонил Доминик, сказал, что это все - предсвадебный мандраж, что все хорошо, потому что он меня очень любит и ждет. И родители тоже. Я тогда пообещала ему, что приеду, но на сердце было неспокойно.
- Теперь ты понимаешь, насколько ты пошла против собственной воли, что тебе башку стрясли? – волнуясь, кричал он в телефонную трубку. Я, сопоставив события, ошалела и замолчала. Он тем временем пришел в себя.
- Софи, если ты не хочешь, чтобы произошло что-то более страшное, ради бога, оставь ты свою Австрию в покое. Подумай хорошенько, не закрывай глаза на очевидное.
Мне оставалось только согласиться, потому что опровергнуть его слова было трудно. Все сходилось. Уже вечером, лежа в постели после очередной перевязки, я кое-что вспомнила, в свете новых событий показавшееся мне любопытным.
Именно в тот вечер (меньше чем за сутки (!!!) до происшествия), чувствуя на душе скребущих кошек, я оставила в Твиттере запись: «Уже который день хочется чего-то простого и настоящего, не крикливого, не блестящего. Без ценника на груди, без компромиссов в душе. Что бы я смотрела в глаза, а видела тайное, видела нежное - и сама становилась бы звуком, который слышен лишь в тишине».
Всё вставало на свои места…
                7

" - Теперь ты понимаешь, насколько пошла против собственной воли, что тебе башку стрясли?
Если не хочешь, чтобы произошло что-то более страшное, ради бог0а, оставь ты свою Австрию в покое".

Я долго думала над словами Анжело. Потому что они попали в самую точку, и не было никакого смысла это отрицать. В ходе своих размышлений я поняла… Неожиданно я поняла, что не хочу замуж, детей и семью. Не хочу СЕЙЧАС, потому что на данном этапе "семья" была мне необходима, чтобы замазать себе глаза. Сделать себя логически счастливой.

Семья (счастливая семья) складывается тогда, когда женщина переполнена избытком любви - к себе, к жизни, к мужчине. Тогда она притягивает любовь.
А я была, в данный момент, в плане любви - пустота. И сдается мне, что притянула к себе я  тоже пустоту. Я купилась на обаяние, статус и лоск, а он - на красоту и тот эффект, когда он появляется рядом со мной под руку.

Пустота притянула пустоту, подобное притянуло подобное. Всё - по-честному.
Для меня вдруг стало очевидно то, что в наших отношениях с Домиником нет тепла.  Нет доверчивой любви, когда знаешь, что обернешься, а он -  рядом, и любуется тобой, пока ты не видишь. Нет желания услышать то, что под словами. То, что под улыбкой, скрывающей боль. …Какую боль? Я подозреваю, что если я сейчас вслух не обнаружу свой внутренний конфликт перед Домиником, то ему хватит моей улыбки, чтобы посчитать, что я счастлива, что со мной все в порядке. Доминик всегда понимал меня очень буквально, поэтому со временем у меня уже выработалась особая манера общения с ним... - Не с полунамека, а с двойной прямой речью, с применением терминов особой.. правдивости. И меня удивляет, что я не видела этого раньше!

Вероятно, я была так очарована самой идеей замужества, что забыла, что жить рука об руку мне с конкретным человеком.
К тому же, я была настолько занята бизнес-идеей своего ресторана, что пропустила главное - отсутствие настоящих чувств, отсутствие настоящей любви к Доминику. Вспоминая, как я была против знакомства с его родителями, как недавно держала в руках "тест", боясь "двух полосок" (слава богу, все обошлось!), я все ближе подходила к тому, что мое решение создать семью с Домиником было ошибкой.
Моя глухота и слепота к собственному сердцу привели меня на больничную койку с переломами и сотрясением.
Видимо, остановить на пути к неверной цели меня могло только это. Что ж, за всё приходится платить, и за ошибки тоже. Теперь, когда я увидела ясную картину всех причин и следствий, стало очевидно то, что отношения с Домиником  надо завершать. И чем скорее, тем лучше.

……………………………………………………………………………………

Иногда я думала и о том почему я не вернулась во Францию и осталась в России?
Наверное потому, что на тот момент я посчитала, что смешно, русской девушке, искать серьезного признания в стране, где винные традиции прививаются с молоком матери, из поколения - в поколение, из рода в род.
Где своих сомелье столько, что не снилось ни одной стране мира. А мне хотелось чувствовать себя уникальной, и нести своей работой, своим отношением к ней и к своим гостям, действительно нечто особенное, ценное, то, за чем придут только ко мне.
В России же, когда я подходила к гостям ресторана, и начинала говорить о вине, это было сродни поэзии, сродни сказке, которая творилась между виноградной лозой и бокалом на столе гостя. Сказки о вине, виноделах, легендах, на примере конкретных имен, фактов и цифр; завораживающие истории, влюбляющие и в вино, и в меня… Так я ощущала себя часть искусства, которое я творила из дня в день. Своими рекомендациями, создающими гарантированный вкусовой оргазм - от удачно подобранного вина и блюд, мастер классами, подбором бокалов, формированием «успешной», и в тоже время не банальной винной карты – для ресторанов, закрытыми тематическими и костюмированными винными вечеринками.
А Европа, по сути, была просто эфемерной мечтой, в которой я не дожила, и в которую не доиграла. И которая до сих першила у меня в горле. Вот почему Австрия, едва появившись на горизонте моих профессиональных амбиций, стала целью и обязательной частью плана. Сначала Доминика, а потом – и моего.
Вот почему, к моему большому сожалению, Доминик стал вторичен. Потому что я искала счастье – вне себя, и даже не счастье, а его обложку. Мне казалось, что красивые фасады, старинная архитектура, запах кофе – на маленьких улочках и позванивающие на путях трамваи, наполнив красотой мои глаза, обязательно наполнят и сердце.
Безусловно, всё это – имеет место быть. Но по большому счету это лишь рама для картины, и никак не чувство, которое не нуждается в антураже.
Я пропустила тот момент, когда исполнение моей мечты стало моим же потолком и абсолютно слепой для всего остального целью.
 
Временами я конечно хочу вернуться в Париж. Туда рано или поздно хочет каждый. Но у меня была своя, личная, причина. – Именно там я впервые так глубоко и свободно почувствовала себя «своей». Там я расслабилась и начала наслаждаться всем, что происходит со мной и вокруг. Ароматами, вкусом еды, звуками, музыкой, людьми, и собой – с ними или без них.

Сделав вино своей работой (пусть и самой любимой), я забыла, что наслаждение не географично. Можно спокойно жить, работать, создавать семью – без принципиального: «Где?». Командировки и отпуск никто не отменял. А если так случится что я свяжу вино, путешествия и себя – воедино, это будет огромным подарком, который я приму с наслаждением и благодарностью. Без насилия себя понятием «Цель».

                8

Доминик смог приехать только в день выписки (недели через 3), виня себя во всех грехах. Он вел себя виновато, обреченно и растерянно.
ТО, что было когда то в нем легкостью, сейчас для меня стало пустотой и поверхностью; то, что было яркостью – стало раздражать глаза, но я понимала что он ни в чем не виноват. Он так же оставался близким человеком, но что-то уже умерло. И в нем, и во мне тоже. Отношения становятся напряженными, у меня постоянно болит голова., Доминик зовет в Австрию, чтобы я на свежем воздухе и местном климате пришла в себя. Я в истерике кричу, что я никуда не поеду.
Отношения мучительно сходят на нет, какая-то часть меня еще с Домиником, потому что он невероятно добр и всячески пытается загладить то, что было, но я четко понимаю, что этот человек – не мой путь. Не моя дорога. В конечном итоге это решает все, и мы цивилизованно, хоть и со слезами, расстаемся.

Я – после аварии, мучительного разрыва, крушения надежд на Европу и с кашей в голове – прихожу в себя, пытаясь хоть что-то из мыслей расставить по полочкам.

........................

Вернувшись домой, я где-то неделю приходила в себя. Привыкала к домашним запахам, к домашней еде, звукам  и атмосфере. К тому что у меня меня есть мое личное пространство, где я делаю все что захочу, и на меня никто не фыркнет, не одернет и не посмотрит косо. Мне всегда было важно СВОЕ пространство, только моё, только по моим правилам, и в своей свободе.
Я наслаждалась тишиной... И не торопилась выходить в социум. Слишком многое произошло со мной за последнее время, и мне надо было разобраться в себе, понять что к чему, и как с этим жить дальше. Ко многому стала относиться весьма философски...

В какой-то из дней у меня сломался MacBook. От телефона уже болели глаза. А так как выходить в мир вина я собиралась кое с чем принципиально авторским и новым (эмоциональное потрясение заглушило все какие возможно чувства, и я ушла с головой в работу), то презентации, файлы и тексты уже рвались из меня наружу, в мир, в реализацию. И поэтому мне срочно была нужна помощь технического специалиста.

Им оказался Алекс, номер которого второй год болтался в моей телефонной книжке. Мне рекомендовали его как разработчика сайтов, но как "скорая помощь для вашего ПК" - это тоже входило в его компетенции.
Когда я обьяснила ему почему мне нужно, чтобы для диагностики ПК он непременно приехал ко мне домой, первое что он спросил, было: "У тебя продукты есть? Может  завезти чего?..." Я от неожиданности рассмеялась, сказав что-то вроде: "Он-лайн доставку никто не отменял, с голоду не умру"
И вообще он попросил звать его Сашкой. "Мне так проще понимать кто свой, кто чужой... Для тебя я - Сашка"...
Я не была уверена, что готова к такой степени близости и внезапного кредита доверия от незнакомого мне человека, но что-то внутри сказало мне промолчать, довериться, улыбнуться и согласиться со всем происходящим.

Он приехал - сосредоточенный, немного "на официозе", голодный и с КОТЛЕТАМИ в сумке.

- Софья, я тут подумал... Тебе же не нужен в доме голодный труп? А если я сейчас не поем , то так и будет. Естественно, я взял на двоих, два сытых желудка создадут правильную ауру - для работы над твоим ПК.

В его глазах светилась еда, а на губах играла почти улыбка, незаметная, но ощутимая моим сердцем. Он протянул контейнер с готовой едой, и я как заправская жена, отправив его мыть руки, пошла разогревать "мужу" ужин.
……………………………………………………………………
                9. P.S.
Доминик считал Софи острой пикантной штучкой,  подходящей ему по амбициям, интересам и образу жизни. Но после несостоявшейся истории с переездом Софи в Австрию, и такой же несостоявшейся свадьбой, они расстаются. Нелегко, но – друзьями, на какое-то время выпадая из жизни друг друга. Чуть позже, когда Софи встречает «Сашку», своего родного, любимого человека, она начинает светиться, приходить в себя, и к себе. Начинает жить глубокой любовью, пронизывающей все ее существо. И когда она заново сталкивается с Домиником, он сначала не узнает её. И по внешности, и по внутреннему наполнению. - Радость, свет, невероятная сексуальность женщины, которая любит и знает, что любима. Он понимает, что он в ней ошибся. Что она гораздо глубже, «богаче», чем он предполагал. И возобновляет свое «внимание» к ней, вроде как старый друг и коллега. И теперь уже он ездит в Россию к Софи, чтобы быть к ней поближе. Он много спрашивает и много слушает. Начиная любить, по настоящему любить ее как женщину, и вторично делает ей предложение.

…Но для всего на свете есть свой момент. Алекс и Софи действительно полюбили друг друга.

Без конфликта, конечно, не обошлось. Разногласия родились из страха Софи - перед настоящему близкими, глубокими, искренними отношениями, настоящей «общей» жизни, - с живым, несовершенным и уязвимым, как она сама, человеком.
Но совместно с ней, изо дня в день создающим невероятное тепло, поддержку, доверие того уровня, когда пара - это уже не 1 + 1, где каждый - самостоятельная независимая единица, а - неделимое энергетическое ядро. Общее сердце. Душа.

…И именно в момент этой размолвки появляется Доминик со своим «предложением».
В Софи взыграло всё - искушение свободой, игра амбиций, тяга к Европе... Меньший накал страстей и больше контроля в отношениях... Всё, что она так хорошо знала, к чему стремилась раньше, сейчас взыграло в полную силу. И было абсолютно непонятно и страшно выбирать принципиально другое...
В какой-то  момент звонка Доминика Софи вспомнила машину, костистый кулак, и поняла, что если сейчас свернет с пути интуиции, то будет еще хуже. Поэтому сейчас ей надо слушать только свое сердце, только свою любовь.