Россия это рай

        Москва –  его любимый  город.  Сама энергия!  Город детства, весёлой юности - родной, как собственная кожа. Переулки, крошечные двух, трех, четырех этажные домики Х1Х века – как зубы стариков – внешне нормальные, а внутри гнилые. Переулочки – с красивыми  домами, построенными в стиле модерн, с тихими двориками, где каждый летний вечер усталые мужчины забивают козла. Слепой дядя Вася играет на аккордеоне.  Сидя на скамейке возле Чистых-пречистых прудов, он играет  не только ради денег,  а ради радости, что доставляют звуки музыки, и забавно пляшет под его музыку дрессированная такса Муся, любимица местной детворы.  Палисадники, где  ближе к осени зацветают золотые шары.
     Страстной, Сретенский, Покровский бульвары. В Москве красивых, вызывающих восхищение зданий было не меньше, чем в Париже, но она только недавно тяжело переболела коммунизмом и, медленно выздоравливая от тоталитаризма, была ещё темна, скудно освещена и неухожена. И это вызывало досаду в сердце поэта фотографии Сандро Касадова.

        А потом он шлялся по переулочкам Монмартра. Щелкнул игрушечную мельницу Мулен-де-ла-Галетт. Мельница была старинная, деревянная, а казалась, почему-то, новоделом, бутафорией,  сварганенной наспех, специально для туристов.  Набрёл на площадь Тертр – площадь облюбовали уличные художники, живущие за счет туристов. Он ещё в Москве слышал, что великие художники больше не водятся в этом легендарном месте – время, когда Пикассо и Дали, сидели за одним столиком в знаменитой кафешке, распивая абсент, минуло безвозвратно.
        Почему?
        Никто не знает почему.

        Пыхтел вагончик, поднимая ленивых туристов наверх к белой громаде церкви.
        Холм богемы - художников, поэтов и музыкантов заполонили толпы беспечных туристов и озабоченных борьбой за местечко под солнцем Парижа выходцев из бывших французских колоний с разноцветной кожей – желтой, оливковой, шоколадной, иссиня-черной.  Здесь же и располагались ремесленники-рисовальщики, зарабатывающие на жизнь тем, что  делали очень средненькие пейзажи популярных красот города и сплавляли их гостям столицы.
        Александр прошелся по рядку художников и, вдруг, застыл  на месте. Замер. Остолбенел.
        С белого листа ватмана на него смотрело лицо Ани - его невесты,  бесследно исчезнувшей из свадебного автомобиля тринадцать лет назад. Он зажмурился, и решил, что даже здесь, в этом чужом городе у него начинается приступ  - тогда, после внезапного исчезновения Ани, он как помешанный искал её, пристально разглядывая толпу – казалось, вот мелькнула её головка, вот она сама идёт грациозной походкой дикой кошки. Сандро бросался за девушкой и хватал за руку, но к нему поворачивалось лицо незнакомки – иногда красивое, а чаще самое обыкновенное… Девушки не могли устоять перед его обаятельной внешностью – большие карие глаза, идеально красивые рот и нос, кудрявые волосы, усы!  Высокая тонкокостная фигура. Девушки призывно улыбались ему, ожидая приглашения встретиться, провести вечерок.
        Древняя армянская и древняя ассирийская кровь отца смешалась в нём с незамутнённой кочевниками-завоевателями  северной русской.  Мать была - русая блондинка со светло-серыми глазами. Эти две крови сделали его неотразимым красавцем.
        Перед его телесным очарованием не могла устоять ни одна женщина, а он… он искал ту, что внезапно покинула его. Свою мечту, свою неутолённую любовь.
        Где ты, Аня Голубева, Голубка моя?

        Не игнорируя, впрочем, иных женщин. За эти годы в его постели побывало их не менее сотни – многие исчезали на следующий день, некоторые задерживались на недельку-другую, но они все были не Аня. И не могли ею быть.
        Ему твердили, что автомобиль сбил её, возможно, насмерть!  Что машина была не простая, а с наворотами, видимо, принадлежала какому-то большому начальнику.  Черных волг  с затемнёнными стеклами в Москве было – раз, два и обчелся – не больше тридцати штук на многомиллионный город. И никто не запомнил номер, так внезапно и трагически всё произошло – ещё минуту назад счастливая невеста в непорочном подвенечном платье, сбитая влёт, как белая птица, подхваченная на лету незапоминающимися одинаковыми людьми в серых костюмах и исчезнувшая, казалось, навсегда из его жизни. И вот в самом сердце  иноземного города она улыбалась ему с портрета.
        Тринадцать лет прошло! Но он узнал её мгновенно. Художник сумел передать её необыкновенное очарование – очарование, ясно видимое тем мужчинам, которые натуральным, а большей частью пошлым крашенным блондинкам предпочитали естественных брюнеток.  Но не это было главное! Он искал её всегда и везде. Потому что любил.
        Александр уже знал разгадку и той роковой фотографии, сломавшей его жизнь, и знал, что Аня жива. Здорова. Процветает.
        Информацию эту он получил от матери Анны. Она ответила ему,  спустя несколько лет черного безумия, толкнувшего его на неверный путь – искать забвения и исцеления от отчаяния в вине.
         Годы, проведённые в компаниях дружков – таких же, как он весёлых пьяниц, и нестрогих девиц – потерянные для жизни годы.  Однажды, проснувшись в каком-то очередном притоне в объятиях очередной то ли Вали, то ли Гали, то ли Алёны, он с отвращением сбросил со своей груди её потную руку, и дал себе слово круто изменить свою жизнь. Тем более что уже подул первый ветерок перемен. К власти пришел не слишком грамотный, но молодой и энергичный человек. Пообещал гласность и перестройку. Частное предпринимательство. И тут же ввёл сухой, фактически, закон.
        Александр, после нескольких лет алкогольного дурмана, вынув из петли друга, в которую тот полез в состоянии алкогольного психоза, резко протрезвел и с удивлением огляделся вокруг себя.
        Отец - самый популярный поэт в кругах тупых, как валенки, военных невысоких чинов, прыщавых девиц в периоде полового созревания и малообразованных женщин средних лет с несчастливой личной судьбой, что составляло миллионы граждан  нашей страны, печатал уже двух-трехтомники, нагло, непередаваемо, на фоне-то всеобщей бедности,  разбогател и стал просто невыносим. Особенно капризен и брюзглив он сделался, едва оправившись после небольшого инфарктика – мать носила из-под него судна, кормила с ложечки, поставила на ноги. И он отблагодарил её чёрной неблагодарностью – как Лев Толстой Софью Андреевну, за все заботы - многократное переписывания нехилого романа «Война и мир», собственными ручками. Тот из Ясной поляны поплелся умирать в никуда, на какой-то сраный полустанок.
       Я точно знаю почему. Чтобы быть интересным.  Так и слепой  пиит бросил жену и ушёл жить в Переделкино, в Дом творчества.  Где, впрочем, очень тяготились его мерзким характером. Отец, оказывается, после сорока совместных лет жизни, подал на развод с матерью, мотивируя этот шаг тем, что она не хранит ему супружескую верность. В 58 –то лет?
        Бред! Определённо, бред!! Законченный бред ревности!!!
        Шизофрения, как и было сказано!
        Мать – плотная цветущая дама в районе полтинника с небольшим хвостиком, внезапно резко постарела, совершенно убиваемая двойным предательством – сына, который  редко приходил домой трезвым, катившимся с грохотом по наклонной плоскости,  и мужа – сорок лет назад слепого беспомощного  юношу,  она вывела под ручку из ворот госпиталя. И который, сейчас смачно плюнул ей в душу. Предал, растоптал всё хорошее, что было между ними.
        Сын, пожалев мать, внезапно опомнился.  Работу, малооплачиваемую синекуру – он «трудился» редактором, выпуская задрипанную ведомственную газетёнку и какие-то никому ненужные проспекты, бросил. Переводчиком с английского работать не пожелал, хоть после армии в просветах между загулами умудрился закончить двухгодичные курсы при институте Иностранных языков.
        К тому времени он женился на женщине с той роковой фотографии, и уже развелся с ней. Возненавидев её за подлость и коварство на всю оставшуюся жизнь.
        Вспомнил, про своё детское увлечение – фотографирование. И тут же подвернулась работёнка – вся страна приезжала в столицу отовариваться, а провинциалы плохо ориентировались в многомиллионном городе, знали только три магазина – ГУМ, ЦУМ, да Детский мир. И вот в чью-то умную голову пришла мысль расположить все самые богатые и популярные магазины на одной карточке, привязав их к ближайшей станции метро. Например, наименование магазина  «Московский» ставилось рядом  со станцией метро – Комсомольская, «Белград» – Юго-Западная. И карточки эти разлетались по рублю штука – ему перепадало с каждой тридцать копеек. Но карточек продавалось много – до трёх-четырех сотен в день и он внезапно почувствовал себя уже не бедным, считающим каждую копейку, младшим редактором, участвующем в издании паршивенькой малотиражной газетенки, а вполне успешным человеком.
        Но появившиеся деньги не сделали его счастливым. Ну, стали доступны самые модные рестораны. Скачки – он сделался активным посетителем Ипподрома, крупных выигрышей, впрочем, не срывая. Ну, внезапные, что бы только пару раз окунуться в море полёты в Сочи и Ялту. 
        Запоев уже не было. Нужно было работать – печатать эти дурацкие карточки сотнями в день.

      Поезда прибывали на Казанский, Ярославский, Ленинградский, Курский, Повелецкий, ежечасно, вываливая на перрон толпы народа – могучих русских народных баб с затюканными мужьями, нагруженных непосильными тюками, как азиатские ослики. А затем он стал фотографировать для собственного удовольствия и у него открылся большой  талант. Он стал фотографировать Москву так, как её ещё никто не фотографировал. Первая же  выставка сделала его известным фотографом. Известность и недурные по тем временам деньги принесли с собой суету и постоянные тусовки «золотой» молодежи - модные крашенные девицы, гирляндами вешившиеся ему на шею, быстро осточертели – они все поголовно были похожи на Барби, и так же пусты и холодны, как эта резиновая кукла. И ещё – шансов заарканить Сандро у этих куколок не было ни одного. Все их попытки пропадали даром, потому что он уже прошел школу жизни - на одной такой бездушной кукле Коломбине он был недолго женат.
      Да и до денег Касадова им добраться было бы не легко.
      Протрезвев, он, выросшей среди жесткой экономии отца и матери; поэт и свою жену приучил к прижимистости; впитал сей дух экономичности, и денег на модных девиц тратить не спешил. Эти деньги он удачно разместил – вложил в быстро наполнявшиеся товаром книжные склады, затем открыл книжные киоски. А потом и два магазина. 
        Но внезапно появившиеся деньги не могли дать самого главного – они не могли вернуть Аню.
        Первая, прерванная, но единственная любовь. 

        И вот здесь, в баснословном городе Париже её лицо смотрело на него с портрета спокойно и мудро, словно она знала что-то такое, чего другим узнать не дано. Неутолённая юношеская любовь вспыхнула с новой силой в его душе.
        Кто сказал, что нельзя дважды войти в одну реку? Он был неправ… Можно! Он разыщет свою Голубку! И она вернется с ним в Россию. Теперь это возможно.
        РОССИЯ - ЭТО РАЙ! Это потерянный рай. Это ад для тех, кто её не любит, кто здесь не родился, кто не знает её языка. Кто не учился в её школах.
     Это фабрика по перемалыванию людей и культур. Это чистилище….
     Но сейчас мы во Франции - люблю её бессмертно! Франция – это радость человечества – страна замков, трюфелей и камамбера.
        ПРАЗДНИК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ.