Так на роду написано

(Рассказ)   

  Уж и не вспоминалось, уж и не думалось. 
Татьяна Ивановна увидела его неожиданно. В компании детей и женщин средних лет. Крикливых. Незнакомых. Виктор был активен и говорлив. Стоя поодаль, Таня спокойно разглядывала былое, не отводя взора. Она вчуже пожалела, что обрюзг и подурнел. С грустью подумала: немолод. И вновь пожалела.
 
1   
Неуклонная в поиске, расторопность всё же удачно его завершила. И не только окончательным квартирным обменом. Потеря почти половины живого веса в результате постоянных активных телодвижений обнаружила  давно утраченную лёгкость. Замученная переживаниями по поводу «как бы не сорвалось», Таня наедине с собой молила судьбу уж наконец-то сжалиться. И перестать испытывать её на прочность. Осталось от которой совсем немного. Столько, чтобы обосноваться по новому адресу, постепенно приходя в себя. А потому переезд не был триумфальным.
 
Свою способность, не вглядываясь в прошлое, с интересом обнаруживать себя в новом качестве, Татьяна Ивановна считала презентом от Господа Бога. Соглашалась сама с собой: несмотря ни на что, интерес к жизни не должен угаснуть. Жизнь – тоже подарок. Ни с кем не советуясь, решила никогда более не разбрасываться бесценным этим даром. Как она делала ранее не по злому умыслу, но бездумно, отчасти по неопытности и незрелости мысли.
   
С восторгом украшая паспорт очередным штампом, через недолгое время обнаруживала свою ошибку. И наблюдала с удивлением усугублявшуюся токсичность отношений. Однако не пыталась валить все беды на ставшего постепенно чужим избранника. Но анализируя свои поступки, сомневалась задним числом в их справедливости. И винила во многих огорчениях только себя.
 
Оказавшись в третий раз у разбитого корыта, поставила точку: вас много, а я – одна. Нет!.. И нас много. С Олюшкой – двое. Мы станем подружками для жизни в радости. Мой ребёнок это заслужил.   

***
В сравнении с однокомнатной  живопыркой новые хоромы были просто шикарны. Но чтобы окончательно ими восхититься, требовали ремонта. Нет, не капитальных вложений. Однако, мест там и сям было тоже немало. Слабосильному непрофессионалу можно и не мечтать справиться в одиночку. Посторонняя же помощь проживала по неведомым адресам в едва знакомом Татьяне Ивановне районе.

- Молодой человек, не подскажете ли, где можно найти плотника?
- Я – плотник. А что нужно сделать?
- В моём доме много разных работ.
- Назовите номер квартиры. Вечером зайду. Договоримся.   

Виктор оказался многоруким и неленивым. Мало того, его остроумное зубоскальство подавалось окружающим с лёгкостью. И во время работы и после. Свой весёлый нрав он дарил, не скупясь. И не испытывал при этом ни малейшего напряжения. Такова была его суть. Мало того, Виктор был хорош собой, как Бог. Создаст  же природа столь совершенную мужскую красоту, думала хозяйка дома, с улыбкой глядя на молодость и слушая очередную байку. Ведь это же надо: вся гармония – одному. И рост, и стать, обворожительные черты лица, искры из глаз, доброжелательность и покладистость. Повезёт же его жене, присовокупила Таня ещё одну мысль к уже обдуманным. Не испытывая при этом ни зависти, ни раздражения. Должно же кому-то и повезти. 

Виктор приходил к ним с Олюшкой по первой просьбе. И постепенно стал своим. Нужным. Необходимым.
 
И однажды Татьяна Ивановна поймала себя на мысли, что не против видеть его чаще. Просто за чашкой чая. И тут же одёрнула себя: с ума сошла? Забыла, сколько всякого пройдено? К тому же, тебе который годок-то пошёл? Он же мальчишка! Тридцати с небольшим. Взгляни на совершенство, возрадуйся и успокойся. И для острастки огрела себя «дурой». Чтоб неповадно было.   

***
Наблюдательность помогает нам понять, что чаще всего перемены в жизни происходят неожиданно.

Из года в год внезапно приходит весна и вскоре кончается лето. Внезапней всех других времён года начинается зима, мороча голову и противореча самой себе различными непогодами.
 
Нежданно-негаданно обретя отдельную комнату, Олюшка упивалась самостоятельностью принимаемых решений. Рациональность в расчёт не брала. В семнадцать лет, витая в облаках, не отдаёшь себе отчёта в том, что творишь. Поэтому:
без стука прошу в мою комнату не входить…
и надзирать за мной не надо…
я знаю, когда готовиться к зачётам, а когда слушать маг…
да, из-за физкультуры не допускают…
пойди и поговори с преподом…
тебе же надо моё высшее образование!..
и вообще, где хоть какая-нибудь мебель?..

Мебельный вопрос в стране уже не стоял так остро, как это было в том недалёком далеке. Тогда желающие обогатиться необходимым, минимальным комфортом отмечались по ночам, стояли в очередях, не щадя живота своего. И на нелицеприятный и, прямо скажем, издевательский вопрос из-за «бугра»: почему у вас, россиян, изгороди из цельной древесины, а мебель из прессованной стружки, из опилок то-есть, никто не знал ответа. А посему мебельщики, не озадачивая себя непознанным, свой ширпотреб творили с азартом под девизом: каждой семье – какой-никакой, но гарнитур. Что в переводе с народного – «стенка». 

Рассекать городское пространство от одной торговой точки к другой – занятие на любителя. Пытаться понять это увлечение может только житель небольшого поселения, где сельмаг – вот он, далеко ходить не надо. Но и выбор соответствующий: вот он, весь на виду.
 
Татьяна металась по городу с азартом ищейки. Чтобы волки были сыты и овцы целы. Покупка не должна превышать бюджета, но соответствовать вкусу неизбалованного изысками потребителя. 

Наконец. выбор был сделан. Четыре предмета цвета беж и различной ёмкости стояли посреди Олюшкиной комнаты, но ещё не знали, к какой стене прислониться и в каком порядке. Надо было посоветоваться.
 
Советоваться с Виктором по разным поводам вошло в привычку. И наблюдая за ним со стороны, Таня убеждалась, что и ему это нравиться – быть советчиком и помощником. В её доме.
 
Новая религия обрадовала Татьяну Ивановну. И осуждать себя за это отступление она не стала.   

2
Постигшие размышления о том, как дошла она до жизни такой и как ей жить дальше, в уныние не повергли. С прошлым уже можно было договориться, поскольку раны давно затянулись. А нытью Татьяна не была подвержена никогда. Удовольствие идти вперёд называла счастливой необходимостью. А потери – жизненным опытом.
Да и судите сами, посмеиваясь, излагала она через время подругам   свою точку зрения. Ну, что ужасного в самой первой потере? Так и должно было случиться. Мама нашла удачный выход из тупика: забудь! Его всё равно отняли бы – слишком красивый. Пусть другие мучаются. Желающие.
 
Разведка донесла, что другие, времени даром не теряя, принялись мучиться немедленно и с удовольствием. Однако, музыка в честь их торжеств играла недолго тож.
 
Татьяна Ивановна вопросом «почему все замужем, одна я – нет» терзаться не стала. А в поисках ответа набрела нечаянно на следующий штамп, широко отворив и душу, и дверь в свою квартиру. Теперь прошлое уже не удручало. А тогда…    
Чудесница-жизнь проверку на прочность учинила, едва смолкли свадебные тосты и  щёлкнул замок на входной двери за последним гостем. Скорость сменявших друг друга событий повергла вчерашнюю невесту в оторопь. Незнакомые едва совершеннолетние дамы заходили в новоиспечённую семью на недолгие посиделки то за Таниным имуществом, то за избранником. Его есенинская внешность и складные речи, видимо, не давали им покоя. Они спешили уведомить хозяйку дома, что пришли за её мужем для того, чтобы спасти его от неё, от мещанки. От всего услышанного Танины уши готовы были свернуться в трубочку, а рот надолго открылся от изумления. Новенькая с иголочки жена перестала понимать, что происходит. И как же рада была мама, когда избранник вскоре поменял законный штамп на виртуальный. И ни к чему необязывающий. Но по другому адресу. И Таня вместе с мамой расценили это событие как везение.

Бодрые телодвижения поиска сменились однако неким постоянством столбняка. А беззаботный смех стал похож на горькую усмешку. Задумчивость и вопросы к самой себе на длительное время стали её друзьями. Гостевания у семейных пар с детьми наводили на размышления о быстро текущей жизни (уж тридцать минуло) и не случившихся надеждах. Ковать своё счастье – дело многотрудное. И сияющий статус мужней жены со штампом в паспорте значительно потускнел.
 
Отрешиться от пережитого, отстраниться от него и жить дальше – непросто, размышляла Татьяна. Всё дело – в преодолении. И наваждение непременно быть замужем отступило на задний план, пропустив вперёд доморощенные увлечения. 
Коль скоро Таня, будучи человеком деятельным, соблюдала мамину рекомендацию «никогда не держать руки в варенье», то и приложить их к разного рода трудам не составило особых усилий. Предостережение не мучиться дурью, а заняться делом, между прочим,  усвоила.
 
Пробудившееся желание разодеть себя в пух и прах уже не отпускало. Дизайн по наитию в её руках сочетал различные ткани. Из нового сотворить что-нибудь этакое – не диво. А вот из трёх старых и погасших моделей  родить одну, но невиданно-неслыханную  и на загляденье, такая игра стоила свеч. И этот новый, отличный от прежнего поиск оборачивался радостью творца.
   
В своих бессмертных творениях от  Singer*, исполненных с любовью и выдумкой, Татьяна Ивановна ходила на работу. Её самостоятельные туалеты вызывали и восхищение и зависть. Это смешило её и поощряло на новые подвиги. 

*** 
Сомнение, в этом ли заключается её дальнейшая жизнь и где то главное, ради которого,.. подспудно проживало в подсознании. И через время монотонность беспокойства под названием «Уж полночь близится, а Германа всё нет»** становилась всё слышней и отчётливей, не давая возможности сосредоточиться на чём-то другом. 
И ОН явился-таки. И завязался узелок отношений. И тривиальный штамп долгое время не подавал голос, стесняясь своей публичности.
   
Любовь?.. Теперь она называлась «мне хорошо с тобой».  Новая, предложенная Павлом, модель семейных отношений породила иллюзию: всё будет замечательно. Созвучно надеждам и желаниям. Радость и гармония наконец-то возьмут их под своё крыло. Солнечным потоком хлынет счастье. Оно навсегда останется с ними. Просто надо не вспугнуть эту птицу, и самим соответствовать. Совсем немного и усилий-то. 
Выпьем за это!

*Семейная швейная машина «Singer» довоенного образца.
** А, С, Пушкин, «Пиковая дама».   
_
Выпивание и за это, и за всякое другое у Татьяны Ивановны поначалу не вызвало беспокойства: редкие случаи. Восхитительные поездки за город на выходные круглогодично прибавляли оптимизма. 
***
- Ну, принял горячительного на природе, ну и что?
- Павел, может уже и хватит? 
- Что ты меня останавливаешь? Я знаю меру. 
         - У нас будет ребёнок!
- Вот тогда совсем брошу.
- Паша, может уже пора лечиться? Пойдём к доктору…
- Я не болен.

Видит Бог, она не хотела поднимать эту тему. Будучи сыта прошлыми ошибками, наступать на те же грабли? Нет! Но… ребёнок ни в чём не виноват. У него должен быть отец. И фамилия отца будет (!) стоять в графе. Как у всех… ну, у большинства. 
Паша согласился: пусть, как у всех. Взявшись за руки, они пошли под венец районного ЗАГСа. И, упираясь неохватным животом в стол регистратора, Таня расписалась в получении штампа.   
***
Всё, что пришлось пережить, так далеко теперь!.. И так близко. 

Вот оно – счастье. Многолетнее ожидание разрешилось победным криком младенца. Получив бесценный свёрток, Татьяна, из рук его не выпуская, даже до машины никому не позволила донести. Но, прибыв домой, не знала, что с ним делать, с ребёночком-то.
 
Её растерянность не передалась маме – она была рада. И тут же заступила на вахту помощи, всё умея и всё зная: 
Ты моя, ты моя.
Ты полюбленная.
Всякий скажет, всякий знает,
Что полюбленная…   
 
Эти заботы Павла не коснулись. Привыкать к новому статусу сподручней на природе, с друзьями. Отец семейства в первый же выходной отбыл за город. Вольной птицей. Праздник по поводу семейного события отмечался Пашей широко. И на работе тоже. Чтобы не мешать Олюшке расти. Стало понятно: обновления не произошло. И однажды Татьяна почувствовала, что они с Пашей перестали слышать друг друга. Понимать. Раздражаясь, говорили на разных языках, утверждая каждый свою правду. Мужской рабочий коллектив постепенно становился собутыльником. А её Паша – больным, не владеющим собой человеком. И на этой его планете не было места ни жене, ни ребёнку. 

Новый вариант семейной жизни, предложенный мужем, с усмешкой выглянул из-за штампа в паспорте и лукаво подмигнул Татьяне Ивановне. 

3 
Жизнь попривыкла и успокоилась в новых реалиях. Старые невзгоды, как днище корабля – моллюсками, не мешая ходу, зарастали новыми заботами.                Говорят, дети быстро растут только в чужих огородах. Ан нет! Стремительно движущаяся вперёд, как лавина в горах, жизнь внезапно обозначила нечто новое, за трудами повседневными незамеченное. И это внезапное, будто только что увиденное явление, смотрит так молодо, свысока и с высоты своего немалого роста. Кто это?.. Это Ваш ребёнок семнадцати годов, Татьяна Ивановна, которого Вы так недавно принесли домой в пелёнках.
 
И вот на тебе: гордая осанка, ноги – от коренных зубов, тонкая талия, пухлые губы и пушистые ресницы. У большого ребёнка – сложный период. «Дитя» – в активном поиске и ожидании Принца на Белом Коне. Его светлый образ ещё невнятно прорисовывается в воображении. Но Белый Конь уже нетерпеливо бьёт копытом, требуя седока. Молодость набивает себе шишки с наслаждением. И просит не мешать это делать. Ей не нужен ничей опыт. Она – сама по себе. Всё знает. И настоятельно и в невежливой форме просит советчиков отойти в сторону и освободить дорогу. Ей, Молодости, ценен только свой опыт, только им она дорожит, только им пользуется. Окидывая затуманенным взором окружающий мир, смотрит внутрь себя, прислушиваясь только к своим ощущениям. Служивые, любя то, что создали, подыгрывают ей, Молодости, и потакают.
 
Вопросы: откуда всё взялось и неужели это – мой ребёнок, возникнут позже. В критических ситуациях.         

И что из всего этого следует? Забыть себя? Твой бабий век завершился? Потери одержали верх? Да полноте! Уберите с лица прилипчивую деловитость и озабоченную серьёзность. Улыбнитесь себе, отринув прошлое. Доброжелательность – Ваш «конёк», уважаемая Татьяна Ивановна. Трудясь постоянно и безоглядно, Вы сохранили молодость своей души и, отчасти, естества. Природная ироничность и готовность посмеяться над собой продлили Вам лёгкость в общении, избавив от желчности и назойливого недовольства всем миром.
 
Зеркало в Вашей ванной комнате пока правдиво (не то, что в лифте или в соседнем магазине: там вообще неизвестно что показывают!). Улыбнитесь и постарайтесь стать счастливой. Счастье – в нас самих. Жизнь продолжается. А крест на себе поставить никогда не поздно.   
***
Появление в жизни уже большого ребёнка очень молодых и очень уверенных в себе мужчин с самодельными правилами не вызвало недоумений. Вспомни себя в этом возрасте, и всё встанет на место, замечала себе Татьяна Ивановна, наблюдая за незнакомцами. В праздничные дни мальчишки и девчонки приходили с поздравлениями, несколько стесняясь главы дома. Но кота Фильку гоняли по комнатам с удовольствием. К нему спасение приходило в кухне. Оттолкнувшись от подоконника, он стремительно взлетал на посудный шкаф, вздыбив шерсть и оскалив зелёные глаза. 
С претензией на постоянство в отношениях с молодой хозяйкой выступили сразу несколько молодых людей. Но под определение «Принц на Белом Коне» не подошёл ни один. Поиск был затруднён экзаменами, коллоквиумами, зачётами и прочими необходимыми пустяками.
 
***   
Она так и не поняла, зачем приходил Виктор сегодня утром. Ах да, он спросил, не нужна ли помощь. Татьяна не желала отделаться поскорей от незваного гостя. Наоборот, предлагала с удовольствием то, что нашлось в закромах. Сидя напротив и слушая остроумные речи, хохоча над шутками, бесстрастно разглядывая природой созданные совершенные черты, всё же ощущала некое беспокойство. Что-то витало в воздухе, но не могла понять, что. Тогда(!)  она не пыталась заслониться улыбкой, немедленно  разобраться и уточнить для себя природу явления, не сочтя всё это важным и значимым. А теперь, вспоминая и вновь вслушиваясь в ничего не значащую болтовню за чаем, желала бы объяснить и оправдать его внезапное появление и гостевание. Без спешки. Без приглашения. Без просьбы о помощи делом.
Так вот размышляя и пытаясь постичь ускользающую истину, добралась до мысли, поразившей её своей невозможностью, непостижимостью, сказочностью: Виктор приходил к ней! Улетучившаяся бестрепетность сменилась раздумьем. Но праздник обретения истины был омрачён сомнением в трёх словах: не может быть.
Крамольная мысль «а почему же, собственно, не может?» обрадовала Татьяну. Зеркало отразило  девичью стройность и незначительное присутствие на лице следов от прожитых под сенью штампов нескучных дней.
 
Ответ на вторую часть неожиданного ребуса не лежал на поверхности. Погрузившись в разгадывание, сочтя это важным, забыв обо всём на свете, Таня пыталась распознать причину беспокойства. В сотый раз задавая себе вопрос, что же витало в воздухе, решила, что это искры, сыпавшиеся из карих глаз напротив. Иных объяснений нет и быть не может. Высоковольтность молодого знакомца больше не вызывала сомнений. И защититься от неё Таня не только не могла, но и не хотела.
 
***
Совесть обычно приступала к своей основной  работе ночью. Мороча голову уликами, собранными днём, уроки воспитания чувств и задания по психологии давала по часу и больше, не позволяя сомкнуть глаз порядочным людям. Трудящимся всех мастей. Они гнали её сначала по-хорошему. Потом – с применением убойных качеств сильнодействующих средств из аптеки. Но она, Совесть, зная особые способы и приёмы воздействия, приходила во сне. В результате, невыспавшийся и уже нервического свойства работник, в отместку, днём продолжал гнуть свою линию дальше. И, как сказал бы любой третейский судья, сторонам неплохо было бы задуматься про всё про это. Относительно же совершенно бессовестных у неё, у Совести, были свои догмы: если от них Господь отвернулся, то и я умываю руки.   

Ночью, не чувствуя дневной усталости, сцепив пальцы и заложив их за голову, Татьяна Ивановна отпускала  взволнованность на волю. Глядя в темень, корила себя за вольнодумство.  Недолюбленную любовь в споре с собой называла похотью. А желание физической близости – иллюзией счастья. Помнишь, у Есенина: «не называй игру любовью…»? – назидала она мысленным укором самой себе в ночную тишь. А белая берёза за окном согласно кивала тонкими веточками на своей макушке.
Ничего не помогало. Появилась мысль отказаться от услуг рукастого и высоковольтного, забыв навсегда о его существовании. Доводы «у тебя – взрослая дочь; мало тебе тех дорог, что уже прошла?» были отодвинуты в сторону за неубедительностью.
 
Нет, Таня не придумывала предлог. Она терпеливо ждала второго приществия. 

Оно случилось без предисловий, без предупредительных звонков, без интеллигентских «книксенов». Просто рабочий момент: пришёл, увидел, победил. Согласие было получено значительно раньше – в мимолётных взглядах и опущенных ресницах, поворотах головы и улыбках навстречу. А вопрос «почему люди  не летают?»* уже можно было отнести к праздной риторике. Вот же, летаю: ласковость рук, нежность губ, бесконечная восторженность парения… сегодня … завтра… и как можно дольше… 
Её недолюбленная любовь,  забыв  нелестные определения, решила стоять за себя, несмотря ни на что. Ну и пусть иллюзия, пусть подмена. Пусть ненадолго, фальшиво и мимоходом. Но за чудо полёта всё это – не слишком высокая цена.
 
***
Поиск, обозначенный Олюшкой в начале институтских напряжений, дал сбой, неожиданно остановившись на полпути. Заботы и раздумья главы семьи притупили её внимание к взрослому дитятке. Ещё не способному обеспечить своё существование, но   
          
*А. Островский, «Гроза»

уже желающего пАвелевать(!). Таня так внимательно всматривалась в себя, в свои ощущения, в свои желания, что не разглядела на лице родного ребёнка новую маску. Дитя любопытно смотрело на мать совсем другими глазами. И это был взгляд взрослого человека. С новой оценкой.

Молчаливое внимание насторожило Татьяну Ивановну. Она вдруг поняла: то, что раньше соединяло их и не требовало слов, смолкло. Истинную причину молчания сразу разглядеть оказалось невозможно. Но стало доступно почувствовать: теперь за закрытой дверью в комнату Олюшки  живёт отчуждение и недоверие. 
Давило навалившейся тяжестью и требовало ясности сознание неведомой вины перед своим ребёнком. Анализ отношений в прошедших месяцах показал, что виноватить-то себя Татьяне и не за что. Всегда опасаясь обидеть словесно, речь свою контролировала, однако невоздержанным выпадам дочери не потакала. Теряясь в догадках, пыталась поговорить. Но натыкалась на глухое непонимание. И на тот момент причина недомогания так и осталась за семью печатями.
   
***
Зима всё же состоялась. И пруд в недалёком парке покрылся льдом и снегом. С пологих берегов лихо съезжали на санках ребятишки. Получившие свободу от поводков их мохнатые друзья, приняв игру, кидались вслед, заходясь лаем. Весёлость передавалась опекунам. Их былая резвость подустала, но солнечность настроения щедро демонстрировала себя всем вокруг.
 
Подперев собой дерево на склоне и радуясь чужой радости, Таня рассеянно разглядывала противоположный берег. Неординарная архитектура жилых строений в два-три этажа указывала на неординарность мышления архитектора и вкуса заказчика. Изыски среди стандартов радовали глаз. Праздная публика, от себя отдыхаючи вместе с природой и никуда не спеша, купалась в солнечном блеске. 
 
Татьяна Ивановна увидела их среди прохожих на том, противоположном берегу. Её дочь заливисто смеялась над очередной байкой Виктора. А он, подстёгнутый её весельем и энергично жестикулируя, рассказывал новую историю. Они производили впечатление давних единомышленников, счастливых своим пониманием друг друга.
Развернувшаяся картина была невероятна, невозможна. Мелькнула мысль: не над ней ли потешаются за её спиной? Рукастый и высоковольтный коллекционер, возможно, делился с ней, с её дочерью, впечатлениями о своей параллельной жизни, излагая как анекдот. От этой мысли внутри застонало. Да нет же, одёрнула она себя, ну не до такой же степени! Не может быть! Всё может быть, возразила себе Таня. Но тогда… не о чем жалеть. Сама виновата, подпустила слишком близко. Смела надеяться, помыслить, представить? Глупость и наивность не знала границ? До самого горизонта?
   
Ирония протянула руку помощи: теперь мы соперницы? Ей стало смешно. Память услужливо к «праздничному столу» подала прошлые неудачи. Но Таня не позволила внутренней разрухе одолеть себя. Посмеяться над собой – дар Божий. Постепенно полегчало. Горечь ушла. Возникла мысль, что она проживает чью-то чужую и чуждую ей жизнь. Но никуда не деться. Так на роду написано.

Она медленно пошла к дому долгим путём, чтоб не встретить знакомцев и  постепенно прийти в себя.  С наваждения осыпалась позолота, уступая место истине. 

Олюшка уже была дома. Выйдя из своей комнаты навстречу матери, без предисловий и глядя ей в глаза, спокойно произнесла:   
- Виктор – мой мужчина. А тебя я ненавижу.   

Март -2023.