Пацан, дай патоки!

     Вдоль залива между обрывом с «козьими» тропами, «ледниками» и Пушкинской набережной были проложены рельсы, по которым паровозы таскали грузовые вагоны со станций Марцево и Таганрог-1 в порт и обратно. Здесь была и нефтеналивная база. Пустые «столыпинские» товарняки и цистерны из-под нефтепродуктов, иногда подолгу стоявшие под горой, нас не интересовали, а вот цистерна с патокой для Кондитерской фабрики – это Юрка Рудкин пропустить не мог.

     Дворовой командой мы купались и загорали, пока у цистерны не появились рабочие. Двое, сняв замок и отодвигая заслонку, наливали патоку в большие молочные фляги и относили их к пришедшей машине. Этот процесс привлекал не только наше внимание. С десяток незнакомых пацанов крутились с нами вокруг цистерны, отвлекая рабочих, атакуя подбрюшье цистерны с трёх сторон, пытаясь подхватить ладонью наплыв патоки на горловине, под заслонкой. Мужики отгоняли нас как назойливых мух, грозя надрать уши. Фляги закончились и в ход пошли фанерные бочонки. Их наполняли до половины и по одному откатывали к машине, где третий рабочий прилаживал крышки.
     Мы сузили кольцо осады, атакуя со всех сторон цистерну и бочки. Юрке удалась одна попытка, но «улов» был невелик. Я тоже успел разок подхватить ладонью наплыв патоки, поделился с друзьями и стоял, слизывая остатки между пальцами. Юрка пошёл ва-банк, прорвался к открытым бочкам с незащищенной стороны, но тут из-за грузовика выскочил водитель, которого мы потеряли из виду, и прихватил Юрку за руку, опущенную в бочку. Мы замерли. Водитель и подошедший рабочий с двух боков взяли Юрку за руки и ноги, подняли и, перевернув вверх ногами, макнули головой в патоку по самый подбородок. Вынули, поставили на ноги и отпустили, смеясь. Даже пенделя не дали.

     Едва Юрка сделал два шага, как патока с волос уже залила ему глаза, потом уши, нос – он ослеп и оглох. Я подлетел к нему, думая, как бы побыстрее довести его до воды, чтобы он смыл эту липкую маску и не задохнулся. Схватил его за запястье, чтобы провести через рельсы и кустарник к воде, а он думал о другом. Двумя ладонями от щёк к волосам, освобождая глаза, поднимал патоку, чтобы как можно больше сохранить её и съесть.

     И тут вся орава страждущих халявного нектара, кинулась к нам, и с криками: – Пацан, дай патоки! – вцепилась Юрке в голову, вырывая патоку вместе с волосами.
     Тут до Юрки дошло, что он не только не сохранит патоку, но может остаться без волос, а то и головы. Он рванул, что было сил. Мы с Санькой прикрывали его от жадных рук с боков, Игорь и Валерка с тыла, и всей этой орущей бандерлоговской стаей, промчавшись сквозь оторопевших, ничего не понимающих пляжников, плюхнулись с Юркой в воду, смывая добычу в десять рук. Юрке хватило той патоки, что стекла ему в рот во время забега, но растянуть удовольствие не удалось.

     Это была самая смешная из необычные ситуации, в которые я часто попадал с Юркой. С ним постоянно соревновались во дворе, даже боксировали в настоящих перчатках. Он водил всю дворню записываться в секцию бокса в полуразрушенной Никольской церкви –  нас забраковали по возрасту. Но после каникул в школу я приходил ловким, окрепшим и на физкультуре показывал высокие результаты.