Отрада

***

    Артём Бубнов сидел в поезде в расстроенных чувствах, раздумывая бросить ему спорт или продолжать завоёвывать пьедестал выступая в ветеранских движениях? Третье место, которое он занял сегодня в ветеранских соревнованиях Черноземья, по вольной борьбе, подсказывало ему: «уйди с ковра красиво и переходи на физкультуру и не забывай, что у тебя дома лежит диплом о высшем образовании». А внутренний голос напоминал ему: «Ты же инженер, — вот и продвигайся по своей профессии, а наследие борьбы скоро скажется на твоём позвоночнике и на артериальном давлении».
И действительно после защиты диплома он ни одного дня не проработал по своему профилю. Везде ему отвечали инженеры не нужны, требуются слесаря, сварщики, токаря. Но зато у него масса предложений была работать тренером, но он хоть и был до мозга костей пропитан спортивной борьбой, но в роли тренера себя не видел. Считая, что в спорте в нынешнее время много нечистоплотности. Какого тренера не послушаешь, везде одни только интриги, которые мешают прогрессу спорта. Около месяца отработал в женском коллективе, на должности руководителя. Но там его хватило только на месяц. После чего, он пошёл в вагонное депо и устроился проводником на поезд, где проработал четыре года. Затем занимался частным извозом три года, от которого радости мало было и последнее время он частный предприниматель торгуя автозапчастями на авторынке. Опять же, ежедневной радости в этом бизнесе он не находил, да и денег больших не было. Сейчас находясь в трясущемся поезде, он вдруг вспомнил о своём временно похороненном в домашних документах дипломе: «В настоящее время у нас половина выпускников различных вузов работают не тем, на кого много лет учились, вон Вова Зайцев мой сосед, на заводе во вредном цеху крановщиком работает. Правда у него зарплата завидная, но каким он будет перед выходом на пенсию. Да и вопрос, доживёт ли он до неё? Но как бы то ни было попробую оптимизировать свой диплом».
   Рано утром он сошёл с поезда в своём городе и отвергнув услуги таксистов пошёл пешком до дома, находившийся в полутора километрах от вокзала. Бросив сумку в кладовку, он сразу принялся искать свой диплом, который без всякого труда нашёл в куче документов. Он даже не взглянул на него, думая, что это может быть плохой приметой. Просто поцеловал «фасад» диплома и положил его на стол. Но на следующий день забыл про него и как обычно накинул на себя куртку, сел за руль и поехал на авторынок продавать остатки запасных частей. Торги шли не ахти, но распродавать их было необходимо, иначе он просто может забыть про них, если найдёт себе работу по нраву. А если он уже он решился на такой шаг, то с пути сбиваться не будет, такой был нрав Артёма.
   Шёл конец апреля, весна теплом не особо одаривала и ещё пока отдавало прохладцей, хотя на тополях уже появились маленькие лепестки. Он застегнул до самого подбородка молнию на куртке и вышел из салона автомобиля, чтобы купить кофе. Но до него не дошёл, на полпути столкнулся со своим однокурсником и соперником по ковру Веденеевым Борисом.
   — Вот это да! — в один голос произнесли они, — это сколько же мы с тобой не виделись? — первым спросил Борис.
    — Наверное лет пятнадцать, — ответил Артём, — ты же с борьбой завязал сразу после института.
   — А ты когда?
   — А я со вчерашнего дня, — бросил Артём, — последние годы выступал по ветеранам. А вчера после бронзы, привезённой из Черноземья, решил оставить спорт. Не хочется, но попробую устроится тренером или инструктором на производство. Там хоть стабильно будет платить.
   — А ты что после института себе работу подходящую не мог найти? — поинтересовался Борис.
   — Видишь ли мой друг, — тогда дилемма была, — либо добиваешься работы на кого учился и забываешь про спорт, либо ищешь более свободную работу и готов выходить на ковёр. Я выбрал вначале первое, мне предложили работу заведующего канцелярией на механическом заводе. Я думал там буду с производственной документацией разбираться. А оказалось, что это чисто женская работа. Месяц там кое-как протянул и перешёл на второй вариант, устроился в вагонное депо выступая за Локомотив. Но через четыре года у них спорт развалился, а мне пришлось помахать им ручкой и заниматься частным извозом. А здесь с поездками на соревнования появились свои трудности, хоть я и мастер спорта. Не каждый руководитель готов оказывать спонсорскую помощь, для чужого дяди. Ушёл на рынок, здесь чуть получше, — второстепенные поездки сократил, но на важные, как Мир, Европа, Россия, денежку копил. Вот вчера это был мой последний вояж. Всё! Баста! Надо искать приличную работу и оседать на одном месте. Годки идут, а семьи до сих пор нет.
   — Слушай меня внимательно Тёма? — оживился Борис, — у тебя есть фактура и внешность не простая, ну а про твоё владение языком и твою целенаправленность я хорошо помню. Давай ко мне иди работать?
    — А это куда на завод? — тихо спросил Артём.
    — На завод, но работать ты будешь в другом месте в должности директора оздоровительного пансионата «Отрада».
    — А ты кто там? — удивился Артём.
    — Я председатель профсоюзного комитета машиностроительного завода, — обрадовал он друга, — понимаешь в чём дело. Это значит, тебе необязательно бросать спорт. Профком все поездки на соревнования тебе будет оплачивать, я лично об этом позабочусь.
   — Считай, что я твоё предложение принял с большой охотой, — сказал Артём, — а вот со спортом завязать я принял окончательное решение. К тому же я думаю, что незнакомая для меня работа руководителя такого уровня наверняка требует к себе постоянного внимания и ежедневного обучения. Тут одной фактурой не обойдёшься.
    — Правильно мыслишь Артём, — начал хлопать себя по карманам Борис, — как хорошо, что я тебя встретил, а то меня генеральный директор завода Шустов совсем запилил с этой вакансией.
   Нащупав у себя в кармане плаща портмоне, Борис достал из него визитку и протянул её Артёму:
   — Жду тебя завтра с утра, не откладывай на другой день. А то к моему горлу уже заводское руководство руки протягивает, — пошутил он. — Должен понимать, что абы кого на эту должность не поставишь. Сам понимаешь большие руководители тоже люди и имеют свои слабости, поэтому если заметишь что-то непотребное делай вид, что ты глухонемой и никакими жестами не обладаешь. Тишина должна быть как в склепе.
    — За это мне можно и не говорить, — убедительно заверил друга Артём.
    — Оттого что знаю тебя хорошо, поэтому и пригласил на эту шоколадную должность. Далековато, конечно, от города двадцать пять километров, но там у тебя будет не только свой кабинет, но и свой номер, и даже служебный автобус. Так что, если захочешь расслабиться и переночевать на природе под плеск волн, проблем у тебя с этим не будет.

***

   — Плюнь на эту обольстительную должность, — сказала ему вечером мать моя посуду, — ты сейчас свободный человек, налоги платишь в пенсионный фонд и начальников над тобой нет. А там ты будешь не только, как евнух, но исполнитель всех прихотей высокого начальства. Ты не забывай, что я двадцать два года отдала этому заводу. Эту Отраду открыли без меня два года назад, но я об ней наслышана столько нелицеприятных фактов, говорят этот пансионат приравнивают к Техасскому борделю и к узаконенному дому терпимости. Правда условия там высшие для отдыха, а вот медицина в нём в основном платная, но свои результаты даёт. Поверь мне — твоё трудоустройство в эту клоаку, будет шагом в пропасть. Тебя там женщины испортят, и ты потеряешь свою весовую категорию.
   — Мам мне всё равно сейчас, что там творится, — возразил он матери, — попробую в этом доме грехов, навести порядок. Не получится, рассчитаюсь оттуда в два счёта. Но в трудовой книжке иметь запись директора пансионата, мне не помешает. По этому профилю можно найти работу и в другом месте. Сейчас посмотри каждый завод имеет свой санаторий или пансионат, на худой конец базу отдыха.
   — А ты думаешь тебя там ждут? — сердито посмотрела на него мать, — все высшие места заняты. Поверь мне я об этой закулисной приперченной жизни немного знаю. Всё-таки я на этом заводе до пенсии отработала. И меня всегда избирали в ревизионную комиссию.
   — Я знаю, что ты работала на самом солидном предприятии города, туда сейчас даже простым работягой не устроишься из-за высоких заработков, — не переставал пререкаться с ней сын. — Но ты только что себе противоречила, сказав, что все высшие места заняты. А не хочешь, чтобы твой сын оформился на приличную должность.
   — Делай что хочешь, — плюнула в раковину мать, — но моё сердце подсказывает, горчицу есть тебе в этой Отраде придётся ложками. Но не прислушавшись к словам матери он утром поехал на конец города на машиностроительный завод. Бориса он нашёл быстро перед проходной завода в двухэтажном здании. Встретил он его с радушием и распростёртыми объятиями.
   — Я знал, что ты меня не подведёшь, — возбуждённо говорил Борис. — Сам понимаешь работа ответственная, а нам случайные люди не нужны там. В подчинение у тебя будет приличное количество людей, с которыми ты легко управишься. Люди поголовно все сговорчивые и исполнительные. Стариков практически нет, кроме слесаря сантехника и электрика им по полтиннику, остальные все молодые. Один медик в твоём распоряжении, у остальных имеется свой хозяин. Они у нас только медицинские кабинеты арендуют, вместе со стоматологом. Вообще я тебе Артём скажу, нам обоим повезло что встретились. Ты работу себе нашёл, а я кадровый вопрос закрыл. Я уже генеральному директору с самого утра доложил, что достойная кандидатура найдена. Он же сам в прошлом баскетболист, поэтому твою кандидатуру одобрил без лишних вопросов.
   — Неужели так важна вашей дирекции кандидатура директора пансионата, — пожал плечами Артём, — это же не квалифицированная должность, а больше социально-культурная и обслуживающая сфера. И я думаю с ней справлюсь, организаторские и лидерские качества ты сам знаешь во мне заложены.
    — Поэтому и предложил с ходу тебе эту должность, — сказал Веденеев. — Знаю, что ты справишься с любой общественной руководящей должностью. И директор, я тебе скажу там нужен не просто статист, а крутой администратор. Так же не забывай, что отдыхать к нам приезжают со всего холдинга, где он пустил корни и в других городах России. А это значит не только с нашего завода народ здесь отдыхает, тут география будет расширена.
   После чего он протянул Артёму несколько бланков и заставил их заполнять. Когда Артём освободился от них, Веденеев пожал другу руку и сказал:
   — Поздравляю, с сегодняшнего дня ты директор пансионата и на людях я для тебя не Борис, а Борис Григорьевич. Сейчас садимся в мою машину и поедем представляться на твой «курорт». Оттуда после работы поедешь на автобусе пансионата.
   — Зачем, я на своих колёсах еду, — пожал плечами Артём.
   — Тогда дело совсем упрощается, — облегченно сказал Борис — едем на твоей машине. До обеда я дарю тебе своё время, потом кушаем с тобой в Отраде, и ты меня возвращаешь в мой кабинет. А завтра у тебя с восьми утра начинается курортная жизнь. В пансионате в кругу молодок и медиков значительно повысится твой жизненный ресурс. Поверь мне, я убедился в этом и у меня тоже здесь есть свой персональный номер, который я нередко посещаю и не только со своей семьёй.
    — У меня пока семьи, нет, — сказал Артём, — но думаю после завершения спортивной карьеры, я этот вопрос разрешу.
    — Если ты намерен женится, то обрати внимание на свой персонал, — дал совет Веденеев, — ведь мы к нему не приближаемся близко. Генеральный запретил с ними шашни впустую заводить, чтобы ни холдинг, ни завод не позорить.
    — Умно! — оценил тактичное табу директора Артём.
    — Не просто умно, а гениально, меньше сплетен по заводу и холдингу будет ходить, да и женский персонал всегда должен быть в форме, а не с помятыми мордашками, как было до предыдущего директора.
    — А где кстати мой предшественник? — поинтересовался Артём уже в машине.
    — Не спрашивай, — махнул он рукой, — ей прописан строгий многолетний постельный режим. Ей семьдесят три года было, и она в феврале этого года хорошо поскользнулась около своего дома, сломав ногу и повредив позвоночник. Для неё слишком много поблажек делала администрация завода, другого давно бы выгнали за её промашки. Но она мать большого губернского начальника Василькова, слышал про такого.
    — Нет, конечно, я только спортивное руководство знаю и всё, — задумчиво ответил Артём.
    — Если бы знал кого, то достойную работу давно бы себе нашёл. — И то верно, я как-то не подумал, — сказал Веденеев, — но этот вопрос у нас сейчас снят с повестки дня. Тебе сейчас надо будет контакты со своими подчинёнными наводить, а они я тебе скажу все как на подбор, вежливые и покладистые. Ни на одного сотрудника никаких нареканий не было. Правда главбух с гонором женщина, но красоты неотразимой, типичная шоколадка! Хотя с тобой она может быть поласковей, а вот с бывшим директором пансионата они постоянно ругались. Та была можно сказать дряхлой старухой, а эта Нина Сергеевна молодая и ретивая и знает, как работать с финансами. Сейчас Салтычихи не стало, — так Василькову все называли, — уточнил он, — спокойная атмосфера витает в коллективе.
    — Это хорошо, — с облегчением сказал Артём, — я думал мне плохое наследство досталось, которое придётся перевоспитывать. — Такого у нас не может быть, — недоумённо посмотрел Веденеев на Артёма, — работой там каждый дорожит, у них же зарплата в пансионе не профсоюзная, а как в среднем у рабочих всего холдинга. Так что и ты не унывай насчёт этого, обижен не будешь. Оклад будет не маленький.
    — Не маленький это сколько?
    — Пускай для тебя это будет сюрпризом, — загадочно усмехнулся Веденеев, — но точно знаю, когда тебе первую получку на карту переведут, ты мне безмерное спасибо скажешь. К примеру, горничные у нас получают как в пятизвёздочном отеле по пятьдесят тысяч.
    — Ощутимо, но хорошие дела я без внимания не оставляю, отправляю бумерангом благодарность адресату, — спокойно пояснил Артём.

***

   На самом деле это был не пансионат, а наполовину санаторий местного значения, хотя там отдыхало немного людей из других городов, где были предприятия, относящие к холдингу. Этот пансионат находился на берегу реки Волги. В полу километрах от него был виден могучий сосновый бор. Территория Отрады была вся освещена так, что там и ночь казалась днём. Умащённые асфальтом тротуары брали начало от корпуса и вились на три километра в чащу леса. В ограждении периметра, кроме центральных ворот были установлены две калитки, которые на ночь обязательно закрывались. Само здание было двухэтажным и длинным, с оригинальной архитектурой. С одной стороны обзор был на Волгу, а с другой на лес, столовую и спортивный зал. За высоким модулем стоял небольшой медицинский центр, в котором было всего восемь кабинетов.
   — Территория, конечно, здесь великолепная, — отметил Артём, — и само здание похоже на сказочное. Не думал, что у нас в городе имеется такое прекрасное заведение для отдыха. Да оно любому черноморскому санаторию приличную фору даст.
   — Итальянское зодчество. — гордо сказал Веденеев, — поэтому руководство холдинга любит здесь регулярно отдыхать. В конце корпуса стоит крыльцо это вход только для высшего персонала холдинга. У них там свои люкс номера, своя горничная и своя уборщица. Тебе, как директору везде зелёный свет включён и если что увидишь непорядок, не стесняйся, устраивать им головомойку. Если проблемы какие возникнут, звони мне немедленно, или заму директора по режиму Янину. Мужик гниловатый, но он нужен иногда для решения некоторых вопросах, но это когда меня нет.
   — Ты покажи мне моё гнездо, где я буду почивать, с остальным я сам разберусь, — произнёс Артём.
    — Что тебе так не терпится? — вопрошающе посмотрел Веденеев на друга, — ты назначен сюда не почивать, а наводить порядок, который здесь посеяла старая грымза. Хотя опочивальня у тебя будет с винтовой лестницей, над твоим кабинетом.
   — Что неужели как олигарх буду здесь жить? — расплылся в улыбке Артём, — двухэтажная квартира, была всегда моей мечтой. Веди меня туда?
   — Сейчас пойдём ближе знакомиться с этим замком, где находятся и твои апартаменты, — таинственно произнёс Борис. — Но в первую очередь, наверное, надо встретиться с персоналом, который сегодня на смене. Со столовскими работниками познакомишься попозже во время обеда.
   Они вошли в помещение, где у входа сидел охранник, а напротив расположилась администратор. Они прямиком направились к ней:
   — Варвара обзвони всех, — сказал Веденеев молодой девушке, пускай спускаются в кабинет директора. Буду вас знакомить с новым властелином, — кивнул он на Артёма.
   По её виду было понятно, что старая бабка им все опостылела, так как радость на её лице было спрятать невозможно. Она протянула ключ от кабинета Веденееву и включила свой телефон. А мужчины в это время зашли в кабинет директора. Ничего в нём лишнего не было, стол письменный с компьютером, два шкафа, — один книжный, второй для посуды. Два дивана словно поругавшись расположились спина к спине и одиноко стоявший журнальный столик, на котором кроме электрического чайника ничего не было. За угловой стеной стояла винтовая миниатюрная лестница.
   — Ну вот как-то так пока, — сказал Веденеев, — оборудуешь здесь потом по своему вкусу. А вот на втором этаже тебе обязательно должно понравится. Бабка Василькова была капризной барыней и для своей обстановки ничего не жалела. Правда ей кайф частенько обламывала главбух. Но всё равно в этом номере комфорту больше, чем в Люкс — номерах нашего отеля. Винтовой лестницей она не пользовалась, боялась упасть с неё, заходила в свой номер со второго этажа.
   Народ тем временем начал собираться в кабинете. В основном это были женщины, не достигшие тридцати лет. Среди них были и два молодых худосочных парня, с зализанными назад волосами. Если судить по их виду, то видимо им отказали служить в армии. Уж больно изголодавшими они выглядели, хоть и симпатяги с приятными улыбками.
   — Борис Григорьевич, по-видимому, это весь сегодняшний состав, — подала голос смуглая женщина с правильными чертами лица.
   — Это Усачёва Нина Сергеевна, — финансовый министр данного заведения, и до сегодняшнего дня исполняющий директор Отрады, — представил он её Артёму. — Персонально с каждым сотрудником я вас знакомить не буду, чтобы их от служебных обязанностей не отрывать. В процессе работы вы их ближе узнаете, а вот вас я всем представлю. — Он кашлянул в кулак: — Это ваш новый директор, его зовут Артём Николаевич Бубнов, образование высшее техническое, холост, мастер спорта по вольной борьбе. Опыта в гостиничном бизнесе не имеет, но зато имеет ряд положительных качеств, чтобы работать здесь в должности вашего руководителя. А сейчас все по рабочим местам.
    В ответ ему тут же захлопали и шепчась между собой начали покидать кабинет. Осталась одна Нина Сергеевна и посмотрев в глаза нового директора, спросила:
    — Я полагаю мы с вами сегодня ещё встретимся.
    — Хотелось бы, но не знаю, когда освобожусь после обхода.
    Тут вмешался Веденеев:
    — Знаешь, что Нина Сергеевна, вряд ли вы друг другу сегодня будете полезны. Дай ему осмотреться, затем он будет в твои цифры вникать. У тебя есть заместитель вот с ней и решай проблемы.
    — Да разве я против, — улыбнулась она, — мои цифры от нас никуда не убегут. А мой заместитель вчера в отпуск ушла. Уехала в Сочи, не захотела у нас отдыхать. А вот штатное расписание у директора всегда под рукой должно быть. Так как его может запросить в любое время для проверки и соцстрах, а также налоговая и трудовая инспекции. — И она достала бумаги из папки, положила их на стол. — Ознакомитесь на досуге, — сказала она и покинула кабинет.
    — Ну главную процедуру мы с тобой прошли, — потирая ладони произнёс Веденеев, — в спортзал без меня завтра сходишь. Кстати, там главным работает бабкин внук, с ним у тебя проблем не будет, он не капризный вроде парень. А сейчас пойдём пообедаем и отвезёшь меня на место, где взял. А с завтрашнего дня повторишь знакомство с каждым сотрудником персонально.
   — Я что-то не хочу кушать, — отказался Артём, — да и рано ещё, у меня завтрак свежий пока на переработке.
   — Да, ну тогда запирай свой кабинет, — протянул ключ Артёму Веденеев, — садимся в машину и поехали в город. А завтра в полном здравии приедешь сюда к восьми утра. И знай, что ваш служебный автобус каждое утро отправляется сюда в 7 утра от торгового центра «Дельфин». И отсюда отвозит до той же точки в семнадцать часов. А если опоздаешь, то имей в виду в эту сторону регулярно много пассажирского транспорта ходит, до разных селений. Есть у него остановка и у «Отрады».
    — Я думаю мой Форд Фокус меня не подведёт, — сказал Артём садясь за руль, — а вообще хочу сказать, что место для отдыха руководство вашего холдинга выбрало хорошее.
    — Оно всем нравиться, а будет ещё лучше, когда облагородим здесь Набережную, — гордо заявил Веденеев.
   — Пока ещё конь не валялся около вашей мечты, — усмехнулся Артём.
   — Справа она уже тянется сюда, — немного обиженно заявил Веденеев, — просто её не видно пока. Её длинна будет 1,5 километра. На сегодняшний день шестьсот метров уже сдали, рядом с ней будет стоять Московский санаторий. Года через два всё будет функционировать, но ты не переживай, набережная будет в ведении Москвы. Но ходить по ней будут все, так как мы тоже вложились в её возведение.
    — А я не переживаю, к тому же наш объект охраняемый — сказал Артём, — но на танцы из санатория они будут бегать. И люди, наверное, здесь отдыхают степенные, не шпана какая.
    — Нареканий никаких до этого не было, — пристегнул Веденеев себя к креслу, — кроме пропаж телефонов, кошельков. Поэтому при поступлении здесь всех предупреждают, чтобы были бдительными, не оставляли свои вещи без присмотра. Ну ладно это не столь важно. Скажи, приятно что народ, тебя встретил с радостной улыбкой? Устали они от занудливой бабки.
    — Откровенно сказать я не заметил этого, — завёл машину Артём, — да и не до этого мне было. Всё как-то быстро прошло, как на спринтерской дистанции. Но мне нравится такое знакомство, лаконично и ничего лишнего.
    — Я знаю почему ты не заметил ничего — засмеялся Борис.
    — Почему?
    — А потому что ты кроме как на бухгалтершу ни на кого не смотрел, видимо понравилась тебе тётя? — спросил он.
    — Приятная! — бархатным голосом произнес Артём, — но только она не тётя, а настоящая дама. Я бы сказал на вид очень вкусная, пальчики оближешь.
    — При тебе она ещё больше расцветёт, — таинственно заявил Веденеев, — с бабкой они воевали. Общего языка не могли найти, а всё из-за того, что она старухе не давала денег на замену телевизора, холодильника. Усачёва ей сразу отрезала: «не рассчитывайте на новые бытовые приборы, эти из строя ещё не вышли. Вот как спишет их ревизионная комиссия, тогда будем разговаривать. А я пока здесь работаю, их никто не спишет раньше времени. Такие телевизоры по двадцать лет работают без ремонта». Бабка ей доказывает: «экран мне нужен больше, я букв не вижу». Тогда ей Нина Сергеевна посоветовала помощнее приобрести себе новые очки. Вот после этого старуха по разным пустякам начала на неё строчить разные докладные. Ну теперь отписалась и двух лет не отработала.
   — А кем эта бабка до этого работала? — спросил Артём.
   — На заводе, начальником цеха Озеленения. Там тоже проку от неё мало было. А вот главбух здесь с самого начала и заметь Нина Сергеевна не замужем, но была за нашим бывшим начальником водной лаборатории. Разошлись они быстро. Она одна с некоторых пор живёт, а он с новой пассией уехал жить и работать в Эмираты.
    Они подъехали к воротам, к ним тут же подбежал охранник.
    — Знакомься Владислав, — кивнул Веденеев на сидевшего за рулём Артёма, — с сегодняшнего дня, это новый директор «Отрады». Просьба почитать и уважать, непослушание его очень сильно гневит, — засмеялся он.
   Вслед за ним засмеялся и Владислав, заспешив скидывать цепь с ворот. Проезжая мимо охранника, Веденеев, приоткрыв дверку автомобиля, спросил:
    — А почему двадцать минут назад нас так не встречал?
 — А я ходил боковые калитки, открывал, сейчас же ходоки и бегуны в лес рванут, — ответил он.

***

    Он проснулся рано, сделав короткую гимнастику, и подняв себе настроение, прошёл в ванную. После водных процедур, съел один здоровенный апельсин. Нашёл свою спортивную форму и вместе предметами личной гигиены сложил всё в рюкзак. Затем привёл себя в порядок, и тихо вышел из квартиры, чтобы не будить мать. Боялся, что она могла ему из-за соблазнительной должности испортить настроение. Машина его стояла около подъезда, хоть она была и с сигнализацией, но по городу ходили слухи, что угонщики были до того ушлые, что для них сигнализация не являлась преградой. «Хорошо хоть на работе за ней присмотр будет» — подумал он и бросив рюкзак на заднее сиденье сел за руль. У ворот его встретил вчерашний Владислав и без разговора снял цепь.
   — А вы по сколько часов работаете? — спросил Артём.
   — Мы сутки через двое, — ответил он, — график сытный, и наработаешься и выспишься и с народом пообщаешься вдоволь. Просто восторг один!
   — Это хорошо, что эйфория у вас наступает от натуральных ощущений, — сказал ему Артём, — плохо тогда, когда человек радуется без причины. Это опасно для здоровья.
   Он проехал створ ворот и поставил автомобиль на автостоянку. Забрав рюкзак, он вошёл в здание. Увидав его в окно охранник корпуса оповестил часть сотрудников, которые приготовились к его встрече, ожидая около кабинета, где двери были открыты настежь. Он поздоровался со всеми и получив разнобойную взаимность, спросил:
   — Как я понимаю вход мне свободен, в апартаменты, — кивнул он на распахнутую дверь.
   — Да, конечно, мы вчера там всё поменяли и постельное бельё на втором этаже и шторы на всех окнах, — сказала старшая сестра — хозяйка, — правда полы только вымыли.
   — Вас как зовут и ваша должность? — спросил он у неё.
   Она без смущения ответила ему:
   — Я старшая здесь по хозяйству, а зовут меня Карина Львовна. Если что, обращайтесь.
   — Очень приятно, — улыбался он всем, — с толпой сразу знакомится не буду, забуду. Но к вечеру я всех надеюсь узнать. Сколько вас горничных здесь?
   — Всего восемь человек, но работают они через день, по четыре человека, — доложила Карина. — И ваши апартаменты вылизаны до блеска.
   — То есть я могу занять свой кабинет? — окинул он её вопросительным взглядом.
   — Да, конечно, — показала она ему путь обеими ладонями, — и не только в кабинет, но и в номер. Если что не понравится в интерьере, скажете мы исправим. «Обед вам в номер приносить или вы будете ходить в столовую?» — спросила она.
    — Что за абсурдный вопрос, — удивился он, — у вас как я знаю столовая находится рядом, а не на Эвересте.
   — Старому директору мы все обеды и ужины сюда приносили, а на завтрак какао с бутербродами в постель. Вот поэтому я и поинтересовалась.
   Он покачал головой, и за локоть Карину Львовну увлёк в кабинет:
    — Неужели трудно уловить разницу между мной и пожилой женщиной, — сказал он ей, когда закрыл дверь кабинета. — Неужели я не способен дойти до столовой? Впредь прошу публично мне подобных вопросов не задавать. Для этого у меня есть ухо, — тихо потрепал он себя за мочку.
   — Ой извините? — надула она губы, — я не хотела вас обидеть. Просто привыкли к старым порядкам, вот я вас спросила без задней мысли.
   Она вдруг внезапно засмеялась.
   — Что с вами? — обвёл он её своим проницательным взглядом.
   — Вспомнила почему Салтычиха в столовую не ходила, — прикрыла она рот ладонью, чтобы не прыснуть от смеха. — Она первый раз, когда пришла в столовую, ей молодой повар Ярик принёс суп лапшу, которую она приступила поглощать, а он пошёл за вторым блюдом. Вернулся с тушёным горохом, а Салтычиха из супа ложкой выгребает вставную челюсть. Ярик от неожиданности тарелку уронил на пол и давай крестится и доказывать, что зубы эти не его. Она же поразив его грозным взглядом, вставила спокойно челюсть себе в рот, сказала: «отныне будешь всю кормежку доставлять мне в кабинет».
   — Действительно смешно, а теперь присаживайтесь, — усадил он её в кресло. — Прошу вас запомнить навсегда: никакие обиды для меня не приемлемы. И сам я никого стараюсь не обижать, кроме лишь тех, кто против меня стоит на ковре. Лучше расскажите мне суть вашей работы.
   — Хорошо, но можно вкратце? — а наизусть я вам не расскажу, должностная инструкция есть и у вас и главного бухгалтера.
   — Ах да, — вспомнил он, — она мне вчера папку передала, ну давайте вкратце.
   — Главной моей задачей является хорошее санитарно-бытовое обслуживание отдыхающих и соблюдение санитарных норм в корпусе при любых условиях и режиме работы. Территория санатория и дворники, тоже у меня в подчинении. И конечно, чтобы мне спокойней спалось, я должна обеспечивать сохранность подотчётного имущества. Ну пока хватит, а то вы забудете, — мило улыбнулась она ему.
   — А папка на что у меня, — положил он руку на неё, — посмотрю и вспомню. А теперь скажите мне, кто мой кабинет и келью на втором этаже убирает?
   — К вам прикреплена Шурочка Панина, — сказала она, — очень добросовестная и порядочная женщина. Мать двоих детей. Она работает ежедневно кроме субботы и воскресения. Кстати, старенький ВАЗ второй модели, на парковке — это её транспорт.
   — Значит в технике уже разбирается, если начала практиковаться с ретро — автомобиля, — определил Артём. — Теперь скажи, сколько у нас на этаже горничных?
   — Три человека на первом этаже и столько же на втором, — без запинки ответила она, — а также две девушки прикреплены к номерам люкс. Они тоже через день работают.
   — И много их у нас?
   — Двадцать четыре номера, но они не всегда все заняты по путёвкам, но востребованы каждую пятницу и до конца выходных.
   — С этим всё ясно, — внимательно посмотрел он на неё. — Поэтому кто селится туда, про них я не спрашиваю. Они же оплачивают номера?
   — Да, конечно, — подтвердила она, — Нина Сергеевна этот момент отшлифовала до блеска с администраторами. Они же обычно все валом едут в пятницу вечером, когда её уже нет на работе. Так вот обязанности сбора денег она поручила администраторам. У нас даже генеральный директор оплачивает свой номер, когда с семьёй приезжает отдыхать. Их номер никому не отдаём. А осенью в грибную пору Шустов приезжает каждый день сюда, он грибник заядлый.
   — Хорошо, когда директор такой совестливый, — оценил позицию оплаты Шустова Артём, — с этого и строится дисциплина везде. А если бы он не платил, то глядя на него, подобным образом, так же бы вели себя большинство его подчинённых. А в конце года Нина Сергеевна стала бы бабки подбивать и выяснилось, что Отрада не оправдывает себя.
   — И опять же это заслуга Нины Сергеевны, — не переставала она хвалить главного бухгалтера. — Это она поставила вопрос ребром перед директором на профсоюзном собрании. Сказав: «если хотите, чтобы пансионат не стух у нас на начальной стадии, то не надо его превращать в обычную ночлежку и первое условие для его рентабельности, — это безоговорочная оплата за проживание в номерах, не зависимо от занимаемой должности. Её Шустов первый и поддержал прямо на собрание. Он подошёл к трибуне, достал из портмоне две пятитысячные купюры и отдав ей сказал: «квитанцию по деньгам мне выпишешь, дни для отдыха, а я завтра заеду забрать её».
   — Очень поучительный пример, он подал всем своим подчинённым, — оценил поступок Шустова, Артём осмотрев придирчиво кабинет, обратился к Карине. — Я вот только сейчас заметил две несуразных репродукции: одну я не знаю с двухэтажным домом, а вторая Левитана «Дорога в деревне», у нас в классе висела и наводила на меня всегда грусть. Будьте добры, уберите их и повесьте что-нибудь повеселее. А если нет ничего, то пускай лучше гвозди торчат.
   — Найдём, — пообещала она, — есть много рамок интересных. Я вам принесу несколько штук, что вам понравится, то и повесите. А эти я прямо сейчас сниму и отнесу их на склад. Хотя они у меня не на подотчёте. Бабуля их как мне помнится со старого места работы привезла сюда.
   — Тогда отнесите их в контейнер, — предложил Артём, — зачем нам в Отраде мажорные настроения? Наши отдыхающие должны насыщаться здоровьем и весельем, а не носить на лице маски ангелов печали.
   — Согласна полностью с вами, — встала она с кресла и сняв со стен репродукции покинула кабинет.

***

   Он в это время облачился в спортивный костюм и кроссовки, после чего вышел на улицу, чтобы сделать короткую пробежку по сосновому бору. И какое же его удивление было, когда под полувековыми соснами он столкнулся с Ниной Сергеевной. Она тоже, как и он была одета по-спортивному, а голова была повязана длинным шарфом и зафиксирована узлом на груди.
     — Приятно видеть на лесной тропе сторонницу здорового образа жизни, — сказал он, — и давно вы увлечены этим занятием?
    — По правде сказать, я больше быстро хожу, — сказала она, — бегаю очень мало и то трусцой. А ходьбой занимаюсь четыре года и мне нравится она. С тех пор я ни разу не болела и меня покинула гипертония.
    — Любое движение полезно! — приятно улыбнулся он, — я к вам через часок зайду для ближнего знакомства. «Или может вам удобнее ко мне зайти», — спросил он.
    — У вас, наверное, ни кофе, ни чая нет и холодильник вчера открытый был, — иронически заметила она, — значит явно он пустой.
    — Совершенно, верно, — отрешённо произнёс он, — я как — то этот момент упустил.
    — Ничего страшного нет, — успокоила она его, — всё можно приобрести в нашем кафе, которое находится в конце корпуса, правой стороны. А пока я вас буду ждать у себя.
   Она мило улыбнулась ему и с первого шага набрала приличную скорость. А он пробежал километра три по асфальтированной дорожке и направился в корпус. Около его кабинета с большой коробкой его дожидалась Карина Львовна.
  — А я рамки принесла, — кивнула она на коробку, — давайте выберем что вам понравится?
   — Проходите, — открыл он перед ней дверь, — сейчас выберем что-нибудь по душе. Он открыл коробку и взял на ощупь две рамки — это оказались портреты Зинаиды Юсуповой и Ольги Орловой, известного художников В. Серова.
   — Всё больше ничего не хочу, — сказал он, — это то, что нужно. Остальное можете уносить.
  — А вы Артём Николаевич наверх заходили? — спросила она, — там тоже репродукции висят. Посмотрите, может вы и их забракуете.
   — Может быть, — внимательно посмотрел он на неё, и заглянул ещё раз в коробку начал там рыться. Через минуту он извлёк оттуда портрет В. Высоцкого и С. Есенина.
   — Остальное может уносить, больше не соблазняйте меня своей коробкой, я доволен тем, что выбрал.
   — Вам повесить рамки или сами справитесь? — спросила она.
   — Если вам не предоставит это большого труда, то повесьте? — попросил он её.
   — Нет, конечно, — сказала она и взяв с его рук рамки поднялась наверх.
   Минут через пять раздался грохот над ним, его молниеносно взмыло наверх. Перед его взором в уютной комнате на паласе лежала Карина и охала, рядом с ней валялась репродукция И. Шишкина «Утро в сосновом лесу».
   — Что с вами Карина Львовна? — встал он перед ней на колени.
   — Навернулась я со спинки дивана, — стонала она, — наверное бедро ушибла?
   Он взял её на руки и положил на диван. Затем без церемоний задрал ей подол халатика, где трусиков не оказалось. Но это его не смутило, и он, погладив бедро ладонью, начал осматривать комнату:
    — Где у бабки аптечка?
    — В ванной, — ответила она не переставая стонать.
    Он зашёл в ванную, нашёл там шкафчик с медикаментами и взяв оттуда пузырёк с меновазином приступил ей растирать бедро. Когда эту процедуру закончил, прикрыл все её прелести, спросил:
    — А такое нижнее бельё является обязательной вашей формой спецодежды?
    — Нет что вы, — она прикрыла ладонью от стыда свои глаза, — я в складе, когда доставала коробку со стеллажа, у меня лопнула резинка. Думала коробку вам отдам, потом одену новые трусики.
    — Ладно ты полежи здесь немного, если идти не сможешь, я тебе врача позову, — сказал он ей, — а растирку возьми с собой. Пригодится!
    Он забрал с собой рамки, которые она не успела повесить и спустился к себе в кабинет, где известных мужчин разместил в кабинете, а представительниц высшего света царской России, княгинь захватил на второй ярус. Когда он вернулся, Карина уже к этому времени сидела на диване. Он при ней пристроил эти рамки на старые места, где висели старые репродукции. И с сожалением посмотрев на сестру — хозяйку, сказал:
    — Я, конечно, виноват, но я не знал, что здесь картины так высоко висят, а то бы я помог вам.
    — Ничего особо страшного не случилось, — пыталась она его успокоить, — обыкновенный ушиб. Могу сплясать, если пожелаете?
    — Не надо, я вам верю, — кивнул он на репродукции, — лучше уберите эту тоску из моего номера?
    Она резко встала с дивана и покачнувшись упала вновь на диван и болезненным голосом произнесла:
     — Придётся мне ещё у вас задержаться на несколько минут.
     — Отдыхайте, — сказал он, — а я пока дойду до Нины Сергеевны, — после чего не спускаясь по винтовой лестнице, открыл вторым ключом дверь номера и оказался на втором этаже, который выглядел намного оживлённее, чем первый. Но он ошибся, когда по лестничным маршам спустился вниз. Там движений было не меньше, чем на втором, а это оттого, что отдыхающий люд, включая и сотрудников пансионата спешил в правое крыло испить чашечку кофе.
    По табличке он нашёл дверь главного бухгалтера и постучал в неё. За дверью в ответ раздалось:
     — Входите Артём Николаевич.
     Он переступил порог её кабинета.
     — Вам необязательно стучать ко мне, — сказала она ему, — вы мой руководитель и входите всегда смело в эти двери. Мне прятаться не от кого. А вот девчонок наших хулиганок побаивайтесь они любительницы пошалить, но не на полную, а на половинку, посмотреть за вашей реакцией, а потом будут смеяться и шушукаться между собой.
     — Не понял — это как, — садясь на стул, спросил он.
     — Они любительницы показывать обнажённые части тела отдыхающему, завлекая этим его в свои сети. Многие клюют на это считая, что пока отдыхают то, могут покушать в Отраде малинки и после срока уедут домой. Но девочки ушлые, они быстро распознают таких ухажёров и свои сети резко бросают за борт. Так они себе спутника жизни ищут. Были случаи, что наши горничные уезжали отсюда вместе с отдыхающими. Особенно опытна в этом деле наша старшая сестра хозяйка Карина, скоро тридцать ей стукнет, а семьи, как не было, так и нет. Хотя надо отметить женщина без брака, и работу свою знает отменно. Мы с ней закончили в одно время филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации. Только я на кафедре финансистов училась, а она управления. Я-то её сюда и пригласила работать. Кстати, имейте в виду, отличная кандидатура для вашего заместителя.
     — А разве имеется такая ставка? — пожал он плечами.
     — Имеется! И у нас, к вашему сведению, много вакансий открыто, — показала она ему штатное расписание. — Василькова хотела быть одной владычицей здесь, поэтому в конце года получала за экономию фонда заработной платы хорошую премию. И мне она не давала заместителя, считая, что я одна справлюсь. Пришлось на неё сильно надавить, с некоторых пор мы вдвоём занимаем этот кабинет. Но сейчас моя помощница в отпуске находится.
   Он бегло посмотрел на штатное расписание:
      — Я позже вникну в суть его, — вернул он ей бумаги. — Но заместитель мне необходим и вашу кандидатуру я учту. А сейчас давайте ваш обещанный кофе. Я смотрю чайник только вскипел, — показал он на толстый плачущий чайник, стоявший на втором столе, рядом с тарелкой бутербродов с сыром.
      — Подсаживайтесь к столу, — сказала она, поднявшись со своего кресла.
    Кофе их быстро сблизил, и они уже перешли на вольные темы, где от души немного посмеялись.
     — Обязательно сегодня познакомьтесь с Кариной Львовной, — настаивала она, когда он после лёгкого завтрака собрался уходить, — уверена она вам будет незаменимым помощником.
     — Я прямо сейчас с ней переговорю, — пообещал он, — она сейчас у меня в номере на диване лежит.
     — Как так быстро? — приподняла она брови от удивления на лоб. Поняв, что не то сморозил, он весело засмеялся:
     — Простите, меня за необъективное сообщение. Она меняла репродукции на рамки в номере и упала с дивана. Немного зашибла бедро себе. Пришлось ей дать время на отдых, чтобы боль ушла. Выслушав его, она сама звонко рассмеялась:
     — А я дура подумала невесть что? Надеюсь, с ней всё обойдётся?
     — Я тоже надеюсь, — сказал он и поблагодарив её за кофе вышел из кабинета.
    Придя в номер, он застал Карину в сидячем положении:
      — Ну как ваша нога? — спросил он.
      — Боль притупилась, ходить могу, — вдохновенно ответила она, — к обеду расхожусь, а к концу смены порхать буду.
     — А до завтрака не хотите порхать?
     — Хочу, но вряд — ли получиться, — сжала он губы.
     — А давайте мы совместными усилиями вылечим вашу ногу, — предложил он ей.
     — Это как? — не поняла она его.
     — Очень просто, — блеснул он на неё озорными искорками, — я предлагаю, вы соглашаетесь.
   Она закрыла обеими ладонями лицо и опрокинувшись на спину приняла лежачее положение. Её плечи тряслись от немого смеха:
     — Карина Львовна, вы меня неправильно поняли, — выискивал он зазор между пальцев на её ладонях.
    Поправив на ней халатик, задравшийся почти до талии, сказал:
   — Вы сейчас идёте к Нине Сергеевне, пишете там заявление о вашем переводе на должность моего заместителя. После чего даёте мне его на подпись.
    Услышав такое предложение, она стремительно вскочила с дивана и поцеловав его в щёку вылетела словно метеор из номера.
    — Вот это я понимаю стимул для женщины, — сказал он, — хотя она тоже мне сегодня дважды свой стимулятор показала. Но я стоик в этом отношении. Меня здесь ни одна женщина не совратить, тем более сотрудница.

***

   Она пришла к нему с заявлением на подпись прихрамывая. Он сделал вид, что не заметил этого дефекта, только спросил у неё:
    — Кого вместо себя порекомендуете назначить?
    — Не задумываясь скажу, — вспыхнула она, — Люсю Ткачёву, она умна, коммуникабельна, и тактична со всеми. А главное её хоть кем ставь работать, она везде справится.
    Он молча подписывает ей заявление и говорит:
    — С завтрашнего дня вы мой заместитель, идите к Нине Сергеевне и переоформляйтесь. А вашу Люсю, пригласите ко мне на собеседование. И имейте в виду, что одна ставка горничной у нас свободная осталась.
    — Я это поняла, — коротко бросила она и покинула кабинет подарив ему перед уходом обаятельную улыбку. Но он, вспомнив про один важный момент вернул её назад: — Карина Львовна, вам же как моему заместителю понадобиться персональный кабинет. Думаю, с этой задачей вы справитесь без моей помощи. Не обидите себя если найдёте подходящее место для этой цели. Ну а если не получится, то я вам могу пару квадратов по сходной цене сдать в своём кабинете, — пошутил он.
    — Ничего я без кабинета не останусь, — уверенно заявила она, — у нас с подсобными помещениями дела обстоят неплохо. Я знаю куда заселюсь. Уплотню одну бельевую комнату, а во вторую въеду.
    — Ну вот и ладненько, тогда обустраивайтесь, — разрешил он, — только потом не забудьте справить новоселье. Хоть раз в жизни гульну один в женском коллективе.
    — Наши девочки вас не обидят, они хоть немножко и хулиганки, но чувством такта не обделены.
    — Надеюсь, — не убирая улыбки с лица произнёс он, — приступайте себе готовить рабочее место.
     — Я всё поняла, и сделаю как нужно, — заверила она, — но позвольте у вас узнать, какие напитки вы любите?
     — Из спиртного я употребляю только полусухие вина, а из безалкогольных люблю морковный сок. Если он у меня в холодильнике стоит, то я предпочтение отдаю ему, а не кофе.
     — А любимое блюдо ваше какое? — допытывалась она, — какие салаты, какую птицу предпочитаете, жареную или тушёную?
     — Сложно ответить, — я гурман с большими запросами, уважаю узбекскую кухню, басму, шурпу. Из французской кухни не отказываюсь от жульена и мяса по — французский.
     — Ого, где вас так кормили? — спросила она, — я про некоторые блюда не только не слышала, но и не ела никогда.
     — Я же спортсмен, — напомнил он о себе, — мне приходилось очень много мотаться по стране и по Европе. А питались мы за границей в ресторанах, других пищеблоков не признавали.
    — Хорошо примерно ваши вкусы я узнала, возьму на заметку. И проконсультируюсь у Нины Сергеевны она первоклассный кулинар! Готовит так, что только от запаха её блюд голова кругом идёт.
    — Карина Львовна, вы меня правильно поймите, — убрал он улыбку с лица, — я обыкновенный человек и прошу меня понять без нелепых извращений. То, что мне нравится необязательно принимать это за чистую монету. Я всё употребляю и в гостях и дома. Капризов у меня в питании нет.
     — Тем лучше для нашего девичьего коллектива, — сказала она, — мы все хлебосольные и подкармливать единственного мужчину обязаны.
     — А слесарь с электриком разве не мужчины? — спросил он.
     — Может и мужчины, но они обособленные люди, с нами даже не всегда здороваются. К тому же у них у обоих по полторы ставки. Им некогда с нами общаться, хоть они оба и живут здесь.
     — Они с семьями здесь?
     — Какие семьи два мужчины солидного возраста, вместо дома престарелых нырнули сюда. Их Салтычиха быстро приветила. Захаров электрик, а Сорокин сантехник, они вместе когда-то пели в хоре пенсионеров. Мужики неплохие, непьющие и тихие. Занимают они один номер на двоих со всеми удобствами. Здесь они на полном пансионе. Оба любят ловить рыбу, когда время есть.
     — Спасибо информация для меня нужная, — поблагодарил он её, — а сейчас иди занимайся своими делами и не забудь пригласить ко мне Люсю. После её ухода, через десять минут его навестила Люся Ткачёва.
     — Вызывали? — просунула она голову в дверь.
     — Проходите, — указал он ей пальцем на стул. В кабинет вошла невысокого роста молодая женщина в очках. Она без излишних церемоний уселась на стул водрузив обе руки на стол. Первое, что бросилось ему в глаза — это её полуоткрытая грудь, на которой отсутствовал лифчик. Не подавая вида что, эта часть тела им замечена, он переключился на её внешность. У неё было ухоженное лицо, губки слегка полноваты, что придаёт ей своеобразную пикантность, в целом личность привлекательна. Одним словом — это была типичная милашка.
      — Ну что Люся Ткачёва, — произнёс он, — вы готовы, чтобы вас называли по имени и отчеству? Если да, то назовите ваше полное имя?
      — Я Ткачёва Людмила Михайловна, согласна заменить Карину Львовну.
      — Впереди паровоза стараетесь убежать Людмила Михайловна, — погрозил он ей пальцем, — но коль вы знаете зачем я вас сюда пригласил, то идите к Нине Сергеевне и пишите заявление о переводе.
      Люся Ткачёва слушала его, глубоко дыша и приятно улыбалась. Она хорошо понимала, что новая работа ей даёт не только повышенную зарплату, но и некоторую власть над своими коллегами.
      — Большое вам спасибо, — не удержалась она от благодарности. — Я вас не подведу Артём Николаевич. Буду работать отменно и душой, и телом.
      — Вот телом не обязательно работать, — постучал он авторучкой по абажуру настольной лампы, — вполне хватит рвения вашей души.
      — Ой! — прикрыла она рот ладошкой и прыснула от смеха, который быстро укротила. — Извините я не то хотела сказать, — начала она оправдываться.
      — Я верю вам Людмила Михайловна, — успокоил он её, — люди с коротким смехом мне всегда внушают доверие. Им можно доверить всё, так как они справятся с любыми возложенными на них обязанностями. Только ремарку от меня полезную примите: «на новой должности всё-таки вам нужно надевать на себя лифчик».
    И вновь в его кабинете раздался короткий смех и краткое:
    — Спасибо!

***

    После кофе завтракать ему не хотелось, к тому же он с утра съел один большой апельсин. Сейчас наконец — то у него время было достаточно, чтобы сделать обход по вверенному ему объекту. И он решил его начать со спортивного зала. Он скинул с себя куртку, достал из сумки удлинённую рубашку в клетку, которую он покупал в Осетии. Надев на себя, посмотрелся в зеркало. Убедившись, что выглядит безукоризненно вышел из кабинета и обнаружил что Варвары администратора нет. Вместо её за стойкой ресепшен находилась другая женщина и разговаривала, по-видимому, с кем-то из постояльцев. Дождавшись, когда она освободилась он подошёл к стойке, поздоровался, посмотрев на настольную табличку, где было крупными буквами написано: Администратор, Золотова Евгения Викторовна и номер телефона. Он одновременно задал ей два вопроса, чем смутил женщину:
    — Евгения Викторовна, как я понял вы на сутки заступили? Проблемы и вопросы есть какие? Она кивком ответила ему на приветствие и показала скованную улыбку:
    — Мы администраторы Артём Николаевич с вами соседствуем только с девяти утра до двадцати одного часа. Суткам у нас дежурят только охрана. А вопросов серьёзных нет, разве только что перегоревшую лампочку в ванной заменить в двадцать седьмом номере. Вас мы по пустякам никогда не будем загружать, да и серьёзные вопросы решаем самостоятельно.
     — Вы хотите сказать, что я лишний здесь? — шутливо спросил он. — Ну что вы, а руководить кто будет, — сказала она. — Ваш приход оживил всех сотрудников пансионата, и мы все надеемся, что наконец-то название «Отрада» будет соответствовать своей вывеске. Наши все воспряли духом, что бабка назад не вернётся. Она ведь везде свой нос совала нужно и не нужно. Даже однажды на танцах запретила одной профессиональной паре исполнять спортивный танец «свинг». Этим она взбудоражила народ. В ответ ей полетели свисты и неприличные выкрики. Кстати, а самое неприятное было для отдыхающих — это её бессонница. Выходила в коридоры, когда народ спал, и каждой двери подслушивала. Услышав сексуальные звуки, она стучала в дверь и требовала открыть двери. Но её никто не слушал и открытым текстом посылали на один из изначальных пунктов, коим она была зачата боле семидесяти лет назад. Она не учитывала, что основная масса отдыхающих здесь семейные люди.
     Он засмеялся от души такому оригинальному определению и сказал Евгении Викторовне:
     — А вы интересная женщина, за полминуты подняли мне настроение. Золото! — такой и должна быть классный администратор с приятным и доброжелательным лицом.
     В её темно-синих глазах загорелись огоньки радости.
     — Так у меня и фамилия Золотова, — расплылась она в улыбке.
     Он по-свойски подмигнул ей и предупредил:
     — Я дойду до спортзала и загляну в столовую, дверь свою не запираю.
     — Идите, здесь у нас не воруют, тем более, сейчас народ ринется на завтрак.
    Он вышел на крыльцо, осмотрелся, порадовался хорошей природе, затем двинулся в сторону спортзала. Это был высокий модуль смонтированный из металлического профлиста, около которого стояла гробовая тишина. Он дошёл до него и, к его удивлению, двери были открыты настежь, где кроме двух уборщиц он не увидел никого. Женщины побросали тряпки и сами подошли к нему:
     — Разве это Артём Николаевич не издевательство, — в один голос запели они, — зал месяцами пустует, а нас как прокажённых заставляют здесь по два раза делать влажную уборку.
     — У вас кто здесь старший? — спросил он.
     — Их много у нас, а мы младшие, — Вообще-то мы в прямом подчинении Карины Львовны, а здесь нас погоняет Гера инструктор. Он хозяин этого ангара.
      — Я, конечно, сейчас не знаю какие нормы Сан пина, но хорошо помню, что после каждой уборки спортивный зал должен в обязательном порядке проветриваться. И, мне кажется, отсутствие посетителей не является поводом невыполнения уборки. Так что девочки вы ещё не дорабатываете и грех вам жаловаться на переработку. С завтрашнего дня у вас будет новая начальница Людмила Михайловна Ткачёва, зайдите к ней, ознакомьтесь с нормами уборки спортивных сооружений.
      — А Карина куда делась? — спросила одна из уборщиц.
      — На повышение пошла, в пределах всей территории пансионата.
     В это время к ним подошёл молодой человек с кучкой дротиков зажатыми в левой руке. Правую руку он, протянул директору и представился:
      — Герман Ильич Лифшиц, местный смотритель. Женщины мои, наверное жалуются вам, Артём Николаевич, как им тяжко здесь работается? — спросил он.
     — Нет не жалуются, а уточняют, — ответил директор, — у вас проблемы какие есть?
     — Нет, здесь же народ временный не капризный, им натянул сетку и бросил мяч, — объяснил он, — и они довольны. А с начала месяца наш зал арендуют сразу две волейбольных команды Старт и Сокол. Деньги они перечислили. За счёт аренды и держимся.
     — Надо зал оживлять, — сказал Артём, — это не дело двести пятьдесят человек отдыхающих, а инструктору занять их нечем. Исправляйте положение, иначе мы с вами простимся. Организация мероприятий ваша прямая обязанность. Что это такое, в спортивном зале тишины больше, чем в морге. План — календарь работы у вас имеется заверенный бывшим директором? Вы хоть знаете, в чём ваша работа заключается?
     — Конечно знаю, чтобы порядок здесь был, — заикаясь ответил он. Артём подошёл к женщинам и положив им руки на плечи, сказал:
     — Порядок создают здесь они, а вы должны здесь посеять спортивный беспорядок, шум, гам, аплодисменты. Разве сложно провести, волейбольный турнир по пляжному волейболу или мини футболу. И теннисные столы смотрю у вас наверху стоят. Вы хоть с отдыхающими общаетесь?
Да когда они из столовой идут я их приглашаю сюда и занимаюсь с ними.
     — Чем?
     — Шашки, дартс, — бывает мячи на призы кидаем в баскетбольную корзину.
     — Да врёт он всё, — хором возмутились уборщицы, — минут десять пометают дротики и всё. А с мячом мы его ни разу не видели.
     — Это преступление иметь такое большое сооружение на балансе и не использовать его для отдыхающих.
     — Ну, а как же аренда, она же восполняет баланс, — пытался Герман вписать себе в заслугу этот факт?
     — Всё это капля в море, даю тебе пять дней на исправление положения, — если сдвигов не будет, то я найду на твоё место более активного человека. «Ты хоть каким спортом занимался по жизни?» — спросил Артём.
     — Спелеологией занимался и там же в дартс играл.
     — Всё ясно с тобой, ни опыта, ни спецификации, — заключил директор, — напрасно я тебе дал срок на исправление. Чую что от тебя ладу не будет.
     — Мы ему говорили, — подала голос одна из уборщиц, — бабушку выпрут, и ты следом за ней улетишь верхом на дротике, как нерадивый холоп из царского терема.
     — Заглохните вы кукушки облезлые — гаркнул он на них и убежал в свой кабинет.
      — Это он внук бывшей барыни? — удивился он, — да он совсем мальчишка. И много она посеяла здесь родни?
      — Есть ещё дизайнер — садовод Алевтина, но мы точно не знаем родственники они или нет. Но та вся в работе, плохого ничего не скажешь. А Гера — это точно свой, хоть у них и фамилии разные, но лицом с бабкой очень похожи.
      Когда Бубнов вышел из спортзала Лифшиц выбежал из кабинета и заорал во всё горло:
      — Это не директор, а провокаторский вопросник, посмотрим кто кого сделает. Он ещё не знает мою губернскую родню. И вы змеи шипеть у меня скоро перестанете, — после этого раздался семиэтажный мат.
     Артём из зала проследовал в столовую, которая на него произвела приятное впечатление, своей ухоженностью и чистотой. К нему тут же подошла заведующая:
      — Артём Николаевич, меня зовут Валентина Егоровна Семёнова, я несу здесь ответственность за всё.
      — Замечательно здесь, только как вы кормите одновременно такую большую массу народа?
     — Спасибо за фееричный отзыв! — зарделась она, — а кормим отдыхающих мы в два этапа. А вы сейчас позавтракаете?
     — Нет, но к обеду я явлюсь, — пообещал он.
     — Тогда за первый длинный стол от кухни будете садиться, — сказала она, — это для вашего штата съедобный сектор.
    — Интересное название, — усмехнулся он, — я бы даже сказал вкусное.
    — Кормим всех одинаково, — сказала Валентина Егоровна, — таково было указание Шустова, чтобы разговора не было. У нас же нет здесь инвалидов и тяжело больных. Но иногда идём на уступки по рекомендации диет сестры. Народ в основном приезжает отдохнуть и подышать здоровым воздухом. А он здесь изумительный!
     — Я это заметил! — сказал он и пошёл на выход.
     Оказавшись в корпусе, он первым делом зашёл к Нине Сергеевне — главному бухгалтеру и присев на стул, спросил:
      — Хотелось бы узнать, что за великий специалист командует спортивным залом?
     Она загадочно улыбнулась и произнесла:
      — И не только спортивным залом, но и плоскостным сооружением, — она повернула голову в окно. — Вон видите у нас расположены тренажёры.
      — Да, конечно!
      — Так вот его прямая обязанность заниматься там с отдыхающими. Но я его никогда не видела в том секторе. А ведь он занимает две ставки инструктора. А толку от него никакого, а вот две приличные зарплаты огребает. Я уже думаю на собрании в присутствии Шустова озвучить его «пользу» в холдинге и его двойной оклад. Всем понятно, он внук нашей бывшей директрисы. Да я и сама не дура, понимаю, что без блата пролезть на хлебные должности, не имея никаких профессиональных документов, человеку с улицы просто невозможно.
      — И что совсем нет документов? — взволновался Артём.
      — Есть аттестат и пенсионное удостоверение инвалида третьей группы. У него больной позвоночник, он сам говорил, что упал со скалодрома и повредил его.

***

   Не думал Артём, что защита Германа отреагирует так быстро. На следующий день к нему в Отраду не предупредив приедет с самого утра Веденеев. Он был слегка возбуждён и вел себя совсем не по-дружески. В кабинет не вошёл, а ворвался.
    — Ты что творишь? — взорвался он, — ты знаешь, что это за тип Лифшиц и чей это родственник?
    — Нет не знаю, мне это не интересно, — спокойно ответил Артём, — я просто потребовал от него ежедневного выполнения профессиональных обязанностей.
    — Васильков Иван Никитич, что помощник руководителя администрации области, нашему Герману приходится родным дядей и это ещё не всё. Второй его родственник с такой же фамилией старший государственный инженер инспектор. Он завтра приедет к тебе с инспекцией и наложит на тебя целую кучу штрафов.
    — Пускай попробует, — встал из-за стола Артём, — любое наложенное на меня наказание за содержание вверенного мне объекта отразится на нём самом. Ты думаешь я не найду слов для своего оправдания?
    — Знаю я остроту твоего языка, — уже спокойно сказал Веденеев, — но пекусь о твоём благе. Может ты посмотришь штатное расписание и подберёшь Герману должность по его способности?
    — Ставки уборщиц и дворника у меня забиты, — показал он Веденееву штатное расписание. — Диплома инженера у него нет. И как я понял он оформлен здесь на две ставки, инструктором по спорту и лечебной физкультуре. Это дикость какая-то оформлять на ответственную должность, связанную со здоровьем людей человека не имеющего никакого понятия о данной работе. Оказывается, у него и документов никаких нет, кроме аттестата и инвалида третьей группы. Судить надо того, кто этого Лифшица принимал на работу, ведь можно же было его направить учиться в институт на повышение квалификации не отрывая от работы. Месяц бы там проучился и получил удостоверение об окончании курсов по своей профессии.
    — Ну судить ты знаешь кого надо, его бабушку, но так как она уже богом наказана, давай будем исправлять положение.
    — Каким образом или ты хочешь, чтобы я спустил это дело на тормоза? — взглянул Артём на Веденеева и не дожидаясь ответа, заключил: — Да случись что я первый поеду на Колыму.
     — Только не надо драматизировать, — махнул рукой Веденеев, — всё-таки материальная польза от него была, сдавая зал в аренду.
    — Боря, одумайся, что ты говоришь, — изумился Артём, — я вчера полюбопытствовал сколько за прошлый год нам перечислили за аренду зала. Это уму непостижимо — всего девятнадцать тысяч рублей, а покраска полов и мелкий ремонт, обошлись пансионату в тридцать четыре тысячи. Разве это разумно? Зачем здесь лишний человек, вопрос об аренде может решить директор пансионата.
    — Да ну это конечно ни в какие рамки не лезет, — опустился он в кресло, — тут Артём дело такое, получается, что это я первый Германа пристроил сюда, по звонку области. А через два дня утвердили на должность директора его бабушку. Ты, конечно, не разбираешься в этом, но на первоначальной стадии этот оздоровительный объект относился к общественной организации, то есть к профсоюзам. Это уж через год холдинг взял его под своё крыло, хотя, оставив меня при этом курировать этот объект. В то время меня сильно атаковали и областной профсоюз и администрация губернатора. Настаивали, чтобы я оформил этих людишек на предлагаемые должности. Я тогда и представления не имел, что, здесь работая могут возникнуть у кого-то какие-то трудности. Никто никогда ни на что не жаловался. А ты пришёл, сразу большую коррозию выискал в лице Германа. Тут, конечно, если Шустов узнает, про минус в финансах, то туго мне придётся и конечно Нине Сергеевне Усачёвой. Он же как считает, если ты хоть на копейку пополнил казну завода, — то ты патриот его. А украл десять копеек, — то ты расхититель.
    — Ну с этим всё ясно, он крупный руководитель. А она при чём здесь? — возмутился Артём, — Нина Сергеевна, каждый квартал и каждый год подавала отчёты в главную бухгалтерию холдинга и тебе лично.
    — Да помню я всё, — виновато опустил он голову, — она мне весь плешь переела и за бабку, и за внука. Показала их запросы, на которых она сэкономила бюджетные деньги. Я же ей и советовал особо не разглашать эти цифры, для нашего же спокойствия. А она тогда мне сказала: «Нет уж, я подам, в главную бухгалтерию отточенный до копейки отчёт, а ты с ними сам договаривайся. Я думаю, они примут твои условия. Ты ж их путёвками на модные курорты снабжаешь. Да и разница в деньгах здесь не большая, которая указывает, что человек по фамилии Лифшиц не имеет права, находится на занимаемой должности, даже двух».
     — Совершенно верно она тебе говорила, — одобрительно отозвался Артём на слова главного бухгалтера, — коснись что, её сделают главной стрелочницей. Её правдивые отчёты — это и её страховка.
     — Всё я понимаю Артём, надо как-то сделать так, чтобы не разозлить влиятельных людей губернского пошиба, — умоляюще произнёс Борис, — сам понимаешь, они власть. И если они займут воинственную позу, то наш пансионат они сравняют с землёй. Как пойдут проверки и запреты, то считай конец Отраде пришёл. Давай Артём элегантно с этим Германом поступим, чтобы не злить власть. Может предложить ему должность твоего зама?
     — Вакансий нет у меня никаких, — отрицательно замотал Артём головой, — замом я назначил Карину Львовну. А Герману надо назначить ревизионную комиссию пускай его финансово — хозяйственную деятельность проверяют. Кстати, она уже работает в столовой сейчас. Он же материально ответственное лицо, найдут у него хоть малейшую погрешность, так сразу выдвинем ему ультиматум.
     — Какой? — задёргался левый глаз у профсоюзного лидера.
     В это время они оба посмотрели в окно, где с визгом припарковался автомобиль Вольво.
     — Это кто так лихо ездит? — заинтересовался Артём.
     — А это предмет нашего разговора, — широко зевая произнёс Борис.
     Артём показал пальцем на циферблат часов:
     — Время девять тридцать утра, а он только сподобился явиться на работу. Да кому нужен такой сотрудник, - губернатору? Пускай его и забирает к себе. А ультиматум будет такой, либо он по доброй воле рассчитывается от нас, либо мы за его нехватку материальных средств дело передаём в суд. А список на подотчёте у него огромный. Я уверен, что часть нового инвентаря были вложены в его Вольво. Вчера, когда мне женщины рассказали, что он за манифест выдал после моего ухода из зала. Я весь день посвятил ему. Изучил весь инвентарь у Нины Сергеевны и не уверен, что он у него в целости и сохранности и главное ни одного списания. Вот я и вспомнил, что наверху стоят три стола для настольного теннис, а на подотчёте пять столов. И если я не ошибаюсь все столы профессиональные. Это основные средства, а не расходный материал как теннисные мячи, которых было закуплено двести штук производства Японии. А в теннис то никто не играет, как мне сказали женщины.
     — Понял! — загорелись глаза у Бориса. — Если после ревизии он уйдёт не шумя, то мы спокойно задышим.
     — Ничего ты не понял Боря, — если у него будет копеечная недостача, — то отпустим его с миром. А если там будут шестизначные цифры, я просто не приму курорт местного значения. И пускай они беру за рога и бабулю и её внука. А ты поезжай к себе, не беспокойся, я всё сделаю по уму, тебя не подставлю. Если что все неприятности приму на свою грудь. Пошли я тебя провожу до машины и дойду до этого мажора, предупрежу его о ревизии. Посмотрю, как он будет после этого исполнять танец с саблями.
     Они вышли на улицу, Борис, проходя мимо автомобиля Германа, на ходу бросил:
      — Ты хоть мне глаза на реальность открыл, а то я беззаботным практически был в отношении Отрады. Теперь только до меня дошло, чтобы купить с нуля такую машину S — 60, нужно заплатить лимона три. А ведь у этого Германа родителей нет, его с девяти лет воспитывала бабушка. Мать померла от онкологии, когда он в школу пошёл. А отец задохнулся в лаборатории от каких-то вредных паров. Он там начальником работал.
      — Выходить он круглый сирота, — установил Артём.
      — Это с какого бока судить, — сказал Борис, — бабка и дядьки не бедные люди были, да и от родителей ему осталось неплохое наследство. Один только двухэтажный дом чего стоит, который привлекает своей архитектурной внешностью всех прохожих. Но обычно как бывает, чем человек богаче, тем он не предсказуем к возможности хищений. И наш Герман не исключение, я сейчас вспомнил про биллиардные столы, которых было закуплено четыре штуки, но я их ни в одном холле не видел. Узнай у него, может у него где-то в подвале биллиардный клуб открыт? А я уехал, надеюсь, что ты по уму всё здесь проведёшь.
      — Постараюсь, — пообещал Артём.
      Когда Веденеев уехал Артём, направился в спортзал, где перед ним предстала та же картина, что и вчера: две уборщицы, а инструктора нет. Он поздоровался с женщинами и спросил:
       — Где ваш начальник?
       — Дверь в углу справа, — показали они, — он только что зашёл туда.
       Артём подошёл к приоткрытой двери и спросил:
       — Живые есть?
       — За мёртвыми на кладбище или в морг идите, — раздалось в ответ.
       Артём вошёл в кабинет и увидав там уткнувшего в телефон Германа, сказал:
       — А я разве сказал, что мне нужны покойники, мне нужен ты.
       — Зачем я вам понадобился с самого утра? — несмотря на директора промямлил он.
       — Лифшиц, рекомендую тебе сейчас дойти до главного бухгалтера и взять у неё список на все материальные ценности, подотчётные тебе.
       — У меня всё нормально с этим? — уверенно сказал Герман, — себя проверяйте.
       — Нет уважаемый ты меня не понял, тебя будет проверять ревизионная комиссия завода и если там обнаружат недостачу, то пойдёшь под суд. Хочешь ты этого или нет, но у меня идёт приёмка пансионата, поэтому сейчас будет полнейшая инвентаризация и ревизия. Хотя она уже в столовой началась со вчерашнего дня. Так что я тебе не советую полагаться на влиятельных родственников. Они не будут за тебя покрывать недостачу теннисных и биллиардных столов, которые стоят приличных денег.
       У Германа от таких слов телефон упал на пол.
        — Не будет никакой ревизии, — пролепетал он, — её завтра отменят.
        — Тогда к нам в гости придут налоговики или ОБЭП так, как я не могу принять на себя разворованный объект и ничего против этого твоя губерния не попишет. Ты хоть понял смысл моих слов?
     Артём пощёлкал пальцами около его глаз и никакой реакции не последовало. Он постоял около него ещё минуту и вдруг услышал:
     — Плевал я на тебя и на твои слова, — промямлил Герман. — Сам улетишь вперёд меня отсюда, а у меня есть мощная баррикада, об которую ты свернёшь свою шею.
     Артём понял, что тот не адекватен после приёма наркотиков и говорить с ним в таком состоянии не имеет никакого смысла и он только бросил Лифшицу:
      — Дурак, — и вышел из кабинета.

***

    Лифшиц эту ночь провёл в своём кабинете. Артём строго-настрого приказал охране, чтобы хозяина спортивного зала не выпускали за ворота в таком состоянии. Когда тот утром очухался, пошёл к Артёму с извинениями.
      — Да я не в обиде на тебя, что ты себе мозги палишь, и здоровье подрываешь. Ты же молодой парень, зачем себя губишь? Но каким ты вчера был, об этом факте я должен сообщить в наркологию, пускай тебя на учёт поставят.
      — Я уже там полгода стою на учёте, — вяло шевелил языком Герман, — меня сейчас волнует недостача в моём хозяйстве.
      — Я тебе по этому поводу не могу пока ничего сказать, но цену биллиардных столов могу назвать. Четыре стола по шестьдесят тысяч, итого двести сорок тысяч рублей. Также не видно двух столов для настольного тенниса производства Франции, по цене сорок две тысячи за штуку. Ну и суммируй, где вырисовывается цифра триста двадцать четыре тысячи и это только до проверки.
      Лифшиц схватился за голову и запричитал:
      — Какой я болван, зачем я связался с этим магазином, ведь говорили мне что вся моя финансовая операция накроется медным тазом. Теперь они в стороне, а мне расплачиваться.
      — Ты хочешь сказать у кого купил инвентарь, тому по заниженной цене и сдал назад? — выдал ему Артём хитрую схему некоторых торгашей.
      У Германа выкатились из глаз, слёзы, которые он, не стесняясь утирал кулаком.
      — Ну что мне теперь делать, чем я эту недостачу покрою? К дядькам обращаться бесполезно, они меня не поймут. У бабки вчера мышь в холодильнике на аркане повесилась.
       — Продай свой автомобиль и отрегулируй серьёзную жизненную ситуацию. Потом с облегчением вздохнёшь и пойдёшь себе искать новую работу. И не забывай про бабушку, ей уход хороший нужен.
       — Деваться некуда, — взгрустнул он, — наверное, я так и поступлю, — решил он и написал заявление по собственному желанию,. — А то, что я должен буду после ревизии, пускай мне Нина Сергеевна на телефон сбросит.
     — Ну что я могу сказать, — сказал Артём подписывая заявление, — я думаю это мудрое решение будет. А сейчас иди к Нине Сергеевне с этим заявлением, она тебе расчёт сделает.
      — А она кочевряжиться не будет? — с тревогой в голосе спросил.
      — Нет она в курсе дел, — передал Артём ему заявление, — мы с ней этот вариант уже вчера обговорили. Да и никуда ты после ревизии от нас не денешься. Ударишься в бега, усугубишь своё положение.
       — Какие бега? — изумлённо воскликнул Герман, — я до задницы доволен такому исходу. Всю ночь не спал, мучился и воду хлестал. Спасибо вам что отпускаете меня без волчьего билета, — и он, приложив левую руку к животу, низко поклонился.
       Через час к Бубнову зашла Нина Сергеевна в красивом платье и туфлях на высоком каблуке. Но самой красивой деталью была, несомненно, её привлекательная внешность с обаятельной улыбкой на лице.
     «Интересно она и раньше такой нарядной была на работе, — подумал он, — или она встретила здесь своего спутника жизни?»
      И он не сдержался, высунув свой язык.
       — Вы Нина Сергеевна сегодня очаровательны и заслуживаете много комплиментов, которых, к великому сожалению, я произносить не могу.
       — У меня сегодня день рождения, — улыбнулась она. — А комплимент вы мне выдали очень широкий и оригинальный в котором я усмотрела все прелести красивой женщины. Спасибо огромное вам!
      — Не за что, — засмущался он, — но я рад что доставил вам удовольствие.
      — Удовольствие вы мне доставите сегодня, своим присутствием за праздничным столом в нашем кафе. Там при закрытых дверях в семнадцать часов соберётся узкий круг людей. Посидим ладком часок, отметим мой день рождения.
       — Хорошо я буду, — согласился он, — всё равно я сплю сейчас здесь, домой не езжу.
       — А теперь о Лифшице, — напомнила она, — жалко мне его. Всё-таки сирота и так попал из-за своей бабки. Ведь весь новый инвентарь стоял вначале у неё на подотчёте. Она оказывается, что делала. Привозят товар из магазина, я его оприходую сегодня и передаю ей, а она завтра отвозила всё в магазин. Какой процент она имела от этого я не знаю, но Герман сегодня сильно плакал у меня в кабинете. И что-то невнятное бормотал, но я поняла, что он в истории с инвентарём не причём. Обещал всё вернуть деньгами в течение недели. Примерная недостача его выливается в четыреста пятьдесят тысяч рублей.
      — Уверен губернские родственники помогут им выкарабкаться из этой ситуации, — сказал Артём, — это же грязное пятно в любом случае ляжет и на их репутацию. А вообще главная вина здесь лежит на моём друге Борисе, он их на работу оформлял. На серьёзную работу надо принимать специалистов, а не родственников блатных, от которых ни пользы, ни здоровья для окружающих людей нет.
       — Я думаю нашего председателя на первой же конференции переизберут, — уверенно заявила она. — Понаделал дел, думая, что ему всё это пройдёт бесследно. Нет такие штучки наш Шустов не потерпит. Просто так Веденеева уволить нельзя, так как он избран на эту почётную должность народом. Создаст внеочередную конференцию и пойдёт наш Борис Григорьевич с трудовой книжкой по низшим предприятиям работу себе искать.
       — Нет от этого его убережёт диплом о высшем образовании и жетон мастера спорта по борьбе, — возразил Артём, — его любой спортивный клуб с радостью возьмёт к себе. — Он задумался и посмотрев в упор в глаза главного бухгалтера спросил. — А что скрыть это факт нельзя? Недостача же будет погашена.
        — К сожалению нет, в ревизионной комиссии работает пять человек и на подтасовку фактов они не пойдут. Это даже и не обсуждается, там люди не глупые, зачем они со своей совестью будут торговаться. У них у всех безупречные характеристики и ответственные должности, сомневаюсь, что они решаться на коллективный подлог из-за старенькой бабушки и её внука. Все результаты положат на стол Шустову. Тут кстати опаска есть и мне. Могут освободить, как не создавшую контроль за материальными средствами. Но я себе правда создала оборонительный заслон, собрав все докладные и отчёты по барыне. Она же хитро мудрая дива была. Вначале всё на ней было, потом полным списком спортинвентарь и предметы культуры переписала на внука. Хорошо хоть два пианино не продала, я распорядилась сразу одно поставить в красный уголок, а второй в актовый зал.
      — Я понял это с утра что внучок взял всё на себя, не подумав о последствиях, — подытожил содержания дня Артём, — рассчитывал, что бабулька всё спишет.
      — Может так бы оно и было, если бы не её травма, — убедительно посмотрела она на директора. Но давай мы об нём забудем, я прислушалась к твоим словам и рассчитываю, что большие чиновники не позволят опозорить свою фамилию. А у нас сегодня короткий праздник в кафе, но у тебя он будет длинный. Я хочу своего начальника сегодня попотчевать своими блюдами. Если понравится моё кушанье, скажешь я буду тебя порой подкармливать. Ты знаешь, девчонки наши меня боготворят за них, но так хочется услышать похожие слова от мужчин.
      — А твой бывший муж, разве не рассыпался тебе в комплиментах? — удивил он её.
      — Надо же ты и о моём бывшем знаешь, — причмокнула она губами, — ничего удивительного, конечно, нет, я это в секрете не держу. Да был муж, мы с ними прожили четыре месяца и расстались. Во-первых, он был вегетарианец пожизненный, и все мои мясные блюда отвергал. А во-вторых он плохо себя вёл на заводе при женщинах любого возраста, считая себя красавцем. Он без всякого стеснения мне хвалился, что весь женский коллектив завода пленил своей неотразимостью. Самовлюблённый эгоист, а не муж, я его вначале называла Пион. У нас два таких придурка на заводе были, это близкий друг моего Пиона директор по общим вопросам Портнов. Не понимаю, почему этот железный Шустов, терпит около себя таких Пионов у которых не было мутации голоса в подростковом возрасте. Правда у моего голос нормальный, даже иногда хрипотцу выдаёт. Но ты бы видел, как он радовался своему цветочному имени, а потом я его перекрестила на ядовитого Лютика. Через месяц мы с ним развелись, а год назад он с новой женой уехал в Эмираты. Думаю, там он её продаст.
      — Почему ты так решила?
      — Изучила я его гнилое нутро, поэтому его новую жену я на всякий случай предупредила об опасности.
      — Правильно сделала, — одобрил он её действие.
      — И больше я о нём никогда не вспоминала, но ты разбередил моё сердце. Конечно, без мужчины трудно и тоскливо одной дома около телевизора сидеть. Давай мы сегодня после нашей вечеринки посидим у тебя вдвоём перед телевизором. У тебя в номере хороший телевизор Филипс, ему и двух лет нет. Небольшой, но показывает качественно.
       — Да я не против, — не задумываясь согласился он, — всё равно спать здесь буду.
       — Ну вот и ладненько, а сейчас я пошла к себе. Когда она закрыла за собой дверь, он послал её воздушный поцелуй.

***

    В пять часов вечера ему постучали в дверь кабинета и позвали в кафе. Он взглянул на себя в зеркало и проследовал туда, где за двумя сдвинутыми столиками сидела ему совсем незнакомая компания, кроме Карины и Нины Сергеевны никого не знал.
     — Присаживайся Артём Николаевич и ничему не удивляйся, — сказала Нина Сергеевна, — новые люди работают только рядом с нами, но к нашему коллективу они не относятся. Это все мои подруги из Медицинского центра. Они профилируют у нас кардиологию и ревматологию, так что имей в виду, если что обращайся.
     — Да нет, спасибо, бог миловал от таких болячек, — присел он на свободный стул, стоявший рядом с именинницей.
     — Мы шуметь здесь не будем, — предупредила она всех, — нам час всего выделили здесь. Поужинаем плотно и освободим помещение. А пирушку мы закатим у меня дома в субботу. Всех жду в четырнадцать часов с улыбками и ну и конечно с богатыми подарками, — после чего она рассмеялась и взяв бутылку в руки первому налила Артёму. — Это именно то, что вы употребляете, — сказала она. — Полусухое, а вы все на меня не смотрите, пейте что душеньке любо. И запомните пить и есть без пауз, никаких тостов у нас время ограничено.
    Раздался звон фужеров и звяканье посудой. За Артёмом опеку за столом взяла Усачёва, она ему регулярно подливала вина и подкладывала закуски. За ним даже мать так не ухаживала никогда и ему стало неудобно от её заботы. И он, встав из-за стола перед всеми извинился, а Нине Сергеевне объяснил:
    — Извините, но у меня сейчас состоится важный телефонный разговор, который я не должен проигнорировать, — и посмотрев на часы, добавил, — судя по времени я сюда уже не вернусь. Так что всем до свидания.
    — Нет я к вам ещё зайду Артём Николаевич. Она взяла его руку и вложила в неё бутылку непочатого вина.
    Он вышел из кафе и пошёл по коридору, где столкнулся с большой массой людей, спускавшихся со второго этажа. Они направлялись все на ужин. Он попытался их обойти, но его остановила женщина в модной лёгкой курточке.
   — Артём Николаевич, — обратилась она к нему, — так вы домой не уехали, можете задержаться сегодня на немного?
   — Возможно я совсем на ночь здесь останусь, — ответил он.
   — Вот и хорошо, зайдите, пожалуйста, в актовый зал на танцы, послушайте какую музыку нам древнюю крутят, это ужас, из репертуара Клавдии Шульженко и Вадима Козина, ну разве это серьёзно. Неужели ничего посовременней нельзя подобрать. Хорошо есть у нас один отдыхающий со своей колонкой, вот он нас и выручает своей музыкой.
    — Я обязательно этот вопрос подыму и завтра же и репертуар вам обновлю, — пообещал он, — но сегодня если у меня получится, то я зайду, может даже и потанцую. Не забыть бы, а то я весь вечер к утренней рыбалке снасти буду готовить.
    Она покосилась на его руку, в которой он держал бутылку Совиньона и с выражением произнесла:
    — Тогда удачного улова вам! — и пошла догонять толпу.
   «Зачем я ей пообещал, — подумал он, — ведь тебе в голову залезла Нина Сергеевна, которая обещала зайти ко мне после шести часов. И бутылку она тебе дала, чтобы ты её не один вылакал, а вместе с ней. А это значит быть сегодня бурной ночи и меня это радует. Она женщина серьёзная, не те горничные шалопайки. А эта и умна, и красива, да такую прижать к своей груди за счастье».
    С этими мыслями он подошёл к своей двери, обращая на себя внимания охранника и администратора. Он не спешил открывать свою дверь, а подошёл к охраннику и поинтересовался на каком транспорте они отсюда уезжают и приезжают в вечернее время. Услышав вопрос, администратор Варвара, ответила за охранника.
    — На маршрутке домой едем, она после девятнадцати часов каждый час ходит до часу ночи. Выходим на трассу и никаких вопросов. Здесь с этим делом хорошо, потому что населённых пунктов много возле трассы стоит.
    — Это хорошо, что проблем с транспортом нет, — сказал он и зашёл в свой кабинет. Поднявшись на верх поставил на столик бутылку и два фужера. Затем спустился вниз и примостился в своём кресле. И десяти минут не прошло как в проёме двери показалась корзина с яствами, затем зашла Нина Сергеевна. Она без всяких церемоний повернула ключ в замке и показала директору на корзину, давая понять чтобы он готовился к пиршеству. Посмотрев на Артёма не совсем трезвым взглядом, спросила:
    — Почему ты такой осторожный, словно опасаешься кого то. Тех болтушек гардеробщиц нет сейчас в пансионате, а их начальница Карина железная леди, она слова лишнего не промолвит. Мы с ней подруги.
    — Ничего я не боюсь, — взял он корзину с пола, — я ждал тебя. Ты же меня предупредила.
    — И что ты думаешь мы с тобой здесь будем общаться с таким богатством? — заглянула она в корзинку. — Нет мой дорогой, никаких кабинетных разговоров у нас тобой сегодня не будет, давай менять антураж, — подняла она указательный палец вверх. — там никто в замочную скважину подсматривать не будет. Всё-таки номер на втором этаже на квартиру похож, а здесь обособленная обстановка, натуральный кабинет парторга.
   — Это почему?
   — А наша бабушка, в молодости до завода, работала инструктором партийного комитета города и здесь у неё висел на стене герб Советского Союза и портрет флага СССР. Это её уж вразумил один из её сыновей, когда приезжал на отдых к нам. После этого она убрала со стены советскую символику и повесила банальную репродукцию. Я, конечно, против была, и ей сказала, что тема советских времён у нас не является запретной. Мы все родом оттуда, хоть я сама и ничего не помню про ту страну. Но фильмы про то время до ужаса люблю.
   Он приставил вертикально палец к её губам.
   — Так что пойдём на верх смотреть старые советские фильмы? — спросил он, — или будем предаваться воспоминаниям о той жизни, о которой мы знаем только со слов наших родителей.
    — Ой, пошли наверх, — опомнилась она и первая ступила на винтовую лестницу.
    Он остался на месте, чтобы не лицезреть, что у неё находится под красивым платьем. Когда она скрылась у него в номере, после этого и он присоединился к ней.
    — Теперь верю, что ты меня ждал, — сказала она, увидав бутылку и два фужера стоявшие на журнальном столике. — Освобождай до дна корзину, будем с тобой находить контакт для дальнейшего нашего совместного сотрудничества. Я верю в наш союз!
     Он достал несколько салатов, жареное мясо с помидорами, фрукты и две бутылки полусухого Каберне, и отставив корзинку к перилам лестницы, сказал.
    — Мне кажется мы с тобой с таким литражом, не только союз обретём, но и стыд завтра утром.
    — Ты чего-то опасаешься? — приблизилась она к нему вплотную.
    — Нет мы оба взрослые люди и хорошо понимаем к чему приводит такое застолье. Поэтому идём к той цели, которую оба стесняемся озвучить, сознательно.
    — Похоже нам обоим повезло, — положила она ему свои руки на плечи и сверля его глазами, добавила. — Мы с тобой родственные души и оба соображаем, как много в жизни пропустили счастливых этапов, лишая себя весёлой молодости и многих утех, которые бы нашу жизнь не омрачили, а только обогатили приятными моментами. Сегодня мы вместе и давай наконец закроем глаза на все предрассудки и будем навёрстывать, то, чего не дополучили, занимаясь образованием и спортом.
    После своей речи, Нина Сергеевна впилась в его губы. И ни на какие танцы он в этот день не попадёт. За неустойку своей страсти, они весь вечер и ночь с жадностью отдавали дань своему здоровью, восполняя недобранные восхитительные эмоции, связанные с обоюдными ласками
    Среди ночи она вдруг ни с того ни с сего рассмеялась. Уткнувшись в подушку лицом даже в темноте, было видно, как содрогается её тело.
    — Я что-то смешное сделал? — спросил он.
    — Не ты, а я, — ответила она когда до конца погасила свой смех. — Тогда давай вместе посмеёмся, — выдай свою уморительную панораму?
    — Немного стыдно, конечно, но я тебе в любом случае это расскажу, — сказала она. — Только у меня просьба будет нигде не оглашать эту весёлую историю и не подавать вида человеку, который имеет прямую связь с этим юмором.
     — Я не балабол, — сказал он, — на меня можно положиться.
     — Я верю тебе! А дело в том, что, когда тебя представили женскому коллективу, то все девки смотрели на тебя с опьяняющим видом. А уж какие слова были сказаны о твоей внешности и статности, я промолчу. Каждая желала на тебя любовный аркан накинуть. Но Карина их всех предупредила: «вы не вздумайте ему свои ляжки и титьки показывать. Он для вас стар, а мне в самую пору». Но меня она об этом не предупредила. Хотя рассказала про свой сценарий, который она разыграет перед тобой, когда ты вызовешь её к себе. Умно придумала, но ты её прокатил, на секс, а меня после этого случая наоборот влюбил в себя. И вот ты у нас три дня всего работаешь, и мы с тобой уже в одной постели. А я тогда ужасно разочаровалась, когда ты мне сказал, что Карина лежит у тебя на диване. Правда чуть позже насмеялась вдоволь, а к тебе прониклась симпатией и уважением. Согласись, ведь перед Кариной трудно устоять. А ты молодец, выдюжил. И с таким мужчиной я готова связать свою судьбу хоть сегодня.
    — Я тоже не против такой постановки вопроса, — обрадовал он её, — с большим спортом покончено пора подумать и о семейной жизни.
    Она взвизгнула тихонько и взобравшись на него начала покрывать мелкими поцелуями его лицо.
    — Я так рада твоему решению, а то ведь я устала от назойливого внимания некоторых мужчин из администрации нашего завода. Они знают, что я разведена и думают на мне, висит табличка: «ВХОД СВОБОДНЫЙ». Вот сегодня пятница их понаедет столько, что займут не только люксовые номера, но и двухместные и даже четырёхместные. Приедут на рыбалку, но не отказываются от танцев и половить там ядрёную рыбку. Меня обзванивают всю неделю и назначают встречу на пятницу. И ведь как хитро делают, просят меня забронировать двухместный номер, если люкс занят. И без всяких обиняков предупреждают, что вторая кровать для меня. Особенно домогается до меня начальник модельного цеха, но я им всем отвечаю одинаково: «по брони номеров обращайтесь к администратору».
    Артём приподнялся с кровати и опустив ноги на пол, произнёс:
    — Теперь смело им говори, что можешь забронировать трёхместный номер, где одну кровать будет занимать мой муж. Уверен, они оставят тебя в покое, а узнают кто я, вообще за версту будут обходить. Меня и бандиты никогда не трогают, знают, что это чревато. Ведь я могу напомнить очень больно о себе, такое уже было и не раз. Теперь я гуляю и езжу по городу свободно в любое время суток.
    Она сзади обняла его и прижавшись щекой к его лицу, началась тереться о него. И тут он на своих губах ощутил мокрую соль.
    — Ты что плачешь? — повернулся он к ней.
    — Я очень счастлива, что встретила тебя, — всхлипнула она и уткнулась ему в грудь.
    Сон был короткий в эту ночь. Нина проснулась с рассветом, не обнаружив рядом около себя вчерашнего избранника. Она вспомнила вечер и ночь которые ей дали на полную насладиться настоящим мужчиной и мило улыбнулась. Ей хотелось вновь обнять Артёма и вдохнуть запах его тела, так как их встречам наступила выходная пауза. «Наверное на пробежку пошёл, — подумала она, — сейчас вернётся вновь затащу его в постель». И тут она услышала работу душевой лейки в ванной, а через пять минут он вышел оттуда свежий и бодрый. Увидев её лежащей с открытыми глазами, он ей улыбнулся и произнёс:
     — Доброе утро моя ненаглядная! Под душ не желаешь сходить?
     — Нет, впереди два выходных я не хочу тебя смывать с себя, — потянулась она.
     — Ты будешь и сегодня завтра со мной. А в понедельник я к тебе явлюсь на подзарядку.
     — А что очень даже практично и оригинально, — засмеялся он. — Ты сразу проявила заботу о двух влюблённых и твой метод я воспринимаю, только, к сожалению, сегодня я уже смыл с себя твой запах, но только с кожи, а в голове ты отныне всегда будешь со мной.
      — Мне будет очень приятно, — похлопала она ладошкой по кровати, давая ему понять, чтобы он присел рядом с ней.
      Он тут же опустился на кровать, — ты знаешь, а я ведь так и не сомкнул своих глаз ночью. Всё мысли были о тебе, ты же, наверное, поняла, что моё предложение было весьма серьёзным.
       — Ты подумай хорошенько, — прошептала Нина, — я ведь тебя не принуждаю, но ужасно хочу быть всегда с тобой. А почему я так говорю, потому часто наспех принятое решение бывает жизненной ошибкой.
      — Нет дорогая, ты меня просто мало знаешь, — обхватил он двумя руками её голову. — Люди принимавшее быстрое решение, это сильные и прагматичные люди и их они никогда не меняют. Зачем свой менталитет ломать? Ты понимаешь, какой смысл заложен в моих словах? — и не дождавшись от неё ответа, продолжил: — А это значит, что на тебя смотрит человек, которому неизвестно слово измена. И он готов всю жизнь носить тебя на руках.
        После этих слов он нежно берёт её на руки и начинает обнажённую носить по номеру и целовать. Она, обхватив его за шею не противилась ему, ей было приятно чувствовать себя пушинкой, в руках могучего исполина. Так её носил в детстве только дед и отец, которых она безумно любила.
      — Я тебе верю, — задыхаясь, произнесла она, — и моё согласие тоже имеет свою силу и отменять я его не намерена. Мне понравилось твоё признание, хоть оно и отдаёт некой канцелярщиной, — прыснула она от смеха, — но в нём заложена чистота твоего отношения ко мне. Вот и я заговорила кабинетным языком, — спустилась она на пол.
      На это раз он не сдержавшись рассмеялся и произнёс:
      — Мы ощущаем и любим юмор рядом с собой и понимаем друг друга с полуслова. Я уверен, что скучать мы друг другу не дадим. Поэтому слова типа: ангелок, лапочка, куколка, голубка, киса, персик мы употреблять не будем. Если ты, к примеру назовёшь меня пупсиком, то я лопну от смеха. Она оценивающе обвела его с ног до головы своим взглядом и прикрыв простынёй свою наготу, сказала:
      — Теперь я знаю, как тебя рассмешить мой пупсик.
      После чего они вместе рассмеялись.
      — Придётся тебя сейчас отвезти домой, — сказал он с серьёзным видом, — а то меня непременно к обеду задушит смех. К тому же у тебя сегодня дома девичник, — напомнил он ей.
      — Наверное я его сделаю скромным, — сказала она, — не хочу никаких компаний после тебя. А за мою доставку, буду тебе признательна. Мне до обеда нужно в РАЦ зайти оплатить коммуналку, поэтому никаких возражений от меня не поступит.
      — Хорошо, тогда умывайся, наряжайся, а я пока пройдусь по первому этажу, — сказал он, надевая на себя джинсы.
     Артём из кармана достал связку ключей и один ключ снял с кольца и протянул Нине.
      — Вот возьми его, и не потеряй, — это от входной двери моего номера, которой будешь пользоваться только ты. Ну а от служебного входа тебе он ни к чему. Туда ты будешь заходить не остерегаясь, хоть с бумагами, хоть с французским мясом.
     — Я поняла второй ключ называется «исключительная репутация» — это чтобы не привлекать внимания, неужели боишься пересудов?
     — Нет, но гадко на душе становится, как представлю, что завистливые рожи о тебе начнут говорят плохо. Я могу плохо на это отреагировать. А через месяц нам с тобой все разговоры и сплетни будут до лампочки, так как в твоём паспорте будет стоять штамп, что ты зарегистрирована с Бубновым Артёмом Николаевичем.

***

    В семь тридцать утра они покинули пансионат на его автомобиле. Нина сидела рядом, по трассе они ехали, болтая и смеясь без умолку. Но когда въехали в город, она взяла роль навигатора, показывая куда надо ехать. Оказывается, она жила недалеко от него, но значительно выше его первого этажа, её квартира была на пятнадцатом этаже. От кофе он отказался сославшись, что ему нужно срочно ехать либо домой, либо в Отраду пока его не сморил сон.
    — Тогда выходи немедленно и вынимай ключи из замка зажигания, — командным голосом сказала она, — в таком состоянии есть вероятность быть участником аварии. Поспишь у меня немного, тогда поедешь, хоть в Отраду хоть в Усладу. Не волнуйся у меня дома даже кошки нет, так что никто тебя не потревожит, и я приставать не буду. Я буду готовить тебе обед и оберегать твой сон. И вообще неужели тебе неинтересно посмотреть будущее жильё, где ты будешь отдыхать и поглощать мои блюда. Или ты готов поселить меня в княжеском тереме? Если что я согласна, — настойчиво смотрела она ему в глаза.
    — Ну если ты таким образом вопрос ставишь, то я пленён и поддаюсь твоему напору, — сказал он, — выходя из машины. — Но предупреждаю, если лифт не работает, то на десятом этаже я точно могу уснуть. Тогда придётся тебе меня дальше тащить на себе. А во мне 92 кг.
    — А во мне 59 и ты меня не пугай своим весом, не такие трудности приходилось преодолевать. Тем более это был бы наш с тобой счастливый рейс. Но я тебя огорчу, в нашем доме функционируют два лифта, один из которых всегда живой. И если ты у меня задержишься на неопределённое время, то девичник я перенесу на другой день.
   Он молча выслушал Нину и пошёл за ней, сели в лифт и доехали без всяких препятствий до её квартиры. Переступив порог её жилья, он сразу понял, что попал в пенаты чистюли, где не было видно ни одной пылинки, ни одной соринки.
   Гостиная сверкала новомодной мебелью и аппаратурой. К кухне вообще не за что было придраться, ни на полу, ни на столе он не нашёл крошек. Газовая плита была идеально вычищена и создавалось впечатление, что ей не пользуется.
    — Всё мне нравится у тебя, — оценил он обстановку и порядок в квартире отменный, но, где опочивальня, чтобы я смог вытянуть ноги.
    — Ах да, — опомнилась она, — и взяв его за руку через прихожую провела в спальню, от которой у него закружилась голова. Это была комната примерно двадцати квадратных метров с большой двухместной кроватью обтянутой кожей, напротив её на комоде стоял телевизор плазма с приличным экраном. Но всех больше его поразило схожесть обстановки. В его комнате, где он почивал, метраж был на половину меньше. Заметив его смятение, она взяла его за плечи и усадила на кровать.
    — Артём тебе что плохо? — тревожно спросила она.
    — Посмотрел бы я на тебя если бы ты зашла в мою спальню, — ответил он.
    — Я поняла твоя спальня роскошней, но мне и этой вполне хватает, — ответила она.
    — Я совсем не об этом, — одарил он её добродушным взглядом, — моя спальня — это небольшой дублёр, твоего будуара. Интерьер один в один похож на мой. Я на такой же кровати сплю и смотрю такой телевизор. Правда комоды чем-то разнятся, наверное, ручками? А так всё, как под копирку.
     Он обнял её и поцеловал в щёку.
     — Это не случайность, — произнёс он, — это судьба, выходит у нас тобой много общего включая и вкусы. Я очень рад такому стечению обстоятельств.
     — А я как рада, ты и не представляешь, — приятно улыбалась она. В это время у него в кармане затрещал телефон, это была мать. Нина сразу покинула спальню.
     — Да я слушаю тебя мама, — ответил он.
     — Ты дома сегодня намерен появиться? — спросила она, — или ты в своей Отраде зазнобу нашёл, что про мать забыл?
     — Мам ты же должна хорошо понимать, что я заступил на важную должность, где нужно себя держать в особых рамках. Сейчас на меня возложена очень важная миссия, приёмка материальных ценностей. У меня тут ревизионная комиссия третий день работает, тоже домой не ездят, спят в Отраде. И что ты за меня беспокоишься, у меня здесь отдельный номер с кабинетом и я нахожусь на полном пансионе.
     Он отключил телефон и преклонился к подушке.Проснулся он от лёгкого прикосновения губ, когда она нежно его целовала.
     — Пошли к столу, — шёпотом произнесла она, когда увидела, что он открыл глаза. — Я тебе за обедом выдам одну свою мысль, которую думаю ты не отвергнешь.
    — Я и сейчас ничего твоего не отвергну, — привстал с подушки он. — Ты за короткий срок ошеломляюще въелась в мои мозги, так что можешь смело предлагать, что надумала. Я все твои предложения приму на ура!
    — Артём, я вот готовила сейчас на кухне и много чего передумала, и внезапно меня осенила очень простая и выгодная мысль для нас обоих. Зачем нам ждать дня регистрации, перебирайся ко мне прямо сегодня. «Инкубационный период» у нас уже начался, а через месяц мы заболеем друг другом на всю жизнь, и никто нас с тобой никогда не разлучит. Мне так приятно осознавать, что ты спишь в моей кровати. Ведь я так намучилась и натерпелась от одиночества. Очень много времени я отдала учёбе, сам понимаешь вначале университет, потом магистратура. Правда с работой мне очень повезло. На завод взяли вести лабораторию бывшего мужа, который не оценил меня как специалиста, он видел во мне жену картинку, и всё. Мириться с его изменами я не смогла и подала на развод со всеми вытекающими последствиями. Распилили нашу квартиру на две, он ушёл на второй этаж в однокомнатную, а я переселилась сюда. А жили мы напротив моей квартиры, то есть мне не пришлось транспорт нанимать для переезда. А он всё на лифте спускал, целую неделю переезжал. А потом вдруг опомнился и просил прощения, но я хоть женщина не опытная по части мужчин, но поняла, что счастья с ним не будет.
    — Нина ты напрасно себя недооцениваешь, — сказал он ей.
    — Почему ты так решил? — изумлённо взглянула она него.
    — Ты вовремя осознала, и сделала правильный вывод, разведясь с первым мужем. И с тобой, когда мы в первый раз встретились и оба улыбнулись друг другу, я истолковал это по — своему. Я понял, что это не улыбка была, а самые настоящие взаимные посылы к счастью. Если ты опознала своего мужчину с первого раза, значит у тебя разум есть. Поэтому не принижай свои способности, ты не только красивая, но и мудрая женщина. О такой, как ты я всю жизнь мечтал. И я бы может бы давно тебя встретил, потому что живём рядом. Но спорт мне не давал простору, чтобы увлекаться женским полом. И твоё предложение начать совместную жизнь я охотно принимаю, только разреши мне после обеда дойти до дома к матери за домашними тапочками. А лучше будет, если ты составишь мне компанию. Я тебе свою спальню покажу и с мамой познакомлю.
    Она расцеловала его и утянула за собой на кухню.

***

    После обеда они прогулочным шагом направились к Артёму. Он уже перед своим домом позвонил матери и предупредил, что через пять минут придёт домой и не один.
    — Президентский стол готовить не надо, — сказал он маме, — мы с Ниной только чаю попьём и уйдём.
    — Так она женщина? — радостно вскрикнула мать, — отчего же так скромно, один чай? Может испечь что-нибудь?
    — Никаких пекарен не заводи, — наказал он ей, — мы ненадолго. Дома я тебе объясню, что к чему. При Нине никаких абсурдных вопросов не задавай, а то она очень стеснительная дива, может от неожиданности рухнуть на пол, — он выключил телефон, а она от его финальной фразы полу раскрыла рот от услышанного.
    — Ты зачем мне репутацию рехнувшейся барышни дал? — замерла Нина, не зная обижаться ей или смеяться, — как мне теперь идти с тобой?
    — Всё нормально, — подбодрил он её, — просто мама, узнав, что её сын познакомился с красивой и умной женщиной от радости завалит тебя вопросами. И вместо пятнадцати минут, мы от неё отвяжемся только через три часа и это в лучшем случае. И ни в коем разе не говори о своей должности. Если скажешь, что ты главбух, то она нас и через пять часов не выпустит.
    Они зашли в подъезд, и он своим ключом открыл дверь трёхкомнатной квартире первого этажа. Мать сразу заспешила им навстречу и включив в прихожей свет ахнула:
    — Ниночка моя дорогая, всё-таки решила позвонить через четыре года моему сыну, как я рада, — хлопала она себя по бёдрам.
    — Зинаида Егоровна, — опешила Нина, — Артём ваш сын, это просто уму непостижимо! Такие совпадения только в сказках бывают. Но я ему не звонила, мы с ним в Отраде познакомились.
    Артём смотрел на обеих женщин хорошо понимая, что они уже знакомы, но в их диалог не встревал.
    — Так тебя завод послал ревизию у него в Отраде делать?
    — Нет я там работаю главным бухгалтером, — сказала Нина.
    — Вот это ничего, — засмеялся Артём, — попили блиц чайку. Я чую нас мама вообще сегодня из дома не выпустит.
    — Нет, конечно, — подтвердила мать его чуйку, — я её четыре года не видела, с тех пор как ушла на пенсию. — Мать повернулась к сыну и начала ему объяснять: — Я у Ниночки проводила ревизию всей лаборатории и там мы с ней познакомились. Вот я глаз на неё и положила, зная об их отношениях с её начальником. Тогда ты правда в Будапешт уехал на соревнования, а потом у тебя месяц сборы были в Осетии. И всё как-то незаметно время завуалировало эту тему, да и я на пенсию вышла. Всё в кучу собралось. Но я сынок молилась за тебя, видимо бог услышал меня послав тебе такую красавицу. У меня от такого сюрприза ноги сейчас отнимутся. Я, пожалуй, присяду, а ты покажи ей свою спальню.
   Артём помог матери дойти до дивана:
   — Отдохни немного, — сказал он матери, и перейдя на шёпот, спросил, — а ты случаем не притворяешься мам?
   Она вдруг отталкивает его от себя и говорит:
   — Пошла я к столу что-нибудь приготовлю и сделав шаг завалилась на диван. — Нет не получится мне сегодня за вами поухаживать, надо же какая жалость. Теперь этот приступ у меня до утра будет продолжаться. Так что вы с Ниночкой не оставляйте меня одну, мало ли что может со мной случиться.
    Нина, услышав страдальческий голос мамы Артёма подошла к дивану.
    — Зинаида Егоровна, вы не переживайте, — присела она перед больной женщиной на корточки. — Конечно мы вас одну не оставим, если надо, то я и ночь около вас подежурю. У меня у бабушки тоже ноги больны были, но она выходила себя яблочным уксусом. Давайте я сейчас сбегаю в магазин, куплю уксус. И мы с вами попарим ноги в нём всего полчасика и завтра вы будете бегать. Зинаида Егоровна с благодарностью посмотрела на Нину, затем взгляд перевела на сына:
    — Видишь Артём, какую тебе бог с моей помощью послал невесту, мало того красавица, а ещё золотое состояние души. Готова за чужой тётей ухаживать.
    — Мам у неё уже другой статус, — не удержался Артём, — с сегодняшнего дня Нина моя жена.
    Зинаида Егоровна, забыв про ноги, вскочила с дивана и начала исполнять перепляс по всему залу, напевая песню «Мне цыганка нагадала жениха хорошего».



В небе солнышко горело, в поле выросла трава.

Жениха найти хотела и искала как могла.

Обрывала все цветочки у дороги по пути

И плела, плела веночки, тритатушки-тритата…



   Сын и Нина изумлённо смотрели на мать, поняв, что до этого они видели театр одного актёра, как мать искусно симулировала приступ подагры. Она таким образом хотела подольше побыть с сыном и его любимой женщиной.Понимая, что ей скучно одной находиться в трёхкомнатной квартире Артём, сказал ей:
   — Мам, это Нина поверила твоему артистизму. А меня ты не проведёшь. Ты здоровее нас обоих, тебе скоро шестьдесят, а у тебя давление как у космонавтов.
   — Да у меня сегодня праздник, — торжественно заявила она, — наконец то мой сын соизволил создать семью, а это значит в скором времени я буду бабушкой. Только я не услышала из твоих уст ничего про свадьбу.
    — Садись — показал сын ей на диван, — а то опять с тобой какой-нибудь казус произойдёт, типа заворота кишок. С сегодняшнего дня мы практически муж и жена, но все формальности оформим на следующий месяц.
   — Следующий месяц май, — напомнила ему мать, — значит будете маяться всю жизнь. Я могу вам регистрацию устроить хоть завтра, у меня в ЗАГСЕ работает дочь двоюродной сестры. Или перенесите штамповку на июнь месяц.
   — Мам ну что у тебя за блатной сленг? — нахмурился сын, — жизненно важную процедуру ты называешь штамповкой. Звучит как шумовка, — а это уже кухонный предмет. Ты солидная и интеллигентная женщина называешь важную процедуру поварёшкой. Наверное, мы с Ниной только в церкви обвенчаемся? Чтобы скрыть свою улыбку, он отошёл к окну, зная, что мать чистейшая атеистка сейчас начнёт протестовать.
   — Никаких церквей, — услышал он за своей спиной, — в понедельник мне оба паспорта доставишь, а во вторник вас отштампуют.
   Артём не выдержал и засмеялся, его моментально поддержала и Нина.
   — Поварёшками, — не пряча улыбки спросил он. — Но, если ты нам обещаешь без канители устроить тихую свадьбу, мы, конечно, против не будем.
    Он посмотрел на Нину, и она ему утвердительно кивнула.
   — А шумной не получится, — ответила мать, — у тебя все друзья спортсмены трезвенники, я не знаю, кого Нина пригласит.
— Нам обоим за тридцать лет, — сказала Нина, — я вообще не хочу афишировать наш брак. Усаживать за один стол незнамо кого, у меня нет никакого желания. Кто-то позавидует даже не со зла. Кто-то приревнует и обязательно все будут языками чесать разную муть, где не будет откровенности. Я уже так выходила замуж, повторения не хочу.
   — А как же твои родители? — спросила мать.
   — Вы, наверное, забыли Зинаида Егоровна, что мои родители живут в Люксембурге, оба работают в каком — то концерне по выплавке стали и чугуна. Они ко мне первую свадьбу не явились. А сейчас я их не буду приглашать, пускай думают, что я и не разводилась.
    — Ну а бабушка где? — забрасывала Нину вопросами мать.
    — Бабушки нет уже шесть лет, — она в Выксе жила, с моими родителями, там и померла. Я ездила её хоронить, да дом сдала в аренду серьёзным людям, которые регулярно мне высылают деньги.
    — А сюда как ты попала? — не унималась мать.
    — У отца на нашем заводе лучший друг есть, — призналась она, — не буду говорить, кто он. Скажу только он занимает ответственную должность, вот он меня и пристроил на тёплое место в лабораторию. Даже нынешняя моя работа, полностью его заслуга. Я ему очень признательна, поэтому тружусь без осечек, чтобы не подводить его. Артём, видя, что мать не оставляет гостью с сонливым лицом в покое, отправил её на кухню, а Нину увёл в свою спальню, где она впала в ступор, увидав такой же дорогой интерьер как у неё.
    — Я думал ты мне угодить хотел, и наврал целый короб, — падает она на кровать. — А ты оказался честнейшим человеком и вообще хватит для меня на сегодня сюрпризов, иначе у меня голова разорвется как водородная бомба. Я тоже мало поспала сегодня, ночью, всего три часа, — закрыла она глаза.
   Он не стал её тормошить, ушёл к матери, предупредив её, чтобы она не рассчитывала на общий ужин.
   — Нина очень устала сегодня, спали перебежками, а потом она обед до четырнадцати часов готовила, поэтому пускай поспит.
   — Пускай, конечно, отдыхает сынок, но я так рада вашему союзу. Вы отличная пара. Счастья вам необъятного и внучку, которую я научу танцевать.

***

    Она проснулась среди ночи под пледом, которым её укутал Артём. Артём находился рядом тоже одетый, одна рука его лежала на её груди. Нина посмотрела на часы было три часа, спать уже не хотелось, она ещё полежала с открытыми глазами несколько минут и решила разбудить его, начиная дуть на его лицо. Он тут же обнял её всю и крепко прижал к себе:
    — Ты выспалась? — спросил он.
    — Пере выспалась, — ответила она, — а сейчас проводи меня в туалет, чтобы я не шарахалась в потёмках.
    — Я тебя и на руках готов отнести, — прижал он сильнее её к себе. Она тихо ойкнула:
    — Ты хочешь из меня всю влагу выдавить, не надо, — хихикнула она. — Лучше быстренько покажи мне дорогу до ваших сантехнических сооружений пока мы оба не поплыли.
   Он резко вскочил с постели и взяв её за запястье потянул за собой. Включив ей свет в туалете и в ванной, сам ушёл на кухню. Пока она приводила себя в порядок, он быстренько собрал стол для завтрака и вскипятил чайник.
   Она вернулась с гигиенических процедур бодренькая и ухоженная. Артём смотрел на неё и не мог ей налюбоваться, не веря, что эту красоту он будет созерцать всю жизнь. Но она была рядом на расстоянии вытянутой руки и не удержавшись, он подошёл к ней и поцеловал её несколько раз в губы.
   — Так всегда будет, — облизал он языком свою верхнюю губу, — тяга к тебе набирает обороты с каждой минутой. Поэтому я буду тебя целовать всегда, когда захочу.
   — А я не возражаю против такого ритуала, — прикоснулась она пальцами к его губам, — он нам сохранит добрые отношения и не даст стареть. Приятные чувства двух супругов, — это как профилактические дефицитные препараты, которые не дают всякой скверне разрушить их счастье.
   — Красиво выдала, — удивился он, — ты случайно не творец от литературы?
   — Нет, я человек цифр, — ответила она, — а это навеянный экспромт, который образовался мгновенно благодаря нашим скоростным любовным отношениям. Скажи мне кто такое, лет десять назад, я бы приняла это за вздор. А сейчас я уверена, что у каждого возраста имеется индивидуальный взгляд на любовь и никаким осуждениям он не подлежит. Любовь безгранична, ты согласен со мной?
   — Ты знаешь, чем трепать языком дай я лучше тебя крепко поцелую, это и будет моим ответом.
   — Нет, — отстранилась она от него, — ты собрался завтракать или соблазнять меня на постель. Потерпи немного до дома, когда нам никто мешать не будет.
   Они очень шумно усаживались за стол, так что разбудили чутко спавшую Зинаиду Егоровну. Она появилась на кухне в длиннополом халате на ходу подпоясывая его. Обведя глазами салаты на столе, спросила:
    — Давайте я вам омлет или яичницу сделаю, одними салатами не насытитесь.
    — Ничего не надо мама, — отказался сын, — если только, конечно, Нина не откажется от этого лёгкого блюда.
    — Когда я училась в универе, то омлет в нашей столовой был любимым блюдом, в нём много витаминов и микроэлементов. И он благотворно влияет на мозг.
   — А нам его на сборах ежедневно включали в рацион из-за того, что он способствует наращиванию мышечной массы, — сказал Артём.
   — В нём достаточно положительных качеств, — знающе сказала мать, — и кушать его полезно всем, а противопоказан он только аллергикам, которым нельзя есть яйца. Так что готовить вам его?
   — Не надо, — замотала головой Нина, — лучше поджарьте глазунью, а то боюсь мышцы у меня вырастут как у Артёма, тогда мне придётся его носить на руках.
   — Мой сын к такой нелепой прихоти не обучен, — поняв шутку Нины ответила мама, — он скорее сам спину будет гнуть на любимую женщину. Не избалован он у меня женским вниманием, но роль жены в семье знает и ценит. Давно бы ему надо было свою борьбу бросить и найти тебя.
     — Всё мама прекрати, — одёрнул он мать, — вопрос этот закрыт для нас так как он полностью решён. Завтра, а может сегодня я занесу тебе паспорта, и ты ускорь нам регистрацию. Только просьба будет такого характера, ни с кем из своих коллег не делись своей радостью. Всему своё время. Ведь наш скорый брак злопыхатели обязательно истолкуют и в извращённой форме, а нам этого с Ниной не надо. Она вытащила сковороду из духовки и поставила её на конфорку.
   — Я что ненормальная, трезвонить на всю округу. Даже народная примета есть такая: «никогда не делись тем, что планируешь делать». Афишу себе сами создадите, когда созреете.
   — Вот это правильно, — одобрил её слова сын, — подавай тогда свою глазунью. Мы сейчас позавтракаем и пойдём домой.
   — А ты на время посмотри, — сказала мать, — весь город спит, куда в такую рань идти.
   — Ничего прогуляемся по ночному городу, а ты сегодня постарайся собрать мои вещи, а я на машине после обеда заеду, заберу их.
   — Нет уж как приедешь, так вместе и соберём, а то я перепутаю, да вместо твоих брюк платье своё положу, — пошутила она.
   — Мои брюки полкило весят, а твоё платье самое лёгкое на пять килограмм потянет, — сострил сын, — разница в весе ощутимая, спутать нельзя.
   — Вот и пошути с ним, — посмотрела мать на Нину, — сразу зубы показывает.
   — Ну Зинаида Егоровна, взгляните на его лицо, — встала на защиту Артёма Нина, — на нём нет отпечатков язвительности и желчи, одно добродушие. Хорошо сына воспитали!
   — Спасибо милая, — заулыбалась мать, — то, что он добродушный и замечательный человек, в этом ты сама убедишься. А на наши перепалки не обращай внимания они несут с ним только внутренний смех, не больше.
   — Это мама непонятно выражается, — посмотрел на Нину Артём, — ей просто надо было сказать, что мы с тобой оба весёлые люди, — пояснил Артём.
    — Да, вашу талантливую жизнерадостность Зинаида Егоровна я в вас узрела ещё раньше, когда мы с вами вместе работали, — воскликнула Нина. — Вы всегда улыбку носили на лице, а вчера вы проявили ещё блистательный артистизм. Поразила и игра и забота о сыне. Мне было смешно и интересно наблюдать за этой сценой. Одним словом, уморили и влюбили себя в меня. Отныне я вас буду любить также, как и Артёма.
   Мама вдруг неожиданно выскользнула из кухонной двери, бросив на ходу:
   — Яичницу сами себе положите.
   — Я её не обидела случайно? — поинтересовалась Нина.
   — Ты что дорогая, она сейчас в ванной смывает слёзы радости, — начал успокаивать её Артём. — Ты её своими словами считай околдовала. Сейчас она вернётся, но на будущее знай, моя мама очень впечатлительная и сентиментальная женщина. В следующий раз нападай на неё с малого: «плечико погладь, волос за ушко заправь, в щёчку поцелуй, а затем выводи тяжёлую артиллерию».
   — Что ты подразумеваешь под тяжёлой артиллерией? — заулыбалась Нина.
   — К примеру скажешь маме как она хорошо и молодо выглядит и затем нажимаешь кнопку пульта и ошарашиваешь маму таким снарядом: «я бы имея ваше нестареющее лицо и такие года непременно бы вышла второй раз замуж». Точно в цель попадёшь. Мама хочет пойти на такой шаг, но не решается из-за меня. А в данный момент этот снаряд ей будет, кстати, я случайно узнал, что у неё имеется тайный вздыхатель вдовец с вашего завода по фамилии Вдовин.
   — Я его, наверное, знаю, — сказала Нина, — если его зовут Иван Петрович, то это бывший начальник цеха водоснабжения. Нормальный дядька.
   Их разговор прервала вошедшая Зинаида Егоровна.
   — Ой простите меня, — махнула она рукой, — в глаз что-то попало, вроде промыла.
   — Да ладно мам хватит комедию играть, тебя Нина полностью разоблачила, — улыбаясь произнёс Артём. — И аплодисменты ты бурные сорвала за два дня, как профессиональная актриса.
   Мать села на стул и облокотившись на спинку посмотрев на сына и невестку, произнесла:
   — Кроме смеха я ничего не слышала.
   — Иной смех бывает почтительней для артиста чем звонкие хлопки в ладоши, — обрадовал сын мать, — так что не унывай. Я тебе и раньше добро давал на твою вдовью мечту, а сейчас тем более возражать не буду. Каждый человек заслуживает своего персонального счастья, и ты к ним причисляешься. Я всё понимаю и противостоять твоему стремлению не собираюсь. В общем ты доедай глазунью, а мы позавтракали уже и собираемся идти домой. Не забывай, что я сегодня буду ещё у тебя, а сейчас я захвачу с собой только домашнюю одежду. Не могу я дома находиться в том, что надеваю на работу. Уюта нет. — Я тебя понимаю сынок, — пропела мать, — буду ждать.
   Молодые поблагодарили Зинаиду Егоровну за завтрак и вышли из-за стола.

***

    В понедельник новобрачные поехали вместе на работу. Зайдя в корпус, они застали около входа Лифшица, беседовавшего с администратором Варварой, которую окружили несколько горничных.
   — Я хочу восполнить свою недостачу, — подошёл он к Нине Сергеевне, — деньги привёз все до копейки.
   — Это хорошо, — сказала она, — но это не ко мне, а в главную бухгалтерию завода.
   — Так материальные ценности стояли на балансе пансионата? — опечаленно сказал он, — значит сюда и платить надо.
  — На чьи деньги эти ценности были приобретены, тому и вносить надо свою недостачу. А её обнаружила у тебя заводская ревизия.
   — Теперь понял, — выдохнул он с облегчением, — вам Нина Сергеевна и вам Артём Николаевич, — протянул он руку директору, — особое спасибо? За то что не дали мне попасть в красно каменный дом, что стоит на улице Урицкого. Но я ещё приеду сюда, за расчётом и трудовой книжкой. И в будущем постараюсь в финансовые капканы не попадать.
   — Удачи тебе! — пожелал ему на прощание Артём. — И запомни: «нужно быть всегда и во всём аккуратистом, тогда жизненные огорчения будут тебя всегда обходить стороной».
   Все, кто был на первом этаже, проводили Германа безразличным взглядом и только одна Варвара осенила его со спины крестным знамением и произнесла:
   — Парень то не плохой был, за бабку свою сегодня расплату несёт.
   — Может он и хороший мальчик, — вымолвила Нина Сергеевна, — но согласитесь со мной, что он здесь, по существу, не работал, а отдыхал за две ставки и получал трёхразовое бесплатное питание.
И ей никто в этом не посмел противоречить. Потому что на их глазах проходила вся бездарная работа Германа, пользы от которой не было никому.
   Тут появилась Карина Львовна и моментально разогнала всех гардеробщиц:
   — Девочки все работать, пятиминутка прошла, начинается новый рабочий день и прошу все мои рекомендации выполнить по отдельным номерам, — в основным это касается номеров Люкс. Сегодня туда заедет наш заводской истеблишмент.
   — А что это они в понедельник решили рыбку половить? — спросил Артём.
   — Нерест у нас с пятнадцатого апреля начинается на два месяца, — известила его полушёпотом Нина. — А работа самая большая у инспекторов рыбнадзора в выходные дни, а в понедельник они больше отдыхают. Вот наши начальнички и решили их перехитрить. Обычно им это удавалось. Сейчас всё у них вход пойдёт и сети, и люльки, и удочки, — стерлядь же пошла, — уточнила она.
   — Я тоже немного рыбак, — сказал Артём, — но предпочтение отдаю спиннингу и знаю, что стерлядь запрещено ловить, штраф огромный дают даже за одного малька.
   — Я не знаю ваших рыбацких хитростей, — сказала Нина. — Но то, что они вечером закидывают свои сети мне известно, а в рассвет они их проверяют. Уловы у них большие бывали, меня даже Исаев угостил однажды здоровенной рыбиной. Я её домой не повезла, попросила в нашей столовой её всю изжарить.
   — Рыба это стайная, поэтому её сетями ловить прибыльней, — заключил Артём, — но мы её ловить не будем. Я заготовил снастей много и давай, наверное, с тобой сегодня домой не поедем, а завтра утром встанем и половим рыбки до восьми утра.
   Она не задумываясь сразу согласилась на это интересное мероприятие.
   — Я не возражаю, — выпалила она, — особенно как вспомню вкус этой изумительной рыбы, так и хочется взяться за удочку. Наши мужчины электрик и слесарь на удочку ловят эту рыбу.
   — Мы её ловить не будем, — огорчил он её, — я не люблю нарушать закон. Даже если я что-то бы нарушил и не попался, я бы, наверное, не гордился этим, а переживал и чувствовал себя не в своей тарелке. Совесть за содеянное меня бы долго глодала.
   — Твоя фамилия Беспорочный, а не Бубнов, — сказала она, улыбаясь и они разошлись по своим кабинетам.
   К обеду приехала группа начальников с завода и они, заселившись в свои номера, потом нагрянули всей толпой в кафе. Оттуда один из них по фамилии Исаев заглянул в кабинет Нины Сергеевны и преподнёс ей коробку конфет, которую купил в кафе. Вместо того чтобы поблагодарить вечно прилипающего к ней начальника модельного цеха, она у него поинтересовалась:
   — На долго к нам?
   — В пятницу утром уедем, — ответил он и посмотрев на Артёма спросил:
   — А вы не новый директор будете?
   — Он самый, — вместо Артёма ответила Нина Сергеевна, — зовут его Артём Николаевич.
   — Как зовут и фамилия мне заочно известно, а вот лицезрю я его впервые. — Он протягивает руку директору и называет себя: — Исаев Рафаил Васильевич. Сегодня вечерком заходите к нам на мальчишник, познакомитесь с другими начальниками цехов.
   — Обещать не могу, — всё будет зависеть от того, как сложится день. Хотя познакомится можно не только на мальчишнике.
    После этого Исаев покинул кабинет главного бухгалтера.
   — Терпеть его не могу, — посмотрела она на дверь, из которой только что вышел Исаев, — очень назойливый и хамоватый тип. Как только его на заводе держат, на него уже были жалобы от женщин из его цеха. Он вдруг возомнил себя султаном и посчитал что весь женский персонал цеха подчиняется только ему.
   — Забудь о нём и выброси его конфеты — посоветовал Артём, — к ему к тебе я больше не позволю подойти. И давай думать только об нашей рыбалке, а я пойду выберу тебе удочку.
   Но рыбалка у них сорвалась. После обеда позвонила Зинаида Егоровна и сообщила, что вопрос с регистрацией решён и дата этого торжественного процесса назначена на завтра на десять часов утра. Ему хоть и не верилось, но он даже присвистнул от удивления и быстро пошёл делится этой хорошей новостью с Ниной.
    На следующей день Нина и Артём стали законными супругами. У них не было в этот день ни фаты, ни роскошного лимузина. Они подъехали во вторник десяти утра к дверям загса на Форде, скромно зашли в помещение и вышли оттуда с обручальными кольцами на пальцах и улыбками на лице. Свою регистрацию отмечали в узком кругу в квартире Зинаиды Егоровны.
   — Я до последнего не верил, что у нас выгорит это торжество, — возбуждённо говорил Артём, — а если точнее сказать находился на измене. Думал, что сейчас какой-нибудь проверяющий внезапно появится и отменит нам праздник.
  — Потому что ты слишком правильный у меня, — сказала мать, — вот тебе и мерещится невесть что. А в жизни существует достаточно непроходимых лабиринтов, и многим людям туда ход известен. Ты же нашёл ту женщину, которая мне понравилась ещё до вашего знакомства. Когда она недавно предстала передо мной, я была ужасно взбудоражена. Мне показалось в тот миг, что бог меня услышал, а уж всё остальное я в лепёшку разобьюсь, но помогу создать счастливую семью.
   Зинаида Егоровна хитро улыбнулась и свесив свою белокурую голову вниз три раза перекрестилась, пробормотав какую-то молитву.
   — Мам ты же атеистка, — сказал ей сын, — а крестишься и бубнишь чего-то себе под нос.
   — Таков ритуал на долгую семейную жизнь, — сказала мать, — меня одна гадалка научила.
   После чего она из вазы достала две золотые цепочки и надела их на молодожёнов.
   — Обручальные кольца — это хорошо, но этими цепями вы будите прикованы друг к другу. Они заговорённые.
   Через час молодые уже гуляли по берегу Волги, планируя свою будущую жизнь. И ни слова не говорили об Отраде, так они договорились перед выходом из дома.
   С берега они свернули в кофейню, а после неё вернулись в квартиру Нины, где был припаркован его Форд, а на следующее утро они на нём вместе с Ниной поехали на работу. Переступив порог корпуса Отрады, Артёму сразу пожаловался охранник, на шумное поведение постояльцев номеров Люкс.
   — В чём выражался их шум, — поинтересовался директор.
   — Пели кричали всю ночь, — сказал охранник, — а пять утра на резиновых лодках вышли сети проверять. А сейчас они спят видимо все. У них в номерах полнейший штиль, я ходил, проверял.
   — Ладно, ты ничего не говори им, но в журнале отметь поведение этой компании, — наказал охраннику Артём. — А я позже зайду к ним, посмотрю на причину их веселья.
   — Здесь есть уже одна пометка, за понедельник от моего сменщика, — развернул он журнал перед Артёмом, где было написано: «не мог угомонить постояльцев номеров Люкс, которые ночью бодрствовали, а днём спали».
   — И ты то же самое пиши, — посоветовал ему Артём, — потому что если об этом бардаке дойдёт до Шустова, от другого источника, то влетит в первую очередь охранникам и мне конечно. А я сегодня здесь ночевать буду и понаблюдаю за ними.
   В десять утра Артём пошёл в то крыло, где отдыхали рыбаки. Его встретила горничная Катя, которая предпочтение отдавала не модным причёскам, а косичкам.
   — Вот Катя хочу тебя спросить, а почему ты себе имидж создала школьницы, ты ведь вполне можешь сойти за сочную дамочку? — спросил он.
   — Здесь бывают такие приставалы, живут, что руки тянут к моему телу всегда, — пояснила она. — А я сейчас смело всем говорю, что мне пока семнадцать лет. Ну кому захочется за меня в тюрьме сидеть?
   — Мудро, — улыбнулся он, — а сегодняшняя компания как себя ведёт?
   — Я только на смену пришла, а они спят, — сказала она. — Но они меня все поголовно знают и ведут себя прилично, кроме начальника модельного цеха.
   — Что тоже руки тянет? — удивлённо посмотрел он на неё.
   — Нет, он только уговаривает меня, чтобы я перешла к нему секретарём, — сказала она. — А я не хочу, мне здесь нравится и зарплата хорошая и график удобный. Правда вот сегодня я буду здесь и уборщицей. Они со своей рыбалкой так намусорили в холле.
   — Иди покажи мне этот холл, — попросил он её.
   — Вот прямо за дверью — приоткрыла она двойную дверь. Он вошёл в этот холл и перед ним предстала картина неизвестного художника «После рыбалки». На полу сохли сети и резиновые лодки. Там же в разных местах валялись их комбинезоны и резиновые сапоги. Он, ничего не говоря, достал телефон и всё это заснял на него.
   — На всякий случай, — сказал он Кате, — а то при плохом стечении обстоятельств в чём — то могут и нас тобой обвинить. А пока ты им ничего не говори, я их на завтраке в столовой постараюсь поставить на место, чтобы сами всё убирали. А не возлагали всё это на твои хрупкие плечи.
    Но на завтрак из их компании никто не явился. Тогда он направился к себе в кабинет и прямо на входе его остановил охранник Седов:
    — Артём Николаевич, к Нине Сергеевне пришёл гость с элитных номеров. У него в руках огромная рыбина и мне кажется там сейчас не совсем спокойно.
    — А ты дверь её не пробовал открыть? — поинтересовался директор.
    — Пробовал, но она закрыта, — недоумённо смотрел Седов на директора.
    Артём бросился к двери главного бухгалтера, и услышав тревожный шум застучал кулаком по косяку. Дернул за ручку, которая вмиг оказалась оторванной, но вход остался неприступным. И, когда раздался звон разбитого стекла, он побежал к машине. Достав из багажника монтировку, он быстро вернулся назад и вскрыл дверь. У порога валялась огромная стерлядь, с вспоротой брюховиной, откуда видимо уже успели извлечь икру. Исаев стоял посредине кабинета со свирепым и окровавленным лицом в разорванной рубашке и угрожал Нине Сергеевне применяя при этом в ход неприличные слова. Факты его пьянства и попытки к изнасилованию главного бухгалтера были очевидны. Ударом в шею Исаев был повержен рукой директора.
    — Скотч принести? — спросил охранник.
    — Полицию вызывай, — бросил ему Артём. — Он посмотрел на свою шокированную супругу, оставшуюся без одного рукава на блузке, обнял её и проводил к дивану. — Приляг пока, я тебе сейчас свою рубашку принесу.
    Пока он ходил за рубашкой, Седов в это время спеленал скотчем начальника модельного цеха.
   — Полиция уже в пути, — сказал Седов, — они тут рядом в двух километрах были.
   — Ну и отлично, — промолвил Артём, — сейчас иди на пост, Нина Сергеевна переоденется.
   — Что тут произошло? — спросил Артём у Нины, когда ушёл охранник.
   — Мне кажется он невменяемый, — произнесла она, — ему не полиция нужна, а дурка. Такую чушь мне начал пороть про секс обезьян, потом под юбку полез. Сказал, что за такую стерлядь он бы мог снять на трассе сразу пять плечевых проституток. Короче обвинял меня в бездушие и чёрствости. Я ему посоветовала забирать свою «чехонь» и идти на трассу снимать там себе девочек. Когда сбросила со стола эту рыбину он взбеленился и начал меня хватать за все интимные места. Тогда я ударила его графином с водой, а тут ты появился.
   — Сейчас приедет полиция, всё им так же, как мне и расскажешь, — посоветовал ей Артём.
   — А это на нашу карьеру с тобой негативно не отразится? — спросила она.
   — Обязательно отразится и очень сильно, — раздался голос с полу ночного рыбачка, — вы хоть знаете, что от меня зависят все выплавки стали и чугуна. Меня сегодня всё равно отпустят, а вас обоих турнут с завода.
   — Ты знаешь Нина, честь важнее любой карьеры, — заявил Артём, — и я как твой законный супруг запрещаю тебе отступать. Перед нами валяется самый настоящий преступник, его место в тюрьме.
   — Как супруги? — пьяным голосом взвыл Исаев. — У вас фамилии разные, что вы мне голову морочите. Я бы замужней женщине не стал свои чувства высказывать.
   — Это ты сейчас полиции рассказывать будешь, — бросил ему Артём, — а на будущее знай: вчера мы с Ниной Сергеевной сочетались браком.
   Полиция приехала быстро и на что они в первую очередь обратили внимания, то это на стерлядь, а не на женщину, лежавшую на диване с приложенным полотенцем на голове.
   — Откуда в нерест появилась в кабинете такая ценная рыба? — спросил капитан.
   — Это спросите у напольного товарища, он сюда с ней пришёл. — кивнул на Исаева Артём.
   — А вы значит директор этого заведения? — догадался капитан, — что же вы позволяете браконьерством заниматься на своей территории?
— Волга — это не моя река, — ответил Артём, — думаю слышали такую песню:



Красавица народная, —

Как море полноводная,

Как Родина свободная, —

Широка, Глубока, и Сильна!



   — Приходилось такой фильм Волга — Волга смотреть, — сел на стул полицейский, — где живёт этот, как вы выразились напольный товарищ.
   — Их восемь человек разместили в номерах Люкс, — ответил Артём, — и я думаю досмотр там необходим.
   — Охранник мне доложил, я уже рыбнадзор вызвал, и мы вместе навестим то злачное место. А этого освобождай от пут и посади в машину под замок, — дал он команду сержанту.
    Только он проговорил эти слова, как Седов привёл в кабинет двух инспекторов рыбнадзора.
    — Вот на этого гуся, — акт можно прямо сейчас составлять, — показал он на Исаева и на стерлядь. Но я думаю надо нам в первую очередь рейд сделать туда, где живёт элита завода. Она сейчас после ночного улова находится на отдыхе. Охранник очень интересную историю нам поведал об ночной рыбацкой артели.
    Они все покинули кабинет, оставив, в кабинете только Нину и Артёма.
    — Ты знаешь дорогой, — первой завела разговор Нина, — мне кажется навлечём мы на себя беду с этим Исаевым. Он же действительно в почёте у директора состоит. Видимо он хороший специалист и руководитель.
    — Ничего не бойся, мы оба поступили правильно, а выводы будет делать суд и Шустов. Если он сочтёт наши действия неправильными, значит уволимся мы отсюда. У нас у обоих высшее образование без работы мы не останемся.

***

    На следующий день вся дирекция завода узнала о ЧП в Отраде. На всех восьмерых начальников, кто ловил стерлядь были составлены протоколы. У них изъяли два бачка, это сорок килограммов засоленной рыбы и расфасованную икру в целлофановых пакетах. И конечно конфисковали резиновые лодки, сети и другие снасти. Так же стоял вопрос о конфискации двух автомобилей, на которых они приехали в пансионат. Но самым позорным известием это был Исаев, которого как специалиста и руководителя почитали на производстве.
   Шустов отправил в пансионат: Бориса Григорьевича Веденеева — начальника по режиму, Янина Ивана Ивановича, бывшего работника силовых структур и директора по общим вопросам Портнова Александра Михайловича. Их задача была выяснить истину прошедших дней в Отраде.
    Они нагрянули в кабинет Артёма Николаевича Бубнова без предупреждения и стука.
    — Ну и навёл ты шороху во вверенном тебе заведении, — первым подал голос Борис.
    — А вы что приехали разбираться по этому делу? — спросил Артём.
    — Генеральный директор приказал тщательно и оперативно разобраться в этом деле, — сказал Борис.
    — Присаживайтесь, — показал Артём на пустые стулья, — но хочу вам сказать оперативно у вас не получиться разобраться в этом деле.
     — Это почему? — спросил Янин.
     — А потому что здесь сегодня нет очевидцев, на чьих глазах всё это происходило, — сказал Артём, — только со мной и с моей супругой можете поговорить.
     — Ты что Тёма, откуда у тебя жена взялась? — изумился Борис, — что она отдыхает здесь?
     — Ресепшен разделяет наши кабинеты, — ответил Артём, — после меня заходите к ней и познакомьтесь.
     — Нина Сергеевна твоя пассия? — задыхаясь от удивления спросил Борис, — когда ты успел?
     — Мы с ней знакомы, давно, — соврал он, — а регистрацию прошли недавно. Но если бы такое произошло с другой женщиной, я бы не задумываясь поступил точно также. Потому что этот гад Исаев, совсем обнаглел, добивался любви от женщины, которая находилась на рабочем месте.
     — Что так среди белого дня приставал, — недоверчиво посмотрел на Артёма Портнов.
    — Пьяному море по колено, а лужа по уши, — выдал Артём ему народную поговорку.
    — А кто это видел, кроме вас? — с подозрительностью спросил уже Янин, — наговорить на уважаемого человека дело не хитрое. И ещё нам известно, что вы избили Исаева.
    — Вы этот вопрос лучше задайте следователю, а не мне. Он вчера подъезжал сюда и допрашивал под протокол меня, Нину Сергеевну и охранника Седова. И что вы меня пытаете, или брешь в моих показаниях хотите найти, — разгорячился Артём. — я вчера протокол подписал, а любая ложь там, несёт в себе уголовную статью. Я что самоубийца?
   — Да ты не волнуйся так Артём, — начал успокаивать его Борис, — ты же видишь мы никаких бумаг не заполняем. Наша задача установить не твою вину, а истину и сделать вывод, который ляжет на стол Шустову.
   — Если хотите установить, то нечего задавать провокаторские вопросы, — сказал им Артём, — больше я вам ни слова не скажу. Всё узнаете у следователя Рогова. Он здесь вчера до двадцати двух часов с народом разговаривал. И обелить Исаева вам не удастся, его пьяный облик с разбитым графином на голове видело половина отдыхающих. А что касается рыбаков и их поведения, то рекомендую посмотреть вахтенные журналы охранников и поговорить с горничными номеров Люкс.
   Они поняли, что с него больше не вытянут ни одного слова и переместились в кабинет к Нине Сергеевне. Но там они тоже долго не задержались, затем бегло посмотрели вахтенный журнал и переместились в номера Люкс. После чего Артём уехал в город чтобы на почте получить посылку из интернета — магазина. По дороге ему позвонил Борис и сказал:
    — Ты Тёма меня извини, я лицо подневольное, я-то на твоей стороне. Но директор приказал в этом деле своё расследование провести, которое должно быть достоверней рукописей следственного комитета. Надо говорить доказать нашим заводчанам, что каждого работника мы ценим, и на плаху позора не позволим их головы положить.
    — Я не ребёнок нечего меня уговаривать, — спокойно ответил ему Артём, — я догадывался что всплеск возмущения произойдёт от лица руководства завода. И я осознаю, что на этом моя директорская должность завершилась. Но Шустову передайте, что когда у нас с Ниной будет решения суда, только тогда мы покинем свои рабочие места. Она тоже подготовилась к финишной черте. А то наслали на меня великих Пинкертонов — Янина и Портнова, которые, чтобы угодить Шустову, решил из меня сделать обвиняемого.
   — Зря ты так Артём, — взмолился Борис, — я человек здесь второстепенный и ничего не решаю. Мне они даже свой вывод на бумаге не показали. Я вообще не предполагал, что они так себя поведут. Думал за кофе мирно поговорим, важные моменты зафиксируем и передадим в дирекцию. А эти мои горе — компаньоны развели бодягу. Они больше не истины добивались, а составляли на тебя негативный портрет. Не знаю что у них из этого получилось, но знай Нина Сергеевна тоже попёрла их от себя.
   Он тут же перезванивает Нине:
    — Что у тебя спрашивала комиссия от генерального директора? — почти кричал он в трубку.
    — Вначале разговаривали вежливо, а потом начали вопросы дурацкие задавать: какими улыбками я одаривала уважаемого человека, не пыталась ли я его первой соблазнить, а потом резко бросить через борт, чтобы оклеветать Исаева. Даже такие вопросы задавали, которые мне озвучивать противно. Этот Портнов раньше на меня виды имел, но взаимности не получил, так как я не люблю нарциссов, потому что этот тип людей на меня действует отталкивающе.
    — Ну мне то хотя бы ты можешь сказать, — настаивал Артём.
    — Самая поганая просьба Портнова была, — показать им всем есть ли травмы у меня под юбкой и лифчиком. Сволочь такая! — ну я ему ответила соответственно и выгнала всех из кабинета.
    — Я скоро приеду, и ты мне подробно всё расскажешь.
    — Ничего я не буду рассказывать, я уже написала жалобу на имя Шустова — сказала она, — и отправила ему на электронную почту. Потому что так меня никто не унижал. Даже твоему другу Борису было неудобно за своих делегатов.
    — Ты умница у меня, — похвалил он её и отключил телефон.
    А она действительно оперативно сработала, пока люди из администрации завода ходили в номера Люкс, Нина быстренько составила письмо и без раздумий послала его на генерального директора. И текст этого письма был такой:



Шустову В. П.

Уважаемый Валерий Петрович!

К вам обращается главный бухгалтер пансионата «Отрада» Усачёва Нина Сергеевна. Хочу вам сказать, что ваша комиссия с завода приехала сегодня в Отраду не устанавливать истину, а раздражать не только меня, но и моего законного супруга, директора Отрады Артёма Николаевича Бубнова. Разрешите я вам задам один вопрос: чтобы вы сделали, если бы кто-то из вашего окружения ворвался в кабинет к вашей супруге и нагло лез под юбку и под блузку? Я уверена вы бы не потерпели такой наглости. Вот и мой муж не удержался, а отрезвил наглеца по фамилии Исаев. И что это за вопросы нетактичные задавала мне ваша комиссия? Они утверждают, что все циркуляры по расследованию получены именно от вас. Скажите мне, пожалуйста, зачем вам знать, если на мне трусики и лифчик? Что за необходимость такая нелепая? Почему я им должна показывать те сокровенные места, которые даже следствию были не интересны. И я не понимаю суть этой комиссии, им что больше делать нечего. Можно было пойти более оптимальным путём, обратиться за справкой в следственный комитет, а не терроризировать глупыми вопросами работников своего холдинга. Считаю этот визит бессмысленным, достаточно было вызвать к себе директора Отрады и с ним откровенно обсудить хамское отношение, (я бы сказала преступное), гражданина Исаева в отношении финансового работника, выполнявшего в тот момент свои профессиональные обязанности.

РS. Прошу учесть, что у меня претензии, только к Портнову и Янину.

   Когда Артём приехал, она дала ему почитать это письмо.
   — Ну что я скажу, — заулыбался он, — что будет дальше, одному генеральному директору известно. А нам с тобой не надо унывать, потому что у нас медовые дни идут.
   К концу рабочего дня Артёму позвонил референт генерального директора Полозов и оповестил его, чтобы завтра в четверг, он в девять утра был в приёмной. Предмет беседы он не рассказал, но вдохновил его, сказав:
   — Не беспокойтесь Артём Николаевич наш Валерий Петрович чуткий и справедливый человек. Мало того, он людей видит насквозь. Мой совет вам будет таким: не падать духом и не смотреть в пол. И всё будет звёздно!
   — Ну вот наши с тобой опасения кажется сбылись, — положил он трубку и взглянул на Нину, — меня завтра вызывает к себе Шустов. Хотя в голосе этого Полозова я не усмотрел похоронных ноток, от него больше веяло вдохновением.
   — Вот этого и надо придерживаться, — посоветовала ему супруга, — я знаю хорошо Полозова. Это рупор настроения Шустова, поэтому всю плесень выкинь из головы.
   — У меня она не приживается, — ухмыльнулся он, — мой мозг её отторгает. Ты разве когда-нибудь видела меня с минорной физиономией? Нет! И не увидишь, потому что я знаю, что грусть подрывает здоровье человека. А сейчас пошли в машину, — кивнул он на настенные часы, — наше время пришло. А завтра у нас будет новый счастливый медовый день!

***

   С утра он побрился, и приняв душ облачился в привычные свои джинсы, на рубашку накинул бордовый кардиган. Брызнул на себя слабой струёй туалетной воды и пошёл к двери, где вход ему перегородила супруга.
   — А поцеловать в щёчку, — прилипла она к его щеке губами, — у тебя на лбу написано, что ты едешь не за наказанием, а за оправданием.
   — Я совершенно ни о чём не думаю, — спокойно заявил он, — жалко, конечно, если меня попросят с этой работы. Я только вживаться стал в должность директора, хотя с половиной персонала, так и не успел познакомиться. Может, надо было обойтись только одним знакомством с тобой и подать на расчёт, как ты думаешь? — пошутил он.
   — Иди и не дури, — сказала она, — я сейчас тоже выходить буду. Сегодня поеду на нашем автобусе в Отраду, наверное, вызову у наших пассажиров любопытство.
   — Будут спрашивать, скажи на повышение пошёл, кровельщиком дома крыть, — не теряя юмора, произнёс он.
   На этот раз Артём поцеловал Нину, но в губы и вышел из квартиры. Подъехав к заводоуправлению, он припарковал свой автомобиль около двух берёзок и поднялся на третий этаж. Открыв дверь приёмной на него, пахнуло самой настоящей канцелярщиной, от которой он давно отвык. Из-за монитора компьютера, на него смотрела женщина в очках с лицом делопроизводителя.
    — Вы Бубнов? — спросила она у него.
    — Он самый, — утвердительно кивнул он.
    — Присядьте пока, — показала она ладонью, на ряд пустых стульев, — вас пригласят.
    Он сел на крайний стул и осмотрелся. Вся приёмная была заставлена книжными шкафами и между ними возвышался шкаф — купе огромного размера. Около кабинета главного инженера было намного скромнее, там кроме стола с компьютером и пенала ничего не было.
   Минут через пятнадцать из кабинета Шустова вышел мужчина под два метра ростом, он прямым ходом сразу подошёл к Артёму:
   — Вы Артём Николаевич, как я понимаю?
   — Правильно понимаете, — ответил спокойно Артём.
   — Тогда следуйте за мной, и садитесь за стул, расположенный напротив Шустова, и знайте для вас кроме Валерия Петровича никто не должен интересовать.
    Артём первым зашёл в кабинет огромного размера и увидев стул направился к нему, затем осмотрелся, в надежде найти ещё один стул, но услышав позади себя подсказку референта, остановился на месте:
   — Правильно идёте, опускайтесь смело на него.
   Но Артём вначале поздоровался с директором, затем без шума уселся на кожаную седёлку стула.
   — Себя я представлять не буду, — это лишнее, вы знаете кто я, — начал разговор Шустов. — А вызвал я вас к себе, чтобы обсудить очень важный для меня вопрос. Вот смотрю я ваше реноме, присланное мне на интернет нашим профсоюзным богом — кивнул он на сидящего около стены рядом с Яниным и Портновым своего друга Бориса Веденеева. — Скажу вам сразу оно мне нравится, но уж больно скромно Борис Григорьевич вас охарактеризовал. Спортивные успехи на высшем уровне, совместная учёба в универе, — с этим всё ясно. А вот что на новой должности вы вскрыли ужасные язвы которую воплощала больше двух лет Василькова, бывший директор нашего оздоровительного подразделения, он промолчал. Ну ладно мы не будем его особо за скромность ругать, — внимательно посмотрел он в глаза Артёму, — но вот два других моих подчинённых вчера привезли мне «настоящий» ваш профиль, который написан на фоне одиннадцати дней, вашей работы в должности директора оздоровительного пансионата «Отрада». Их тоже не будем за необъективность ругать, согласны со мной?
   — Не совсем деликатно будет выглядеть, чтобы я вам советовал, — ответил Артём.
   — А ведь придётся, — порвал он в кабинете бумагу, написанную своими замами.– Вы мне только скажите у вас есть парадный костюм, который на праздники одеваете?
   — Имеется и не один, — пожал недоуменно плечами Артём.
   — Это уже хорошо, — встал с кресла Шустов, и подозвал к столу пальчиком Портнова, — ключи на стол, постучал он пальцем по столу.- С сегодняшнего дня можешь считать себя уволенным. — Портнов пытался возразить ему, но директор поднёс к его носу здоровенный кулак. — Мне в дирекции Табаки не нужны, — он перевёл взгляд на Артёма, — а ты забирай эту вязанку себе и завтра обживай новый кабинет, но в праздничном костюме. С сегодняшнего дня ты директор по общим вопросам. Справишься?
   — Не могу обещать, — сконфузился от такого предложения Артём, — но буду стараться.
   — Справишься, — занял директор вновь сидячую позицию, — если за одиннадцать дней разворошил такой гадюшник. Это надо же, какой-то оголец разул пансионат на огромную сумму, получая две зарплаты, а наш доблестный профсоюзный лидер оказывается и не знал об этом ничего. «Отрада» отныне будет под твоим патронажем, — вновь он всё своё внимание обратил на Артёма, — как мне известно, ты не успел полностью принять и не надо, другой директор за это возьмётся. А им скорее всего я назначу честнейшую женщину Усачёву Нину Сергеевну. Молодчина, что обратилась ко мне, чтобы отстоять не только свою честь, но и супруга. А ты профсоюзный лидер, — переключился он на Бориса, — готовься к перевыборам или рассчитывайся к ядрёной фене. Ишь ты пристроился он как ловко, перед рабочими на обтёртой скамейке сидит, а перед белыми воротничками, на мягком кресле. Позиция твоя не правильная и требует общественного порицания.
   Затем очередь дошла и до заместителя по режиму:
    — Тебя Янин ждёт та же участь. Какой ты силовик был, мне ясно, — это из-за таких, как ты террористы и всякая шваль пересекают наши границы и сеют смуту на нашей земле. Ита вы всё все свободны, кроме нового директора по общим вопросам и моего референта.
    Когда они втроём остались в кабинете, директор скребковым движением ладони пригласил его ближе придвинуть стул к своему столу и важно заявил:
   — Отныне ты моя правая рука на заводе. Мне такие люди нужны, сильные, честные, способные держать себя в руках и не пылить зря языком. Молодец не оробел от неожиданного предложения, а это говорит о том, что я в тебе не ошибся. В процессе работы разберёшься в какой сфере придётся плавать, но спорт, тоже будет за тобой закреплён. Твой друг Веденеев сбагрил его из-под ведомства профсоюза на завод. Бориса я особо не стал распекать, так для острастки осадил его. Но он понял свою вину, благодаря твоей супруге. Принёс все докладные, которые она ему передавала. А Нина Сергеевна умничка, береги её и поговори с ней, чтобы не вздумала отказываться от должности. Там два бухгалтера, хотели одну сокращать, так мне докладывал Портнов. И скажи ей чтобы она не вздумала забирать из полиции заявлении на этого паршивца Исаева. Иначе народ подумает, что её новая должность заработана на грязной и позорной сделке. А он пускай сам выкарабкивается из этой передряги, но решётки ему всё равно не избежать. Уж больно на него озлоблены правоохранители. Сигналы до них и раньше доходили. Ну это их дела, а ты сейчас со Станиславом Васильевичем Полозовым пройдёте в свой новый кабинет. Дашь Портнову забрать его вещи и руки ему прощаясь, не подавай, — не заслужил. Больно плохо он твой профиль написал. И даю тебе два дня распроститься со своей старой работой. А супругу свою в обязательном порядке завтра доставь мне сюда к девяти утра.
   — Я думаю она ваше предложение примет с большой охотой, — сказал Артём, — и с этой работой она бесспорно справиться, я уверен в ней. По характеру Нина Сергеевна комиссар и бардака на своей территории не допустит.
   — Хочется верить, — сказал Валерий Петрович, — я её немного знаю, красивая барышня! Только вот дома не позволяй её быть наместницей, я знаю такие женщины жадны до власти.
   — Я думаю мы власть с ней не будем делить, ведь она по служебной лестнице будет мне подчинена.
   — А ведь и верно, — усмехнулся Шустов, — я как-то опустил этот момент.
   Артём вместе С Полозовым вышли из кабинета, где их ждал отставник Портнов. Они втроём поднялись на третий этаж уже в бывшую приёмную Портнова. Он попросил у секретаря найти ему пустую коробку, для своих вещей и занести ему в кабинет. Когда она вернулась, то он со злостью вырвал у неё короб и сгрёб все свои вещи со стола в неё. Всё делал он, молча не произнося ни слова, а перед уходом открыв дверь настежь, бросил им: «козлы». В ответ на него обрушился только смех, где звонче всех проявлялся голос секретаря Татьяны. Поняв, что на её глазах произошла кадровая перемена и у неё отныне будет новый босс, она воскликнула:
   — YES!
   — Совсем старик из ума выжил, — произнёс Полозов, смотря на Татьяну.
   — А вы только заметили, — сказала она, — его давно надо было на отдых отправлять. Постоянно конфеты у меня в столе воровал и шоколад.
   — Я на такое «преступление» никогда не пойду, — заверил её Артём, — так как кроме горького шоколада в небольших количествах ничего не употребляю.
   — Это Татьяна, — представил Артёму девушку Полозов. — Отныне она твоя кабинетная помощница, а сейчас я вас покидаю. Что тебе будет неясно на первых порах, обращайся к ней или ко мне.
   — Я тоже сейчас уеду в Отраду, — предупредил он секретаршу, — и появлюсь здесь только через день. Мне нужно будет сдать пансионат новому директору. А ты Татьяна, убери всё из кабинета, что глазу твоему не мило, — показал он ей на засохшие цветы в горшках, стоявшие на окнах.
    — Я всё сделаю, — замотала она своей головкой.
    Тут в кабинет зашёл Борис и культурно выпроводил Татьяну в свою приёмную.
    — Ты знаешь Артём я вот думал и надумал подать в отставку, — признался он о своём решении, — Шустов прав во многом: нельзя быть хорошим защитником для рабочего класса, не влезая в конфликты с дирекцией. Давай я перейду работать в Отраду вместо Лифшица, — покоя хочу. А пансионат для этого самое изумительное место. Сам знаешь, массовки я мастак проводить, а это значит я оживлю спортивный модуль.
   Артём испытывающее посмотрел на своего друга, отчётливо произнёс ему:
   — Извини Борис, но я не могу этот вопрос решить сейчас самостоятельно. Сам пойми, мне тот же Шустов в упрек первым поставит, что я на спортивную работу оформил бывшего куратора спорта и Отрады. Если ты надумал оптимизировать свою должность, то тебе плясать надо с «генерала». Он если тебе подпишет перевод, то я конечно удовлетворю твою просьбу. Иди к нему пока он один. А я завтра к девяти утра привезу сюда Нину, и ты меня можешь застать здесь. Только вечером обязательно позвони мне. А сейчас мне надо спешить в Отраду. А ты давай не падай духом, может нам действительно суждено работать вместе в этом холдинге.
   — Меня поразил твой карьерный скачок, — нервно бегали глаза Бориса, — половина месяца отработал и назначен на важный пост, о котором я и мечтать не мог. У тебя, наверное, в верхах холдинга есть мохнатая лапа?
   — Эту мохнатую лапу одним словом не назовёшь, — сказал Артём. — Я очень чистоплотен по жизни, красноречив, стабилен, опрятен, самокритичен, дружелюбен, ну и кажется амбициозен. Догадываюсь, что это и есть моя мохнатая лапа.
   После этого они расстались. Веденеев пошёл к Шустову, а Артём поехал обрадовать Нину с её новым назначением. Но как оказалось, его опередил референт Полозов, зачитав ей по телефону приказ о её назначении директором «Отрады». И ей только осталось расцеловать своего супруга от семейной радости. Всё-таки повышение по службе в один день в медовый месяц новобрачных, явление редкое.
    — Так всё скоротечно произошло, — сказал он, — я ведь путём ещё познакомится с коллективом не успел. Помню в первый день два паренька перед глазами суетились и вдруг они пропали.
   — Это Василий и Олег, из кондитерского цеха столовой, — они к персоналу нашему не относятся, но мечтают перейти к нам. Ждут, когда им места горничные освободят. Всё-таки в пансионате заработки побольше, а работы значительно меньше.
   — Да с этими ставками тебе самой придётся разбираться. А тут ещё Борис пытается к нам перейти на должность Германа. Обещал вечером мне позвонить.
    Но Борис в этот вечер не позвонил.
    Через день Артём узнал, что он переходит на работу в ОБЛСОВПРОФ.



КОНЕЦ