Как я ходила в костёл в Мурманске?

             Запись из моего личного дневника. 9 декабря 2020 года, среда.

             В воскресенье утром я еду на Мессу. Потом иду в «*-гурмэ» недалеко от костёла и покупаю польские консервированные огурцы, польские шоколадные конфеты и, иногда, польские свечи. Вначале я нашла польские маринованные огурцы. О-о-о… вы себе не представляете, какие это были вкусные огурцы. Резаные кругляшки огурцов с приправами и луком в двух вариантах: в томатной заливке – «джипси стайл кукумбер» и в горчичной – «огурки крэсовэ». Котик вначале слушал мои восторги по поводу того, что мне повезло найти польские огурцы с видом унылого одобрения «чем бы дитя не тешилось», пока мы не открыли банку. Когда открыли банку, Котик поменялся в лице – ого, правда вкусно. У поляков, если на банке написано, что нет консервантов, это значит, что действительно нет консервантов. Вкус как у домашней еды.

             Потом я провела целое следствие, чтобы обнаружить в «*-гурмэ» польские конфеты. В кондитерском отделе были выставлены подарочные праздничные наборы в корзинках. Верх этих подарочных наборов был обсыпан красивыми шоколадными конфетами с яркими фантиками, на которых я заприметила родные польские буквы. Я остановилась, рассмотрела внимательнее, что это написано и поняла, что где-то в магазине должны быть развесные польские конфеты. Нашла!!! Ура! Там наименований 10-15 польских конфет и ещё польские шоколадки! Позвонила Котику и с интригой с многозначительными паузами сообщила, что свершилось великое, я нашла в «*-гурмэ» польские конфеты! Котик… ну как сказать. Он понял, что теперь обречён каждое воскресенье есть польские шоколадные конфеты. Собственно, это закономерно. Потому что, мы моемся польским мылом, чистим зубы польской зубной пастой, моем посуду польским средством. Я даже умудрилась найти польский гель для стирки белья в стиральной машине! И огромный ассортимент польских свечей в «*-гурмэ».

               В это воскресенье «джипси стайл кукумбер» закончились. Я ходила кругами вокруг стеллажей с консервацией в магазине – думала, ну не могли же раскупить 5-7 банок за те две недели, что я не ходила в магазин. Товар экзотический, таких любителей как я, немного. Может переставили? Обошла всё три раза. Нет, правда исчезли. Я расстроилась. Потом я сделала ещё круг, присмотрелась и обнаружила на неприметной 6-ой полке другие польские маринованные огурцы в вариантах: с дубовым и вишнёвым листом, с укропом и хреном, с чесноком. Для начала я взяла баночку с укропом и хреном. Дома мы с Котиком съели её с вкуснейшим картофельным пюре с мясом. О-о-о… какая это была вкуснятина. Никогда в жизни не приготовила бы такое вкусное картофельное пюре, какое делает мой муж. Все шеф-повара во всех известных ресторанах мужчины.

                После Мессы и «*-гурмэ» к 14:00 я довольная с пакетами в приподнятом настроении еду на «зумбу» в «Икс-фит».

                И всё было так последние три-четыре месяца. До описанных выше событий. Это воскресенье прошло по-другому. В субботу 5 декабря я писала дневник. На следующий день было воскресенье. Всю неделю до этого с понедельника я каждый день плакала на работе. В понедельник в преддверии выхода заведующей на работу, со вторника в связи с её выходом на работу. (Пропускаю подробности***.)

                Утром воскресенья прозвенел будильник. Я встала с кровати и пошла собираться. Куда собираться? Какой Бог? Ничтожества богохульницы, которые перешли все границы обычной человеческой порядочности, победили. Сколько я молилась?! Какую проповедь христианства своей жизнью я устроила?! Бог за меня заступился? Послал кому-то добрый помысел? Я вернулась в комнату и залезла обратно под одеяло. «Мася, ты не пойдёшь?!», - «Не пойду».

                Под одеялом я стала думать о Падре и о пани Гражине. У нас в костёле служат испанцы ордена кларетинцев. Святой Антоний Мария Кларет был просветителем Кубы. Первый раз в костёл мы с Котиком поехали в День Памяти моей Бабушки 3 с половиной года назад. Я захотела в католическом костёле поставить за неё свечи в День её Памяти. Костёл был закрыт. Мы стояли у ворот и не уходили. Чего мы ждали? Ничего. Просто я расстроилась и мне нужно было время осознать, что когда я, наконец, решилась это сделать, не получилось. Мне нужно было какое-то время справиться с чувствами. Пока я осознавала случившееся, издалека со стороны магазина к костёлу стал приближаться мужчина с пакетом продуктов. Он открыл ворота и костёл. Мы вошли за ним.  Он сделал вид, что ни сколько нами не интересуется, вначале ушёл в боковой притвор, потом стал заниматься своими делами, как будто ему вообще нет никакого дела до нас. 

                Когда мы осмотрелись и пришли в себя, падре о. Хуан Эмилио Сармиенто подошёл к нам и на хорошем русском языке, со всего лишь лёгким акцентом, спросил, может ли он нам чем-то помочь? Очень ненавязчиво и осторожно. Свечи? Конечно, вот свечи, вот зажигалка. Разговор был очень деликатный и дипломатичный по отношению ко мне и моим чувствам. Собственно, от начала и всё время, отношение ко мне и моему мужу, когда он заходил вместе со мной в костёл, было таким. Меня никто здесь не обижал, проявляли чуткость и готовность помочь, ничего мне не навязывая и ничего не требуя взамен.

                Костёл открыт только на время Мессы. А, это с 19 до 20 вечера по будням и с 11 до 12 по воскресеньям. Мы пришли днём, когда костёл закрыт. Падре жил где-то рядом и пошёл в магазин за продуктами. Возвращаясь с пакетом из магазина, он издалека увидел нас, стоящих у ворот. Вернулся и ради нас открыл костёл.  Интуитивно почувствовав нашу ситуацию, сделал вид, что занимается своими делами, чтобы дать возможность осмотреться. Он объяснил это через время, когда мы разговорились. Господи, какая тонкая деликатность...
                Когда падре узнал о том, что мы с мужем пришли зажечь свечи в память о моей любимой Бабушке, он пригласил нас в свой кабинет и предложил записать имя моей Бабушки Алины в книгу для поминовения усопших.

                Благодарна Бабушке Алине, её святости и чистоте, которая избавила меня от духовного тупика в этой жизни.   

                О. Алехандро, о. Мариано… Все они были чутки, внимательны ничего не требуя взамен. Какого им самим в городе серых коробок после солнечной средиземноморской красивой Испании? Какие собственные испытания они преодолевают, горя для нас мягким светом любви и самопожертвования? И я собралась не идти на Мессу?!
 
                Пани Гражина староста церковного прихода и бывший председатель Польской общины Мурманска. Очень обаятельная и элегантная полька. В своё время я с ней разругалась в пух и прах. Но, она об этом не знает, потому что это было по телефону. Я просила за деньги заняться со мной репетиторством по польскому языку. Она согласилась, но стала тянуть время. Перезвоните раз, перезвоните два, перезвоните три. Не хочешь, ну скажи ты буквально, что заставлять за собой бегать? Я долго это терпела, а в конце написала ей, что полька с полькой так поступать не должна и, что своим непоследовательным поведением она позорит в моих глазах нашу польскую диаспору! Представляете, что я могла написать? Когда она в ответ мне позвонила, я не взяла трубку.
 
                После Мессы к ней подходили люди, давали деньги и она что-то записывала. Я подошла и спросила на что люди сдают деньги? Она сказала, что это пожертвование на содержание костёла – на свет, отопление. У меня было совсем мало денег, но я сдала, сколько было и пани Гражина спросила мою фамилию. Я растерялась и назвала фамилию «Иванова». Когда она записала её в журнал, я поняла, что я полная дункопфя. Какая «Иванова»?! Паспорт с меня никто не просит – надо было называть фамилию Бабушки - Варш!
 
                Я лежала под одеялом и меня мучили мысли о Падре и о пани Гражине. В журнале пожертвований оставить о себе запись «Иванова»? Закончить на этом? Бабушка смотрит на меня с Неба. Она должна победить. Она должна увидеть, что ОНА победила, что её внучка сама пришла в костёл и стала католичкой. Она должна увидеть, что её фамилия в её внучке записана в журнале католического костела, в который ходят поляки. И, я собралась лежать под одеялом?! Нет!

                Я вылезла из под одеяла. «Мася, ты что?!» - «Я больше в Бога не верю. Но, на Мессу пойду из-за Падре и пани Гражины». Пошла собираться. После Мессы я подошла к пани Гражине вместе с другими католиками, протянула деньги и попросила записать мою фамилию Варш. Она окинула меня удивлённым взглядом, подняла брови, но молча записала «Варш» под двумя строчками выше «Иванова» и спросила:
                - Вот так? Варш? Правильно?
                - Да, - я протянула деньги.
                – Благодарю.

                После Мессы я поехала не на зумбу в «Икс-фит», а к Папе на кладбище. Папа помоги. Бабушка помоги. Как Отец страдал, но боролся до конца. Какой святой мученицей была Бабушка Алина. Как досталось Пресвятой Деве Марии. Вначале, когда она была маленькой девочкой, родители должны были с ней разлучиться. Потом какие страдания ей пришлось пережить, глядя на страдания своего Сына?! И вся жизнь одно лишь бесконечное служение и самопожертвование. Какая смесь отрешённости и мученичества страдания в её глазах на Филермской и Ченстоховской иконах. Привычного страдания. Бог злая какая-то сущность. Скольких верующих людей он своими испытаниями попустил довести до самоубийства в порыве отчаянья. Масса случаев и примеров. Я понимаю, что ничего не понимаю. Пусть пройдёт время. Папа я тебя люблю. Бабушка я тебя люблю.

               _________________
          
               На фотографии о. Хуан Эмилио Сармиенто, открывший для нас с мужем закрытый костёл в День памяти моей любимой Бабушки Алины.