Экс-ры VIII 10 гл Тылай и Тыпыл

Глава десятая

На прогулку в двадцатый век — переодевание — убийство штабс-капитана Хаматова — Тылай и Тыпыл — жалко бросать лошадей — пароль Струмок — золотая галя отца Исраэля

Тылай и Тыпыл

- А пароль у них неверный, - сказал Лебедев. - Они его придумали, иначе бы не сдали так быстро, у них же в головах всё ещё конская присяга царю и отечеству чего уже нет
- Да про пароль "Арбуз" они явно соврали, ну пусть думают, что мы им можем воспользоваться, - сказал Кельдюшев.   
- Есть предложение скататься на реки Тылай и Тыпыл и снять видеоматериал ведь там в это время драга не разворотила русла рек и можно снять отличное кино. И пусть потом думают что это  за речки такие! - сказал Чемякин.
- Снять, конечно, можно всё что угодно да штатива нет, а без него какое к чёрту кино. И у меня с собой всего один аккумулятор! - сказал Кельдюшев.
- Ладно, поехали обратно к землянке пока казаки не очухались.

Когда проехали казачий пост, Кельдюшев предложил забрать палатку, пригодится. Казаков внутри палатки не было даже приготовленный в котле борщ так, и остался нетронутым. Видно с «наступлением красных» колчаковцы заняли оборону по другую сторону Лобвы или удрали в лес. В палатке нашлись два ящика с патронами к пулемётным лентам и сам пулемёт Максим с бронещитом на колёсах.
- Пулемёт тяжёлый чтобы его таскать его надо где-нибудь рядом прикопать, может даже вон там, где брали дресву для подсыпки дороги, - сказал Палыч.
- Правильно здесь спрячем, а в наше время заберём, - сказал Лебедев.
- Если он не сгниёт, - засмеялся Палыч.
Чемякин обратил внимание на телегу и лошадь, мирно жующую траву.
- Так вот же транспорт, грузим всё подряд и к землянке насколько можно подъехать.

Палатку сняли быстро, и всё что оставалось на поляне погрузили на телегу. Лошадь посмотрела на поклажу и стала ждать команды трогаться с места. Лебедев привязал к оглобле верёвку и, усевшись на своего коня, позвал запряжённую в телегу лошадь за собой.
- Палыч, а помнишь, как мы нагнали шороху «красные, красные», - со смехом сказал Лебедев.
- Это у тебя здорово получилось, а я уж не знаю, как моя коняга едва не присела брюхом на колья, даже испугаться не успел, как перелетел на другую сторону.
- А мой-то как понёс после того как я крикнул про красных что чуть с седла не свалился. Такой галоп, что сам испугался, ну думаю всё хана.
- А чего шашкой махал? – спросил Кельдюшев.
- Ну, это я больше для шухера, - ответил Лебедев.
- Ты только про красных снова не заори как чумной, а то вон как твой конь при этом слове пятится – понимает!

- Красные, - крикнул вдруг Палыч и конь Лебедева, встрепенувшись, вдруг дёрнулся вперёд, расталкивая тех, кто был впереди.
- Стой, стой, зараза! – закричал на коня Лебедев, натягивая поводья уздечки.
Конь Лебедева захрапел от такой потуги и, попятившись назад нехотя остановился.
- Палыч если ты идиот, так иди, ударься головой о камень или я тебя ударю палкой побашке, - сказал ему Чемякин.
Проехав как можно дальше от края дороги в лес Лебедев слез с коня и привязал его к дереву. Потом погладил и, успокаивая, дал ему кусок лепёшки.
Чемякин распорядился Кельдюшеву и Лебедеву, не теряя время зря тот час отправляться за видео прибамбасами.
- Как придёте, стукните пять раз, мы будем знать, что это вы, ну всё идите, а мы тут сами управимся, - сказал он.

Палыч чиркнул гонцам чего взять из продуктов на том они и расстались.
Вещи возили на конях без сёдел, осторожно проводя их по камням, чтобы животные не повредили себе ноги. К землянке близко не коней не подводили и разгружали метров за восемьдесят, а потом носили на себе разрозненно, и не натаптывая одну тропу. На весь подход к землянке им потребовалась всего одна ходка. Когда они вернулись обратно, то застали рядом с лошадью небольшого медведя примерявшегося напасть на трясущуюся от страха животину.

Чемякин одним выстрелом свалил медведя с ног, попав ему в шею, а Пылыч добил двумя выстрелами из револьвера, подойдя слишком близко, чем едва не поплатился. Истекающий кровью и не убитый до конца медведь вдруг развернулся и попытался напасть на него, но выстрелы в упор сразили зверя на месте.
- Ну, всё валим отсюда, - сказал Палыч, слегка трясясь в коленях.
Лошадь, запряжённая в телегу выпучив глаза, смотрела с ужасом на убитого врага, вываливая через задний проход то, что она не успела сделать раньше.

Палыч пожалел её и освободил от телеги.
- Ну, всё теперь ты вольный мустанг беги куда хочешь, - сказал Палыч, поглаживая бывшую заложницу телеги.
Куда девать офицерских коней при случае ночёвки они ничего не придумали, но и оставлять на съедение хищникам не захотели.
- Будем ждать у землянки, если что палим костры, думаю, медведи в этом случае на них не позарятся, - сказал Чемякин.
- Были бы у нас собаки ну или хотя бы одна, - сказал Палыч с сожалением.
- Надо бы устроить загон для коней пока светло, а то разбегутся, - сказал Чемякин.

И тут Палычу пришло на ум предложить поставить казачью палатку за место конюшни. Так они и поступили. Палатка смахивала на конюшню с окнами, которые закрыли и опрыскали из баллончиков от комаров. Лошадь, ходившая в телеге, не захотела оставаться одна и пришла по следам своих спутников рез лес к палатке.
- Ты посмотри сама пришла искать себе приключения, - сказал Палыч, увидев идущую через лес к ним лошадь. А вскоре они услышали ржание лошадей и стали занимать позиции для отражения атаки. Но на ржание в лесу откликнулись кони в палатке, отчего привели Чемякина в большое беспокойство.
- Это наверняка нас выслеживает твой приятель тот самый поручик, - сказал Чемякин.

Но оказалось это были оставленные казаками у пикета три лошади, пришедшие по следам и возможно по запаху за офицерскими лошадьми. Палыч даже пошутил, сказав, что теперь можно устраивать завод по разведению лошадей. Пришедших угостили лепёшками и, расседлав, проводили в палатку.
- Ну, вот ребята принимайте ещё троих в тесноте да не в обиде, - сказал Чемякин.
Через шесть часов пришли Кельдюшев и Лебедев и на тревожный вопрос Чемякина, где они так долго ходили, устало улеглись на траву и минуть двадцать лежали, не говоря ни слова. Отдохнув, они рассказали о приключениях, выпавших на их долю в этот злополучный для всех день.

- Случилось с нами такое, что боже упаси вам такое испытать. Казалось, что ну вот всё что нужно собрали и тут как бес меня попутал пойти умываться, Сашка конечно со мной. Полощемся мы, значит, вдруг чуем, запашок дыма откуда-то тащится. Ну, мы по запаху, а это печка на Базе Учёных дымит. Ну, мы думаем, что за фигня берём припрятанную лестницу и к забору, а тут полетают две здоровущие собаки и за ноги нас хватать. Мы на забор, собаки куда-то в другую сторону, мы прыгаем вниз и к пещере тикать. А тут опять собаки и ещё пуще прежнего кидаются, лают на весь лес, как словно преступников поймали.

Мы от них в бега, да куда там, пришлось на останец лезть, вдруг слышим голос Еремы. Это он собак услышал и погикивает дурак такой и собаки его под останцем заливаются, словно белок заловили и ведь лают на них как на чужих. Он подходит и спрашивает, чего это мы от него бегаем, пришлось изворачиваться, мол, собаки за ноги хватают, а вообще мы муку забыли взять. Ну, ведь правда нам была нужна мука и мы её уже в рюкзаки положили. А Палыч как я помнил, её как раз по жестяным банкам на Базе рассыпал ну и сослался на банки. Взяли мы две банки, а они по четыре кг очень не лишняя тяга и пошли в сторону Буртыма.
Тут Кельдюшева перебивает Лебедев и рассказывает не менее увлечённо как Кельдюшев.

- А этот пижон Ерема тварь такая взялся нас проводить до вертолётной площадки, там он сел на камень и за нами пасёт. И куда нам деваться пошли как под конвоем. Пришлось делать кругаля вокруг горы Северный Иов и подниматься на перевал Серебрянского камня, где наша пещера то ещё себе занятие.
- А он там чего делал? - спросил Палыч.
- Так он со своим войском припёрся на Базу Учёных, сидят, чай пьют, а тут мы из пещеры вышли подышать свежим воздухом тут нас, его собаки и сдали. Бегают сами по себе облаивают всякую дичь гадины. А ведь при капитане ласковые подлизываются, чтобы дали им что-нибудь вкусненькое, сволочи!

- Если бы чуть раньше поднялись, - продолжил Кельдюшев то встретились бы с капитаном, то опять расспросы, и он бы сразу понял, чего мы тут крутимся.
- Когда мы, значит, почти поднялись на перевал, - сказал Лебедев, - я обратил внимание на какую-то группу, шурующую по краю Иовского провала. Ну, в общем, расчехлил свой фотик, приближаю, навожу резкость, а это Ерема со своей бандой идёт по нашим следам.
- Может быть, хотел убедиться, куда вы направились, - сказал Чемякин.
- Я представляю, как он удивится, что мы совсем не на Буртым пошли и вот вопрос, хватило бы у него ума такие же кренделя выписывать, - сказал Лебедев.
Чемякин объяснил, чего хотел Ерема.

- Он знает, что мы знаем о порте и решил проверить, где мы нашли тот самый вход в порт, откуда ему доставили коня вот он и пробежал за вами. А солдатам мог, объяснить, что генерала надо беречь и присматривать за ним. И тут у него такой прокол! Конечно, по вашим следам на Серебрянский камень не полезет, иначе солдаты сочтут его придурком, но с этого дня он будет, следить за нами пуще прежнего. А на Буртым мы сходим, но позже, надо же чтобы он нам поверил, что мы там были. И записочку оставим, а вдруг этому дуболому взбредёт мысль проверить это, направив один из патрулей ошивающихся там. Поставим там приметный тур из плитняка камней.
- В общем, чуть не засыпались, хорошо я про муку вспомнил, от болтались, - сказал Кельдшев.
- Да уж скатались мы, сегодня на  Тыпыл и Тылай! – сказал Палыч.
- Следы у пещеры маскировали? - спросил Чемякин.
- Всё там обрызгали смесью, была бы махорка ей бы тоже да собак жалко…

На Тыпыл и Тылай было уже поздно ехать и эксы благоразумно решились остаться, на ночь рядом с землянкой, чтобы всякое зверьё не порезало коней.
Чтобы серенький волчок не схватил их за бочок, поставили полукругом вплотную к палатке что-то типа плетня и выложили из лапника приличную перину. На лапник была положена полиэтиленовая плёнка, коврики и спальники, а над этим всем подвесили тент на всякий случай.  Лебедев предложил развесить на верёвках вокруг палатки свои рубашки, пояснив, что звери не любят человеческий запах и обходят его стороной.
- А чего они тогда в избушки ломятся? – спросил Палыч.
- А они тебя там такого кабанчика ищут, - сказал Чемякин.
Сделали два кострища по типу нодьи, только на два бревна было положено третье.
- До рассвета нам их толщины как раз хватит, - сказал Палыч, хлопоча возле котлов.

Чемякин спросил у Палыча, может они обойдутся чаем с бутерами с тушёнкой. На что повар сказал, что поесть надо основательно и лучше гречневую кашу с мясом. А то вон парни такую ходку сделали, что просто чай им не пойдёт. А завтра им всем ещё переть чёрте куда, так что силы им ещё потребуются.
И переубеждать опытного повара Чемякин не стал, раз он так говорит, значит, знает своё дело получше, чем он.

После сытного ужина они тянули веточки, где кому спать. Правда, Палыч опротестовал первую тягу, сказав, что палочки были одинаковые, но после второй тяги именно это же место досталось ему снова. И по итогу спальные места на лапнике распределились следующим образом - Палыч, Лебедев, Кельдюшев, Чемякин.
- Эх, не бережёте вы своего повара, - сказал он, забираясь в свой спальный мешок подозрительно посматривая на близко стоящий к нему плетень.
Лебедев собрал все рубашки и развесил вокруг палатки в надежде, что мохнатые хулиганы не позарятся на их конину.

Ночью Лебедев вставал поправить развалившиеся на кострище брёвна нодьи и оправится за одно, а когда хотел улечься, то увидел что на его месте уже лежит Палыч, привычно похрапывая. Усмехнувшись, он забрал свой спальный мешок и расстегнув его, лёг с краю, накрывшись как одеялом.