Несенца Огороди. Часть 7. Насиро

     ...Поскребите японца, сотрите с него налёт передовых идей, и в нём покажется самурай...

     ...и настоящее требует от нас сохранить это наследие, ни на йоту не убавив от древнего духа...

     ...они ещё не умерли, эти духи наших воинственных предков...

     (Бусидо. Кодекс чести самурая)

   "Даже лаская гейшу в постели - иди упорно к намеченной цели".

       (Тукитука Нинзуки)


     Прошло более полугода с того дня, как Несенцу Огороди - куклу-няшу, из уютной спальни, переселили в кладовку. Там она, в полном одиночестве и темноте, доживала свой девичий век.
    Её муж - Тукитука Нинзуки, был настоящим самураем: скромным, непритязательным и гордым. Он экономил буквально на всём, в том числе и на электричестве. Так, заходя в подсобное помещение, чтобы взять полировальную пасту для чистки любимой катаны, он включал маленький и тусклый китайский фонарик.

     Несенца была его первой куклой и, одно время, даже любимой женой, поэтому японец чувствовал себя ответственным за её будущее.
     Хотя, в современном японском обществе,  уже вовсю практиковалось ку'кловство, группоку'кловство и даже смешанное женоку'кловство.

     Меюко - теперяшняя жена Туки, была беременна, наверное японцем. Её живот, с каждым днём, становился всё острее и острее. Приходилось соблюдать осторожность, во время половых движений и воздерживаться от лишних. Наверно поэтому, последнее время, мужчина всё чаще бросал косые взгляды в сторону кладовки.
    Как-то, беря там полировальную пасту, он случайно, но с нежностью, провёл алюминиевым тюбиком по бедру Несенцы. Силикон, в месте касания, воспалился. Чипы-гайки, в кукольной голове, всколыхнулись, освобождаясь от приобретённой ржавчины и создали неуправляемую генерацию эротичных нейронов и половых гормонов.
     Всю ночь Несенца не спала. К утру тело перевозбудилось, но стресс пошёл ей на пользу. Произошли кардинальные изменения в физиологии: силиконовая кожа подтянулась, морщины на теле разгладились, желтизна исчезла.
     Няша почувствовала себя здоровой и озорной. Словно её только что отлили из свежего полимера с добавкой жидкого тестостерона.
     После полугода, проведённых в полной темноте, вновь появилось страстное желание жить, работать, любить, по-японски. Эти желания она с трудом сдерживала...

     В пятницу у Тукитуки был очередной день рождения. Он пришёл домой счастливый и малость подшофе. Почему малость? А как можно японцу напиться тёплым рисовым вином  саке с крепостью 14-16 градусов? Которое пьют из маленькой чашечки, держа двумя руками. Перед каждым употреблением и после принятия, бесконечное количество раз кланяются и благодарят - хозяина или соседа на разливе. При этом себе наливать категорически нельзя.
     Вместе с самураем пришёл его коллега - самурай по работе, Насиро Иходо; маленький и невзрачный, но с волчьим аппетитом и шаловливыми, как оказалось, ручонками.

   Меюко положила на стол-котацу плотное покрывало, сверху взгромоздила столешницу. В центр поставила бутылку саке и две малюсенькие керамические чашечки. Закуска была простая, но калорийная: суши из сёмги и угря, роллы из палтуса и креветок, пшеничная лапша-удон с соевым соусом, варёный рис с кусочками пропаренной курицы, тушёные овощи и свежие фрукты. Саке решили не запивать.
     Накрыв стол женщина немного устала и пошла в спальню, оставив мужиков в одиночестве с их задушевными беседами и разговорами о борьбе сумо и о могучих борцах сумоистах.

     Тукитука и Насиро неспешно приговорили одну бутылочку, присовокупили вторую. Тука опьянел и стал переходить на нежный стиль японистого общения - полез целоваться и обниматься к соплеменнику (ты меня уважаешь?), а когда Насиро отказал ему в крепкой дружбе и мужественном тепле, принёс из шафрейки Несенцу Огороди.
    Кукла-няша, в тот вечер, была удивительно хороша. Хотя на её теле и присутствовало некоторое количество прилипшей пыли, но под тонким слоем немытости, угадывались очертания идеального тела.
     У Иходо, от возбуждения, началось непроизвольное выделение слюны, которую он не успевал сглатывать.
     Тука медленно опустил божественное тело на ковёр, протёр его вином и, со словами, - Вай, вай, вай,- опять понёс в кладовку.
    Насиро, проводив роковую красотку печальным взглядом, полез в рюкзак и достал следующую бутылку саке. Потому как предусмотрительные самураи, чтобы два раза не ходить,  отоварились сразу для большого праздника.
    Во время употребления очередной бутылки Нинзуки окончательно развезло и, через какое-то время, он слёг, как рис на морозе.
    Когда Тукитука впал в полный анабиоз, Иходо бодро направился в спальню к скучающей хозяйке, с намерением рассказать ей о напряжённой политической обстановке в Южно-Китайском море. Но лектор был не понят и получил, по наглому японскому лицу, деревянным башмаком-гэтой.
     Расстроенный и озабоченный он вернулся к праздничному столу, где и произошёл "слом шаблона" - плюнув на традиции и церемониал густой японской слюной, он налил сам себе рисового саке в нормальную суповую пиалу. Выпил, вдумчиво закусил остывшей лапшой и направился в кладовку, где от него кокетливо спряталась, на пыльной полке, кукла-няша. Бесцеремонно достал её, разложил на столе и, воспользовавшись её силиконовой мягкотелостью и пониженной социальной ответственностью, совершил противоправные половые действия, утоляя свою врождённую сексуальную распущенность и похоть.

     Но ему, этому недостойному сыну древнего народа и гражданину по рождению, показалось этого мало. Он завернул Несенцу в хозяйский халат-кимоно, вызвал такси и повёз, опозоренную и немного смущённую няшу, в элитный кукольный Токийский бордель "У Акихико", где её ждала разгульная жизнь и работа на износ и извоз "куклы по вызову".



      (Продолжение следует)


             14.3.23.