У нас больше не будет завтра

— Я поняла, что больше тебя не люблю.
— Когда?
— Минуту назад.
 
Мужчина и женщина сидели за ужином майским вечером в его однокомнатной квартире. Погода стояла тёплая, но между ними прогуливался холод. Она ждала мужчину с работы и приготовила ужин. Пара пробыли в отношениях пять лет.
На столе паста с морепродуктами и бокалы с белым вином. На ней ситцевое платье до колен изумрудного цвета, которое сочеталось с белой кожей и рыжеватым оттенком волос, что были аккуратно собраны сзади. На нём – светловолосом и небритом мужчине, лёгкая короткая белая рубашка и серые брюки.
 
С полным ощущением недосказанности, но нежеланием больше говорить, она произнесла хладнокровно слова, что шокировали его. Холодный пот пробежал по его спине, горечь подступила к горлу, но он старался казаться спокойным.
 
— Хорошо. Тогда объясни, что послужило для таких выводов?
— Ничего особенного. Не обращай внимания, – ковыряясь в тарелке.
— Ты сказала, что больше не любишь меня и просишь не обращать внимания? – накручивал нервно пасту на вилку.
— Да, именно так, – тихо нежным голосом.
— Ясно. Тогда, раз уж ты такое вдруг поняла, то, может, и мне объяснишь позже. Так, знаешь. Тоже понимать, – сделал глоток вина.
— Объяснить? А зачем? Можешь погладить себя по голове, мол молодец, как должен был, спросил хотя бы, – продолжила есть пасту, не поднимая глаз.
— Вон как. Хорошо.
 
Мужчина смотрел опустошёнными глазами в тарелку. Глаза наливались слезами. Молчал. Зажал через время губы зубами, сжал кулак левой руки и поднёс к носу, выдохнул. Резко ударил кулаком по столу, правой рукой смахнул тарелку с бокалом, встал. Схватился обеими руками за стол, потряс, ударяя ножками об пол.
Женщина, вздрогнув, подняла резко голову и посмотрела жалобными глазами с трясущимися губами. Потом резко сама встала и отошла к окну. Закат улыбался яркой улыбкой и на время отвлёк её, прогревая замёрзшее сердце.
 
— Объясни мне, мать твою, какого хрена здесь происходит?!
— Всего-то сказалось, как по накатанной, ощущение ненужности, постоянного страха и одиночество, что гложет. Изо дня в день это съедало медленно меня изнутри. Моё сердце шагало к тебе навстречу каждый раз при любых кочках, переступая через все препятствия, себя и невозможную порой боль. Оно бедное натёрло мозоли в кровь и всё, идти больше не может.
 
Молчание, что слышен хруст обоев, как гром среди белого дня.
 
— Иногда шаги были против сильного ветра, какого-то озверевшего шторма, злой грозы. И каждый шаг в непогоду ты ударял его с такой силой, что на нём оставались синяки. Они долго потом проходили. И самое поганое в этом, что всё, слышишь, абсолютно всё, я переживала сама. Одна, – закричала в истерике при повороте лицом к нему.
 
Мужчина стоял в оцепенении, слушал её слова, как удар по голове. Слёзы, словно биение стаканов, в громадной тишине падали безнадёжно на пол.
 
— Я видела другое будущее, связав все свои надежды с ним. А оно было связано исключительно с тобой. А теперь… Я не могу быть здесь, в настоящем. Не могу уже и думать о будущем и прошлое мне противно, – кричала, размахивая руками.
— Нет, нет, нет, милая, ты не можешь так говорить. Зачем ты это говоришь? Скажи, что это неправда. Пожалуйста, я прошу тебя, – подошёл, схватил за руки.
— Не смей. Не приближайся ко мне. Отойди, – оттолкнула и сделала несколько шагов в сторону.
— Не надо, не отталкивай меня. Зачем ты это делаешь? – протягивая руки вперёд.
— Я сказала не трогай меня! – громко.
— Хорошо, хорошо, я понял. Не трогаю. Но прошу, давай поговорим, – развернул руки ладонями к ней, потряхивая руки в воздухе. 
— Хорошо, – ответила тихо, шмыгая носом.
— Расскажи мне. Всё расскажи. Почему ты решила, что не любишь? Как это произошло? Я хочу всё знать, – медленно шагая к стулу, сел, держась за спинку.
 
Она немного помолчала, подошла через время и села рядом на стул. Это некоторое время для него казались вечностью. Он содрогался каждый раз, когда она чуть приоткрывала рот в надежде, что что-то скажет. И она заговорила.
 
— Ты разрушил меня. Раздел до сердца. На моё обнажённое сердце лёг плитой лёд и я остыла, остыла до ненависти – на выдохе произнесла.
— Что, что ты имеешь в виду, а? – левой ладонью потирал нервно лицо, опираясь локтем на ногу.
— Ты не слышал меня, не пытался даже это сделать. Я не устраивала никогда тебя той, что родилась. Настоящей. Искренней. Живой. С причудами и своими тараканами… Ты всегда хотел меня изменить. Переделать всю полностью. И я старательно подстраивалась под тебя. Я верила тебе, шла за тобой. И я ошибалась. Тебе же было всегда плевать на меня. На то, что я чувствую, ощущаю, чем живу, что переживаю.
— Продолжай, – сдерживая слёзы, зажав зубами ладонь между большим и указательным пальцем.
— Ты не слышал меня, не хотел. Я завывала ночью в своих обидах, которые так небрежно не приняты были тобой. Почти всегда оставлял меня одну в этих истериках, обидах, боли. Тебе важно было твоя гордость, что отлично сдружились с эгоизмом. Так, любовь постепенно покидала меня, с каждым таким состоянием. И я потеряла свою индивидуальность, живя в страхе, что показав тебе свою обиду дольше, то ты ударишь побольнее. Найдёшь способ отомстить. Возможно, ты и не делал это специально, но мы оба знаем твой невозможный характер. Поэтому не всегда не осознанно. Иногда ты целенаправленно это делал. Я впустила тебя в свою душу, ты тут же сканировал её. И зная, какая я, что может меня обидеть, ты обижал. А после ты бесился, что я высказываю своё некое недовольство, показывая неуступчивость. Но я сдавалась. Потому что ты хотел видеть молчаливую женщину, умеющую затыкаться, – рассмеялась в истерике на последней фразе.
— Что, что ты смеёшься?
— А тебе не смешно? Ты сам не знаешь, что тебе нужно, какую женщину рядом с собой ты хочешь видеть. День тебе подавай ту, что дерзкая, смелая.  Другой день – молчаливую серую мышь. Я устала исполнять для тебя эти роли в твоём спектакле.
— Нет, нет же, мне нужна ты.
— А ты знаешь-то какая я? Та самая настоящая? – закрыла лицо руками и заплакала.
— Прошу, не надо плакать, – подошёл, сел возле её ног, осторожно касаясь оголённых колен.
— Я просила, не надо меня трогать. Где ты был, мать твою, когда я нуждалась в тебе? – оттолкнула и встала. – Чем я заслужила такое? Тем, что, как дура, посветила себя тебе?! Тем, что растворилась в тебе и боролась до последнего в этих отношениях, как мужчина?! Что, что ты молчишь? Нечего сказать? Не нужны  мне твои слёзы и ничего уже больше не надо. Ни объятий, ни поцелуев уже не надо, ничего. Я больше не люблю тебя, ты понимаешь? Уже поздно что-то делать. Забирай свою, как ты называешь это, любовь? И уходи из моего сердца, не оставив ни одного воспоминания.
— Я не верю тебе. Не могу и не хочу в это поверить. Ты любишь меня. А сейчас у нас сложный период. Всё наладится, – встал, поднял несколько осколков с пола, положил на стол.
— Сложный период – это наши отношения в жизни каждого, – стала обуваться.
— Куда ты уходишь? – удивлённо, распахнув руки.
— Ты ещё не понял? – взяла сумочку, положила в неё телефон, накинула на плечо.
— Что? – нахмурив брови.
— Я ухожу от тебя. У нас больше не будет завтра, – вышла, захлопнув дверью.