Василиса

Поселок-аул городского типа, численность населения менее пятнадцати тысяч человек. Выпускной класс русской школы, путь домой предстоит через казахскую. Жара невыносимая. Гложет постоянное чувство тревоги, лишь бы по пути никто не дое…ался. Пацанские группировки, постоянные разборки, драки, вымогательства в школах, между. Сутулый, с потупившимся взглядом, чмо, замкнутый в своем мирке.
Иду главной дорогой, переулки, сокращающие путь, небезопасны, тебя всюду подстерегает положение быть избитым, поставленным на счетчик, униженным. Мозг закипает в выборе верных, с наилучшим исходом для себя комбинаций передвижения по городу.
Очередное, ежедневное испытание жестоким, детским миром пройдено, чтобы попасть, скрыться в своем убежище, остается пройти последнее испытание домашним насилием отца алкоголика.

Взгляд привлекает внимание веселящий, коротенький, хлопковый, на бретельках, с трепещущим подолом - приманкой на крючке для большой рыбы, красный сарафан. Сбивает с толку, вводит в ступор высокая фигура втиснутая в этот сарафан, волосатые мужские ноги в резиновых тапках, мужик, темно-русые, жирные, слипшиеся волосы, губы вымазаны помадой в яркий красный цвет, эксцентрично, с заступом  за края, на глазах неопытный, неудавшийся смоки айс. Широкая грудная клетка, сарафан трещит по швам. Гей, трансвестит, а тем более значение этих слов мне не известны, даже не подозреваю об их существовании. Что-то происходит со мной с ног сшибательное, меняющее в целом представление о картине мира.
Вызов.
Бесстрашие.
Утопия.
Гордая походка с высоко поднятой головой гипнотизируют, зачаровывают. Сердце в груди сжимается, сковывает страх, грусть, обида, боль за это бесстрашное сумасшедшее.
- Приятно познакомиться, Безумие.

Урок литературы.
За последней партой в окно считаю ворон.
Венера Антоновна просит показать меня свои руки Мурату.
- Видишь, какие у него руки? Это называется чистые, а теперь посмотри на свои - бьет Мурата указкой по ладоням и отправляет отмывать в туалет.
- А Николай у нас сегодня витает в облаках.
Класс смеется, кто-то:
- А он постоянно витает в облаках!
- Нет, сегодня он особенный, меланхоличный, у меня был один такой ученик, звали его Василий, вел себя точно так же как и ты, Николай. Сейчас он ходит в женской одежде, если не хочешь закончить как он, чтобы над тобой все смеялись, то сосредоточься на теме сегодняшнего урока.
Класс смеется.
- А-а-а это этот, сумасшедший, Василиса, знаю, видел его! - выкрикнул хулиган нашего класса Еркебулан. Только с годами осознал, что это была моя первая любовь.
- Так, продолжаем, на чем мы остановились...

Василиса!? Хм. Кто он? Что это? Увижу ли я когда-нибудь его снова? Чем он дышит? Где живет? Где работает? Как существует? Кто его родители? Где получить ответы на все интересующие меня вопросы?

Участвую в школьной постановке, делаем пародии на клипы современных хитов. Примеряю на себя образ Лолиты Милявской: черный парик каре, черное мини платье, бабушкины коричневые сабо на деревянной танкетке.
Зал в восторге, катается по полу от смеха, местное телевидение вещает легендарное выступление ежедневно в течении недели в девятнадцать часов вечера. 
Слава!
От парней нет отбоя, который бы не норовил ущипнуть за зад и сделать комплимент какая я классная телка.
Замыкаюсь.
Остаюсь совсем один, несу бремя своего позора.
Приходит смирение избегания меня так называемыми друзьями, одноклассниками.
Очередное предложение покурить между ног.
В первый раз слышу слово от отца: ”Пида…ас”.
Сломлен, раздавлен, бежать некуда.

Мать на работе в ночь, у отца очередная пьянка.
В спальне, укрывшись с головой, под одеялом, не могу уснуть, сковывает страх.
Вслушиваюсь, вникаю в суть разговора, доносящегося из кухни, отец с собутыльником меряются х...ями. Отец: ”Х…ли ты мне тут вывалил, иди покажи моей Лолите, она заценит”. 

Дверь в спальню приоткрывается, скрип полов пьяной походки, крадущейся к кровати. Сбрасывает одеяло. Притворяюсь спящим. Толкает в плечо. Приоткрываю глаза, щурясь, свет с прихожей слепит. Дядя Вова, лет сорока, коренастый, невысокого роста, рыжий, голый волосатый торс, бледная веснушчатая кожа, с приспущенными штанами. Из под резинки семейных трусов торчат огненно-рыжие заросли густых длинных лобковых волос. Тянет за ширинку, вываливает х…й с наполовину прикрытой, крупной, пускающей слюну головкой, большие яйца. Шепотом: ”Колюш, зацени”. Берет за руку, помещает свою теплую, мягкую, шелковистую мошонку  в ладонь.
- Колюш, нравится? Большие? Давай, давай потрогай немного.
Аккуратно, осторожно сжимаю, согревают влажную, холодную ладонь.
- Вот так, молодец. Нравится? Помни немного. Да, умничка… Возьми его в ручки…
Кладет, не помещающийся в ладонь, увеличивающийся в размерах горячий член, сочащейся из залупы смазкой пачкает ладонь, скользит по ней, совершает возвратно-поступательные движения.
- Вован! Ты че там нах…й? Иди сюда. Ну его нах…й, все матери доложит. Мамина доча!
Упаковывает обратно в трусы, натягивает брюки, шатаясь, возвращается на кухню.

На шестнадцатилетие в жопу пьяный отец обвиняет меня в причине разлада в семье, душит, задыхаюсь, темнеет в глазах, теряю сознание.
Сестренка позвонила матери на работу, та вызвала полицию, отца забирают на пятнадцать суток, взятка, связи, выпускают на следующий день.

Конец лета.
Планирую убийство отца.
Зарезать, закопать за гаражами перед самым отъездом на учебу в университет, нож за пазухой.
Бог уберегает то ли меня, то ли отца.
Машиниста грузовых тепловозов вызывают в поездку, так с ним и не попрощался, оставляю на произвол мать и младшую сестру.

Серый, пасмурно, перрон, женский вопль, мужчина избивает женщину.
- Здравствуй, Санкт-Петербург, Василиса.