Москва - Гребешки -Явление-55

Явление пятьдесят пятое


Прошло ещё какое-то время: может, час… или два… или даже три. И вот, наконец, к своему огромному счастью и к своей громадной радости, Геннадий Витальевич увидел то, что заставило его широко улыбнуться, выставив напоказ белоснежные зубы, очень и очень возрадоваться и даже захлопать в ладоши, как дитя малое…

Прямо к нему через весь этот гигантских размеров зал ожидания быстрым шагом приближались Мальвина и Сильвия.

Да-да! Они!! Именно! Его Мальвиночка! И его Сильвочка! Эти красивые и стройные девушки. Эти славные девчата. Эти восхитительные молодые женщины бежали к нему. Ох, как они торопились… Ох, как они руки к нему тянули… Глаза их горели…

«Вот это удача! Вот они, эти превосходные стюардессы. Нашлись… нашлись… нашлись они… милые мои девчонки. Вот это радость неподдельная! Ох, как же я рад!»

Эти замечательные работницы лётного отряда авиационной компании решили, наконец-то, ему помочь. Ох и ах! Наконец-то они сейчас встретятся. Ну, наконец-то…

«Вот он, праздник! Вот оно, торжество! Это же счастье великое, когда тебя знают, когда тебя ищут, когда тебя любят, когда идут к тебе, когда встретиться хотят!!!»

Сердце Геннадия Витальевича залихорадило. Оно готово было вырваться наружу и танцевать… танцевать… танцевать… Он и сам не прочь был петь и танцевать. Радоваться. Веселиться. Душу свою наизнанку напоказ вывернуть. Ох, как ему это хотелось…

«Ну вот, уже всё прекрасно стало!! Налаживается жизнь моя! Уже!!! Уже!!! Уже!!! Слава Богу!!! Слава Всевышнему!!! Слава Творцу нашему!!!»

Геннадий Витальевич даже подпрыгнул на диване, как ласковый котёнок на коленях у доброй и нежной хозяйки.

Мальвина была одета в красный фирменный костюмчик, а на Сильвии превосходно сидел всё тот же голубой. Ох! Как они милы… Ах, как они красивы…

– Ну и куда это вы, дяденька, запропастились? Мы всё обыскали. Три раза по всем залам бегали. Нигде вас нет, – в голос произнесли прелестные девушки. – Вставайте уже, поднимайтесь, пойдёмте с нами. Давайте-давайте. Не стесняйтесь. Не думайте ни о чём. Мы вас проводим. Давайте руку. Держитесь. Крепче. Скоро придём. Тут близко.

Девчата привели потерявшегося пассажира в небольшой, но достаточно уютный, гостиничный номер. «Дорогой, однако…» – оценил его Геннадий Витальевич.

– Ну вот, располагайтесь, дяденька. Устали, однако, бедненький. Оставляем вас одного. Отдыхайте. Здесь всё, что надо для себя найдёте. Сегодня ни о чём не думайте. Занимайтесь своими делами. В баре прохладительные и горячительные напитки. Платить не надо за них. Наша компания уже всё оплатила. Так что… отдыхайте от души. Можете в сауну сходить. В общем, куда хотите. Свобода выбора. А если устали, то вот… кровать мягкая и широкая. Перина пуховая… Подушки… Одеяло… Всё чистое, всё стерильное. Так что отдыхайте. Спите. А завтра, рано утром, мы вас разбудим. Если, конечно, вылеты разрешат. А на сегодня порт закрыт – нелётная погода, – опять в унисон прощебетали услужливые стюардессы.

Ух, какие они милые и добрые… разговорчивые и ласковые… Такие… такие… такие нежные… приятные… Душечки… Всегда бы так.

Уже на пороге волшебной красоты Мальвина повернулась и дополнила вежливо и тактично свою и так обширную информацию:

– Дяденька! Вы не беспокойтесь. Остальные пассажиры тоже все размещены. Уже спят давно, наверное… Вы – последний. Вернее, крайний. Так теперь люди говорят. Ну, всего вам хорошего. Не будем более вас беспокоить. Отдыхайте. Покойной вам ночи, уважаемый вы наш господин!

Геннадий Витальевич расслабился сразу после того, как только закрылась дверь за этими столь участливыми девчушками.

«А ведь, они такие внимательные… заботливые… И миленькие…» – ему было очень и очень приятно, что стюардессы его не бросили, не оставили один на один с этим незнакомым и громадным аэровокзалом. Он был рад за себя, за то, что будет ночевать в тёплой и чистой постели, а не куковать в зале ожидания на неудобных лавках. А то и на полу грязном… Всяко в жизни бывало… Да… жизнь прожить – не поле перейти…

Он резко вспомнил, как однажды пришлось ему вести «половую жизнь» в одном из аэропортов. Аж четверо суток продолжались тогда мучения. Да ещё зимой. Дело, к тому же, в Сибири было. Морозы тогда стояли – только держись!.. Но ничего… – он выжил, выдюжил. Не заболел даже. А теперь – красота!.. Тепло, светло и «мухи не кусают».

Насчёт здешней тёплой постели он, кажется, поспешил немного. Да-да. Не надо торопиться. Тёплой она бывает дома… с женой любимой… Но то, что она чистая, это факт! А с фактами не поспоришь.

Спорить сейчас ему не хотелось…

Ему бы до кровати скорее добраться.

Глаза слипаются, хоть спички в них вставляй. Хоть за веки себя держи. Хоть что с собой делай. Хоть то или другое. Невыносимо хочется спать.

Да-да. Спать, спать, спать. И только спать. Спать! И никаких гвоздей…

Однако это нисколько не помешало сонному до безумия человеку основательно и до конца расшнуроваться враз одеревеневшими пальцами, снять ботинки и ровненько поставить их у двери. Всё как дома. Всё как всегда. Аккуратненько. Как и подобает человеку с чувством великолепного жизненного самосознания и с огромным житейским опытом. Привычка такая. Да, хорошая такая привычка. Приличные манеры. Порядочные повадки. Нужные навыки.

Далее он раздевался на, так сказать, «автопилоте», но было видно, что делает это чёткими, привычными и выверенными движениями. С закрытыми глазами уставший до рогатых чёртиков от нестерпимой и непереносимой боли в ноющих и хрустящих, как рассыпчатый домашний хворост, суставах, одуревший от чудовищного изнеможения во всех внутренних органах, очумевший и измученный до не могу Геннадий Витальевич аккуратно и даже с неким достоинством сэра американского с звёздно-полосатым флагом в растопыренных руках, а то и лорда самого что ни есть настоящего аглицкого в отменном высоком блестящем чёрном цилиндре на голове, повесил на спинку стула свой изрядно измятый и напрочь истерзанный пиджак; затем брюки, негнущимися пальцами тщательно расправив заломы и складки на гачах; потом по всем писанным и неписанным правилам сложил чудесную голубую клетчатую рубашку, с неким жонглёрским шармом вывернув непослушный воротник; пунктуально и бережно положил поверх неё раковину морского гребешка, которую ему беспечно сунули в руку в качестве местного сувенира на входе в здешний аэровокзал.

Сил на носки у уставшего и в клочья измученного бедолаги всё же не хватило, и он, уже вообще ничего не соображая, ни о чём не думая и не обращая внимания на какие-то ни было приличия и пристойности, правила и хорошие манеры, человеческие привычки и повадки, в полном беспамятстве и совершенном бесчувствии буквально грохнулся вниз лицом на волшебное лоно…

Завалился он на чистую белоснежную ароматную кровать, остро пахнущую лавандой, прямо в них, в носках.

Да-да, в носках. Он уже не мог совладать с собой.

Никогда с ним такого не было. Никогда-никогда. От слова «совсем».



Продолжение: http://proza.ru/2023/03/19/395

Предыдущее: http://proza.ru/2023/03/13/328

Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366