Оплошность 3 12 Для ответа

 Из сочинения «Оплошность машиниста» состоящего из 12 частей
От    http://proza.ru/2023/03/14/166

   

          Для ответа на столь очевидный, по нынешнему времени, вопрос о допустимости слез у взрослого героя,не пристало ли нам заглянуть во глубину тысячелетий?  Благо такую возможность нам предоставляет древнегреческий мой коллега по перу, известный миру под ником Гомер.
          Его герой, Одиссей, как и наш Евпатий, тоже ведь был горемычным странником. Из одного приключения в другое бросала его воля корпорации богов, в те времена царствующих над миром.
          В контексте же Евпатиевых злоключений по жизни интересен один эпизод многотрудных странствий одного древнего человека.

…Ну так же Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который долго скитался; многих людей города посетил и обычаи видел, много духом страдал…

           И вот однажды корабль его с верными товарищами разбила буря. Спастись же удалось только ему одному. На останках судна, совершившего оверкиль в открытом море, волны вынесли его на остров Огигия, который принадлежал нимфе по имени Калипсо. Надо ли напомнить читателю, что нимфа здесь упоминается не в связи с более распространённым ныне словом нимфоманка? более же адекватно нашим представлениям подходит слово богиня. Что ж, за прошедшие тысячелетия некоторые смыслы у людей изменились более чем радикально. Но вернёмся же к нимфе в первородном значении этого слова.

              Прекрасен был тот остров, прекрасна была и его хозяйка. Жила Калипсо в гроте, увитом виноградной лозой, спелые грозди винограда сами просились в рот. Четыре источника с кристально чистой водой струились у этого грота, вокруг росли густые леса, в которых распевали песни чудесные птицы.
              Да и была Калипсо барышней не простого рода, а дочерью титана Атланта и океаниды Плейоны. (Хотя существуют и другие версии её происхождения. С этими нимфами вообще всё непросто). Тем не менее, естественным побуждением последующих действий её, может быть впервые повстречавшей крепкого мужика из земных, были далеко уходящие на него виды:

 -Я любила его и кормила, надеялась твердо сделать бессмертным его и бесстаростным в вечные веки.

              Но Одиссей проигнорировал возможные преференции, обещавшие быть всего-то лишь за то, чему с лёгкостью предаётся иной расчётливый мачо. Он повёл себя по отношению к обуреваемой страстными побуждениями барышне, просто не по-товарищески. Будучи во всех отношениях абсолютно зрелым в самом расцвете лет мужчиной, он, однако же, только и делал что

на обрыве у моря сидел - в печали по родине капля за каплей сладкая жизнь уходила. Уж нимфа не нравилась больше. Ночи, однако, в постели он с ней проводил поневоле в гроте глубоком ее, – нежелавший с желавшею страстно. Все же дни напролет на скалах и у моря сидел он, стонами дух свой терзая, слезами и горькой печалью. В даль беспокойного моря глядел он, и слезы лилися.

             И уж так горячо  Одиссей, тоскуя по родине и жене своей Пенелопе, постоянно "стонами дух свой терзая, слезами и горькой печалью" предавался страданию, что всё-таки однажды достал он своей тягой к родной сторонушке сладострастную нимфу. Да тут ещё и боги прислали к ней хромого своего представителя Гефеста, понимающего толк в женских капризах - с увещеваниями о её
поведении недостойном положению в сонме богов. Вот тогда-то она и решилась.

…пред ним разложила всякую пищу, какою питаются смертные люди. Села сама пред равным богам Одиссеем, и  подали в пищу служанки амброзию с нектаром сладким. Руки немедленно к пище готовой они протянули. После того как питьем и едою вполне насладились, нимфа, свет меж богинь, начала говорить Одиссею: "   Значит, теперь же, сейчас, ты желаешь домой воротиться в землю родную… Ну, что ж!
 Пусть боги пошлют тебе радость!

            И принялась хлопотать весьма решительно:
- Медный вручила топор, большой, по руке его точно сделанный, острый с обеих сторон, насаженный плотно на топорище из гладкой оливы, прекрасное видом; также топор для тесанья дала и потом Одиссея в дальнее место свела, где были большие деревья – черные тополи, ольхи, до неба высокие сосны – давний все сухостой, чтобы легки для плаванья были. Место ему указавши, где были большие деревья.  Начал рубить он деревья. И быстро свершалося дело. Двадцать стволов он свалил, очистил их острою медью, выскоблил гладко, потом уравнял, по шнуру обтесавши. Нимфа Калипсо меж тем бурав принесла Одиссею. Бревна он все просверлил и приладил одно ко другому, брусьями бревна скрепил и клинья забил между ними. Точно такого размера, какого обычно готовит дно корабля грузового кораблестроитель искусный, –сделал такой ширины свой плот Одиссей многоумный. После того над плотом помост он устроил, уставив часто подпорки и длинные доски на них постеливши. Мачту в средине поставил, искусно к ней рею привесил, чтобы плотом управлять, и руль к нему крепкий приладил. Сделал потом по краям загородку из ивовых прутьев, чтоб защищала от волн, и лесу немало насыпал. Нимфа, холста принесла, чтобы сделать парус на плот. Одиссей изготовил прекрасно и это. К парусу брасы потом подвязал, и фалы, и шкоты, плот потом рычагами спустил на священное море. День пришел когда  кончено было с работой.  А назавтра Одиссея отправила нимфа в дорогу, платьем одевши его благовонным и вымывши в ванне. Мех один ему с черным

                В И Н О М (!!!)
 
на плот положила, больших размеров другой – с водою, в мешке же из кожи – хлеба, а также в большом изобильи различных припасов. Ветер попутный послала ему, не вредящий и мягкий.

             Вот такая славная вышла экспедиция Одиссею. А в подразделениях же нашей конторы ни о каком  в и н е  даже не могло быть и речи.


Продолжение на http://proza.ru/2023/03/16/150