Среди степей и тополей

   Каждое лето наших детей – Танечку и Сашу увожу из шумного большого города на хутор, к своим родителям.
Вот этот раз - три часа пути на автобусе, и мы в широких степях на хуторе Сеньшине.
   Хуторок небольшой – полсотни дворов. Улиц нет. Дома стоят сами по себе. Время их расставило, сохранили люди. От других остались канавы, поросшие травой, да одинокие деревья. Наша усадьба крайняя, рядом с буграми, за которыми необозримые степи, поля с лесополосами. На взгорке стоит ряд тополей – раин. Багровеющий диск заходящего солнца каждый раз цепляется за их макушки, превращая в степные маяки.
   Ребята переоделись, вышли за ворота.
   - Как хорошо, свободно, – расставив ручонки, кружится по пустырю Саша. Таня бегает вокруг него – радуется. Они очнулись от городского оцепенения. Тихо... Ни трамваев, ни машин, которых нужно бояться каждую секунду, ни канализационных колодцев без люков, ни злой дворничихи бабы Маши, ни таких же пацанов из соседней шестнадцатиэтажки. Только солнце, чистый воздух, парное молоко и гуляй, гуляй сколько хочешь. Днём свалятся от жары и усталости на часок в прохладной темноте дома с закрытыми ставнями. И если есть захотят, поедят и вечером, раздевшись, проваливаются в воздушную перину и спят, не шелохнувшись, до следующего ласкового солнца...
   Дети вернулись во двор. В вольере огромный черный пес Мурат замер, удивленно смотрит на ребят, узнает. Они на него. Страшновато... Побежали в другой двор – разлетелись куры, тревожно закрякали утки. Вот свиньи. Ух! Грязные, зашевелились, захрюкали, посмотрели на потревоживших их. Интересного ничего нет – это не хозяйка с полным ведром и опять улеглись, успокоились. Появились кошки. Сначала две, потом еще три. Рыжие, черные в белых пятнах, красивые и сытые. Дети к ним, а они от них.
   - Да они у нас дикие, в руки не даются, – сказала бабуля.
Дальше был огромный сад с яблонями, абрикосами, вишнями, грушами, вербами, тополями, кустами хвороста. Саша забрался на вековую грушину, Таня за ним. Я сразу вспомнил на ней каждую удобную ветку, также сидели с братом, свесив ноги. Долго они по грушине путешествовали, переговаривались, что – то рассказывали друг другу, смеялись...
Через три недели мы с женой приехали их навестить.
  - Мама, мамочка! – кинулись дети к матери.
  - Я так без вас соскучилась, – смеялась Любаша.
  - Мы тоже очень, очень соскучились, – шептала Таня, целуя и обнимая маму – Саша даже во сне тебя часто звал.
Долго не отходили от нас, держали маму за руки, не слазили с колен. Радовались гостинцам: майкам, трусикам, пилоткам; игрушки их отвлекли, увели в песок.
Сын и дочь загорели, пополнели. Теперь они были хозяевами двора. Мурат на день отдавал им свою власть. Ожидаючи смотрел на меня, детей, пару раз призывно гавкнул, завилял хвостом, в глазах искры радости – просил поиграть с ним. Ребята выпустили его из вольера за двор. Бегали за ним по следу, хватали за шею, пытались оседлать. Мурат отпрыгивал в сторону и снова бежал к ним. Смех, восторг, крики…
   Вечером родители уехали по делам. Остались мы с женой и детьми всеми хозяйственными заботами.
   Прежде покормили свиней. Вылили им в корыта пойло – они жадно зачавкали. Одна даже забралась передними ногами в корыто, тесня свою подругу.
   - Баба Аня всех их называет Зюрами. Они ее слушают, – говорит мне Саша.
   - В жару мы их поливаем водой из бочки, – вступает в разговор Таня, – потом сами идем с бабой на речку.
Насыпали зерна в чашку для курочек.
   - Типа, типа, типа, – рассыпая корм, звали ребята сбегающихся кур и петухов.
    Зашли в курятник. Саша подавал яйца из гнезда маме, она брала и складывала в чашку. Таня ее крепко держала. Уткам дали приготовленной каши. Они довольные закрякали, приступили к трапезе. Я включил глубинный насос. Он опущен в колодец и по шлангу вода подается прямо к кухне. Вода потекла в емкость. Поставил ведро, зачерпнул кружкой и пил, пил... Какая чудная вода в нашем колодце! Вкусная! Не оторвешься. Пьешь – исцеляешься, набираешься сил.
Покормили Мурата, кошек, пошли встречать коров. Стадо шло с бугра.  Таня мне показала наших, поясняя при этом:
    - Вот  Марта – это старшая дочь Мани. Куда? Иди домой, на баз, – по-взрослому командовала она, помахивая хворостинкой.
    - Боря тоже ее сынок, но нынешнего года. Марта весной родила маленькую телочку Малинку. Она пасется на глазах. Больших гоняем в стадо.
Загнали коров на баз. Закрыли уток в летнем сарае. Этим командовал Саша. Он знал, где какие двери открывать, закрывать.
Каждый раз, приезжая в родной дом, я чувствую, как оттаивает сердце от холода бетонных стен. Здесь набираюсь сил на завтра. Рядом со мной Любаша наши дочь и сын. Они отдыхают, слившись с хуторской жизнью, природой. Мир им открывается от земли до неба. Не втиснут в стены квартиры, серый коридор с кабиной лифта, двором, дорогой в переполненную школу рядом с бушующим потоком машин, шумный пионерский лагерь со строем и режимом дня. Нет, нет, только не постоянно это. Детям нужна тишина, покой, особенно в летние месяцы...
Мы вышли за ворота. Солнце давно село. Надвигались сумерки.
    - Папа, сейчас появятся звезды, – шептал мне на ухо Саша.
Приехали родители. Отец поставил «Жигули» в гараж. Мама начала доить Маню. Таня стояла рядом с бокалом в руках в ожидании молочка и вела разговор с бабушкой. Саша играл в песке с новыми игрушками. Мы с отцом сидели на лавке и делились новостями. Быстро потемнело. Я взглянул на небо. Боже мой! Оно светилось множеством звезд, такое огромное, темное и высокое, что захватывало дух и замирало сердце.