Красные чернила

     Было такое школьное время, когда дети гордо носили октябрятские звёздочки, пионерские галстуки и комсомольские значки. Это были не просто возрастные отличительные атрибуты школьной жизни, это были статусы взросления, которые призывали и обязывали соответствовать принципам установленной в обществе морали.
 
    В то замечательное время все писали  чернилами: синими, фиолетовыми, зелёными, чёрными, красными,и продавались они в книжных магазинах в пакетиках сухим порошком или в бутылочках для розлива в чернильницы.
Точно помню, что чернила невозможно было извести с одежды существующими на тот момент моющими средствами. Чернильное пятно, как пятно на совести школьника, со временем блекло, становилось незаметным для окружающих, но не исчезало окончательно. Совсем уже сдохнувшим, едва-едва проступавшим бледным видом оно напоминало о себе и рассказывало о тебе. Были такие пятна и в моей школьной жизни.

    После долгой,  морозной зимы, в мартовские каникулы все дети, как горох из банки, высыпали на улицу с санками,  с лыжами, с коньками, Катались с горки, валялись в снегу, лепили снежных баб. Звонкий смех и веселье были слышны на всех улицах нашего поселка. Мой друг, одноклассник и сосед по дому, Славка Соколов, сказал, что у него есть сногсшибательная идея: слепить снежную бабу и покрасить её  красными чернилами, которые точно есть у моей мамы. Славкиных «сногсшибательных» идей я побаивалась, потому что в конечном результате все они оправдывали своё название. Но эта идея казалась классной.

   Тайком от взрослых из маминого портфеля я взяла пакетик с красными чернилами. Висевший на спинке стула  мой пионерский галстук как-то странно пошевелился, как будто хотел что-то сказать.  "Я, юный пионер Союза советских социалистических республик, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь", - вдруг промелькнуло в голове. И исчезло. Звонкий смех ребят за окном воодушевлял на озорство.

   На улице ослепительно - ярко светило солнце. Вдоль дорожки, как в почётном карауле, стояли снеговики, снежные бабы и приветливо улыбались  прохожим.  Славка скатал очень большой снежный ком и установил его в центре двора, затем помог мне скатать ком поменьше и водрузил его сверху. Голову мы лепили вместе и очень старались сделать её привлекательной и необычной.
   Баба вышла весёлой и красивой: рот до ушей, брови - веточки, глазки из оторванных от Славкиной телогрейки пуговиц . Оставалось самое главное: воплотить «сногсшибательную» идею в жизнь. Нащупав в кармане пакетик с чернилами, я с ужасом обнаружила, что пакет от снега стал мокрым и рваным, и что чернильный порошок в кармане моей белой шубы от попавшего в карман снега растворился. Я с растерянным видом держала пакет в руке, а Славка подставлял ладошки под капли чернил и мазал бабе щеки и губы. Оставшиеся целыми кристаллы порошка каким - то невообразимым образом въедались в мою шубу, расторялись в её белых кудряшках и красили шубу в красный цвет.
    Зная коварство чернил, мы со Славкой испуганно смотрели друг на друга. Понимая  ответственность за свою «сногсшибательную»  идею,  Славка повёл меня к себе домой, надо было срочно что-то предпринимать.  Чего мы только не предпринимали...
После смывания пятен водой с мылом, шуба, как будто от стыда, ещё больше краснела. Застрявшие в меху кристаллы чернил растворялись от воды и продолжали красить мою белую шубу в красный цвет.

После сушки шубы утюгом, рядом с красным пятном  появилось жёлтое в форме утюга. И тут у Славки появилась новая «сногсшибательная» идея: постричь на шубе те бараньи кудряшки, которые стали красными.
      Устав от бесполезного занятия, я решила, будь что будет, надо идти домой.

      Дома мама проверяла школьные тетрадки, смотрела в пустые чернильницы и сетовала, что куда-то подевался красный чернильный порошок. Свернув шубу в рулон  мехом внутрь, я повесила её на место. Бабушка стягивала с меня валенки, развешивала сушить мокрую одежду, дошла очередь и до шубы. Пионерский галстук жалостливо посмотрел на меня... "Я, юный пионер...", - навязчиво крутилось в голове.
И тут в комнату, стремительно вошла бабушка. Расстелив шубу на столе, она запричитала:
  "А какая была красивая, белая шубка, Галя, посмотри, какой ужас, какой кошмар! Это всё Славкины проделки, Людочка никогда бы сама не стала брать твои чернила, ах он жиган, ах он шпана..."
 В плешивых,   красно-жёлтых пятнах, шуба лежала на столе и представляла собою ужасное зрелище.  В мертвенной тишине со скорбными лицами мама и бабушка стояли над ней, как стоят у гроба с покойником, словно провожали  шубу в последний путь. Я плакала молча. Слёзы сами катились из глаз  крупными каплями и падали на галстук.
    Хлопнула  дверь  и резкий приток воздуха сдул мой пионерский галстук со стула на шубу. «Перед лицом своих товарищей... Вот вредный!»,- всхлипывая, я убрала галстук в шкаф.
В комнату вошёл папа и позвал всех к окну, посмотреть на самую красивую и необычную снежную бабу с ярко красными щеками и красными разводами под городецкую роспись по всему её туловищу. Все посмотрели в окно. Но никому не стало весело. И тут папа увидел на столе «покойника»… 
- Очередная Славкина «сногсшибательная» идея,- он не спрашивал, он утверждал.
Открылась дверка шкафа и на пол выскользнул непослушный пионерский галстук. Мне показалось, он что-то сказал...

       Шубу повесили сушить у печки. Трещали, разгораясь, дрова, я смотрела на огонь и переосмысливала прожитый день. Я думала, что когда-нибудь обязательно напишу сказку про галстук, который хотел помочь девочке, да она его не послушалась. От печки шёл жар, но мне было холодно. Вечером позвали врача, сквозь сон я слышала, как папа разговаривал с кем-то по телефону, рассказывал про шубу и какой-то один-единственный магазин в командировке на Крайнем Севере.  Утром папа сказал, что в сентябре у него намечается очередная командировка, где и продают такие шубки, а мне придётся за лето очень постараться, вырасти под больший размер новой шубы.

     Весна быстро вступила в свои права. На теплоходах играла музыка, мы каждый день бегали на берег, смотреть как матросы красили теплоходы, танкеры, катера. Славка брал с собой блокнот, рисовал  теплоходы, а затем превращал их в военные корабли.
     19 мая, в день рождения пионерской организации, даже тогда, когда мы стали комсомольцами, Славка входил в класс и командирским голосом говорил: «Будь готов!»  весь класс дружно отвечал: «Всегда готов!»
    Летом  я очень старалась вырасти, поедала с грядок морковку, репку, пила парное молоко,- ела то, от чего раньше категорически отказывалась.
   На школьной линейке, 1 сентября, Славка, как всегда, возглавлял колонну нашего класса, я из конца колонны переместилась к Славке и стояла второй,- перерасти его было невозможно, он был самым рослым мальчиком в школе.
 Папа улетел в командировку, я ждала его, как ждут тихую погоду на море, чтобы вновь пуститься в спокойное, счастливое плаванье.

   Новая шуба не вызвала  никакой радости, она оказалась коричневым цветом, я тосковала по белой. Заметив это, Славка сказал, что, когда мы станем взрослыми, он поедет за границу и привезёт мне белую шубу.
   29 октября  на моей школьной форме  засверкал комсомольский значок, Славку избрали секретарём комсомольской организации школы. Жизнь наполнилась новым смыслом, новыми впечатлениями, первой любовью, - счастливое плаванье продолжалось.
    В десятом классе у Славки появилась "сногсшибательная" мечта: стать военным. Помню, я испугалась и сказала, что не надо путать мечту с идеей. Мечта не должна быть "сногсшибательная",- мы долго смеялись, вспоминая красную снежную бабу.
После школы мы разъехались по разным городам, студенческие каникулы по срокам у нас не совпадали, за пять лет нашей студенческой жизни мы виделись три раза.

       Несколько лет конверты и открытки, подписанные красными чернилами, шли из разных городов и республик Советского союза. Каждое письмо заканчивалось словами: «клич пионера: всегда…»
…будь готов!- говорила я.

      Однажды в почтовом ящике я обнаружила какой-то тревожный, как мне показалось, конверт, подписанный незнакомым почерком черными чернилами . Предчувствуя беду, я попросила маму прочитать письмо. Несколько строчек письма рассказывали, почему не идут и никогда больше не придут письма, написанные красными чернилами.
- Бедный мальчик, проклятый Афган,- тихо заплакав,сказала мама. Комната в моих глазах перевернулась и исчезла.

      Много лет, каждый год, 19 мая и 29 октября через моря, океаны, города, и страны звонят друзья моего детства и радостно приветствуют пионерским призывом:
- Будь готов !
-Всегда готов! - отвечаю я.

   И   неустанно, упрямо жду голос, который я бы узнала из тысячи, из миллиона голосов… с неба, с моря, с гор, из ущелья, из-под земли…