В шкатулке моря...

В шкатулке моря столько всего интересного... Как в бабушкиной коробке, где булавки с головками из ракушек, похожих на накрашенные ноготки, остро заточенные, твёрдые огрызки мыла и мелок со следами зубов всех бабушкиных внуков.

В шкатулке моря - горсти перламутровых пуговиц и пуговок медуз, отпоротый пушистый ворот волны. Вырванные с корнем из прозрачной, цвета бутылочного стекла, ткани воды, пуговки рады свободе, словно наскучило им быть привязанными к одному месту. Тянутся за ними блестящие шёлковые нитки. Четыре дырочки, четыре ниточки, одна другой длиннее, одна другой кудрявее.

В шкатулке моря - серебряные бусины пузырьков воздуха, что закипают у самого дна. Там, в тишине и сумраке, когда любой стук издалека чудится, словно бы он рядом, плавят выдохом моллюски лёгкие ожерелья. Да только никого не снарядили подбирать их! Так и пропадает добро, взбивая липкую плёнку воды мелкими всполохами.

Рыбам-то, тем недосужно подымать не своё. То ссоры среди них, то споры, а то разрывают совместно кружева медуз на лоскуты, будто делят что. Которые не заняты шитьём, да распрями, составляют букеты из водорослей. Стряхивая с них придонный песок, сокрушаются однообразию расцветок и скудному выбору. Им бы среди земных каких цветов поискать, но только уж тогда и рыбами им никак не бывать.
В шкатулке моря, обрезками блестящей ленты - гребневики, одетые в полосатые пижамы: серо-белые, палевые, жемчужные и золотисто-коричневые. Ну, и что ж, что малы?! Тушеваться не в их характере.  Поводят двухцветными плечами, будто на них эполеты, либо ещё какой аксельбант, плетеница из снурков. Приглядишься, так нет же - вовсе нет ничего, а гонору-то, гонору, важности сколь. Невольно поклонишься, да обойдёшь сторонкой, дабы не задеть, не препятствовать важной поступи значительного чина.

В шкатулке моря - сбывшееся давно, что ускакало  верхом на морском коньке, и то, другое, которое осталось только в мечтах, и глядится в пустое зеркало поверхности воды, ибо не бывают сами по себе ни надежда, ни счастье, ни любовь.