Книга 2, Глава КГх, Древний язык

черновик, - когда же они закончатся!

Книга 2

"Древний язык"

Глава...

Естественный древний звук “(КГ/х)”


Накопление знаний в Коллективном сознании человеков приводит к необходимости детализации их образа жизни. Процесс жизни человеков и до этого в зависимости от контекста Действительности очень у них уже отличался. Но, в любом случае, именно условия контекста Действительности всегда и диктовали человекам их образ в нём жизни, причём при небольшом у них ещё количестве знаний всегда так единственный. С накоплением же знаний человеки вдруг обнаружили, что самих таких образов жизни в одном и том же контексте Действительности у них может быть так уже несколько.

Другое дело, что один и тот же коллектив в одном каком-то контексте Действительности мог использовать только один из возможных в нём образов жизни. И всё потому, что каждый образ жизни для того или иного контекста Действительности имел уже свои ограничения, а это значит, что ограничения были в том числе и у размеров того коллектива, который этот образ жизни использовал. Т.е. так это были ограничения и самого коллективного сознания того коллектива, и его языка.

Так с ростом количества самих человеков в одном каком-то коллективе одного какого-то контекста Действительности, а вместе с ним и ростом так у его коллективного сознания возможностей к удержанию большего количества знаний, а значит и непосредственным так ростом большего количества самих удерживаемых знаний, происходит формирование необходимости детализации этого коллектива по образу жизнедеятельности его членов. А иначе дальнейший количественный рост коллектива был бы просто уже невозможен, - этого не допустили бы соответствующие для этого процесса ограничения уже самого процесса Жизни. А это значит, что так возникала в этом коллективе необходимость лишних в нём его членов или убить (а всё потому, что с этой задачей, получается, почему-то не справился сам процесс Жизни, - а ведь должен был, - от чего коллектив в результате количественно и вырос более, чем то было необходимо), или выделить всех этих лишних его членов в их уже отдельный коллектив. Причём, если новый коллектив предполагал остаться в том же самом контексте Действительности, что и прежний, то и жизнеобеспечивающая деятельность у его членов должна была быть уже абсолютно другой. В противном случае сам этот новый коллектив (через его членов) опять же следовало бы убить, - увы, таковы законы процесса Жизни, по другому он просто уже не работает.

Ещё раз, - нет, сами человеки кругом жили тогда исключительно только хорошие (впрочем как и везде, и всегда), - такими кровожадными их делали ограничения, что были у процесса Жизни в их контекстах Действительности. А это значит, что если в одном каком-то контексте Действительности тогда и могло существовать одновременно более одного коллектива человеков, то это были коллективы обязательно уже с различными образами жизнедеятельности у их членов. А это значит, что так в этих коллективах у их членов были уже и разные знания связей. Что в свою очередь значило, что так у них были уже совершенно различные коллективные сознания, а значит и разные сами их языки. Собственно факт первой вообще в Действительности детализации коллективов по роду жизнедеятельности их членов и был отражён тогда детализацией древнего звука “(КГ/х)” в Языке.

Напоминаю, звучание естественного древнего звука “(КГ/х)” было одним из многих, которые были тогда у человеков вообще. Тем более, что некоторые из них были в том числе и у некоторых же животных. Уже по этим причинам “(КГ/х)” просто не мог иметь значения [человек] в Животном языке, - в противном случае так в нём сразу бы возникла тогда и многозвучность, и многозначность. Это когда одному и тому же знанию признака (значению) в нём соответствовало бы сразу несколько (знаний) звучаний, - это многозвучность. И когда одному и тому же звучанию соответствовало бы несколько знаний признаков (значений), - это многозначность (омонимия). Многозвучность недопустима вообще в Языке, в то время как многозначность в нём допустима, но только в пределах соответствующих его контекстов. Потому, - ещё раз, - когда звучание естественного древнего звука “(КГ/х)” в Животном языке уже было, то вот самого значения (соответствовавшего знания признака) при всём при том у него тогда ещё не было. А всё потому, что человеками издавался тогда естественный древний звук “(КГ/х)” вовсе даже так не специально.

Проще говоря, - ещё раз, - человеки издавали тогда звучание “(КГ/х)” вовсе так не специально, а получалось оно у них само по себе, в смысле без всякого на то их осознанного желания. Потому как то было звучание кашля, который сопровождал их тогда всю жизнь. А так как такое оно было совсем даже не единственным у человеков, - человеки уже тогда могли издавать много ещё каких неосознанных звуков (пукать, рыгать, икать), - то уже поэтому значения [человек] у него просто быть не могло. Поэтому звучание “(КГ/х)” могло соответствовать лишь одному из знаний, а именно знанию неосознанного звучания ”кашель”, что было уже в структуре значений признака “человек”.
 
Ещё раз, - знание неосознанного звучания “кашель”, звучанием которого и был звук “(КГ/х)”, являлось тогда одним из многих знаний, что были в структуре значений признака “человек”. В той самой совокупности знаний, которой не могло быть в том же самом объёме (с теми же в ней знаниями) у других животных, и которая уже поэтому отличала признак “человек” от признаков всех прочих животных. А так как знание “кашель” было общим знанием в структурах значений (множества) всех человеков вообще, то уже поэтому оно не могло и не отличало самих человеков внутри уже только этого множества (внутри их общего тогда ещё коллектива).

Похоже, что первыми человеками, которые стали уже осознанно (специально) использовать звучание естественного древнего звука “(КГ/х)” были ханты. Дело в том, что ханты первыми вообще из древних человеков обрели знание “извлечение огня”, тогда как все остальные человеки продолжали использовать в то время лишь знание “удержание огня”. Это знание, - “извлечение огня”, - позволило ханты преследовать стада северных оленей уже постоянно, собственно почему они и стали так уже “ханты”. Значением хантыйского слова “ханты” является [прилипание], им называли себя человеки, которые, получается, “прилипли” так к стадам северных оленей, чтоб жить уже с ними одной общей Жизнью.
 
(Кстати, на примере языка ханты мы можем увидеть переход тогда от бессознательного использования человеками звучания естественного древнего звука “(КГ/х)” уже к сознательному. Так в естественном звучании самца северного оленя “(КГ/х)ор” ханты уже явственно различали свой естественный древний звук “(КГ/х)”, - тогда у них в языке было оно ещё без значения, в смысле его единственным значением и было само его знание звучания, - звук “о” со значением [объединение] и звук “р” со значением [самец]. Таким образом значением объединения “(КГ/х)ор” в языке ханты тогда становится [”(КГ/х)” объединения самец]. А так как они по такому совместному (объединённому) их образу жизни отождествляли себя с северными оленями, - без северных оленей ханты бы просто существовать не смогли, - то значение “(КГ/х)” они понимали именно как [(человек) “(КГ/х)”]. И теперь, когда естественный древний звук “(КГ/х)” имел таким образом у них в языке уже и значение (знание именно уже вещественного признака, а вовсе даже не знание невещественного признака, каким и было у него до этого само его звучание) они перешли от случайного его использования к специальному. Проще говоря, ханты стали сознательно его использовать везде (в своей речи) там, где им необходимо было использовать его значение [(человек) “(КГ/х)”].

Ещё раз, - посредством письменности передать то или иное звучание полностью невозможно. А потому сегодня мы можем только лишь гадать, каким именно у ханты было звучание естественного древнего звука “(КГ/х)”. Так будущие англичане находили его похожим на “h” (”hunt”), - им стоит потому уже доверять, что именно таким они могли его слышать как минимум 10 тысяч лет назад. Потому как с тех пор ханты и англичане никогда уже не встречались, а значит последние его уже от них и не слышали. В более поздних, уже письменных, источниках мы находим его написание и как “х”, и как “к”, и как “г”, и т.д., что роли для нас в понимании Языка абсолютно так не играет. Нам важно лишь понимать, что тогда, в самом начале становления Языка, это был естественный древний звук “(КГ/х)”.)

Таким образом ханты были первыми из древних человеков, которым их знания (в частности “извлечение огня”) помогли изменить их собственный образ жизни, причём весьма так уже радикально. По тем временам это был очень и очень успешный так образ жизни, который и отличал уже ханты от всех прочих древних человеков их контекста Действительности. И, если все прочие человеки продолжали тогда жить, скажем так, практически в полном согласии с процессом Жизни (Природой), а это значит, что именно один только процесс Жизни регулировал у них тогда и количество их коллективов, и количество в них членов (это уже с поправкой на то, что эти человеки владели тогда знанием “удержание огня”), то с хантами с их знанием “извлечение огня” всё было не так.

С одной стороны, вот эта успешность образа жизни “ханты” приводит к стремительному росту количества ханты. Но, с другой стороны, ограничения, что накладывал процесс Жизни на коллективы с подобным образом жизни (”ханты”), не давал расти им количественно сколь-либо заметно. Проще говоря, одно и то же стадо северных оленей, каким бы огромным оно при этом бы ни было, прокормить бесконечное количество человек никак бы уже не смогло. А потому лишние (сверх того количества, что допускали соответствующие ограничения процесса Жизни) человеки из коллективов ханты вынуждены были их покидать. Так возникает процесс, благодаря которому в одном и том же с ханты контексте Действительности появляются человеки с совершенно отличными у них видами жизнедеятельности, но практически с теми же самыми у них (из тех, что уже были у ханты) знаниями.

В случае с выходцами из ханты их жизнедеятельность зависела прежде всего от тех знаний (особенно вещественных), что они выносили с собой из прежнего их коллектива ханты. Так те выходцы из ханты, что имели одну или несколько упряжек северных оленей, становились уже так охотниками. И вся их жизнедеятельность была потом связана с охотой, а это значит, что и с дорогой (ва). Т.е. летом они занимались различными заготовками, как растительных, так и животных продуктов. А уже зимой по застывшим дорогам (/рекам) на упряжках из северных оленей они развозили излишки этих своих продуктов. Чтобы так обменять их на те продукты, которых у них самих почему-то не было, но которые им несомненно (для их процесса Жизни) были нужны.

Те же выходцы из ханты, которые почему-то не получили северных оленей вообще при выходе из прежнего их коллектива, те в обязательном порядке начинали заниматься уже собирательством. Собирательство в отличии от охоты предполагало такие уже вещественные знания, которые (в отличии от тех же упряжек северных оленей, например) взять с собой было никак невозможно. Этими вещественными знаниями были земляники ады, в которых они проводили зимы и хранили припасы, поля и огороды (расчищенные места, где человеки специально высаживали нужные им однолетние растения), сады (расчищенные места, где человеки выращивали нужные им многолетние кусты и деревья, - судя из значения объединения “сад”, что следует из его “прочтения”, сады устраивались возле адов), поломы (ловушки на реках для рыб), капканы (ловушки в лесу для зверей), бортни (искусственные домики для пчёл), и т.д. Все эти вещественные знания предполагали достаточно так уже оседлый образ жизни для их обладателей. В отличии от тех же охотников, которые были тогда по сути кочевниками.

Другое дело, что ни сами охотники, ни собиратели не связывали себя никак уже с хором, - самцом северного оленя. Тем более они не связывали с ним себя так, как это делали тогда ханты. Хотя бы уже потому, что те же ханты никогда не запрягали хора (самца северного оленя, вожака стада) в сани (нарты). В противном случае от вида хора запряжённого в сани могло пострадать уже коллективное сознание северных оленей. А через него могло пострадать уже и само это стадо северных оленей. Потому как завсегда гораздо легче “договориться” с одним вожаком стада (хором), нежели самим комлать всё стадо без вожака и за вожака.

В этом плане ни у охотников, ни у собирателей, такой необходимости, - комлать стадо северных оленей, - не было, потому как самого стада северных оленей у них так уже не было. А были у них лишь небольшие объединения хоров, которые они запрягали в сани и так использовали для тягловых целей. Отсюда потом в руском языке возникает объединение “корова” - {”кор(о)” “ва”} - [кор объединения дороги]. Которое значило одного из хоров объединения (упряжки) предназначенного для поездок по дорогам, и в котором сам хор, получается, унижен был уже до невозможности, потому как использовался он человеками в этом объединении (упряжке) вовсе уже не как вожак огромного стада, а как обычная тягловая скотина.

Когда формировался руский язык (12 - 10 тысяч лет назад) северные олени играли огромную роль в жизни будущих русскоязычных. А потому мы и сегодня находим в русском уже языке огромное количество объединений (слов) образованных тогда с участием объединения “хор” с его значением [самец северного оленя, вожак]. Например, - “хор” - [(группа самцов)], “хоровод” - [(группы самцов) (процесс) “вод”], “корень” - [один любой (который есть суть) хор] - производным от него является “коренник”, так называли потом центрального коня в упряжке “тройка”, “хорошо” - [объединения “хор” объединения “ш”], где значением “ш” было [вкусное и съедобное], “горе” - “гор(ь)э” - [любой хор]. И т.д.

Ещё раз, - таким образом в коллективах с разными жизнеобеспечивающими занятиями у звучания естественного древнего звука “(КГ/х)” просто не могло уже быть одного и того же значения. Потому как собиратели и охотники по своим жизнеобеспечивающим занятиям очень уже отличались от ханты, - “(человеков) “Х” или, это если чуть по другому, “(человеков) (КГ/х)”, - и это при том, что и те и другие в своё время вышли именно из них.

Поэтому неудивительно, что в разных по типу жизнедеятельности коллективах естественный древний звук “(КГ/х)” со временем стал произноситься по разному. “К”, - это было его звучание в коллективах у собирателей, “г”, - это было его звучание в коллективах у охотников, “х”, - это было его звучание в коллективах ханты. При том, что значение у этих звучаний во всех этих коллективах первоначально было одним и тем же, - [(человек) “(КГ/х)”]. Другое дело, что в этих коллективах в структуре значений признака “(человек) “(КГ/х)” наряду с изменением у него звучания накапливались очень уже разные знания. А потому в результате детализации естественного древнего звука “(КГ/х)” в этих коллективах вместо него формируются уже звуки “к”, “г” и “х” со значениями [(человек) “К”], [(человек) “Г”] и [(человек) “Х”] соответственно.

Ещё раз, - подобный способ детализации древнего звука “(КГ/х)” вовсе не предполагал появления звука “к”, например, в языке того коллектива, где был уже звук “г” с примерно таким же как и у “к” значением. Другое дело, что вот это “примерно” предполагало уже наличие отличных друг от друга знаний в их структурах значений. Именно из-за этих знаний уже как значений соответствующих звуков, эти звуки и появляются в других языках. А потому в том же многоконтекстном руском языке у звука “г” помимо значения [(человек) “Г”] было ещё и значение [говорить]. А звук “к” приобретает в нём в том числе значение принадлежности, что лишний раз подтверждает, что Руский язык формировался в первую очередь на основе языка собирателей (человеков “К”, - кам(ь)ы).

(Кстати, сформировать новые звучания “к”, “г” и “х” на основе звучания естественного древнего звука “(КГ/х)” оказалось не так уж и трудно. Для этого, похоже, тогда не пришлось даже прибегать к такому естественному способу изменения речевого аппарата, каким и является генетический способ изменения любой формы Жизни вообще. Потому как даже небольшие отклонения в физиологическом состоянии речевого аппарата приводили к заметным изменениям в звучании “(КГ/х)”. Причём настолько заметным, что для человеков их было достаточно, чтоб они могли воспринимать эти изменения как новые звучания. Человекам так только оставалось научиться воспроизводить эти звучания даже тогда, когда никаких таких отклонений у их речевого аппарата уже не было.

Проще говоря, разница в произношении “(КГ/х)” была обусловлена в первую очередь самим образом жизнедеятельности человеков. Те же собиратели, большая часть жизни которых проходила в воде, постоянно, получается, так были простужены. В отличии от охотников, которые больше времени тогда проводили на суше. А потому постоянно простуженый речевой аппарат собирателей предполагал и разное у них с охотниками воспроизведение одних и тех же эвуков. В смысле разное воспроизведение звучаний с одним и тем же у них значением. Впоследствии эта разница в произношении звучаний у звуков с одинаковыми у них значениями закрепляется, а с обретением в их структуры значений ещё и разных знаний, они становятся так уже совсем разными звуками, - разные звучания и разные структуры значений.)

Ещё раз, - для возникновения того или иного звука в Языке уже как слова, знания одного только его звучания совсем недостаточно, его ещё необходимо уметь и осознавать, и произносить (воспроизводить).

Другими словами, чтобы тот или иной звук мог стать уже словом в Языке, необходимо, - во-первых, - его слышать. А для этого нужны соответствующие возможности у соответствующих органов чувств (в случае признака “человек” ими являются уши). Во-вторых, - необходимо этот звук осознавать, что если и возможно, то только за счёт невещественной структуры знаний, которая сама может существовать только на вещественной структуре связей нашего Сознания. В третьих, - необходима совокупность соответствующих естественных механизмов (речевого аппарата), чтоб человеки могли этот новый звук уже произносить. Все эти три условия требуют соответствующего развития формы Жизни, а значит и времени.

Безусловно звуки “к”, “г” и “х” уже присутствовали в звучании естественного древнего звука “(КГ/х)”, но это вовсе не значит, что человеки с самого начала осознавали их по отдельности, и уж тем более умели по отдельности их произносить, нет. Другое дело, что со временем, по мере развития их формы Жизни, им это уже удаётся. Так звуки “к”, “г” и “х” становятся уже словами в Языке человеков со своими у них значениями.

Похоже, что первым так появляется звук “х” со значением [(человек) “Х”], и случилось это примерно 20 - 15 тысяч лет назад в том числе на месте будущего Руского контекста. Потому как звук “х”, скажем так, технически является самым простым, потому как представляет собой лишь выдох при произнесении некоторых согласных звуков. Именно в этом его значении мы и находим звук “х” в объединении руского языка “дох” (производным от него является “выдох”).

Звуки “к” и “г” возникают в Языке как минимум на 5 тысяч лет позже (это примерно 15 - 10 тысяч лет назад.) звука “х”. Как более уже сложные, чем звук “х”, по звучаниям, но примерно с таким же как и у него значениями, - [(человек) “К”] и [(человек) “Г”] соответственно. Подобным же написанием здесь древнего звука “(КГ/х)” я этот факт лишь так отражаю.

Детализация естественного древнего звука “(КГ/х)” в Языке лишь отражала имевшую место в Действительности детализацию коллектива древних человеков по способу их жизнедеятельности на разные уже коллективы, - коллективы ханты, коллективы кам(ь)ы (собиратели) и коллективы вар(ов) (охотники). А потому их очень удобно использовать в качестве лингвистических маркеров в Языке.

Например, из названий домашних животных “корова”, “коза” (”куз(ь)а”), “кошка”, “кролик”, “крыса” (да, она тоже “домашняя”, но уже чуть так иначе) следует, что все эти (вещественные) знания рус(ь)ы получили в своё время от выходцев из кам(ь)ы. Потому как у “к” во всех этих объединениях одно и то же значение, а именно [человек “К”]. Как следует и то, что первыми строить дома в Руском контексте начали именно кам(ь)ы, - “кар”, “кор”, “кур”, “к(ь)эр”. Все значения у этих знаний звучаний так или иначе связаны с жильём, точнее они называют так определённые типы жилья, - получается они уже тогда у кам(ь)ы были разными.

Или, - “говор”, “глас”, “слог”, “бог”, и т.д., - в структуре значений всех этих объединениях так или иначе присутствует знание “чеговек “Г”. А из знаний значений этих объединений следует уже то, что рус(ь)ы их рускому языку учили прежде всего охотники, или по другому “человеки “Г”. Потому одним из значений звука “г” в Древнем языке Руского контекста становится так [говорить].

Или, - из “прочтения” объединения с конструкцией у него {”хоро” “шо”} - “хорошо” следует такое его значение, - [объединение вкусного, (что есть вообще у) объединения мужиков человеков “Х”]. Из чего можно заключить, что ханты жили тогда гораздо уже лучше, чем те же кам(ь)ы. А из устойчивых их выражений “а хер его знает” и “пошёл на хер” следует, что ханты к тому же были тогда ещё и гораздо уже их умнее, а потому за всяким советом лучше было идти уже именно к ним (а не приставать так со своими глупыми вопросами к кам(ь)ы), тем более, что те ответов на них и не знают).
И т.д.

Со временем то же значение [человек “К”] становится в языке кам(ь)ы не так уж и актуальным. Причём случилось это именно тогда, когда отдельные звуки вовсе даже не потеряли ещё в Языке свои значения. Просто в структурах значений некоторых объединений, в которых звук “к” и присутствовал, так исчезали соответствующие знания связей. И это, - напоминаю, - при том, что значения у “к” - [(человек) “К”], - сами человеки тогда ещё помнили.

В таких ситуациях они нашли тогда изящный выход, - при произношении этих объединений они уже не говорили звук “к”, который значения в них по сути так уже не имел. И он бы так и исчез из них уже насовсем, если бы не тогда же возникшая Письменность. Так в Языке кам(ь)ы появились слова, в которых буква “к” ещё писалась, но уже не произносилась.

Например “клещ” - {”к” “л(ь)эш(ь)”} - [лещ человека “К”] или [лещ собирателя]. Объединение “л(ь)эш(ь)” (”лещ”) очень так древнее, а потому значением “л” в нём является [литораль], а значением “ш” (а тогда это был ещё древний звук “(ЖШ)”) является [пища]. Так - “лещь” - называли тогда кам(ь)ы любую рыбу, что они ловили на литорали. А вот “рыба” у них тогда значило не обязательно даже рыбу. Ею вполне могла тогда быть любая вообще животинка, причём для этого ей вовсе не обязательно было жить на литорали.

Или “knife” (англ.), - {”к” “найф”} - [нож]. Для того, чтобы быть уже так ножом, ему не обязательно было принадлежать человеку “К”, он вполне уже мог принадлежать и кому-то другому. А потому так он был уже только “найф”, в смысле одной очень важной для каждого “ай” (не только для “К”) штукой (звучание “ф” соответствует здесь звучанию “п” со значением [потребность]).
И т.д.

Для черновика, похоже, здесь много уже лишнего.