Полет птицы 32

После разговора с Хем Анкхиу Луби принял твердое решение не говорить ни сло-ва, о чем бы его ни спрашивали, как бы ни грозили. И теперь он стоял перед верховным жрецом, выпрямившись и плотно сжав губы. Однако голос Аменемхета был отечески мя-гок, и в словах его не было никакой угрозы.
– Боги одарили тебя талантами, каких нет ни у одного из смертных, юноша из Угарита. Ты сумел понять, как можно оторваться от земли и парить в небе, подобно пти-це. Я, кому предназначено, говорить с богами, преклоняюсь пред тобой. Но неужели тебе не хочется простого человеческого счастья? Иметь жену, детей, которых ты сможешь обучить всему, что умеешь?
Луби смотрел на него с изумлением.
– Господин, я… – начал было он и умолк, не зная, что ответить.
– Есть женщина, которая могла бы дать тебе все, чего тебе не достает. Она ждет ребенка. Твоего ребенка.
Луби немедленно насторожился, заподозрив верховного жреца в желании заста-вить его проговориться.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, господин.
Аменемхет не обратил на его слова никакого внимания.
– Вы с ней отправитесь в Абджу (по-гречески Абидос), – продолжал он, – и там бу-дете жить, ни в нем не зная нужды, ибо я позабочусь о том, чтобы ты спокойно мог делать то, для чего создан богами. Никто не станет ее разыскивать, ибо в моей воле объявить, что великий Амон повелел ей занять место в его золотой ладье.
Луби растерянно смотрел на верховного жреца. Тот ждал и не торопил его с отве-том.
– Господин, я не знаю, что ответить.
– Ты не готов мне поверить, я понимаю, – Аменемхет дружелюбно кивнул, – скажу одно: тебе не стоит меня бояться. Разве ты не убедился, что никто здесь не питает к тебе зла? Разве не излечил тебя лучший врач Египта? Разве не получил ты все, в чем нуждался для своей работы? Все это было сделано по моей воле. И знаешь почему? Потому что ты нужен Египту. Немало мастеров из других стран нашли здесь приют. Из обедневшего Ва-вилона, из покоренной Сирии, с разрушенного богами моря острова Кафтор. Они умно-жают славу Египта, и Египет щедро делится с ними своими богатствами. Так почему же ты боишься следовать их примеру?
– Я не боюсь, господин, – неуверенно возразил Луби, – если ты решишь, что мне полагается наказание, я готов его понести. Но только я один.
– Я сообщу тебе, когда и куда тебе прийти. Ты услышишь все, что я буду говорить. И тогда ты мне поверишь. А теперь иди и ни о чем не тревожься.
***
Перемещенная в прекрасные покои, опекаемая заботливой царицей-матерью Тиаа, Айне сразу осознала всю перемену в своем положении, и распорядилась вернуть во дво-рец изгнанную Тую, жену советника Юаа. Никто не посмел ей возразить.
Дружба Айне с Туей возобновилась, Туя и ее супруг Юаа по поручению царицы-матери взяли на себя заботу о безопасности той, кто «понесла от великого бога Амона», с ней Айне чувствовала себя спокойно и охотно внимала ее советам.
– Госпожа, не желаешь ли ты в праздник Опьянения послать дары в Сет-Маат пу-тешествующей Золотой богине? – озабочено спрашивала Туя. – Тебе потребуется ее по-мощь в родах, она благословит новорожденного царевича.
В Египте статуи богов путешествовали постоянно, и почти каждое такое путеше-ствие сопровождалось празднеством. Айне, попав в Египет, поначалу удивлялась – в Уга-рите боги не наносили друг другу визитов, – потом привыкла. Праздник Опьянения про-ходил в первый месяц сезона ахет (сезон разлив Нила) – статуя богини Хатор в золоченой ладье отправлялась из своего храма в Лунете (сейчас Дендера) в Бехдет (сейчас Эдфу) навестить своего супруга Гора.  По дороге она делала остановку в храме селения Сет-Маат (место истины) на западном берегу напротив Уасет-нет-Амон, в этот день жители города несли ей дары и обращались с мольбами. Достигнув Бехдета и проведя со своим супругом Гором положенное время, Хатор возвращалась обратно и, вновь остановившись в своем храме в Сет-Маат, щедро поила своих почитателей вином и пивом.
И длилось безумное веселье на берегу великой реки всю ночь, опьяневшие мужчи-ны и женщины совокуплялись на траве и в открытом для простонародья дворе храма сре-ди рвотных масс – египетские врачи считали, что всякое опьянение должно сопровож-даться немедленной очисткой организма, поэтому в вино и пиво были подмешаны травы, вызывающие рвоту. Дети же, зачатые в праздник Опьянения, находились под покрови-тельством храма, и позже им предстояло стать жрецами.
В оргиях порой принимали участие даже знатные дамы, хотя женщинам фараона этого, разумеется, не дозволялась. Однако во дворце тоже веселились, поэтому праздник Опьянения Айне любила. Прежде она никогда не посылала никаких даров, поскольку ей так и не удалось выяснить, выполняет ли веселая Хатор мольбы с которыми к ней обра-щаются, – в ответ на все ее вопросы окружающие отделывались общими фразами и вос-торженными восхвалениями Солнечной богини. По мнению Айне, если мольбы так и остаются мольбами, то делать дары – совершенно ненужное расточительство. Однако те-перь, когда ее положение так резко изменилось, и у нее имелось нарядов и драгоценно-стей без числа, было просто неприлично не поделиться с Хатор.
– Пошли, – без особого энтузиазма согласилась она.
– Я каждый год делаю подношения, – радостно щебетала Туя, – надеюсь, Хатор смилостивится и пошлет мне ребенка. Муж мой так занят делами его величества, да будет он жив, здоров и могуч, что нечасто имеет время посещать мое ложе.
– Наверное, это возраст почтенного советника Юаа мешает зачатию. Ведь он стар, его сын Анен от первого брака старше тебя, – не очень тактично возразила Айне, – моя мать как-то сказала, что семя мужчины к старости часто теряет силу.
Вспомнив, что мать Мутемвии – не жрица-врач Кулита, а митаннийская царица Менви, Айне осеклась, но Туя, не заметив ее смущения, укоризненно покачала головой.
– Но ведь сама царица Менви появилась на свет, когда фараон Тутмос, ее отец, до-стиг преклонного возраста. Разве ты этого не знала?
– Нет, – уклончиво ответила Айне, – когда я уехала из Митанни, я была еще мала, мне никто ничего не рассказывал о моих родителях. Расскажи, что ты знаешь о моей ма-тери.
«Пригодится на будущее, – подумала она, – всегда полезно знать побольше»
 Туя опасливо оглянулась – как всегда, когда собиралась упомянуть Хатшепсут, – и понизила голос:
 – Дед твоей матери преданно служил Хатшепсут, но после смерти своей покрови-тельницы, как и многие ее верные слуги, был отправлен в изгнание в Сирию. Его малень-кая дочь осталась служить царице Сатии, сильно привязавшейся к малышке и скрывав-шей, из какой она семьи. Однажды девочка попалась на глаза фараону и приглянулась ему. Он взял ее, не зная, кто ее отец, но узнав, разгневался и велел прогнать прочь. Ро-дившуюся у нее дочь, твою мать, растили, называя «сирийской царевной», но все же ее отправили в жены царю Артатаме. В то время Египет и Митанни объединили свои силы, чтобы одолеть хеттов, и Артатама хотел получить залог дружбы. Все это мне рассказал мой муж Юаа, ведь он служил трем фараонам и многое знает.
– Прежде ты не говорила со мной обо всем так откровенно, – упрекнула ее Айне.
Туя спокойно улыбнулась.
–Ты сама признаешь, госпожа, что прежде была еще слишком мала. Я сказала тебе то, что ты желала знать, а теперь поговорим о нарядах, которые нам следует заказать к празднику Опет. В этом году празднование будет особенно торжественным, ибо Уасет-нет-Амон всем сердцем благодарен великому Амону за избавление от величайшей беды.
– Какой беды? – не поняла Айне.
– Разве тебе это неизвестно? – поразилась Туя. – Жрецы из Иуну и Хекапта жела-ли, чтобы его величество, да будет он жив, здоров и могуч, перенес главный город из Уа-сет-нет-Амон в Хекапт. Его величество размышлял, и все жители города пребывали в глу-бокой печали. Однако великий Амон подсказал его величеству, да будет он жив, здоров и могуч, решение – во время Праздника Долины он промчался по небу на запад и ушел в Дуат, где вступил в бой со злобным змеем Апопом. И, одолев его, вновь промчался мимо дворца фараона, да будет он жив здоров и могуч, и сияющим солнцем взошел на востоке. В ту ночь он взошел на твое ложе и дал тебе дитя. Так великий бог высказал сыну своему фараону, да будет он жив здоров и могуч, свою волю: Уасету вечно быть городом Амона. И здесь тебе, царской дочери и царской супруге, суждено привести это дитя в мир живых.
Айне, по воле великой царицы Нефертари сидевшая взаперти во время великих со-бытий, о которых поведала ей подруга, ничего о них не знала, но теперь немедленно со-образила:
«Так вот, почему жрецы велели Луби совершить этот путь по небу! А он, наивный, думал, что его Птица всего лишь послужит украшением праздника. Однако вряд ли кто-то мог предположить, что он меня найдет, мы проведем вместе ночь, и я в результате забе-ременею. Но так случилось, и этот кто-то сильно недоволен. Недаром меня так оберега-ют. Следует выяснить, кто тот человек»
– Скажи, госпожа Туя, – с простодушным видом спросила она, – если народ Уасет-нет-Амон так благодарен великому богу, почему по приказу царицы Тиаа дитя великого бога так тщательно охраняют? Разве есть люди, которые вопреки божественной воле осмелятся причинить ему вред?
Помолчав немного, Туя со вздохом опустила голову.
– Ты, права, госпожа, порой честолюбие и зависть пересиливают даже страх перед могуществом богов.
– Кто этот человек? Нет, не молчи, жена советника Юаа, – в голосе Айне внезапно зазвучали металлические нотки, – я хочу знать, и ты скажешь мне правду. Это великая царица Нефертари?
Туя в ужасе замахала руками.
– Нет, госпожа, что ты! Царица Нефертари сейчас болеет, она не захочет гневить богов. Нет-нет, не она.
– Тогда кто? – и, поскольку Туя, колеблясь, медлила с ответом, Айне сердито топ-нула ногой, – говори, не серди меня!
Близко приблизив к ее уху свои губы, Туя зашептала:
– Царевич Сиатум должен был унаследовать трон Египта, если бы его величество, да будет он жив, здоров и могуч, не имел собственных детей.
– Царевич Сиатум? – Айне смотрела на Тую в недоумении – она не раз видела ца-ревича Сиатума во время празднеств, он казался ей мальчишкой. Был, наверное, даже мо-ложе нее.
– Ну, не сам, конечно, он для этого слишком молод. Но у него есть сторонники.
– Какие сторонники?
Туя, разумеется, знала от мужа гораздо больше, чем говорила, но не все можно вы-сказать вслух. Поэтому она лишь пожала плечами, показывая, что не знает.
– Не тревожься, госпожа моя, ни о чем. Мой муж, советник Юаа, их найдет. Никто не причинит тебе зла. Давай, поговорим о твоем наряде для празднества.