Жизнь в стиле Heavy Metall

Глеб вышел из метро на вокзальную площадь и сразу же поспешил прямо к платформам. До отхода нужной электрички оставалось не меньше получаса, но на одном из перронов уже стояло человек в семьсот - восемьсот ребят. «Почти вся «толпа» собралась», — отметил Глеб, безуспешно пытаясь отыскать своих среди всего этого сборища.-Черт, надо было нам в метро встретиться. Теперь их тут до конца жизни не найдешь».

Он всматривался в окружавшую его толпу, стараясь углядеть джинсовую куртку Приста с крупной красной надписью IRON MAIDEN во всю спину, но ее нигде не было видно. У края платформы, метрах в десяти, с пакетом в руках одиноко стоял Оззи. Он был как обычно в своей известной всей «толпе» крутой черной коже с крупными молниями, пряжками и ремнями. »И как только ему не жарко?» — подумал Глеб, хотя знал, что покривил душой. Была бы у него такая кожа, он бы тоже ее носил не снимая.

Глеб протолкался сквозь толпу к Оззи.

- Привет, моих не видел?

- Здорово. Прист где-то здесь был, минут пять назад, а Дрон еще не попадался, — меланхолично ответил Оззи и вдруг оживился, увидев новую нашивку «Motorhead» на рукаве у Глеба.
- Клевая вещь. Сколько за нее хочешь?

- Не, я ее для себя взял, — сразу же отрезал Глеб.

- Да ладно, ты же все равно Моторхед не слушаешь, отдай ее мне.

- Нет, отдай мне лучше свою кожу, а? — ехидно поинтересовался Глеб.

- Fuckit, — Оззи был немногословен.

- Вот видишь. Ну, ладно, я пошел своих искать.
И Глеб стал протискиваться сквозь толпу к другому концу платформы.

Люди, пришедшие на вокзал, чтобы с утра поехать с семьей за город, с удивлением, а некоторые и с враждебностью, смотрели на огромную толпу молодых людей, скопившуюся на платформе.

Почти у всех в этой толпе были длинные до плеч волосы, все были одеты в джинсовые или черные кожаные куртки. Почти все носили на запястьях широкие проклепанные браслеты с шипами и хэви-металлические нашивки на рукавах. Девчонок в этой толпе было мало, но все-таки они были. Тоже одетые в кожу с нашивками, в джинсах или мини-юбках.

Все эти несколько сотен человек стояли толпой на платформе, курили, разговаривали в ожидании электрички и не обращали ни на кого внимания. Некоторые держали в руках магнитофоны, сумки или непрозрачные пластиковые пакеты. Казалось, что все они только что сошли с обложек контрабандных журналов вроде «Metal Hammer» или «Metal Edge», и ступили сюда, прямо на грязную вокзальную платформу в центре Москвы.

- Смотри, смотри, металлисты собрались, это они в лес уезжают, — тихо и с уважением произнес сбоку детский полос. — Вон у того куртка какая!
Глеб скосил глаза: в нескольких шагах от него стояли три ребенка лет восьми-десяти. Один из них указывал на Оззи пальцем.

Мамы крепко держали своих детишек за руки и спешили поскорей проскочить мимо этого странного и даже опасного сборища. Все эти нашивки с черепами, монстрами и демонами пугали, как пугали и непонятные надписи по-английски, длинные волосы и звуки heavy metal из играющих магнитофонов.

Одна такая мамаша пронеслась мимо Глеба, волоча за собой своего бедного ребенка.

- И откуда же они такие повылазили, эти фашисты? Милиция куда только смотрит! Да их на улицу-то нельзя выпускать! — бормотала она, стараясь не глядеть по сторонам.

Ей было абсолютно все равно: что фашисты, что металлисты, лишь бы их здесь не было, а лучше и вообще не существовало. Глеб презрительно глянул на нее и отвернулся.

Там и здесь, по краям толпы, можно было видеть милиционеров с рациями в руках, стоящих маленькими группками по двое, по трое. Никаких особых действий они не предпринимали, просто наблюдали, ни во что не вмешиваясь. Смотрелись они среди металлистов на редкость нелепо.

- Посмотрите на рожу вон того мента, — сказал какой-то парень с пустой пулеметной лентой на поясе, указывая на одного из милиционеров, —  Он, наверное, только гимн Советского Союза слушает!

Все вокруг захохотали.

После десятиминутных поисков Глеб, наконец, нашел Приста и Дрона у дальнего края платформы. Они успели только лишь поздороваться, как подошла пустая электричка и все, перекрикиваясь между собой, хлынули в вагоны. Все сиденья и проходы тут же оказались заняты «толпой». Глеб, Дрон и Прист втиснулись одними из самых последних. Двери тут же закрылись и поезд медленно тронулся с места.

- Эй, эй, остановите этот гребаный поезд! — вдруг донеслись снаружи чьи-то отчаянные крики.

Глеб выглянул в окно: по платформе, вслед за отходящей электричкой, яростно ругаясь и размахивая руками с пакетами, бежало семеро металлистов.

-Эй, стой, наших потеряли! — тут же заорал кто-то, — Стоп-кран, кто-нибудь, нажмите там стоп-кран!

Стоп-кран был как раз позади Приста и он, повернувшись, рванул рукоятку вниз. Поезд дернулся, потом резко остановился. Двери последнего вагона открылись, и семерка ввалилась туда, толкая и напирая друг на друга.

«Толпа» полностью заняла собой половину всего состава. На остановках металлисты с интересом наблюдали в окна, как люди сначала подходили к дверям их вагона, намереваясь войти, а потом вдруг отступали назад, и быстро бежали искать себе другой вагон.

Из окон им корчили рожи, свистели и приглашали не стесняться и заходить внутрь. Никто не отваживался, и вагоны с металлистами ехали дальше.
Контролеры тоже не решались входить к ним и ограничивались проверкой билетов у другой, более спокойной половины состава. Тем более что вся «толпа» все равно ехала без билетов.

Глеб лениво посматривал в окно, дымя сигаретой. Хотя курить в вагонах не разрешалось, никто не обращал на этот запрет особого внимания. Вокруг стоял гомон и шум. В разных концах вагона играли магнитофоны. Heavy Metal смешивался с сигаретным дымом и стуком колес, заглушая голоса говорящих.

- Эй, сделайте потише, у нас тут из-за вас Slayer не слышно! — кричал кто-то с середины вагона.

- Пошел ты со своим Slayer-ом, дай нам Helloween послушать.

- Эй, парни, продам плакат Metallica. Кому нужна Metallica?

- А Grave Digger есть?

- Нет Digger-а нету! Только Metallica.

- Я решил себе хаер отрастить как у Ди'Снайдера, — сообщил Прист, — как ты думаешь?

Глеб оторвался от окна.

- Нет, не пойдет, отрасти лучше как у Лемми.

- Да нет, я не очень Motorhead люблю.

- Ну, как знаешь. Ты что сегодня на «толпу» везешь?

- Браслеты, как обычно. — Прист вытащил из сумки пару широких проклепанных браслетов с крупными полированными шипами. Эти браслеты он подпольно изготавливал на своем заводе и по воскресеньям продавал на «толпе».

- Зря ты на прошлой неделе не ездил, — сказал Глеб, — тогда браслеты хорошо шли.
- Смотри, поймают тебя на этом гребаном заводе с твоими браслетами... — подал голос Дрон. — Будут неслабые неприятности.

Прист пожал плечами. Неприятности стоили тех денег, которые он имел с браслетов.

- О, — вдруг сказал Дрон, — чуть не забыл. Слушайте, мне сказали, что Judas Priest выпустил последний диск. Turbo Killers называется. Если его сегодня встретите, скажите мне, ладно?

Прошло минут тридцать и пора уже было присматривать место для высадки. Никто из «толпы» заранее не знал, на какой из станций они будут выходить. Никто даже заранее не знал с какого из семи Московских вокзалов будет выезжать «толпа» на следующей неделе. Вокзал назначался на субботней тусовке, а сама станция выбиралась уже по дороге, минутах в тридцати-сорока от Москвы.

Вот и сейчас все принялись спорить, где лучше сходить. Эта ветка уже была всем знакома, на ней было несколько подходящих станций.

- Давай, на Дачной выйдем. — предложил кто-то.

- Ты что, дурак? — накинулись на него, — Там же районное отделение милиции!
- Надо до Голицыно ехать!   
               
- Да пошел ты со своим Голицыно, там до леса километр переть. Поехали до Немчиновки...

Дебаты продолжались до следующей остановки. Когда же поезд остановился в Жаворонках, самые нетерпеливые из середины вдруг неожиданно решили выходить. Они высыпали на платформу, вызвав замешательство в других вагонах. Там увидели, что высадка уже началась, и в итоге вся «толпа» вскоре оказалась на залитом солнцем тесном перроне. Какие-то болваны, как всегда, не успели вовремя выйти и пришлось снова пользоваться стоп-краном.

Лес находился в пяти минутам ходьбы по ту сторону железнодорожных путей. Переходить пути по мосту через верх было лень и все, недолго думая, попрыгали с платформы на рельсы. Глеб тоже спрыгнул вниз, на него со смехом свалился Дрон, и пришлось дать ему пинка за такие шутки. Потом все двинулись прямиком к лесу. Это было впечатляющее зрелище.

Они шли вверх по дороге, растянувшись нестройной длинной колонной, начало которой было уже где-то далеко впереди, а конец все еще оставался на платформе. Подобно гигантской змее, колонна медленно извивалась и ползла все дальше и дальше, подбираясь к лесу.

Каждый раз, когда Глеб вываливался с «толпой» из набитой электрички и шел к лесу, его охватывало странное чувство: смесь гордости, восторга и ощущения единства. Он видел вокруг себя несколько сотен таких же как он ребят, всех с длинными волосами, всех в проклепанной коже и хэви-металлических майках. Все они были вместе. И он был частью всего этого.

«Толпа» продолжала идти пока не добралась до леса. Достигнув первых деревьев, колонна продвинулась в глубину еще немного и остановилась. Задние догнали передних, и колонна превратилась в «толпу».

Те, кто приехал что-то продать или обменять, выложили из пакетов и сумок свои вещи прямо на землю, а те, кто приехал покупать, принялись бродить между продавцами в поисках нужного. Это был черный рынок металлического андеграунда.

Здесь, на «толпе», можно было без труда купить, продать или обменять почти все, что имело отношение к Heavy Metal или любому его направлению.

- Я здесь постою, браслеты кому-нибудь впарю, — объявил Прист, как только все более менее разместились. — А вы чего будете делать?

- Я просто послоняюсь, может встречу чего. — ответил Глеб. Дрон тоже собирался послоняться просто так, он сегодня оказался без денег.

Прист встал у какой-то березы и выложил свои браслеты, а Глеб с Дроном отправились бродить по «толпе» в надежде встретить что-нибудь стоящее.

Купить можно было, действительно, почти все, особенно, если ездить на «толпу» регулярно. Это, собственно, и было главной целью металлистов: уезжать по воскресеньям из Москвы, чтобы без помех и милиции покупать и продавать то, что было запрещено. Быть металлистом, впрочем, тоже было запрещено.

Они проталкивались в толпе, подходили к продавцам, таким же металлистам, как и они, рассматривали диски, значки, плакаты, браслеты, западные музыкальные журналы, куртки, ремни, майки, кассеты, фотографии... Одни вещи были привозные, они стоили дорого, другие были самопальные, гораздо дешевле.

Кто-то привез продавать пиво по двойной цене. Один парень продавал пустые пулеметные ленты на пояс, другой раздобыл где-то человеческий череп и продавал его.

- Возьми череп! - предлагал он каждому, - Недорого и почти новый. Лампочки вставишь, будет классный светильник.

-Во, Глеб, купи себе череп! - предложил Прист, - Будет запасной. Если что с твоим случиться, можно будет этот носить, а? Лампочки в глаза вставишь, здорово!

Они двигались в толпе, останавливались, спрашивали цену, потом шли дальше опять. Глеб разыскивал себе печатку с черепом, но так и не нашел. Правда, он взял себе крутой знак «Металлики». Дрон занял у него денег и тоже купил себе такой же. Так прошло часа полтора. Потом они наткнулись на Приста, который уже продал свои браслеты и теперь сам их разыскивал.

- Я уже все продал, - сообщил он им, — поехали домой, а?
Никто не возражал.

Было около двух часов дня. К этому времени отдельные группки металлистов уже начали выбираться из леса и уходить к станции. Обратно с «толпы» все возвращались уже кто как хотел, ведь вернуться можно было и самостоятельно.

Они вышли из леса и направились к станции. Впереди тоже шли какие-то металлисты, а из леса выходили все новые и новые группы. Они почти уже добрались до железнодорожных путей, когда справа из-за поворота, скрытого за деревьями, вдруг вынырнул желтый милицейский ГАЗик и резкий голос, усиленный мегафоном, требовательно приказал: «Ребята на дороге, остановитесь!»

Машина появилась настолько неожиданно, что сначала никто даже не понял, что происходит. Потом кто-то пронзительно закричал: «Сматывай, облава!» — и все бросились врассыпную.

К счастью, они почти подошли к путям, а до милицейской машины было еще относительно далеко.

Не оглядываясь и ничего не замечая вокруг, Глеб бежал прямо к станции. Прист держался рядом, стараясь не отставать, а Дрон потерялся где-то сзади. Ждать его уже не было ни времени, ни возможности. Те, кто шел впереди, рванулись бежать влево и получилось, что Глеб и Прист оказались единственными, кто побежал к станции. Остальные, кто шел сзади, бросились обратно в лес.

Глеб добежал до первой платформы, спрыгнул с нее вниз на пути и бросился ко второй платформе. Прист прыгнул следом за ним. Рельсы ярко блестели на солнце голубым светом и уходили в бесконечность двумя металлическими нитями. Они побежали по шпалам дальше, стараясь не споткнуться.
Добравшись до второй платформы, они пригнулись и нырнули под нее. Дальше уже пришлось опереться на руки и пробираться на четвереньках, потому что пространство между верхом и низом оказалось довольно узким. Длинные волосы почти полностью закрыли Глебу глаза, и он два раза успел неслабо приложиться затылком о бетонный верх, пока, наконец, не выбрался на другую сторону.

За платформой сразу же начинались высокие кусты, они юркнули прямо в них и затаились. Со стороны леса теперь не переставая раздавался лай собак, какие-то крики и чьи-то команды. Облава началась.

Они решили просидеть в кустах до самого прихода электрички и спокойно на ней уехать. Тем более, что уйти от станции они не могли: это был единственный путь вернуться обратно. Так они и сидели, и все даже было почти хорошо, за исключением того, что в кустах оказались целые заросли густой крапивы и проявлять какую-либо активность было весьма опасно. В молчании прошло минут двадцать, поезда все не было. Еще через пять минут Присту надоело сидеть неподвижно в неизвестности.

- Слушай, - зашептал он, - я пойду посмотрю, что там делается, и сразу вернусь.

Глеб пробовал его отговорить, но безрезультатно. Прист ушел к правому краю платформы, пообещав скоро вернуться. Лай собак и крики со стороны леса не прекращались. Прошло еще минут десять. Глебу становилось все больше не по себе.

Про такие облавы он не раз слышал и знал, что их проводят время от времени, но до сих пор ему везло и он никогда в них не попадал. Впрочем, это может от того, что с «толпой» он ездил только первый сезон. Прист все не возвращался.

Наконец, Глеб решился. Осторожно прокравшись кустами вдоль платформы, он добрался до широкого просвета между кустами и осторожно выглянул наружу. На пустом перроне, прямо напротив Глеба, спиной к нему, одиноко стоял человек в белом костюме и смотрел куда-то в сторону леса. Кроме него на платформе больше никого не было.

Хоть человек и стоял к Глебу спиной, но он все-таки услышал что-то позади себя и обернулся. Их глаза встретились. Мужик некоторое время с интересом рассматривал высунувшегося из кустов Глеба, потом симпатично улыбнулся. «Наверное просто электричку ждет,» — подумал Глеб и, поправив спадающие на лицо волосы, спросил, имея в виду облаву:

- А что, там уже все кончилось?

- Да, можно выходить, — без интереса ответил человек в белом костюме.

Глеб сделал несколько шагов вперед. Мужик продолжал безмятежно наблюдать за ним. Внезапный порыв ветра вдруг задрал полу его белого пиджака, на мгновение показав висевшую на поясе кобуру. В глазах Глеба потемнело, и он замер на месте, парализованный нахлынувшим страхом.

-Ну-ка, быстро сюда! - тон у человека с кобурой с безразличного вдруг резко переменился на угрожающий, и он сделал шаг вперед. Ветер опять приподнял полу пиджака и Глеб, повернувшись на непослушных ногах, рванулся и побежал через кусты прочь.

Он спотыкаясь бежал, не разбирая дороги. Кусты кончились и за ними открылся широкий луг. Дальше за лугом виднелся лес. Позади послышался треск ломающихся ветвей. Обернувшись, Глеб с ужасом увидел белую фигуру, быстро бегущую за ним следом.

Глеба догнали на середине луга и умело сбили с ног четкой подсечкой. Вскоре он уже лежал на животе, уткнувшись лицом в землю, а человек сидел на нем верхом, больно заломив правую руку за спину. Перед глазами у Глеба вдруг оказалось маленькое красное удостоверение. Он только успел заметить какую-то печать, слова «капитан» и «Комитет государственной безопасности», как удостоверение исчезло, словно его и не было.

Голова Глеба сделалась абсолютно пустой, все мысли исчезли. Некоторое время он ничего не воспринимал, кроме стоявших перед глазами слов «Комитет государственной безопасности». Он лежал на земле, не смея даже пошевелиться.

КГБэшник быстро ощупал его карманы. Потом Глебу было позволено встать и не ослабевая захвата, кгбэшник повел его обратно через поломанные кусты, через рельсы, назад к станции. За всю дорогу не было сказано ни одного слова, впрочем, Глебу и так все было ясно. О последствиях такого задержания даже не хотелось думать.

Лай собак становился все громче, а когда они миновали станцию, Глеб увидел несколько желтых милицейских машин, стоящих у дороги, и два десятка милиционеров, сдерживающих на поводках собак. Выловленные из леса небольшие группы металлистов, понуро стояли в окружении милиции. Часть металлистов уже сидела в машинах.

КГБэшник подвел Глеба к машинам, молча втолкнул его в круг милиционеров, а сам отошел в сторону и заговорил с каким-то майором, руководившим, по-видимому, всей этой операцией.

Минут через пять Глеба и еще человек десять металлистов, среди которых оказалась даже девчонка, затолкали в задний отсек машины. Через зарешеченное окно они могли наблюдать, как шла погрузка в другие машины. Металлистов подводили к дверям и бесцеремонно запрессовывали внутрь. Тем, кто упирался и не хотел залезать, помогали ударами раций.

В машине было жарко и душно. У девчонки под курткой оказалась пулеметная лента, и она была напугана до смерти, не зная куда ее деть. Окружающие долго ломали головы, пока кто-то не догадался засунуть ее в щель под сиденьем.

- Черт, как оперативно они нас нашли! - сказал кто-то, - ведь никто же не знал, где мы сходить будем.

- Что же теперь будет? — обращаясь сразу ко всем, испуганно спрашивала гёрла.

- Как обычно будет, — сказал из угла какой-то парень в армейских высоких ботинках, — привезут в отделение, установят личность. Меня уже третий раз при облаве забирают. Потом отберут значки, пластинки, браслеты. Если у тебя есть плакаты или там журналы, тоже отберут и при тебе же порвут. Нашивки отпорют.

- А куртки отбирают? — спросил кто-то. 
- Нет, куртки не имеют права, это одежда. И волосы стричь не имеют права. Раньше они так делали, а теперь им вроде запретили.

- Ну, отберут все, а дальше что?

- Дальше, отпустят, конечно, но потом напишут письмо по месту учебы или работы, что «ваш студент или, там, сотрудник 5 сентября 1986 г  был задержан работниками милиции в виде, позорящем советского гражданина...» Ну, а если препираться с ними будешь, то напишут еще письмо на работу родителям, что «сын вашего сотрудника был задержан...»

От нарисованной картины всем расхотелось разговаривать и опять воцарилась тишина, прерываемая только треском раций и лаем собак. Вскоре погрузка закончилась, и машины тронулись к проходившему рядом шоссе.

Через полчаса их привезли к трехэтажному кирпичному зданию районного отделения милиции. Половину задержанных посадили в аквариум — большую комнату со стеклянной стеной, а кому не хватило места в аквариуме, развели по камерам.

Глеб угодил в аквариум. Потом их всех обыскали, а все сумки и содержимое карманов описали и отобрали. Через полчаса их начали вызывать по одному и уводить. Те, кого уводили, больше не возвращались.

Глеба вызвали в середине. Сержант провел его по узкому длинному коридору в комнату без номера и таблички. За столом, под портретом Ленина, сидел какой-то майор милиции. Слева у стола лежали сваленные в кучу браслеты, значки, ремни, пластинки, журналы, только что отобранные у задержанных металлистов. Полный нехороших предчувствий, Глеб взглянул на кучу конфискованных вещей.

- Еще один, очень хорошо. - произнес майор, даже не взглянув на Глеба. - Проходи, садись.

Майор достал из ящика стола чистую папку и кивнул на свободный стул.

- Так, фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес, где работаешь или учишься? — спросил майор.

Глеб назвал ему данные Дрона. Майор записал все на лист бумаги. Потом он снял трубку телефона, назвал какой-то код и продиктовал данные с листа. Выслушав ответ, он поморщился и повесил трубку.

- Чего врешь, — сказал он, — этот у нас только что был.

«Значит Дрона тоже замели», — тоскливо подумал Глеб и нехотя продиктовал свои данные. Процедура проверки повторилась, но на этот раз майор не стал морщиться и переписал все данные в папку. Еще Глебу пришлось сообщить, кто его родители, где и когда они родились и где они работают. Все это тоже было записано в папку.

Потом майор провел Глеба в соседнюю комнату. Там ярко горели осветительные лампы, а в дальнем углу стоял штатив с прикрепленным на нем фотоаппаратом. У штатива копался фотограф в штатском.

-  Сними-ка теперь вот этого, — сказал ему майор.

-  Это зачем это? - начал было Глеб, но майор уже вышел.

- Так, становись вот сюда, — сухо сказал фотограф, — волосы со лба убери, улыбаться не обязательно.

Глеба несколько раз сфотографировали в полной металлистской униформе: в черной Моторхедовской майке, в куртке с нашивками, значками и клепками на плечах. Потом майор вернулся и увел Глеба обратно к себе в комнату.

-  Так, теперь снимай с себя все свои штуки и клади туда.
Майор кивнул на кучу конфискованных вещей, лежащую на полу.

Глеб снял проклепанный ремень, потом стал нехотя отцеплять значки. Майор внимательно следил за ним.

-  Куда прячешь?! — прикрикнул он, когда Глеб пытался незаметно засунуть в карман только что купленный значок «Металлики».

Потом майор достал из ящика ножницы и протянул их через стол Глебу.

- На, отпарывай теперь все свои нашивки.

Глеб вздохнул и взялся за ножницы.

-  Значит ты у нас металлист. — не то спросил, не то постановил майор, когда с нашивками было покончено. — Любитель, значит, музыки хэви-метал. Так что ли?

Глеб пожал плечами и хмуро посмотрел на майора из-под спадающих на лицо волос.

-  Чего плечами жмешь? Что я, не прав?

-  И чего спрашиваете, если сами знаете?

-  Очень хорошо, металлист значит. - продолжал майор. - А ведь эта музыка проповедует культ насилия и жестокости, и то, что эта музыка носит чуждую и враждебную для нас западную идеологию, может ты этого и не знаешь, а? И то, что тот, кому эта музыка нравится, тоже является носителем вражеской идеологии, это ты знаешь? Страна тебя растила, кормила, а ты ее предаешь!

- Меня родители растили и кормили, а не страна, — уточнил Глеб, — И вообще, я себе эту страну, может и не выбирал.

- Ты, что, еще возражать будешь? Из института захотел вылететь? Смотри, это очень просто делается. Вылетишь из института и пойдешь прямиком в армию. Там из тебя весь твой хэви-метал быстро выбьют.

Потом он стал говорить, что все это — идеологическая диверсия западных спецслужб. Что они делают ставку на молодежь и подрывают страну изнутри. Что это все делается специально, чтобы отвлечь молодежь он действительности и заставить ее полюбить западный образ жизни с его массовой культурой... Он все говорил и говорил, пока в комнату без стука не вошел уже печально знакомый Глебу кгбэшный капитан.

- Какая встреча! - весело проговорил он, увидев Глеба. - Мы с ним два часа назад познакомились, — пояснил он недоумевающему майору. - Этот молодой человек очень быстро бегает. Если бы он любил спорт, а не свой хэви-металл, из него бы вышел хороший бегун.
Капитан, не спросив разрешении, взял со стола папку, куда майор записал данные Глеба, и быстро пролистал ее.

- Ага, все понятно, -- сказал он, - В институте, значит, учишься. Может и не долго теперь тебе учиться осталась, а? Напишем туда подробное письмо за подписью начальника РУВД... А где твой отец работает? - Тут капитан снова полистал папку. — Унего, ведь, на работе тоже неприятности могут быть. Ты об этом-то подумал, когда сюда ехал?

Он посмотрел на Глеба и широко, как тогда на платформе, улыбнулся.

- Если вы с ним закончили, — обратился он к майору, — его дело я забираю и присоединяю к делам других задержанных.

- А как там с ихней «толпой» разобрались?- спросил его майор.

- Их слишком много приехало. Куда там семьсот человек задержать. Это ж сколько людей и машин надо. Так, выловили одиночек, вроде этого, —  он кивнул на Глеба, — а остальную массу выгнали из леса, окружили и отконвоировали на станцию. А там в проходящую электричку загнали. Я в Москву звонил, там их подразделения местной милиции на вокзале встречали. Дежурный сообщил, что они все же прорвались через заслоны и успели спустится в метро. Ну а в метро, кто их будет ловить? Правда, десятка три-четыре на вокзале все-таки удалось задержать. Черт, как мне надоело этих металлистов курировать... — Капитан взял со стола Глебову папку и вышел из комнаты.

Их продержали в отделении до конца дня. Изъяли всю металлистскую символику, каждого сфотографировали, на каждого завели дело и с каждым провели беседу. Потом, когда уже наступили мягкие осенние сумерки, их отпустили по домам.

Они ждали на пустынной платформе электричку до Москвы, когда внезапно пошел теплый осенний дождь. Потом подошел поезд, и они быстро погрузились в него. Магнитофоны ни у кого не играли, кассеты с «металлом» были конфискованы.

Шестьдесят человек промокших металлистов угрюмо возвращались обратно в Москву. Ни значков, ни металлических ремней, ни браслетов ни на ком не было. Темные пятна чернели на рукавах там, где раньше были нашивки. Никто из них больше не свистел и не корчил из окон рожи. Правда, билеты никто из них все равно не стал брать.

Колеса монотонно грохотали, и под косым дождем полупустой поезд несся обратно в город. Леса, деревни и мокрые поля проносились в темноте за грязными окнами.

Через полчаса они были уже в Москве. Дождь прекратился и в воздухе остался только запах влажной земли и тополей. Мокрый асфальт блестел под светом фонарей. Было тихо, только редкие машины проносились по мостовой, перемигиваясь желтыми огоньками поворотных огней. Ночь накрыла город своими черными крыльями.

Металлисты вышли из поезда и побрели по пустынным вечерним улицам. И небо над ними было темно фиолетового цвета