Он шёл за ней

    Картинка сменилась. Вслед за равнинным участком появились ели, настоящие северные ели, такие могучие, что макушки их уносились далеко-далеко ввысь, словно старались постичь бесконечность небес. Их темно-зеленые, почти черные, ветви сейчас были припорошены снегом. И этот контраст придавал особую красоту, погружал в мир таинств зимнего леса. Неизменными оставались лишь провода, которые со столба на столб перекидывались, словно лианы на тропических деревьях. Казалось, они нескончаемы и способны покрыть собой весь земной шар.

    Электричка мчалась вперед. А мчалась ли? Во всяком случае Арне так казалось. Он сидел на предпоследнем сидении в одном из вагонов и смотрел в холодное окно. Юноша забыл книгу дома и даже запамятовал взять бесплатную газетку у раздающего на вокзале. Но это было к лучшему. В эти короткие и пасмурные зимние дни естественного света крайне мало, а лампы в вагоне светили тускло. К тому же можно было любоваться пейзажами за стеклом, чем юноша непременно и занимался. Сегодня молодой человек возвращался в большой город из относительно далекой деревни. Что он там делал? Никто не знает. Возможно, возвращался от бабушки. А, может быть, он там и жил все время до тех пор, пока не поступил в университет и не перебрался в город. А может вовсе и не в деревню ездил Арне, а направлялся куда глаза глядят после того, как сходил с рельсов. Известно лишь одно: каждую субботу вечером юноша брал билет на первую воскресную электричку и рано утром следующего дня отправлялся в путь. К вечеру парень возвращался обратно.

    По вагонам ходили контролеры с хмурыми лицами и нет - нет находили зайцев. Непременно разгоралась дискуссия, но провинившиеся в итоге мирились с законом. Люди с рекламой всего, что только можно было продать, сновали туда - сюда. Музыканты играли и пели песни. Особенно выделялись гитаристы. Вот их действительно можно было послушать. Жизнь кипела…

   « Станция «Лес», - пробормотал голос  из динамика. Несколько человек покинуло вагон, но на их смену пришли другие. Женщина средних лет села напротив Арне. Ничего особенного, но юноше она показалась подозрительной. Голубые глаза ее скользили в разные стороны. Более того, казалось, они периодически смотрят на него. И через время это предположение подтвердилось. На секунду парень снова поймал на себе ее взгляд и вдруг спросил:

- Добрый вечер. Чем-то помочь?

Женщина помолчала, но потом все же ответила:

- Нет. Извините.

    Дальше ехали молча. Женщина поставила сумку рядом с собой, и позже Арне увидел, как между ручек показалось что-то лохматое. Это был щенок. Вид его оставлял желать лучшего. Он был худой, шерсть сваляная, а левый глаз до конца не открывался. На некоторых местах его тела еще лежали одинокие снежинки. Бедный малыш!

    Тут Арне снова поймал на себе взгляд женщины.

- Представляете, вышла из дома, но опоздала на автобус. Когда придет следующий – бог его знает. Ну, думаю, пойду пешком. А у нас тут дача. И в одном из дачных переулков смотрю – лежит на земле, - женщина перевела взгляд на щенка, - Откуда взялся…? Все ведь еще осенью покинули участки. До весны не появятся. Я и сама сегодня лишь по одному делу тут оказалась. Представляете, продала дачу? Немного грустно, я ведь там выросла… Так вот! Все разъехались, никого нет. Может, кто забыл его, или специально бросили. Эх, всякие люди бывают, сами знаете. А может сам забрел в наши края. Думаю, погибнет ведь. И забрала. Только вот куда его теперь… Отдам в приют, там хотя бы кормят и тепло, правда?

- А себе не оставите? – поинтересовался юноша.

- Да я бы с радостью, но некуда. У меня и так живности дома хватает: и собака, и кошка. А я в квартире живу. Куда мне его?

- Отдайте тогда мне щенка, - произнес Арне.

- Ой. А Вы правда возьмете?

- Правда. Я отдам его своей знакомой. У нее свой дом.

    Женщина засияла. Теперь ее голубые глаза стали не просто голубыми. Они блестели, и в этом блеске играла радость.

- А знаете почему я на Вас так смотрела?

- Нет.

- Напомнили мне одного поэта.

- Правда? – и тут Арне подумал, что внешне действительно можно сравнить его с тем поэтом, о котором подумала женщина. Тоже кудрявые русые волосы, тоже голубые глаза. Разве что ростом поэт будет пониже.

   Электричка прибыла в пункт назначения. Двери распахнулись, люди вышли на перрон. А Арне с сумкой, из которой то и дело выглядывала эта бедная, но в тоже время весьма милая мордашка, направился искать такси, чтобы ехать в соседний район к своей знакомой.



   
     На следующее утро Арне проснулся в 9:00, так как в понедельник пары начинались позже. Только светало, но было понятно, что день предвидится ясный. Лишь немногочисленные облака – потомки вчерашних снеговых туч – кружили на юго-востоке. Пожалуй, первый солнечный день в январе этого года. Позавтракав как всегда немного и выпив черного чаю, юноша сел за рабочий стол и начал листать страницы учебника. Спустя час он собрал рюкзак, оделся и вышел из дома даже чуть раньше обычного. Зимой Арне всегда ходил в черном пальто, поверх которого вокруг шеи обвивался коричневый клетчатый шарф.

    Теперь солнце уже было достаточно высоко. Его лучи падали на свежий выпавший снег, и каждая маленькая льдинка отражала их, светясь при этом всеми цветами радуги, как будто всюду было разбросано множество жемчуга. Пар из котельной трубы, кристально белый на небесном фоне, струился вверх. Безветрие, тишина. Музыка, игравшая в наушниках, лишь подчеркивала всю прелесть происходящего, одновременно создавая прекрасное настроение. Красота! Жаль, что в постоянной спешке люди не замечают того, что окружает их. Но сегодня можно было не торопиться и наслаждаться таким на редкость чудным зимним днем.

    Юноша спустился по эскалатору, зашел в вагон, облокотился на дверь с противоположной стороны, и снова транспорт понес его в перед. Арне любил поезда. Но метро отталкивало его своей загруженностью, столпотворением в час пик. Кругом все толкаются, трудно выйти на станции. Порой кажется, что воздуха как будто не хватает. Как хорошо, что сегодня он едет не к 9:00. Можно спокойно стоять или даже сидеть, если хочется, листать книгу, газету, учебник, слушать музыку с закрытыми глазами, зная, что никто не заденет тебя и не сдвинет с места. Романтика своего рода.

    В коридоре одного из корпусов университета Арне окликнул женский, весьма звонкий и высокий голос.

- О, Мэри’, - произнес, улыбнувшись, юноша, - Привет, дорогая!

    К нему подбежала девушка среднего роста. Ее черные волосы хотя и доставали едва ли до плеч, развевались на воздухе: в коридоре сквозило. Она приблизилась к Арне, взглянула на него своими карими глазами (в ней определенно была кровь южного этноса), и, улыбаясь, обвила руки вокруг  его длинной шеи.

- Я скучала. Почему ты не пришел вчера к Эллине? Мы тебя ждали. Опять ездил за город? Мог бы и сообщить.  И чего только тебя манит туда.

- Не понять тебе, Мэри. Да и не надо это. Пойдем уж в учебную комнату.

    И они пошли, приобнимая друг друга. Что-то между ними было. Арне считал, что дружба, просто доверительные отношения, как и со многими другими одногруппниками, хотя иногда и осознавал, что без симпатии с его стороны к этой девушке не обходилось. А Мэриан юноша определенно нравился, она же была уверена и в обратном. Они иногда вместе ходили в кино, гуляли по университетскому парку после занятий. Кажется, все вокруг верили в то, что когда-то их отношения перерастут во что-то большее. Возможно, это будет свадьба.

    Учебный день прошел обычно. Три пары, насыщенная программа. За обедом юноша и девушка беседовали.

- Какая все-таки грымза эта преподавалка. Ненавижу ее. Мне кажется, я ей тоже не нравлюсь. Она ведь откровенно валит меня. Разве нет? Скажи, разве ты не согласен со мной?

- Согласен. Хотя, если быть откровенным…

- Хочешь сказать, что я ничего не знала? Может быть и так. Какая разница, все равно мне это образование ни к чему. Меня отец устроит куда-нибудь, это ясно, - через секунду Мэриан добавила - А ты зануда, оказывается.

    В этих словах не было недовольства. Они сказаны с улыбкой. Арне это знал и видел, но все же ему не очень нравилось, когда о нем так говорили. Хотя нежелание отключаться от реалий и иногда забывать о рационализме временами бывало противно даже ему самому.

- Слушай, что расскажу. Это просто смех. Помнишь Лиззи со второго курса? Мы еще иногда общаемся. Представляешь, ее Гарри такой дурак. Ахах. Он перепутал номер автобуса и уехал в другую сторону, а она его ждала у своего дома. В итоге сказала, что не будет общаться до тех пор, пока Гарри не поумнеет.

- Детский сад, - ответил Арне, - Причем тут ум?

- Ты не понимаешь. Такое уже было раньше. Неужели нельзя быть внимательней.

- А ты всегда внимательная?

- А причем тут я? Вот ты бы никогда не забыл ни номер автобуса, ни адрес дома и не перепутал бы ничего. В каком году Рентген открыл Х-лучи?

- В 1895.

- Вот видишь? Хотя ты мог сказать любое число, я никак не проверила бы. А этот Гарри…Не знаю, почему она его не бросит. Я уж ей говорила. К тому же она его и не любит. Это он как дурак за ней бегает. Лиззи сама говорила.

- Я тебя не понимаю. Разве не странно судить о человеке по одному пустяковому поступку. Да и зачем ты лезешь в отношения других?

- Да уж. Нельзя тебе такое рассказывать. Что-то ты сегодня серьезный какой-то. Или это мужская солидарность в тебе играет?

- Человеческая. Как по мне, очень некрасиво держать при себе человека, давая ему каки-то ложные надежды и зная, что он тебе по большому счету особо и не нужен. Ладно, закончим этот разговор. Пойдем, через 3 минуты последняя пара начнется.



   
    Вечером по дороге домой Арне снова стоял у двери вагона метро. Вагон был забит людьми – все возвращались с работы. Вот она жизнь – проснулся, выпил кофе, потолкался в метро, и ты уже на рабочем месте. Трудишься, обед, снова трудишься. 18:00 – собрался, возвращаешься домой. Приехал, нехотя поел, завалился на диван, включил телевизор, чуть позже лег спать. А утром – все заново. Колесо. Карусель. Замкнутый круг. А в выходные – сидишь в другой реальности до трех утра в интернете, потом - непременно сон до обеда. А ведь так у большинства. Никакой жизни для себя. Скажете, нет времени? Неправда. Время есть. Оно есть всегда. Просто лечь вечером на диван куда проще, чем открыть книгу, а бездельничать в выходные куда легче, чем сходить в музей. Хорошо у некоторых есть какие-то интересы. Они могут позволить себе вышивать по воскресеньям или устроить шоппинг. Но разве есть от этого какой-то толк? Материализм! А где же идея? Где мысль? Жаль, очень жаль. 

    Так думал Арне иногда. (Кто-то скажет, что это юношеский максимализм играет в крови. Возможно. А быть может этот парень - один из последних романтиков и идеалистов настоящего времени). Нет, он никого не осуждал. Но все это так мелочно выглядело в его глазах. Он не хотел быть таким. И он не такой. Да, его распорядок дня мало отличается за исключением разве, что вместо слова «работа» можно подставить слово «учеба». Однако он всегда находит время на себя и для себя. Билет на воскресную электричку - его друг, его слабость, его спасение, его радость, его отдых, его разум, его чувства. Билет на электричку он сам. Деревни? Не в деревни ездил Арне, а в новые места. Он выходил на этих полузаброшенных станциях, которых и станциями назвать было нельзя: покосившееся деревянное здание и крошащийся под ногами асфальт перрона. Минута и электричка уже уходила вдаль, а юноша, как чаще всего единственный сошедший, стоял, созерцая вокруг себя безмолвие. Он покупал обратный билет на вечер и отправлялся в леса бродить. Нет, не грибы его интересовали и не ягоды, а жизнь. Настоящая жизнь. Только среди вековых уносившихся ввысь елей, припорошенных снегом, Арне ощущал мир. Весь мир. Толь здесь в этой зимней тишине, в этом уголке нетронутой человеком природы можно было познать себя. Только здесь можно было понять, что же такое Я и кто же такие Мы. Не среди высоток и сигналящих на перекрестке автомобилей, а здесь, где порой слышно даже собственное дыхание. Только здесь.

    Он садился под одной из елей и слушал…себя.  Слушал свой голос. Слушал голос этих древесных великанов. И они говорили. Говорили скрипящий под ногою снег и хрустящая ветка, говорил рассеченный крылом одинокой птицы воздух, наконец говорила сама тишина. Молодой человек вспоминал прошлое, думал о будущем. На все свои вопросы Арне получал ответы, здесь развевались все сомнения. Мудрее природы он не встречал никого. Природа – художник, природа – ученый, природа – философ, природа - скульптор. А человек – песчинка, которую ветер несет по известному лишь ему пути. Человек – глина, из которой творец может создать что угодно. Только здесь, где ноги, ступая на девственный кристально белый снежный ковер, делают тропу, можно понять истину.

    И такой душевный покой тут получал Арне, что, казалось, его могло бы хватить навечно. Но каждые выходные он все приезжал и приезжал сюда. Его манило, как манит оазис ослабевшего и выбившегося из сил путника в пустыне.




      Что-то коснулось ноги Арне. Он открыл глаза. Перед ним у носков его зимних сапог лежала раскрытая книга. Должно быть она выпала из чьих-то рук во время остановки поезда на одной из станций. Юноша наклонился, аккуратно подобрал ее и, выпрямляясь, увидел нежную и изящную руку с тонкими длинными пальцами, которая медленно тянулась по направлению нему. Перед собой Арне увидел вероятную хозяйку книги. Девушка бережно коснулась столь ценной вещи, через секунду обхватила ее обеими руками, будучи готовой забрать, и осторожно потянула на себя, сказав: «Спасибо». Но юноша не спешил разжимать ладони. Он на мгновение, хотя ему самому, наверное, показалось, что надолго, приковал свой взгляд к этому созданию. Голова девушки была прикрыта шапкой, но длинные рыжие с золотым отливом волосы спускались по краям плеч, слегка завиваясь, а зеленые словно малахитовые глаза смотрели уже не на книгу, а на него.

- Спасибо, - повторила юная леди.

    Арне ничего не ответил. Он все же выпустил книгу из своих рук и перевел взгляд в сторону. Двери еще были открыты, и молодой человек резко вышел из вагона.

    «Что же я делаю? Дурак!» - подумал юноша и зашел обратно в вагон, правда в другой, чтобы уж точно не пересечься взглядом, и стал наблюдать оттуда за этой девушкой. Она вышла вместе с ним на конечной станции. Арне шел позади нее. Леди должно быть не видела его. Он не отрывая глаз следовал по пятам, пока она не зашла в один из подъездов многоэтажного дома. И тут юноша пришел в себя. «А где я нахожусь?» - первая мысль в голове. Незнакомый двор. Арне огляделся по сторонам. Нет, он видел эти дома раньше или, может быть, другие, но точно такие же внешне. На первом этаже одного из них была очень знакомая стеклянная дверь с какой-то надписью. Отсюда было не прочитать. Молодой человек подошел ближе. «Ксерокс, печать». Точно. Он был здесь однажды, когда печатал фотографии. Теперь ясно куда идти.  Арне развернулся, прошел еще раз мимо этого подъезда, в темноте которого минуты три назад скрылась девушка, загадочно посмотрев на него, и пошагал. Сейчас он не думал ни о чём, его желудок урчал и надо было скорее возвращаться домой.




    Поужинав, парень сел было учиться. Он даже раскрыл учебник и начал читать, но первый же абзац отказался быть понятым. Арне начал перечитывать его, но тщетно. Он захлопнул книгу и сел на диван, облокотившись на мягкую спинку. Целый рой мыслей кружился в голове. Аромат свежеприготовленного какао вместе с паром поднимался из чашки, медленно распространяясь по комнате. Это еще больше провоцировало на раздумья.

    «Что же это было со мной? Когда ступор успел так быстро настигнуть меня, что я стоял, держа в руках эту книгу, и не выпускал ее? Боже, это, наверное, выглядело так нелепо. Такая неловкая пауза. Почему я ничего не ответил? Онемел что ли? Более того зачем-то отвернулся, а потом и вовсе вышел из вагона. Но раз вышел, так и ждал бы другого поезда. Зачем вернулся-то? Зачем наблюдал из соседнего вагона? Просто смешно. Зачем шел за нею всю дорогу, как маньяк за жертвой? Дурак, Арне, ой, дурак…» - эти и еще много мыслей вертелись в голове. Они путались, как паутина, рождая вместо них все новые и новые. Но перед глазами стоял образ этой незнакомки с огненными волосами и малахитом между век. С этим образом Арне не заметил, как уснул полулежа на диване.




    «Кто ты, незнакомая незнакомка?..» Многоточие, оставленное утром Арне в дневнике, провожало его в университет. Новый день – новая глава в повести «Жизнь».

    Помнив вчерашний день, хотя забыть его, пожалуй, теперь и не получится, Арне вошел в такой же по счету вагон метро, встал у той же по счету двери. Но напротив никого не было, а на следующей станции люди набились как сельдь в бочке.

- Доброе утро. А ты чего не ответил вчера? Я звонила, - говорила Мэриан Арне в университете.

- Правда? Хотя да, я увидел утром. Уснул рано. Сам не заметил, когда.

- Так рано? Я в третьем часу легла. Сериал новый начала смотреть. Такой интересный, – пояснила девушка и позже добавила, - Что-то ты не выглядишь выспавшимся в таком случае. Ты не болен? Нормально чувствуешь? Или у тебя нет настроения? Хочешь я подниму его тебе? – она лукаво улыбнулась.

    Мэриан сделала шаг вперед, и ее руки тотчас легли на плечи Арне.

- Нет, со мной все в порядке, - ответил юноша, освободившись от этих рук, которые сзади уже сцеплялись вместе в объятие.

- Как знаешь. Ну что, пойдем?

- Пойдем.

    И они пошли в учебную комнату. После двух пар Мэриан предложила пойти в столовую, как они обычно это делали в перерыве. Арне согласился, но ничего не заказал. Есть совершенно не хотелось. «Странно» – подумал он про себя.

    На паре физической культуры играли в волейбол. Арне очень любил этот вид спорта и, хотя не был профессиональным спортсменом, проявлял себя достаточно солидно в любительской игре. И все это замечали и знали. Порой, происходили споры по поводу того, за чью команду будет играть молодой человек. Но сегодня у Арне не клеилось. Почему? Он и сам не мог понять. Подачи получались слишком предсказуемыми, а удары легкими для приема противником. Юноша играл вполсилы. Во всяком случае так выглядело. Счет был практически равным. Но сейчас это было абсолютно безразлично Арне. Он ждал просто конца пары, чтобы пойти домой. Но такой момент наступил даже раньше. На мгновение задумавшись, юноша выпал из игры. «Арне!» – послышался чей-то крик. Он повернулся в сторону исходившего звука, но это оказалось ошибкой. Через миг юноша стоял уже у стены, держась одной рукой за нее, а другой за правую часть головы в области уха. Мяч напал откуда не ждали. Постояв еще полминуты у стены, Арне развернулся и вышел из зала. В раздевалке он снял майку, зашел в уборную, открыл кран, и смочив руку в холодной воде, приложил ее к уху. Оно пылало, чувствовался жар, в виске ощущалась пульсации артерии. Но с юношей было все в порядке. Арне даже немного радовался тому, что наконец слетела эта пелена, под властью которой находился он с самого утра. Выйдя обратно в раздевалку, молодой человек увидел Мэриан.

- Что ты здесь делаешь?

-  Хотела поинтересоваться твоим состоянием.  Бедный мой, - девушка подошла к нему и приложила руки по обе стороны головы и, почувствовав, как пылала правая часть, добавила, улыбнувшись - Горячий парень ты, оказывается.

- Все нормально со мной, - ответил Арне, параллельно доставая из ячейки портфель.

- Отлично. Всегда знала, что ты крепкий малый.

    Пальцы Мэриан спускались по шее юноши, достигнув вскоре плеч. Она слегка сжимала трапециевидные мышцы, затем, дав волю свои рукам, соскользнула пальцами на грудь. (парень хоть и был строен, но достаточно атлетичен, и Мэриан всегда это нравилось). Он чувствовала тепло, исходящее от его розовой разогретой физической нагрузкой кожи.

    Но Арне быстро прекратил гуляние ее рук по своему телу:
- Позволь я оденусь и пойду домой. Ты возвращайся, а то искать будут.

- Ладно. Вечером позвони только. Я расскажу тебе одну сплетню.

- Хорошо, - ответил юноша, подумав про себя, - «А зачем мне сплетни…?»

    Девушка вышла, Арне оделся и отправился домой.




    Вечер. Кому-то он принесет облегчение. Кто-то вздохнет, увидя как садится солнце, и как за окном зажигаются фонари. Рефреном раздается окончание дня. А если это вечер жизни? Что тогда несет он людям…?

    В действительности уже вечерело. В действительности уже зажигались фонари. Было тепло. Шел снег, и на редкость было спокойно, безветренно. Под лампами фонарей медленно падали, будто хотели задержаться как можно дольше в этом воздухе, в своей родной стихии, белые крупные хлопья. Но снег был частым, и любоваться этой красотой долго не удавалось. Поднял голову, бросил взгляд, душа улыбнулась, и ты уже идешь дальше. И Арне так же шагал по тротуару, накинув капюшон на голову, который защищал его лицо от этой «бомбардировки» кристаллами замерзшей воды. Юноша смотрел под ноги и одновременно глубоко вдыхал этот очистившийся от всего, словно заново став девственным, воздух.

    Но вдруг Арне остановился. Перед ним упала голубая меховая женская варежка. Он поднял взгляд и увидел перед собой…Да, ее. Прекрасную незнакомку. Он узнает ее из сотни, из тысячи, из миллиона. Только у нее могут быть такие длинные огненного цвета волосы, выглядывающие из-под той же шапки и струящиеся вдоль того же синего пальто. Должно быть, девушка и не заметила, как варежка выпала у нее из кармана. Она удалялась.

     «А вот и мой шанс еще раз увидеть ее лицо, а, может быть, даже познакомиться с ней и заговорить.» - подумал Арне. Он уже хотел было наклониться, чтобы подобрать с земли варежку, но вдруг остановился. Он понял, что не может этого сделать. Словно какой-то блок встал перед ним. Ему стало страшно, он выпрямился и просто пошел дальше. Варежка лежала на снегу, и по мере того, как юноша стал медленно уходить, становилась все меньше и меньше.

    В какой-то момент Арне снова остановился. «Что же ты делаешь? Ты будто ребенок! А ну быстро развернулся и пошел поднял варежку, а потом отдал ей!» Эти мысли заставили его прийти в себя и даже вселили немного храбрости. Хорошо, когда можешь осознать свою оплошность и взять себя в руки. Он развернулся и пошел обратно. Но вдруг испугался, что не успеет догнать девушку, и шаг сменился на бег. Опасения были небезосновательны. Незнакомка уже свернула во двор, где была стеклянная дверь с надписью «Ксерокс, печать». А юноша мчался. На секунду показалось, что он перестарался и даже пробежал то место, где девушка выронила варежку. Тогда он снова развернулся назад и стал оглядываться под ногами. Он нигде не мог найти пропажу. Неужели кто-то подобрал уже? Неужели затоптали? Не может быть. Арне сел на корточки и стал руками разбрасывать снег, медленно гусиным шагом продвигаясь сантиметр за сантиметром. Но вдруг взгляд его оказался под нужным углом, и метрах в десяти от того места, где сидел сейчас, он увидел, как что-то голубеет на белом фоне. Вздох облегчения, наверное, могли услышать проходящие мимо люди. Арне поднялся, сделал несколько шагов, подобрал эту злосчастную варежку и бросился в погоню. Он пробежал несколько сотен метров, перебежал один переулок, затем другую улицу, причем даже не смотря по сторонам, свернул во двор, добежал до того самого подъезда. Но незнакомки уже не было здесь. Конечно, он возился с варежкой столько времени. Эх, если б он поднял ее сразу…А теперь, когда он сможет ее вернуть, да и сможет ли. Он не знает ничего об этой девушке, даже имени.

    От безысходности Арне сел на скамейку, стоявшую возле подъезда. Он пытался отдышаться от этой гонки, а в руках держал меховую варежку. Парень смотрел на нее, как на причину своего нынешнего состояния, хотя этой причиной был он сам. Что движило им, когда он взял и просто прошел мимо? Чего он испугался и почему?...

    Придя домой, Арне, даже не раздевшись, плюхнулся на кровать. Он пролежал так долго. Лишь в девятом часу вечера он поднялся, переоделся, заварил себе чай. Есть не хотелось. За сегодняшний день он так ни разу и не поел. Выпив чаю, парень сел за письменный стол и открыл учебник. Но на этом его энтузиазм и окончился. Зазвонил телефон. Должно быть, это была Мэриан. Арне не встал, чтобы посмотреть, кто звонит. Телефон замолчал. Через две минуты раздался второй звонок, но его постигла та же участь: он остался непринятым.

    Еще не было десяти, а Арне уже лежал под одеялом. Рядом с ним лежала голубая варежка. Периодически он брал ее в руки, подносил к лицу, воображая, что это незнакомка касается своей рукой его тела, и вдыхал, вдыхал исходивший от нее аромат. Этот запах парень тоже бы узнал из тысячи. Это была лаванда – его любимый аромат. Вспомнив, что где-то в шкафу должна была валяться ароматическая свечка, Арне встал с кровати. Он перевернул вверх дном все содержимое шкафа, но нашел, что хотел. Поставив на подоконник, юноша зажег ее спичкой и вернулся обратно в кровать под одеяло. Запах распространился по комнате, и Арне лег на правый бок, сжимая в руке меховую варежку, и вскоре уснул. Уснул с одной мыслью.




    Будильник прозвенел раньше обычного, наверное, часов в шесть. Арне проснулся, поднялся с кровати, умылся. Он быстро сварил себе какао с молоком и выпил его, параллельно съев наспех сделанный бутерброд. Юноша оделся, собрал все вещи, захватил голубую варежку и вышел из дома. Он направлялся к тому самому дому, где жила незнакомка. Еще было темно. Вчерашний снегопад закончился, как будто его и не бывало. Лишь сугробы средней величины напоминали о нем. Арне подошел к нужному подъезду, сел на лавочку и стал ждать. Сколько ждать? Он не знал. Юноша надеялся на то, что в будний день, девушка так же, как и он, каждое утро выходит из дома и направляется…А куда? На учебу в университет? А может быть она работает где-то? А может сегодня она вообще не выйдет из дома или выйдет лишь под вечер? Это не имело значения. У Арне была цель – вернуть незнакомке ее имущество, а значит нужно ждать. Хоть весь день.

    Было прохладно, и долго сидеть на лавочке Арне не мог. Он то поднимался и ходил взад и вперед, но далеко не отходя от подъезда и четко зафиксировав не нем свой взгляд, то снова садился на несколько минут. Время шло, но парень не смотрел на свои наручные часы, слишком уж было неохота лишний раз доставать руки из карманов. В один момент он даже совершил тридцать-сорок небольших прыжков на месте, чтобы согреться. Параллельно Арне представлял себе встречу с этой девушкой, пытался смоделировать диалог. Что он ей скажет? Как глупо, наверное, будет выглядеть все со стороны. Вот спросит она, откуда он узнал, что варежка принадлежит ей. Что ответит Арне? Что видел, как она ее обронила. Но почему тогда он сразу не окликнул девушку и не вернул ей варежку? Что можно ответить? Не скажешь же, что испугался. А впрочем, если и объяснять свои действия, то нужно говорить правду. А если девушка спросит, откуда он узнал ее адрес? Что сказать? Что выследил ее позавчера? Да уж…

    На самом же деле Арне прождал не более часа с четвертью. Вдруг дверь отворилась, как это и происходило периодически, но на этот раз из подъезда вышла огненноволосая незнакомка. Девушка не заметила рядом стоящего юношу, она прошла мимо, свернув на асфальтовую дорожку вдоль дома. Но затем остановилась и обернулась на голос.

- Постойте. Извините, должно быть это принадлежит Вам, - сказал Арне негромко, даже робко, протягивая вперед руку, держащую голубую меховую варежку.

- И правда. Но откуда она у Вас? А впрочем, не важно. Спасибо, - ответила незнакомка, улыбнувшись и уже протягивая в ответ свою руку, чтобы забрать варежку, - Мне кажется, я видела Вас уже где-то.

- В метро.

- Точно. Вы помогли мне. – через мгновение она добавила, переложив варежку в левую руку, а правую оставив все так же протянутой, - Джули.

- Арне, - ответил юноша, пожав предложенную ему руку. Тут он понял, насколько его рука была холодной.

- Ну что ж, мне пора, - сказала Джули, - До свидания.

- До свида….

- Нет. И все же мне интересно, как вы узнали, где я живу?

- Вы правда бы хотели это знать?

- Ты. Давай на ты.

- Ты правда хотела бы это знать? Там не очень красиво получилось…

- Правда. Ничего. Мне интересно просто.  Расскажите. Ой. Расскажи то есть, - и Джули улыбнулась.

    И Арне рассказал. Рассказал все, как было. Должно быть улыбка на лице девушки придала юноше раскованности. Сейчас ему не было ни страшно, ни даже волнительно. Они шли по направлению к метро. Арне говорил, Джули смеялась, периодически вставляя «Забавный ты». И так просто юноше было общаться с девушкой, что он не заметил, как они уже очутились перед станцией.

- Предполагаю, что вскоре нам придется распрощаться. Мне на другую ветку пересаживаться надо будет.

- Видимо да. Мой университет на «Весенней», - ответил Арне.

- Я тоже в университете учусь. Университете искусств. Я художник. Художница. А ты?

- А я в медицинском.

- Интересно, наверное. Медицина это же так необычно и благородно. Так ведь?

- Medicina ars nobilissima.

- Что ты сказал?

- Медицина – величайшее из искусств. Латинская пословица.

- Ах, да. Вы же и латынь изучаете. Скажи еще что-нибудь.

- Хах, - Арне подумал немного и все-таки сказал, - Dum spiro, amo atque credo.
- Я обязательно посмотрю потом, что это значит. Я запомнила, - сказала Джули, выходя из вагона, - Пока.

- Пока.




    Девушка вышла, а метро помчало юношу дальше. И так светло и спокойно было на душе у Арне, что казалось, он проехал с улыбкой на лице до самого университета. Лишь при подходе к одному из корпусов парень понял, что кое-что забыл сделать. Он не спросил Джули ее контакты. А впрочем ладно, он знал, где она живет, и если надо будет, он ее найдет когда угодно, даже если снова придется ждать.

    Арне весь день был в приподнятом настроении, и Мэриан этого не могла не заметить. Она была немного обижена на юношу за неотвеченные вера вечером звонки, но сейчас все же не смогла удержаться.

- Давно тебя таким не видела. Что-то хорошее произошло?

- А, ерунда. Выспался просто. Знаешь, какое это прекрасное чувство!

- Смешной. И все же это странно. Была уверена, что ты будешь учить допоздна. Сегодня же промежуточный зачет.

    Зачет. Арне и впрямь совсем забыл про него. Вот что делают с человеком разные мысли. Впрочем сейчас осознание предстоящего зачета не взволновали юношу. «Подумаешь. Пересдам если что позже.» - сказал он про себя.

    Он и правда не сдал зачет сегодня, но не потому, что получил «неудовлетворительно», а потому, что до него не дошла очередь, и его не успели спросить.  Хотя, пожалуй, всем это показалось странным, ведь Арне всегда рвался первым отвечать. Но сейчас ему было не до этого. Он пытался придумать повод, чтобы еще раз встретить Джули у подъезда. Но повод не старался прийти на ум. Что можно было придумать? «Здравствуй, сегодня плохая погода и я решил тебя проводить?» Банально. «Привет, да просто проходил тут случайно». Сразу догадается. Хотя… «Ксерокс, печать» «Ксерокс, печать». Точно! Он ведь и правда однажды делал там фотографии. Отлично, повод придуман. Завтра утром Арне непременно так и сделает. Завтра утром…Это так долго ждать, оказывается.

    По окончании учебного дня, Арне ушел, даже не попрощавшись с Мэриан. Ей было обидно, но в то же время она понимала, что что-то не так. Может быть, он под улыбающейся и задумчивой маской прячет что-то серьезное, какие-то серьезные проблемы. В любом случае выяснить это можно было только услышав объяснения из уст самого Арне. Поэтому Мэриан ничего лучшего не придумала, кроме как догнать юношу и поговорить с ним.

    Ей пришлось пробежать несколько десятков метров, чтобы нагнать Арне. Она окрикнула его, и юноша повернулся.

- Что-то случилось? – спросил Арне.

- Конечно случилось. Вернее это у тебя случилось. Что с тобой?

- Со мной все как обычно.

- Расскажи кому-нибудь другому. Ты совсем не замечаешь ничего: ни меня, ни окружающих. Ты даже не попрощался.

- Ах, да. Прости, - и Арне обнял стоявшую рядом Мэриан.

- То же мне одолжение. Так что с тобой?

- Длинная история, Мэри. Не стоит даже начинать рассказывать.

- Секреты значит. Что ж, ладно. Можешь идти, - сказала она таким тоном, каким начальница, дав задание своим подчиненным, отправляет их на выполнение поручения.

- Прощай, - ответил Арне, подмигнув девушке. Он всегда умел красиво подмигивать, и Мэриан любила, когда он так делал. Но сегодня это получилось достаточно коряво: мимические мышцы работали в разнобой. В итоге это было похоже на скорченную рожицу.

   Арне шел вперед, а Мэриан стояла и смотрел ему вслед. Ей было грустно. Плакать не хотелось, но внутреннее ощущение было неприятным, будто в нее чем-то кинули.
   



    Арне запомнил примерное время, в которое Джули вышла из дома вчера. И поэтому к этому времени юноша уже на следующее утро, предварительно захватив из дома фотографии, чтобы если вдруг понадобится создать максимально правдоподобную ситуацию и не выглядеть глупо, стоял у того самого подъезда. Он отошел от него метров на 20 по направлению к «Ксероксу, печати» и стал ждать с этого места. Сегодня было гораздо теплее, а значит можно было не бояться замерзнуть. Но и ждать, как парень и рассчитывал, пришлось совсем недолго. Минут через десять-двенадцать дверь подъезда отворилась и из-за нее показалась Джули. Знакомая картина. Арне позволил отойти ей на несколько метров вперед и после хоть и немного робко, но достаточно громко сказал:

- Привет.

    Девушка обернулась, но увидев перед собой юношу, казалось, нисколько не удивилась.

- Привет. Не поверишь, но я знала, что увижу тебя сегодня. Ты что же, опять караулил меня? – спросила Джули, засмеявшись.

- Нет. Я просто…, - начал было Арне, но девушка перебила его.

- Знаешь, женщины порой задают вопросы, ответы на которые знают заранее. Зачем? Я и сама иногда не понимаю, но точно уверена, что все мы рождаемся с таким талантом. Так что же ты хотел сказать?

- Я ходил распечатывать фотографии в «Ксерокс, печать».

- А, я тоже туда иногда заглядываю. И насколько мне помнится, они открываются в девять часов утра, а сейчас нет и восьми с четвертью…- девушка снова засмеялась, посмотрев прямо в глаза Арне.

    Он же опустил свои в землю. Ему было неловко от того, как он просчитался. От того, как быстро разгадала его план Джули. Ему было стыдно за свой обман.

- Ты не умеешь лгать, - продолжала девушка, - Это на самом деле очень здорово. Даже несколько необычно осознавать, что еще кто-то в этом мире не может лгать. Только, прошу, не научись этому. Если хочешь быть рядом – будь честным.

    Эти слова глубоко зацепили что-то внутри Арне. Эта девушка говорила правду: он не умел лгать. Честно признаться, он и не любил лгать и действительно не лгал. Сегодня ему лишь хотелось найти повод еще раз увидеть Джули, ради этого и пришлось сочинить этот миф. Сочинить! Не солгать! А впрочем если ложь ради безобидных намерений... Нет. Это все равно ложь. Ложь есть лишь ложь. Именно поэтому ее стоит избегать. Но Арне ведь просто не хотел выглядеть глупо. А разве он выглядел глупо, если бы сказал правду? Нет. Он бы выглядел искренне. А глупо он выглядит сейчас. Но все же и не только эта мысль сейчас терзала юношу. Кто же все-таки эта странная девушка, которая еще недавно была для него лишь незнакомкой? Она за мгновение прочитала его мысли, и за один миг разгадала планы, превратила в пепел его миф. Она уличила его в несостоящемся обмане, если можно так выразиться, но при этом оказалась приятно удивлена его вскрывшейся неспособностью создавать обман. Она не корила его этим. Она не просто поняла, что он хочет быть рядом с ней, она озвучила эту мысль и даже назвала условие, при котором эта мысль может обернуться в реальность. При этом она его совсем не знала, но казалось, что знала от и до. И все это Джули говорила и делала с улыбкой и легким смехом на лице. А может быть, она и сама хотела, чтобы он был рядом? Не понять, ничего не понять. И не нужно. Просто все женщины рождаются «с этим талантом».

- Полагаю, раз ты ждал меня здесь, то хочешь проводить до метро? – спросила Джули, - в таком случае пойдем. Я не хочу опоздать, у нас с опозданиями строго.

    Казалось бы, сама удача улыбалась Арне. Судьба вершила все за него. Ему даже не нужно ничего предлагать. Но продолжить разговор юноше сейчас было трудно. Не самым удобным образом чувствовал себя он в эти минуты. И Арне просто, как будто подчинившись, пошел рядом, не решаясь перевести поникший к земле взгляд на Джули. А Джули тем временем продолжала говорить:

- Я вчера подумала, если бы ты учился не в медицинском университете, а на пожарного, как получилось бы забавно. Как в романе. Как Кларисса и Монтаг. Ведь мы тоже встретились во дворе.

- Кларисса и …Кто это?

- Ты не читал Брэдбери? Как жаль. Это прекрасный роман. Впрочем на случай такого развития событий я захватила его с собой, - Джули сняла с правой руки голубую варежку, расстегнула сумку, которая висела через плечо, и достала оттуда книгу.

 - Держи. Прочитай обязательно, не пожалеешь. Только обязательно, хорошо?

- Хорошо, - ответил Арне, рассматривая врученную ему книгу. «451 градус по Фарентгейту» - гласило название. Он положил ее в свой рюкзак, и они пошли дальше.

    До подхода к метро и до станции Джули они еще о чем-то говорили, но в конце их сегодняшнего путешествия Арне не удержался, чтобы не задать Джули один вопрос:

- Позволь мне спросить. Ты ведь понятия не имеешь, кто я. Откуда ты знала заранее, что мы встретимся сегодня?

- Чшшш. Дамы не раскрывают секретов.

- Ладно. Но книга. Ты доверяешь свою вещь почти незнакомому человеку. А если я не верну? Ты же не можешь знать наверняка, верну я ее или нет.

- Мне достаточно того, что я знаю. И да. Книга - это не вещь, а дух. Все, что мне нужно было знать из книги, я уже знаю. Теперь она у меня в голове. Стоя и пылясь на полке дома, книга вряд ли будет чувствовать себя лучше. Там уж она точно станет просто вещью. А вот если ты ее будешь читать, книга снова обретет невесомость и снова переродится в дух, разумеется, если ты это сделаешь с душой. Жизнь книги – это колесо, это вечное перерождение материи в дух и обратно. И чем больше таких циклов будет совершено, тем бессмертнее станет книга и дух человечества.

    Эту черед фразу Арне было трудно осознать на ходу, но все же он понял, о чем говорила девушка.

    «Станция метро «Северный проспект» - прозвучал из динамика голос. И Джули, выходя из вагона, сказала:

- До встречи, Арне. Dum spiro, amo atque credo.

    До встречи! Значит она хочет этой встречи. Значит она уверена в том, что эта встреча обязательно вскоре случится. Быть может, она даже знает, когда именно это произойдет. Быть может, она знает повод, по которому они встретятся. Повод? А зачем повод, если хочешь сам…?




    Первой пары сегодня не было, а значит нужно было где-то ждать еще два часа. Арне зашел в кофейню, заказал себе какао, сел за небольшой одиночный столик у окна, достал из рюкзака врученную Джули книгу и начал читать. И тут понял, кем были эти Кларисса и Монтаг. Понял, насколько действительно похожей оказалась встреча его и Джули. Разница была лишь в том, что по дорожке шла и уже готовилась свернуть за угол дома Джули, а не он(как Монтаг). А также в том, что встреча их не была уж совсем случайной, ведь это Арне караулил девушку у подъезда. Вернее сказать, случайной она оказалась только для Джули. Но…А может быть, и об этой их первой «случайной» встрече Джули тоже уже знала заранее? Тогда с книгой нет ничего общего. Зачем же Джули придумала это? Позже Арне поймет, что у жизни ни с какой книгой даже в принципе, даже теоретически не может НЕ быть ничего общего. Книги пишут писатели, а писатели – люди. Великие писатели. Великие люди. Арне поймет, для чего Джули дала эту книгу ему. Но это позже.

    Как бы то ни было, сейчас юноша сидел в кофейне и читал. Его очень захватило начало и, если бы не сработавший будильник, он просидел бы так до обеда здесь. Арне собрался и отправился в университет. Парень сдал зачет, который не успел сдать вчера. И пускай количество баллов, которые он за него получил сегодня, достаточно резко отличалось от тех, какие обычно привык зарабатывать, зачет был сдан, а значит на несколько дней Арне освободил себя от необходимости бесконечной учебы. На перерыве, как это часто и бывало, юноша сидел в столовой. Но на этот раз он обедал один. Арне просто вышел из кабинета и отправился в столовую, даже не взглянув на Мэриан, а ведь раньше они всегда ходили вместе. И если от вчерашней «выходки» Арне девушка уже отошла, то сейчас она снова почувствовала себя оскорбленной. Постояв минут десять с одногруппницами у окна и послушав их женские разговоры, Мэриан все же решила отправиться в столовую, но не для выяснения отношений. Она прекрасно понимала, что с юношей что-то происходит, ведь он стал таким странным, и поэтому сейчас она направлялась вслед за ним для того, как ей казалось, чтобы вернуть его к реальной, а не иллюзорной жизни, в которой, как опять же казалось ей, он жил последние несколько дней.

    Мэриан застала Арне за обеденным столом, но он уже не ел, а перед ним лежала раскрытая книга. Она подошла к нему осторожно, села напротив и тихонько спросила:

- Что читаешь?

- Да, так, - пробормотал юноша, не поднимая глаз на девушку.

- Тогда я сама посмотрю, - и Мэриан взяла книгу в свои руки.

- Верни, пожалуйста, обратно, - спокойным голосом попросил Арне.

- Тебе жалко что ли? – с этой фразой девушка начала листать страницы.

- Это ведь не твое. И даже не мое. Прошу, будь аккуратней.

- Не твое? Тогда чье же? Ах, кажется, я поняла, - и Мэриан вытащила между задним форзацем и последней страницей маленькую бумажку. Она зачитала содержимое вслух.

« Книга дух, а не материя. Ее не уничтожить. Как и человека. По прочтении сможешь вернуть по адресу, который знаешь сам. Джули.»
Ниже прилагался номер телефона.

- Кто это?

- Моя подруга.

- Почему я о ней не знаю? – в глазах девушки появлялись искорки.

- Я и сам о ней почти ничего не знаю.

- Ты смеешься надо мной? – и глаза Мэриан загорелись гневом, - Кажется, я начинаю все понимать. Может быть из-за этой Джули ты всю неделю сам не свой?

- Так и есть. Только думаю, что я как раз свой.

- Кто эта девчонка?

- Прошу, не говори так о ней. И отдай мне книгу.

- По-хорошему я должна порвать ее и бросить в этот камин!, - и Мэриан демонстративно повернулась к камину, который был встроен в одну из стен столовой(и хотя он был декоративный, небольшой огонек в нем был самый настоящий).

- Как иронично, ты попала точно в содержание. Но не забывай, что ты прочитала: книга дух, ее не уничтожить.

- А эта записка. Я порву ее, и ты не узнаешь этого номера. Если ты не ответишь, кто это, я, я…Можешь даже не подходить ко мне, вот что! Ответь мне, кто это, Арне. Зачем она тебе?

- Я же ответил на этот вопрос.

- Чем она тебе так дорога? Чем я хуже? Все же было нормально.

- Дорогая Мэриан, ты не в состоянии сейчас здраво рассуждать. Давай закончим этот бессмысленный разговор.

    Но Мэриан уже не слушала его. Она бросила, хотя, наверное, правильнее будет сказать швырнула роман на стол, а записка лежала на полу. Девушка выбежала из столовой. Арне подобрал записку, вложил ее обратно в книгу, закрыв последнюю, и тоже покинул двери столовой, направляясь в учебную комнату.




    Вечер этого дня был вечером мыслей для Арне. Он пытался разобраться во всем. Книга была дочитана (еще никогда так быстро юноша не читал), и он лежал на кровати, уставившись в потолок. Молодого человека мучило несколько вопросов. Первый – это ситуация с Мэриан. Ведь вправду со стороны все выглядело весьма некрасиво. С другой же стороны Арне ничего и не сделал. А что, если это хуже, чем если бы он что-то сделал? Что вообще он должен был делать? Он ее не обижал, не устраивал истерик, не навязывался, как модно сейчас говорить. Он просто хотел побыть наедине с собой. Быть может именно это так задевало Мэриан? «Ты какой-то странный, какой-то другой». А какой? Арне не мог понять, что именно с ним произошло. Хотя если бы вы, дорогие читатели, взглянули на юношу со стороны, вы бы увидели потухший свет в его глазах в тот момент, когда они смотрят на Мэриан. Они стали пустыми, совсем пустыми. И скорее всего именно это и обижало девушку. Глаза стали отражением его раздумий, его попыток найти ответы на вопросы. А голос юноши? Он стал таким безэмоциональным при общении с Мэриан. Наверное, это тоже бросалось в глаза девушке. «Как иронично, ты попала в содержание» - а ведь это было произнесено в момент, когда внутри Мэриан горел пожар. Безэмоциональная улыбка на лице лишь придавала словам молодого человека безразличие. Как же должен был поступить Арне?

    Вторым моментом, над которым размышлял юноша, была Джули. Он знал ее два дня, но в то же время, как будто бы знал всю жизнь. Он знал ее два дня, но в то же время, как будто не знал вовсе. Джули для Арне была загадкой, разгадки на которую он пока не нашел, да и вряд ли найдет в ближайшее время. Юноша не мог однозначно сказать, что чувствует сам, и уж тем более не мог даже предположить, что чувствует Джули. Но ясно было одно: Арне неимоверно тянуло к ней. Что его так привлекало. Красота? Да, Джули была прекрасна. Но ведь и Мэриан красавица. Может быть загадочность зеленоглазой девушки? Уже более вероятно...

    В то же время Арне не было жаль себя, не способного разобраться даже в своих собственных чувствах. Не было жаль и Мэриан, которая, вероятно, сейчас сидела дома и рыдала. Может быть он бесчувственный и не умеющий сострадать…?




    На следующий день, а это была суббота, Арне не нужно было в университет. Он проснулся позже обычного, потянулся на кровати, встал, раздвинул шторы и чуть не ослеп. Такое яркое солнце за окном. Его свет залил собой всю комнату и самого Арне.  День предвещал быть хорошим. На сегодня у него было две цели: объясниться с Мэриан насчет вчерашних происшествий и вернуть книгу Джули. Он совершил два звонка Мэриан, но девушка не отвечала. Тогда Арне принялся за выполнение второй задачи. После завтрака юноша набрал номер из записки и позвонил. Джули ответила:

- Доброе утро, Арне. А я ждала твоего звонка.

- Доброе. Когда-нибудь я разгадаю твои секреты, - ответил юноша, снова удивляясь девушке, которая не незнакомый номер сразу ответила «Доброе утро, Арне».  – Я прочитал Брэдбери.

- Это прекрасно. Можешь занести его прямо сегодня. Я дома. Номер квартиры знаешь. До встречи.

    Откуда он мог знать номер квартиры, если Джули о нем не сообщала? С другой стороны она с такой уверенностью это сказала. Определенно где-то была подсказка. Может внутри романа лежала еще одна записка, которую он случайно не заметил? Но такого не может быть, он ведь прочитал все с первой до последней страницы. Чтобы лишний раз проверить идею он перелистал еще раз книгу от форзаца до форзаца, но ничего не нашел. Опять эти загадки…Арне захлопнул книгу. «451 градус по Фаренгейту» прочел он в который раз. И до него дошло. 451 градус. 451 квартира! Загадка разгадана, да так быстро, что он даже не успел помучиться над ее разрешением. Казалось, он потихоньку начал понимать Джули…

    Арне допил оставшийся стоять на столе уже полуостывший черный чай с лимоном, оделся и вышел. Путь к дому Джули он проделал очень быстро, словно крылья несли его вперед. Юноша набрал на домофоне 451, дверь отворилась, и Арне на лифте поднялся на шестой этаж. Он нашел единственную приоткрытую на лестничной площадке дверь и вошел.

- Здравствуй.

- Проходи, проходи. Я сейчас,- раздался голос, вероятно, из кухни, - Не стесняйся, дома никого нет.

    Арне разделся и прошел по коридору. Насколько он успел увидеть и понять, квартира была как будто новая, хотя дом был достаточно стар, красиво отделанная и обставленная по последним велениям моды. Люстр на потолках не было, вместо них в каждой комнате ютились различные росписи. Лишь по углам между стенами и потолком располагались светильники, причем, вероятно, очень яркие, так как размеры и количество ламп в них были невелики. А без должного света в эти короткие и темные зимние дни обойтись было невозможно. Но комната Джули, в которую отправила Арне девушка, отличалась от остальных. Она выглядела по классике и этот, казалось бы, стандартный вид в контрасте с современным стилем остальной квартиры придавал ей некой винтажности. Но рассмотреть хорошо комнату юноша не успел, так как Джули все же вышла из кухни и теперь уже стояла перед ним.

- Извини, что тебе немного пришлось подождать, - сказала девушка.

- Ничего. Вот, я принес, - произнес Арне, доставая из рюкзака книгу и кладя ее на комод.

- Отлично. Ты быстро справился. Но я в тебе не сомневалась, - и она улыбнулась, - Рассказывай.

- Я? – робко спросил юноша, так как этот вопрос застал его врасплох, – У тебя необычная обстановка здесь.

- О, да, ты прав. Но мне нравится. Я сама попросила не делать в моей комнате ремонт. Не люблю модерн, гораздо ближе простая обычная классика. Ты видел светильники под потолками в других комнатах? Они такие яркие, не нравятся мне. Люблю тихий спокойный и желательно теплый свет, - и она перевела взгляд на люстру, висевшую прямо над центром комнаты, - Для чтения, как видишь, достаточно настенного светильника над кроватью.

- Но ты же рисуешь.

- Пишешь. Картины пишут, - девушка снова улыбнулась, - Смотри, какое приспособление, - она подошла к мольберту, нажала маленькую кнопочку, и над ним тотчас загорелась тонкая панель, испускающая теплый белый свет, – Красота!
- И правда здорово. Это твои картины? – спросил Арне, рассматривая висевшие на одной из стен полотна.

- Верно. Пару лет назад написала их. У меня много работ, но все они какие-то бездарные. Только на эти три я могу смотреть.

- Не думаю, что остальные полотна хуже. Не говори так. Ведь эти просто прелестны.

- Спасибо.

    Картины и правда были превосходны. Две из них - переписанные копии, но отличить их от настоящих было практически невозможно. Во всяком случае Арне. Одна – та, что поменьше, - была копией «Звездной ночи» Ван Гога. Вторая – чуть большего размера – «Радугой» Ивана Айвазовского. Известные картины, и Арне знал их. Юноша подошел ближе к ним, чтобы разглядеть все в мельчайших подробностях. Он не разбирался в живописи, но даже дилетанту стало бы понятно, сколько времени и стараний вложено в их создание. Грамотной и аккуратно подобранные цвета, тонкие и изящные мазки – чувствовалась женская рука. Он подошел к третьей картине. Ее Арне видел впервые.

- А это копия чьей картины?

- Это моя. Я назвала ее «Безграничный космос».

    Действительно это был космос. Мириады бело-голубых звезд разного размера пестрели на холсте. Они, переплетаясь друг с другом, рождали необычной формы нежные узоры. В правом верхнем углу пролетала комета, оставив за собой огненный след, а слева все пространство подсвечивалось, вероятно, другой, самой ближней звездой, которой и не было на самой картине. И все это придавало такой объем, что Арне казалось, он сам сейчас находится в этом пространстве.

- Здесь есть одна фишка, - сказала Джули. Она подошла к окну, распахнула темные шторы, и солнечный свет потоком полился в комнату. И на картины. И теперь все заиграло другими красками. Свет неизображенной звезды соединился с солнечным. Теперь и остальные звезды горели ярче, - Как хорошо, что погода подходящая. Далеко не всем удается увидеть этот эффект. Правда не так уж и много кто заходит ко мне. Разве что кто-то из родственников или мамины подруги. В любом случае тебе повезло, - и Джули засмеялась.

- Если тебе интересно мое мнение, то вот, что я скажу. Это очень красиво. Не бросай писать.

    Арне продолжал смотреть по сторонам, и только сейчас заметил, что в левом углу комнаты возле окна стояло форте-пиано.

- Ты еще и играешь на пианино?

- На фо-но. Да, играю. Я закончила музыкальную школу по классу форте-пиано. Правда это было не моим желанием, а мамы. Сначала мне очень не нравилось заниматься. Подумай только, ребенка посадили перед каким-то шкафом с зеброй клавиш и педалями. Но в последний год обучения я поняла, насколько грустно мне будет расставаться с этим шкафом. Да, фо-но всегда будет со мной дома, но дома либо некогда играть, либо ты кому-то мешаешь.

- Сыграешь что-нибудь, пожалуйста?

- Раз ты просишь, то сыграю.

    И Джули подошла к форте-пиано, села на стул, открыла крышку и вскоре по комнате уже струилась мелодия. Арне смотрел на эту стройную девушку, на эти огненного цвета волосы, спускавшиеся по ее спине, на эти длинные тонкие пальцы, так быстро и умело скользившие с клавишы на клавишу, на эти зеленые глаза, нет-нет да иногда поглядывающие на него. Он просто сидел и наслаждался, наслаждался красотой, наслаждался искусством, наслаждался ею.

    Джули закончила играть. Арне одарил ее аплодисментами.

- Это «Импровизация». Я сочинила ее года четыре назад.

- У тебя талант. Если честно, я даже не знаю, когда ты все это успевала раньше: и художественная школа, и музыкальная, и обычная. Я так понимаю, ты ведь еще и читаешь, - и Арне перевел взгляд на шкаф с книгами, стоявший напротив.

- Раньше и правда было некогда читать. Сейчас я наверстываю упущенное. И знаешь, я жалею, что не начала читать раньше. Литература – это ведь о нас.

- Книга – дух.

- Верно. Книга – душа, душа человечества, - и Джули взяла Брэдбери с комода и поставила его на одну из полок.

    В этом шкафу можно было увидеть писателей всего мира. На нижней полке были английские и французские авторы, на средней – русские, на верхней – американские и немецкие. Чарльз Диккенс и Конан Дойл, Жюль Верн и Экзюпери, Гоголь и Достоевский, Рэй Брэдбери и Джек Лондон, Ремарк и Гессе были здесь. И не только они.

- Ты все это прочла?

- Почти. Если что-то понравилось, можешь взять.

- Я бы многое взял, - осознавая, что сам он прочел не так уж и много за жизнь, говорил Арне, - Но пока ограничусь, пожалуй, этой, - юноша вытащил книгу с одной из полок, но Джули не успела разглядеть ее.

- Давай сходим куда-нибудь, - предложила девушка. – Как на счет катка?

- Я не против, - ответил Арне.

-  В таком случае подожди меня, пожалуйста, в коридоре. Мне нужно переодеться.

    Спустя десять минут они уже шли по улице. Солнце находилось в высшей точке этого дня, и мороз совсем не ощущался. Они доехали до катка, и только там Арне кое-что понял:

- Послушай, это смешно звучит, но я не умею кататься на коньках. Я их даже никогда в руках не держал.

- Неужели тебя в детстве не водили на каток никогда? Мы же на севере живем.

- Я не отсюда, родился на юге страны. Впрочем и правда забавно, как за два с половиной года, которые я здесь, я ни разу не катался на коньках. Но что еще забавнее, почему-то я вспомнил об этом только сейчас, - и Арне улыбнулся, но улыбка эта была скорее от досады и осознания положения дела.

- Ладно, не беда. Сейчас попробуешь. Вдруг ты прирожденный фигурист или конькобежец, - улыбалась в ответ Джули.

    Им выдали по паре коньков: белые и миниатюрные, вероятно, фигурные девушке и черные большие юноше. Нет смысла подробно описывать, как парень минут 10 пытался надеть один из коньков и как еле дошёл до льда, качаясь из стороны в сторону, но все же не упав. Ступив на лед, Арне почувствовал сразу совсем иные ощущения, которых не испытывал еще ни разу. Ноги расплывались налево и направо, но он все же встал и выпрямился. Теперь предстояло научиться делать шаги, отталкиваясь ото льда одной ногой и скользить вперед другой. С этим он тоже справился. Но теперь необходимо было ехать, катиться. И здесь юноша понял, что бортик для него на сегодня станет верным другом. Но Джули изменила его планы:

- Дай мне руку. Будем кататься вместе.

    И Арне вложил свою руку в её руку ладонь. И этот момент, он запомнил на долго. И этот час, который они катались, держась за руки, он запомнил навсегда. Он, обычный парень, такой неуклюжий на этом льду, такой рассеянный и смешной временами, держал в своей ладони ее ладонь. Девушки, которая занимала его мысли всю последнюю неделю, а, казалось, что и вечность. Девушки, что была так загадочна, но в то же время так проста. Девушки, которую он знал всего несколько дней, но с которой словно был знаком с рождения. Девушки, которая знала об искусстве все и рассуждала как настоящий философ. Девушки. Просто девушки, такой родной его душе. Он был счастлив в этот день. Он был счастлив в этой жизни.

    Джули все время напоминала Арне о том, чтоб тот держал ноги слегка согнутыми, а не ехал, выпрямившись как стройный тополь. Она напоминала ему о «ёлочке», о которой он часто забывал. Как бы то ни было, к концу сеанса юноша уже мог проехать несколько метров сам вдоль бортика без поддержки. Правда когда настало время сдавать коньки, Арне на секунду отвлекся и все же влетел в деревянный борт. Но это были такие пустяки. Он был готов еще и еще раз биться о борт, только чтобы Джули вот так вот, сидя рядом с ним на скамейке, своим платком вытирала кровь с его рассеченных уголка левой брови и скулы. «Какой ты неосторожный», - приговаривала девушка, - «словно ребенок». И она улыбалась. И он улыбался, смотря на нее. И солнце улыбалось им обоим. 

- Куда ты хочешь отвести меня? – спросила Джули в тот момент, когда они вышли из метро на станции «Северный вокзал», а не на привычной конечной.

- Сейчас узнаешь, - и Арне действительно повел девушку на вокзал, - Смотри.

- Электричка?

- Да. Моя электричка. И завтра оно повезет нас в одно чудное место. Мое любимое место. Я посмотрел прогноз, погода будет такой же замечательной, как сегодня. Ты свободна завтра?

- Завтра? Да, свободна. А куда мы поедем? Это же пригородная электричка.

- А вот завтра и узнаешь. Подожди меня здесь.

    Арне отошел к кассам и через пять минут уже возвращался с двумя билетами в руках.

- Только надо будет рано встать, хорошо?

- Для меня это не проблема. Я привыкла не поздно ложиться и рано просыпаться.




    Юноша проводил Джули и вернулся к себе домой. Он поужинал, искупался, зажег новую ароматическую свечку, которую он купил накануне, полураздетый лег на кровать и всеми легкими и кожей старался вдохнуть этот запах, запах лаванды, запах голубой меховой варежки, которая когда-то лежала рядом с ним на этой кровати, а сегодня не давала замерзнуть тонкой и изящной с длинными пальцами руке Джули. Но заснул Арне нескоро. Юноша много размышлял, вспоминал и постоянно прокручивал в голове каждую секунду сегодняшнего дня. Он мечтал.

    Он представлял себя итальянским фермером девятнадцатого века, который встает в пять утра и отправляется осматривать свои владения. Ему лет тридцать, он красивый и подтянутый молодой человек, лицо которого украшает небольшая черная бородка. И он с пяти утра и до обеда трудится на своих плантациях виноградника: подвязывает разросшиеся кусты, обстригает сильно длинные ветви, а виноград его уже начинает наливаться цветом. Солнце поднимается выше, становится жарко, и он, вытирая выступающий пот со лба, снимает хлопковую рубашку и повязывает ее на поясе. Его загоревшая в испарине кожа блестит на солнце. И вот он садится отдохнуть в тень под один из кустов виноградника и вдруг слышит легкие, почти воздушные, шаги. Это Джули, его жена, его спутница по жизни, идет к нему, неся в одной руке кувшин с прохладной водой, а в другой – что-то съестное, о чем его желудок уже начал немного интересоваться.

    А вот он высокий, плечистый, со светлыми волосами и голубыми глазами молодой викинг, плывущий по морю на своем драккаре в двадцать весел. Он явно был капитаном судна, которое, вероятно, возвращалось с берегов какой-нибудь Исландии с добычей и подвигами в родные земли, где его ждала любящая молодая жена в образе Джули.

    Еще много о чем думал Арне в тот вечер, много о чем мечтал. И уснул действительно поздно, а будильник был заведен на 5:45 утра. Но в тот момент это не имело никакого значения.




    Утром Арне проснулся минут за десять до установленного будильника и решил больше не валяться в постели: больше времени на сборы, можно не спеша собрать все вещи. Он позавтракал, хотя есть в такую рань и не особо хотелось, вытряс все из рюкзака, уложил на дно плед. Заварил в термос черный чай, затем его тоже отправил в рюкзак. Оделся и вышел. В 6:15 юноша должен был встретить у подъезда Джули, так как в 7:00 уходила электричка и нужно было еще добраться до вокзала.

    Он захватил Джули, они мчались в метро и перед электричкой оказались даже за минут десять до отправления.  И снова электричка несла Арне из города в места, где его душа обретала сама себя, но на этот раз не одного. И снова продавцы и рекламщики, попрошайки и музыканты кружили по вагонам. И снова картинки за окном сменялись одна за другой. И снова контролеры периодически ловили пассажиров без билетов. И снова знакомый голос приглашал на станцию. И снова знакомый и все такой же крошащийся под ногами асфальт перрона, как и неделю назад, (хотя, наверное, как и год, как и пять лет назад) и покосившаяся крыша деревянного деревенского вокзала встречали. Но на этот раз не его одного. Арне бывал во многих деревнях, но именно сюда ему хотелось приезжать чаще всего.

    Пара сошла со ступеней, проводила взглядом скрывавшуюся вдали за поворотом электричку, и отправилась в путь, который указывал Арне. А Джули не спрашивала, куда они направляются, хотя еще недавно она ломала голову над этим вопросом. Она просто шла, шла за юношей.

    Пара вышла к краю деревушки, за которой начинался лес, прошла по краю небольшого склона, спустилась в долинку, похожую издали на зеленое еловое море. Арне с Джули бродили по нетронутому ногами человека снегу, создавая новые тропинки, и он, блестящий и искрящийся на солнце, которое к тому времени уже было достаточно высоко, превращался в утрамбованный след. Парень с девушкой подставляли свои юные лица редким, но уже слегка теплым солнечным лучам, которые протискивались сквозь мощные лапы колоссов-елей. Периодически они отбегали друг от друга, прячась за стволами деревьев и резвясь, словно детвора. А сейчас они и были этой светлой и безвинной детворой. Позже пара подошла к одному поваленному дереву, Арне достал из рюкзака плед и расстелил поверх него. Девушка присела. Юноша налил в кружку из-под термоса теплый черный чай, передал ей и тоже примостился рядом.

- А теперь слушай, - сказал Арне. Он говорил почти шепотом, боясь спугнуть тишину.

    Любая бы девушка не поняла его слов. Кого слушать, ведь никто здесь нет? Зачем? Но только не Джули. Она подперла нижней частью ладоней подбородок, а локти поставила на края бедер у колен и принялась слушать. И услышала. Она услышала все, что хотел сказать ей Арне. Все, что говорила ей природа. Все, что сама Джули порой хотела себе сказать, но не могла. Просто неподходящая была обстановка. А здесь среди великанов-деревьев все было заточено на погружение в себя, в мир, в жизнь, в философию, в чувства. Трудно сказать, как долго они просидели молча, но Арне прервал тишину:

- Я часто бываю здесь. Почти каждое воскресенье. Многие считают, что я просто бездельник, который убегает от забот. Другие же уверены, что я странный. Спасибо, что хоть не больной, - и юноша улыбнулся, - Наверное, они правы. Я и правда странный. Но я знаю, зачем сюда езжу. И точно знаю, что мне это надо. Ведь ничто не сравнится с тем ощущением… скажу не литературно…с ощущением разрядки, которую ты получаешь, и в то же время с ощущением нового заряда. Не знаю, как по-другому объяснить. Думаю, ты понимаешь меня.

    Джули кивнула. Она вообще смотрела на него, не отрываясь, будто стараясь запомнить каждое слово.

- Я абстрагируюсь от мира. Со мной говорит сам лес. Это ли не чудо? Он погружает меня в себя. Я ощущаю себя тем самым межзвездным скитальцем, о котором писал Лондон в одном из романов. Именно здесь я путешествую по галактикам моей памяти, по созвездиям разума, по Вселенной души. Я не зря сказал о звездах. Говорят, что их видимый свет - это прошлое. Быть может их самих уже и нет миллионы лет, а память о них – вот она. Разве не так должно быть у людей? Разве не должны они прожить жизнь так, чтобы о них потом еще долго вспоминали? Как стать таким человеком, Джули? Не подумай, я не ради славы. Просто хочу хотя бы прикоснуться к тайнам истинной жизни. Хочу понять настоящий смысл существования. Я знаю, ты не скажешь, что я сошел с ума.

- Я понимаю, все понимаю. Во-первых, хочу поблагодарить тебя за то, что ты привел меня сюда. Здесь очень красиво, и правда есть о чем подумать и помечать. А, во-вторых, хочу сказать спасибо за откровенный разговор. Я продолжу, - и Джули положила свою голову на плечо Арне, - Знаешь, Гераклит ведь считал началом всего огонь. Даже звезды и космос, о которых ты говорил, рождены, затем уничтожены пожаром, и снова возрождены. И не один раз. Ты говоришь о людях, о том, что они должны прожить, оставив след. Я согласна. Но посмотри на людей: в глазах одних ты и увидишь тот самый огонь, а вот глаза других пусты, там туман. Только человек с огнем в глазах способен жить и творить так, как ты описал. Хочется сказать, что таких людей единицы. Но это не правда. Я убеждена, что в каждом может гореть огонь, только его нужно зажечь.

- Как ты во мне?

- Ты мне льстишь. Хотя это правда, я все вижу, - и Джули улыбнулась, - Арне, мне кажется, проблема погасших людей в отсутствии рядом горящего человека, который бы мог поделиться этим пламенем.

- Выходит, в тебе горел огонь при нашей встрече?

- Тебе виднее. Иногда мне кажется, что пламя и правда есть во мне, а иногда, что мрак, туман, пелена. Так вот. В итоге знаешь, к чему я пришла сейчас? Те великие люди, о которых мы говорим и вспоминаем, они все же не просто с огнем в глазах. Они сами огонь. Не правда ли?

- Правда. Тогда все, о чем ты говорила до это секунды не имеет места быть? Не поверю в это. Постой. Я понял. Огонь гореть может в каждом, и должен гореть в каждом. Вопрос лишь в том, как им распорядиться: потушить или превратить в гигантское пламя, перевоплотиться в него, - заключил Арне свою мысль и через несколько секунд добавил, - Как иронично говорить об огне, находясь среди белого снега.

    Голова Джули все так же продолжала лежать на плече Арне, которое уже стало немного затекать, но юноша не шевелился. Он перебросил руку через девушку, приобняв ее. Так они еще просидели около получаса в тишине, пока Джули наконец не взглянула на часы на руке.

- Совсем засиделись. Теперь не успеем на электричку. Как часто они ходят?

- Сегодня вечером это последний рейс в город отсюда.

- То есть мы не уедем?

- Уедем. Я знаю вторую, более короткую, дорогу.

    И они собрались и пошли к вокзалу. По дороге домой в электричке девушка спала, примкнув головой к Арне, а юноша смотрел то в окно, то на Джули.

    Он проводил ее до дома, но прощаться не хотелось. Хотелось снова куда-то идти, куда-то бежать, куда-то ехать, как будто и не было этих двенадцати часов, проведенных вместе. И не хотелось прощаться им обоим. Они стояли под фонарем у подъезда и смотрели друг на друга, посылая улыбки. Арне держал Джули за руки. Они молчали. Стояли и молчали. Только с Джули можно было представить такое. Как важно найти того человека, с которым можно просто помолчать, помолчать о чем-то. И все же этот немой разговор рано или поздно нужно было остановить. Арне разжал свои руки, и Джули поднималась по ступенькам к двери. Наконец девушка остановилась, обернулась на прощание. Юноша поймал ее взгляд, ответил взаимным. Дверь распахнулась и Джули скрылась в темноте подъезда, а Арне зашагал в сторону своего дома. И уже дома, лежа в постели, он думал лишь об одном: за что же она выбрала его?




    Выходные закончились, настала пятидневка будней. Дни шли своим чередом. Парень с девушкой встречались по утрам возле дома Джули, шли к метро, ехали, расставались на «Северном проспекте» и погружались в университетские заботы.

    Арне с Мэриан не разговаривали в учебном заведении. И если еще вчера юноша хотел во всем объясниться, то сегодня об этом уже и не думал. Между тем Мэриан отсела за другую парту к задиристому и слащавому Ричарду. И вообще всем своим видом девушка старалась показать Арне, что ей абсолютно было наплевать на него, что она будто бы его и не замечает. На самом же деле Мэриан дала только лишний повод другим одногруппницам, которые уже поглядывали на освободившееся место рядом с юношей. Вскоре она поняла это. «Вот хищные натуры», - думала девушка. И чтобы как-то взять ситуацию под контроль, но в то же время и не отступить от своей гордости, Мэриан разнесла весть о том, что сердце Арне не свободно, хотя об этой истории она не знала ровным счетом ничего, никаких подробностей. А они были и не нужны. Ведь чтобы сбавить пыл толпе, а тем более толпе из девушек, и изменить людские отношения, достаточно лишь слухов. Да только Арне от этого, как модно говорить в обществе молодежи, было ни холодно, ни жарко. 

    Арне жил, действительно жил, жил полной жизнью. Быть может по-настоящему стал жить он только сейчас.  Несмотря на все происходящее - на обстановку, которую старалась создать Мэриан в группе, на некоторые косые взгляды ее подруг в его сторону – у него было, пожалуй, лучшее настроение за долгое время. Он не обращал внимания. Он ходил с улыбкой на лице: так он встречал всех, и так же провожал. Арне был счастлив и спокоен, и его счастье и душевный покой не в силах был разрушить никто. Даже если завтра будет конец света, он знает, как и с кем проведет последние секунды своей жизни. И этот мир покинет с улыбкой не только на лице, но и в сердце. С тем огнем в глазах, о котором он вместе с Джули говорил в лесу.

    Что же касалось Мэриан. Арне на нее не обижался. С другой стороны он и не понимал, чем заслужил ее такое поведение в свой адрес. Юноша ведь не ругался с ней. Он также был уверен, что и не давал никакого повода Мэриан думать о том, что он принадлежит ей. Да и глупо это. Они были друзья, он думал так всегда. И даже в те моменты, когда, казалось, симпатия одолевала обоих, она оставалась лишь симпатией. Арне думал так. В любом случае он сделал попытку поговорить, но ведь это Мэриан решила не брать трубку. Почему он не объяснился с ней в столовой? А тогда и сам юноша не мог ответить на вопросы, которые одолевали его. Как бы то ни было, сейчас Арне не подойдет первым к ней ни по какому вопросу, но если же она сама захочет сделать первый шаг к примирению и попытке расставить все точки над «и», то он не откажет ей.

    Но пока же каждое действие Мэриан лишь уменьшало шанс на разрешение вопроса подобным путем. Она распускала слухи, она настраивала одногруппниц против него. Однажды она, зная, где Арне хранит деньги (а он всегда носил с собой наличные, которые снимал с карты. Карта же оставалась дома), пока он был в коридоре, вытащила их. Нет, не украла. А просто переложила в другой карман рюкзака. Зачем? Ее план удался. Арне подумал, что потерял банкноту, и был вынужден идти домой пешком. На это потребовалось один час пятнадцать минут. По морозу. Что это было? Один из пунктов плана мести? Ладно. Если она хотела отомстить, то пускай. А если вернуть юношу, то нет. Нет. Арне созерцал, как Мэриан умирала, умирала в его глазах. А умирать она начала еще тогда, в столовой, когда хотела сжечь в камине… не книгу, не записку, а часть его самого. Ведь откуда ей было знать, что эта книга, как и та самая голубая варежка были началом новой вехи в жизни Арне, были началом его самого. Мэриан падала в пропасть и делала это все стремительнее и стремительнее.

    Недавно Арне задавался вопросом, чем же так привлекала и манила его Джули. И сейчас он мог ответить на него. Душой. Честностью. Искренностью. Она говорила, что думала. Она смотрела так, как могла. Она казалась загадочной лишь просто потому, что не притворялась, а была самой собой. И не боялась быть самой собой. Он смотрел в ее глаза, и тонул в этом бездонном море. И она смотрела на него и понимала: вот он, тот самый. Ей было двадцать, но Арне был у нее первым. Не первым юношей, который пытался завертеть с ней роман. А первым человеком. Первым не просто мужчиной, но еще и другом. Да и завертеть с ней он не пытался. Именно этой простотой они и подкупили друг друга. Он, хоть по началу и немного робел, переборол себя. Да, тогда он выдумал миф про «Ксерокс, печать», но сознался в этом. И почему не вернул варежку в тот момент, когда увидел ее на земле, - тоже рассказал. Сейчас он вообще не боялся ничего. А она сама? Ее ведь тоже влекло к Арне. И, видимо, сама судьба давала ей подсказки. Не зря же она предчувствовала их встречу. И влекло сильно. Она даже не спросила, куда они едут в такую рань на электричке. Поехать на четвертый день знакомства с человеком в лес. Здесь два варианта: либо безумство, либо…

    А Мэриан? В ее глазах была пустота. Ей и Арне то был не нужен. Если не нужна душа, разве важен человек? Он был симпатичным, высоким, стройным, атлетичным, голубоглазым юношей. И все. И все, что нужно было Мэриан. Не важно ей, о чем думал он, оставаясь на едине с самим собой. Неважно, о чем мечтал. Она не понимала его. «Опять ездил за город? И чего только тебя манит туда». И не пыталась понять. Но Арне и не требовал от нее понимания. «Я расскажу тебе сплетню». Зачем? А эти ее скользящие пальцы по его плечам и груди. Вот, что ей было нужно. И все.

    Правда с этой точки зрения Арне не мог объяснить вспышку ревности у Мэриан. А впрочем и здесь понятно. Не ревность это. Она лишь сокрушалась, как сокрушаются в казино, когда потеряют все свои деньги. Она сокрушалась над потерей собственности.




    А Арне и Джули продолжали видеться каждый день. В будние дни по утрам вместе ездили на учебу. Иногда по вечерам юноша встречал девушку у ее университета и провожал до дома. А на выходных они обязательно куда-нибудь ходили. Так Арне постигал просторы безграничного искусства в музеях, где Джули была в своей стихии, словно рыба в воде, и поэтому заменяла экскурсовода. У него были и продвижения, даже весьма значительные, на льду: теперь бортик мог только из стороны созерцать за тем, как парень скользит на коньках по гладкой и матовой поверхности замерзшей воды. Арне постигал и мир литературы: теперь в его комплекте были уже десятки произведений разных жанров. Однажды парень с девушкой сходили на симфонический концерт: и в таком прочтении юноша еще не слышал всемирно известных рок-баллад. И все же об истоках своего знакомства ни Арне, ни Джули не забывали: и электричка, и деревня, и лес – со всем этим периодически были свидания. Так случилось и сегодня.

    На дворе стоял март, последняя декада. День стал заметно длиннее и светлее. Солнце уже всходило раньше и с каждым днем приобретало все большую и большую яркость, все большую и большую способность согревать. В городе от прошедшей зимы оставались лишь едва заметные следы в виде серых, местами даже черных, сугробчиков снега на газонах и в некоторых уголках между домами, куда не проникали лучи солнца. А вот в лесу весна только собиралась вступить в свои права. Там все кругом было еще бело и прохладно, однако снег все равно медленно таял, о чем свидетельствовали небольшие струйки воды, стекавшие со склонов в долинку, где рос еловый лес. И сами ели преображались. Они как будто посветлели на глазах (хотя скорее всего именно отсутствие снега не ветвях погубило этот контраст темного с белым). Вдоволь набродившись, парень с девушкой сели на излюбленный ствол повалившегося дерева. Однако тишину слушать теперь было гораздо сложнее, и она почти умолкла: то падающие с верхних еловых лап на более нижние капли весенней талой воды издавали хрустальный звук, то летавшие над кронами леса с такими звонкими голосами птицы. Но это было и на руку: теперь можно было говорить лишь друг с другом.


- Во что ты веришь, Арне? - спросила Джули.

    Юноша ненамного задумался. Во что же он верит: в Бога, в эволюцию, в силу природы, во Вселенную, в себя? Наверное, от части во все и сразу. И он ответил:

- В судьбу. И не важно, кто ее нарисовал.

- Ты веришь, что все предначертано? От человека ничего не зависит?

- Предначертано. Зависит. Безусловно, зависит.

- Так как же тогда?

- Я считаю, что все основные события в жизни нам предначертаны. Но оказываясь в той или иной ситуации, сталкиваясь с тем или иным вопросом, человек делает выбор и тогда поворачивает начертанную линию жизни в одно из русел. И далее жизнь развивается в одном из них. Но суть в том, что и для такого развития судьбою уже написан сценарий. Для каждого действия, слова и поступка человека приготовлен сценарий. Тысячи сценариев, которые просто ждут случая, чтобы один из них наконец воплотился после сделанного человеком выбора.

- Резюмировав, можно сказать, что человек и судьба правят жизнью вместе? Я правильно поняла тебя, Арне?

- Правильно. Именно это я и хотел сказать. А что же думаешь ты по этому поводу?

- Я часто задумывалась над этим вопросом, но все же не пришла к единому выводу. Думаю, ты прав в своих словах. Тогда позволь спросить. Что же получается, наша встреча оказалась заранее известной…, - и Джули посмотрела вверх, …небесам?

- Выходит, что так.

- Но тогда получается, что всем правит случай? Не специально же я выронила книгу, а потом варежку, - она задумалась и вскоре добавила, - Либо мне стоит держать вещи в руках более крепко, - и девушка засмеялась.

    Арне тоже улыбнулся и произнес:

- Как бы то ни было, хочется сказать спасибо тебе и твоим рукам. Иначе бы мы не встретились.

- Это точно. Я тоже благодарна им. И судьбе.

    После этих слов Джули повернулась, взглянула прямиком на Арне, и через мгновение ее нежные и алые губы коснулись губ юноши. А юноша как будто знал заранее, как будто судьба подсказала ему, что так произойдет, ждал этого прикосновения. Это был их первый поцелуй за два с половиной месяца знакомства. Такой нежный, как розовый шелк, такой осторожный, как дыхание в морозное утро, но такой пронзительный, будто стрела, такой трепетный, будто это два мотылька порхали у открытого огня в ритме танца, нет-нет да сталкиваясь друг с другом. Оторвавшись друг от друга, Арне и Джули не могли еще долго оторвать глаз. Они смотрели друг на друга и молчали. И это немая сцена была важнее и понятнее тысячи слов.

    Наконец девушка вскочила, и, смеясь, побежала между деревьями. «Догоняй,» - крикнула она. И юноша бросился за ней. Он настиг ее у одной из елей. Джули прижалась спиной к стволу векового дерева и переводила дух. Арне коснулся ее руки со словами: «Теперь ты водишь», но не убежал. И снова их губы слились воедино. И каждый из них почувствовал, как по телу пробежало тепло. Вот она весна. Вот оно солнце. Вот то, что могло растопить здесь все вокруг.

    У одного из склонов струйки воды сливались в небольшой ручеек. Арне достал из куртки сложенный вчетверо лист бумаги, который каким-то чудом завалялся здесь и о котором сам Арне каким-то чудом вспомнил, сложил из него на ходу кораблик и пустил в плавание. Течение понесло суденышко вперед к неизведанным мирам. А юноша и девушка, как дети, резвясь и смеясь, бежали вслед за этим «кораблем». Но Арне вскоре остановился. Диск солнца уже спускался к горизонту: это можно было понять по редким, проникавшим сквозь густые и пышные еловые ветви оранжевым лучам. Он стоял и смотрел на плывущий вдаль бумажный кораблик и на бегущую рядом с ним Джули. Она изредка наступала и в сам ручей, и тогда брызги из-под ее ботинок фейерверком разлетались по сторонам. Арне смотрел и умилялся, как такая взрослая не по годам девушка, ребячилась, как дитя. И он благодарил судьбу за то, что именно с этой девушкой она его свела. Он смотрел, как Джули вместе с корабликом становилась все дальше и дальше. Он понимал, что именно эта девушка открыла его себе самому. Только благодаря ей он стал самим собой и начал по-настоящему жить.

    Джули, став уже небольшим силуэтом, остановилась и обернулась. И увидев улыбку на лице Арне (да, да, с такого расстояния она увидела улыбку, а, может быть, почувствовала), тоже улыбнулась. И юноша бросился ей навстречу. А их корабль уплывал в неизведанные, но очень интересные и прекрасные миры.




    Надвигался день соревнований по волейболу между университетскими командами. Он должен был проходить целых три дня в апреле. И по мере приближения этого события волнение Арне усиливалось. Ему и его команде, на которых были возложены особые надежды, предстояло отстоять честь победителя прошлого года. И это волнение еще было вызвано тем, что Арне назначили капитаном команды. Теперь груз ответственности был вдвое выше, и юноша это понимал. Последние несколько дней он проводил вечера на тренировках, задерживаясь допоздна в университетском спортивном зале. Ему не хватало времени на должное общение с Джули, хотя его непременно тянуло к ней. Лишь по утрам они виделись как раньше. Но Джули все понимала и всячески старалась поддержать и успокоить Арне, когда он, возвращаясь домой, звонил ей и с грустью говорил о том, что и сегодня он уже не зайдет к ней, так как будет уже совсем поздно. Зато с ней же он и делился теми успехами, которых удавалось достичь на тренировках: был отработан блок или же была выбрана оптимальна расстановка для начала игры.

    И вот наконец Арне дожил до соревнований. В первый день было сыграно две игры. Оказались поверженными команды Северо-Западного университета и Университета финансов и управления. Во второй день команда Арне отправила домой еще двоих: Университет путей сообщения и Геологическую академию. И все игры были сыграны так легко, что, пожалуй, ни у кого не осталось сомнений, что и финал будет окончен победой.

     Но заключительная игра на третий день соревнований оказалась непростой. Команда Центрального университета была весьма серьезной и хорошо подготовленной. Первая партия была выиграна командой Арне и, казалось, повторяются предыдущие дни. Но не все было так легко. Вторая партия была проиграна со счетом 23:25. Зато третья – с разгромным счетом – 12:25. Следующая партия могла стать решающей. Поэтому в перерыве были обговорены все моменты. И на площадку перед четвертой партией вся команда вышла с явным настроем переломить ситуацию в свою пользу, этот настрой читался в глазах каждого игрока. И действительно партия была выиграна. Но имел место один момент.

    Во время атаки противника Арне, впрочем это была не его вина, влетел с размаху в одного игрока из своей команды. Как так вышло – непонятно. Ведь изначально была отработана тактика отражения ударов по секторам, и уж игрок никак не мог не видеть, что Арне уже ринулся к мячу. Как бы то ни было – двое юношей столкнулись. Все бы ничего, подумаешь – столкнулись, упали, поднялись и дальше играй, - но только у Арне получился такой рикошет, что после столкновения он ударился еще об стену. Плечом и головой. И удар был весьма сильный. Это заметили все, и судья остановил игру.  Арне лежал на полу, стиснув зубы, чтобы не выдавать боли, а к нему уже подбегали двое парней из запаса. Его подобрали и унесли с площадки. На смену ему вышел другой юноша, и игра возобновилась.

    А Арне, доставленному к тому времени в медпункт, уже проводили рентгенологическое исследование. К счастью, ни перелома костей черепа, ни перелома костей, участвующих в образовании плечевого сустава, не было. Лишь сотрясение и ушиб сустава. Юноше ввели обезболивающее, приложили холод к месту ушиба, обработали ссадину на голове. Проведенные мероприятия начинали действовать, так как Арне совсем скоро заявил, что во что бы то ни стало выйдет и сыграет пятую партию. Он не знал, с каким счетом закончилась четвертая – может быть пятая уже и не нужна. Но все же он был уверен, что команда не могла проиграть, и пятая партия должна состояться. И он не ошибся. Четвертая партия была выиграна, а значит предстояла последняя схватка. Но Арне не было позволено в ней участвовать, и он с чувством обреченности побрел в зал, чтобы хотя бы в качестве зрителя досмотреть финал соревнований.

    Он отворил дверь из медпункта и увидел бегущую навстречу Джули. Юноша даже на миг не понял, что здесь делает девушка, но потом все вспомнил – она сидела и смотрела с балкона все игры. Все три дня. И Арне за поддержку был ей безмерно благодарен.

- Я все испортил, - сказал он, - Видишь?

- Что с тобой? Я так испугалась, - пытаясь отдышаться, молвила Джули, - Ну же, скажи мне!

- Все в порядке. Просто ушибся. Поболит и пройдет. А, да, еще сотрясение. Не впервые, - и он улыбнулся.

- Поедем домой. Позволь я провожу тебя, - девушка стала рядом, взяв юношу под руку, а второй перевернула влажную салфетку, которую он держал выше виска, и приложила другой стороной. Кровь уже не шла. К счастью, рана была небольшой.
- Нет. Я иду смотреть пятую партию. Пошли в зал.

    И они пошли в зал. Арне несмотря на то, что плечо еще ныло, а головой вращать было неприятно, после каждого забитого мяча вскакивал на ноги, хлопал руками и кричал. И смотревшим на него игрокам, его сокомандникам, это придавало дополнительных сил. В конце концов пятая партия была выиграна. С трудом, со скрипом, со счетом 14:16, но выиграна. Университет Арне вновь стал чемпионом. И команда после решающего мяча толпой хлынула к юноше. Игроки даже оттеснили Джули, которая сидела рядом. Они спрашивали своего капитана о самочувствии, кричали, прыгали, обнимались и радовались победе.

    После игры Арне с Джули, не торопясь, шли домой. Они о чем-то разговаривали и были окрылены: победой, друг другом. Джули не могла не улыбаться, глядя на Арне, который так эмоционально описывал весь сегодняшний день: всю игру, каждую подачу, каждый забитый мяч. Она даже на миг прослезилась. Такой сильный юноша был перед ней. Такой ответственный. Такой открытый. Такой честный. И он был ее мужчина. Вдруг заметив слезу, катившуюся по левой и ставшей, видимо, от волнения и перенесенных переживаний за него самого, алой щеке, Арне остановился, остановил девушку и произнес:

 - От чего же ты плачешь, моя голубка? Все ведь так прекрасно. Я не позволю тебе плакать. Если я увижу тебя рыдающей, тогда что же я за мужчина. – и Арне вытер своей рукою слезинку с щеки Джули, затем нежно обнял и поцеловал в лоб. – А давай завтра никуда не пойдем? Давай проведем день вместе. Ведь так давно у нас не было таких дней!

    Девушка молча кивнула. И они зашагали дальше.




    Летние экзамены у Джули заканчивались несколько раньше, чем в университете Арне. Поэтому после своего последнего экзамена девушка сообщила юноше новость. Тетка Джули, сестра матери, приглашал племянницу вместе с сестрой в гости на свой юбилей. Она жила в одном небольшом, но старом городе на юго-западном побережье. И, конечно же, мать Джули не могла отказать в приглашении своей сестре. Безусловно, это очень хороший повод. И съездить отдохнуть в отпуск и каникулы после целого, весьма непростого, года тоже неплохо.  Но только эта новость ни Джули, ни Арне особой радости не принесла. Для обоих это означало разлуку. Да, вероятно недолгую, но их первую разлуку. А в первый раз все непросто.

- На какое же ты время уезжаешь? - спрашивал Арне, ощущая наплыв грусти после услышанного.

- Недели на две. Мама соскучилась по тете. Да и, говорит, город посмотрим. Он и правда красивый, один из древнейших в стране. Я была там в детстве, лет в восемь. Немного помню с тех времен.

- Если б я мог с тобой поехать…

- Я бы лучше осталась здесь, с тобой. Свою тетю я видела два раза в жизни, первого из которых я даже не помню, так как это был в раннем детстве. Но неудобно будет, согласись. Ты же проводишь меня завтра?

- Конечно!

    На следующий день они встретились у двери квартиры Джули в двенадцать часов.
- Мама уехала утром, ей нужно еще какие-то дела в центре сделать. Зайдешь? Я еще не все вещи уложила. Но мне немного осталось, честно.

    И девушка убежала в гостиную, а Арне зашел в ее комнату и сел на диван. Они иногда бывали у Джули дома (и с ее мамой юноша был знаком), поэтому он знал здесь почти каждый уголок. Но сегодня ему бросилась в глаза одна картина на стене, которая была на ней уже четвертой и которой не было на момент последнего посещения Арне дома Джули. Это был пейзаж. Красивый и яркий пейзаж. Небольшое ранчо у подножия зеленого холма с деревянным загоном, за которым паслась черная, как смоль, и стройная лошадь. Солнце на западе уже заглядывало за горизонт, бросая последние лучи на долину, в которой и располагалось ранчо. На переднем плане в правом нижнем углу была изображена девушка, сидевшая на качелях, с книгой в руках. И она чувствовала как солнечного света на глазах становилось все меньше и меньше, так как левой рукой она собиралась уже вложить меж последних страниц закладку.

- Это твоя последняя работа? А мне даже не говорила, что работаешь над картиной.

- Эта? Да. Я закончила ее позавчера. Уж больно она мне понравилась, что решила даже повесить.

- Она и правда прекрасна.

- Я готова. Можем идти.

    И они вышли. Солнце, теперь уже по истине летнее, грело так, как может греть только северное солнце в это время года. Было жарко, но немного выручал ветерок, который дул с востока уже третьи сутки. И тоненькое летнее платьице Джули развевалось, развевались и ее длинные рыжие волосы. Казалось, она вот-вот оторвется от земли и взлетит. Девушка несла перекинутую через плечо дамскую сумочку, а Арне тащил ее чемодан, периодически меняя руки. Что можно было брать с собой летом в таком количестве?

    И все же они вышли рановато, поэтому, когда подъезжали к вокзалу и взглянули на время, поняли, что до отправления поезда еще без малого два часа. Тогда они вышли на станции «Северный вокзал», но от железной дороги пошли в сторону привокзального сквера. Несмотря на то, что все называли это место сквером, все же это был парк, а точнее облагороженный зеленый массив. Они сели на лавочку в тень от кроны одной из елей. Это были совсем другие ели – не как в лесу. Казалось, город изменил их, как и людей. Они не были столь высоки и могучи, их ветви были тоньше, а цвет хвои светлее. Не то что их собратья-великаны, вековые колоссы, чьи лапы с трудом позволяли солнечным лучам пробираться сквозь них.

    Джули достала из сумочки веер и стала размахивать им, направляя потоки воздуха в сторону Арне: все-таки он потрудился больше, неся ее чемодан.

- Не забывай звонить мне, Огонёчек, - обратился юноша к Джули. (Огонечек – так называл он свою спутницу жизни с волосами цвета пламени).

-  Конечно. И все же я ненадолго, не стоит так за меня переживать. Хотя, когда ты волнуешься, то выглядишь крайне мило, - ответила девушка, взяв за руку Арне, - Знаешь, а давай, когда я вернусь, мы вместе сядем на поезд и поедем к морю. Я знаю одно красивое место на побережье – у старого маяка. Там волны так плавно бьются о полосатые камни. И вода такая чистая. И людей практически нет. Что скажешь?

    А что тут можно было сказать? Загоревшиеся глаза и расплывшаяся улыбка на лице юноши говорили сами за себя.

- Ты главное вернись сначала. А потом поедем, куда захочешь, хоть на край света.

    Арне нагнулся, протянул руку к земле…

- Не стоит, - прервала его Джули.

- Я хотел подарить этот одуванчик тебе. Он такой красивый.

- Да, он очень хорош. Но лучше он смотрится растущим в земле.

- Ты права, - согласился юноша, отчасти даже не понимая, зачем хотел лишить жизни прекрасный цветок. Да и к тому же по сравнению с красотой Джули даже самая роскошная роза – обычный репей.

    И одуванчик, казалось, был благодарен Арне с Джули. Так по-особому он стал отдавать своей желтизной. Маленькое солнышко!

- Нам пора, - промолвила девушка, - пора.

    И они выдвинулись в путь. Арне посадил Джули в вагон, где ее уже ждала мать, а когда поезд тронулся, стал бежать вместе с ним, стараясь еще раз поймать взгляд Огонька и насладиться им как можно дольше. Но поезд набирал обороты, становясь все меньше и меньше, пока совсем не скрылся из виду.
 
    Арне, опечаленный осознанием долгой (а тогда она казалась ему долго) разлуки, поплелся в сторону дома, но когда обошел здание вокзала и свернул на дорогу, то услышал, как кто-то произнес его имя. Он обернулся. Это была Мэриан.

- Что, уехала твоя ненаглядная? Я видела вас у вагона. Вы очень смешные, словно дети. Хорошо, что я не такая. Ничего, погрустишь немного. Ты даже не остановишься, когда с тобой разговаривают? Вот чудак. Даже не спросишь, что я здесь делаю?

    Арне и правда продолжал брести, даже не смотря в сторону Мэриан, но после этих слов остановился.

- И что же ты здесь делаешь?

- Мы с Ричардом едем на юг. Видишь, он там стоит. Он позвал меня на свою виллу. Там будут его друзья. Ух, и оторвемся же мы там! Ты знаешь, а я рада, что он ухлестывает за мной. Я рада даже, что мы с тобой не общаемся. Так бы я Ричарда и не заметила даже. Я явно ему нравлюсь.

- А он тебе?

- Не знаю, еще не определилась. Да какая разница. Я еду не к нему, а на его виллу. У него кстати и яхта своя есть.

- Поздравляю тебя. И правда хорошо, что так вышло. Я бы не дал тебе такой роскоши.

- Да, ты ничего бы мне на дал. Но всегда есть к чему стремиться! – с язвительной улыбкой отвечала Мэриан.

- Да, здесь ты права, - и Арне снова стал двигаться дальше, не видя смысла продолжать этот бесполезный разговор, - Удачи.

   Но Мэриан не ответила. Арне перешел дорогу и скрылся за поворотом одного из домов. А Мэриан направилась к молодому человеку, стоявшему возле кассы с сигаретой во рту.
     



    Нет. Мэриан не умерла в глазах Арне. Она просто не могла умереть, так как даже не жила. «Не знаю…Да какая разница? Я еду не к нему, а на его виллу» «Ух, и оторвемся же мы там». «…всегда есть к чему стремиться!». Пускай отрывается. Пускай разбирается в своих чувствах, зачатков которых скорее всего просто даже нет. Арне же это не касается. Теперь его не касается ничего. «Хорошо, что я не такая». «Да, Мэриан, ты не такая. И хорошо, что я это понял», - думал Арне.

    Он вернулся домой, поел, сел учить билеты к предпоследнему экзамену. Просидел до самой ночи. И перед сном, зайдя в ванную комнату чистить зубы, заметил странную картину. Он встал напротив зеркала и простоял так минут пять. Он смотрел на эти руки, которые еще сегодня (хотя по времени уже, наверное, вернее было сказать вчера) обнимали Джули и помнили каждое прикосновение. На эти глаза, которые смотрели на развевающиеся от ветра рыжие волосы и тоненькое летнее платьице. На эти губы, которые дарили и принимали в дар поцелуй. Сейчас же это все потеряло свою силу. Руки теперь были тяжелы, глаза тусклы, а губы бледны. Арне вернулся в комнату, лег на кровать и постарался уснуть. Но перед собой он лишь видел маленькое солнышко и Огонёчек.

                2023