Гришка

     Историю эту рассказал мне, тогда еще мальчику, наш сосед, глубокоуважаемый в округе человек, доцент сельскохозяйственного института, своего рода авторитет среди рабочего люда, населяющего наш район. В каких-либо преувеличениях и хвастовстве доцент никогда замечен не был, да и история эта не такая уж выдающаяся, чтоб ее еще и приукрашивать.

      Друзья мои, дети - это самая незащищенная часть нашего общества. Согласны? Поднимите руку те, кто согласны. Ага, теперь поднимете ногу те кто не согласен. Ну, видите, все согласны. А кто еще сомневается, доложу этому Фоме неверующему, что ученые установили, что в голодные годы наши предки ели собственных детей. Как они это установили - молчат. Но утверждают, что ели. При определенных условиях, а попросту в голодные времена детишек своих поедают и обезьяны, и собаки, и медведи. Львица первым делом отгоняет от маленьких пушистых львят именно своего мужа и повелителя, ибо гривастый король зверей просто мечтает полакомиться на халяву вкусненьким собственным потомством. Логично ли людям отступать от законов природы? Ну, ладно, в просвещенный век закусывать детишками как-то не принято. Зато обижать - пожалуйста. Вспомните знаменитые романы чудесного английского писателя Чарльза Диккенса, описывающие тяжкий труд детей на благо империалистов, почитайте повести Максима Горького или посмотрите по телевизору, как пятилетние малыши в Африке (не ходите туда гулять, детки!) зарабатывают себе на жизнь. Впрочем, нынче жизнь стала лучше, во всяком случае в белой части матушки Земли.

       Наверное, самый популярный армянский писатель - это Ованес Туманян, своего рода Пушкин нашего народа. И наряду с чудесными поэмами и стихами есть у него также рассказ про Гикора, бедного мальчика, отданного на услужение богачу. Который без стеснения его воспитывал, то есть бил по каждому поводу или по причине плохого настроения. И в один несчастный день забил беднягу до смерти. Рассказ этот стал в стране культовым, а образ бедняги Гикора - нарицательным, коим награждается всякий, кому в жизни фатально не везет. Мы же поговорим о том же самом - о печальной судьбе очередного бедолаги по имени Григор, а в миру Гриша. Или чаще Гришка.

       По его прикидкам, было пройдено около трети пути. Из Нораковита в Эривань - именно так называлась тогда столица Армении. Пока ягненок тихо-мирно шел за ним, хотя время от времени приходилось его одергивать, когда инстинкты брали свое и курчавое животное останавливалось у обочины пыльной дороги дабы пощипать яркую, сочную травку.
- Интересно, встречу кого-нибудь у родника? - думал Гриша, - В прошлый раз, когда они остановились у родника, там отдыхала также семья из города, направлявшаяся в Эчмиадзин на крещение. Веселая компания подозвала мальца и угостила различными городскими вкусностями, а под конец сердобольная мать насыпала ему в карман горсть разноцветных леденцов.
- Господь с тобой, малыш, - сказала женщина, - чтоб тебе жилось лучше, чем нам... - и почему-то тяжело вздохнула.

Пока что солнце не очень досаждало, хотя мальчик прекрасно знал, что скоро, очень скоро, когда солнце поднимется, станет жарко, а идти - невыносимо тяжело. Но это - потом. Пока же Гриша с ягненком бодро шли вперед, и лишь пару раз его обогнали путники. Первый раз это оказался торговец зеленью и морковью, гнавший перед собой навьюченного осла, а во второй раз - арба с нагруженными опять-таки мешками с зеленью, редиской и молодой картошкой. Телега, на которой сидела баба с хворостинкой в руке, а бородатый мужик мерно вышагивал рядом с лошадью. Оба раза путники не обратили на Гришу никакого внимания, в отличие от осла, который специально отклонился влево, чтобы поближе разглядить ягненка. Зато Грише было до жути интересно встретить прохожих. И интересно, и немного боязно - мало ли кто попадется. Ведь до того, как отправить его к племяннику в Эривань, хозяин прочел Грише целую нотацию, как себя вести, в частности, следовало завопить что есть силы, если кто-нибудь попробует отобрать у него овечку. Однако, на первый взгляд путник с ослом выглядел вполне нормально, а крестьянин с телегой так и вовсе миролюбиво. Отметим, что давая инструкции, хозяин, которого за глаза величали Жлоб Сисак или просто Жлоб, вполне себе крепко держал Гришу за ухо.
- Слушай внимательно, дурень и запоминай. Ты помнишь, как выйти на дорогу?
- Да, хозяин.
- Если ехать по этой дороге прямиком, куда доедешь?
- До рынка в городе, хозяин.
- Ты помнишь дорогу от рынка к дому Микаела?
- Да, хозяин.
- Так вот. Если что-то случится, ори так, как будто тебя хотят зарезать. И не дай господь, потеряешь овечку. Тебе лучше домой не возвращаться. Понял? Ты понял меня?
Последние слова Жлоб произнес, гипнотизируя пацана своими налитыми кровью глазами, обдавая отвратительным запахом перегара напополам с чесноком.

- Осел! Негодный мальчишка! Сколько раз я говорила тебе разжигать сухие дрова, а не влажные? Посмотри какой дым валит из ямы! Немедленно потуши огонь и затопи новый с сухими дровами.
- Уф, пронесло! - С облегчением думал малыш Гришка, сноровисто выкидывая тлеющие дрова из ямы, ведь обычно в таких случаях Мариам просто словами не ограничивалась, а рука у нее была крепкая.
- Когда разогреешь тонир, пойди, выпусти и покорми кур. Потом сходишь за водой. Да поживее!
Мальчик поплелся в сарай, по дороге размышляя об этой, в общем-то справедливой выволочке, хотя тут же задался вопросом, а как это - отличить сухие дрова от влажных? Понюхать, что ли?
- Влажные тяжелее, вот что!

Грише было девять лет и Гриша был сиротой, сыном двоюродного брата Мариам, жены Жлоба. Родители малыша умерли от тифа еще три года назад и Мариам упросила мужа взять сироту к себе. Жлоб сначала сопротивлялся, однако, потом смекнул, что лишний работник (бесплатный работник!) в хозяйстве не помешает, да и кушать будет заморыш всего ничего. Оно так и вышло. Гришка был на подхвате и всюду и везде поспевал, вернее, его использовали именно таким образом. Старший сын Жлоба, пресловутый Микаел, подался в город, где жил у дальних родственников той же Мариам, однако, здесь уже самому Жлобу приходилось время от времени снабжать семью родственников продуктами, в основном, овощами и фруктами, а иногда подбрасывать овечку или пару головок овечьего сыра.

Считать Гришу обучил Микаел. Правду сказать, для пацана день, когда Микаел подался в город, был для самым черным днем с тех пор, когда умерла мать. Ни тогда, когда Жлоб чуть ли не до смерти запорол его, когда Гришка разбил купленный накануне кувшин, ни день, когда сложенная им поленница разлетелась пребольно отдавив хозяину ноги. А все потому, что Микаел видел в нем не слугу, а товарища по играм и наперсника по болтовне. Один самых счастливых дней выдался, когда Микаел решил порыбачить и упросил отца взять с собой Гришу.  В тот день Жлоб был настроен благодушно. Он не только разрешил Микаелу взять с собой Гришу, но даже - неслыханная щедрость! - взять с собой осла, который здорово им помог, поскольку именно в тот день Микаел поймал здоровенного тяжелого сома, которого они уж точно до хозяйства не донесли бы. Кроме сома, были пойманы еще несколько рыбин, которых Гриша сноровисто разделал и сварил в прихваченном котелке, сдобрив уху листками росшей вдоль берега дикой мяты. Именно там, на берегу мутной реки под названием Черная, Микаел, от нечего делать и научил Гришу считать. Как - это отдельная история. Зато теперь Гриша засыпал, шепча заветные цифры, а пускаясь в длинную дорогу считал шаги. Сколько раз, в очередную поездку в Город (как благоговейно говаривали в селе), Гриша начинал считать шаги и ни разу не доходил даже до тысячи. То покосившая на арбе поклажа, то хозяин прикажет чего-нибудь подать, а то и пролетевший над ними аист отвлечет внимание и на тебе - счет потерян, а начинать считать заново Грише никогда не удавалось. С досады. Вот и сейчас так. Проклятый, любопытный осел загляделся на овечку и этого хватило, чтобы Гриша начисто забыл, на каком числе остановился. Зато тут же, как бы в качестве компенсации, ему улыбнулась удача - на пыльной дороге сверкнула монета, которую пацан немедленно подобрал, исследовал, константировал незнакомой и, довольный, сунул себе в карман.

Становилось жарче, овечка все чаще и чаще сбивалась с пути и все норовила отойти от дороги в поле, где росла под высоким кустарником сочная трава, и где было свежее. Уже приходилось все чаще одергивать уставшего ягненка. Наконец, настал момент, когда упрямая тварюшка встала на обочине дороги, как вкопанная, уперлась всеми четырьмя копытами и дальше идти не хотела.
- Что ж, придется нести, не впервой, - Гриша забросил котомку за плечо и взял овечку на руки.
Не сказать, что тяжело, но мальчик знал, что это так, на первое время. Что совсем скоро овечка превратится в тяжеленного барана и будет совсем худо.
- Ничего, - шептал Гриша, - ничего, скоро родник, а там уже совсем немного до города. Действительно, путь от родника до искомого базара всегда проходил незаметно, в основном, из-за того, что уже то там, то здесь встречались сады и огороды, окрестности становились гораздо разнообразнее, да и народу встречалось значительно больше. А потому время бежало быстрее, а дорога становилась короче.
- Ага, - обрадовался Гриша, - вон и скала появилась, значит родник уже скоро. Эх, полежать бы сейчас в тенечке под скалой, на травке, оглядеться вокруг.
Скала была сплошь покрыта разноцветным лишайником и на ней шастали серозеленые ящерки. Как-то раз, отстав от телеги, Гриша поднялся на скалу за ящеркой. Конечно, в руках у мальца остался только хвостик рептилии, зато какой же красивый вид открывался с вершины скалы! Далеко впереди чернел Город, на фоне далеких высоких, заснеженных хребтов. Не та, родная двуглавая гора, которую мальчик видел каждый день, нет. Эта была не какая-то отдельно стоявшая гора, а предлинная цепь высоких синих гор, далеких и странных. И Гриша тогда поежился, припомнив, как прошлой студеной и снежной зимой каждый день приходилось махать дощатой лопатой, убирая этот проклятый снег. А совсем вблизи виднелась река, вернее, не сама река, а берега реки, и отдельным пятном зеленело место, где из-под камней бил родник с холодной, чистой водой.

Из последних сил Гриша дошел до воды, бережно опустил на землю овечку и в изнеможении повалился на вытоптанную траву. Некоторое время он отдыхал, бездумно разглядывая знакомые места. Потом Гриша заставил себя встать, вылить остатки теплой воды из бурдюка, подвешенного на поясе и заполнить его свежей, холодной водой из родника. О, с каким блаженством ребенок пил эту воду. Овечка также с жадностью пила воду из лужицы ниже родника. Напившись и заново наполнив бурдюк, Гриша выбрал место возле кустарников пониже родника и улегся на траву, не забыв подтянуть овечку поближе к себе и обмотав конец веревки вокруг запястья. Уставшие ноги ныли, глаза сами собой закрылись и Гриша стал мечтать, как он покажет монетку Микаелу, как они вместе пойдут куда-то, где знают цену этой монетки, и как там окажется, что он, Гриша, нашел целое состояние. А дальше мальчик не заметил, как заснул.

А дальше Гриша вскочил, как ужаленный. Овечки не было. Нигде. Около родника возился старик, а чуть дальше, там, где совсем недавно пила из лужи его овечка, сейчас утолял жажду осел, с которого старик и не подумал снять ношу.
- Дядя, дядя, вы мою овечку не видели?
- Овечку? Нет, сынок, да я же только что сюда спустился. А куда ты ее привязал? - старик недоуменно оглянулся.
- Веревка, - всхлипнул Гриша, - за веревку, а веревку я держал в руках.
- Ага, а потом ты уснул, отпустил веревку и овечка ушла. Но послушай, сынок, овечка с веревкой на шее не может далеко уйти. Она, знаешь ли, обязательно за что-нибудь да зацепится. Ну, что ты стоишь, найди место повыше и ищи.
Надо ли говорить, что поиски овечки услехом не увенчались. Вот уже старик ушел, а безутешный малыш все рыскал по округе, время от времени всхлипывая.
- Что делать? - думал Гриша, - искать дальше или идти дальше к Микаелу.
Как видим, вопрос о возвращении домой даже не рассматривался.
- Пойду к Микаелу. По дороге буду искать овечку. А если не найду, то покажу ему монетку. Вдруг этого хватит, чтобы купить другую овечку.
Без овечки идти было гораздо легче. И вскоре, миновав рынок, Гриша дошел до нужного дома. У входа в дом, на высоком крыльце, сидели рядышком Микаел и его закадычный друг Роберт. Сидели и о чем-то оживленно беседовали, обмениваясь жестами. Завидев мальчика, парни дружно завопили.
- Эй, Гриша, а где овечка? Ты что ее потерял?
Гриша подошел к ребятам.
- Нет овечки. Я, я ее потерял. Я, я, - рыдая и икая выдавил Гриша, - я нашел монету, может за эту монету можно купить овечку.
Гриша начал рыться в карманах, сначала медленно, потом все быстрее.
- Нету. Монеты тоже нету.
Гриша горько-горько заплакал, не обращая внимания на друзей, а потому не увидел, как Роберт поднялся с места, прошел к покосившему сараю напротив дома и вывел оттуда овечку.
- Эй, дружок, посмотри-ка сюда, а не твоя ли это овечка, а?
Роберту стоило больших трудов растолкать зашедшего в истерике мальчика.
- Моя! Моя! Это моя овечка! Откуда? Откуда она здесь? Она что, сама дошла сюда? - Гриша смеялся и плакал одновременно.
- Успокойся. Пока ты спал, веревка развязалась и овечка пошла пастись. Тут я ее и приметил. Я, Гриша, был у приятеля, он живет недалеко от моста. А будить тебя не захотел. Ты, дружок, так сладко спал...

- Тебе понравилась эта история?
- Да, дядя Григор. А этот мальчик, вы его знали?
- Эх, дружок, мал ты еще и глуп. Вот вырастешь и все поймешь...