Глава вторая. Тайны острова Кунашир. Иван Филатов

Третий десяток жизни Ивана Филатова летел стремительно, спокойным и познавательным можно было назвать десяток предыдущий, который теперь плотно скрывала пелена бурных армейских событий. Свою форму рядовой износить не успел - командирскую получил быстро. Легко и сразу, как раньше делал это с иностранными языками, впитал он язык войны. Парня окружала невидимая глазом броня, Филатов мог войти в самое пекло, выйти и вывести других, без потерь и не иначе, по крайней мере, именно такие рассказы шлейфом тянулись следом.
 
Для кого-то важны награды и звания, но самбиста-полиглота больше увлекала возможность совершить марш-бросок в такую часть света, куда нога его до сих пор не ступала. И таких частей уже не оставалось, когда он прибыл на Курилы. Это тихое место досталось по двум известным на тот момент причинам. Для выполнения задачи требовался специалист, знающий японский язык, и вторая – начальство решило, что Филатову пора дать отдых, небольшая передышка будет ему очень даже кстати.

В долгожданные свободные от всего часы на Шикотане Иван пошел взглянуть на остров и увлекся, не заметил, как стемнело. Ночь на голой вершине, которую отметил взглядом в самом начале прогулки, пролетела быстро. Рассветный луч примостился на влажных листьях розоватых цветов, редко расставленных на сухой земле, они совсем не имели запаха. Запах острова на высоте тоже потерял силу, но если немного спуститься, он возьмет свое.

Лысую макушку сопки окружил густой туман, спрятав все, что было ниже. Смешная картина. Минут пять Иван погружался в эту белую пену, шел, улавливая тропу подошвами ботинок. Прохладная влага покалывала кожу, делала одежду тяжелой и темной. Колючее облако взбодрило раннего гостя и исчезло внезапно с очередным шагом по склону.

Туман отступил перед крутым обрывом. Заросли низкорослого бамбука, укрытые белым покрывалом, остались наверху, ниже расположились валуны и камни поменьше. Спуск закончился у одиноко стоящего дома с заколоченными ставнями. Солнце раскрасило склон так, что дом представлялся висящим над обрывом, он будто парил вместе с бакланами и чайками. С деревянного крыльца Филатов наблюдал за охотой огромных черных воронов, высматривающих добычу на отливе. Птицы умело разбивали раковины морских гребешков, бросая их с высоты на камни.

Островная реальность тянула к себе с упорством отлива. Его белые волнистые гребни перемешивали далекое и близкое отрывками полусна, привкус которого тащился от лысой сопки. Последняя фраза японца, рассказывающего в нем какую-то невероятную историю, звенела в ритме шагов, пока берег бухты не захрустел под ногами гладкой галькой.
 
- Здравия желаю, - в подплывающей весельной лодке двое крепко держали конец бредня, затем, спрыгнув в мелкую воду, с трудом поволокли мокрую сетку навстречу другой группе, удерживающей второй конец, - помощь требуется?
- Здорово-здорово, здоровей и не видали, - ответил Ивану один из рыбаков и кивнул головой, указывая, где нужно держать и куда тащить.
- Не встречал тебя в части, новенький?
- Прибыл недавно, - Иван пожал руку черноглазому крепкому парню со скуластым лицом.
- Могуч ты, братец. Самбо? – черноглазый с любопытством рассматривал Филатова, расправляя плечи под промокшей одеждой.
- Так точно.
- Значит, встретимся в зале. Александр Беккер, можешь звать Шуркой. Как там ваш командир - Николай Иванович Коба, жив здоров? Давно я в часть не заглядывал, привет ему от меня, вечером буду. Видал, какая корюшка? На подбор. Ты-то что в такую рань гуляешь? - свои вопросы новый знакомый задавал быстро и без выражения, может для себя, может для слова. Ответов он не ждал. - До части в обход  далековато. Ребята на моторке могут подбросить, если хочешь, заодно и рыбки солдатам отвезут, -  Шурка извлек из кармана куртки промокшую пачку сигарет и, чертыхнувшись, швырнул ее под ноги.
- Держи.
- Бо-о-ярские, - Беккер улыбался прищуренным взглядом, - «Беломор» еще не носишь в кармане? Скоро привыкнешь, пленные японские рыбаки обожают папиросы, на фильтропункте их все угощают. Вчера поздно вечером снова шхуну в наших водах накрыли, уже, наверное, подтащили. Иваном, говоришь, зовут, откуда будешь?
- Сейчас из Москвы.
- Отлично. Пока тут рыба пакуется, пройдемся по берегу, покажу кое-что.

Короткий путь завернул за скальный выступ и открыл рябую даль залива. На рейде стоял огромный синий корабль, от которого только что отчалил неуклюжий плашкоут, пристегнутый к бухтящему катеру.
- Не туда смотришь, - Шурка сидел на корточках и с интересом опытного борца рассматривал будущего противника. - Вот такого видеть тебе не приходилось, бьюсь об заклад, - он кивнул на выбитое в скале отверстие, в которое тут же просунул голову, и, удерживая свое мускулистое тело вцепившимися за края руками, подался вперед, немного задержался в таком положении и спрыгнул вниз, - Догадываешься, что за сооружение?
- В Питере такие же.
- Может и такие, но без цепей, давай сюда. Смертников приковывали, чтобы соблазна сбежать не было.
- Дааа… Непостижимый народ. В 45-ом заместитель начальника главного морского штаба адмирал Ониси предлагал правительству пожертвовать жизнями миллионов, сделав из них камикадзе. Бездонность во всем.

Шурка с любопытством осматривал младшего по званию, погоны на кителе, под которым не было даже майки, показались ему слишком новыми и не к месту.
- Бездонность, говоришь…, а ты, лейтенант, можешь представить себя в шкуре камикадзе? Небось, в ней не очень уютно? Как думаешь?
- Представить и побывать не одно и то же. Но я старался вникнуть в мироощущение людей, чей язык изучал. Отдохни, долго считываешь информацию, портретист. Мне одного взгляда было достаточно - вылитый самурай.
- Ну да, и фамилия подходящая. Кто кого на лопатки первым уложит, посмотрим. Я понял, ты тот самый переводила, долго ждали. Теперь поговорим с браконьерами. У меня немецкий плюс французский, в заведении другим не учили.
- Военное училище?
- Почти. Ладно, не все сразу. Пора нам, давай, смертники, вперед по одному.

Путина шла полным ходом, сайра заполняла производственные подразделения предприятий острова, а поселок обживали ежегодно приезжающие со всех уголков страны завербованные на этот случай люди. Прибывали студенты, но была и другая, особая категория - женщины, которым посчастливилось совершить заманчивое путешествие на Курилы и, к тому же, немного подзаработать. В сезон население здесь утраивалось, от нагрузки трещали бараки, пустовавшие в остальные месяцы года. Одну из сопок Крабозаводска, застроенную двухэтажными деревянными общежитиями, в народе, как водится, называли «Пентагоном». На ней постоянно велись бои местного значения, атаковали аборигены в виде немногочисленного мужского войска. Ходовым словом в это время был глагол «тралить», и значения он приобретал немыслимые.
 
Самым спокойным местом во время сайрового бума оставалась воинская часть, там шла обычная жизнь, отгороженная от бушующих вокруг страстей. Иван пользовался предоставленной ему свободой, он почти каждый день виделся с Шуркой в спортивном зале. Представитель отделения полиции, которое располагалось на соседнем острове - Кунашире, своим был везде, но руководители структур относились к нему с опаской. Роль простого мента, умного и энергичного, Шурке была явно маловата. Он настойчиво вживался в существующую среду, а она, Филатов это заметил, улыбалась и вздрагивала.
- Похоже, у тебя будет возможность побывать на настоящей рыбалке, - сказал Беккер в ответ на сообщение Ивана о предстоящей поездке на Кунашир, где в части требовался переводчик. - Ради одного пассажира не пристало катер гонять. Тут как раз СРТМ после ночного лова разгружаться пойдет в Южно-Курильск, я тоже воспользуюсь, мне нужно в контору на пару дней. Зрелище, скажу тебе, потрясающее. Тралы с подсветкой, сайра всем косяком на такую приманку клюет, летит, как мотылек на огонь. Я ребят с этого судна знаю, договорюсь, доложи командиру, он согласится.
Ожидая машину гидрогеологов, подвозившую бригаду сменщиков, Иван выбрал удобное место среди камней пристани Южно-Курильска. Буровые находились рядом с территорией погранчасти, туда и собирался переводчик после бессонной ночи на траулере. Он с интересом наблюдал за девушкой, которая, не видя его, устало бродила по безлюдному берегу. На ее счастье, наконец, хоть кто-то здесь появился. Человек с развивающейся шевелюрой непонятного цвета и с фигурой, мало чем отличающейся от торчащего в его руках удилища, дослушал вопрос, закурил и с серьезным видом начал говорить громко и театрально:
- Да, редко заходят корабли, нет сейчас и небольших судов, которые перевозят пассажиров с острова на остров. Но возможность добраться отсюда до Шикотана существует, не отчаивайтесь.
- А я уже потеряла надежду, - девушка присела на свою дорожную сумку, готовясь услышать способ решения проблемы.
- Понимаете, при отливе вода отступает, и эти два острова соединяются косой, вот по ней и можно пройти. Автобус, к сожалению, неисправен, только пешком, многие так и делают. Но учтите, бежать надо быстро, потому как, если до прилива не успеете, то…
Иван трижды громко хлопнул в ладоши, и рыбак, довольный представлением, кивнул в его сторону.
- А вот и попутчик, тоже сидит, ждет пока вода отойдет.
- Это местная шутка, - Филатов подошел к растерявшейся от его появления девушке. - Туристов здесь не бывает, и самолетом на остров прилетают только его жители, но они знают, как добраться до соседнего. Вас сюда что привело? 
- Учительница я, еду в Крабозаводск на работу после института. А где ночуют транзитные пассажиры, гостиница в поселке есть?
- Имеется. Но вам туда не советую, хотите, возьму с собой, остров покажу, - предложил весельчак.
- Сам-то кем будешь? - Иван неохотно отвел глаза от нежной бирюзы под бархатными ресницами. Восторг усилился при виде другого чуда: повернувшись к долговязому до последнего предела худому мужику, тело которого напоминало вопросительный знак, он попытался поймать взгляд. Получилось с трудом. Разделенные тонкой линией носа глаза, прикрытые веками с прозрачной кожей, почти висели, совсем по-рачьи. Мало того, они не дружили, каждый имел собственный фокус и наводку резкости.
- Работаю гидронаблюдателем, - не без гордости ответил рыбак, снисходительно осматривая лицо девушки, на котором приподнялись брови.
- Интересно, я ничего не знаю о такой профессии, что вы наблюдаете?
- Слежу за термальными водами, здесь у нас гидрогеологическая партия базируется. Кунашир ведь весь на паровой ванне. Хожу, замеряю уровень и температуру в скважинах. В нашем балке и заночевать сможете.
- Что ж, выбора нет, пожалуй, соглашусь.
- И мне по дороге с геологами. Давайте познакомимся для начала. Иван, - он протянул  скрещенные руки, и остальные, смеясь, сделали то же самое.
- Марта.
- Илья.
- Все не так уж и плохо, - сказала Марта, с радостью передавая мужчинам надоевшую ей поклажу.
Колеса чавкали и шипели, стараясь увеличить обороты на влажном от недавнего отлива песке. Водитель гнал машину по берегу, срезая объезды. Привычное выражение вялой тоски на его лице закреплялось повтором одного и того же: «Ах, этот мокхый асфальт». Фраза погружала сидящую рядом Марту в дождливый вечер праздника по случаю получения диплома, когда девчонки всей группой отправились в ресторан, пригласив не без умысла своего теперь уже бывшего куратора. Даму эту ненавидели все, ну как было не отыграться напоследок. Однако с первым бокалом шампанского в уши Веры Матвеевны или попросту Вермата полились такие комплименты и сердечное «спасибо», что аплодировал весь банкетный зал.
Марта помнила каждое свое слово, она также убедительно говорила о том, как благодарна, какая эта дама расчудесная. Бог ты мой, что же такое случилось? Этот вопрос сидел где-то внутри с той самой дороги от ресторана до общежития. Тогда лил дождь, ее новые красивые туфли разъезжались по асфальту в разные стороны, и мокрые ноги выскальзывали из них. Было смешно, непонятно и… стыдно.
 
На пропускном пункте пограничников бригадир поздоровался с дежурным и  высадил Филатова, которого здесь уже ждали.
- В пять у теплого бассейна, - крикнул ему Илья отъезжая, - не опаздывай, а то многое пропустишь.

Вода в оборудованном солдатами бассейне была волшебной, температура ее менялась по мере приближения к противоположному бортику. Иван и Марта плыли, молча, они как будто боялись нарушить отгородившуюся от бурного океанского берега тишину. Даже словоохотливый гидронаблюдатель надолго умолк, украдкой поглядывая на своих гостей. Вскоре он восторженно объяснял и показывал, откуда поступает горячая вода, и что это щелочной источник с температурой 98 градусов, и что рядом  - обычная горная холодная речушка. Именно эти потоки и перемешивались в бассейне, притом поступление их регулировали специально устроенные задвижки. Прежде чем отправиться на вечерние замеры, Илья решил усилить впечатление еще кое-чем.
- Это что-о, сейчас я поведу вас к королевской ванночке, ее когда-то на берегу японцы выложили, появляется только после полного отлива, сегодня как раз в это время, - он торопливо натягивал потрепанный спортивный костюм. - Ну что, готовы? Тогда за мной.
Шли по территории погранзаставы, мимо цветочных клумб и выкрашенных скамеек, вдоль подножия отвесной сопки, острое каменистое основание которой напоминало когти огромной звериной лапы. Иван, заключая шествие, наслаждался свежестью и силой собственного тела, забывшего усталость от проведенных без отдыха суток.

Услышав звук падающего тела, Илья прервал свой рассказ о злоключениях, вечно поджидающих его во время ежедневных походов. Филатов запнулся на ровной дороге, он стоял на коленях и смотрел в глубь зияющей сбоку черной дыры с приличным диаметром. Влажные волосы медленно поднимались от повеявшего из пасти горячего дыхания, на мгновение коснувшегося его и отступившего.
- Ничего себе реакция, - поразился Илья. - Осторожно, не свались, яма-то бездонная, многие хотели измерить ее глубину, бесполезно. А я и забыл об этой нашей достопримечательности, - обратился он к Марте. - Да все нормально, не ушибся он, - махнул Илья девушке, - чего свалился-то, перекупался?
«Не прощаюсь...», - фраза японца, которая привязалась к Ивану с той самой ночи, проведенной на лысой сопке, с особой настойчивостью забилась в ритме пульса.
 
Ванночка точно была королевской, выложенная гладким камнем, с выступами для сиденья и спуска, она к этому моменту до краев наполнилась прозрачной водой. Ключи, несмотря на мелкий гравий, песок и водоросли, которые каждый раз забрасывал прилив, били с постоянным напором.
- Вот именно, - подтвердил неизвестно чьи мысли довольный экскурсовод, наблюдая за выражением лиц счастливчиков, погружающихся в парящий омут. Илья вытянулся на плоском краю монаршей купальницы, готовился к очередному сюрпризу. Он резко вскинул свою худую длинную руку, которой долго водил под соседним камнем, и с диким воплем затряс кистью, держа в ней что-то мохнатое и живое.
- Спасите, люди, - для эффекта несчастный свалился в ванночку, которая тут же опустела. Иван бросился за девушкой, на ходу объясняя ей, что это неудавшаяся шутка.
- Почему неудавшаяся, - обиделся Илья, - по-моему, вполне. Вы видали такого? Конечно, нет. Это волосатик, краб, его хамелеоном называют. Сейчас он серый, как камень, а положи на траву, станет зеленым, цвет меняет моментально. Вкус у него лучше камчатского раз в сто.
- Ну, загнул, да оставь ты его, отпусти.
- Ладно, Иван, не псих я, сырых волосатиков не ем, нам пора. Вы со мной?
- Сколько времени занимает твое путешествие? - спросил Иван, доставая часы.
- К девяти вернемся. Вообще, мне хватает и двух часов, но с вами торопиться не буду.
Низкий бамбук и на этом острове царил на всех сопках, но в распадках приходилось продвигаться по траве, высота которой превосходила самого рослого человека. Были и чистые полянки, грибные, их окружали огромные лопухи с листьями гигантских размеров.
- Однажды, когда начинал здесь работать, я сбился с маршрута, заблудился немного, - рассказывал неумолкающий гидронаблюдатель. - Так, верите, увидел дерево вот с такими огромными цветами.
- Прямо с такими? - ахнула Марта. - Фантазируете.
- Действительно, здесь и такая красота встречается..., единственное место в нашей стране, где магнолия растет в диком виде, - Иван присел на пенек и оказался лицом к лицу с остановившейся спутницей.
 - О, магнолия, - проводник на секунду задумался, отчего его рачьи глаза скрылись под пологом век. - Скоро и не такое увидите. Чувствуете запах серы? Вот. Мы поднимаемся к кратеру Менделеевского вулкана, там у меня наблюдательная точка.
 
Продвигались по узкой каменистой тропе. Иван слегка отодвинул длинные темные волосы идущей перед ним Марты и положил руки на ее плечи.
- Страховка такая, но вот так надежнее, - он переместил ладони на талию и осторожно продвинул их вверх.
- Напрасно волнуешься, я устойчивая, - тон, в котором слова прозвучали, заставил страховщика разжать пальцы. 
- Все, дальше не ходите, - скомандовал заметно притомившийся гидронаблюдатель, опуская свой рюкзачок, - посидите здесь, я возьму только градусник и бутылку для воды.
Илья осторожно прощупывал почву, прежде чем сделать очередной шаг, а оставшиеся смотрели на его следы, которые проваливались сразу после того, как подошва кроссовок покидала свой дымящийся отпечаток.
- Рискуешь, одному проделывать такие трюки опасно, - Иван попытался взять бутылку из рук вернувшегося Ильи, но тот отодвинул его.
- Осторожно, это же вода для ежедневного анализа - проба, почти кипяток, видишь, я за верхушку держу, чтоб не обжечься. А одному ходить, ты прав, по инструкции не положено, но где второго-то взять, людей не хватает. Сменщиком вообще девчонка работает. Ей несколько раз медведи попадались, так она, рассказывает, бегом все делает, за час управляется. А ты чего это в руках держишь? - лицо Ильи собралось у острого приподнятого вверх носа и тут же разгладилось, выпячивая наполняющиеся недоумением глаза. - Это же ипритка, - наконец, выдавил он и отодвинулся от Марты. - Где нашла, на моих тропинках ее до сих пор не было? Иван, ты тоже не знаешь, что трава ядовитая?
- В живом виде не попадалась. Какая у тебя группа крови?
- Первая, - ответила мгновенно побледневшая девушка. 
- Отлично, это лучший вариант, если и переболеешь, то легко. Так мне врач в части говорил, у меня тоже первая, - Иван откровенно любовался Мартой. На светлом лице теперь красками сияли не только ее глаза.
- А у меня - третья, - раздраженно провизжал Илья, - и я однажды чуть не загнулся, после того, как для дочери красивые листья на школьный осенний бал собирал. Ладно, помчались обратно. Хотел вам места показать, где лимонник китайский растет, но все, настроение испортилось.
 
У теплого бассейна Ивана ждал Шурка, он только что вылез из воды и направлялся к своей одежде.
- О, да у вас компания, - улыбнулся Беккер, окидывая взглядом девушку. - Вижу, лейтенант, времени не теряешь, это у геологов такие красавицы? Добрый вечер, Александр.
- А вы случайно не врач? - обращаясь к Шурке, Марта с надеждой взглянула на Ивана, который понял, что теперь она ищет поддержки.

- Тебя-то, как величать? - провожая глазами уходящих в санчасть Ивана и Марту, Шурка обращался к стоящему неподалеку Илье, и после сумбурной тирады гидронаблюдателя ответил ему своей такой же. - Понял, свободен. Какую девушку, в какой балок? Ты соображаешь, о чем говоришь? У тебя ж там полно отморозков, сам сторожить ее собираешься? Устроим, не сомневайся. Мы за ее безопасность отвечаем не перед тобой, а перед собой. Давай, до завтра. Утром придешь, удостоверишься, разрешаю. 
Середина Курильского лета обещала долгожданный сезон дождей, но и без них воздух был переполнен влагой, подсыхающая островная земля томилась от жары, и с наступлением ночи, окутанная собственными испарениями, она впадала в глубокий короткий сон. В это время здесь - царство черного цвета. Уверенно пройти даже по хорошо знакомой дороге в такие моменты невозможно, потому как очертания исчезают, все другие краски палитры решительно передвигаются на нулевую отметку. На черном шелковом фоне красивым узором выделяются только далекие яркие звезды.
 
Иван устроился на деревянных мостках рядом с небольшой раздевалкой, которую Шурка приспособил для ночлега.
- Нам с тобой есть что обсудить, сегодня я говорил с Москвой, с моим, и, оказалось, с твоим руководством, - последние слова Беккер произносил, вплотную пододвинув скамейку к голове лежащего под открытым небом Филатова. - Не удивляешься. Только не говори, что ты меня вычислил, ты знал. А вот я - нет, не доложили. Но я сразу отметил, в нашем возрасте, тебе ведь тоже лет двадцать семь, в лейтенантах такие не задерживаются, неплохо маскируешься. Все правильно, слишком молодой майор в роли простого переводчика обратил бы на себя внимание тех, кому всего знать не следует. Ладно, проехали. Работаем теперь вместе.
- Команда не слабая, - Иван поднялся и подтолкнул Шурку, тот с готовностью свалился в воду.
Искупавшись, они неспеша подплывали к берегу.
- Ты прав, команда не слабая. Мне удалось перекинуться парой фраз с бывшим сослуживцем, он теперь при штабе. Как я сразу недопер, что ты тот самый Фил. О тебе же каждый, кто служил в горячих точках, взахлеб рассказывает, - Шурка нащупал ногой ветхую лестницу и, поднимаясь, развернулся к Ивану. - На острова, надо полагать, отправили отдохнуть, здесь ведь не часто стреляют. Мое задание тоже вроде продолжительного отпуска после ранения.
- И я рад нашей встрече, - Иван удобно расположился и приготовился к подробному разговору о текущих общих делах.
- Расслабься, ночь длиннее любой беседы, мы с тобой эту встречу еще не обмывали, так что бутылка любимого в здешних местах напитка будет кстати. Спирт еще советских времен из запасника, и ребята на камбузе пошаманили над нашим поздним ужином. Я тут все распакую, а ты придумай, как присобачить фонарик, чтобы светил только нам.
- Без проблем. Но прежде, чем начнем обсуждать главные цели войны шестого поколения, поведай не очень громко о том, что ты лично сделал для разгрома экономического потенциала противника.
- Ага, о работе - вначале. После первого стакана, разумеется.

Дежурный с высоты своего наблюдательного пункта с улыбкой на лице посматривал в сторону бассейна, за время его службы ни один гость не нарушал строгий порядок, и теперь все нормально, мало ли что может напоминать приятный звон стекла.
- Ух, удачный захват, только после восьмого удара отпустило, чуть не задохнулся, - Филатов разбавил вкус спирта охапкой зеленого лука, отчего Шурка сморщился и отвернулся. – Старался или настолько привык? Пил как воду.
- Опыта набрался. Ты, Иван, думаешь, зачем нам вот эту жирную рыбу так аккуратно порезали? Надо было сначала смазать горло, и теперь не зелень трескать, а приличную закусь использовать. Да, война пошла не та, фронтовая сотка пахнет в лучшем случае самогоном. Людей, связанных с сетью, я выявил, сейчас они - не наша задача. Мы должны прощупать, куда нацеливается денежный поток. Мне не дотянуться, ниточка ведет к Хоккайдо, нарыв где-то там зреет. Сам знаешь, объемы уплывают невероятные. Наши, вроде как, обозначили болевую точку здесь, в России, но цепочка не складывается. Завтра к вечеру сухогруз идет мимо этого острова на Шикотан, принадлежит он компании, за которой давно наблюдаю, наконец, подфартило. Владелец - осторожный жук, узнал, что он в составе команды. Не зря лично к островам гребет, местным, видать, большой куш не доверяет. Я договорился, возьмут нас.
- И Марту, не помешает, скорее наоборот.
- Нравится? У меня шансы тоже есть, заметил?
- Славная девочка, внимательная. Наблюдал пока бродили по сопкам, к каждой мелочи с таким искренним интересом тянется.
- Что ж ты ее от ядовитого плюща-то не уберег, засмотрелся?
- Ну, может и так. Такое лицо долго не отпускает. Глаза ангела, а профиль – дьявольский. По отдельности черты ни за что не сложишь. Массивный подбородок в сочетании с тонким орлиным носом, это что-то.
- Разобрал по составляющим. Я тоже не слепой, заметил редкую смесь хрупкости и силы. Ты прав, необычная и красивая, но нам с тобой, Иван, не до роскоши отношений, сам знаешь, по дебрям мотаться лучше вольному.
- Удается?
- Как сказать и откуда взглянуть. Я - однолюб. Слыхал о таких придурках? Теперь можешь и рассмотреть, если интересно. Видишь ли, впустил когда-то в себя девушку по имени Варвара - а обратный клапан заклинило. Цени, откровенность не моя черта, - Шурка прикурил и жадно затянулся, отчего сигарета сразу стала короче наполовину.
- И где она теперь, твоя Варвара?
- Если б знал, догнал. Отдалилась, выше-ниже, вправо-влево - не могу уловить и не могу приблизить. Давно заметил, шрам от ножа? Спрашиваю, потому как слышал, ранить тебя никому не удавалось, - Шурка снова резко перевел тему, но Филатов давно оценил его тягу к такому жонглерству.
- Глазастый. Какой это шрам, так, полоска. От ножа. Давняя история, и рассказать ее не получится, сам не разобрался до конца.
- А я помогу. Я ж следователь, по призванию…
- Ладно, но это будет не слаще лука, от которого ты морщишься. Искупнуться не хочешь? Ну, жди, нырну в глубину.

В числе накопившихся вопросов на тот момент у Шурки значился особый, его он мог задать только себе, и случай выдался. Почему сразу при первой встрече появилось ощущение, что знакомы они с Иваном лет сто? Быстро сходиться с людьми Беккер не стремился, делал это очень редко. Он как бойцовская собака любил держать дистанцию и брать в оборот любую мишень. Задания выполнял сам, друзьями и помощниками не обрастал. А здесь, получается, шаг в сторону? Кто бы ему на этот вопрос и ответил. Иван подплывал к берегу, и Шурка отложил пучок зеленого лука, который все это время жевал без хлеба и спирта.
- Нож у меня был отличный. Самодельный кованый, я с ним не расставался…
- Только не говори, что порезался.
- Ну, почти. Ты, Шурка, особо не экономь, в моей сумке такая же бутылка, наполняй тару и слушай. Обронил я его, а самоходка на скорости, последнего русского строителя из-под завала вытащили и загрузили, снаряды - со всех сторон, где шииты, где сунниты, уже было не важно, они палили друг в друга, а мы – между. Я ногу закинул, зацепился, но оставить нож, как бросить друга. Думал, догоню. Куда там, налетели пчелами, даже драться между собой перестали. Сидело на мне человек пять не меньше, в руках того, кто ботинком упирался в лоб, был мой нож. Он, урод, с такой довольной миной острием примерялся, растягивал удовольствие. Когда его лицо изменилось, не знаю, помню только посиневший перекошенный рот, тишину, а после со всех сторон шепот молитвы, молились хором. Дальше – лучше. Недалеко полулежала подбитая вертушка, ребята проверяли, в ней был только убитый пилот. Вижу, лопасти крутятся, и сквозь шум кто-то орет «Фил, сюда!». Когда очухался, мне сказали, что я вел нерабочий вертолет, и кроме меня и трупа в нем никого не было…. Ты спросил – я ответил.
- Про то, как ты летал на вертолете без керосина, я слышал. Думал легенда, ну, пойми правильно, ведь пока докатится – обрастет, чем ни попадя. А тут из первых уст. Как же ты эту махину в воздух-то поднял? Говорят, на ней живого места не было, одни дыры.
- Помню только, как приземлялся. Спроси еще, что их всех разом остановило и молиться заставило, следователь.
- Дааа, дорогой, эко нас крутануло, я ж тебе сейчас расскажу продолжение одной линии сюжета. Приготовься, меня от нетерпения заносит. Не буду спрашивать, знаешь ли ты Юрку Иванова, я сразу, когда понял, что ты тот самый Фил, так его вспомнил. Он говорил, что вы крепко дружили. Не напрягайся, давай, не чокаясь…. Друга твоего выносили вдвоем, группа осталась, а мы продвигались к назначенному месту посадки вертолета, в нем он скончался, зацепило здорово. Когда про нож свой сказал, было ясно, почему ты за ним метнулся, Юраш ковал. Их, он говорил, было всего три, красавцы, с хитрыми насечками. Один я вынул из груди врага, Юрка всадил перед тем, как упал. Это был нож твоего друга, второй я выпросил, знал, кому он достался. А третий – твой, его я тоже нашел. Скажу больше, тот, кто оставил роспись на твоем кадыке, умер там же от разрыва сердца. Все точно, я ж следователь…
- Ножи отдашь?
- Его и твой – да.

За первый час пути кают-компанию сухогруза не посетил никто, трое незваных гостей занимали себя негромкой беседой, тема которой крутилась вокруг прошедшего на острове дня и самочувствия Марты, переживающей последствия знакомства с природой Кунашира. Веской причины, покинуть помещение, не было, тем более, случайных пассажиров при посадке вежливо попросили по судну не передвигаться.

Иван вывел девушку на свежий воздух, осмотрелся, но через минуту пару вернули, следом появилась буфетчица с вечерним чаем, за ней, не стесняясь в выражениях, ковылял пьяный матрос. Увидев Марту, он на секунду остолбенел, но собрал мысли и выкатил главную: «Что, стерва, сидишь, капитана ждешь?». Шурка быстро извлек из походной сумки недопитую бутылку спирта, и немного подумав, на стол ее не поставил, опустил в большой внутренний карман своей джинсовой одежды, губы матроса расползлись в улыбке.
- И кто ж тогда развеет тьму? - подморгнул ему Шурка.
- Нет! - лицо мужика перекосилось. - Не так. Вначале там было написано: «и если я гореть не буду, и если ты гореть не будешь…».
- Верно, а ты, я вижу, бывал на Шикотане, - Шурка взял на себя прогулку по палубе, Иван понял его по взгляду, - там возле больницы вагончик с такой надписью припаркован, зимой в него жмуриков складывают.
- Ага, - матрос смахнул накатившуюся пьяную слезу, - а в разбитом окошке рука его торчала, беспалая. Я даже заходить не стал на опознание, меня специально для этого привезли. Так сразу и сказал, что он это, друг мой Василий, исчезнувший с БМРТ, у него мизинца не было, в детстве нечаянно отрубил.
- Ничего себе история, пойдем куда-нибудь подальше от лишних ушей, продолжишь, чужое горе не всех трогает, это я, брат, на себе проверял….
   
Иван успокоил Марту, расстроенную грубостью матроса, объяснил ей, что такое здесь в порядке вещей, принимать на свой счет не следует и ни в коем случае не нужно пытаться повторить подобное путешествие одной.
- Уверен, выбор был, почему ты поехала на острова? Только не говори, что утомила цивилизация, раздражает бездушная обезумевшая от дикой свободы толпа….
- Хорошо, спасибо, что подсказал, а то мне еще не раз придется отвечать на этот вопрос.
- Представляю, что тебя ждет. Вокруг усталые озлобленные люди, которые когда-то приехали сюда за длинным рублем и застряли надолго. Могу поспорить, ты здесь и года не выдержишь.
- Возможно, но осмотрюсь, пойму, где лучше.
- Смелый подход, я бы сказал, мужской, с тобой это как-то совсем не вяжется, - Иван попытался представить Марту в будущем. Уж чего ему точно не хотелось, так это увидеть ее в любых оттенках торопливого столичного блеска.
- Да ты не слушаешь? Я говорю, с другом твоим ничего не случится?
- С ним ничего не случится, не волнуйся, а вот тебе стоит знать, что обжигает здесь не только ипритка, обещаешь быть осторожной?
- Ты обо всех заботишься?
- И заметь, почти по-братски.
Сухогруз бросил якорь задолго до рассвета. На рейде сонный корабль посапывал всплеском ленивых волн, небрежно шлепающихся о металлический корпус. Его слегка потревожил небольшой катер, причалил к левому борту, заставил на миг приоткрыть и повернуть в свою сторону око прожектора. Кто-то его ждал в такое темное время, пассажиру было важно остаться незамеченным. Шурке повезло, он не только рассмотрел фигуру поднявшегося на борт человека, но и услышал его высокий голос в ответе на приветствие. Дальше было сложнее, о причине визита оставалось только догадываться. Выбрав укромное место неподалеку от веревочного трапа, терпеливый наблюдатель затаился в ожидании проводов переговорщика.
- С острова уйти не просто, раздавим ментенка.
- Главное сделано, человек с Хоккайдо сам на острове, завтра с первым катером отправишь для меня его посылку, по счетам разметаем быстро без риска. Остальное по плану, как договорились.
Каждое слово покидающего палубу помощника генерального директора местного рыбокомбината и владельца судна имело для Шурки жизненноважное значение.

- Времени в обрез, в одиннадцать жду тебя там, - Шурка указал глазами на верхушку самой дальней восточной сопки, - денек предстоит жаркий. В части лучше сказать, девчонку знакомую встретил, поможешь устроиться, чтоб не ждали. Да, что я, не мне тебя учить. Подробности после, кажется, меня сдали, даже догадываюсь кто, вернее, где. Ладно, после разберусь, придется тебе принимать эстафету по-полной. Владелец компании рулит денежным потоком, я не ошибся. Сообщи, пусть проверяют, - говорил он спокойно и тихо, одновременно прикуривая сигарету и наблюдая за стальным немигающим взглядом Ивана. - До встречи, напарник.

Марта безуспешно старалась скрыть удивление от исчезновения второго спутника, который забыл сказать ей «до свидания». Филатов доставил девушку по адресу, осмотрел комнату в деревянном бараке, расположенном в самом конце улицы, упирающейся в лесистую часть сопки, и распрощался до завтра.

Минут через сорок человек в спортивном костюме, с небольшим вещмешком за плечами, прикрытым рыбацкой курткой, вышел за территорию фильтропункта. Ежедневные многочасовые пробежки по обозримым окрестностям для Ивана стали делом обычным, к его фигуре начали привыкать даже внимательные черные вОроны, которые перестали  наблюдать и сопровождать. На этот раз скорость передвижения была иной.  Шурка издали заметил бегущего человека, но тот мгновенно исчез в зарослях, а через пару минут неслышно подошел сзади.
 
- Нам на двоих две бухты, груз пойдет по одной из них. Корабль наполовину пустой, места там много, но икру они обычно грузят бочками, и доставить их может пара катеров. Сейчас разбежимся, я буду там, - Шурка указал на дальнюю сопку справа, - ты - напротив. Так мы и друг друга сможем видеть, оптика при тебе.
- Нам бы еще телескоп, чтобы рассмотреть, откуда информация вытекает.
- И лодку, лучше подводную, - черные глаза сверкнули из-под низко натянутого капюшона. -  У них задача, солидно избавиться от меня, без последствий. Хорошо, что вместе нас видели, в основном, на ковре в спортзале.
- Командир спросил о тебе, кто-то звонил утром, интересовался.
- Быстро сориентировались, а мы им еще и подсобим.  Да, Иван, учти, уже сейчас эти сопки «оживают», прочесывать будут все время перед отправкой, не светись даже в образе рыбака с удочкой, вторая мишень нам не к чему. Ну, давай, я - у белой скалы на пике.
Иван продвигался уверенно, он уже обозначил для себя место наблюдения в скальной пещере, часть лабиринта которой была завалена и труднодоступна. Тренировочные пробежки не прошли даром, за считанные дни он исследовал все берега и сопки, обнаружил природные тайники там, где не бывали даже самые любознательные краеведы.
Спускаться пришлось по обкатанному рыбаками глубокому лазу, который сопровождал неизвестно каким образом и за что закрепленный металлический трос. Необъяснимые находки, скорей всего, принадлежали прежним довоенным жителям островов, признаки их стараний остались и существовали сами по себе. В этом месте бухты берег был оглушительной высоты, но скала не уходила в воду, ее отделяла узкая каменистая полоса, увидеть которую можно было и сверху, если повиснуть над краем обрыва. За очередным изгибом тесного вертикального тоннеля забрезжил свет, это означало, что слева вот-вот окатит свежим ветерком, он привлек внимание Филатова во время его первого спуска.
Разлом в скале давал хороший обзор, из него просматривалось место, где теперь должен находиться Шурка. Закрепив шнур, по которому можно будет при необходимости спуститься к воде, не пользуясь знакомой дорогой, Иван настроил сверхмощный бинокль и стал высматривать напарника. По пути к этому месту он видел людей, идущих вдоль бухты разными тропами. Рыбаки, как правило, пользуются одной, самой удобной.
 
Умело организованные браконьеры все подчинили единственной алчной задаче. Остров считали своей вотчиной, этот заброшенный далеко в воду камешек, на их взгляд, никого не интересовал, никому не был так доступен. Горы выпотрошенной рыбы, недалеко от островных речек, говорили о том, что используются все методы, даже самые дикие. Шурка давно оценил и по-своему приговорил пиратов, он зло торопил события, забывая о смертельной угрозе, нависшей над головой. Иван только сейчас реально оценил обстановку и степень риска этого человека, до сих пор работающего без прикрытия и страховки.

Время шло медленно, кроме бакланов никто не нарушал однообразного звука водной стихии, от которого все остальное становилось далеким. Точку в этом безразмерном тексте поставила нерпа, ее черная голова вынырнула из воды рядом с берегом и застыла, огромные круглые глаза светились, отражая идущее к закату солнце. «Да, ты никак чуешь меня», - картину дополнил катер, подползающий к середине бухты, но рассматривать объект Ивану было некогда, к месту, где находился Шурка, одна за другой медленно продвигались осторожные фигуры.
 
Через мгновение Филатов уже брал дистанцию, разделяющую берега. Каждый раз, оказываясь у воды, он замечал черную точку, расположенную в радиусе видимости, нерпа упрямо сопровождала его, в том, что это была она, бегущий не сомневался.
 Перед последним рывком, перед подъемом на сопку, которая своим океанским боком представляла ту самую белую скалу, пришлось на полном ходу принять горизонтальное положение, приземлиться и замереть. Сверху по утрамбованной рыбацкой обувью тропе бодро спускались люди.
- Вытащишь из воды, веревку упакуешь и вперед, утром скажешь погранцам, что нашел у берега.
- А если кто-нибудь нарисуется?
- Вряд ли, в такое время в этом месте только шальной может появиться. Действуй по обстоятельствам,  главное - веревку убери, а в остальном, любой свидетель наруку.
- С третьим катером уйдем, второй уже в море, я наблюдал. Ну, что, теперь мы в команде, ради такой работы грех - не грех.
Группа разделилась, и Иван понял, кого ему оставляют, плотный мускулистый мужик в огромных бахилах грузно зашагал в противоположную от других сторону.
Метрах в десяти от берега на поверхности темной от стремительно наступающего сумрака воды покачивалось несколько странных предметов, напоминающих черные резиновые мячи, крепко связанные между собой. Мужик не успел понять происходящего, сверху обрушилось то, что для него уже не имело никакого названия.
 
Почувствовав под ногами твердое дно, Иван, поддерживающий одной рукой Шурку, совсем близко увидел мокрую усатую морду с огромными глазами, которые все еще отражали ушедшее за горизонт светило. Остальные помощники исчезли при виде пловца.
Беккер был жив, его слабое дыхание давало надежду. Где спрячет напарника, которого в этот момент кто-то торопился занести в список случайно погибших, Иван знал. Расчет был прост, сброшенного в воду с большой высоты вытянет тот, кому это поручили. Тело необходимо было обнаружить быстро, но течением его могло унести слишком далеко, а так - все вовремя, и никакой волокиты, никаких подозрений и разбирательств. Сорваться со скалы может каждый.
 
Приближаясь к деревянному бараку на лесистой сопке, Филатов представил удивленное лицо Марты, и даже просчитал, сколько секунд это удивление может длиться, девушка будет рада очередной, даже такой встрече, без сомнения. Ее единственное окно, теперь освещающее дорогу, подтверждало подмеченное утром обстоятельство: жильцы, в числе которых были, в основном, работники образования, из своих продолжительных летних отпусков еще не вернулись, здесь посторонних глаз не будет. Завтра тело в одежде  Шурки обнаружат пограничники, для этого сделано все. Мужика, выполнявшего указание ушедшей на корабле группы, искать в ближайшие дни вряд ли кому понадобится, значит, времени достаточно. Словно уловив приятные мысли, Шурка пришел в себя, и Иван осторожно опустил его на землю.
- Меня высекли и голову поменяли на чугунную?
- Все в порядке, считай, повезло, удар о воду был не слабым, ты произвел не очень аккуратный спуск со скалы, но внизу уже ждали, хочешь, верь, хочешь, нет.
- Как ты успел?
- Не я, касатка или нерпа, не рассмотрел. Мы у цели, идем в гости к Марте, попросишься на постой, кстати, в бараке есть свободная комната, ее и займешь на время. Утром пройдет сообщение о том, что ты разбился.
- Понятно. Ты что, столько верст меня на руках? Закинул бы за спину, я живучий. Спасибо, долг за мной.
- За тобой, согласен. Не очень точно ты просчитал цель прогулки. Вывел их на себя оперативно, понятно, фора теперь у нас есть, но ведь мог и разбиться, и не выплыть.
- Знал, что ты рядом. С этой белой скалы я нырял много раз, но они, сволочи, ловкими оказались, сумели приложиться, макушка горит.

В ночное время добраться до места службы хотелось самым коротким путем, и, покидая барак, Филатов этот путь для себя наметил. Тусклые огни поселка остались за сопкой, дальше маршрут лежал вдоль берега, который встретил мощным шумом прибоя. Высокая волна заставила изменить планы, пришлось продвигаться по сопкам, в полной темноте. На известной лысой верхушке Иван почувствовал себя почти дома, и с удовольствием принял собственную команду «отбой». Уходя в сон, он подумал, что загадочное место нашло способ заманить снова, не зря японец не попрощался…

Марлевая повязка на голове Шурки подчеркивала цвет его глаз, блеск которых выдавал темперамент, вырывающийся с каждым словом и движением. Марта несколько раз пыталась встать с маленького раскладного стульчика, чтобы пойти в свою комнату, расположенную за стеной, но неожиданно появившийся в пустом бараке сосед останавливал ее очередным своим вопросом, без слов было понятно, отпускать девушку ему не хотелось.
- Так-так, ты в полном порядке, пора начинать тренировки, - Иван вошел без стука и неслышно притворил за собой дверь. Окинув Марту быстрым внимательным взглядом, он принял из ее рук большую фарфоровую кружку, на дне которой лежали дольки лимона. - Надеюсь, наш друг ведет себя по-джентльменски, не стучит головой о стену, требуя утку или обезболивающие?
- Не заставляй девушку краснеть, я ходячий больной, - Шурка поднял руку и сжал пальцы, ненадолго прощаясь с уходящей.
- Позапрошлой ночью я этого не заметил.
- Лучшего места придумать было невозможно, мне вдруг захотелось узнать, такой ли я дубовый и неисправимый.
- Решил побороться с собой? Что ж, ситуация подходящая.
- Знаешь, Фил, она во всем необычная. Мыслит глобально, интересно, это так мило. Представь, всю ночь мы говорили о бабочке, вот об этой, - не поворачивая головы, Шурка указал на прилипшую к раме открытой форточки капустницу. - Она еще там, уверен. Темы подхватывались самые разные, а оказывалось, о крылатой крохе, которая тихо сидела в разных местах. Действительно ведь…, и вывал леса в месте падения тунгусского метеорита сверху представлял собой гигантскую бабочку. Все по существу, столько правильных, простых, но забытых слов. То, что здесь происходило, просто вывернуло наизнанку.
- Шиворот-навыворот, а ты и здесь такой же. Гастроли наши близки к завершению. Судя по реакции штаба, твой годовой мониторинг крепко затянул петлю. Осталось найти подход к заморскому гостю, здесь он, должен проявиться, без переводчика не обойдется. Ты давай рану в темпе зализывай, я безлюдное место на дальнем берегу знаю, дороги нет, но пройти можно, там и буду тебя выгуливать.

Илья уныло брел по тропе острова Кунашир, регулярно водившей его к горячему фонтанчику у воронки Менделеевского вулкана. Очередная домашняя ссора надолго погрузила в состояние хронического недовольства собой и этой проклятой жизнью. Все были настроены против, хоть ты лопни, никому ничего не докажешь. Постепенно распаляясь и краснея лицом, мученик прокручивал обидные фразы  жены, дочери и бригадных дружков, которых откровенно смешили пересказы утренних семейных баталий. И бригадир тоже хорош со своими миротворческими советами, с какой стати он должен уступать, задумываться, анализировать и приспосабливаться, никому не должен, и баста.
Последние мысли  исчезли от боли, гидронаблюдатель нервно ткнул горлышко бутылки глубже обычного, коснувшись неловкими пальцами закипающей воды....
- Остынь немного, тебе же не больно, и не та это боль, которая должна тревожить, - слушая, Илья старательно отодвигал глаза от холодного взгляда странного человека с удлиненным лицом японца. Тот сидел на камне в месте, где земля дышала и двигалась под ногами…
...Илья выдернул пальцы из адской парилки и цыкнул слюной на утопающую бутылку.
- Да пропади ты пропадом, и пошло все к чертям собачьим, найду другую по дороге, и воды наберу там, где придется, не впервой, пусть эти придурки анализируют, миражей мне только не хватало, - последние слова он уже еле бормотал, возбуждение совсем обессилило ноги и душу.
 
Выбравшись из опасного места, человек-линия, как назвал Илью японец, повернулся и с необъяснимым упоением глубоко вдохнул воздух с запахом живого вулкана. С сопки он спускался медленно, с совершенно опустевшей головой. Мысли покинули надолго, первая появившаяся обозначилась неприличным словом удивления. Илья не понял, когда это он свернул с утоптанной его старыми кроссовками дороги: «Вот-вот, только здесь меня не было, может заблудиться и сгинуть навсегда? А что, можно подумать, кто-то будет долго искать и мучиться, кому-то я особо нужен».

Тропы, как нарочно, петляли и размножались. Главная ничем не выделялась, и в такой путанице хотелось знать лишь одно, какая из них короче. Он был уверен, в крайнем случае, к океану выйдет, это же остров, а по берегу добраться до поселка можно с любой стороны. Вопрос в другом, сколько времени на такую прогулку потребуется. Следующий шаг оказался совсем напрасным, впереди открылся глубокий обрыв, один из берегов горной речушки, несущей скудные воды где-то далеко внизу.

Дорожка не обрывалась, она переходила в поваленную покрытую мхом и чагой березу, макушка которой упиралась в другой берег. На подвиг Илья не настраивался, проще было повернуть назад, но взгляд приковала цветущая магнолия, а ее гидронаблюдатель запомнил хорошо. Там, на месте, решил он, можно точнее  сориентироваться.

Преодолевать «мостик» в вертикальном положении показалось делом рискованным, пришлось ползти. Подобравшись к середине, «лазутчик» слегка приподнял голову, чтобы снова определить длину препятствия, и чуть не свалился: с другой стороны навстречу по березе уверенно косолапил медведь, который тоже заметил четвероногое существо и остановился. Что делать дальше, если бы и смог об этом подумать, Илья не знал, но он чувствовал, что если будет пятиться, противник его быстро настигнет. Страх моментально и брезгливо обездвижил размякшее тело, краем глаза смертник зафиксировал встающего на задние лапы зверя, его оскаленную в зубастой ухмылке пасть и распластался вдоль ствола, безвольно уронив на его бока руки и ноги. Он слышал мягкие шершавые звуки шагов, которые по мере приближения становились мощнее и реже и, наконец, зашлепали уже там, за спиной.
 
Потом, унося ноги, Илья с ужасом представлял разбегающегося и прыгающего через него хозяина здешних сопок. Можно было бы догадаться о том, что на него только что смотрел последний великий предок великого островного народа, пережившего великий потоп на плавающем острове-рыбе. Но гидронаблюдатель, к счастью, был далек от подобных догадок. О магнолии вспомнилось нескоро, на тот момент заросли гигантской травы укрывали с головой и не давали взглянуть дальше, чем на метр. Илья давно не бежал, он покорно брел туда, куда позволяло незнакомое жуткое место.
Командир шикотанских пограничников Николай Иванович Коба был частым гостем в отряде соседнего острова. Он любил проводить короткое время отдыха на горячих источниках, купался с удовольствием, укреплял здоровье и наслаждался. Каждый в отряде знал привычки и пристрастия этого неразговорчивого человека, комната в здании, расположенном у самой сопки, ожидала его в любой момент. Гостя нельзя было беспокоить, он запретил проявлять по отношению к себе любые знаки внимания. Здесь понимали, отвлечься от службы, побыть одному, просто побродить, подышать тишиной - святое дело, мешать, маячить перед глазами не стоит, нельзя.
Если кого-то и удивило появление Кобы сегодня - ливень не лучшая погода - то всего на секунду, привычка гасить интерес по поводу тучной фигуры матерого офицера никому не изменяла. Утром, позавтракав в солдатской столовой, он тут же растворился, просто исчез, надолго. Доверие к командиру, который был родом из этих самых мест, до своих сорока не изменял островам, не рвался к чинам и назначениям, носило всеобщий бескомпромиссный характер. Грузин или хохол, мелькало в голове услышавшего фамилию. О том, что свежие корни этого древа напитаны другой почвой, знали не многие и не здесь. Увидевших сейчас рядом с ним интересного спутника, покрытого не зеленым плащом, а матово-черной тяжелой накидкой, могла бы заинтересовать его родословная, однако таковых в данный момент рядом быть не могло.

- Идеальная погода для прогулки. Сколько времени мы можем на нее потратить?
- Ровно столько, сколько потребуется для обзора места и содержимого, - Такуми заранее окинул внутренним взором программу общения со своим двоюродным братом, он знал каждую последующую фразу собеседника, каждый их шаг и каждую предстоящую картину.
 
Все происходящее теперь предназначалось только для Кобы, если не считать затаенного личного интереса Такуми к образу одного из немногочисленных отпрысков тяжелого исчезающего рода. Он представлял необъятность усилий, приложенных братом для сохранения незыблемого смысла жизни нескольких поколений предков, застывшего в блеске металла. Да, смысл имел свой объем, вес, имел неприступное для непосвященных убежище, имел свой словесный код, которым много лет, разделенные границей, они пользовались при тайных встречах и в переписке. Он сожалел о том, что не может посвятить Ника в другую тайну, что тот будет участвовать в процессе вслепую. Такуми знал, брата ждет сложная жизненная дорога, и верил, тот справится.

- Меня настораживает присутствие переводчика, он не так прост, как хотелось бы, и, на мой взгляд, с Беккером их связывала не только борьба.
- Почему связывала, Ник? Должен тебе сообщить, утопленник, которого недавно хоронили на острове, имел другое имя. Не волнуйся, теперь эти двое не опасны, напротив, мы должны всячески содействовать их спокойному отъезду. Давно ломаем голову над проблемой реализации того, что имеем. До сих пор случая переправить груз и обменять его не представлялось.
- Хочешь сказать, что на этот раз рисковал личной поездкой не просто так?
- Благодарю за заботу, брат. Конечно, я рискую, и причина моего присутствия теперь не только в том, чтобы внимательно осмотреть тайник с золотом и даже не в том, чтобы увидеть тебя, а это всегда приятно.
- Взаимно, Такуми.
- Тебе ведь известно положение дел в местной гидрогеологической партии?
- Да, ее почти полностью переводят в другое место, куда-то в Сибирь.
- Именно. Понимаешь, к чему клоню. Тяжелая техника, оборудование, судно - все без проблем. Нужны только люди, которые перевезут и погрузят здесь, кому принять по приходу - забота моя, скажу больше - там все подготовлено, золото ждут, половина оплаты перечислена на твой счет за границей, подтверждение я привез.
- Господи, неужели вырвусь из этого плена? Ты, Такуми, даже не представляешь, как я устал от роли цепного пса…. Приближаемся. Поразительно легко добрались, осталось самое трудное место - заросли, через них даже медведи не ходят. Я, как ты понимаешь, давно думаю над тем, каким способом транспортировать эту сотню ящиков. Внизу расположена дикая бухточка, ее удалось обследовать на катере, ребята мне позволяют кататься одному. Вот, таким способом и извлеку.
 
Обратный путь не совпадал по направлению, Коба даже в мелочах привык вести утомительную двойную игру. Такуми истинный смысл таких стараний был доступен, как и смысл поступков любого человека. Знал он и то, почему, а главное, для чего поблизости под огромным листом лопуха лежит измотанный лихорадочными поисками правильной дороги и сраженный усталостью гидронаблюдатель. Коба Илью, конечно, не заметил.

Очередной «выгул» уверенно идущего на поправку напарника отличался от предыдущих. С рассветом по узким тропам, а вскоре по еле проходимым зарослям бамбука рядом с Иваном и Шуркой шагала Марта. Ей очень хотелось увидеть сопку, покрытую черемшой, по рассказам, местные жители заготавливали на зиму эту витаминную траву. Причина убедительная. Если к ней добавить то, что для Филатова в последние дни было очевидным – тем более. Марте нравился Беккер, она и не пыталась скрывать, а, может, не умела, скорее – второе. Вдвоем прогулка для них была бы интересней, но оставить без страховки напарника, которого на острове «похоронили», Иван не решался. Дорога к месту у открытого океанского берега на этот раз заняла больше времени, ночевку из планов исключили сразу, поэтому времени для отдыха перед обратным броском оставалось немного.

Узкая прибрежная полоса была гладкой, этим диким пляжем из людей не пользовался никто, предпочитали тихие бухты, Иван убедил себя, что стал первым. И теперь, после быстрого походного обеда, он разделся, несколько раз поймал ледяную волну и устроился под теплым дождем и порывистым ветром. Голова упиралась в начало сопки, по которой поднимались к зарослям черемши Марта и Шурка, а ноги доставали брызги прибоя. Странный пляж, временный. Отливы быстро слижут то, что набросали капризные волны, останутся голые камни, такие же, как и везде по открытому побережью.

Откровенный восторг Марты, которая долго не отходила от воды, объяснялся просто, даже в дождливый день любоваться ничем не стесненным океаном - то еще удовольствие. Ради такой картины можно в дороге исцарапать в кровь ноги и не заметить этого. Заметил Шурка. Филатов раньше не видел на его лице такой растерянности. Но задача была решена, Беккер уговорил девушку обмотать все, что ниже колен, бинтом из аптечки, и сейчас ее новые гетры и его повязка на голове белели на склоне.
 
Многое из того, что проявлялось за часы похода на скуластом лице напарника, не вязалось с его привычным выражением иронии и отстраненности. Иван тоже с любопытством наблюдал за реакцией Марты, которая то рассматривала осколки на развалинах фарфорового завода, то проваливалась в труху, усевшись на аккуратно уложенные распиленные кто знает когда стволы деревьев, то надолго задерживалась у зарослей садовых цветов в местах, где не осталось даже намека от прежних жилых строений. Но неподдельная радость Шурки в такие минуты делала его забавным, Иван давно так часто не улыбался.
- Ну что, перебинтованное племя, пора назад в палату. Склон побрили, рюкзак ломится от черемши.
- Кстати, Иван, в моей деревне ее колбой величают, травка полезная пахучая…
- Да, этих духов мне на весь учебный год хватит, - смеялась Марта.
- А ты не смейся, вы-то двое еще не знаете курильскую зиму, а я ее испробовал. Можете себе представить, в прошлом году остров затарили мясом какого-то австралийского козла. Люди плевались, но ели, другого не было. И вот этот кошерный продукт спасла черемша. Запах козлятины она делала почти благородным, хорошо кто-то вовремя догадался и другим подсказал. Так что, добрым словом не раз нас с Иваном помянешь.

Последние слова Шурки мгновенно изменили выражение лица Марты, улыбка исчезла, и взгляд стал грустным. Обратная дорога вела следом за солнцем. Дождевые облака перед закатом отступили, и яркое зарево цеплялось за каждую водяную бусину, висящую на листьях. Было свежо и даже прохладно. Марта негромко напевала японскую мелодию, вначале без слов, но только вначале, и Шурка кивками подтверждал восхищенные взгляды Филатова. С первого раза на слух запомнить и чисто повторить незнакомую речь, мало кому удавалось, раньше Марта и за собой такого не замечала, да, по ее словам, она и петь не умела.
 
Редкими колючими ресницами приподнявшееся веко потревожило удобно устроившегося розово-черного паука. В поисках сухого и теплого места круглое мохнатое существо перетащило себя чуть ниже, закрепив для этого цепкие кончики лап за сопящее отверстие. Ноздря привлекала, но была слишком мала, то, что подходило по размеру, располагалось ниже, туда и направил свой взор озябший монстрик. Он понимал, нужно спешить, желающих сделать то же самое вокруг было немало, но промозглая сырость сковывала, не давала как следует проснуться. Последний удачный шаг оказался ошибочным, что-то с силой рвануло мгновенно сжавшееся  в комок тело и отправило в леденящий полет.

Окончательно освободившийся от сна Илья лихорадочно сдергивал с себя одежду, и до тех пор стряхивал с нее прилипших тварей, пока не убедился, что разогнал всех. Чертыхаясь, он, как мог, выжал намокшие тряпки и натянул их на свои гудящие от усталости кости. «Сегодня-то точно искать не станут, - песня, которая часов пять тому назад помогала вырубиться, навязчиво продолжалась, - эти подумают, уехал в поселок, дома решат - остался здесь. Конечно, ливень, мол, пережидаю. Вот так и пережидаю, всем на радость, - сквозь бесконечный напев пробивалась мысль, и ее удалось ухватить. - Я видел здесь людей, да - двоих, я их слышал, и у меня не было сил отозваться. Вот болван, спать, видите ли, ему хотелось», - гидронаблюдатель так стучал по своей голове и топал разлезшимися от грязи кроссовками, что с задрожавших листьев лопуха полилась вода. Старания не были напрасными, Илья выбил из своей на данное время пустой черепной коробки нечто такое..., что тут же поставило его на ноги и понесло вперед, совсем недалеко.
Через некоторое время спрятавшиеся в причудливо изогнутых ветках карликовой березы вороны получили возможность наблюдать своими крутящимися вокруг собственной оси глазами, как жалкий бедолага ползет вверх по сопке, волоча за собой странный блестящий предмет. Чтобы ворон упустил шанс схватить и утащить в заветное место то, что вечно влечет его своей красотой....  Илья вспомнил это не сразу, он долго отбивался от налетевшей стаи, корчился от боли, падал, скатывался вниз по скользкой траве и снова подползал к драгоценной ноше. Когда до него дошла причина атаки, он громко расхохотался, крутя фигой перед острыми каркающими клювами: «Что, каши мало ели, не поднять, то-то же. А ну кыш, пошли, заразы», - он скинул с себя рубаху и прикрыл блеск, манящий птиц. Распластавшись рядом с ношей и подставив лицо неугомонному дождю, человек-линия прогнал от себя мысль о том, что сам мало чем отличается от глупых надоедливых пернатых.

Дни, проведенные Беккером в пустой комнате с белыми холодными стенами, оказались временем во многом приятным. Главной причиной, конечно, являлась Марта. Когда она заходила, Шурка замирал в ожидании развития событий. Вначале сложившийся сценарий его забавлял, расставаясь с девушкой, он посмеивался над собой, но в очередную встречу все повторялось. Вот и теперь Марта тихо постучала в дверь, которая тут же открылась, сама собой.
- Привет, как самочувствие?
Шурка, молча, взял ее за руку и проводил к привычному месту. Она тоже замолчала, пытаясь понять, что изменилось и что происходит. Беккер усадил себя напротив и, склонив голову к своему плечу, безотрывно смотрел в ее лицо.
- Где я только сегодня не была, - Марта пыталась снять напряжение и настроить обычную беседу, - на пирсе рыбаки камбалой угостили, так что у нас будет отличный прощальный ужин.
- Не сомневаюсь.
- Ну вот, а то я уж подумала, что-то случилось, ты смотришь на меня, как на неодушевленный предмет.
- Неправда, я даже заметил, что у тебя рукав кофточки испачкан чернилами. О, да здесь капелька крови…
- Это бабочка, сегодня сделала тату, помнишь капустницу, захотелось оставить ее в таком виде.
Обстоятельство отвлекло и даже развлекло Беккера, но не напоминать же этому милому созданию, символом чего служит такая татуировка в испорченном обществе. У нее все по-своему.
- Пошла готовить. Поужинаем у меня, в этой комнате душно, а там окна можно открыть, рискнем?

Готовиться к дальней дороге Шурка не привык, к ней он обычно был готов всегда, но не сейчас. Причина, которая заставляла тормозить, возникла вдруг и немного обескуражила. Было такое ощущение, что нужно перешагнуть препятствие, а нога не поднимается. Дать себе команду и приступить к выполнению он мог, однако время дарило небольшую отсрочку, и воспользоваться ею было приятно.

Беккер с удовольствием перебирал слова и мысли Марты, которую до недавнего времени надеялся увидеть в другом ракурсе. Нет, конечно, поворот не остудил, не снизил пыл, напротив, подбросил огня в жаровню, но цвет отраженного пламени был необычным, и это больше не забавляло. Их беседы постоянно приводили к любимой теме о великом Тесле. Все, что в студенческие годы будоражило, возвращалось и раскрывалось в другом свете, оживало, как крылья бабочки, нарисованной местным татуировщиком. А крылья, ну, точно трепетали под пальцами, когда он прикоснулся к плечу: «Странный замес, далекое и холодное легко растворялось в близком и чувственном. Кажется, я пригубил коктейль, который раньше не пробовал».

Филатов тоже готовился к отъезду. После того, как главный казначей браконьеров по возвращению во Владивосток был принят на судне с убедительными доказательствами, искать дополнительные связи с Хоккайдо больше не требовалось. Однако в свой последний день на острове переводчик командиру потребовался. Филатова ожидала встреча с владельцем японской компании, шхуну которой в двенадцатимильной прибрежной зоне задержали пограничные катера. Ради работников компания была готова к выплате любых штрафов и компенсаций, а самой шхуне предстояло красоваться на далеком чужом берегу, для нее выделили место в длинном ряду корабельного погоста.
 
Командир торопился, он откланялся в дверях, таким образом представляя лейтенанта гостю. Иван всматривался в лицо человека, удобно расположившегося у окна, и слушал гулкие удары своего сердца. Ему улыбался японец, тот самый из странного полусна на лысой сопке, ладонь Такуми лежала на очень знакомой Филатову записной книжке…
- Не люблю мелькать перед глазами, ты и не подозревал о моем существовании, а я всегда рядом…


Без времени. Акси