Теорема крысы, часть 4-я

Рисунки Глеба Никольского

(Продолжение, начало см. «Теорема крысы», части 1-3)


                Пролог ко второму действию

     Л е н е ч к а (смеется за сценой). Ишь,  расплакался! Маленький человек, маленький человек… Не люблю маленьких людей! Они тихие и кроткие лишь потому, что  маленькие! А чуть-чуть зубы вырастут, и –  совсем иная картина! Взять, например,  Акакия Акакиевича. Пока был жив, сидел тише воды, ниже травы. Плакал: за что, мол, меня мучаете! А как только умер, так сразу показал свое истинное лицо…

               Ленечка умолкает. Начинает играть флейта. Занавес нехотя поднимается.


                Действие второе

                Явление первое

               Та же гостиная. Одиннадцать вечера. На первом плане Ленечка играет на флейте, порой извлекая из нее странные, берущие за душу ноты. В дальнем углу  Ольга  смазывает ссадины    Будильника   зеленкой, от чего он постепенно покрывается пятнами. Как всегда, куклы о чем-то спорят. Их разговор становится настолько интересен Ленечке, что он бросает игру.

     О л ь г а  И г о р е в н а. …неужели вы не помните этого странного гостя? Он посещал нашего синьора, и они о чем-то подолгу беседовали…
     Б у д и л ь н и к (содрогаясь). Отлично помню! Один раз мне даже удалось их подслушать… Это было так страшно!
     О л ь г а  И г о р е в н а. Ах! Это был Он! И теперь Он возвращается!
     Б у д и л ь н и к. Уверяю Вас…
     О л ь г а  И г о р е в н а. Молчите! Он возвращается за нами!
     Б у д и л ь н и к. Зачем Ему ожившие куклы? Он про нас и думать забыл. Его интересует  кто-то другой.

               Пауза.

Знаете, мне кажется, что Он пришел за…

              Делает значительное лицо.

     Л е н е ч к а (бесцеремонно вмешиваясь в разговор). Запомните, мой друг: сэр Джон ничего не забывает! Даже если вы ему и не нужны, Он может прихватить вас просто так… Между делом!

              Неловкое молчание.

     О ль г а  И г о р е в н а (Закончила лечить Будильника. Обращается к Ленечке). Знаете, я вас вспомнила. Вы действительно очень нравились Владимиру…
     Л е н е ч к а. Еще бы. Старый попугай возлагал на меня большие надежды. Хотел работать моей головой. Я тогда еще был как все, умел обижаться, и когда понял, в чем дело,то ушел от него навсегда…
     О л ь г а  И г о р е в н а. И вы сейчас его простили и пришли поздравить?
     Л е н е ч к а (от души смеется). Это было бы здорово, как раз в духе мыльных опер. Не надо, Ольга Игоревна, смотреть сериалы. От них глупеют! Нет, мне он нужен по делу…
     О л ь г а  И г о р е в н а. Тогда вы пришли не вовремя. Мы сейчас ждем Самого…
     Л е н е ч к а. Знаю. Сам Он придет в полночь, а мне почему-то велел быть раньше… Что поделаешь, пришел. Всякому политику приходится дружить с Дьяволом…

               Играет на флейте.

Что тебе, Ксаверий?
     Б у д и л ь н и к. Хорошо бы послушать новости.
     Л е н е ч к а. Сейчас.

               Стучит по задней стенке телевизора.

     Т е л е в и з о р. Здание телестудии... под угрозой захвата... вынуждены прекратить передачу… (Выключается).

              Пауза. Будильник  мнется от смущения.

     О л ь г а  И г о р е в н а. Ну. Я же знаю, что ты хочешь что-то сказать.
     Б у д и л ь н и к. Я хочу прочитать стихи.
     О л ь г а  И г о р е в н а. Разумеется! Когда мужчины воюют, ты всегда читаешь стихи. И, конечно, эти стихи о любви ко мне…
     Б у д и л ь н и к (смущенно). Да, эти стихи о моей любви к Вам! Это такая странная… необычная любовь! Я ничего не могу с собой поделать!
     О л ь г а  И г о р е в н а. Тебе ли говорить о любви! Ты изменил мне, бросил меня, завел семью и детей… Ты забыл свою роль!
     Б у д и л ь н и к. Позвольте вспомнить, что, перед тем как жениться, я без малейшей надежды ухаживал за Вами триста с лишним лет! Мир не знает иного примера столь сильного и столь безответного чувства! А Вы… Вы всегда любили кого-нибудь другого! И всегда Ваша любовь носила трагический оттенок!
     Л е н е ч к а (смеется). Интересно подсчитать, сколько раз вы сами успели выйти замуж. Я уж не говорю о любовниках…
     О л ь г а  И г о р е в н а. В этом нет необходимости. Я отлично помню, что вас не было в числе ни тех, ни других!...  Читай же свои стихи, Ксаверий!
     Б у д и л ь н и к. Слушайте!

              Читает трагическим голосом.

                Если я полюблю Обезьяну
                Я жестокий банан покажу.
                Обезьяна захочет банана,
                Я бананом ее поражу…

     О л ь г а  И г о р е в н а. Что за вздор! Где тут про меня? Это про какую-то обезьяну… И что значит – жестокий банан? Банан не может быть жестоким! Не пиши о том, чего не знаешь!
     Л е н е ч к а. Напиши лучше «безумный банан». И потом! Бьют не по рожу, а по роже. Тебе ли не знать этого!
     Б у д и л ь н и к. Это вступление. Оля! Послушай меня дальше! Умоляю! Сейчас  будет про любовь и про Вас:

                Сапажу, сапажу, Обезьяна!.. (*)

     О л ь г а  И г о р е в н а. Что такое «сапажу»?
     Л е н е ч к а. Эта такая порода обезьян. Отличается крайне низким  интеллектом  и похотливостью…
     О л ь г а  И г о р е в н а (в гневе). Теперь понятно! Жалко, что мы не съели тебя в самом деле! Мерзавец! 

               Дает  Будильнику  пощечину. На мгновение кажется, что от его щек поднимается вверх белая пудра.

     Б у д и л ь н и к (сильно огорчен, но пытается все свести к шутке). О! Почтеннейшая публика! Это очень смешная пьеса! В ней будет еще немало пощечин и  подзатыльников!

                В отчаянье  рвет на себе остатки волос.
.
     О л ь г а  И г о р е в н а (сурово). Хватит валять дурака! Ты не в театре синьора Карабаса!
     Л е н е ч к а Не люблю кукольный театр. И кукол не люблю тоже. (Одному Будильнику,  негромко). Не могу понять, зачем ты возишься с этой дурой?

                Уходит.
    
     Б у д и л ь н и к (вслед Ленечке). Зачем вожусь? Разве непонятно? Такова моя роль…
     О л ь г а  И г о р е в н а. Скоро полночь. Ах! Я вся дрожу! Сейчас явится Хозяин. Его надо достойно встретить. Будь, что будет.(Кричит). Маша! Прокофьевна! Смените посуду на столе! Ксаверий, помоги им!

                Уходит.

(*) стихи автора


                Явление второе

                Маша  и  Прокофьевна  торопливо меняют посуду. Будильник  мечется между гостиной и кухней. Часы бьют полночь.

     М а ш а. Уж полночь пробило, а Дьявола все нет...

                Нервно смеется.

     П р о к о ф ь е в н а. Сейчас будет.

               Поначалу, как и положено, слышится тявканье  собачонки. Но затем вместо «Фауста» невидимые музыканты начинают играть «Князь тишины». Из глубины квартиры, совсем не оттуда, откуда его ждали, под звуки рока и вспышки красного цвета выходит  с э р   Д ж о н  в отличном сером костюме. Маша  и Прокофьевна  кланяются ему придворными поклонами. Будильник  со страху забивается вглубь кухни.

     С э р  Д ж о н (обращаясь к Прокофьевне). Я весьма рад, Наташа, по прошествии стольких лет вновь видеть вас. Вам привет от ваших подруг.
     П р о к о ф ь е в н а. Благодарю Вас, Мессир! Как они ТАМ?
     С э р  Д ж о н. По-разному. Хуже всего тем, кто не у нас. Они там наверху бесятся от скуки и делают всякие пакости, надеясь, что их выгонят. Но их каждый раз прощают...

               Обращается к одной Прокофьевне, которая никак не решится что-то сказать.

Ну, что ты все мнешься? Что тебе?

     П р о к о ф ь е в н а. Может, прикажете с дорожки стаканчик гадючьего молока?
     С э р  Д ж о н. Так я и знал!  (в досаде машет рукой). Потом, потом…

               Пауза. Маша  несколько секунд разглядывает сэра  Джона. Внешность Сатаны не нуждается в подробном описании. Единственно, что он выглядит сильно утомленным и издерганным. Вследствие этого он раздражителен, чего никогда не наблюдалось раньше.

     С э р  Д ж о н. Вот я и прибыл.
     М а ш а. Вы решили вмешаться в московские события?
     С э р  Д ж о н. В них сам черт ногу сломит. У нашего милейшего полигендера и то хватает ума не вмешиваться… Кстати, где он? или она?


                Явление третье

               На сцене мгновенно появляется Ленечка.

     С э р  Д ж о н. Вот что, милейший. О моем появлении здесь могут пронюхать, а у меня нет ни малейшего желания видеться с кем бы то ни было. Короче, я прошу вас исполнять обязанности секретаря. Еще короче – никого не пускать!
     Л е н е ч к а.   У Вас же был секретарь… котовяшка дрессированный!
     С э р  Д ж о н (морщится). Дрессированный?
     Л е н е ч к а.  Черный, подлый, дрессированный…Ножки коротенькие… Врет все время… Дура дурой!
     С э р  Д ж о н. Нет больше котовяшки. И не было. Начитались, тоже! Повторяю – никого не пускать!
     Л е н е ч к а.  Этот народ трудно остановить… Ну, хорошо, я попробую.

                Ленечка уходит.

      С э р  Д ж о н. Ну вот, теперь некоторое время нам не будут мешать. Можно поговорить...

               Телефонный звонок. Маша тянется к трубке.

      С э р  Д ж о н (поспешно). Меня нет!
      М а ш а. Слушаю!... Кого?... Нет никакого Дьявола! Перестаньте психовать, гражданин!

               Пауза.

Ох! Простите... (Тихо, но твердо) Только все равно здесь Дьявола нет...

               Кладет трубку.
 
      С э р  Д ж о н. Мадемуазель, я прибыл с чисто научными целями. Жизнь усложнилась, и мне для ее лучшего понимания нужен первоклассный математик.
      М а ш а. О, у Вас широкий выбор! Папа, Семен Семеныч, Георгий… (Решившись). Да и я тоже.

               Пауза.

 Или Вам кажется, что я слишком молода… и мало что знаю?

               Телефонный звонок. На этот сэр Джон берет трубку сам.
 
     С э р  Д ж о н. Вам же ясно сказали: меня здесь нет!

               Кладет трубку.

     М а ш а. Он не отстанет. Лучше пока выключить телефон.
     С э р  Д ж о н. Так и сделаем.

               Телефон, начавший звонить в третий раз, замолкает. Пауза.

     М а ш а. Где же Ваша свита?
     С э р  Д ж о н. В этот раз я один. Я открою вам маленькую тайну – оказалось, в моей свите никто не смыслит в математике. Все разговоры о биноме Ньютона оказались на поверку наглым враньем. А я, как уже говорил, столкнулся с проблемами…
     М а ш а. Вот как! Ваша свита нуждается в пополнении!
     С э р  Д ж о н. Вы поразительно умны, мадемуазель. А раз вы так умны, то позвольте маленький тест: зачем вы ели Будильника?
     М а ш а. Я не ела. Я его терпеть не могу. А вообще-то это был сеанс Варьете.

               Сэр Джон снова кривится. Видно, ему давно уже надоели всякие упоминания о романе.

Вы приказали Прокофьевне устроить его, а сами, никем не видимый, сидели здесь (указывает на кресло) и изучали нас.

     С э р  Д ж о н. Однако! И к какому же я пришел выводу?

                Маша садится в кресло и подражает интонациям Воланда.

Маша.  Ну что же:  оголодали… озверели. За три тысячи долларов съели коллегу… и еще хотят! В общем люди, как люди. Они напоминают мне прежних. Вот только долларовый вопрос их испортил!

               Заразительно хохочет.  Сэр Джон невольно улыбается.

     С э р  Д ж о н. И кого еще хотят съесть ваши коллеги?
     М а ш а. Право, даже не знаю!

             Достает откуда-то красную лыжную шапочку, и, смеясь, примеряет ее перед зеркалом.

      С э р  Д ж о н (Смеется вместе с Машей). Браво! Приятно отметить, что в Москве не переводятся умные женщины. (Усмехается). И стервы тоже не переводятся. Видимо, всякая старая московская стерва успевает вырастить себе замену!
      П р о к о ф ь е в н а. Уж я постаралась ее воспитать! Уж я старалась-старалась… старалась-старалась!
     М а ш а (без всякой обиды на намек). Благодарю Вас за комплимент! Я действительно умная женщина и… и  стерва. (С горечью). А как еще можно выжить в этой стране?
     С э р  Д ж о н. Вы хорошо поработали, Наташа. Ее мать так бы не смогла. Ступайте и приготовьте мне мазь. Ту самую. Что-то у меня с дороги и впрямь разболелось колено.

           Прокофьевна  скрывается на кухне. Сэр  Джон  смотрит на Машу  в упор.

И все-таки в вас есть какой-то  изъян… (Снисходительно обращается к Маше). Ну что ж… Попробуем. Я гарантирую вам место в свите… (Смеется). Если только от него откажется Георгий!
     М а ш а (совершенно серьезно). Благодарю Вас. Он откажется.
     С э р  Д ж о н. (с усмешкой). Вот и сделайте так, чтобы он отказался. У вас должно получиться… если вы хоть что-нибудь стоите.


                Явление четвертое

            Шум за сценой. В комнату вбегает Ленечка с большим пластиковым пакетом. В нем что-то шевелится,  но что именно – не видать.

     С э р  Д ж о н (раздраженно). Я же приказывал – никого не впускать!
     Л е н е ч к а. А я и не впускал никого. Это Вам принесли взятку.
     С э р  Д ж о н. Взятку? Мне!?
     Л е н е ч к а. Здесь триста душ. Их передал один очень важный господин… Как он старался, чтобы его не узнали!

            Передает пакет.

     С э р  Д ж о н (в сильном сомнении берет пакет). Все-таки мне как-то неуместно… Хм… Хм… А нет ли тут косых или горбатых… или рваных душ? Я не какой-нибудь дракон!
     Л е н е ч к а.  Я проверял лично. Чистые, белые… преданные! Все до одной уверенные, что идут умирать за правое дело!
     С э р Д ж о н. Черт побери! Триста душ! Тут приходишь за одной-единственной без всякой уверенности, и… и что же? Этот господин выложил триста душ, не моргнув глазом?
    Л е н е ч к а.  О, нет! Видели бы Вы, как он плакал, вытирал глаза платком, сморкался и все время повторял: «Простите меня, мальчики, что не смог вас уберечь!» Уверяю Вас, это было отвратительное зрелище!
     С э р  Д ж о н. Ну, хорошо, ступайте.

                Ленечка уходит. Пауза.

Но где все остальные? Я прибыл по делу… а никого нет.
     М а ш а. Поговорите с папой…
     С э р  Д ж о н. Кстати, мадемуазель, как сказать на современном жаргоне: Я хочу навязать Вам ненужную вещь? «Впендюрить»?
     М а ш а. Нет, Мессир. «Впендюрить» означает иное. А навязать ненужную вещь – это «впарить».
     С э р  Д ж о н. Значит, вы хотите впарить мне своего папу. Может быть, лучше сначала поговорить с Георгием? Он все-таки самый талантливый… хотя и шалопай.
     М а ш а (жестко). Не стоит. Он сейчас напоследок милуется со своей Ниночкой. Она живет как раз на Тверской, неподалеку от этих баррикад. Идиот! Думает, что обманывает меня! Подлец! (С ядом в голосе). А Фуфаев, как последний дурак, мерзнет на баррикадах под окнами. Так вот они и защищают де-мо-кра-тию!
     С э р  Д ж о н (смеется). Ай-ай-ай! А я-то думал, вы ничего не знаете.
     М а ш а. Он, представьте себе, тоже так думает.
     С э р  Д ж о н.  Ну, хорошо, так и быть! Давайте позовем вашего папу.
     М а ш а. Папа! Тебя зовут! А я, Мессир, с Вашего позволения пойду на кухню. Мне надо научиться готовить Вашу мазь.

               Пытается уйти.

     С э р  Д ж о н. Подождите немного.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ