Если плохо - оглянись

Питер. Лето. Двор-колодец где-то среди переулков трущоб Достоевского. На верхнем этаже старого дома, прихватив чердак, расположился молодежный непрофессиональный театрик. Перерыв между репетициями. Димон стоял на лестнице и подкрашивал задник декорации. На скамейках для зрителей отдыхала труппа. Громко ругались Светка с Витькой.  Дело в том, что Светка была влюблена в Витьку-гитариста, Витька был влюблен в приму, а прима была ни в кого не влюблена, но крутила роман с бойким актером второго плана. Расхлябанный пофигист Тёма окрикнул Димона,
- Димон! Портвейн принесли, будешь?
- А я когда отказывался? – Сказал Димон, слезая с лестницы.
Посидели за портвешком всей компанией. Перебранка сама собой стихла, стали, как обычно, обсуждать премьеру. Не хватило. Тёма предложил,
- Димон, пошли к Синему, у него наверняка есть, у него пьянка не прекращается.
Синий жил неподалеку. Ему каким-то чудом досталась квартира в единоличное пользование, и там не прекращались тусовки, куда мог свободно прийти кто угодно. Дверь не запиралась. Скудная мебель была в плачевном состоянии, стены разрисованы и расписаны разными выражениями. Димон и Тёма зашли. В квартире все было как обычно, люди сидели, лежали, плясали и обнимались где попало. Многие были в отрубе. Множество бутылок вина было хаотично распространено по квартире и рукам гостей. Нашли Синего, выпили. Синий подрабатывал работником сцены в театре.
- Мужики, присмотрите за квартирой, пока меня не будет? Что бы хоть не спалили. – Задумчиво спросил Синий.
- А ты куда?
- Да вот, хочу побродяжничать опять, поеду автостопом в Сочи.
- Надолго?
- А, как получится, чего загадывать?
Поднабравшись изрядно, Димон и Тёма устали и решили пойти домой к Димону. Димон, как истинный художник, снимал мансарду под самой крышей одного из домов в этом же дворе. Они поднялись по лестнице на чердак. Вошли. Небольшая прихожая являлась также и кухней – в углу стояла газовая плита, и сан узлом с душем – за занавесочкой. Вошли в комнатку. Обстановка спартанская – стол шкаф, кровать и мольберт у окна. Высокое чердачное окно выходило на крыши соседних домов. Сели за стол на табуретки. Димон достал стаканы и вытащил из шкафа очередную бутылку портвейна.
- Димон, - слегка заплетающимся языком спросил Тёма, - чего грустный такой?
- А, достало все. – Димон смотрел в окно. - Я ведь, когда в театр художником-декоратором пришел, решил, вот оно – свобода! И писать для себя время есть.
Димон разлил вино по бокалам.
- Я думал, приобщусь, наконец, к искусству. А какое у нас искусство? Одну и туже фигню ставим без конца…
- Ну, не скажи. Мы свободны, мы не ходим на завод, на просиживаем зады в офисе – мы вне системы!
 - А толку? Это поначалу было весело – болты пинать. А сейчас надоело, тошно просто. Мы ведь ничего стоящего не делаем. Только халтура, да пьянки, тусовки. Иногда хочется выйти на крышу через окно, перегнуться через перила и вниз, конец.
- Да ты чего, чего. Если достало все – иди лучше с Синим бродяжничать.
- А что, может и пойду.

Как закончился вечер Димон не помнил. Проснулся ранним утром, как всегда с больной головой. Тёмы не было. Поискал остатков вина, не нашел. Спустился во двор, взял пива у местного барыги. Полегчало. Вернулся к себе, попил кофе с бутербродом. С печальным вздохом подошел к мольберту.
Димон опять рисовал вид из окна – крыши на рассвете. Работал не спеша. Сделал мазок – отошел, посмотрел. И так час. Вдруг его отвлекла тень, промелькнувшая за окном. Димон подошел к окну – никого. Он вернулся к мольберту. И тут случилось нечто. К окну снаружи подошла необыкновенно красивая девушка в коротком летнем платье без рукавов, или это туника? Смешно оттопыренные ушки совсем не портили ее, наоборот, добавляли привлекательности. Она лишь мельком глянула в окно, затем обернулась, облокотилась на перила ограждения крыши, и устремила взгляд в даль, закрыв собой весь вид из окна. Димон застыл. Постояв некоторое время в ступоре, он таки подошел к окну, открыл его и осторожно вышел на крышу. Встал рядом с девушкой. Он смотрел на ее профиль и молчал. Девушка повернула к нему голову. Хитрый взгляд, намек на улыбку.
- Привет, Дима.
Димон поперхнулся.
- Я не Дима, я – Димон.
Девушка рассмеялась,
- Привет, Димон!
- Откуда ты меня знаешь?
Девушка, улыбаясь, слегка склонила голову набок, как милая собачка.
- Как же, как же, я давно за тобой наблюдаю. Вот, пришла познакомиться.
Димон имел совершенно идиотский вид.
- За мной? Зачем?
- Ну, я живу здесь неподалеку. Часто вижу тебя. Но, знаешь, когда ты подолгу стоишь у перил крыши и смотришь вниз – это внушает опасения. Вот я и пришла.
Димон никак не мог свести мысли в кучу.
- А ты кто?
- Я то?
Девушка смешно нахмурилась.
- Я Элис. – Пауза,
- А ты художник.
Димон сморщился, - да какой я художник, слезы одни.
- Не важно! Ты в душе художник, потому и можешь видеть меня. Остальные – нет.
- Что ты такое говоришь? Ты кто?
- Я – эльф.
- Кто???
- Эльфийка.
Димон криво ухмыльнулся.
- Это что, движение у вас такое? Фанаты компьютерных игр?
- Да нет, народ такой. Живем неподалеку. Но нас могут видеть не все люди, а только особенные - мечтатели, художники, поэты, музыканты… И то, только иногда.
Элис неожиданно взяла Димона за руку,
- Пойдем в гости.  Здесь недалеко.
Она двинулась вдоль перил крыши и повлекла Димона за собой. Он, как маленький мальчик за мамой, последовал за ней. Подошли к краю крыши. Элис прыжком перемахнула перила и встала на самом краю пропасти.
- Ну, лезь, не дрейф.
До другой крыши, напротив, было метров пять пропасти. Димон, неожиданно для себя, неуклюже перелез через перила, не зная зачем. Элис весело смотрела на него,
- Ну, прыгаем! Только руку мою не отпускай.
Не давая опомнится, она, как на пружинках, взвилась в воздух. Димон обнаружил, что он прыгнул тоже. Ощущение полета. Приземлились на другую крышу совершенно безболезненно. Как так, пять метров? Мозг Димона выключился.
Дальше они бежали по лабиринту соседних крыш. Где по лесенкам, где прыжками преодолевали расстояния между крышами. Элис много раз меняла направление движения, поворачивая в неожиданных местах. Димон уже не понимал, что это за район. И вот непрерывный ряд крыш подошел к концу. Рассвет почему-то никак не заканчивался, солнце заливало все вокруг желтым и лимонным цветом. За границей крыш показался бескрайний простор. Поле, заросшее гигантскими цветами. Горы вдали. Элис и Димон остановились у обрыва последней крыши.
- Вот и мой дом, - сказала Элис задумчиво.  – Держи меня крепче за руку, летим!
За спиной у Элис развернулись крылья, наподобие стрекозиных.  Вихрь от их взмахов поднял в воздух Элис, а она увлекла с собой Димона.
Что называется, захватило дух. Димон висел, держась только за руку Элис, но не ощущал тяжести своего веса. Они летели над полем с цветами, временами окунаясь в розовые облака. Летели недолго, но для Димона минуты длились часами. Приземлились рядом с цветком размером с высокое дерево, или дом. Цветок был похож на колокольчик. Из глубины цветка, на уровне второго этажа выглянул молодой человек.
- Элис, привет! Опять к нам человека притащила?
- Да. Ему помочь надо, а то он суицидом закончит.
- Опять двадцать пять. Ты понимаешь, что всех мы не спасем? Пусть они там постепенно вымрут – сами такое выбрали. Мир чище будет.
- Да, но он – хороший. Жалко его.
Димон в это время стоял молча и неподвижно – как статуя.
- Он художник. – Добавила Элис. Эльф грустно улыбнулся, и сказал,
- Ну, проходите.
Элис потянула Димона к лестнице, образованной из листьев цветка. Внутри цветка помещение казалось больше, чем снаружи. Посредине - маленький столик на тонкой ножке, вокруг – подушки-сиденья. Эльф изучающе смотрел на Димона.
- Ну, что, Дима, ты наш брат теперь.
- Он не Дима, он – Димон! – Хихикнула Элис.
У Димона голова шла кругом, он не нашелся, что сказать в ответ. Потом медленно, запинаясь в слогах, спросил,
- А вы тут как, давно живете? А чем занимаетесь?
Эльф рассмеялся,
- Живем! Получаем удовольствие от жизни. Общаемся. Любим. Творим. Питаемся фруктами.
Встряла Элис,
- Я не познакомила вас, это Ан, наш старейшина.
- Как старейшина, в двадцать лет?
- Ты на внешность не смотри, мы не стареем.
Димон повернулся к Элис,
- А тебе сколько?
- Невежливо спрашивать возраст у девушки.
Элис картинно потупилась. Димон перевел отсутствующий взгляд на Ана,
- И что, я, как я? У вас?  Зачем?
- Ну что, мы теперь, благодаря Элис, берем над тобой шефство. Будем наблюдать за тобой, чтобы глупостей не наделал. А ты, как плохо станет, к нам заходи. В любое время. Дорогу теперь знаешь. Тебя всегда будут рады видеть.
Димон как-то совсем сник и обмяк.
- А нельзя мне у вас остаться? Больно уж там у нас плохо все…
- Нельзя. – Непонятно было, толи Ан серьезен, толи это шутка такая. – здесь тебе не ужиться, природа другая. Вы, люди, беспокойные очень, нервные. Размеренная жизнь в красоте и совершенстве вам противопоказана.
Димон погрустнел.
- И что же мне теперь, даже с крыши не прыгнуть?
- Не знаю. От тебя зависит. Но, если что – мы всегда рядом.

Димсон и Элис шли, взявшись за руки, по тропинке между громадных цветов. Издалека доносилась нежная музыка – лютни и флейты. У Димона было пусто в голове, только ощущение безграничного счастья. Он повернулся к Элис,
- Так не может быть. Я умер. Или сплю после попойки.  Что мне делать дальше?
- Живи. Работай. Пиши. Только на позитиве.
Димонт поник головой, 
- Я не смогу. После нашей встречи – не смогу.
- Сможешь, Димон.
Элис помолчала.
- Тебе пора домой.
Димон схватил ее за руки,
- Элис, милая, я всю жизнь искал тебя, можно тебя хотя бы обнять?
Элис вздохнула, - нет Димон, мы из разных миров.
- Вы думали, что помогаете мне, но вы же сделали еще хуже - как мне жить дальше с этим знанием?
Элис печально смотрела на него.
- Тебе пора. Увидимся.

Димон обнаружил, что он у себя дома. Лежит на кровати, и с трудом разлепляет пьяные глаза. Он медленно поднялся. Обнаружил, что еще осталось пиво, допил. Потом подошел к мольберту, поставил новый холст, и стал писать портрет Элис.