Бог и Адам

 Бог лежал в тени раскидистой яблони и стоптанной сандалией отгонял настырных и назойливых мух, своим громким и монотонным жужжанием мешавших ему, почтенному и умудрённому, наслаждаться сиестой: дремать после дневной сытной трапезы.

 — Зачем я только их создал? — думал он, раздосадованный своей недальновидностью, размахивая сандалией вокруг себя. — Никакого проку от них нет!!! Одни неудобства. Всё никак не научусь создавать что-то идеальное, без побочных эффектов.

 Звук мягких, подкрадывающихся шагов заставил его повернуть голову, и он, поморщившись ещё больше, увидел подходящего Адама.

 Тот был настроен решительно и с ходу атаковал его наболевшим вопросом: "ДОКОЛЕ?!
 — Доколе, отче, я буду один куковать тут, в раю? Да и мухи эти... Зачем ты создал то, от чего мы сами страдаем?
 — Не наезжай на отца небесного, салага. Откуда, кстати, ты взял такое странное слово "куковать"? Поясни, обоснуй! Я же книгу пишу. Мне мысли нужны мудрые, меня возвеличивающие!
 — Ха! Что такое «книга» и что означает «напишу»? На какие такие мудрые мысли тебя мухи подвигли, признавайся!? — Адам хитро-мудро прищурил глаз и подбоченился залихвастски.

 — Ну... В будущем я изобрету... Да ладно, прототип, неудачный, уже у меня есть... Будет лучше.
И... Например... Мудрые мысли... Это... как его... типа... как бы...
«Бог терпел и нам велел!» ВОТ!!! — обрадованный Всевышний быстро схватил чье-то перо(откуда оно там появилось?) и записал это изречение, чтобы не забыть. Чем, на чём, на каком языке и каким шрифтом — история до сих пор стыдливо-упорно умалчивает. Я тоже в недоумении: кто его грамоте учил? Инопланетяне?

 Довольный тем, что сегодня он выдавил умную мысль для сподвижников и последователей, коих в веках будет предостаточно, он вновь улёгся на прежнее место, и мухи, не опасаясь сандалий, вновь завели свой воздушный хоровод.
 — Погоди, отче, погоди! А как же я? Ты обо мне подумал?
 — Чего ты пристал как банный лист до .опы?

 Бог споро взялся за перо: изречение показалось ему забавным и своевременным, на злобу дня! Надо записать, пока не забыл.
 Адам же не унимался.

 — Если я — банный лист, то ты, получается...
... и тут же, убегая, увернулся от летевшего в него сандалия.

 Бог крест-накрест перечеркнул написанное, удовлетворённо, потом - задумчиво посмотрел на перекрестие и, посмотрев на босую ногу, разочарованно вздыхая, поплёлся за улетевшим сандалетом.

 Обувшись и вернувшись в сень райских кущ, он пальцем поманил Адама и о чём-то с таинственным видом с ним пошептался.
 Адам отчего-то заметно оживился, подпрыгнув, и начал возбуждённо потирать руки.

 Через час, отойдя от доисторического наркоза, Адам увидел Всевышнего, задумчиво глядящего на вынутое из нутра его ребро.
 Щелбан в Адамов лоб, несколько загадочных пассов руками, непонятных непосвящённому, и из ребра сотворилось существо милое, стройное и красивое.
 Адам, потирая место попадания Божьего щелбана, заворожённо смотрел на это священнодействие, и оно ему нравилось все больше и больше. Особенно ему понравился конечный результат.

 Когда Бог сам налюбовался на сие произведение его же, Божьего промысла, он отряхнулся от приятной истомы, от нежного, созерцательного оцепенения, вдохнул жизнь в созданное руками своими и изумлённо посмотрел, как создание открыло глаза, прикрыло руками красивую, выступающую грудь и нежным голосом кокетливо поинтересовалось:
 — Где я?

 Бог с Адамом недоуменно переглянулись.

 — Это Ибица? Сен-Тропе? Монте-Карло?

 — Упс! — Бог присвистнул, закатил глаза к небу и отрешённо, как будто он тут вообще ни при чём,  бочком-бочком, с ускорением, мимо ошалевшего Адама, шустро проскользнул в кусты, где его след потеряла сама история. Самоустранился...

 Мухи, на всякий случай сменили ареал обитания. Адам не успел.


 Жизнь уже никогда не будет райской.