Предгрозье, гл. 41. 42

     41. Пётр и Третьяк, теперь уже вои из дружины Коловрата, вместе с ним и другими гридями, спешили за подмогой к соседям.
     – Как думаешь, не откажет князь Черниговский? Ведь не ратятся они с нами, мирно живём, да и казна их, говорят, в Рязани находится,  – раздумывал Третьяк.
     – Думаю, даст подкрепление. Наш город – щит им от супостата,  Рязанцы всегда первые врага из степи встречают. А хорошо, что мы с тобой у Бирюка поучились. И оружием владеем, и как в битве держаться  знаем, да и задружила нас эта учёба. Всегда плечо надёжное рядом. Ещё один переход, и на месте будем. Снегом-то дорогу перемело, плохо видно, но, Евпатий  знает, куда ехать, главное – не отбиться от остальных.
     Действительно, князь Черниговский дал небольшую помощь, но не такую, как ожидали. Владимирский Князь Юрий решил один отбиться от басурман.  Коломенская рать должна была тоже прибыть, но пока о ней вестей не имелось.
     42. Демидиха довезла до реки ребятишек, дала им наказ: слушать Серафима и Деда Илейку, помогать инокам по хозяйству, не озоровать и жить дружно, учиться в обители грамоте.
      Чернец пошёл первым, надев ремни от санок с солью и скарбом себе на плечи, прокладывая дорогу в снежной целине  снегоступами и полозьями саней. За ним, след в след, зашагали Ждан, Красава, Втор, Рюма и Белян, за ним – собачка Милка. Замыкал живую змейку дедок Илейка. На плечах он нёс торбу со снедью и разными припасами. Поначалу двигались быстро, бойко. Как перешли Оку, поднялись на низкий берег, их встретил глухой заснеженный лес.
     – Вон впереди по одесную большая сосна с двумя верхушками, запоминайте. Дойдём до неё, там будет тропка, мной обозначенная, засечки на деревах. Если сбиться, то кругом подлесок частый с ежевикой да малиной, не пройти. А как тропа до Семикина болота добежит, до поваленной сосны, там уж недалеко будет. Отдохнём, перекусим, и до скита  доберёмся. Если кто устанет, говорите, будем отдыхать, но успеть  надобно к вечеру, в лесу по ночам гулять не сподручно.
     Серафим не стал пугать ребятишек волками, хотя серые себя здесь чувствовали хозяевами.
     Илейка, чтоб взбодрить детей, решил  вместе с ними немного поиграть в считалку: говорим и делаем. «Рукавички хлоп-хлоп, лапоточки топ-топ, по дорожке прыг-прыг, здравствуй, дедка-Лесовик. Рукавички хлоп-хлоп…». Даже Рюма развеселился. Идти стало легче. У поваленной сосны, где начиналось болото, Красава попросила у монаха отдохнуть. Устроили складчину. На рядне, которое постелил Илейка, разложили свои припасы: краюхи хлеба, пироги, яйца, репку, яблоки. Но долго сидеть было студёно. Убрали в котомки остатки трапезы, растёрли руки снежком.  Немного поговорили про всякие чудеса, что бывают в лесу, и снова пошли вслед за Серафимом, присмирели, увидев, что надвигаются сумерки. И инок и старик покрепче взяли в руки своё оружие: один - сулицу, другой – топор. Неожиданно за деревьями мелькнули огоньки: засветились избы в скиту, а дальше показалась маковка  церкви Спасо-Зарецкого монастыря. Слава Богу, дошли!
     Сам монастырь был огорожен бревенчатым частоколом, а рядом с ним ютились избы ушедших «в леса» людей, коим не нравилась шумная жизнь города, но и поселиться совсем без защиты было боязно. Немного поодаль от церкви Христа Спасителя стояла трапезная, при ней – большая изба, поделённая на кельи, где проживали монахи. Серафим сразу повёл ребятишек в трапезную. Уставшие, озябшие дети умылись с дороги. Служка Скворец позвал их за стол, где дымились горшки с полбой. Эта монастырская каша, сдобренная льняным маслицем, показалась путникам такой вкусной, что они моментально опустошили все горшки, а отвар с липовым цветом окончательно разморил едоков. Пришлось деду Илейке, Серафиму и Скворцу относить разомлевших ребяток в соседнюю избу, раздевать их и укладывать на полати.  Так закончилось первое большое путешествие в жизни этих рязанских детей, спасшихся от неминуемой гибели.