Богородица, Царица Небесная. В Храме

Гулкий звук шагов, песнопения, службы, молчание, ласковый голос Первосвященника, нежный голос матери, почти неотлучно находящейся рядом, встречи с отцом, молитвенные правила, чтение старинных книг, изучение грамматики, языка, рукоделие, математика, история. Ничто Ее не тревожило. Она росла в благодатном покое и возвышенной тишине, глядя на небо. Небо — было Ее главным собеседником, свидетелем Ее жизни, Ее поддержкой и — почти всем. Иногда Ей казалось, что на Нее сквозь небо глядят глаза Бога, мудрые и всевидящие.



Скуки не было. Она ее и не знала. День состоял из множества моментов, требующих большого внимания, так что к вечеру сказывалась дневная усталость, и приходил блаженный, восстанавливающий силы сон.



Так Она возрастала в чистоте и премудрости в некотором отдалении от людей, словно в очерченном пространстве от страстей и низких их проявлений, куда доступ им был наглухо закрыт навсегда. Так покоилась и питалась душа Отроковицы под сенью великого Храма, словно под сенью большой горы молодая маслина.



Редкие прогулки на природу в храмовые сады были всегда наполнены радости и прозрений встречи с любимыми деревьями, с некоторыми из них Она только что не говорила вслух, любила и радовалась им всем. Журчание родника навсегда привязало Ее сердце к чуду водных источников, успокаивающих душу и наполняющих жизнью. Вода. Водица. Сколько потом будет чудес по молитвам к Ней с открывшимися источниками в бесплодной, а то и вовсе каменистой местности. Источники Божией Матери.



А пока, между рукоделием, молитвами, учением и созерцанием, она гуляла по ухоженным дорожкам сада между деревьев и цветов, словно в прекрасном, ах, невероятно прекрасном Божием пространстве жизни.


Отчего только не упас Отроковицу Храм!



Все низкое, страстное, все низшие человеческие животные страсти были отодвинуты Храмом, оставлены за его крепкими мощными стенами. Ведь люди входили в Храм с возвышенным настроем, оставляя многое тяжелое за воротами храмового двора.
Однако же страдания жертвенных животных не могли пройти мимо Нее.
И Милосердие — одно из имен Пречистой не миновало и этого источника страданий невинных и прекрасных существ земных.




Так, возрастая в стенах Храма, Пречистая была отгорожена от того, в чем сейчас буквально захлебываются отроки и отроковицы в миру, как и их родители — от тяжелых печатей мирских грехов, поданных как «просвещение», «это же жизнь», «социальность», «свобода», «подростковая агрессия» и прочее. Можно перечислять долго.


В духовном отношении Царица Небесная, возрастающая в центре Храма являла Собой величайшую святыню, прообраз Спасителя мира, Храм во храме.




Так Она возрастала от силы в силу. Скромность и тишина Ее были Ей убежищем и защитой. Возможно, было в этом что-то юродивое, что-то, что заставляло тех немногих, случайно видевших Ее, думать о ней как о незнающей, непонятной, странной, другой, не такой как они, а следовательно, предпочитавших держаться от Нее на некотором расстоянии. Во всех отношениях.


Но Небо, свет, были ближе к Ней, освещая и освящая, поддерживая и укрепляя,  проливая в душу мир и гармонию, тот редкий покой бытия, по которому скучает любая душа в суете и опасностях мира.


Но не только Небо поддерживало Ее существование, но и Земля. Земля, полная силы и другого, царственного покоя твердого основания, надежного и молчаливого.


Не только день, но и даже ночь со множеством далеких звезд поддерживала Ее. И каждая, каждая звезда несла Ей свой ласковый привет и нежность любви.



Мир был прекрасен. Но человек, находясь в его гармонии, нет. Гримаса страдания искажала его лик. Человечество стремилось вырваться из ирреальной цепи страдания, все глубже увязая в нем. И конца этому не было видно. Ждали Мессию. Уже как пять тысячелетий ждали Спасителя, а может быть,
и больше. Ждали Того, Кто спасет от страданий, от морока тьмы, привнесет ясность.


Если в народе это выражалось как смутное брожение чувств, то в Храме это обнаруживалось в усилении внимания во взорах, особых вопросах во взглядах, углубленном внимании к древним книгам, к некоторым пророчествам из древности.

Пророчества. Теперь их знали многие. О том, что Дева зачнет и родит Сына, которого нарекут Эммануил, и Чьему Царству не будет конца.



Она также слишком хорошо знала это пророчество и желала увидеть Ту, Кто приведет в мир этот Божий дар.


Ну что Она могла знать о Себе, это дитя Храма и Неба? Но Она просто верила, что обетованное некогда вскоре произойдет. Или нет?



Иногда появлялась еда как бы сама по себе. И тогда Она отдавала свою обычную еду кому-нибудь из женщин, чтобы отнести голодному во двор Храма. Так бывало не то чтобы часто, но и нередко. К этому Она уже привыкла. Порой приходило понимание, что это не может быть принесено никем, кроме Ангела. Так что это оставалось Ее тайной. Всегда. Вообще, тайн было много. По сути, все, касавшееся Ее, было тайной. Оттого, может, было проще, кто бы Ее сумел понять по-настоящему?



Значит, тогда Она уже вошла в девичий возраст.


Пришел Первосвященник Захария с очень озабоченным видом и сказал, что приходит время Ей покинуть стены Храма и поселиться где-то в миру.