В дни агонии допотопного ящера

В дни агонии допотопного ящера

Повесть о том, как я провел 2022 год

Проснуться утром и обнаружить себя в фашистском государстве, которое ранним утром без объявления войны бомбит Киев. Сохранить свободу и не стать жертвой режима. В совершенстве овладеть эзоповым языком и писать антивоенные и путинообсирательные посты так, что товарищ майор, сколько ни вглядывался в твои тексты, так и не смог ничего противозаконного в них разглядеть. Искать и находить относительно безопасные способы протеста против режима и развязанной им войны. Делать все, что в твоих силах, но при этом ни разу нигде не попасться. В этой книге я расскажу вам, как я пережил этот ужасный год, как меня болтало от лютой ненависти к практически всепрощению, как я терял и вновь обретал надежду. Ну, и, конечно же, ни дня не проходило без нового проклятия в адрес бункерного ничтожества.

© 2023, Владимир Герасичев

***
Мне кажется, я никогда еще не испытывал такой ненависти. Жгучая лютая ненависть просто переполняет меня. После того рокового 24 февраля, когда на соседнюю страну полетели ракеты, похоронив под бетонной плитой будущее моего поколения. Сколько раз я представлял, как я убиваю этого проклятого недофюрера. О, как бы мне хотелось убить его своими руками. И с каким наслаждением я бы это сделал. Максимально растянул бы эти мгновения, чтобы бесконечно любоваться тем, как жизнь постепенно уходит из его жалкого тщедушного тельца бледной моли. Я фантазирую, как постарался бы доставить ему максимум мучений, прежде чем он умрет. Как убивал бы его максимально медленно, по капельке в невообразимых страданиях выдавливая из него жизнь. Чтобы он смог перед смертью хотя бы немножко прочувствовать то, что он за свое презренное существование принес в этот мир. Чтобы хотя бы отчасти восстановить справедливость. Чтобы отомстить.
А еще частенько, лежа перед сном в кровати, я фантазирую о том, как весь в броне я иду с бензопилой на колонну режимоохранителей на митинге. Что, привыкли избивать мирных, никак не сопротивляющихся граждан? Привыкли безнаказанно творить зверства? А вот, получите. Проклятые нелюди, продавшие свои души дьяволу.
Вот до каких фантазий я дошел в год этой рукотворной катастрофы, возникшей из-за ничего и ради ничего. Когда я был маленьким, у меня и в мыслях не было, что в разгар 21 века мы будем иметь такие проблемы, а мои мечты будут в основном связаны с мучительной насильственной смертью президента моей страны и всего его окружения. Что вместо развития высоких технологий, разработки новых лекарств и обеспечения комфортной и безопасной жизни для своих граждан мое государство будет не покладая рук занято погружением страны в самые темные глубины Средневековья. Будь ты проклят, путин. Будь прокляты твои дурацкие бредовые идеи. Все твои традиционные ценности, скрепы и, в особенности, геополитика. О, как бы я хотел, чтобы тебя, как Каддафи, бросили на растерзание толпе.
Я распаляюсь все больше, но потом резко осаживаю себя. Стоп. Ведь ненависть – это как раз путинское. Это именно то, что он со своей пропагандой разжигал все эти годы. Это именно та эмоция, из-за которой все это горе и началось. И ненавидя, я как бы становлюсь таким же, как они. А в мире и так катастрофически не хватает любви и тепла, а ненавистью ненависть не победишь. Я вспоминаю о том, что насилие рождает только насилие. Что даже самая светлая идея, реализуемая через насилие, неминуемо приводит к очередной диктатуре, ГУЛАГу и прочим ужасам. А устойчивую демократию можно построить только демократическими методами. И мне становится очень грустно.
Потому что я понимаю, какая пропасть отделяет нынешнюю Россию от той России, в которой мне хотелось бы жить. Какой долгий и трудный путь предстоит пройти. Как непросто будет спокойно, вежливо, не нарушая ничьих прав и свобод и не прибегая к насилию, вытрясти из голов людей всё мракобесное варварство, которое в них тоннами закачивали всякие соловьевы последние два десятилетия. Потребуются многие годы.
А так хочется поскорее. Так хочется сразу. Иногда я мечтаю и о том, чтобы после силового захвата власти отправить всех ватников на принудительное психиатрическое лечение, а тех, кто откажется или не излечится, изолировать от общества и поселить в специальных резервациях, чтобы не смущали нормальных людей своими пещерными взглядами… А потом понимаю, что это ничем не лучше сталинских репрессий и это тот же путинский фашизм, только с другой стороны. Добро должно быть избирательно в средствах, вот в чем загвоздка. Любое добро, действующее грязными методами, сразу же перестает быть добром. Зло же, наоборот, при всей своей примитивности и тупости, никак не ограничено в средствах. Поэтому так часто зло оказывается сильнее добра на коротких дистанциях. Поэтому росгвардейцы избивают беззащитных людей, которые ничего не могут против этого сделать. Поэтому самые отъявленные негодяи прямо сейчас буквально уничтожают страну и издеваются над нашим народом.
Система, круша всё на своём пути, на немыслимо бешеной скорости мчащаяся в сторону Гаагского трибунала, смогла сделать удивительное. Она не просто подняла на вершины своей иерархии откровенных гопников и подонков – самых омерзительных и тошнотворных персонажей, тупых, бездарных, плохо образованных и абсолютно аморальных. Она старательно на протяжении всех этих лет подпитывала в остальных людях самые мерзкие, низкие, самые донные свойства личности, старательно дёргала за самые примитивные струны, стремясь превратить как можно больше людей в таких же злобных ничтожеств, как они сами. Она смогла создать общество, страдающее каким-то невероятным перекосом в сторону мерзости.
Получается, что ничтожный слой населения – гопники – имеет непропорционально огромное представительство в системе. В то время как нормальные люди вообще не имеют представителей. То есть по сути это оккупационный режим, в котором гопники силой удерживают в своем подчинении нормальных людей, вынуждая их мимикрировать под гопников и насаждая чуждые им гопнические ценности.
Как только гопническая оккупация закончится, люди снова станут нормальными, исчезнет необходимость разделять гопнические ценности. Тьма, мракобесие, тупость, беспринципность, злобность, агрессия и прочее гопничество не являются истинными свойствами этих людей, просто сейчас система старательно подсвечивает в них именно эти качества.
На долгих дистанциях добро все равно побеждает. Просто потому что зло не умеет созидать. Оно способно только разрушать. И рано или поздно разрушит само себя.
И в начале войны мне казалось, что скорее рано. Я был убежден, что путин подписал себе приговор, развязав эту войну. Сиди он себе дальше спокойно на своем золотом унитазе, он мог бы еще долгие годы разворовывать страну, фальсифицировать выборы и непрерывно врать хоть 24 часа в сутки. Народ к этому, в общем-то, привык, а масштабы протестов даже при посадке Навального были все равно недостаточны, чтобы хоть как-то угрожать стабильности режима. Власти было нечего бояться. Но нет же, не сиделось дедушке спокойно в своей комнате грязи, захотелось ему поиграться в великого ворователя земель, скрепоборца и победителя боевых гусей. А заодно провести предвыборное мероприятие под названием «Киев за три дня», чтобы повторить крымский эффект и более надежно выиграть выборы в 2024 году. А то что-то рейтинги стали проседать.
В итоге нелепый плешивый карлик ввязался в войну, которую ему не выиграть, из которой ему просто так не выйти, а после неминуемого возвращения Крыма Украине вся легитимность путина превратится в тыкву, и сами же наиболее верные адепты его темной секты поднимут его на вилы. События в первые недели войны разворачивались так стремительно, что мне казалось, что развязка – вопрос нескольких месяцев. Я ставил на то, что к лету путина уже не будет. Потом надеялся на то, что все это закончится к концу года, а когда этот конец года наступил, мне стало совершенно очевидно, что все это на годы. Увы.
***
До посадки Навального я совершенно не интересовался политикой. Был одним из тех слишком погруженных в свою жизнь индивидуумов, кому было жалко тратить свое драгоценное время и силы, чтобы разбираться во всей этой грязи, именуемой политикой. Сейчас мне очень стыдно за это. За то, что я не участвовал в протестах 2011-2012 годов, за то, что, когда Крым вероломно украли у Украины, мне было в общем-то пофиг и даже, более того, была какая-то фоновая радость, что вот, у нас теперь больше территорий. За то, что когда убили Немцова, я подумал лишь, что ну вот еще одного вора из 90-х грохнули. Поскольку я был слишком погружен в свою такую важную интересную насыщенную жизнь, я совершенно не давал себе труда хоть немного разобраться в ситуации, в том, что происходит в стране. Единственную попытку я совершил, когда началась война на Донбассе. Помню, неделю сидел вечерами и читал интернет. В итоге в голове сформировалось неприятное мучительное ощущение полнейшей шизофрении. Одни говорили одно, другие диаметрально противоположное. Кто из них врал, а кто говорил правду, понять я так и не смог, поэтому забил на все это и вернулся к своей обычной жизни.
За нулевые я привык к тому, что с каждым годом мы живем все лучше. Что преступность снижается, и ночью по улице теперь можно безопасно ходить. Это было не совсем так, в реальности пик преступности в России пришелся на середину нулевых. Но СМИ уже к тому времени успели изменить угол подачи материала и начали создавать благостную картинку, которой невольно веришь. Это не девяностые, когда новости частенько подавались в духе: «а теперь перейдем к новостям культуры, вчера поздно вечером в подъезде своего дома был застрелен директор консерватории».
Ну, а во второе десятилетие 21 века рост благосостояния страны как-то приуныл, зато с каждым годом улучшалось благосостояние, по крайней мере, лично меня, потому что я, естественно, развивался профессионально. Плюс, жил я в Питере, вращался в достаточно благополучной, но при этом почему-то совершенно аполитичной среде, поэтому никаких особых проблем в государстве российском я не замечал. Как-то они проходили мимо меня. Друзья мои в основном политикой не интересовались, общались мы преимущественно о путешествиях, походах, велосипедах, книгах, девушках и прочих прекрасных темах для людей вне политики. Был у меня один друг, который постоянно рассказывал мне про то, что в стране закручивают гайки, мы движемся в сторону Северной Кореи и все плохо, кошмарно, ужасно. Но этот друг в целом относился к жизни достаточно недоверчиво и местами даже параноидально, поэтому я не воспринимал его слова всерьез, считал, что он слишком паникует и рассказывал ему в ответ о том, как все хорошо и прекрасно.
Политикой я стал интересоваться только в 2021 году. Тем не менее, первый звоночек пришел еще в 2016 году. Звоночек о том, что надо бы задуматься, а действительно ли это та страна, в которой мне лучше всего жить. Пришел безо всякой политики. Я тогда как раз только что успешно переделался из письменного переводчика в устного и укатил на свой первый проект на завод в Мурманской области. Там я помогал взаимодействовать европейским инженерам с инженерами и рабочими российскими. И с удивлением обнаружил, что европейцы мне, оказывается, гораздо ближе и понятнее, чем русские. Ну, по крайней мере, конкретно взятые европейцы и русские на этом проекте. Зачастую я лучше понимал, что мне говорили европейцы на английском языке, чем русские на русском. Русские всё травили какие-то шуточки, сыпали не к месту пословицами и поговорками. О, как я ненавижу переводить этот информационный мусор, но это, конечно, отдельная тема. Русские то и дело пускались в доморощенные философствования вместо конкретики. Ну, и конечно, это, гм, своеобразное отношение к технике безопасности и в целом к своей безопасности и здоровью. Когда человек ходит в едком дыме, от которого все кашляют, без респиратора и еще бравирует этим.
Помню, как мы с прифигевшими европейцами смотрели на очередное огромное облако черного дыма, выброшенное заводскими трубами. Европейцы, впечатленные увиденным, рассказывали, что если бы такое произошло в Америке, то эвакуировали бы не только всех работников завода, но и ближайший город. А здесь народу пофиг. Им пофиг на свое здоровье, им пофиг на себя. Вместо разумного отношения к своему организму какая-то нелепая подростковая бравада. И шуточки на уровне, что от всего излечимся спиртом и холодом.
А еще этот постоянный страх перед начальством. Когда взрослый мужик, такой уверенный и независимый в кругу своих товарищей, вдруг дико робеет и буквально начинает запинаться, оказавшись перед начальником. Превращается в маленького напуганного ребенка. Эта отвратительная готовность как угодно ущемлять себя, лишь бы не спорить. Готовность задерживаться по вечерам на работе и приходить на нее в свой законный выходной, если так сказал начальник. Неуважение к себе, к своему времени. Готовность жертвовать своими планами, досугом, интересами, лишь бы только не спорить с начальством.
Помню, как руководство завода очень хотело, чтобы один из иностранных специалистов задержался на проекте еще некоторое время. Быковатый начальник все выпытывал у европейца, а какая такая необходимость ему сейчас возвращаться домой. На что тот честно объяснил, что кроме работы у него есть еще разные хобби и интересы. И сейчас он едет на танцевальный фестиваль. И не готов им жертвовать из-за работы.
О, как на это все взбеленились. Ах, он осмеливается иметь какую-то свою жизнь и позволяет ставить ее выше работы! Ах, да как он такое себе вообще позволяет! Мы тут пашем без выходных, гробим свое здоровье, к старости будем глубоко больными и уставшими от жизни людьми, а у него, видите ли, танцы. Рабов всегда раздражают свободные люди.
А еще меня поражала эта сконцентрированность российской стороны не на том, чтобы решать реальные проблемы, а на поиске и наказании виноватых. Тогда, в 2016 году, я понял, что на ценностном уровне эти люди мне совершенно чужды. Что, по крайней мере, данные конкретные европейские инженеры мне гораздо ближе и роднее, чем данные конкретные российские инженеры и рабочие.
По-хорошему, надо было задуматься о переезде уже тогда, но я как-то не развил эту мысль. Ну, а кроме того, у меня было все прекрасно. Мне очень нравились все эти путешествия по заводам. Это было такой экзотикой, абсолютно другим миром, по сравнению с той жизнью и средой, в которой я находился в Питере. Мне были по фану встречи с разными людьми, с которыми ты месяц-другой поработаешь, а потом больше никогда не увидишься. Люди, с которыми я никогда бы не смог повстречаться, если бы не моя работа. Открывать для себя новые непознанные миры. Что может быть интереснее? И этим мирам вовсе не полагается быть похожими на тебя.
Да и народ в основном был классный. Нигде я не встречал столько остроумия и находчивости, как на том проекте в Мурманской области. Видимо, в условиях Крайнего Севера человек либо становится вот таким вот неутомимым юмористом, либо просто попадает в психушку в первую же полярную ночь.
Просто было как-то странно, что у европейцев мои ценности и взгляды на жизнь, а у, казалось бы, соотечественников, совсем чуждые мне. Впрочем, да, Питер – это не Россия… А еще у меня тогда и в мыслях не было, что существует определенная связь между тем, что сегодня ты дрожишь перед начальником, ради того, чтобы тебя не уволили, готов работать чуть ли не 24/7, сносить грубости и оскорбления и дышать вредными газами, а завтра ты также безропотно идешь убивать жителей соседней страны, просто потому что полоумный дед приказал тебе это делать. И у тебя даже мысли не возникнет, что можно просто послать его нахер.
В своих командировках я встречал много прекрасных людей, которые в большинстве вопросов казались достаточно нормальными и даже свободными, но почему-то превращались в самых настоящих рабов в любых взаимодействиях с начальством. Например, как-то мы ремонтировали вертолеты в Индонезии. Ребята целый день трудились на жаре, крутили гайки, таскали огромные железяки, все перепачканные машинным маслом. А вечером они приходили в отель, чтобы наконец-то отдохнуть, но тут начиналось. Разница во времени с Москвой 4 часа. И вот уже совсем не ранний вечер, и руководителю группы ремонтников звонит один начальник из Москвы. Требует рассказать, как продвигается ремонт. Пристает с совершенно идиотскими вопросами, умничает, демонстрирует полную некомпетентность. Помню, там была руководитель по региону. Так вот, она, например, полагала, что вертолеты летают на бензине. Это вот уровень российских госкорпораций – в данном случае, конкретно, корпорации «Вертолеты России». Едва трубка остыла от одного московского бездельника, как звонит следующий дурачок-начальник – снова ему отвечай на одни и те же или еще более маразматичные вопросы. И так дядьку доканывали чуть ли не до часа ночи. А в 7 утра вставать и снова ехать ковыряться в вертолетах под палящим солнцем. И ему даже не проходило в голову, что можно просто послать любителей ночных разговоров нахер. Я все пытался донести до него эту очевидную мысль, много раз говорил, что просто в 9 вечера выключайте телефон, и все. Но ему было как-то неловко. Как-то неловко отстаивать свои права и говорить твердое «нет». Очень жалко его было. Добрейший человек. Неглупый, приятный в общении. Но совершеннейший раб.
Или вот на проекте в Египте. Дело было летом, мы работали в ангаре посреди пустыни. Температура за 40, кондиционера нет, вокруг летают полчища мух. И нам даже не дали стулья. Не на чем сидеть. И народ целый день безропотно стоит. Притом, что работа в основном бумажная и консультативная пока. И им это, похоже, нормально. Я посмотрел на все это дело, спросил у руководителя, что может быть все-таки стулья попросим. Он что-то там отмахнулся, в духе, что, да, не важно, переживем и так. В итоге я взял миссию снабжения стульями людей, не уважающих свое тело, в свои руки. Организовал у египтян нам всем стулья. Когда их принесли, народ с радостью уселся. Но им и в голову не приходило, что стулья можно просто попросить. Что это не является зазорным заботиться об обеспечении своего комфорта.
А еще на том проекте отель был очень далеко от места работы. Каждый день мы накручивали 150 км через пустыню туда и 150 км обратно. Ездили караваном из десятка микроавтобусов. Египтяне очень переживают за безопасность, плюс проект тот был военным, поэтому мы рассекали по пустыне с военной машиной сопровождения с автоматчиками. И каждый вечер, когда рабочий день подходил к концу, был один и тот же цирк. Мы стоим у проходной, любуемся предзакатными красками и тихо материмся, часами ожидая какую-нибудь задержавшуюся бригаду. А потом еще почти 2 часа ехать. В итоге в отель мы зачастую попадаем только часов в 9-10 вечера, остаемся без ужина, а завтра в 7:30 утра снова выезжать к жаре, мухам и феерическому разгильдяйству. К этому надо добавить, что обеда у нас не было. Ну, просто не было, и все. Кто чего с собой взял, тем и питайся. А не взял – есть один магазинчик, где продают еду только на уровне чипсов и колы, и все. Завтрак в отеле тоже давали весьма посредственный. И только ужин был, по сути, единственным нормальным приемом пищи за день. Но из-за всеобщего идиотизма мы зачастую пролетали и с ним.
У этой проблемы было элементарное решение: выделить нам не одну, а две машины сопровождения. Машина сопровождения здорового человека уезжала бы с караваном закончивших рабочий день по расписанию. А машина сопровождения курильщика могла бы хоть до ночи ждать любителей повпахивать подольше на 40-градусной жаре. Предлагаю это народу. А они: ой, да не выделят, да начальство не разрешит, да никто из-за нас не станет этого делать. Я говорю: ну, ок, давайте хотя бы попробуем. А если откажутся, просто не выходим на работу до тех пор, пока наше требование не будет удовлетворено. Народ совершенно выпал в осадок и был просто в шоке от такого предложения. Началось: ой, да ты что, да как ты вообще такое мог удумать, да нас всех уволят, да будут проблемы, да нельзя так. Два часа стоять на жаре посреди пустыни им можно, а просто добиться не совсем скотского отношения к себе им уже нельзя. А так хорошие ребята. Добрые, отзывчивые, неглупые. Но совершеннейшие рабы. Увы.
Тот проект был совершенно отвратительным по многим параметрам. Даже то, что я полтора месяца прожил на берегу Красного моря, и вкусняшки на ужинах, когда мы на них все же попадали, ни капли не реабилитировали этот проект в моих глазах. Меня настолько основательно все достало, что я стал неукоснительно отстаивать свои права, даже по малейшей мелочи, даже когда мне было, в общем-то, пофиг. Например, как-то раз с какого-то перепуга выезд из отеля перенесли на час раньше, но нашей бригаде позабыли с вечера об этом сообщить. В итоге нас разбудили не свет не заря и рассказали об этом изменении только минут за 15 до выезда. Все естественно безропотно пошли в микроавтобусы без завтрака. Чтобы весь день торчать на жаре не только невыспавшимися, но еще и голодными. Я же спокойно и не спеша позавтракал, а около 100 человек меня минут 20 ждали. У меня не было задора поднимать людей на отстаивание своих прав, поэтому я не стал никого призывать присоединиться ко мне. Я просто хотел хотя бы нормально позавтракать. И точка. Иногда кто-то приходил ко мне и пытался портить удовольствие от завтрака призывами заканчивать его поскорее. На что я лениво отвечал: как закончу, так приду. И ничего не случилось, земля не разверзлась подо мной оттого, что я просто отстоял свое священное право на нормальный завтрак.
А еще у нас вдруг случились какие-то важные переговоры с высшим руководством в Каире. Я сразу предупредил, что дресс-код в моем арсенале имеется только заводчанский, что приличиствующего мероприятию такой важности костюма у меня нет. Что все, что у меня есть, это только рубашка с коротким рукавом и умеренно приличные штаны. Мне сказали ок. Потом приезжаем в Каир, устраиваемся в отель. Я выхожу на прогулку, потом возвращаюсь в номер и намереваюсь хорошенько отдохнуть. Вот уже 6 вечера. Переговоры завтра. У вдруг у начальника происходит какое-то внезапное перераспределение электрических импульсов в мозгу и он заявляет мне, что надо бы все же пойти в магазин и купить костюм за счет компании. Я отказываюсь, он начинает давить. Я уже конкретно его посылаю. Тогда он, видимо, связывается с моим бюро переводов. Начинают уже наседать на меня они. А я собирался отдохнуть. Смотрю сериал, а тут приходится отвлекаться на какую-то дурацкую переписку. Меня это окончательно достает, и я ставлю их перед следующим фактом: больше сегодня я ничего обсуждать не намерен, и если идиот-начальник еще хоть раз осмелится приставать ко мне с подобными идиотскими хотелками, то на следующий же день я просто не выхожу на работу, и договаривайтесь с египтянами сами, без меня, как хотите. Точка. Закрываю почту и больше даже не проверяю, что мне пишут и пишут ли. Смотрю сериал, наслаждаюсь отдыхом и завершением идиотских обсуждений идиотского.
Потом головотяпы из недогоскорпорации хотели еще задержать сроки командировки. Я опять же поставил перед условием, что мне за каждый день сверх оговоренного срока будут платить неустойки в размере большой суммы, взятой мной абсолютно с потолка. Ну, а потом мне хотели купить обратный билет с пересадкой в Москве. Я сказал, что не хочу пересадку в Москве, хочу лететь Каир-Стамбул-Питер и всё тут. Мне начали нести какую-то пургу, что типа так нельзя. Тогда я уже просто конкретно начал шантажировать начальство. Что если вы не выполните мое требование, то я сделаю достоянием общественности всё то, что вы здесь творите. Дело в том, что, как бы это помягче выразиться, шарага, на которую я работал, очень сильно накосячила.
Там была поставка противокорабельных сракет – уж извините, но после ударов по Украине не могу называть эти железяки никак иначе. Это основное дерьмо, которое моя больная страна способна давать миру сейчас, увы. Так вот кто-то накосячил с техническими характеристиками, и сракеты никак не могли в условиях климата Египта долетать туда, куда они могли в условиях климата Великоскрепной. С увеличением температуры как-то резко падает КПД реактивных двигателей. Но в технических характеристиках сракет это почему-то не указали. Кто-то опять продолбался, а кто-то еще это заметил, но никому не сказал, чтобы не остаться без премии.
Из каждой партии сракет какое-то количество нужно было испытывать. В итоге у них одна сракета не долетела до цели, потом наши специалисты якобы что-то подкорректировали, но вторая сракета, естественно, точно также не долетела. При этом все всё знали, но боялись взять на себя ответственность и сказать, что сракета не сможет в условиях Египта пролететь заявленные километры. На совещаниях все нагло врали. Как это ни абсурдно, но запустили и третью сракету. И она тоже не долетела. Миллионы закапывали в песок просто потому, что ни один раб не осмелился взять на себя ответственность и рассказать правду.
Полагаю, что примерно по таким же психологическим причинам не удался и пресловутый Киев за три дня. Потому что все просрано, но никто не осмелился в этом признаться. Тот случай, когда рабство и очковтирательство даже принесли какую-то пользу. Но, с другой стороны, не было бы в принципе никакой войны, если бы люди обладали хотя бы элементарной ответственностью за свои поступки. Если бы люди просто сказали, эй, старый хрыч, мы годами давали тебе нас обворовывать и вешать нам лапшу на уши, но заставлять нас воевать ни ради чего и не из-за чего, становиться военными преступниками и идти на корм украинским собакам – нет, дед, это уже слишком, иди-ка ты нахер.
Но нет. Сперва ты соглашаешься на переработки, жертвуешь своим личным временем. Дышишь вредными газами и работаешь в условиях абсолютного несоблюдения норм безопасности. Ты готов работать в самых отвратительных условиях. Лишь бы только тебя не уволили. Ты молчаливо сносишь хамство начальства. Когда с тобой обращаются как со скотом. Лишь бы только тебя не уволили. И вот, глазом не успеешь моргнуть, а ты уже в окопе под Бахмутом. Потому что как же ты мог отказаться, а вдруг начальство было бы недовольно. В итоге ты убиваешь людей, потом убивают тебя, твой труп гниет в украинской степи, твои кости обгладывают бездомные собаки. И все это лишь потому, что ты боялся, как бы чего не вышло, если ты начнешь качать права. Сегодня ты раб на работе – завтра ты раб в окопе. Всё отсюда, увы.

***
Примерно за неделю до начала вторжения мне стало очевидно, что война будет. Помню, как где-то в середине февраля я сидел у друга и рассказывал ему, что Киев будут бомбить. А он не верил. Просто не мог в это поверить. Слишком безумным все это казалось тогда. Не мог до конца поверить и я. Ведь войска столько раз уже стягивали к границе, а потом также отводили обратно. Обычный шантаж, запугивание, чтобы выторговать себе опять что-нибудь у Байдена. Только вот я уже год как был очень погружен в оппозиционное инфо-пространство. Каждый день смотрел Каца, регулярно слушал Шульман, Пастухова, Латынину, Наки и пр. И вот как раз сводки Conflict Intelligence Team от Руслана Левиева в эфирах Майкла Наки убедительно показывали, что в этот раз это уже не просто понты и имитация, в этот раз все по-настоящему. Факты были неумолимы. Безумие, в которое просто невозможно поверить, действительно полным ходом готовилось.
Многочисленные фото- и видео-материалы свидетельствовали, что к границе реально стягивается все, что необходимо для вторжения, а вторжение вот уже несколько месяцев все никак не начнется потому лишь, что доставка всего необходимого к границе как раз требует столько времени. Но сейчас, в середине февраля все необходимое для начала вторжения уже на границе. И вторжение может начаться в любой момент. Но, конечно же, точно не 16 февраля. Ведь путин у нас такой неожиданный и независимый, он просто не может идти на поводу у американской разведки и начинать вторжение в ту дату, которую они обозначили. Он же хочет казаться сильным независимым лидером. Который не пляшет под дудку Запада. Забавно, что кремлевскому клоуну, вероятно, даже не приходит в голову, что переносить дату вторжения только для того, чтобы не выглядеть зависимым от американцев – еще более зависимое поведение, еще более нелепо, чем просто забить на это и действовать по изначальному плану. Но путин – это некий недостижимый эталон нелепости. Он умеет быть нелепым в каждой детали. Вплоть до уровня «назло маме уши отморожу».
Потом было это признание независимости террористических образований ДНР и ЛНР. Которые, конечно же, немедленно попросят Россию помогать. Вопрос лишь, в каком масштабе. И вот как раз данные CIT говорили, что будет не только Донбасс, а полномасштабное вторжение. В эти дни 21-22 февраля я ходил и понимал, что вот буквально с минуты на минуту. Но вторжение так и не начиналось. Потом 23 февраля, уж точно не станут. А вот после 23 февраля в один из первых же дней это неминуемо произойдет. Тут уже без вариантов. Руслан Левиев говорил, что дальше затягивать с началом вторжения не могут, потому что можно будет не успеть до весенней распутицы.
Последним сигналом стало закрытие неба в приграничной зоне. Незадолго до начала вторжения российские авиакомпании стали резко перекраивать маршруты, чтобы самолеты не летали в приграничной зоне. На всем протяжении российско-украинской границы.
В ночь с 23 на 24 февраля я четко понимал, что это страшное невообразимое горе начнется через несколько часов. До 3 часов ночи я не мог спать. Мне было страшно засыпать. Я бесконечно, как зомби обновлял ленту новостей в соцсетях, смотрел на flightradar, как там над Черным морем наматывал круги одинокий натовский беспилотник, а все небо вдоль границы Украины было абсолютно пустым, и… боялся засыпать, потому что знал, что проснусь я уже в совсем другом мире, в мире, где идет война. Ужасная невообразимая кровавая война, возникшая не из-за чего и не ради чего. А просто потому, что одного негодяя вовремя не сбросили с трона и не отправили под суд.
И вот утро 24 февраля, 8:30, я беру в руки телефон, лезу в Телеграм и вижу, что каналы просто разрываются от новых сообщений. Бомбят буквально всю Украину. Смотрю за окно. Там мирный погожий морозный день. А где-то в Украине российские самолеты сейчас бомбят ни в чем неповинных людей. Какой ужас.
Непрерывно смотрим трансляцию «Дождя». Невозможно больше ничего делать, ни о чем думать. Там прилетела ракета, тут разрушили аэропорт, там горит, тут взрывается, первые убитые, крики, плач, звуки взрывов. Ужас. И еще очень страшно идти на улицу и смотреть в лица людей. Видеть их глаза и пытаться прочитать в них. Что они думают об этом? Вдруг они по-прежнему за путина? Или может быть, у них наконец-то открылись глаза?
Около 11 утра выходим прогуляться в Удельный парк. Замечательный солнечный день. Вроде все как обычно. Люди как ни в чем ни бывало идут по своим делам. Страшно от мысли, что очередной идущий навстречу мне человек окажется фашистом, поддерживающим вероломное вторжение путина в Украину. И робкая надежда, что он – нормальный человек и разделяет те же мысли и переживания, которые переполняют сейчас меня.
А вечером иду на первый антивоенный митинг. Очень страшно. Если дед окончательно съехал с катушек и начал бомбить Киев и для этого нашлись исполнители, то что мешает ему также начать расстреливать митинги? Но все равно идем. Потому что по-другому нельзя. Вечерний Невский проспект у Гостиного двора. Толпы людей, скандирующие «Нет войне!». И бесконечные автозаки и солдаты оккупационной армии, почему-то именуемой Росгвардией. Структура, созданная исключительно для того, чтобы защищать власть от народа. Чтобы на наши деньги избивать нас и кидать в автозаки.
Начинаются задержания. Людей грубо хватают, бьют дубинками, волокут по земле. Безоружных мирных людей, которые не делали ничего плохого. Стараемся держаться чуть в стороне. Не хочу задержания. Очень страшно.
И потянулись дни, когда днем смотришь, как бомбят Украину, вечером идешь на митинг, дрожа от страха, а потом возвращаешься домой и смотришь уже хронику избиений своих соотечественников, не побоявшихся выйти на митинги. Страх. Страх везде, страх повсюду. Все буквально пропитывается страхом.
У меня украли Родину. Засыпаю и просыпаюсь с этой мыслью. Мою Родину изнасиловали, развратили, опустили в самые тёмные глубины преисподней. Мою Родину прямо сейчас расшибают не из-за чего об стену. Будь ты миллион раз проклят, бункерное недоразумение. За 20 лет ты сделал всё, чтобы максимально развратить людей. Ты пробудил в них всё самое низменное, животное, дремучее. Ты оскотинил их, сделал жестокими, безразличными к страданиям других. Ты сделал так, что расшибание Родины об стену они воспринимают как патриотизм. Ты убедил их, что ненавидеть других – это патриотизм. Ты смог сделать патриотизм неприличным словом. Но это всё не навсегда. Твой шизофашизм не выдержит столкновения с реальностью.
В Питере где-то с месяц люди выходили к Гостинке каждый вечер. А по выходным были более многолюдные дневные митинги. Все это очень жестко разгонялось. Людей избивали и задерживали в огромном количестве. Но люди все равно продолжали выходить. Только с каждым днем все меньше и меньше.
Довольно быстро ввели законы о военной цензуре. При повторном задержании на митинге теперь можно было нарваться уже на уголовку. Люди стали отчаиваться, видя, что протест не приобретает массового характера, а путинские ублюдки в погонах зверствуют нещадно. Многие стали уезжать. На митинги выходило все меньше народу. Где-то через несколько недель наблюдал как росгвардейцев у гостинки было уже больше, чем протестующих.
Четкое ощущение, что моя Родина находится в оккупации. Наши земли захвачены вооруженными людьми, которые подчинили себе суды, силовые структуры, захватили СМИ. Но эти оккупанты не пришли из другой страны. Они – местные, из наших же родных подворотен. Зло не имеет национальности, а оккупация бывает внутренней. Заборы на Невском проспекте уже даже перестали убирать. Постоянно бесчисленные автозаки. Дворцовая площадь часто перекрыта. Помню, как просто гулял по центру, проходил мимо Дворцовой площади, а там заборы, а за ними бесконечной стеной с интервалом в несколько метров стоят странные существа в шлемах и полной амуниции. Реально фашистские войска, которые оккупировали мой город, не дают мне свободно по нему передвигаться, высказывать свое мнение, быть самим собой. Как же мерзко.
Иду вдоль вереницы этих фашистов, вглядываюсь в их лица и не могу понять, кто они, как к ним относиться? Они вообще люди или нет? И внутри какой-то ужас, словно от контакта с враждебными инопланетянами.
***
Злом зло не победишь, но я все же часто задумываюсь о том, не ошибкой ли были мирные протесты в условиях российской действительности. Мирные протесты работают, когда есть гражданское общество и более-менее свободные СМИ. Идея мирного протеста – показать, что мы хорошие, что мы ведем себя мирно и достойно, спокойно отстаиваем свои права. А они, такие плохие, нас ни за что избивают и в тюрьму сажают. Соответственно, власть сама себя дискредитирует, народ видит, что протестующие молодцы, и с воодушевлением присоединяется к протесту. Протест становится по-настоящему массовым, потом всеобщая забастовка, и путин с подельниками в панике убегают.
По идее, так оно и должно было быть. Но вот загвоздка. В России нет достаточно массовых свободных СМИ. Людям успешно расскажут, что вышедшие на митинги – проплаченные Западом предатели Родины. Продались проклятому госдепу за зеленые фантики. А потом власти сами же зашлют на митинг какого-нибудь провокатора, который устроит небольшую драку. В итоге по телику будут крутить картинку, как протестующие якобы избивают полицейских, а потом еще покажут милые кадры, как вежливые и обходительные росгвардейцы помогают какой-нибудь бабушке, напуганной митингом, переходить дорогу. В итоге оппозиция все равно дискредитирована, а власть только выигрывает.
С другой стороны, менты безнаказанно избивают протестующих, ничем не рискуя. А потом им еще и премию дадут. За работу в неурочные часы. Таким образом, они получают положительное подкрепление своим действиям. А вот если бы всякий путиноохранитель знал, что каждое участие в разгоне митинга для него может стать последним, то он уже совсем по-другому относился бы ко всему этому. Он уже постарался бы как-то отмазаться от работы на митингах. А может быть, вообще поменял бы работу. И уж точно не стал бы так направо и налево размахивать своей дубиной.
Путиноохранение – это про деньги, а не про какие-то идеалы. Туда идут потому, что относительно хорошо платят, и работа непыльная. Делов-то, дубась безоружных очкариков-студентов и знай, что никто и никогда тебе ничего за это не сделает. А безнаказанность, как известно, развращает.
При этом я совсем не уверен, что немирные протесты сработают. Но вот смотрю на опыт разных стран и понимаю, что, как говорит Невзоров, есть хорошо известный рецепт революции с точно отмеренными ингредиентами, и чтобы получить революцию, нужно четко следовать рецептуре. Не получится уже мирно на нынешнем этапе развития российской диктатуры. В 2012 году, наверное, еще можно было относительно мирно. Теперь уже никак. Только большой кровью. Которая и так теперь рекой льется каждый день и без всякой революции. Кровь льется, а режим не свергается.
***
Перед войной в мире был практически консенсус, что Киев падет за три дня. Это сейчас Киев за три дня превратилось в мем, демонстрирующий всю нелепость и полнейшую неадекватность кремлевских дегенератов. А тогда всякие американские и британские разведки вполне верили в мощь путинской армии. Никто даже и не думал, что масштабы коррупции, разгильдяйства и абсолютной профнепригодности окажутся настолько велики, что смогут свести практически к нулю все изначальное преимущество путинской армии.
Вспоминаю высадки десанта в Гостомеле, колонны Росгвардии, идущие к Киеву. Было очень страшно представить, что Киев падет. При всей моей нерелигиозности я буквально молился. Молился, чтобы Киев выстоял. Когда ложишься спать, а внутри все в напряжении. Выстоит ли Киев эту ночь? Сможет ли он устоять перед путинскими фашистами? И отчаянная мольба перед Вселенной, чтобы Киев выстоял.
А утром просыпаешься, смотришь в телефон. Очередные жертвы, чудовищные разрушения. Но Киев выстоял. А значит, еще не все потеряно. Значит, Украина не проиграла, не сдалась. Значит, путинизм еще может расшибить себе голову.
И путин тоже понял это и начал свой ядерный шантаж. Это сейчас мы уже привыкли к ядерному экзгибиционизму путинского недорежима. Что когда у него что-то идет не по плану, он сразу же начинает трясти перед всем миром своими ядерными гениталиями. И кричать, что уничтожит мир, если ему не уступят. Стараться выглядеть еще более отмороженным, чем есть на самом деле.
Но тогда мы еще не привыкли к этому новому веянию путинской дипломатии. И было по-настоящему страшно. 27 февраля, 4 день войны, план взять Киев за три дня явно провалился. Колонны режимоохранителей, которые ехали для оккупации Киева, сожжены. Я на даче. Сосны, мороз, горы снега. И телефон, в котором вижу, как всерьез обсуждают самое страшное, что только можно представить.
Все очень обеспокоены и практически уже в ужасе пишут, что путин вот-вот может начать ядерную войну. Мы еще не успели привыкнуть к войне обычной. Уровень безумия путинской власти на тот момент кажется уже ничем не ограниченным, и мысль, что этот окончательно обезумивший дед может уничтожить мир, не кажется такой уж невероятной. Кажется, что никаких границ безумия уже не существует, что путин совсем сошел с ума.
Помню видео с Ходорковским, который в ужасе зовет всех выходить на улицы или молиться, потому что этот день для всех нас может стать последним.
И вот я иду по тихому мирному зимнему садоводству, среди сосен, смотрю на снег, морозное небо и вдруг очень живо представляю, как всей этой безмятежности приходит конец. Как атомные бомбы падают на Питер, и от него ничего не остается. Как я, возможно, больше никогда не увижу моих близких.
Рядом с дачей находится Бобочинский полигон. Там есть военные объекты, скорее всего, сюда тоже прилетит. В интернетах пишут, что на расстоянии от нескольких километров от эпицентра взрыва вполне можно уцелеть. Но тут уж как повезет. Представляю себе, как в небе вспыхивает ослепительное зарево, а потом через несколько секунд прилетает невообразимый рев, все вокруг рушится, летят вырванные с корнем деревья, меня сбивает с ног, и я теряю сознание. Конец.
Очень живо себе это представил. Страшно. Очень. Хочется обнять всех близких, хочется, чтобы они были рядом. И чтобы не было ядерного апокалипсиса.
Тем не менее, 27 февраля путин не стал уничтожать мир. Напряжение немного спало, но все равно ощущение ядерной угрозы витало в воздухе еще долгие месяцы. Поизучал вопрос, что делать при ядерном взрыве и есть ли вообще смысл делать что-либо.
Оказывается, ядерный взрыв, если подойти к делу с умом и заранее подготовиться, вполне можно пережить. Вот, блин, не думал я, что в разгар 21 века буду читать подобное сугубо в практических целях! В идеале, конечно, нужно сидеть в подземелье. Ошибку выжившего никто не исключал, но при взрыве атомной бомбы в Хиросиме Эйдзо Номура благополучно выжил и прожил потом еще 37 лет, хотя в момент взрыва он находился всего в 170 метрах от эпицентра. Его спас подвал.
Ядерная бомбардировка Питера не начнется внезапно. Она может быть только ответом на путинские ядерные удары по Западу. Плюс, подлетное время. В общем, если регулярно проверять новости, то времени, чтобы дойти до метро, будет достаточно. Все дальнейшие месяцы войны мы жили в Питере с подготовленным тревожным чемоданчиком. В нем были коврики и спальники, пара десятков фитнес-батончиков, орехи и пятилитровка воды. С таким запасом можно было бы несколько дней просидеть в метро, вполне себе не бедствуя.
Главная опасность ядерного взрыва для тех, кто смог спрятаться в безопасном месте во время самого взрыва – это последующая радиация. В течение нескольких дней нельзя выходить на улицу, нельзя ничего есть и пить из загрязненного пространства. Но концентрация радиоактивных частиц падает очень быстро. И, условно говоря, если ты выйдешь на улицу через несколько дней после взрыва, ты уже не сильно попортишься, а если посидеть в убежище недельку, то уже можно вообще не ухудшить сколь-нибудь существенно свое здоровье.
Для тех, кто смог пересидеть неделю в убежище, главной опасностью становится то, насколько пригодным для жизни окажется город, переживший ядерную бомбардировку. Особенно, если это глобальная ядерная война и то же самое произошло и в других городах, и помогать и восстанавливать уже некому. Начнется нищета, голод, зимой не будет отопления, по городу начнут ходить банды. Цивилизация будет надолго отброшена назад, высокие технологии, удобная городская среда – обо всем этом можно будет забыть на долгие годы. В общем, выживание в мире, пережившем глобальную ядерную войну – дело не из приятных, но выжить вполне реально.
Первые недели войны было страшно засыпать, потому что ночью могла начаться ядерная война, но постепенно страх ядерной войны снижался, зато нарастал страх приезда отряда полиции на рассвете. Репрессии в отношении тех, кто высказывался против войны, становились все более распространенными. Не проходило и дня, чтобы к кому-то не вламывались в 6 утра и не начинали заламывать руки и кидать лицом в пол. Конечно, масштабы репрессий были далеки от сталинских, но все равно не хотелось оказаться следующим в очереди на посадку. На тот момент безопаснее всего было молчать. Но я, естественно, не молчал.
***
Первые дни после начала этой подлой войны я не мог ничего делать, но потом, наконец, собрался с силами и занялся распространением листовок. Я знаю стандартные пароли от некоторых моделей домофонов. Иногда установщики ленятся и оставляют их неизменными, и в эти подъезды я могу попасть. И, да, я знаю, что в Питере называют подъезд парадной, а бордюр поребриком, но даже прожив 22 года в этом замечательном городе, я отказываюсь использовать эти странные местные диалектизмы.
Я купил черный маркер и пачку бумаги, на всякий случай расплатившись на кассе наличкой, написал на листах А4 короткие тексты про то, что путин – военный преступник, про убийства женщин и детей, неминуемость Гааги и, конечно же, сравнение с Гитлером. И вот серым промозглым днем я отправился бродить по району. Было очень страшно попасться. Поэтому я действовал крайне осторожно. Если встречал кого-то во дворе, то в подъезд не заходил, а просто проходил мимо.
Домофоны, которые я умею открывать, ставят обычно в пятиэтажках. А еще в подъездах пятиэтажек есть замечательное место, прекрасно подходящее под мои задачи. В нем гарантированно нет камер наблюдения и других возможностей поймать с поличным, а жители 80% квартир в подъезде это место неминуемо проходят. Подоконник между первым и вторым этажом. Вот туда я и укладывал листовки. Для пущей безопасности действовал в перчатках. Эта дополнительная мера не стоила мне вообще ничего, зато делала абсолютно невозможным как-то увязать листовки со мной. А, ну да, телефон был в авиарежиме, с отключенным gps. Писал дома листовки, конечно же, тоже в перчатках.
С подоконником между первым и вторым этажом единственный источник опасности – это квартиры второго этажа. Если кто-то слишком быстро выйдет из квартиры, можно не успеть среагировать. Поэтому надо быть начеку и внимательно прислушиваться. Квартиры первого этажа менее опасны. Ведь с большой вероятностью из них не пойдут наверх, а просто выйдут на улицу. Люди, заходящие в дом, не опасны вовсе, потому что я как раз стою перед окном, из которого прекрасно просматриваются все подходы к дому.
Так что основной риск – это квартиры на втором и, отчасти, третьем этаже. Поэтому я поднимался к месту укладки листовки и сперва проходил чуть выше. Убеждался, что никто не стоит на лестнице на втором этаже, далее возвращался на точку. На некоторое время замирал, весь обращался в слух, потом быстрым движением открывал рюкзак, доставал листовку, укладывал ее на подоконник и стремительно уходил, на ходу застегивая рюкзак.
Несмотря на предосторожности, один раз получилась неловкая ситуация с какой-то бабушкой. Она зашла в подъезд, я подождал некоторое время, которое мне казалось достаточным, чтобы она поднялась в свою квартиру, и тоже зашел в подъезд. Но я недооценил ее медлительность. К тому времени она только-только дошла до места, где я как раз намеревался положить листовку. Как можно медленнее я поднимаюсь, рассчитывая, что за это время бабушка как раз успеет пройти дальше. Но она, совсем наоборот, остановилась, чтобы медленно и долго ковыряться с почтовым ящиком. В итоге мы как раз встречаемся между первым и вторым этажом, там где я хотел положить листовку.
Я останавливаюсь в некоторой нерешительности и думаю тоже изобразить ковыряние в почтовом ящике, но не решаюсь и, поздоровавшись, иду наверх. Из-за того, что я на мгновение остановился в нерешительности, а потом пошел дальше, это уже все выглядит очень неестественно и подозрительно. Сердце стучит, думаю переждать на пятом этаже, пока она зайдет в свою квартиру, а потом спуститься. Лишь бы она жила не на пятом этаже. Стою, жду. Время тянется бесконечно долго. О, боги, ну как же медленно она поднимается! Но вот, наконец, щелкнул замок, и захлопнулась дверь. Наступила тишина. Жду еще несколько секунд и быстро спускаюсь вниз. Листовку не кладу. Бабушка на меня как-то подозрительно смотрела. Дополнительная осторожность никогда не помешает.
Несколько дней я ходил по своему району. К сожалению, удавалось открыть лишь процентов 10 домофонов, листовок было занесено всего несколько десятков. Очень мало. Но «делай, что должно, и будь что будет» – мне было важно делать хоть что-то полезное. Невозможно было просто сидеть и молча охреневать от происходящего.
Потом еще несколько раз я ездил на «Звездную» и «Парк Победы». Там очень много пятиэтажек. Надеялся, что там найдется немало подъездов, в которые я смогу проникнуть. Было немного страшно ехать в метро с листовками. Вдруг после прогона рюкзака через сканер попросили бы показать, а что это за бумажки там лежат. Ну, и общая тревожность, конечно, давала о себе знать. Сложно одновременно быть в ужасе от войны, по вечерам дрожать, отпинают тебя на митинге или нет, ночью ждать, постучатся на рассвете в дверь или нет, днем разъезжать по городу с пачкой листовок, попутно непрерывно гадая, будет ядерный апокалипсис или нет, и при таком почти непрерывном источнике тревоги сохранять спокойствие.
На «Звездной» с подъездами оказалось все плохо. Пролазил часа 3, а удалось осчастливить листовками всего подъездов 5. Сел в Subway насладиться вкусной нездоровой пищей. Все бренды уходят, надо использовать, пока и он не ушел.
Через несколько дней еду на «Парк Победы». Ситуация лишь немногим лучше. За 3 часа смог положить всего листовок 10. Дико неэффективно. Надо менять стратегию и заниматься продвижением антивоенных идей какими-то другими способами.
***
Постепенно дозреваю до мысли клеить листовки на улице. Это выглядит уже гораздо опаснее. Тут и возможность внезапного появления пешехода, и риск не заметить камеру наблюдения. Сделал десяток листовок, запихнул за пазуху и около 2 часов ночи выдвинулся из дома. Разумеется, в перчатках. На улице оказалось несколько светлее, чем я почему-то рассчитывал. Город нифига не спал. То и дело проезжали машины, ходили какие-то люди. И хрен разбери, где есть камера, а где ее нет. Очень страшно. Кажется, что меня еще до того, как я начну клеить листовки, остановит полиция и начнет обыскивать. Понимаю, что не могу, что это сейчас за пределами моих возможностей, и возвращаюсь домой.
Через несколько дней додумываюсь до того, что можно использовать не листы А4, а маленькие стикеры из стикер-пака. Они дают, на самом деле, целую гору профита. Во-первых, стикеры маленькие, легко помещаются в кармане куртки, их можно буквально за секунду незаметно достать и убрать обратно, не привлекая ничье внимание. Чего не скажешь об огромной толстой кипе листов А4 за пазухой, вытащить которые – это целое мероприятие. А уж быстро запихнуть обратно, при этом ничего не выронив – вообще почти невозможно. Ну, а во-вторых, стикер клеится практически мгновенно – быстрым непринужденным движением, можно даже на ходу, не останавливаясь.
И вот я начал совершать регулярные вечерние прогулки по району. Выходил из дома около полуночи и топал по окрестностям. Заранее наметил места, где нет камер, и начал клеить где-то по десятку стикеров за вечер. Особенно классно было клеить на Фермском шоссе. Полукилометровый участок совершенно пустынной улицы, с одной стороны идет забор блошиного рынка, с другой – психушка. Случайный прохожий ночью может появиться только из одного или другого конца улицы, а ниоткуда сбоку он выскочить не может. Поэтому обклеивать столбы Фермского шоссе было относительно безопасно.
По утрам я обязательно проходил, так сказать, по местам боевой славы, полюбоваться плодами своего творчества. Некоторые листовки срывали практически сразу, некоторые висели день-два. Из негативных моментов Фермского шоссе было то, что как-то днем я видел, как тут ловили закладчиков. И, правда, идеальное место для них. Поэтому во время своих ночных вылазок я все время опасался натолкнуться на полицию. Они могли бы решить, будто я – закладчик, и начать меня обыскивать. Конечно, можно было бы немедленно выкидывать стикеры, едва завидев приближение любой машины – полиция, как известно, ездит отнюдь не только на полицейских машинах. Но тогда мне приходилось бы в каждую вылазку выкидывать все стикеры, потому как за 15-минутную прогулку всегда проезжали как минимум одна-две машины. Это ж какой перерасход материалов был бы. Да и мусорить негоже. Поэтому, завидев фары в начале Фермского шоссе, оставалось только надеяться, что очередная проезжающая мимо машина не содержит в себе сотрудников полиции и/или ее пассажиры мною не заинтересуются. И снова ощущать прилив адреналина и слушать, как пульс стучит в висках.
Еще на Фермском шоссе есть несколько камер. Одна у входа в психушку, две на автомойке и еще одна у заброшенного дома в конце улицы. Старался проходить мимо камер, не глядя на них, максимально надвинув шапку на лицо, но при этом не настолько, чтобы выглядеть подозрительным. Конечно, если бы кто-то задался целью искать чувака, который почти каждый вечер проходит туда-обратно по Фермскому шоссе, меня бы наверняка нашли, но хотелось минимизировать риски. И, конечно же, чтобы против меня не было никаких улик.
Еще я придумал неплохую схему относительно безопасного распространения листовок в дневное время. Приходишь в какой-нибудь сквер, садишься на лавочку, отдыхаешь. Потихоньку незаметно клеишь стикер на спинку у себя под спиной. Дальше дожидаешься момента, когда никого рядом нет, встаешь и быстро уходишь. Слабое место – камеры наблюдения. Боялся не заметить камеру, поэтому практически не использовал этот метод.
И вот где-то по 2-3 вечера в неделю на протяжении всего марта, апреля и мая я клеил листовки на столбах Фермского шоссе, а также иногда по другую сторону железной дороги – на заборах, столбах и автобусной остановке Удельного проспекта. Хоть я привык клеить листовки, но все равно каждый раз было страшно. Каждый вечер шел на улицу с тревожным волнением, а обратно возвращался с волнением радостным. Ура, меня снова не поймали!
Когда я начинал клеить листовки, еще лежал снег, была зима. Потом снег начал таять, пришла весенняя слякоть. А вот уже и май, первая листва, ночи всё прозрачнее. А я по-прежнему совершаю свой вечерний антипутинский моцион. Из хорошего – меня так и не поймали. Из плохого – война продолжается. И как будто бы нет признаков нарастания протеста. Много антивоенных граффити появилось в первые недели войны. Но потом новые практически перестали появляться, а старые потихоньку замазывались. Про листовки сказать сложно, их ведь могут быстро срывать. Но за все время я ничьих листовок, кроме моих не встречал.
Мой самый стандартный вечерний маршрут был таким. Выхожу из дома, в темпе иду по Фермскому шоссе до конца, потом разворачиваюсь и не спеша иду обратно, клея на каждый столб по листовке. Иногда встречаются пешеходы, и тогда я просто иду обратно. Бывали вечера, когда я впустую проходил туда-сюда, так и не наклеив ни одной листовки. Бывало, что делал несколько заходов вперед-назад, прежде чем дожидался окошка между пешеходами, в которое я бы успел сделать свое противокремлевское дело. Но чаще все же никого не было, и я успешно вносил свой маленький вклад в свержение путинизма за один проход туда-обратно.
За эти три месяца практически не возникало опасных ситуаций. Только вот один раз мужик вдруг вышел из кустов, где он не то орошал землю, не то сидел в телефоне. Я непосредственно перед ним листовки не клеил, но теоретически он мог меня видеть за работой. Но все обошлось, последствий не было. А еще как-то, уже приближаясь к дому, я повстречал какого-то бегуна, который очень бодро бежал мне навстречу как раз по моему маршруту. Впрочем, это уже совсем, конечно, паранойя, он ведь даже ничего не видел. Но мне ну очень не хотелось в руки путинских полицаев, поэтому я избегал даже малейших рисков.
Текст листовок постепенно корректировался и оттачивался. Вначале я писал «нет войне», различные оскорбительные высказывания про путина, слова поддержки Украине. Но в итоге пришел к тому, что Украины напрямую вообще лучше не касаться – подумают, что приклеил какой-нибудь украинец. «Нет войне» писать – хорошо, но слишком уж избито. И так везде, если что-то и пишут, то «нет войне». А нужно быть оригинальнее, нужно сконцентрироваться именно на том, что путинизм убивает Россию. Писать с позиции, в первую очередь, патриота России. А не прозападного либерала. А кроме того, война – это просто следствие путинизма, его теперь уже неотъемлемое свойство. Чтобы закончилась война, должен закончиться путин.
Так появились листовки «ПУТИН УБИВАЕТ РОССИЮ», «ПУТИН ПРОИГРАЛ», «ПУТИН ПРЕДАЛ РОССИЮ», «ПУТИН – ВОЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК», «ПУТИНА ЖДЕТ ГААГА» и жизнеутверждающие: «ПУТИН СКОРО УЙДЕТ» и «РОССИЯ БУДЕТ СВОБОДНОЙ». При этом различные цифры и факты я не писал, чтобы даже в гипотетической ситуации, если бы меня все же поймали, мне нельзя было инкриминировать уголовку за фейки.
***
А еще очень подмывало сделать граффити на заборе блошиного рынка. Там просто идеальное место. Огромный забор. И все то же Фермское шоссе, на котором неоткуда взяться внезапному прохожему. Но риски все равно есть всегда. А за граффити, к сожалению, на тот момент иногда давали уголовки с реальными сроками. А за листовки, не содержащие фактов, тянущих на статью о фейках – нет, только административки.
Я был категорически не готов ни к каким рискам сесть в тюрьму. К административке и вообще к какому-либо контакту с путиноохранителями тоже был не очень готов, но тут я был согласен хотя бы на какие-то риски. Садиться в тюрьму – категорически нет.
Тем не менее, потом еще много месяцев я все равно периодически задумывался о том, чтобы сделать огромное граффити. Но в итоге этот порыв так и остался нереализованным. Благоразумие и страх победили. Зато где-то к концу мая я придумал некий компромисс между, так сказать, граффити и тюрьмой. Я соорудил довольно приметный баннер из 3 листов А4 и приклеил его на тот самый забор. Баннер провисел два дня, прежде чем сорвали. Гулял днем, когда проходил мимо моего антипутинского красавца, рядом проезжала полицейская машина. Абсолютно ноль внимания к баннеру, хоть он и был хорошо заметен.
А еще я нашел другое совершенно шикарное место для баннера. Забор у подземного перехода по дороге от жилых комплексов у Удельного парка к метро. Утром там почти сплошной поток людей. А ночью – ни души, нет камер, и одного человека на шухере вполне достаточно, чтобы свести практически к нулю риски попасться. Еще там прямо напротив железная дорога, а за ней – вокзал станции Удельная. Возможно, там есть камеры, но отсюда было не разглядеть и вряд ли они направлены именно сюда и способны так далеко добить в полумраке начинающихся белых ночей.
И вот первый раз идем к этому забору. Выбрали время около 0:45. Чтобы люди с последнего поезда метро уже успели пройти, но еще и не совсем глубокая ночь, чтобы не слишком подозрительно выглядеть. По дороге нужно пройти мимо нескольких камер. Держимся от них максимально далеко и стараемся непринужденно смотреть в другую сторону. Очень страшно.
Но в итоге все проходит благополучно. Несколько десятков секунд напряженной работы с клеем, и вот под оглушительный звон пульса в ушах баннеры на месте, можно идти домой. Засыпаю, просто сгорая от нетерпения узнать, сколько же эти баннеры провисят в месте с такой высокой проходимостью.
Утром около 10 часов иду смотреть. Сплошной поток людей. Вот какая-то девушка остановилась и фоткает. Мои баннеры на месте! «ПУТИН ПРОИГРАЛ», а на следующем изгибе забора «РОССИЯ БУДЕТ СВОБОДНОЙ». Обе надписи на бело-сине-белом фоне флага свободной России. Красота!
Иду в магазин, немного прогуливаюсь, около 11 возвращаюсь обратно к месту страшного преступления против путинского режима. Баннеры сорвали. Кстати, приклеил я качественно, на заборе остались плотно приклеенные куски. Видно, что баннеры отдирали с большим усилием. Что ж, баннеры провисели всю утреннюю волну едущих на работу, не менее тысячи человек их увидели. Я доволен. Это точно поэффективнее разноса листовок по подъездам.
Потом еще раза 3 вешал баннеры в этом же месте и также около 11 часов их срывали. Видимо, один и тот же человек. Я даже как-то купил билет на электричку до соседней станции, чтобы постоять на платформе, типа ожидая электричку и не привлекая внимания посмотреть на то, как люди реагируют на баннер и, может быть, увидеть-таки, кто его срывает и как это происходит. Народ периодически останавливался у баннера. И с платформы его тоже было прекрасно видно. И из проезжающих электричек.
А потом в какой-то из дней я обнаружил, что у забора повесили камеру, и к сожалению, пришлось с ночными редизайнами забора завязывать.
Периодически носил листовки в подъезды двух соседних пятиэтажек. Выхлоп с этого, скорее всего, близок к нулю, но вся процедура занимает минут 10 времени, и риски почти нулевые. А раз можешь сделать хоть что-то, надо делать.
***
Вспоминаю этот шабаш в Лужниках 18 марта. Бал у князя тьмы. О, как я надеялся, что по плешивой голове бункерного сидельца наконец-то что-то прилетит. Неужели в 140-миллионной стране не достаточно людей, которые хотели бы его убить и – в отличие от меня – готовы были бы идти на риски? Не исключено, что среди этих людей нашелся бы кто-то, кому хватило бы компетенции и возможностей уничтожить гадину. Я ожидал мартовский путинг с некоторой надеждой. Смотреть я это собрание мерзости, разумеется, не стал, но то и дело листал новости, в надежде увидеть долгожданное сообщение об успешном очищении планеты от обнуленыша. Но планета очищаться все никак не хотела.
В какой-то момент я решил все же немного посмотреть трансляцию. Там как раз выступал бункерный чмошник. И вдруг трансляция внезапно прерывается. Я в восторженном волнении думаю: неужели это оно? Неужели чекистскую крысу все же грохнули? Листаю новости, ленту в ВК. Радостное предвкушение. Но ничего нет, к сожалению. А трансляция возобновляется, и там поет придворный фашист Газманов. Увы, путин жив, а трансляция прервалась потому лишь, что система дошла до такой степени кривожопости, что даже уже не в состоянии организовать качественную непрерывную трансляцию своего царька. Смешно.
И очень жалко, что деда не грохнули. А еще я вспоминаю послание федеральному собранию в 2021 году. Я уже тогда так хотел, чтобы по зданию, где они собрались, прилетело нечто несколькотонное. Там как раз была самая отборная мерзость. Насколько мир стал бы чище и лучше, если бы они все просто перестали бы существовать. Но, увы… В России взрывают только ни в чем не повинных людей, а тех, кого действительно следовало бы ликвидировать как можно скорее, никто взрывать не торопится.
И снова ловлю себя на мысли, что нельзя огнем и мечом нести в мир светлое. Нужен честный открытый конкурентный суд, на котором бункерный маньяк сможет рассказать, на кой хрен он все это делал, а человечество сможет предъявить ему обвинение и вынести законный приговор.
Кстати, если до войны я считал, что версия о том, что это ФСБ взрывала дома в Москве и Волгодонске в 1999 году – конспирология, то сейчас, глядя на то, как уничтожили Мариуполь, как постоянно бьют ракетами по жилым домам, я уже вполне допускаю, что дома могли взрывать специально для решения политических задач кровавого психопата.
***
В целом, моя жизненная стратегия после начала войны была следующей. Ни в коем случае не сесть и постараться избежать даже административок. При этом по возможности делать все, что в моих силах для того, чтобы путин со своими подельниками скорее был побежден. Ну, и до последнего не уезжать, пока еще хоть как-то возможно оставаться в стране. Я полагал, что режим развалится быстрее, чем доберутся до каждого. Поэтому никакой эмиграции я не планировал. Рассматривал ее только на самый крайний случай и весь план дальнейших действий в случае эмиграции сводился к «ну, как-нибудь устроюсь». Хотелось изнутри качать режим, хотелось изнутри наблюдать, как он начнет рушиться. Мечтал увидеть, как выключат «башни излучения» кремлевской пропаганды, и народ начнет постепенно прозревать. Адепты культа злобного карлика, корчащиеся в муках возвращения в невыносимую объективную реальность, в отчаянии и ужасе наблюдающие за тем, как в мгновение ока испаряются все их выдуманные невероятные ценности, рушится несуществующее величие, улетучивается неповторимая исключительность. Как весь их выдуманный грандиозный мир превращается в тыкву.
Но время шло, а общество не уставало меня разочаровывать. Во-первых, изначально я ожидал начала войны, но рассчитывал на массовое невыполнение преступных приказов. Сейчас, после Бучи и Мариуполя это кажется до предела наивным, но тогда я думал, что военные могут послать бункерное ничтожество нахер. Но, нет, ничего этого не произошло.
Далее, я рассчитывал на прям вот массовые антивоенные протесты. Что на улицу выйдут миллионы и скажут свое твердое «нет» новоиспеченному недофюреру.
Потом я ждал массовых выступлений матерей погибших солдат и в целом волны протестов после прихода похоронок. Но и этого не было.
А потом случилась мобилизация, которую народ тоже вполне себе «съел», и тут стало понятно, что народ, вероятно, сможет позволить преступной власти вообще все. Что даже возвращение Крыма ничего не изменит. Что единственное, что может спасти мою несчастную Родину, это смена поколений. На осознание и принятие этих истин мне потребовалось еще несколько месяцев после начала мобилизации, когда я уже был не в России.
Ну, а пока шли первые месяцы войны, я еще был полон энтузиазма, что до общества все же удастся достучаться. Я старался разговаривать с людьми, много писал в ВК, пытался раскрывать людям глаза в комментариях к новостям. Впрочем, баталии в комментариях я быстро оставил. Это все-таки слишком токсичная среда. Ну, и непросто что-то кому-то доказать и даже просто выглядеть убедительнее оппонента, когда ты ограничен в средствах военной цензурой и не можешь прямо называть вещи своими именами и приводить факты, а твой оппонент не ограничен вообще ничем.
Постепенно я понял для себя, что пытаться достучаться до запутинцев мне не по силам, а все что я могу, это пытаться перетянуть на нашу сторону нейтралов и максимально поддерживать единомышленников. На этих двух целях я и сосредоточился. Писал много мотивирующих поддерживающих постов о том, насколько хрупок и нелеп путинизм. О том, что совок, который имел понятную устремленную в будущее идеологию, политбюро, какие-то реальные достижения, все равно рухнул за считанные дни, а путинизм, с его безыдейностью, неспособностью предложить никакого светлого будущего и зависимостью от одного конкретного человека – явление просто на порядки более хрупкое. О том, как путин ускорил конец своего говноправления этой тупой и бессмысленной войной. О том, что нас, на самом деле, многие миллионы, просто мы слишком разобщены и демотивированы. Что людоеды сейчас получили практически неограниченный доступ к инфопространству, поэтому создается обманчивое впечатление, что их так много, но в реальности этих отбросов рода человеческого в нашем обществе ничуть не больше, чем в любом другом.
Я тогда на самом деле считал, что падение путинизма – вопрос сроком от нескольких месяцев до года. Слишком нелепым, невозможным, безумным казалось все происходящее. Ну, и была полная уверенность, что мои соотечественники – не людоеды. Я верил в свой народ. В каждом народе есть разные люди – от самого темного дна до сияющих горных вершин. Ни один народ не хуже и не лучше другого. Ситуативно некоторыми народами в некоторые моменты времени могут овладевать деструктивные идеи, но это всегда временно и не имеет под собой какой-то глубокой основы. Все мы помним, что творили немцы в середине прошлого века, но это не помешало им стать вполне нормальным обществом впоследствии. Морок всегда рано или поздно уходит. И даже в самые тёмные дни там сохранялись люди, которые были несогласны с преступлениями своего фюрера, которые шли против системы, рисковали своими жизнями, чтобы остановить зло, которое творилось от имени их народа.
В каждом человеке также есть масса хорошего и масса плохого. С детства оказавшись среди гопников, человек скорее всего вырастет не слишком миролюбивым и тонкоорганизованным, а если его потом окружить людьми светлыми и добрыми – он и сам станет лучше. Как известно, каждый человек – это не более, чем сумма 5 человек, с которыми он больше всего общается. Поэтому стоит ли удивляться, какие качества пробуждаются в человеке, если фамилия одного из этих 5 человек Соловьёв, второго Скабеева, ну и так далее?
Наша система устроена так, что в каждом человеке из всей палитры его качеств она стремится взращивать наиболее низкие, наиболее мерзкие качества. Она умело дёргает за ниточки комплексов, обид, внушает человеку, что его все вокруг якобы не любят, унижают, плохо к нему, видите ли, относятся. Расковыривает старые раны и создаёт новые, разжигает ненависть, питает всё самое низменное и гадкое, что есть в самых тёмных уголках наших душ. Так люди временно становятся хуже, чем могли бы быть, могут даже превращаться в настоящих чудовищ. Но это всё ненастоящее, наносное.
Кроме того, наша система устроена так, что даёт преференции самому дну – наиболее жалким, никчемным, беспринципным, самым мерзким и злым. Именно их она делает наиболее заметными. Их громче всего слышно. Из телевизора, в кабинете начальника, в транспорте – везде громче всего слышен голос глупых мерзавцев. А умные и порядочные люди оттеснены на обочину жизни, придавлены, запуганы и вынуждены молчать и скрывать свою нормальность. Поэтому складывается ложное впечатление, что донных элементов много, чуть ли не большинство. Один громкоголосый дурак ведь может перекричать хоть сотню мудрецов, если не только не одергивать его, а даже поощрять.
Так создаётся ложная картинка, что люди хуже, чем они есть на самом деле, а плохих людей больше, чем есть в реальности. Как только отключится пропаганда ненависти, а система перестанет давать преференции самым отъявленным негодяям, мы с удивлением обнаружим, сколько прекраснейших людей вокруг – умных, образованных, порядочных, с высокими идеалами и ценностями. Да, мерзавцы останутся, но они займут приличествующее им место – уйдут на обочину жизни и перестанут как-то на что-то влиять. Но их окажется не так уж много. Большинство из тех, кто нам кажется сейчас злобными человеконенавистниками, окажутся вполне себе милыми людьми. Просто слишком поверившими разжигателям ненависти. Но раз они такие легковерные, то так же быстро поверят и разжигателям любви.
Короче. Люди на самом деле не такие плохие, а плохих людей не так много.
А раз люди хорошие, нет ни единой причины, чтобы они не смогли построить хорошего общества. Многим народам удалось, удастся и нашему. Не бывает каких-то особых путей. Если делать хорошо, то выйдет хорошо. По всем объективным параметрам развития мы живём гораздо хуже, чем должны. Словно нас кто-то специально удерживает. Впрочем, это правда, действительно удерживает. Изо всех сил вставляет нам палки в колёса, тянет в средневековье и мракобесие. Старичок, который все никак не выпьет новичок.
Ну, и можно долго перечислять всевозможные волонтёрские организации, которые помогают, ищут, восстанавливают, защищают, убирают и пр., несмотря на вс; деструктивное влияние системы. Несмотря на все миллиарды, вбуханные в пропаганду ненависти и тупости. Я знал, что в России много замечательных людей и верил, что мы победим.
Но время шло. Все больше замечательных людей отчаивалось и уезжало, а массового роста протестных настроений не наблюдалось. А ведь чем дольше все это будет продолжаться, тем сложнее будет исправить последствия. Каждый новый день войны – это еще один день зомбирования людей чудовищной фашистской пропагандой.
Мы стали свидетелями и невольными участниками беспрецедентного психиатрического эксперимента. Общество сегодня очень жёстко разделилось на живущих в реальном мире и живущих в бредовой пропагандистской реальности. Причём, поглощённая пропагандистским бредом часть общества настолько неадекватна во всех вопросах, касающихся предмета их сумасшествия, что диалог по этой теме с ними практически невозможен. Они буквально не слышат тебя. Логика, здравый смысл, факты – всё с раздражением отметается, лишь бы не рушить их безумную бредовую реальность.
Когда всё это закончится, даже не берусь представить, что будет с этими зомбированными людьми. Смогут ли они интегрироваться в современное общество. Смогут ли пережить невыносимую боль и страдание, когда узнают, что на самом деле представляло это «спасение».
Когда увидят десятки тысяч навсегда «спасённых» от всех жизненных трудностей людей. Когда увидят «спасённые» жилые дома, больницы, школы, детские сады, роддома, церкви, торговые центры. Когда увидят миллионы людей, «спасённых» от своих домов и квартир. Когда увидят «спасённых» детей, у которых уже никогда не будет никаких проблем. Когда увидят «спасённых» стариков, ехавших в своей машине, в момент, когда по дороге навстречу им выехало их «спасение». Когда увидят тысячи людей, «спасение» которых снизошло на них прямо с неба. Когда увидят целые населённые пункты, полностью «спасенные» от всех тягот своего невыносимого существования. Когда узнают, что тот, кого они считали великим и прекрасным, оказался таким больным ублюдком, каких ещё свет не видывал.
Как они со всем этим будут жить? Я не знаю. Но работы у психиатров будет точно много.
Каждый день новые убитые и раненые. Новые семьи, которые затронула эта чудовищная война. Легко ли будет убедить мать солдата, погибшего в Украине от рук украинцев, что в смерти ее сына виновата не Украина, а путин? Если она и раньше ничего не понимала, то горе точно не сделает ее умнее. Горе не делает человека ни лучше, ни умнее. И я очень опасаюсь, что по мере того, как будут гибнуть путинские солдаты, ненависть к окружающему миру будет только расти. Если этот режим не уйдет наконец-то в преисподнюю в ближайшие несколько лет, есть риск превратиться в эдакий огромный ХАМАС – нищий, озлобленный, не знающий ничего в жизни, кроме жгучей обиды и ненасытного желания отомстить.
Но к этим мыслям я пришел только сейчас, по прошествии года войны. Очень надеюсь, что я ошибаюсь.
С каждым месяцем мне было все труднее и труднее писать мотивирующие посты, и вот, наконец, незадолго до годовщины начала путинского вторжения я написал пост, в котором признался, что я потерял надежду на завершение этого безумия в обозримом будущем.
Заниматься антивоенным блоггерством с территории России, будучи при этом категорически не готовым отъехать годиков на десять – дело непростое. Я умело использовал эзопов язык. Избегал называть имена, не апеллировал к конкретным фактам, писал иносказательно, прибегал к образам и сравнениям. Но все равно каждый вечер засыпал с тревогой, что на рассвете мне постучат в дверь. В итоге так и не постучали. Либо эзопов язык сработал, либо до меня просто не добрались. Мои самые популярные посты имели до 10 тысяч просмотров, при сотнях репостов и 3,5 тысячах подписчиков.
Первые дни войны, когда еще не было военной цензуры, я активно постил фото и видео разрушенных домов, убитых мирных граждан, а также горелых путинских танков и останков его солдат. Надеялся, что на кого-то из моей френдленты эти кадры смогут хоть как-то повлиять. Потом, когда ввели закон о военной цензуре, я очень старательно все почистил и стал оттачивать свои навыки эзопова языка. В этом даже было определенное удовольствие. Например, написать пост, в котором ты максимально обсираешь бункерную плесень, унижаешь его всеми возможными способами, но при этом ни разу не называешь его имени, поэтому формально не к чему прикопаться, но всем совершенно очевидно, кого ты имеешь в виду. Меня это перло. Например, придумал классное наказание для путина, когда все это закончится.
Посреди центральной площади стоял прозрачный стеклянный цилиндр диаметром 2 м и высотой 5 м, а в нём сидел маленький щупленький напуганный мужичок. Он был совершенно голый. Вокруг стояла огромная толпа, на мужичка были обращены сотни камер. Все, затаив дыхание, ждали.
Над цилиндром был сооружен на нескольких металлических опорах помост. На помосте стояло несколько десятков кабинок туалета. В ожидании открытия нового общественного туалета выстроилась огромная очередь. И вот вход открыт. В кабинки хлынули первые посетители.
Через несколько минут на щуплого мужичка полетела первая какашка, потом вторая, третья и так далее. Шлеп-шлеп-шлеп. Мужичок пытался уворачиваться от какашек, но скоро они покрыли дно стеклянного цилиндра сплошным слоем и начали подбираться к его трясущимся коленям.
Теплая коричневая масса поднималась всё выше. Тоненькие кривые ноги, маленький сморщенный член, обвисший живот, грудь тонули в говне. Мужичок в панике метался по своему аквариуму, что-то кричал, но его не было слышно. Постепенно мужичок оказался полностью в говне. Вот уже говно подступало к его рту.
Этот жалкий мужичок ещё недавно по странному стечению обстоятельств имел огромные возможности, и все эти возможности он использовал исключительно на создание говна. Всё, что он ни делал, было говном. Каждое его слово, каждый поступок были говном. Всё, к чему он прикасался, становилось говном. А теперь всё это говно возвращалось к нему.
…Вечером говно из цилиндра слили, мужичка отмыли, накормили и отправили ночевать в тюрьму, а утром снова в цилиндр на центральную площадь. И так много дней, до последнего желающего отдать должное жалкому мужичку.
...Нельзя было просто посадить его в тюрьму, поскольку слишком много людей остались бы неудовлетворены столь мягким решением после всего, что он натворил. Но и средневековые зверства тоже были недопустимы, поскольку с ними надо было как раз таки покончить навсегда. Был найден идеальный компромисс, который позволил всем желающим отдать должное жалкому мужичку, сохраняя при этом гуманность и не допуская членовредительства.
Вот такой аналог Гитлера в клетке, только еще забористее, родился у меня в голове.
Но вместе с тем происходило и какое-то явно нездоровое привыкание к тому, что нельзя называть вещи своими именами. Ну, просто нельзя, и все тут. Новая норма. Мне уже стала казаться чем-то далеким и почти невозможным та по нынешним мерка невероятная свобода слова, которая существовала в начале войны, когда ты мог прямо высказывать свое мнение без обиняков и тебе за это ничего не было. Как быстро человек привыкает к новым условиям, какими странными они бы ни были. И как же все относительно. Еще год назад люди массово протестовали из-за того, что одного человека ни за что посадили в тюрьму. А сейчас каждый день гибнут сотни человек, и проблема посадки Навального выглядит чем-то из параллельной реальности, проблемой первого мира.
Периодически мне в личные сообщения прилетали оскорбления и угрозы от запутинцев. Почему-то в оскорблениях непременно присутствовало что-нибудь связанное с ЛГБТ. Похоже, любовь к путину коррелирует со страхом перед геями. Было забавно все это читать. Иногда отвечал что-нибудь вежливо-участливое, иногда просто банил – под настроение.
Но один раз меня все же смогли немного напугать. Мне прислали фото рукописного заявления на меня в полицию и сопроводительный текст, в котором мне рассказывалось, что в своих постах я нарушил все, что только можно, и меня непременно посадят, если я не заплачу денег. Написано было довольно убедительно. Ну, типа что мне дискредитация за один пост, повторная за другой и сразу же уголовка. Несколько минут я потревожился, а потом вспомнил все же, что уголовка за повторную дискредитацию может наступить только после вступления в силу приговора по административному правонарушению. Ну, и посты мои, якобы подпадающие под законы о военной цензуре, они искали крайне примитивным способом – просто прогнали по моей стене поиском по слову «война». Я, естественно, в постах про текущее вторжение это слово не использовал. Зато оно встречалось в общих рассуждениях об истории, советском прошлом и прочих вещах, о которых я тоже периодически писал. В общем, угрозы мошенники написали уверенно и убедительно, а вот доказательная база у них очень хромала. В итоге так, на «троечку».
Но я, конечно, на всякий случай еще раз пробежался по своей стене и удалил несколько постов, которые были наиболее «на грани». Спасибо мошенникам. Может быть, благодаря им за мной так и не пришли.
***
В начале мая мы как-то гуляли по центру и случайно попали на репетицию парада на Дворцовой площади. По площади маршировали молодые фашистики. И стояли эти омерзительные путинские ржавые железяки, которые создавались для того, чтобы убивать и разрушать.
Понимаю, что не могу просто так пройти мимо оккупантов. Но и рисковать не хочется, конечно. В итоге я сделал следующее. Ведь у любого человека могут случиться проблемы с пищеварением, верно? Ну, может быть, съел что-то несвежее, так бывает. И я стал имитировать, будто меня тошнит. Шел вдоль ограждения, за которым стояла шеренга будущих похитителей стиральных машин, и с громким смачным звуком складывался почти вдвое. Изображал, будто меня буквально выворачивает.
А вообще, конечно, жуткое зрелище. Фашистский парад на Дворцовой площади. В городе, который так сильно пострадал от фашизма иноземного, теперь диктуют правила жизни фашисты местные. Какой ужас.
Шел и смотрел в эти лица. Ведь молодые ребята. И на самом деле, наверняка не злые. Просто глупенькие и промытые. Наслушались пропаганды и теперь вот поедут в Украину освобождать украинцев от самих украинцев. Будут убивать людей и сами в большинстве своем погибнут или станут калеками.
Так и не могу до конца понять, как это возможно, что человек может пойти не много не мало на целую войну, так до конца и не разобравшись, а по делу ли она, и на чьей стороне было бы благороднее воевать, если уж непременно надо повоевать.
Смотрю в эти лица, и очень жалко этих ребят. Что они умрут молодыми ни за что и ни ради чего позорной смертью оккупантов и военных преступников. И наверное неправильно называть их фашистами. Просто дурачки.
Страшнее, когда войну поддерживают люди образованные. Вот здесь действительно либо на поверхность вылезает, наконец, истинная мерзкая сущность человека, либо даже очень умные люди могут поддаваться ошибочным суждениям в такой ситуации крайнего стресса, когда твоя страна самыми варварскими методами ведет несправедливую немотивированную захватническую войну.
Вот читаю страницы весьма неглупых людей, которые в начале войны еще пишут «Нет войне!», а через несколько месяцев уже становятся «все не так однозначно, но я буду поддерживать свою страну, даже если она не права». И такое бывает, увы. Прекрасно понимаю их чувства. Очень-очень больно и тяжело признать, что твоя страна ведет себя так же, как гитлеровская Германия. И отчаянно хочется уцепиться за любую надежду, что это не так. Потому и так хорошо сейчас заходит всевозможная конспирология, что это все Запад развязал, что Украина – просто жертва, а Россию вынудили, заманили, спровоцировали. Это полнейшая шизофрения защищать Россию от Запада методом нападения на Украину тогда, когда на Россию еще никто не напал, но в нынешнее время жить с такой шизофренией многим комфортнее, чем с правдой.
Только вот правда все равно рано или поздно придет в каждый дом. И чем дольше ее отрицаешь, тем больнее будет, когда в конце концов ее придется признать. Тем, кто давно против путина – им проще. Я на момент начала войны ненавидел путина всего год, но все же мне было легче, потому что я уже знал, что это существо собой представляет. «Курск», театр на Дубровке, Беслан, Грузия, развязывание войны на Донбассе, сбитый малайзийский «Боинг», многочисленные убийства оппозиционеров и журналистов. По большому счету, ничего нового 24 февраля 2022 года мы о путине не узнали. Он уже многие годы кровавый убийца. И даже масштабы не очень-то изменились. Все это уже было в Сирии. Просто Сирия далеко, и ее проще не замечать.
Представляю, как нелегко сейчас признать правду тем, кто все эти годы не интересовался политикой. Вспоминаю себя образца 2019 года. Когда еще власть не дискредитировала себя полнейшей бездарностью в борьбе с ковидом, и я считал, что в целом в государстве российском все вполне хорошо, и мы, в общем-то, живем не хуже Европы. Ну, деревни у нас, конечно, вымирают и смотрятся явно похуже деревень в, скажем, Баварии. Но я ведь живу в Питере, и у меня здесь все прекрасно. И вот, вдруг, бац, начинается война, путин бомбит Украину. Как бы я воспринял это из своей картины мира 2019 года? Совсем не исключаю вероятности, что хотя бы на какое-то время предпочел бы поверить, что это все Запад. Но потом все равно, конечно, разобрался бы в истине. Как минимум, друзья и знакомые помогли бы мне понять. Ну, и голова все же есть на плечах. Сложнее тем, у кого нет правильного круга общения и уровень интеллекта невысок.
***
Как и многих моих единомышленников меня не миновал раскол в семье. Мой папа, к сожалению, абсолютнейшая вата.
И это для меня большая боль. Так странно и грустно сейчас вспоминать, что мой отец в 90-е топил за Ельцина и демократию, рассказывал мне, каким ужасным был Сталин, что любого человека тогда могли без суда и следствия расстрелять или отправить в лагерь. А сейчас тот же самый человек брызжет слюной и рассуждает о том, что Сталина на вас нет, а проклятые либералы развалили Советский Союз, что, конечно же, было величайшей потерей. Вот так человек может деградировать под влиянием телевизора.
Я еще со времен посадки Навального активно пытался склонить папу на сторону света. Присылал ему разные статьи, видео. Пробовал что-то доказать и при общении по телефону, но это быстро приводило к тому, что у него заканчивались доводы, и он начинал орать. Наш последний разговор случился как раз накануне войны. Я поговорил с папой 23 февраля, на следующий день началась война, и я потом долгое время не рисковал ему звонить. Слишком тяжело было бы на фоне происходящего слушать еще и агрессивную ахинею от значимого мне человека. Зато я еще активнее принялся слать папе всякое разное из интернета. В итоге он мне, наконец, ответил. Попросил не присылать этот бред и сказал, что он все равно его не читает.
Это меня возмутило. Ах, он даже и не читает! Решил полностью прекратить какое-либо взаимодействие с отцом. Мысленно принял для себя, что мой папа – фашист, и больше его для меня не существует. Вообще не общался с отцом весь март и апрель. Его просто для меня нет, и все. Но ситуация все равно очень тяготила. Вспоминал детство, как мы ездили на море, как играли в футбол, как папа рассказывал мне кучу всяких историй. Неужели на всем этом надо ставить крест, обрубать все это только из-за того, что папа пересмотрел телевизора и обзавелся несколько неадекватной картиной мира?
По сути, можно сказать, что это просто психическая болезнь. Папа в целом нормальный человек, но в вопросах политики одержим бредом путинизма. Это то же самое, как если бы у него была, скажем, шизофрения. И что, если бы мой папа заболел шизофренией, я бы перестал с ним общаться, бросил бы его? Постепенно привыкаю к мысли, что мой папа просто болен, и к его разговорам о политике не стоит относиться иначе, как к бреду сумасшедшего. Кроме того, в вопросах не связанных с политикой мой папа вполне адекватен. Так что не все так плохо, и с ним можно даже разговаривать на довольно широкий круг тем. Хотя, конечно, его больная картина нет-нет да прорывается в самые разные моменты разговора. Там и неуважительное отношение к женщинам и молодежи, и неприятие многих улучшений, которые были достигнуты в нормах жизни общества за последние десятилетия. И, конечно же, ненависть к европейской цивилизации.
И вот к маю все-таки прихожу к мысли, что от того, что я с ним не общаюсь, проку нет ровным счетом никакого. Типа я в белом пальто, а вы меня недостойны. И?..
Позвонил папе, извинился за то, что не общался с ним и называл его фашистом, предложил продолжить общение, но просто избегать темы политики. Папа согласился. Но почти сразу начал нарушать это условие.
Дело в том, что мой отец очень любит порассуждать о жизни, а все его рассуждения неминуемо скатываются к чему-то токсично-агрессивному, в плоскость его основного источника информации – госпропаганды. Ну, про то, какой там ужасный Запад в целом и пресловутые англосаксы в особенности, как у них там все загнивает и поделом им, а вот путин – так тот молодец. Слушать это невозможно. Старался сразу же пресекать подобные разговоры, но уже через несколько минут папу снова сносило на что-нибудь ватное. Но и это я научился переносить относительно спокойно и даже добродушно подшучивал над ним.
Летом приезжал в мой родной Орел и там пару раз навестил папу. Мы даже вполне себе спокойно поговорили о политике. У меня получилось не принимать близко к сердцу его бредовые рассуждения. Все это происходило в легком непринужденном ключе. Я не пытался ничего папе доказывать, и он не распалялся в ответ. Я лишь периодически немного подтрунивал над ним. Например, с улыбкой замечал, что вообще-то это Россия 8 лет бомбила Донбасс. Все это походило на милое пикирование на какие-то малозначительные темы. Наверное, к тому времени эмоции уже были не такие сильные, наступило некое привыкание к тому, что идет война, а часть людей – фашисты. Тогда моя способность к общению с людьми иных взглядов достигла своего пика. Казалось, что мое терпение стало по-настоящему ангельским.
Впрочем, вскоре оказалось, что никакого ангельского терпения у меня нет, а моя способность разговаривать с папой о политике, не подвергаясь при этом моральному ущербу – это всего лишь вопрос дозировки. В августе папа приехал в Питер оперировать катаракту, но обнаружилось, что дела с сердцем у него совсем плохи, и отец угодил в Алмазовский центр. Я приходил каждый день проведовать его. Мы где-то по часу-полтора сидели на лавочке и общались. И оказалось, что в такой дозировке я уже не выдерживаю папины рассуждения. Передо мной встал непростой выбор. С одной стороны, вглядываться в ватную картину мира на ежедневной основе – дело очень неприятное. Но с другой стороны, перебивать и обрывать дорогого мне человека, лежащего в больнице, у меня как-то язык не поворачивался. В итоге дней пять я терпел его рассуждения, но потом мое терпение все равно лопнуло, и я все-таки призвал отца к тому, чтобы он оставил меня в покое со своими англосаксами и боевыми комарами.
С мамой дела обстояли чуть лучше. Она не поддерживает путина и войну, но любит совок, верит в заговор Запада против России и прочую конспирологию. Она согласна с большинством моих тезисов, но считает их несущественными деталями по сравнению с большой картиной, в которой миром якобы правят закулисные правительства и вьют свои конспирологические сети, окутывая ими мир и делая второстепенным тот простой и очевидный факт, что Россия напала на Украину, а Навального посадили по сфабрикованному делу. В итоге разговаривать с мамой о политике тоже, по большому счету, невозможно, но она и не стремится к этому. А наоборот избегает этой темы. Ей очень больно от всего происходящего.
***
Моя карьера попортилась еще во времена ковида. Я – устный переводчик английского языка, работал в режиме командировочного фриланса, в основном катался по заводам. Из-за пандемии рынок переводов очень сильно загрустил и переместился по большей части в оффлайн. А мне хотелось путешествовать. И вот наконец-то границы стали открываться, рынок начал просыпаться, но тут война… Тем не менее, в марте меня позвали на проект в Индию. Еще несколько месяцев назад я бы с радостью согласился, но тут был вынужден отказаться. Дело в том, что это был военный проект.
Каюсь, заметная часть моих командировок была по военным проектам. Я помогал запускать производство противотанковых снарядов в Индии, ремонтировать военные вертолеты в Индонезии, испытывать протикорабельные сракеты в Египте и обучать работе с системами ПВО в Уганде. Эта работа для меня всегда была неким компромиссом. С одной стороны, было очень классно поездить по миру, посмотреть разные дальние страны, да еще и ни копейки за это не заплатив, а наоборот заработав немного денег. С другой, конечно же, меня тяготило, что я помогаю людям делать железяки, которые предназначены для убийства людей. Но все равно это было довольно абстрактно. Конечно, часть тех снарядов, которые произведет цех завода, который мы запускали в Индии, наверняка полетит по пакистанцам, но, может быть, и не полетит. А вертолеты в Индонезии используют, в том числе, для подавления волнений в джунглях Новой Гвинеи, но совсем не факт, что именно вот этот конкретный вертолет будет кого-то убивать.
Но все равно, конечно, это была скользкая дорожка, и мне было не очень приятно работать на военных проектах.
Помню, общаюсь на заводе с улыбчивыми добродушными индусами. Они держат в руках снаряд, что-то спрашивают, и все это кажется таким мирным и спокойным, что не возникает и мысли о войне. Или индонезийский пилот вертолета. Он такой молодой, похож на подростка. Очень доброжелательный, вежливый, мягкий. Даже невозможно представить, что он, быть может, летал или когда-нибудь полетит на вертолете, несущем боеприпасы, разгонять какой-нибудь бунт в джунглях Новой Гвинеи. Но все это было далеко, абстрактно. А еще в командировках в экзотические страны все воспринимается как-то по-другому, немного не по-настоящему. Как будто это какая-то игра, как будто все не всерьез. Да и разве может быть что-то всерьез да еще и агрессивно у этих милых расслабленных доброжелательных людей?
Все поменялось 24 февраля. Если бы я продолжал работать на военных проектах после этого, то это была бы, как минимум, помощь военным преступникам наживаться на продаже оружия. В этом я уже не мог участвовать ни за какие деньги.
Ответил на предложение командировки в Индию, что считаю для себя неприемлемым работать с военными преступниками. Больше с тех пор военных проектов мне не предлагали. Впрочем, как и невоенных…
Кстати, работа на военных проектах была одним из факторов, которые помогли мне наконец-то заинтересоваться политикой. Масштаб бардака в Рособоронэкспорте таков, что просто невозможно не задуматься о состоятельности государства, у которого такие дерьмовые госкорпорации.
Особенно концентрированный бардак творился на проекте в Египте. Параллельно с этим как раз было отравление Навального, потом я еще много общался с Лешей, который на тот момент активно интересовался политикой. И вот к моменту посадки Навального все карты сошлись, и я просто посмотрел фильм про дворец, и мой мир после этого уже никогда не станет прежним.
Казалось бы, просто очередное антикоррупционное расследование. Но надо понимать, что я на тот момент вообще не интересовался политикой, не слушал никаких блоггеров, не смотрел расследования. И вот я начинаю смотреть фильм про дворец, и у меня глаза лезут на лоб, а возмущению моему нет предела.
Первый митинг за Навального пропускаю, а на второй уже иду с друзьями. Многие тысячи протестующих, кричалки «путин – вор», «путин – убийца», «старичок, выпей новичок»… Эх, были времена. Подозреваю, что многие из тех, кто выходил тогда на митинги, сейчас уехали. А в России свои последние дни доживают одиночные пикеты. Путь в Северную Корею долог, но пока проходит крайне успешно, если это слово здесь применимо.
***
Летом стало понятно, что первый удар режим пережил. Санкции его не сломили. Потерявшие свои европейские активы олигархи государственный переворот не устроили. А антивоенные протесты не переросли ни в какой массовый народный бунт. Стало понятно, что все будет решаться на поле боя. Будущее России в руках ВСУ.
В начале войны я верил, что режим надорвется в ближайшие месяцы от внутреннего раскола. Ведь путин нарушил фактически главный свой договор с так называемыми элитами. Там ведь было как? Вы лояльны мне, а я за это позволяю вам практически неограниченно разворовывать России, а самим жить в Европе в шикарных виллах и рассекать на яхтах по Средиземному морю. Воровать здесь, а жить там. Использовать бардак и беззаконие тут, наслаждаться порядком и безопасностью там.
Санкции сломали этот договор. Теперь никакого Лазурного берега. Придется жить там же, где гадишь. Да, можно построить себе дворец. Только вот он будет не среди пальм. И ни в безопасной благополучной стране, где соблюдаются права человека. Нет, теперь этот дворец будет возле Усть-Урюпинска, а если ты что-то не так сделаешь или скажешь, ты будешь абсолютно беззащитен перед режимом, находясь в его руках.
Казалось, что олигархам категорически не понравятся новые условия, и они смогут как-то объединиться и сдать больного дедушку в Гаагу, но, как всегда, я был слишком оптимистичен. Олигархи оказались такими же жалкими холуями, как совет безопасности с мямлящим едва не обделавшимся в штанишки Нарышкиным.
Летом у меня формируется следующая картина. Вся легитимность путина держится на том, что он – якобы сильный политик, который вновь сделал Россию великой и приумножил ее территории. Поэтому как только будет возвращен Крым, вся бункерная легитимность рухнет, плешивый потеряет народную любовь и тем или иным способом будет смещен.
Моя формула будущего стала сводиться к тому, что спасение России в освобождении Крыма. Которое полностью в руках ВСУ и очень сильно зависит от западных поставок оружия.
Грустно, что будущее России, фактически зависит от того, как успешно ВСУ будут убивать российских солдат. Мое отношение к тем, кто пошел воевать в Украину, непрерывно колеблется от мыслей о том, что всякий человек, кто участвует в путинском вторжении, для меня перестает быть человеком, и чем скорее его убьют, тем лучше, до рассуждений о том, что путинские солдаты – просто жертвы.
Сложно принять, что взрослый самостоятельный мужик может быть настолько безответственным глупцом и до такой степени не отвечать за свою жизнь и действия. Но – это реальность. Большинство идущих убивать и быть убитыми не из-за чего и не ради чего – инфантильные дурачки. И, конечно же, мне их жалко. И я понимаю, что это государство сделало их такими. И что, действительно, не у каждого человека есть достаточно интеллекта и внутренних принципов, чтобы не поддаться всему этому. А нищета, в которой живут регионы, не позволяет людям вырваться из ежедневной борьбы буквально за выживание и найти время и силы, чтобы разобраться в ситуации.
Для кремлевской плесени даже выгодно, что заметная часть россиян живет в нищете. Материальное благополучие рождает потребности более высокого порядка. Голодному не расскажешь о ценностях свободы и прав человека. Нищим проще управлять. Это война, в которой за дворцы путина и яхты Сечина гибнут люди из самых бедных и неблагополучных регионов. Война, где на убой идут те, кому, грубо говоря, не хватило денег, чтобы уехать или откупиться, и интеллекта, чтобы понять ситуацию и найти способ не стать жертвой.
Но, как бы то ни было, наше будущее в руках ВСУ. Чем быстрее будет освобожден Крым, тем больше надежд на нормальное будущее. А чем дольше продолжается война, тем более необратимые последствия она будет иметь для общества.
Колеблюсь от жалости до ненависти в своем отношении к тем, кто приперся с оружием на территорию другой страны, но эмоция, которая сохраняется у меня неизменной – это презрение. Глубочайшее всеобъемлющее презрение ко всем, кто поддерживает режим. Жалкие недоумки, не умеющие анализировать информацию, не понимающие, как устроен современный мир, живущие в парадигме нелепых устаревших понятий и не дающие себе ни малейшего труда хотя бы немного изучить вопрос, прежде чем выбирать ту или иную точку зрения.
Ведь, казалось бы, всё так просто. Вы либо верите в математику, логику и здравый смысл, либо нет. И выбираете соответствующую сторону. Одна сторона абсолютно несовместима с этой верой, другая неминуемо вытекает из неё.
Вот смотрите. На нашей стороне: сотни тысяч видео и фото, консенсус всего цивилизованного мира, тысячи материалов независимых журналистов и расследователей из многих стран, бесконечные интервью с очевидцами. Мнения звёзд музыки и кино, ведущих учёных, папы римского, генсека ООН. Чёткие причинно-следственные связи, доказанные факты и неопровержимые доводы. Всё вместе это вырисовывает складную понятную непротиворечивую картину.
На противоположной стороне: отдельные разрозненные факты, противоречивые доводы, постоянное переобувание и брызганье слюной. Никто в мире не поддержал вашу подлую войну, кроме нескольких откровенно зависимых образований сомнительного свойства, даже постоянные союзники в лучшем случае молчат. И всё это в условиях отсутствия свободных СМИ и преследований за мнения, невыгодные власти.
Таким образом, чтобы правда была не на нашей стороне, нужно, чтобы весь мир реально сговорился и последовательно врал, нигде не проговорившись. Нужно, чтобы практически все политики, журналисты, эксперты, учёные и деятели искусства – люди совершенно разные, имеющие разные взгляды на мир, не знакомые друг с другом, подчас враждебно к друг другу настроенные – волшебным образом вдруг забыли все свои противоречия и сговорились врать одну и ту же ложь. Причём, смогли факт этого сговора сохранить в тайне. И эта ложь была кем-то разработана столь безупречно, что ни разу не возникло никакого противоречия. Далее, нужно было наклепать тысячи фейковых видео, сделав это столь качественно, что никто не может отличить от настоящих. Для этого потребовались бы ресурсы, по меньшей мере, всего Голливуда. В этом проекте были бы задействованы тысячи человек и никто из них почему-то не проговорился. Если вы считаете, что так оно и было, вы полностью отрицаете существование математики, логики и здравый смысл в принципе.
Вероятно, вам настолько страшно принять чудовищную реальность, что вы готовы на любые издевательства над своим мозгом, лишь бы до последнего момента откладывать встречу с горькой правдой. Только вот чем дольше вы будете жить в иллюзорном мире, тем тяжелее будет встреча с реальностью. А она уже очень скоро...
Ну, а больше всего я презираю традиционные ценности. Все эти прекрасные образы традиционной семьи и традиционного общества, в которых якобы была какая-то особая духовность, а теперь ее нет. Хотя в реальности традиционное общество чуть менее чем полностью состояло из домашнего насилия и повсеместного нарушения прав человека. Традиционные ценности – это воевать, грабить, убивать, насиловать, избивать жену и детей, беспробудно пить, верить в демонов и прочую лабуду, считать, что солнце вращается вокруг Земли, которая, в свою очередь, стоит на трёх китах. Традиционные ценности – это быть тупым необразованным ограниченным суеверным варваром, жить в зловонном смраде средневекового города и умереть глубоким стариком в 40 лет от чахотки. Вот что такое традиционные ценности на самом деле. Абсолютно всё хорошее, что есть в современном обществе – это результат прогресса, борьбы за права и свободы, это плоды деятельности тех людей, которые как раз шли против ваших традиционных ценностей. Которые были несогласны, которые говорили, что можно по-другому. Которые задавали неудобные вопросы, которые сомневались. Которые не знали авторитетов и презирали устои общества. Традиционные ценности – тупое унылое говно. Отстаивание традиционных ценностей – признак клинического идиотизма.
Вся история человечества – это непрерывная череда войн, грабежей, насилия. Это голод, эпидемии, беспросветная нищета. Необразованность, суеверия, ложная картина мира. Бесконечное издевательство сильных над слабыми. И вот этот больной дед собрался насаждать сейчас в 21 веке какие-то традиционные ценности в нашем, в общем-то, достаточно европейском обществе. Этот старый маразматик на склоне лет открыл для себя какие-то псевдоисторические опусы, поверил в них и теперь хочет погрузить нас в ценности и представления о мире давно минувших лет. Отправить нас из прекрасного двадцать первого века в омерзительное прошлое. Проклятый обнуленыш.
О, как же он нелеп, абсолютно нелеп во всем. Эта отрывистая манера речи – словно затаившийся крысеныш, пугливо делающий прыжок и вновь замирающий. Эти нелепые исторические экскурсы, которые смешно слушать даже школьникам младших классов. Это жалкое тщедушное тельце бесцветной серой моли, которая отчаянно пыжится казаться мужественной и сильной и от этого выглядит лишь ещё более нелепо. Эти пещерные представления о мироустройстве. Полнейшее непонимание, как вообще функционирует современный мир. Застревание в столь нелепых представлениях о мире, что диалог с нормальными людьми уже просто невозможен. И бесконечные комплексы, обиды, пацанские понты, дешевые выкрутасы. Обиженное незрелое инфантильное чмо с быдлацкими манерами и гопнической системой ценностей. Человек, нелепый во всём. Боится людей, боится разговаривать нормальным человеческим языком. Вечно этот нелепый официоз и торжественность. И бесконечная глупость в сочетании с полнейшей некомпетентностью во всём. Этот человек войдёт в истории как просто эталон нелепости. Даже любовниц выбирает себе с какими-то кривыми и нелепыми фамилиями.
И народ умудряется считать его сильным и мудрым. Зазеркалье какое-то.
На самом деле, путин очень умело сыграл на обиде. Он разбередил в людях раны от развала СССР, которые у большинства уже почти зажили. Он годами рассказывал россиянам, как с ними плохо обходятся, как Запад нас не любит, как мир несправедлив по отношению к нам. Какие мы великие прекрасные спасители всего человечества круглосуточно, без выходных и перерыва на обед, а мир не оценил нас и сговорился против нас. Изначально это был просто успешный бизнес-план – разворовывать страну вместо со своими друзьями по кооперативу «Озеро», а всю ответственность валить на Запад. Но постепенно этот сугубо практический обман стал чем-то большим. Настоящим реваншизмом.
То, что просто помогало оправдывать явную некомпетентность себя как президента, с годами выросло в реальную обиду на Запад. Весьма вероятно, что сейчас бункерная крыса действительно верит в ту дичь, которую вещает госпропаганда. Когда годами обманывал всех вокруг и в итоге обманулся сам.
***
15 июля наконец-то открыли сухопутные границы России, которые все это время были закрыты из-за ковида. Хотя официально ковид на территории Великоскрепной как-будто бы уже давно закончился. Но даже при ковиде – в чем смысл закрытых сухопутных границ именно на выезд, мне понять сложно. Впрочем, не стоит искать глубоких смыслов в решениях, принимаемых дебилами.
И вот возникла возможность за недорого съездить в Европу. У нас были шенгенские визы, и вот решили в сентябре устроить небольшое путешествие. Война войной, но какой прок Украине и цивилизованного миру от того, что мы не будем насколько это возможно радоваться жизни и использовать возможности, которые она по-прежнему дает.
И вот 13 сентября в 6 утра мы уже сидим в комфортабельном автобусе. Утренний автовокзал на Обводном канале. С удивлением обнаруживаю, что чуть ли не по несколько раз в день есть автобусы в оккупированную часть Донбасса. В зону боевых действий на рейсовом автобусе. Ну, и дичь! Не только не называть войну войной, но и действовать так, будто ее нет. Игнорировать, не замечать ее.
Ну, а мы едем в Хельсинки. Смотрю в окно на утренний Питер. Пустынный еще не проснувшийся город, раннее утро погожего сентябрьского дня. Любуюсь видами умытого свежего утреннего Питера. И радуюсь тому, что путешествие началось. Есть смутное ощущение, что за время нашего путешествия может произойти что-то масштабное, типа ядерного удара или же режим наконец-то падет, а я не успею поучаствовать в протестах и навалять наконец-то путинским ментам. Но никаких серьезных предчувствий у меня нет. Даже не взял с собой триммер – обычно я стригу бороду раз в 2-3 недели, поэтому 18 дней можно и без него. И поленился взять дорожный ирригатор.
Радостное предвкушение, что скоро буду в Европе. Что скоро можно будет смело выкрикивать на улице оскорбления в адрес бункерного ничтожества, и мне за это ничего не прилетит. К слову, за всю поездку так ни разу и не воспользовался этой опцией. Как-то странно идти и что-то просто так выкрикивать. Моя гопническая субличность недостаточно развита для этого.
На российской границе ощущаю внутри легкий трепет предвкушения. Вот, еще чуть-чуть, и я вырвусь из ненавистного путинского недорейха. Пограничная дама дарит мне последние минуты ненависти и презрения к путинизму и всему, что с ним связано. Вместо того, чтобы просто выпустить меня, она начинает листать паспорт и крайне заинтересовывается моей визой Уганды. Начинает расспрашивать, как я там оказался, что я там делал. Причем, очевидно, что ей просто любопытно и это просто поболтать. Но стилистически все оформлено как допрос. Вопросы задаются строгим официальным голосом, не подразумевающим, что можно не отвечать. Очень хочется просто послать эту царицу кабинки, но вдруг еще меня не выпустят из Скрепостана. Поэтому с выражением абсолютнейшего глубочайшего презрения на лице я брезгливо сцеживаю ответы на ее вопросы, получаю заветный штамп, выхожу на улицу и наконец-то вдыхаю свободный воздух.
Ура! Я вырвался с территории несвободы, лжи и насилия. Где каждый, дорвавшись до хоть какой-то власти, первым делом начинает притеснять и унижать тех, кто от него зависит. От вахтера и работницы пограничной службы до президента. При этом вышестоящий всегда стремится унизить того, кто хоть немного ниже. Где унижение – непременная часть субординации. Вплоть до самых вершин пирамиды. Вспоминаем, как путин публично унизил Нарышкина, который что-то мямлил с трясущимися коленками. Система целиком и полностью построенная на унижении и насилии. Путинская Россия.
Финский штамп, и вот мы в Европе! Сразу едем в Вантаа, оттуда летим в Амстердам и неделю проводим в гостях у друга в Роттердаме. В Амстердаме я раньше уже бывал, но давно и всего один день. В остальном же это мое первое знакомство с Нидерландами. Просто влюбляюсь в эту страну. Уютные улочки, минимум машин, тишина, покой, максимально развитая велоинфраструктура. И непрерывное ощущение комфорта, спокойствия и безопасности. Как раз то, что нужно. И ведь совершенно очевидно, что нидерландцы ничем, ну абсолютно ничем не лучше русских или любой другой национальности. Просто они еще несколько веков назад свергли самодержавие и хорошо умеют бороться за свои права.
Для благополучия страны не нужны какие-то особые таланты. Не требуются великие изобретатели и деятели искусства. И вовсе необязательно, чтобы народ был трудолюбивым и усердным. От народа вообще не требуется никаких особых созидательных способностей. Все, что нужно от народа для благополучия страны – это способность вовремя давать люлей своей власти. Чтобы власть была максимально зависима от народа, его чаяний и устремлений, чтобы боялась его гнева и подчинялась его воле. Вот тогда будет благополучие. И премьер-министр будет ездить на работу на велосипеде, а не как у нас.
Ведь изначально интересы власти и народа диаметрально противоположны. Власть всегда хочет воровать, красиво жить, ни за что не отвечать и ничего не делать. Ну, и чтобы так продолжалось вечно и ничего за это не было. Власть всегда хочет ещё больше власти и никогда не хочет с властью расставаться. Бывают исключения, но на каждого Ли Куан Ю обязательно найдётся десяток Лукашенко.
Демократия – это самый эффективный способ принуждения власти действовать в интересах народа. Для этого используется очень мощный механизм, именуемый системой сдержек и противовесов. В арсенале этой системы: сменяемость власти, честные конкурентные выборы, независимость трёх ветвей власти, независимые СМИ, свобода слова и право граждан на мирный протест. Но самое важное в этом – сменяемость власти. Это фундамент всего. И всё остальное, на самом деле, следует из сменяемости власти. Если будет сменяемость власти, будут и все остальные сдержки и противовесы.
Если нет сменяемости власти, то дорвавшийся до власти индивидуум сделает всё, чтобы никогда эту власть не потерять. Он закроет неугодные СМИ, превратив остальные в пропаганду, которая будет беззастенчиво врать народу про невиданный рост и 146% поддержки. Он будет фальсифицировать выборы, не допуская до них по надуманным поводам сильных кандидатов. Если и этого окажется недостаточно, он запретит людям выходить на митинги, создаст целое ведомство, которое будет защищать его дубинками и электрошокерами от народа, напишет репрессивные законы, по которым любого неугодного можно будет посадить. Он будет бояться порядочных, умных и способных людей в своем окружении, поэтому окружит себя профнепригодными холуями, на каждого из которых у него будет компромат. В итоге у власти не останется ни одного настоящего профессионала. Он потеряет связь с реальностью, опьянеет от власти. Он разрушит всё, до чего сможет дотянуться. В конце концов он накроет бетонной плитой будущее целого народа – лишь для того, чтобы править вечно.
Если же есть сменяемость власти, то индивидуум, получивший власть, будет знать, что рано или поздно ему придётся с нею расстаться и вновь стать просто обычным гражданином. Он будет знать, что всё, что он сейчас попытается сделать в ущерб народу, рано или поздно обратится против него. Что если он сейчас превратит СМИ в пропаганду, то при следующем правителе эта пропаганда запросто может начать «мочить» его. Что каждый репрессивный закон, который он сейчас примет, в будущем может быть использован против него. Что он элементарно сядет в тюрьму, если сделает что-то не то за годы своего правления. Зная, что власть не вечна, он сам будет заинтересован, чтобы система сдержек и противовесов эффективно работала. Да, сейчас она мешает ему развернуться. Но она же – залог его будущего.
Важно, чтобы сменяемость власти действительно работала. Чтобы не было ни единой возможности обойти это ограничение. Чтобы человек, приходя к власти, знал, что у него нет ни единого шанса узурпировать власть. Что как бы он из кожи вон не лез, а рано или поздно всё равно с властью придётся расстаться.
От Нидерландов ощущение какого-то просто непрерывного уюта. Здесь уютно абсолютно все. Среда предельно мягкая, доброжелательная, спокойная. Чувствуешь себя так хорошо, так расслабленно.
Очень понравился Роттердам. Это Питер здорового человека. Здесь тоже очень много воды, есть река сопоставимого с Невой масштаба, есть разводные мосты. И много дождей. Только вот за исключением нескольких крупных улиц, тут нигде нет даже сплошного потока машин. Велодорожки буквально везде, общественный транспорт работает как часы. А архитектура города представляет радующее глаз сочетание современного и старого. Именно истории здесь практически нет. Город был практически полностью разрушен немецким собирателем земель и восстановителем исторической справедливости.
На окраинах уютные частные домики, идущие плотной вереницей, стена к стене. А в центре живописная смесь малоэтажной застройки и высоток. Но даже высотки какие-то уютные, радующие глаз. Они не подавляют, не прижимают тебя к земле, рядом с ними ты не чувствуешь себя испуганным потерянным муравьем, как у нас среди наших человейников. В общем, Роттердам – очень классное место именно для жизни. Мой друг определенно не прогадал.
***
Разговоры про мобилизацию начались еще с конца апреля. Сперва все ждали, что кремлевская моль объявит, что надо бы массово отдать ему свои жизни, на параде 9 мая, потом ждали, что после, затем ожидали все лето. Но мобилизации все не было и не было. Поэтому у меня уже выработался абсолютный иммунитет к любым слухам о мобилизации. Я был уверен, что бункерная крыса не решится на мобилизацию ни при каком раскладе.
Как раз в районе нашей поездки у рашистов посыпался Харьковский фронт. С наслаждением наблюдал, как стремительно начала меняться карта боевых действий. Как мерзкие оккупанты, бросая на ходу свой ржавый металлолом, буквально бежали из Харьковской области. При этом о том, что будет мобилизация, я даже и не думал.
20 сентября мы прилетели в Барселону. И вот 21 утром иду я в туалет в нашем отельчике, залезаю в телефон – а там эта мерзкая рожа. Даже зассал взять на себя ответственность, жалкое чмо. Поддержать он, видите ли, решил предложение министерства нападения. Какой же он жалкий и никчемный. И насколько нужно быть дебилами, чтобы не испытывать к нему презрения.
Но, блин, мобилизация. Жесть. С другой стороны, уж этого-то народ явно не потерпит. Уж теперь-то путин точно подписал себе смертный приговор. Предвкушаю массовые бунты, восстание и свержение ненавистного режима. Немного страшно возвращаться в Россию, но все это не может продлиться долго, а уж спрятаться от военкома мне ума и информированности хватит. Очевидно, что ресурс системы ограничен и сначала будут отправлять умирать за продолжение восседания путина на троне тех, кто не сопротивляется. Потом тех, кому не хватит интеллекта и знаний эффективно скрываться от военкома. Ну, а я стою близко к вершине этой пирамиды, до таких как я очередь может дойти только в последнюю очередь.
В России тем временем мгновенно раскупили все авиабилеты на рейсы из страны на ближайшие дни. В Верхнем Ларсе начинает формироваться очередь. Наблюдаю, как народ буквально бежит из страны. На фоне этого, конечно, было бы как-то странно сейчас возвращаться. Когда люди готовы отдать любые деньги, лишь бы вырваться из России. Когда люди стоят в многочасовых, а иногда в многодневных очередях на наземных границах. И дрожат, выпустят ли их, или нет. Когда автобус из Владикавказа в Тбилиси идет не несколько часов, а несколько суток. Когда человек согласен заплатить огромные деньги за возможность уехать, но даже деньги могут не помочь.
А я уже заграницей. И автобус до Хельсинки мне обошелся всего в 5000 рублей. Мне не пришлось стоять в очереди на границе. Мне не надо было трястись, выпустят меня или нет. И сейчас лишиться всего этого. Не воспользоваться своей удачей и вернуться обратно. Было бы как-то странно.
Но домой очень хочется. Я ведь мечтал изнутри наблюдать за тем, как будет рушиться режим. Как полиция перестанет выполнять приказы. Как можно будет захватить какое-нибудь правительственное здание. И наконец-то навалять путинским оккупантам. Ну, и самое сладкое, о чем я мечтал – это зрелище прозревающих ватников. Которые будут кататься в истерике от того, что путин их обманул, а они оказались никакими не патриотами, а обыкновенными фашистами и дурачками.
Основное, что меня напрягает в возвращении в Россию – это перспектива того, что границы могут закрыть, а режим может просуществовать долго. Хоть отсутствие скорой кончины путинизма и кажется мне маловероятным, но надо учитывать все факторы. Ведь цена ошибки неприемлемо высока. Очень не хочется оказаться запертым в новоиспеченной Северной Корее. Конечно, всегда можно будет убежать лесами в Финляндию. Более тысячи километров границы они все равно не смогут полностью контролировать. Но все же это уже экстрим, это уже совсем другой уровень рисков. Не уверен, что я на такое готов.
Женя меня убеждает, что нельзя возвращаться сейчас в Россию. Я и сам понимаю, что она права, но мне пока сложно принять это. В мои планы входило оставаться в России, а из рисков я в основном рассматривал репрессии, а не массовую установку под ржавое ружье. Я разработал целую схему, как писать в ВК и не сесть за это. Я клеил листовки так, чтобы не попасться. Я ходил на митинги максимально осторожно. В итоге у меня не было ни единого задержания, ни одной административки. Я успешно вел протестную деятельность, умело обходя все опасности.
И вот теперь оказалось, что риски пришли совсем с другой стороны. Очевидно, что я смогу спрятаться от военкома. Но вот каково будет качество такой жизни. И вот, условно говоря, я мог бы засесть на даче. Но будет ли это достаточно безопасно? Не дойдет ли до того, что начнутся облавы по садоводствам? Или народ промоют до такой степени, что в один прекрасный день какой-нибудь преисполненный самым низменным патриотизмом дачник сдаст военкому заведшегося в садоводстве нацпредателя.
Все это маловероятно, но, тем не менее, не исключено. Перспектива жить в постоянном страхе и оказаться запертым в стране, если закроют границы, меня пугала. А раз есть мобилизация, то и границы закроют. Это лишь вопрос времени.
Гуляем по Барселоне, а я все думаю и думаю. Водоворот мыслей. Разум все настойчивее говорит «не возвращайся», а эмоции изо всех сил ищут обоснование для возвращения. Очень хочется домой. Но понимаю, что в рамках тех рисков, на которые я готов идти, возвращаться нельзя.
Пытаюсь заманить себя в эмиграцию тем, что можно будет писать в ВК без цензуры. Что можно будет наконец-то называть вещи своими именами. А еще насрать на портрет путина. Была у меня такая мечта. Эмигрировать для того, чтобы совершить акт дефекации на фото недофюрера и выложить в интернет видео этого действа. Но мечты эти были, когда эмиграция казалась чем-то далеким и сугубо теоретическим. Сейчас, когда эмиграция подкралась вплотную, эта мысль уже не греет. Как-то это слишком дико, публично срать на путина. Это точно не сделает мир лучше. И не добавит поддержки нашим сторонникам.
К вечеру 21 сентября я начинаю постепенно привыкать к мыслям об эмиграции. Я еще не согласился, но уже готов эмиграцию рассматривать. Начинаю уже фоном думать, куда и как. Но все равно продолжаю отчаянно цепляться за то, чтобы вернуться.
Уходит несколько дней на то, чтобы я наконец-то решился эмигрировать. 22 сентября мы летим в Порту. В Порту нас ждет 4 дня. Мы останавливаемся в уютном отеле в самом центре города. И вот днем гуляем по городу, а вечером планируем эмиграцию.
***
Наблюдаем, как народ по несколько дней стоит в очередях в Верхнем Ларсе. Как люди пытаются пробиться в Казахстан. Как мои соотечественники буквально убегают из страны. Не могу отделаться от параллелей с Афганистаном год назад. Когда оттуда ушли американцы, и власть захватил Талибан. Эти кадры людей, повисших на взлетающих самолетах. У нас хоть до буквального хватания за самолеты и не дошло, но в фигуральном плане уже. Когда авиабилет из России хотя бы куда стоит как машина. Когда люди бегут практически в отчаянии, вникуда, без денег, без планов. Лишь бы спастись из России. От России. От государства, которое нас предало. А теперь еще хочется сделать нас убийцами и самих убить.
Один мой друг еще дольше, чем я не мог впустить в себя мысль об эмиграции, но через несколько дней после объявления мобилизации все же созрел. В итоге он уезжал в Казахстан со следующей логистикой. Ни о каких авиабилетах до самого Казахстана не могло быть и речи. И даже просто добраться до границы было уже сложно. Раскупили все билеты и в приграничные города! В итоге друг летел из Питера в Самару с 3 пересадками. И билет стоил примерно как в Таиланд и обратно в мирное время. Из Самары он ехал за 10 тысяч на такси до границы, а на границе мерз в очереди много часов. Вот такие приключения. Путин за 20 лет стабильности построил такую прекрасную страну, что из нее просто бегут. Ужас. И позор.
Пропаганда проталкивает идею, что из страны бегут предатели, что типа мы предали страну. Да нет же, это не мы ее предали. Это она нас. Точнее, не страна, а государство. Задача государства – обеспечить комфортные условия жизни для своего народа. Удовлетворять интересам разных социальных групп. Учитывать потребности всех слоев общества. Вести свою политику в соответствии с ценностями разных людей. Если результатом деятельности этого государства является то, что заметная часть населения убегает из страны или очень хочет убежать, это означает, что государство не способно выполнять свою основную функцию.
Построенное путиным государство – это абсолютно жалкое, никчемное говно. Которое не способно ничего создать, ничего произвести. Которое только пользуется плодами труда других людей и качает нефть. Которое просрало абсолютно все. Государство-паразит. Все, к чему оно прикасается своими мерзкими щупальцами, становится говном. Только там, куда оно еще не добралось, возможно какое-то развитие. Иногда даже по-настоящему феноменальные успехи. Как было с рунетом, пока тупая гебня не научилась наконец-то пользоваться интернетом и не начала ломать и его.
И вот очень забавно наблюдать, как система, не имеющая вообще никакой позитивной повестки, на склоне лет, кряхтя и запинаясь, вдруг вознамерилась заделаться полноразмерной диктатурой. Это крайне фейспалмно выглядит.
У неё нет никакой внятной (и уж тем более, привлекательной) цели, отсутствует какая-либо картина будущего. В идейном плане она абсолютно пуста. Она вся обращена в прошлое, буквально вцепилась в него посиневшими пальцами. За неимением каких-либо собственных достижений переоформила на себя достижения своих великих отцов. А все неудобные моменты истории под шумок переписала, отменила, запретила. Безумно боится будущего, ведёт неравный бой со временем и объективной реальностью. Явно носит шапочку из фольги. Измотана и близка к нервному срыву. Является источником самых смешных мемов. К сожалению, крайне токсична.
Её, по сути, единственная идея – мы такие классные, супердуховные, всего мира спасители, но нас недооценили, обидели – и вот сейчас мы им покажем! Понимаете, не светлое будущее, не от каждого по способностям, каждому по потребностям, не ради покорения космоса, не во имя всеобщего блага, не благополучие и процветание, не к далёким звёздам, не разработка лекарства от рака, не поиск эликсира вечной молодости, не научные открытия и высокие технологии, не создание безопасной и комфортной среды – нет! Просто голый реваншизм. Непроработанная психологическая травма в масштабе целого народа, которую старательно раздували и расковыривали долгие годы, сделав ощущение боли настолько невыносимым, что вот реально «сами не жили и другим не дадим». В 21 веке, в богатейшей стране, когда есть все возможности для настоящего процветания, при идеальной рыночной конъюнктуре, отсутствии каких-либо внешних угроз – и вдруг почему-то надо не жить, а выживать. Не почему, просто так, на ровном месте. Антиутопия. Гротеск.
Все, абсолютно все, к чему путин прикасается, становится хуже. Этот человек обладает какой-то поразительной способностью к разрушению. Есть такая конспирологическая теория, что путина к нам заслали США, чтобы развалить страну. Это, конечно же, полный бред, но мысль интересная. Мерзкая бункерная плесень идеально подошла бы для роли засланного агента внедрения, который мог бы развалить любую страну – быстро, качественно, профессионально.
Понимая все это, видя, что в стране есть абсолютно все условия, чтобы жить не просто как Европа, а даже лучше, и лишь путинизм – единственная причина того, что мы до сих пор живем как страна где-то на границе развитых стран и стран третьего мира, – не могу никак принять то, что так много людей до сих пор считает путина великим геополитиком и спасителем России. От кого ее, блин, спасать? Все правление путина мы находимся в условиях суперблагоприятной международной конъюнктуры. Цены на углеводороды высоки как никогда. Весь мир доброжелателен к нам. Россию приняли в круг цивилизованных стран, даже пустили в G7, сделав ее G8. Живи и развивайся. Что еще надо?
Но нет же, путин пошарившись по помойкам российской мысли, нашел самые маргинальные идеи. Раздул проблемы, которые волновали лишь небольшое количество городских сумасшедших. Сделал проблемами реальными то, что существовало лишь в воображении крайне малочисленных мракобесов. Непрерывно создавал новые проблемы из ничего. Раздувал в людях чувство обиды, несправедливости. Питал в них все самое низменное, мерзкое, гадкое. Расчеловечил их.
Из-за ничего, абсолютно на ровном месте, страну, которая по всем объективным параметрам была просто обречена на благополучие и процветание, он с размаху размозжил об стену. Страна, которая только-только сбросила с себя ужасную советскую диктатуру, которая наконец-то начала открываться миру после 70 лет мрака и изоляции. И люди стали приобщаться к нормальным западным ценностям. А также создавать замечательные бизнесы, развивать страну. И лишь небольшая группа людей, которая не смогла адаптироваться к новым условиям, была недовольна всем этим. Совершенно маргинальная группа. И вот почему-то именно ее мракобесный запрос стал руководящим для жизни страны.
Очень грустно, практически невыносимо смотреть, как лучшие люди вынуждены бежать из моей страны. Из моей больной страны, болезнь которой стремительно прогрессирует, а вместо лечения рану продолжают расковыривать.
***
Впрочем, мысли о личной судьбе сейчас все же преобладают над размышлениями о судьбах народов. Что ж делать-то? Если уж валить из России, то, конечно, я бы хотел в Европу. Мне очень понравились Нидерланды, туда было бы просто идеально. Но и другие европейские страны, конечно же, очень даже ничего. За окном шумит вечерний Порту, а я лежу в кровати и судорожно собираю информацию. До конца нашей поездки остается неделя. По прошествии которой нужно будет уже куда-то ехать с более-менее четко очерченным планом. Необычное завершение путешествия, мда.
Очень сложно в таком стрессовом режиме цейтнота решить то, что нормальные люди готовят месяцами, а то и годами. Очень много информации, очень много нюансов. Жалею, что все это время от начала войны до мобилизации совсем не занимался вопросом эмиграции. Я периодически думал, что на всякий случай небесполезно было бы подготовиться, но дико не хотелось этим заниматься. В итоге решил, что буду действовать по обстоятельствам. И вот эти обстоятельства наступили.
По результатам изучения интернета вначале я склонялся к варианту беженства, но постепенно стало понятно, что у этого способа эмиграции слишком много недостатков. Потом подумывал о том, чтобы ехать нелегалом. Но и это тоже не сахар. По мере получения новой информации склонялся то к одному, то к другому варианту. Но каждый вариант в конце концов забраковывался.
В ходе своих метаний в какой-то момент я даже взял дешевый невозвратный билет в Берлин. Это я нарыл новость, что Германия рассматривает возможность давать политическое убежище бегущим от мобилизации. Но потом почитал-почитал и понял, что все это вилами на воде писано, а Германия – страна дорогая и сложная, и это вообще не вариант. В итоге через пару дней чтения чатов и форумов в нашем номере в Порту стало понятно, что дело плохо.
Не получается вот так вот без подготовки эмигрировать в Европу по-нормальному. Нужны деньги, нужно подготовить какие-то документы. Конечно, идея поехать в Нидерланды, жить там нелегалом и заниматься ремонтом велосипедов в веломастерской выглядела романтичной. Но чисто практически, жить в Европе нелегалом? Это же все равно, что, не знаю, приехать на море, но не купаться в нем. Основной смысл жизни в Европе – наслаждаться безопасностью, свободой и благополучием. Но быть нелегалом – это также как в России ходить по улице и бояться полиции. Это не иметь возможность свободно путешествовать по миру, быть еще более ограниченным в плане перемещения, чем в России. На самолетах просто так не полетаешь, из ЕС не выехать. Ну, а уж о благополучии в статусе нелегала и говорить нечего. Да, ты будешь также пользоваться всей этой комфортной средой, наслаждаться хорошей урбанистикой. Но издержки слишком высоки.
Заметная часть бегущих от мобилизации едет в Турцию. Начинаем изучать этот вариант. Там достаточно просто можно получить ВНЖ на год. Ну, а года как раз хватит, чтобы путинизм рухнул. Ну, а если не хватит, то будет достаточно времени разработать альтернативный план действий. В общем, выбираем Турцию на «пересидеть».
После принятия решения о том, куда ехать дальше, становится легче. Потихоньку собираем информацию про Турцию. Все достаточно понятно и прозрачно.
29 сентября наше путешествие закончится, остаются считанные дни. Нужно проработать детали дальнейшей логистики.
26 сентября едем на автобусе из Порту в Лиссабон. За окном сплошные леса, очень классная природа в Португалии. Впереди у нас 3 дня в Лиссабоне, а дальше нужно куда-то и как-то лететь.
Планируем, что я полечу в Анталью, а Женя в Питер за вещами. У нас есть на руках билеты Лиссабон-Стокгольм и Стокгольм-Хельсинки. Ищу варианты, как с такими вводными за минимальную сумму оказаться в Анталье. В итоге нахожу дешевый билет из Стокгольма, но в Арланде придется провести почти двое суток. Колеблюсь, но все остальные варианты существенно дороже. Решаю, что в масштабах сложности эмиграции покуковать два дня в аэропорту – мелочи жизни. Всего лишь один маленький шажок в начале долгого и непростого пути жизни на чужбине.

***
И вот мы в Лиссабоне. Чувствую себя словно внутри романа «Ночь в Лиссабоне» Ремарка. Также война, также нас угораздило оказаться гражданами фашистского государства и также, эмигрировав из охваченной милитаристским угаром больной страны, мы в какой-то момент оказываемся в Лиссабоне.
Бродим по узеньким извилистым улочкам этого удивительного города. Бесконечные спуски и подъемы, а потом вдруг выходишь на простор, и тебе открывается изумительный вид на город. И ощущение близости океана, кораблей, аромат дальних стран, Вест-Индия, Новый свет, Колумб… Мысли уносятся в далекие времена и дальние страны.
А потом вдруг заходишь в метро и встречаешь на станции панно, посвященные Москве, Нью-Йорку и Рио-де-Жанейро. И не можешь не думать снова и снова об утраченном. О том, что еще совсем недавно страна была открыта миру, интегрирована в мировую экономику, культуру, науку. Что еще какие-то считанные годы назад страна если и не была нормальной, то, по крайней мере, декларировала ориентированность на нормальность, стремилась – или хотя бы делала вид, что стремится – стать нормальной европейской страной с устойчивой демократией. Но, увы…
На следующий день едем на мыс Рока. Все решения на ближайшее будущее приняты. Теперь можно несколько дней просто отдохнуть. Хочется отключиться от судорожного планирования дальнейших действий и просто любоваться океаном. А он прекрасен. Высокие скалистые берега, огромные волны. Недалеко от мыса Рока доезжаем на автобусе до местечка, где можно спуститься к океану. Купаемся в бушующем океане. Представляю, как волны тысячелетиями бьются о берег, а на земле тем временем приходят и уходят всякие правители, рождаются и рушатся империи.
Что ж, просто нам довелось жить в годы войны. Так бывает. Войны были на всем протяжении истории человечества. Семидесятилетнее отсутствие больших войн на территории Европы – это скорее исключение из правил. Годы невероятно долгого мира. За которые человечество смогло совершить колоссальный скачок вперед. Огромное развитие технологий, рост благополучия, рост осознанного и ответственного отношения к себе и окружающему миру. Права человека, борьба за экологию, зеленая энергетика, защита животных. И этот нелепый ископаемый ящер путин, который со своими пещерными взглядами кажется просто невозможным в современном мире. И тем более очевидно, что это абсолютнейшее недоразумение будет рано или поздно устранено из мира, в котором ему и таким как он просто не должно быть места.
Уверен, что как Гитлер в прошлом веке заставил мировое сообщество серьезно пересмотреть вопросы глобальной безопасности, так и после изгнания бункерной моли из мира будет создана новая система международных отношений, которая уже не позволит повториться ничему подобному.
Сейчас совершенно очевидна главная дыра в современной системе мирового порядка. Нет механизмов предотвращения узурпации власти. Чтобы сделать в принципе невозможной узурпацию власти в какой-либо стране мира. Когда человек знает, что власть ему рано или поздно придётся отдавать, он будет заинтересован иметь возможность спокойно уйти на пенсию уважаемым человеком, а не сесть в тюрьму или умереть при загадочных обстоятельствах. Для этого придётся управлять страной как минимум вменяемо. Если же есть возможность оставаться у власти пожизненно, то, во-первых, очень велик соблазн этой возможностью воспользоваться, а во-вторых, не остаётся никаких стимулов заниматься чем-либо ещё, кроме собственно удержания власти. Сменяемость власти – это главное звено в системе сдержек и противовесов. Самая базовая, самая основная вещь. Если её нет, то к ее отсутствию уже начинают добавляться цензура, отсутствие нормальных выборов, репрессии и прочие прелести, которые нам всем сейчас так хорошо известны. Первопричина абсолютно всей этой катастрофы в существовании возможности узурпации власти. Не в свойствах личности конкретного человека, не в национальных традициях, а в банальной недоработке международного права. Никакая ООН более не будет иметь смысла, если не сможет обеспечивать механизм невозможности узурпации власти ни в какой точке земного шара. Должно быть создано жёсткое ограничение – скажем, не более 8 лет у власти, с возможностью более раннего смещения по результатам голосования ассамблеи ООН. И должен быть создан международный силовой механизм обеспечения выполнения этого требования. То есть, буквально, должен быть учрежден отряд спецназа, который будет направляться для ареста очередного потерявшего берега психопата и иметь полномочия ликвидации при малейшей попытке оказать сопротивление при задержании. Также должны быть разработаны схемы действия на случай, если сил отряда спецназа окажется недостаточно для обеспечения задержания/ликвидации нарушителя мирового порядка. Не должно быть ни малейшей возможности узурпировать власть и необходимо, чтобы существовало законное право применять любые средства для задержания/ликвидации того, кто осмелится попытаться правило это нарушить. Незыблемо и неумолимо.
Вот такие мысли приходят мне на берегу Атлантики.
Применительно к нынешнему же пациенту, после всех этих непрерывных маханий ядерной дубиной и многочисленных последних китайских предупреждений совершенно очевидно, что больной ублюдок струсил нажимать кнопку. А больше у него ничего и нет. Так что пора заканчивать церемониться. Можно сколько угодно надувать щеки, свирепо вращать трусливыми глазенками и грозно топать кривыми ножками, но уже не страшно. Никому. Только нелепо и смешно. Малохольный шкет, чмо на побегушках, вечно всеми обиженное недоразвитое недоразумение из немытой обоссаной подворотни – как был он трусливым нелепым ничтожеством, так ничтожеством и остался. Только теперь ещё и стал всеобщим посмешищем.
Считаю огромной ошибкой Запада, что они не поставили путину ультиматум: либо сам добровольно едешь сдаваться в Гаагу, либо мы тебя ликвидируем. Даем 24 часа. Вот что бы он сделал, предпочел бы смерть в ядерном пепле комфортной уютной камере в тюрьме в Гааге? Люди, готовые за идею пойти на смерть, обычно не питают такого интереса к золотым унитазам, не держат гостей две недели на карантине перед встречей со своим тельцем, не отгораживаются многометровыми столами от важных людей и толпой ФСО-шников и снайперов на соседних крышах от людей попроще. Не ходят в церковь в бронежилете. Не оцепляют Пискаревское кладбище перед своим приездом. И не прячутся днями и ночами в бункере, пугливо покакивая в чемоданчик. Весь образ жизни путина транслирует одну единственную эмоцию: страх. Он труслив, он очень не хочет умирать, это совершенно очевидно из всех его действий.
Говорят, что существуют противобункерные неядерные средства, пробивающие бункеры глубиной до 2 км. Так что в руках мирового сообщества есть средства, которым они могут уничтожить недофюрера. И никакой бункер не поможет. Ну, а надежность путинских ПВО все уже много раз видели. Может быть, не первой ракетой, так второй-третьей-десятой бункер точно будет пробит.
И все это прекрасно понимают. Что путин не в безопасности. Если за него всерьез взяться. Но Запад почему-то этого не делает. Неужели они до сих пор боятся ядерной кнопки и так и не осознали, что путин – просто трусливый гопник, который пугливо какает в чемоданчик и отчаянно хочет жить. Пусть даже и в тюрьме, лишь бы только не на тот свет.
***
Все ждут закрытия границ, но его все не происходит. В итоге 29 сентября нам лететь в Стокгольм, а утром 30 Женя должна улететь дальше в Хельсинки и оттуда ехать в Питер. Начинаем волноваться о том, что дед совсем поехал и закроет границы не только для лиц, подлежащих мобилизации, но вообще для всех. И тогда получится, что Женя окажется заперта в России. 30 сентября, когда кремлевская плесень будет выступать со своим обращением, Женя как раз должна быть уже на пути из Хельсинки в Питер. Опасно. Ночью прилетаем в Стокгольм, а утром Жене лететь в Хельсинки, нужно срочно решать, что делать. Лететь ей или не лететь.
Женя предлагает, что она может полететь в Хельсинки, сесть на автобус в Питер, поехать и по дороге следить за информацией. Если к моменту, когда она будет на границе, путин еще не выступит, она выйдет на границе и дождется выступления, а потом поедет на следующем автобусе, если о полном закрытии границ объявлено не будет. Но мне не нравится такой вариант. Ведь границы могут закрыть и не сразу после выступления обнуленыша.
Понятно, что во внутреннюю логику режима не вписывается закрытие границ – и уж тем более, для всех. Режим все эти годы старательно выпихивал из страны несогласных. Но осталась ли у этого режима сейчас хоть какая-то логика? О какой логике в эти дни вообще можно говорить? В любом случае, лучше перестраховаться и не рисковать. Даже если вероятность того, что Женя окажется заперта в России, совсем мизерная, цена ошибки неприемлемо высока.
Можно было бы сейчас вместе полететь в Турцию, переждать этот турбулентный период, а потом уже оттуда Жене слетать в Питер за вещами. Но вот загвоздка: у Жени заканчивается отпуск, завтра утром выходить на работу, а с собой нет ноутбука. Мой рейс в Анталью только завтра вечером. Купить ноутбук в Арланде будет, вероятно, непросто и крайне дорого. Ехать в Стокгольм и покупать там – тоже не очень вариант. Тут дорога от аэропорта до города по цене авиаперелета в этой Швеции. В итоге решаем, что Женя полетит к маме в Берлин, отработает там свои 2 смены, я к тому времени уже доберусь до Антальи, куплю там ноутбук, и Женя через несколько дней прилетит ко мне.
Ищем билет Стокгольм-Берлин. Еще 10 тысяч непредвиденных расходов. Но так оно будет безопаснее. Ложимся наконец-то поспать. В Арланде куча удобных мест для сна. Только вот немного холодновато.
Днем выходим погулять по окрестностям аэропорта. В Португалии было лето, а здесь уже глубокая осень. Все деревья в золоте, погожий осенний день, свежесть, прохлада. Так похоже на Питер. Собственно, аккурат на широте Питера.
Вспоминаю нашу осень. Не знаю, когда снова смогу вернуться домой.
Территория вокруг аэропорта такая уютная. Есть пешеходные дорожки, рядом начинается лесок. Все такое благоустроенное, продуманное, благополучное. Так могло бы быть и в России. Но в России вместо этого случились скрепы, восстановление исторической справедливости, а ее будущее оказалось похоронено под непомерным грузом чувства собственного величия.
Провожаю Женю на рейс в Берлин и остаюсь один. Я уже почти сутки в аэропорту и впереди меня ждут еще одни сутки. Понимаю, что вроде уже даже привык к жизни в аэропорту. Весь мир и вся жизнь до аэропорта уже кажутся мне чем-то далеким и почти нереальным. А реальность моя – это удобные лавочки, на которых можно валяться в наушниках и слушать аудиокнигу, это рюкзак, полный колбасы, орехов и фитнес-батончиков. И прекрасные виды из окна.
Периодически хожу прогуляться и в туалет. И больше никаких забот. Прекрасная жизнь.
Ночью замечательно сплю. Много раз просыпаюсь, но тут же засыпаю вновь. Люди вокруг приходят и уходят, начинается и заканчивается посадка на очередной рейс. А я все лежу и лежу. Наконец уже поздним утром встаю, довольно потягиваюсь. Можно позавтракать и пойти на прогулку. Кажется, я уже совсем адаптировался к жизни в аэропорту и мог бы с легкостью пробыть здесь хоть неделю.
Вечером наконец-то мой рейс в Анталью. Так странно лететь в Турцию, во-первых, из Швеции, а во-вторых, не на отдых. Вокруг курортные шведы. И летящий в совсем незапланированную релокацию я.
Шведы летящие в Анталью так похожи на русских на этом же направлении. Также кто-то напился и шумит. Примерно те же лица. Такие же, в общем-то, люди. Только у них получилось научиться отстаивать свои права и вовремя давать власти люлей, а у нас пока нет. И это ничем не предопределено, не является результатом действия какого-то особого гена или исторической неизбежности. Просто в силу большого количества достаточно случайных событий мы пришли к тому, к чему пришли.
Ни минуты не сомневаюсь, что Россия – хоть и несколько отсталая, но часть Европы. И всегда ею была. Рюрики, императоры, окна в Европу, социализм, либерализм, наука, технологии, культура – всё оттуда.
Обычная умеренно большая страна, по масштабам экономики сравнимая со средней европейской страной или Канадой. Никакая не сверхдержава и не что-то хотя бы отдалённо сопоставимое с США или Китаем. Довольно крупная региональная держава, но не более того. Могли бы быть примерно как Германия или Франция.
Ментально, культурно, исторически, этнически мы – часть Европы. Это наша родная цивилизация, и мы её часть. И нет никакого особого пути, нет какой-то особой нашей культуры, традиций и т. п. Они все абсолютно европейские. Секта мракобесов сейчас изо всех сил старается убедить людей, что это не так, но секте этой скоро конец, и наведенный ею морок быстро рассеется.
Когда он рассеется, мы быстро поймем, что лучшее, что можно сделать нашей стране – это жить как обычное западное государство. Мы ничем глобально не отличаемся от, например, Канады. Или масштабированной Норвегии. Просто несколько отстаём. Не нужно изобретать велосипед. Следует просто заимствовать лучшие практики и спокойно идти путём, который уже прошли опережающие нас страны.
Будучи отстающими, крайне неблагоразумно перепрыгивать ступеньки и рваться непременно стать пионерами, идти по нехоженым тропам – «по дороге, на которой нет следа». Это очень романтично, красиво и волнительно, но страна – не объект для экспериментов. Каждый человек вправе экспериментировать со своей жизнью так, как он хочет, но в масштабах страны это неприемлемо. Есть проверенные, понятные, хорошо воспроизводимые пути. Вот по ним и надо идти.
Страну нужно сделать богатой, благополучной и безопасной. В которой уважаются и соблюдаются права и свободы каждого человека. Всё! Больше ничего не требуется от государства. Вообще ничего. Ни величия, ни многополярного мира, ни геополитических достижений, ни сфер влияния, ни хитрых многоходовочек, ни великих целей, ни особой духовности. Государство – это просто менеджер, который помогает людям удобнее организовывать хозяйственную жизнь. Ни для каких иных целей оно не требуется, всё остальное люди могут решать сами в частном порядке.
И как сделать государство таким, хорошо известно. Все шаги много раз испытаны и прекрасно изучены. Просто сейчас посреди дороги разлегся огромный допотопный ящер, перегородил нам путь, злобно рычит, брызжет слюной и грозит затащить нас в юрский период. Только ящер этот уже при смерти, а его страшные конвульсии – это агония. Скоро путь будет свободен. И мы вновь пойдём вперёд по понятной хорошо проложенной дороге магистрального пути развития.
***
Самолет начинает снижение. Огни ночной Антальи. Почти в полночь я, наконец, вдыхаю воздух моего нового местожительства. Октябрьский воздух весьма теплый, горячий почти. Здесь днем было +38, что градусов так на 25 больше, чем в Стокгольме. В полночь 30 с небольшим. Лето! Это неповторимое ощущение теплой летней ночи. Завтра уже будет чуть больше 30, а потом жара уйдет и будут идеальные 25. Я прилетел на излете жары.
Еду в самый дешевый отель и пытаюсь уснуть в душном полумраке маленькой комнатки на первом этаже – никакого кондиционера в номере за 500 рублей, конечно, нет. Сплю в итоге мало и крайне паршиво. Утром выдвигаюсь в город. Поменял в аэропорту немного евро на лиры. Иду по городу, и меня переполняют очень странные ощущения. Когда видишь банкоматы, когда смотришь, как люди расплачиваются карточками в магазинах. А ты не можешь, ты отрезан от всего этого. Потому что ты гражданин путинского недорейха. Чувствую себя дикарем, оказавшимся в цивилизации.
Полдня посвящаю занятию, которое было абсолютно невозможно еще какие-то полгода назад, потому что такой проблемы просто не существовало в природе: пытаюсь получить деньги из России. Платежная система «Золотая Корона» позволяет переводить деньги с российской карты себе в Турцию. Их можно получить наличкой в отделении почты, в лавках денежных переводов (тут с заметной комиссией), либо на турецкую карту (которой у меня нет). Действие, которое до начала войны не имело никакого смысла, потому что ты просто платил российской картой и не парился. А теперь в моем кошелке лежит не MasterCard, а бессмысленный кусок пластика.
Прихожу в одно отделение ptt – это так почта тут называется, – там говорят, что «Золотая Корона», конечно, ок-ок, но, вот беда, наличка закончилась, сорри, сэр. Обхожу несколько отделений. Везде говорят, что у них нет достаточно налички. А я пытаюсь получить сорок тысяч лир, чтобы хватило заплатить за полгода аренды жилья, к поиску которого нужно поскорее приступать. Наворачиваю по городу бесконечные километры от ptt до ptt. В итоге, только уже после обеда, когда чувствую себя совсем обессиленным, картина того, как здесь получать деньги и почему я в этом деле не преуспел, складывается.
В отделении за один раз могут выдавать не более 5000 лир. Это негласное правило, но оно работает. При этом перевод не могут выдать по частям. Если у тебя перевод на 40 тысяч, то нельзя получить какую-то часть перевода. Либо все, либо ничего. Вот поэтому у меня не выходило получить ни единой лиры ни в одном ptt.
Эта отрезанность от платежных систем и то, что я потратил целый день, но так и не смог получить ни копейки денег, создает ощущение тревожного напряжения, почти паники. Кажется, что я окажусь на улице и умру с голода. Чувствую себя абсолютно чужим и лишним в этом цивилизованном мире.
В отеле за 500 рублей у меня, к счастью, была только одна ночь. Выбрал его из соображений, что какая разница, где провести несколько часов после ночного рейса. Днем, после своих хождений по жаре, заселяюсь уже в нормальный отель за 1000 рублей. Тут есть кондиционер. Врубаю его и несколько часов просто валяюсь. Нет больше сил что-либо сегодня делать, что-то решать, о чем-то беспокоиться.
Ближе к вечеру отправляюсь на прогулку. Чтобы просто уже спокойно погулять и дойти, наконец, до моря. И съесть по дороге шаверму. Питаюсь сегодня практически одними шавермами. Они здесь дешевле, чем в России и довольно вкусные. Из полезных дел хочу сегодня только купить ноутбук. Иду получить часть денег в лавочке переводил. Тут несколько процентов комиссии, зато быстро. В теории. У них очень странная история, что можно получать только переводы, произведенные в долларах, но выдают они все равно лиры по своему курсу. И ровно вот на этих конвертациях и набегает комиссия в районе нескольких процентов от суммы перевода.
У меня был перевод в лирах, поэтому ухожу ни с чем. Я пока еще не купил местную сим-карту, поэтому у меня еще даже интернета на улице нет. Так можно было бы сразу отменить перевод, дождаться, когда он вернется и сделать новый перевод. Можно, конечно, попросить кого-нибудь раздать вайфай, но на это уже нет моральных сил.
Иду в отель, надо спать. В итоге за сегодняшний день я пока не решил ни одной из задач, но зато собрал достаточно информации, и завтра можно будет все осуществить.
На следующий день делаю себе несколько переводов по 3, 4 и 5 тысяч и иду с ними по ptt. Получив первый перевод, иду купить наконец-то местную сим-карту. Ура, теперь у меня есть связь и хоть какие-то деньги! Это уже прогресс.
Узнаю, что переводы на суммы более 5 тысяч умеют выдавать в центральном отделении почты. Иду туда. Это что-то очень похожее на большой мфц. Десятки окошек, электронная очередь. Беру номерок и наблюдаю за тем, как движется очередь. Передо мной несколько сотен человек, огромный зал переполнен. Стою некоторое время и понимаю, что все это на часы и до закрытия почты моя очередь не успеет дойти.
В итоге ближе к вечеру иду все-таки получать деньги у переводил с конской комиссией, а потом покупаю ноутбук. Я нашел в интернете лавочку б/у электроники. Иду туда. Спрашиваю, какой у них есть самый дешевый ноутбук. Мне показывают ноутбук точно той же модели, что мой ноутбук, оставшийся в Питере. Забавно. Совпадение? Конечно! Спрашиваю, можно ли поставить на ноутбук английскую версию Windows. Мне обещают установить бесплатно, но нужно часик подождать. Классно! Иду гулять по вечернему городу и есть очередную шаверму.
В кармане огромная пачка денег. В Турции высокая инфляция, и видимо не успевают вводить новые номиналы купюр, самая большая купюра у них 200 лир – то есть примерно 10 евро. Поэтому сколь-нибудь заметная сумма наличкой – это огромная пачка денег.
Сижу на лавочке, ем шаверму. Проходящий рядом дядька окликает меня и показывает на мой карман. Видимо, хочет донести до меня информацию, что у меня из кармана торчит пачка денег, и это не есть хорошо.
***
Тем временем, добавляется еще один источник стресса. Женя должна прилететь сегодня вечером. Она летит с пересадкой в Измире. Ее рейс из Берлина задерживается, и уже неочевидно, успеет ли она на рейс Измир-Анталья. А у этой авиакомпании это последний сегодняшний рейс, следующий завтра рано утром. Ничего страшного, если Женя прилетит завтра, а не сегодня, но неопределенность создает дополнительный стресс.
Где-то в середине полета Берлин-Измир мне приходит электронное письмо об изменении бронирования. Авиакомпания автоматически поменяла сегмент Измир-Анталья с сегодняшнего рейса на завтрашний. Ну, замечательно, да здравствует определенность.
Когда самолет приземляется, отправляю Жене смс о том, что она полетит завтра, а не сегодня, чтобы она зря не торопилась и не волновалась.
Женя в итоге вполне сносно проводит часть ночи в аэропорту Измира, а около 5 утра уже вылетает в Анталью. А я как раз на первом утреннем трамвае в 5 с чем-то утра еду ее встречать. Пустынный город, на остановке никого. Даже не верится, что трамвай действительно придет. Но нет, все четко, и вот я уже еду в удобном пустом трамвае по спящему городу на границе ночи и утра.
Волнительно потеряться в аэропорту. У Жени же нет связи. Договорились заранее, что буду ждать ее на улице на выходе из терминала. Подхожу к терминалу. Вроде бы выход действительно один, не потеряемся. Надеюсь.
Стою, жду. Вот Женя наконец-то выходит. Наша турецкая жизнь начинается.
***
Первые три месяца жизни в Турции я не думаю о дальнейших планах. Рассчитываю на то, что в обозримом будущем война и путин закончатся, и года ВНЖ в Турции нам хватит, чтобы все это безобразие пересидеть и потом просто вернуться домой. Много купаюсь, гуляем по горам, любуемся видами и учу турецкий.
В районе Нового года становится понятно, что ни о каком освобождении Крыма в ближайшие месяцы не может быть и речи. А большинство экспертов все больше сходятся во мнении, что война эта на годы – и путинизм тоже. Была большая надежда, что через несколько месяцев после начала мобилизации общественное мнение в стране начнет меняться. Также очень вдохновило бегство путинских войск из Харьковской области. Казалось, что вот-вот, и весь фронт посыпется. Но ничего этого не произошло. Люди каждый день продолжают гибнуть, но ситуация на фронте практически не меняется. Идет просто безжалостное перемалывание людей. Не из-за чего. Просто потому что путин – долбоящер.
Все отчетливее приходит понимание, что к концу нашего ВНЖ в Турции путинизм не закончится, и надо думать, что делать дальше. Искать какие-то варианты.
Вначале думаю ехать в Аргентину. Про прелести эмиграции в Аргентину слышал у Варламова, потом еще где-то читал. Очень легко получить ВНЖ по пассивному доходу со сдачи недвижимости. А всего через два года жизни в Аргентине можно получить гражданство. Паспорт Аргентины очень сильный. В частности, по нему безвизовый въезд в Евросоюз. Это, конечно, очень привлекательно. Только вот зачем жить в Аргентине ради безвиза в Евросоюз, не лучше ли сразу обосноваться в Евросоюзе?
Осенью не было времени на подготовку, надо было срочно решать и куда-то ехать, поэтому тогда переезд в Европу показался неподъемной задачей. Но сейчас у нас впереди девять месяцев до окончания ВНЖ в Турции. Есть время, чтобы спокойно собрать информацию, выбрать страну, куда переезжать, подготовить все необходимые документы.
Изучаю интернеты, смотрю разные видео и в какой-то момент приходит четкое понимание того, что хочу жить в Испании.
Во-первых, за эти месяцы в Турции я пришел к интересной мысли. Если есть возможность жить на берегу Средиземного моря, то какой смысл этого не делать? Из более-менее благополучных европейских стран выбор страны, соответствующей этому параметру невелик. Испания, Франция, Италия.
Далее выбираем из этих трех стран. В разное время я учил понемногу и французский, и итальянский, и испанский. В плане языка во Франции я определенно не хотел бы жить. Мой рот явно не приспособлен для того, чтобы говорить на французском, а уши – чтобы воспринимать французскую речь. Итальянский можно было бы вполне выучить, он мне нравится. Но у Италии не вижу каких-то преимуществ перед Испанией. Зато с испанским языком я смогу понимать еще несколько сотен миллионов землян и путешествовать почти по всей Южной и некоторой части Северной Америки. Собственно, с английским и испанским языками из обеих Америк у меня не сложится общего языка только в Бразилии и еще в парочке карликовых стран. Итальянский же язык поможет только в Италии. Ну, а к опере я довольно равнодушен.
А еще мои любимые Канары – это тоже Испания!
Точно не помню момент, когда и как я принял решение, что хочу в Испанию. Но, как только принял решение, сразу же с головой погрузился в сбор информации и изучение языка.
Дело было в конце января. Женя тогда на две недели уехала в Питер. И вот где-то через несколько дней одиночества я вдруг возжелал Испанию. Стояли самые холодные дни. В доме было в районе 15 градусов. Я, тепло одетый и с банкой кипятка в ногах в качестве грелки, целыми днями смотрел различные видео о переезде в Испанию.
Постепенно сформировалась схема, как это лучше сделать. Только требовалось еще некоторое время на принятие неизбежного: для переезда в Испанию мне придется продать квартиру. Какое-то время я смотрел вакансии, рассылал резюме и еще тешил себя надеждой найти удаленную работу с достаточным доходом, чтобы этого хватило на переезд, но все равно понимал, что этого не хватит и квартиру придется продавать. Просто пока прятался от этой мысли.
Загуглил «сериалы для изучения испанского языка», скачал несколько штук. Начал смотреть их по несколько часов в день. Также накачал книг. Ну, и засел за грамматику. В общем, дел сразу стало так много, что две недели, которые Женя была в Питере, я даже ни с кем не общался. Полностью погрузился в увлекательный процесс изучения и планирования.
И где-то через неделю дозрел до продажи квартиры и сложилась достаточно четкая схема, что и как нужно делать для переезда в Испанию. Схема довольно длинная и непростая. Но мы уже прошли квест с получением ВНЖ в Турции. В Испанию гораздо сложнее, но мы справимся. Но все равно, конечно, очень волнительно и тревожно. И вдохновляюще вместе с тем.
***
Оказавшись вне России, я очень боялся встреч с украинцами. Я не знал, как смотреть им в глаза, как разговаривать с ними. Хотелось бесконечно просить прощение. Хотелось говорить о войне, обсуждать политику. Но вместе с тем, было понятно, насколько все это было бы неуместно. Люди спасаются от войны, у них большое горе, они пытаются как-то жить дальше, как-то забыть весь этот ужас. Зачем лишний раз бередить им раны?
В нашем поселке живет несколько украинцев. Мы довольно много с ними общаемся. Я далеко не сразу осмелился хоть как-то касаться темы войны и политики. Лишь далеко не при первой встрече мы наконец-то затронули этот вопрос. Было страшно узнать, что вдруг у них погиб кто-то из близких, было страшно услышать какие-то чудовищные вещи, было страшно вскрывать людям рану и выпускать боль наружу.
Но нет, вполне нормально спокойно поговорили. Коснулись даже вопроса, что в Украине даже сейчас еще есть люди, которые поддерживают путина. Кремлевская пропаганда сильна настолько, что картинка в телевизоре может кому-то казаться даже достовернее реальной картинки за окном. Поразительно. Но, конечно, в Украине таких единицы сейчас.
Еще украинцы рассказали занятную историю. Это в копилку путинских басней про защиту русскоговорящих. Ребята рассказали, что изначально жили в русскоязычной среде и между собой общались по-русски. Но потом, после того, как путин развязал войну в Донбассе и под шумок уволок Крым, ребята как-то ехали в Грузию. И там на границе у них произошел интересный диалог с одним грузином. Он спросил у них: «Вы ведь украинцы? А чего тогда вы разговариваете на русском языке, а не на украинском?» И как-то он так это сделал, что ребята задумались. А действительно, почему они не поддерживают свою национальную идентичность. И с тех пор они стали разговаривать в семье на украинском языке. Таковы реальные достижения путина в деле поддержки русского языка.
А 25 февраля 2023 года мы ездили на митинг, посвященный годовщине начала войны. 25-го, а не 24-го, потому что суббота. С нами поехала украинка, которая жила в Луганске, а потом переехала в Киев. Рассказывала, что в Луганске народ, конечно, очень сильно промывали и там достаточно велика поддержка этого пресловутого русского мира. Ну, среди тех, кто по какой-то причине не уехал оттуда после 2014 года.
А еще она с мужем планирует через несколько дней возвращаться в Киев. Они уехали по настоянию родственников за несколько дней до начала вторжения. Вот, уже год не были дома. Безумно соскучились и решили вернуться. Ведь в Киеве сейчас сравнительно безопасно. Насколько может быть безопасно в столице государства, на территории которого идет война.
Рассказывала, что в Киеве очень сильно снизились цены на квартиры на верхних этажах. И особенно, если это какие-то видовые квартиры, если перед домом много открытого пространства. Вот такое влияние риска ракетных ударов на рынок недвижимости… А в целом город продолжает жить.
Сам митинг оставил у меня очень двоякие впечатления. С одной стороны, так здорово видеть на митинге кучу флагов, плакатов, спокойно стоять и не бояться, что тебя сейчас отпинают менты. Когда весь митинг охраняет всего два полицейских, тихонько стоящих в стороне. Когда митинг не превращается в какой-то экстрим, а ты просто спокойно и в безопасности проводишь время в кругу единомышленников. Это ведь прекрасно.
С наслаждением рассматриваю плакаты. Там обычный набор наших лозунгов. Про то, что путин – военный преступник, про геноцид в Украине, «руки прочь от Украины», «нет путина – нет войны». И даже «Свободу Навальному!» было. Надписи в основном на английском языке, но было несколько и на русском. Например, «путин – убийца». Так приятно смотреть на все эти надписи и не бояться толпы путинских головорезов, которые сейчас накинулись бы на мирную толпу.
Но вместе с тем было ощущение какой-то бессмысленности происходящего. Мы уже уехали, мы далеко, мы в безопасности. Мы уж точно, собравшись на площади здесь в другой стране, никак не повлияем на путина. Было ощущение какой-то искусственности.
Но я понимаю, как важны эти митинги. В какой бы стране ни были сейчас россияне, надо обязательно выходить на митинги против путинской войны. Чтобы показать миру, что не все россияне поддерживают войну. Чтобы люди увидели, что есть россияне, которые против путина. Чтобы путину не удалось замазать всех россиян тем, что он сейчас вытворяет. Чтобы в будущем у мирового сообщества было меньше соблазна просто поставить крест на России и отгородиться от нее бетонной стеной. Вот для чего нужны эти митинги.
А вот один мой друг, тоже находящийся за границей, поостерегся идти на митинг, чтобы гебня не вычислила его по фото, и у него оставалась возможность вернуться в Россию, если это потребуется. Он старается минимизировать риски еще больше, чем я, и исходит из опасения, что система доберется рано или поздно до всех, кто публично хоть как-то выступал против войны. И, условно говоря, он поедет в Россию, а прямо на границе ему: о, так-так, вы были на таком-то митинге нацпредателей, проследуйте, пожалуйста, в ГУЛАГ.
Понимаю его опасению, но предпочитаю исходить из других предпосылок. Если я хочу сделать какой-то антивоенный акт, то я непременно его сделаю. Просто найду способ, как это сделать, минимизировав риски. То есть, я ставлю мир перед данностью: я хочу сделать то-то. А потом уже начинаю придумывать, как сделать это наиболее безопасно. Если безопасно никак не получается, то приходится жертвовать возможностью приехать в Россию до конца путинизма. Теоретически я мог бы, но тогда нужно чистить свою стену в ВК, нужно ограничивать себя в высказываниях. Не хочу этого, мне необходима свобода слова. Нуждаюсь в ней, как в воздухе.
***
Но и по дому очень скучаю. Что интересно, Питер при этом почти не вспоминаю, перед глазами в основном леса Карельского перешейка, сосны, озера, скалы. Запах влажного осеннего воздуха. И очень скучаю по снегу, по зиме. Часто вспоминаю дачу, неэкологичный треск дров в печке. И лыжи. И купание в проруби. А Питер – очень странно, я всегда так его любил, но сейчас почему-то совсем по нему не скучаю. Может быть, потому что он – довольно вторичный европейский город, и в Европе я буду наслаждаться похожей архитектурой, только, так сказать, из первоисточника. А может быть, потому что я человек природы, а не городов. Хоть и прожил всю жизнь в крупных городах и, скорее всего, продолжу так делать и в будущем.
Скучаю по родным соснам, но вместе с тем безмерно радуюсь возможности пожить за границей. Рад великолепной природе вокруг, возможности круглый год хоть каждый день купаться в чистейшем море. А в минуты грусти о том, что я потерял Родину, одергиваю себя, напоминая о том, сколько людей потеряли вообще все, потеряли жизни – свои или своих близких. Сколько людей осталось без дома в самом прямом физическом смысле. Ну, а мне повезло, у меня все очень хорошо по нынешним меркам. Да, есть определенные сложности, да, будущее туманно. Но это настолько мелочи по сравнению с тем, что прямо сейчас идет чудовищная война, прямо сейчас гибнут люди. Каждый день. Вот уже целый год.
Думаю периодически о том, что мог бы оставаться в России, просто залечь на дно. По сути, в варианте оставаться в России я видел три основных риска. Первый, это репрессии. С моей активной деятельностью в соцсетях за мной рано или поздно неминуемо бы пришли. Страницу в ВК вот еще в ноябре заблокировали по решению генпрокураторы фашистского недогосударства. С тех пор на территории РФ она доступна только через VPN. Мои охваты упали примерно в 10 раз. Все-таки ВК люди в основном используют без VPN.
Риска репрессий вполне можно избежать, если просто перестать вести соцсеть и удалить все, что было написано. Если на этот момент против меня ничего не ведется, то этого вполне хватит. Ну, и очень опасным выглядело бы продолжение расклейки листовок. Здесь же все равно работают законы больших чисел. Чисто статистически, чем дольше ты это делаешь, тем выше вероятность возникновения какого-то случайного фактора, который ты не сумеешь предусмотреть. Не то что тебя прям гарантированно поймают, но риски с течением времени будут расти.
Риск номер два – это, конечно же, мобилизация. Не считаю вероятность быть мобилизованным достаточно высокой, на самом деле. Ведь будут брать вначале тех, кого проще. Им же не нужен конкретно я, им нужен просто кто-нибудь. Поэтому сперва, естественно, на фронт отправятся те, кто не против. Далее последуют те, кто против, но не обладают достаточной информированностью, интеллектом и настойчивостью, чтобы эффективно избежать мобилизации. Полагаю, что в очереди на мобилизацию я с моими данными стою где-то ближе к вершине пирамиды. Передо мной в этой условной очереди точно миллионы. Но, как и в случае с репрессиями, нельзя полностью исключать того, что я где-то ошибусь или мне просто не повезет, и, несмотря на все свои знания и мозги, я в какой-то момент вдруг предстану перед военкомом.
Итого, оба эти риска невелики, но все равно создают постоянный стресс и снижают качество жизни. А, кроме того, мультиплицируются третьим и самым значимым для меня риском. Именно из-за этого, третьего, фактора я и не хочу оставаться в России.
Существует ненулевая вероятность, что границы в какой-то момент все же закроют. Даже если формально их так никогда и не закроют, то списки с лицами, подлежащими мобилизации, еще осенью были в том или ином объеме доступны пограничникам. В общем, очевидно, что риск потерять возможность уехать из страны существует и он очень велик.
Далее, есть немалая вероятность того, что война и режим продлятся еще годы. Никто сейчас не может даже примерно предсказать, до таких безумий может дойти этот и так уже основательно спятивший режим, если он просуществует еще годы. Условно говоря, никто не сможет гарантировать, что в один прекрасный момент не начнут сажать на кол всех, кто хоть раз ставил лайки под видео Навального.
Меня очень сильно пугает перспектива остаться запертым в стране с безумным людоедским режимом, не имея возможности уехать и не имея никаких гарантий того, что режим в обозримом будущем рухнет. Есть немало экспертов, которые считают, что Россия может превратиться в некое подобие Северной Кореи. Когда представляю себе общество озлобленных промытых пропагандой людей, толпы росгвардейцев, бесконечную войну, разруху и невозможность из всего этого уехать, становится очень страшно. Чувство сродни клаустрофобии. Оказаться запертым в клетке. Прямо ощущаю на теле веревки, когда представляю себе это.
Конечно, на крайний случай, у меня всегда останется возможность пробраться лесами и болотами через финскую границу. Не думаю, что режиму хватит ресурсов прямо полностью контролировать более чем тысячекилометровую границу. Но все же иметь план «Б» уровня побега из Шоушенка – это как-то слишком. Поэтому, как бы я ни скучал по родным лесам, но о решении своем я не жалею.
Вместе с тем, я прекрасно понимаю, что моя эмиграция является результатом достаточно случайного стечения обстоятельств. Я сейчас не в России потому, что мобилизация была объявлена в тот момент, когда я находился в путешествии. И даже не смотря на это я довольно долго не мог свыкнуться с идеей, что лучше в Россию не возвращаться. Если бы 21 сентября я был в Питере, то очень сильно сомневаюсь, что я стал бы покупать билет на самолет за полмиллиона или стоять два дня в очереди в Верхнем Ларсе. За полгода войны я вроде как неплохо научился уворачиваться от дубины режима. Я и так постоянно рисковал нарваться на уголовку за свои посты. Я и так уже много раз убегал на митингах от росгвардейцев. Что принципиально нового было в мобилизации для меня? Что теперь нужно бегать еще и от военкома? Это изменение количественное, не качественное.
А еще мы ведь всегда ищем оправдания своему выбору. На настоящий момент я потратил немало сил, времени, нервов и средств, чтобы обосноваться на новом месте. А еще я привык к тому, что можно ложиться спать, не думая о том, придут за тобой в 6 утра или не придут. Как-то к хорошему быстро привыкаешь и уже не хочется привыкать обратно к плохому. Ну, и я всегда очень любил купаться и сейчас просто не понимаю, почему я еще давно не переехал в место, где можно было бы каждый день плавать в море.
Если бы я остался в России, всего этого опыта у меня, соответственно, не было бы. А теперь запретный плод уже отведан и нет пути назад. А еще банально в Питере тепло всего пару месяцев в году, солнца месяцами не бывает! Когда живешь в этом, то привыкаешь, и это тебя не очень-то тяготит. Но, пожив совсем в другом климате, я теперь с трудом могу представить, как бы я сейчас пережил питерский ноябрь.
***
Не могу отделаться от стыда. За то, что я – россиянин. За то, что я – часть того общества, которое было слишком пассивно все эти годы, не собралось и не наваляло по щам путину и его подельникам. За то, что сейчас, когда каждый день гибнут ни в чем неповинные люди, я думаю о своем комфорте, строю какие-то личные планы и так погружен в свою личную судьбу. Не могу отделаться от того, что постоянно внутренне как бы оправдываюсь.
Но ведь я не голосовал за путина, я ходил на митинги, когда это было уже достаточно опасно. Я клеил листовки, я писал антипутинские посты. Я пытался разговаривать с людьми. И почему вообще я должен нести ответственность за алкаша-соседа, который голосует за путина, считает, что Америка хочет захватить Россию, а либералы развалили СССР, крах которого был величайшей геополитической катастрофой? В чем моя вина того, что заметная часть общества, в котором мне совершенно случайным не зависящим от меня образом угораздило родиться, поддерживает людоедские взгляды, либо живет по принципу «моя хата с краю». Каждый отвечает за себя. И только за себя. Коллективная ответственность существует только в том смысле, что нынешнее превращение России в косплей Третьего рейха – это результат того, что россияне в среднем не достаточно боролись с режимом. Но это «в среднем» на уровне средней температуры по больнице. Кто-то помогал фальсифицировать выборы, боясь потерять работу, а кто-то в тюрьму садился за то, что пытался сделать все, чтобы остановить этот ужасный режим.
Лично моя вина состоит в том, что до начала 2021 года я не интересовался политикой. Не ходил на выборы, не участвовал ни в каких протестах. Просто жил своей жизнью. Повелся на идею, что политика – грязное дело, все врут, и правды там все равно не найдешь. В общем, стал жертвой того слоя пропаганды, который ориентирован на самодостаточных людей, живущих интересной жизнью. Помню, у меня даже был такой дурацкий довод, почему я не хожу на выборы. Типа, что почему я должен тратить свое драгоценное время на столь скучное и бестолковое занятие, как в выходной день торчать в городе и идти в какой-то избирательный участок.
Ну, а о том, что если ты не интересуешься политикой, то она непременно заинтересуется тобой, я как-то не слышал. В принципе, моя аполитичность еще и была результатом более-менее случайного фактора – в моем окружении практически не было людей, заметно интересующихся политикой. Со мной никто никогда не пытался говорить о том, что чувак, проснись, вокруг творится треш.
Осенью 20-го года со мной стал заговаривать о политике мой друг Леша. Собственно, он сыграл немалую роль в том, что в январе 21-го года я наконец-то раздуплился. Если бы не Леша, возможно, я прожил бы в блаженном неведении еще какое-то время.
Очень грустно, что я не участвовал в протестах 2011-12 годов. Что я воспринял присоединение Крыма с некоторой даже радостью. Что мне не хватило сил и настойчивости разобраться в конфликте на Донбассе. Но вот как-то так сложилось, что большую часть жизни я находил массу вещей, которые были для меня гораздо интереснее, чем политика.
Вместе с тем, полагаю, что за 2 года моей вовлеченности в политику я сделал немало и своими скромными усилиями смог хоть как-то искупить мою вину многолетнего неучастия. Но чувство вины все равно не уходит.
А вместе с ним чувство возмущения на тех, кто до сих пор так ничего и не понял.
***
Еще в начале войны я разругался с близким другом из-за его как раз-таки неучастия. Его политическая позиция, в целом, сводилась к «не все так однозначно». Он не верил ни тем, ни другим. И очень любил делать скептическое лицо на мои рассуждения о политике. Так вот вскоре после начала войны я прислал ему ссылку на какую-то антивоенную петицию. Он в ответ начал мне что-то затирать про «а нафига, а что это изменит?». Меня это так возмутило, что я написал ему что-то весьма резкое и заблокировал его. Через несколько недель остыл и разблокировал, но выяснилось, что теперь заблокировал меня он. Так мы с ним уже год и не общаемся.
Меня выбесило то, что человек вместо того, чтобы просто сделать несколько кликов, начинает рассуждать о целесообразности этих действий, типа достаточно они смысла имеют или нет. Блин! Война идет, люди гибнут, важно сделать хоть что-то! Рассуждать о смыслах петиций – занятие гораздо более ресурсоемкое и энергозатратное, чем просто подписать петицию. Сделать два клика и забыть – это гораздо проще и быстрее, чем пускаться в рассуждения о целесообразности этих кликов. Петиции – да, конечно же, войну они не остановят и путина в Гаагу не отправят. Но это один из немногих безопасных способов с минимальными усилиями и почти не тратя на это время сделать хоть что-то против ненавистного режима. Хоть как-то выразить свою позицию.
Да, от его подписания петиции не было бы практически никакого прока. Ну, а какой прок от его рассуждений о целесообразности подписывать петиции? Тоже ведь никакого. Просто человеку приятнее болтать, чем совершить самое элементарное простейшее на блюдечке с голубой каемочкой принесенное действие.
Наверное, это неправильно – ругаться с «нейтралами», но в начале войны меня слишком сильно корежило от всего происходящего, и я не был готов терпеть даже нейтральность. Потом постепенно я научился общаться с нейтралами, а потом и с завойнистами. А потом разучился вновь. Но с нейтралами я бы сейчас, конечно же, общался бы. Это как раз то самое окно возможностей, те люди, которых еще хоть как-то можно переубедить. Только давненько я уже не видел человека нейтральных взглядов. А если бы увидел, засомневался бы в его адекватности. Это до какой степени нужно быть зацикленным на себе и оторванным от мира, чтобы до сих пор не соизволить выглянуть из своей пещеры и выбрать сторону? Это нужно быть совсем в танке, чтобы до сих пор оставаться вне политики.
«Быть в танке». Раньше это выражение было для меня просто фигурой речи, но сейчас его уже невозможно не воспринимать хотя бы отчасти буквально. «Для тех, кто в танке, повторяю…» – теперь уже не получится с непринужденной улыбкой ввернуть эту фразочку при рассказе о том, как кто-то очень сильно тупил. А еще теперь стало сложно использовать в переносном значении слово «бомбануло». И совершенно невозможно, недопустимо вообще ни в какой ситуации и ни в каком контексте употребить слово «хохол». Зато появилась масса новых слов. Или вошли в обиход слова, которых я раньше не слышал. Например, рашист. Яркое меткое слово. Про бедолагу, который так отчаянно боролся с воображаемыми фашистами, что сам стал фашистом.
***
Очень надеюсь, что когда-то Россия станет-таки нормальной миролюбивой демократической страной. Хочу вернуться в свободную адекватную Россию. Хочу видеть улыбки на лицах людей. Чтобы перестали притеснять тех, кто смотрит не так или не туда, чтобы перестали ненавидеть весь мир и искать везде врагов. Чтобы, наконец, занялись своей страной. В России много замечательных людей. Даже сейчас, когда так много народу уехало. Как только начнется хоть какое-то движение в сторону нормальности, многие из уехавших после начала войны вернутся. Достаточно окончания войны и отмены хотя бы законов о военной цензуре, чтобы многие приехали обратно в Россию. После этого страна будет просто обречена на быстрый рост. Тем более, что к тому времени, судя по всему, она упадет уже так низко, что любое движение из той точки будет возможно только вверх.
Я даже достаточно оптимистично смотрю на приход к власти кого угодно из окружения путина после его смерти. Ведь так легко будет свалить все шишки на бункереныша, устроить новое развенчание культа личности, оттепель и т.п. А там, глядишь, и санкции снимут. Главное, чтобы Запад был жесток в своей позиции. Снятие санкций только в обмен на политические преобразования. Нужно, чтобы Россию заставили идти по демократическому пути. Несмотря на то, до какой степени сейчас в России дискредитировали само понятие демократии. Ведь буквально из каждого утюга сейчас раздается «не нужна нам эта ваша демократия». А потом ещё глубокомысленные рассуждения, что каждый народ, видите ли, сам выбирает свой путь и наиболее подходящую именно ему форму правления. Да ничего народ не выбирает, если демократии нет!
Демократия – это ведь просто механизм. Принуждает руководство страны совершать действия, которые максимально соответствуют некоей усредненной воле народа. То есть как раз-таки именно при демократии страна может по-настоящему идти своим путём, развиваться именно так, как хочет народ. Демократия не накладывает вообще никаких ограничений на выбор системы ценностей, экономической модели, направления развития и т. п. Она всего лишь максимально эффективно обеспечивает обратную связь народа с руководством страны. И всё.
В недемократических же режимах механизмы обратной связи поломаны, власть менее зависит от народа и может совершать действия вопреки желанию большинства. Соответственно, страна идёт туда, куда хочет власть, а не народ. Надо ли говорить, что интересы власти и народа в принципе редко совпадают? При этом недемократические режимы умеют создавать хорошую картинку. На что народ и ведётся.
Демократия опирается на честные конкурентные выборы, сменяемость власти, независимый суд, свободные СМИ и право на мирный протест. Все эти механизмы не позволяют руководству страны делать то, чего народ не хочет, и стимулируют делать то, что народ хочет. При этом СМИ используются не просто как источник новостей, но как механизм обратной связи с властью. При помощи СМИ народ привлекает внимание властей к тем или иным проблемам. Поэтому в СМИ идёт достаточно много негатива. Также для направления внимания властей на какие-либо проблемы используется мирный протест.
В недемократических же системах СМИ используются для пропаганды. Соответственно, картинка получается гораздо красивее, чем при демократии. Протесты и любое несогласие жёстко пресекаются. В итоге создаётся ложное ощущение, что все со всем согласны, все всем довольны, а страна процветает.
Сказать, что какому-либо народу не подходит демократия – это всё равно, что отказать ему в праве самому решать свою судьбу. Это проявление глубочайшего неуважения к этому народу. А зачастую просто непонимание значения слова «демократия».
И тут не могу не наградить посмертными проклятиями Жириновского. Казалось бы, просто талантливый шут, но этот человек внес колоссальнейший вклад в то, что сейчас мы имеем. Ведь он сделал все, чтобы максимально дискредитировать в глазах людей демократию и парламентаризм. Превратил парламент в балаган, где то дерутся, то орут матом, то несут какую-то околесицу. А идею свободы слова Жириновский превратил в «я несу всякую дичь, а вы меня слушайте». Еще это существо приватизировало себе название либерально-демократическая партия, хотя никакого либерализма и демократии там не было и в помине, а вместо них шел махровый фашизм. Жириновский годами разжигал ненависть, призывал бомбить США, продвигал самый мерзкий варварский имперский шовинизм. Но вывеска-то была либерально-демократическая, поэтому у людей невольно складывался образ – ах, вы хотите либерализма и демократии, чтобы Жириновский стал президентом? Ну, и плюс бандюки из 90-х. Вот какой совершенно не связанный с реальностью образ демократии, к сожалению, сложился у массового российского избирателя. Не ответственности перед народом и защиты его интересов, а бардака, разрухи и балагана, приправленного самыми кринжовыми высказываниями.
Ну, а с народом надо разговаривать. Считаю главной ошибкой 90-х, что людям так и не смогли объяснить, насколько ужасен и отвратителен был совок, и как хорошо, что он развалился. Нужно было работать с обществом, чтобы не возникли эти мерзкие реваншистские настроения, на которых сыграл недофюрер. Нужно было днями и ночами объяснять, чем был плох совок и что привело к его крушению. Нужно было объяснять людям, что империи – это всегда зло. А у нас ведь в обществе даже нет массового понимания того, что Россия – это империя.
Не очень верю в перспективу развала России, но, тем не менее, иногда приходят невольные параллели. А может быть, действительно прямо сейчас на наших глазах происходит окончательный и бесповоротный конец тысячелетней империи? Конец всех этих бесконечных захватов территорий, этой ненасытной экспансии не ради чего, а просто чтобы было. Этого постоянного якобы мирного присоединения других народов, которым эта империя нахер не сдалась. Вечного воровства и агрессии вместо созидательного труда. В один присест этой отвратительной империи (ничего личного, любая империя отвратительна по определению) распасться до конца не удалось. Сперва вроде всё пошло как надо, но потом почти ту же мерзость собрали уже под другими знаменами. Так появился СССР. Второй раз империя пыталась закончиться уже более успешно, но всё равно не до конца. Союз рухнул, но имперский дух не был до конца изжит. И вот наступил третий, заключительный аккорд, ужасная агония допотопного ящера, перед смертью собравшего последние силы и крушащего всё вокруг. Может быть, наконец-то это будет полный и окончательный конец, после которого на руинах тюрьмы народов наконец-то каждый человек сможет жить в нормальном спокойном мирном государстве без геополитических амбиций, сверхважной миссии перед человечеством, особого пути, исключительных ценностей и прочей нелепой архаики. Может быть, наконец-то весь этот маразм закончится? Может быть, мы стали свидетелями величайшего момента за всю тысячелетнюю историю и наблюдаем сейчас за стремительным неудержимым коллапсом последней империи на планете?
Все мы знаем, как прекрасно зажили Англия, Франция, Испания после того, как завязали с империализмом. Как они стали только богаче, расставшись с чемоданами без ручек, коими на тот момент были все колонии. Все мы можем наблюдать тихую уютную миролюбивую Австрию, которая некогда была частью зловонной архаичной Австро-Венгерской империи. Быть империей – не выгодно. Это сплошные расходы и ровным счётом никакого прока. Особенно сейчас, когда корабли с золотом и пушниной не представляют особой ценности, а для того, чтобы прокормить народ требуется мизер сельхозугодий. Главное, суметь пережить эту ужасную агонию. Чудовище стремительно теряет силы, оно абсолютно обречено, но оно пока ещё остервенело колотит хвостом, круша всё вокруг. А добивать его никто не спешит. Не хотят руки пачкать, уверены, что и само помрет.
Надеюсь все же, что страна не развалится. Не потому, что вижу какой-то смысл в больших территориях. Я наоборот всегда мечтал жить в тихой маленькой уютной стране. Проблема в том, что прямо вот полный развал России – это почти неминуемо междоусобицы и гарантия того, что на этих землях долго еще ничего хорошего не будет.
В Прекрасной России Будущего идеально было бы, если бы отпустили тех, кто хочет уйти. Это будет Чечня, Тыва. Возможно, Бурятия. Не исключено, что Якутия. А остальные регионы, надеюсь, смогут жить в режиме максимально федерализированного государства. Ну, а там, глядишь, мир уже станет настолько глобализованным, что отдельные государства перестанут что-либо значить. И России наконец-то удастся избавиться от имперского проклятия.
Верю в Прекрасную Россию Будущего. Проблема лишь в том, что то, что в исторической перспективе скоро, в масштабе человеческой жизни может быть очень большим отрезком времени. Тем не менее, не теряю надежды увидеть своими глазами Россию, успешно проделавшую тот путь, который сделала, например, Португалия после инсульта у Салазара или Испания после выпиливания Франко. Россия будет счастливой, Россия будет свободной. Когда-то.

Если понравилась книга, можете поддержать автора. Подробности в моем Телеграм-канале: https://t.me/bobino_pedalante