Ивановна и Мишка

 Ивановна не любила собак. Не любила и боялась. Она не знала сама, почему и от чего возникла эта нелюбовь. Не было для этого видимых причин.

 Ивановна донимала всех соседей и односельчан бесконечными требованиями и жалобами: то ей собаки громко лают и мешают спать, то гуляют возле ее дома, то ей покажется, что соседский пес специально к ней на огород ходит по своим собачьим делам.

 Ивановна не только скандалила с соседями, но и писала бесконечные жалобы во все инстанции.  В конце концов, со склочной женщиной перестали общаться почти все односельчане.  Только осталась у нее одна закадычная подруга Зинка, которая жила на крайней улице у водокачки.

 Ходила Ивановна к ней в гости в обход всей станицы, чтобы не встречаться с народом и собаками.  Ходила по дороге, что вела на ферму. Дорога шла в полях, несмотря на это была широкая и асфальтированная. Она всегда оставалась пустынной.  Редко-редко проедет фермерская машина, трактор с кормами или пройдут веселой гурьбой скотники.

 Иногда скотников провожала пара алабаев. Собаки были пастухами и охранниками на ферме. Они редко выходили за территорию, только если увяжутся за людьми. Огромные белые псы добродушно вышагивали со скотниками, провожали их до поворота на поселок и полем возвращались назад на ферму.

 Как то Ивановна встретилась с такой группой людей и собак. Она нахмурила лоб, поджала губы и как только парни поравнялись с ней, начала причитать:

- Где это видано, что бы такие чудовища ходили среди людей без намордников и привязи!

- Ивановна, какие люди! Это поля и дорога на ферму. А собаки с нами идут и никого не трогают. И вообще они умницы, не их бояться надо.

- Это сейчас не трогают. А завтра сожрут вместе с галошами. И как это нет людей, я здесь хожу!

- Ивановна, а чего ты здесь ходишь? Ходи по улице, а не по фермерской дороге. Тебе, что ходить больше негде?

- Где хочу, там и хожу! Я здесь всю жизнь живу, могу ходить и делать все что хочу. Нечета вашему фермеру приезжему.
 
- Какой он приезжий? У него пол кладбища родни похоронено: прадед, и дед, и отец. Вернулся он на родную землю.

 Но Ивановну было уже не остановить, она перешла на крик и стала орать, что будет жаловаться в администрацию, прокуратуру, в край, если этот выскочка фермер не уберет своих собак с общей, в том числе и ее дороги.

 Парни, махнули рукой и не стали больше спорить с вредной женщиной, пошли себе дальше, подозвав собак поближе. Одна из собак, радуясь, что ее заметили и положили руку на голову, подпрыгнула и начала облизывать лицо паренька.

- Мишка, хватит уже нежностей. Завтра увидимся. Молодец, Мишка.  Я тебя тоже люблю! – рассмеялся парень.

 Скотники пошли своей дорогой, а Ивановна заторопилась своей. Злоба душила ее, она хотела всем  им отомстить. Если бы ее спросили, кому отомстить и за что, она бы и не рассказала, но сейчас ненавидела всех: фермера, его умершего отца, бывшего ее одноклассника, этих молодых скотников, ровесников ее сына, собак. Всех, даже коров на ферме. Надо же, взялись их тут разводить.

 Вечером она, под предлогом заказать молока, выпросила у соседки телефон фермера и позвонила Александру:

- Уберите своих собак с асфальта! Они прыгают на людей. Я чуть не умерла от ужаса. Буду писать в полицию, чтобы приехали и их постреляли.

- Хорошо, я их буду привязывать днем, ночью они охраняют ферму. Ночью никто же не ходит по этой дороге. До поселка далеко, здесь нет жилья, только поля и ферма.

- Я здесь хожу. Этого достаточно.

 Александр не стал дальше продолжать разговор, услышав в  трубке голос срывающейся на визг. Собак он действительно привязал, ведь ними он дорожил. Алабаи выросли с маленьких щенков в семье Александра и были не только членами его семьи.

 Неподкупные и всегда внимательные сторожа, быстрые пастухи и ласковые няньки для молодняка – собаки на ферме были не заменимы.

 Прошло недели три. После февральских теплых окон завьюжил, заморозил март. Снова выпал нежданный снег, побелели поля. Пруд покрылся коркой синеватого с прожилками льда. На дороге нанесло порывами ураганного ветра переметов, и  только широкая колея от трактора, позволяла идти, не проваливаясь в снег по пояс.

 Вернулась зима, и зима настоящая. Температура к ночи опускалась ниже тридцати градусов, а ледяной пронизывающий ветер только добавлял холода. Народ попрятался по своим домам, и, казалось, станица опустела.

 Коров на ферме перестали выпускать на дневные прогулки, снова полностью перевели на стойловое содержание. Скотники старались свести к минимуму хождение на улице, тем более, что корма и дойка все были под одной крышей. Александр стал отвозить людей после смены, чтобы те не мерзли по дороге.

 Ивановна безвылазно сидела, сидела в хате, и через неделю почувствовала непреодолимое желание проведать свою подругу Зинку. Она оделась потеплее и пошла в гости.
 
 До Зинки она дошла по улице, купив заодно в сельмаге хлеба, а вот возвращаться, решила по фермерской дороге. Ивановна бодро зашагала по тракторной колее, радуясь, что ветер, наконец, утих.
 
 Небо понемногу стало приобретать вечернюю глубину, и оранжевый закат, предвещавший морозную ночь,  отбросил длинные лиловые тени у озябших деревьев вдоль заснеженной дороги. Кое-где проглядывали темно серые островки асфальта, подчеркивая на снегу отблески заходящего за горизонт солнца. Снег искрился и слепил глаза.

 Зимний вечер был великолепен, но женщина не обращала внимания на красоту вокруг.
Ивановна дошла до небольшой рощицы на повороте к ферме. Здесь была развилка: направо - в метрах ста  виднелся шлагбаум на въезде фермы, налево - шла грунтовая дорога вдоль пруда, которая выходила на кладбище и крайние дома.

 На этой развилки лет тридцать назад, еще во времена совхоза доярки посадили вишни и сирень. Кусты разрослись и одичали. Теперь они так и остались густым островком растительности между пастбищем и  пахотой.

 Женщина близко подошла к зарослям, готовая уже повернуть налево к поселку. Она не сразу заметила собачьи  силуэты в темных зарослях, тем более что они были против солнца, которое хоть и почти скрылось за горизонт, но продолжало слепить глаза последними лучами.

 Ивановна уже предвкушала, как выпьет дома горячего чаю со свежей ароматной булкой, купленной в сельмаге, и в этот момент ей преградил дорогу крупный зверь. Она повернула голову и увидела в кустах еще две пары горящих в вечернем сумраке глаз.

- Опять, эти соба…- начала она было причитать, как поняла, что это были не собаки. Перед ней стоял волк. Большой матерый хищник. Голодным огнем блестели его холодные стальные глаза, он прижал уши и оскалил зубы, готовясь к нападению.  Стая ждала его действий.

 От ужаса женщина оцепенела и не могла пошевелиться. Волк же медленно обходил ее, отрезая дорогу к поселку. Ивановна вдруг поняла, что пришел ее последний час.

 В голове женщины пронеслись обрывки мыслей, образов и фраз. Вспомнилось детство, ее старенькая мать, сын, когда он был первоклассником.  Ивановна почувствовала горькое сожаление о прошедшей неудавшейся жизни и  таком страшном и нелепом конце.
 
« Неужели все! И галош не останется. И галош…» - застучала в висках фраза. Ивановна вспомнила, когда она говорила эти слова.

 Женщина сделала над собой усилие, бросила в волка сумку с хлебом и рванула к ферме в  надежде кого-нибудь встретить. Она понимала, что это маловероятно, ведь территория фермы раскинулась на десятки гектаров. Корпуса, где сейчас стоял скот, располагались далеко от въезда, за прудом и между ними было пустое заснеженное пастбище.

 Ивановна побежала из всех своих сил, но в ее возрасте уже не побегаешь. Она пробежала недолго, как споткнулась и упала в сугроб. Ивановна от отчаянья закричала так, что сорвала себе голос.

 В этот момент волк прыгнул на нее. Она инстинктивно прикрылась рукой. Старый полушубок смягчил удар железных челюстей зверя, иначе бы он сразу перекусил ей руку. От шока она почти не почувствовала боль, только что то теплое и липкое потекло в рукав.
 
 Женщина чувствовала запах зверя, слышала его учащенное дыхание над собой. Волк медлил.

 Неожиданно белая псина с разбегу бросилась на волка. Пес и волк,  встав на задние ноги, вцепились друг в друга.  Алабай был крупнее, но волк был не один и чувствовал поддержку стаи.

 Страшные звуки борьбы насмерть  разнеслись на всю округу.  Лай, визг, урчание и вой  слились воедино. У собаки окрасилась красным шерсть и пасть, кровавые брызги и пена полетели на снег. У волка налились кровью глаза, и встал дыбом загривок.

 Волк пытался схватить пса за горло, но он не дал ему это сделать. Алабай вывернулся и повалил волка на снег, удерживая его своими мощными передними лапами. Тут подтянулись еще два волка  и вступили в схватку. Они напали на собаку сзади, кусая его за ноги и зад.
 
 Алабай бросил вожака и занял оборону. Теперь дрались трое волков и один пес. И ему доставалось не сладко.
 
 Ивановна пыталась подняться, но ноги не слушались ее. Она барахталась в глубоком сугробе, пытаясь выбраться из снега. В этот момент со стороны фермы послышалось лязганье металла.

 Вторая собака мчалась на помощь псу. Она бежала с оторванной цепью, гулко гремевшей на замерзшем асфальте.
 
 Собака бросилась в самую кучу дерущихся, и эта куча сразу же распалась. Волки, поняв, что силы стали равны, предпочли отойти. Они резко отпрыгнули в сторону, оскалились и исчезли в темноте.

 Пес, что первый принял бой, не стал их догонять. Он тяжело пошатываясь встал.  Было видно, что он не может наступать на прокушенную лапу. Вторая собака сделала несколько прыжков вдогонку волков, но вернулась. Звери ушли за пределы территории фермы. Собаки зашлись в лае, еще не остыв от боя.

 На шум, отчаянный лай бежали и люди с фермы. Длинные лучи фонариков разрезали спустившуюся ночную мглу.
 
 Скоро Ивановну отпаивали чаем в сторожке охранники на ферме. Ей перебинтовали руку, где на плече отпечатались глубокие борозды от зубов волка. Рукав полушубка был разорван в клочья.

 Больше всего досталось Мишке, так звали пса, который услышал вдалеке крик женщины и кинулся ей на помощь.

 Ивановне повезло, что его оставили непривязанным. Перед этим могучий молодой пес порвал ошейник. Александр собирался купить новый, да замотался. К тому же Мишка никуда сам и не ходил.
 
 Ивановна пила чай, тихо сидя за столом, и слушала рассказы сторожа:

- Волки то, как похолодало, уже несколько раз приходят. Все по вечерам. Голодно им видно и молодняк надо учить охотиться.  А на ферме отел, пахнет маленькими телятами.
 Тут они, конечно, ничего не достанут,  так они по краю села ходят, где собаку зазевавшуюся придушат, где ягненка утащат, если хозяин не закроет  вовремя сарай.

Собаки третью ночь лают, не останавливаются. Только они с территории не уходят, и волки это знают. Не лезут сюда, обходят ферму.

 Тут приехал Александр и занялся раненным псом. Его укололи и обработали раны. Мишка, смущенно лежал посреди комнаты и терпеливо переносил все процедуры.

 Его белоснежная длинная шерсть от крови казалась розовой. Больше всего досталось его передней ноге, она была сильно покусана, и все переживали, не сломана ли кость.

 Пес потерял в пылу боя и один клык.  Видно он и волк сцепились клыками и вырвали их друг другу. Мишкин зуб висел на тонкой ниточке, и его оторвали, чтобы он не травмировал десну. На следующий день парни найдут на месте схватки и волчий клык.

 Морда у собаки была вся порезана острыми зубами волков.  Хорошо еще, что плотная длинная шерсть не дала прокусить шею и живот. Да и помощь подоспела вовремя.

- Миша, молодец, принял неравный бой. И Ева тоже молодец. Она, услышав, как бьется ее друг, порвала цепь и бросилась на помощь. Я всегда говорил, что этих собак ничто не удержит в случае опасности.
 
 Александр гладил Мишку, а он лизал ему руки, доверчиво и с любовью заглядывая на хозяина. Ивановна не удержалась, неожиданно для себя самой тоже протянула руку и погладила пса.

- Спасибо тебе, - хрипло прошептала она. Пес в ответ лизнул ей ладонь шершавым теплым языком. Женщине стало нестерпимо стыдно.

 Прошло несколько месяцев. И как то соседи Ивановны с удивлением обнаружили у нее в доме  нового жильца. Пушистый белый комочек весело лаял и бегал по ярко зеленой весенней траве. Ивановна вышла и позвала:
 -Мишка, Мишенька, иди кушать, я тебе молочка налила!