Эпатировать публику

1.
 Все старшие родственники - мать, тётка, бабушка по материнской линии, двоюродная сестра поумирали и мне стало неинтересно эпатировать публику. А брат и отец живы, но их никогда не интересно было эпатировать, они всегда были либо слишком покладистыми и спокойными, либо (под настроение) совершенно равнодушными. Ну и как таких эпатировать?
 Почему-то совершенно неинтересно, что публика подумает обо мне. И бытовая публика - люди на улицах, и выставочная публика, если такая ещё есть, в чём я сильно сомневаюсь. На выставки ведь мало кто ходит. А кто ходит, тому на искусство на..ать. Ходят, чтоб занять время или мысли, чтоб окультуриться, за компанию и т.д.
 Я думаю, все эти люди, которым интересно эпатировать публику, они не выросли ещё окончательно, потому что у них ещё все родные люди живы. Или умерли, но их кто-то взял под опеку, как малышей,ну жена там или любовница или муж, или поклонник таланта какой-нибудь, ими очарованный. То есть как названного братца обретают, так они названную маму (или папу) обрели и перед ней бессознательно выпендриваются, а делают вид, что, мол, перед публикой.
 Я в жизни никого не эпатировала, по-житейски, так сказать, а средствами искусства - эпатировала. Сейчас вот подумала, что мне этого не хватает, чтобы Земля крутилась быстрее, а солнце светило ярче. Но можно ли надеяться, что кто-то меня наконец удочерит и ещё поэпатирую? А чем чёрт не шутит...Может быть.
2.
 На самом деле, немного всё-таки эпатировала, когда была подростком. Я была заметной девочкой - и очень красивой, и очень умной. И откуда-то ведь взялись мамины фразы "Наташа, не зли людей", "Старайся никого не озлоблять", при том, что я была очень добродушной и спокойной. И даже "Наташа, не переходи к действиям". Это она боялась, что я, учась в дикой школе с криминальным уклоном, начну распускать руки. Не только язык, а его я иногда распускала, но и руки. Она боялась, что мне ответят и очень грубо. Но всё-таки однажды я дала две несильные оплеухи двум обнаглевшим мальчуганам и это было необходимо. И мама меня одобрила.
 Но словами я "злила людей". Иногда. И мне нравилось такое ощущение, что вот ситуация на грани конфликта, но всё-таки не конфликт, ещё мы сдерживаемся, хотя пространство вокруг натягивается, как струны. И не специально, а так выходило. Я была по сути вундеркиндом, хотя никто это не признавал. И у меня не было такого официального титула ни в семье, ни в школе. Да и слава Богу! Я это прятала. Но иногда мне надоедало это прятать, утомляло как-то и выходило, что я эпатировала публику - и детей, и учителей. Я отличалась от других детей не только прекрасной памятью и недетским общим развитием, но и нехилой эрудицией - слушала Баха, Бетховена и Моцарта и читала Голсуорси и Теккерея собраниями сочинений, когда другие слушали "Чунга-Чангу" и смотрели мультики.
 И в искусстве тоже эпатировала, но в лихие 90-е никто это не заметил. Странные тексты без знаков препинания, похожие не то на стихи-верлибры, не то на короткие рассказы, абстрактные, довольно сложные картины - всё это для провинции было эпатажем, но никто это не заметил, потому что, повторяю, время было слишком диким и странным, и даже страшным - и политически, и экономически, и социально.
3.
... И вот теперь не интересно стало.
 Где ты, моя бедная мамочка? Я никогда тебя не увижу. Кто всегда хвалил мои картины, мои стихи, мои рассказы? И ненавязчиво давал творческие советы... И кто так комплиментарно написал на книжке своих гениальных стихов -"Наташе от мамы - Ученику, превзошедшему Учителя."? А Ученик-то всего лишь талантик, по сравнению с Учителем маленький такой человечек. Вот вспомнил, что можно эпатировать публику и раскис, расстроился, что давно не эпатировал. И может даже никогда. Так....больше мечтал...