Апокалипсис Эллонта глава 29-33

Глава 29

А в Новом Эллонте на стенах проснулись женщины и уснули мужчины. Даиши начали бить в барабаны, поднимая боевой дух. Полки выстраивались в плотные кольца, одно за другим окружавшие притихшую крепость. Женщины, которые умели считать, от нечего делать и чтобы как-то убить время начали пересчитывать даишей.

Разбитые на квадраты сотен, первые три кольца состояли из ста шестидесяти тысяч воинов. А кольца уходили далеко за лес. Когда начали считать четвертое кольцо, даиши пошли в атаку. С воплями и призывными криками «ДАИШ», они сорвались с места и ровными рядами бежали прямо к смертоносным механизмам.

Женщины приготовились к бою. Старые охотницы, не раз смотревшие в глаза смерти, прошептали: Ну, наконец-то!

Под тяжестью бегущих варваров щелкнули затворы под зеленым ковром поля. Пронзая плоть через броню и щиты, на них выскочили копья, взорвав землю под ногами. Через секунду быстро
втянулись в землю, снова обрушили свою сталь на следующий рад.

Задние ряды давили на передние не оставляя им шансов отступить. Тогда, выставляя щиты, они стали перепрыгивать через копья. Но, тут их ждали новые машины, из земли поднялись маховики с тремя лезвиями. Они крошили даишей, пока не остановились об их бездыханные тела.

Обрадованные остановкой смертоносных мельниц, воины бросились через беспощадную сталь к городу.
Из земли смертоносной змеей вырвался трос с тысячами лезвий. Он укорачивал дикарей кого на голову, кого до колен. Окровавленная сталь то поднималась, то опускалась, не давая
приноровиться врагу. Под тяжелой поступью один за другим срабатывали затворы, не оставляя шансов выжить наступающим.

Женщины с содроганием и нескрываемым ужасом всматривались в страшную картину искромсанной плоти. Раньше они только слышали об этих машинах, теперь же они их видели в действии. Паника охватила варваров, а обескураженные эльфийки закрывали уши, чтобы не слышать непрекращающиеся крики и вопли умирающих захватчиков. Всё поле за рвом было обагрено кровью.

Копья, заваленные трупами, не могли уже подняться из-под земли. Но тут даишей ждала новая неприятность. Земля под ними разверзлась, и тысячи воинов провалились, падая на острые колья. Замешкавшись, первые ряды готовы были броситься назад, но второе кольцо, выставив копья, погнало смертников на новые машины.

Только теперь они поняли, для чего армии даишей нужны были молодые, и неопытные воины. Машины рубили, кромсали, кололи плоть неопытных юнцов, пока под тяжестью их тел не
останавливались. А второе кольцо шло по их трупам невредимым.

Последние сотни юнцов, боясь сделать лишний шаг, падали, пораженные своими же собратьями. Их трупы крепкие воины бросали впереди себя, проверяя безопасность пути.

Когда опасные машины были пройдены, сотни ускорили шаг и перешли на уверенный бег. Со стен это выглядело как сжимающиеся вокруг города кольца. У женщин побежали мурашки по спине. Машины сделали свое дело и замерли, оставив на земле около сорока тысяч изувеченных юнцов.

Когда, обезумев от страха, подгоняемые третьим кольцом, воины второго кольца почти достигли рва, неся с собой бревна и лестницы, женщины взвели колеса огнеметов на десяти выступающих башнях.

Тугие рычаги сотни машин бросили две тысячи горшочков с вонючей жидкостью. За этим  последовали новые залпы, прежде чем поле озарилось ярким пламенем. Заряжающие уже не поджигали фитили, только лишь осторожно клали двадцать горшочков в каждую корзину и отходили от рычага.

Огненную феерию продолжили огнеметы со стен крепости. Их снаряды падали ближе к городу сжигая все, что копошилось и визжало у рва. Стрелометы, вибрируя от машущих тугих дуг, изливали на уцелевших даишей ливень стрел.

Войско захватчиков было поражено обороной города. Не потеряв ни одного воина, защитники Эллонта уничтожили десятую часть осаждающей город армии. Все повторилось, как двести лет назад. Только даиши об этом не знали.

На башнях запустили новые машины, эльфийки, долго прицеливаясь дали залп. Тяжелые дротики, взмыв высоко в небо обрушились на головы растерянных воинов, в нерешительности стоящих за полосой выжженной земли и наблюдающих за побоищем. Новые залпы косили ряды потерявших
воинственный дух даишей. Они не могли представить, что такое расстояние может преодолеть копье.

А на башнях набирали скорость огромные колеса, поставленные на кованые оси. К ним были  привязаны емкости побольше, наполненные вонючей жидкостью. Мелькая над бастионами, они все больше ускорялись, пока не начали свистеть туго натянутыми веревками. Женщины надавили
на рычаг, и острые лезвия ножей одну за другой перерезали веревки. Двадцать сосудов полетели в невообразимую даль, оставляя за собой шлейф дымка.

Полки, стоящие в замешательстве подальше от выжженного места, завизжали от всполохов разбрызганного по полю огня. Горели доспехи, одежда и плоть варваров, опешивших от невообразимого оружия.

Сдвинутые рычаги привели в действие новые кованные железом механизмы. Рычаги заскрежетали и затрещали от натуги. Накапливая в себе невообразимую силу, они стенали, ожидая возможности послать заряд. Заряжающие положили в пращу по два ядра с острыми шипами, скованные одной цепью. С десяти башен раздался залп. Огромные блоки бастиона задрожали от высвободившейся энергии. Ядра, разлетевшись в разные стороны, натянули цепь и, кувыркаясь в воздухе, обрушились на ряды отступивших даишей.

Воительницы на стенах города, смотря в щели, ужасались смертоносным действиям машин. Сомкнутые ряды в один миг сминались. В месте падения снаряда образовывалась кровавая каша из тел. Первые ряды воинов, оставшиеся в живых после бойни, сминая задних, бросились подальше от стен города. А задние, выставив копья, не пускали отступающих.

Завязалась потасовка между даишами. Боевой дух был сломлен окончательно. Теперь варвары начали понимать, куда исчезла великая армия Карамэлтысона двести лет назад. До их сознания дошло, что их привели не за славой, а на бойню. Если в их страну не вернулось ни одного война из той армии, чтобы рассказать, что произошло, то это же ждет и их.

В войске началось роптание. Бунты вспыхивали в отрядах, а вожаки их жестоко подавляли. Мерикосы и наемники из других племен, поняв, что легкой добычи не будет, собрав оружие и коней, бросились из лагеря на просторы. Им в след летели стрелы даишей под свист и гоготание.
Но беглецов это не пугало. Гораздо страшнее было то оружие, которым обладал город.

Они уже не смеялись над дикостью, отсталостью и трусостью эльфов, а лишь злобно шептались, убеждая себя, что их подло обманули. Главы племен тоже роптали, не желая идти за вождем даишей Пурывалтеросом. Но под угрозой смерти грозный предводитель эльфоедов заставил их рыть подземный ход в город.

Женщины на стенах хмуро смотрели на сотни тысяч трупов, на догорающие среди них бревна и осадные лестницы, на далекие костры лагеря даишей.

Трущиеся детали машин дымились от тяжелой работы. Смазав механизмы, женщины пополнили арсенал. На землю опустился кровавый закат, еще больше окрасив ужасающую картину побоища. Женщины спокойно пошли к своим мужьям, зная, что после «такого» даиши не посмеют нападать.

Тролли, открыв глаза, спросили у засыпающих женщин: – Где даиши?

Те спокойно ответили: – Сами увидите!

Мужчины, выбежав на стены города, молча разглядывали выжженное поле. Талос читал записку Лиавы, рассказывающую о битве, и ужасался. Разбирая каракули и не обращая внимания на множество ошибок, он понял главное: даиши еще здесь, хотя многие племена убежали. Значит, будут делать подкоп под город.

Усмехнувшись, он заметил: – Ничего нового! Все как двести лет назад! Как будто это было вчера! Только нет Старцев, ушедших в Покои Предков! Нет Дериэла, на сотни лет обезопасившего Новый Эллонт! – Часы на главном здании города зазвонили в колокола, исполняя старую эльфийскую песню.

Талос задумался: – Нет наших великих мастеров, сделавших эти часы, эти машины, эти стены! На их место пришли новые поколения мастеров, ничуть не хуже прежних!

Когда на землю опустилась ночь, Талос повел отряды в подземелье. Блуждая по просторным подвалам, он вспоминал, где находится камень, затворяющий подземный ход в тыл врага. Открыв замаскированную дверь, воины тихо проскользнули в узкий тоннель. Проход так зарос паутиной, что воинам не пришлось маскироваться.

Выбравшись у большого камня в зарослях ивняка, тролли, разделившись на две группы, лавиной пошли по спящему лагерю даишей. Часовые и охранники были тихо сметены, факелы потушены, костры залиты водой. Талос, глядя со стены незыблемой твердыни на погружающийся в темноту лагерь даишей, понимал, что там происходит. Двести лет назад он делал то же самое. Но теперь он с трудом даже выходил из своих покоев.

Вожди племен, которые собрались бежать от Пурывалтероса, не спали в эту ночь. Как только отряды предводителя заснули, они, видя гаснущие костры и факелы, собрав свои войска, в страхе бросились бежать.

Черные тени их настигали и меткой стрельбой уничтожали варваров. Лишь отдельные отряды успели скрыться в глухом лесу. Так бесславно закончила свою жизнь армия Пурывалтероса.

Уцелевшие отряды, блуждая среди лесов, собирались вместе и, радуясь спасению, бесславно возвращались в свою страну. Их никто не преследовал.

Тролли освобождали пленников, участь которых была стать пищей. Хоронили обглоданные
тела троллей и эльфиек.

Из города выехали телеги, на которые грузили трупы даишей. Скорбные костры воспылали до неба. Бегущие от троллей даиши, оглядываясь, видели черный дым, застилающий все небо. Они знали, что это догорают последние следы непобедимой армии Пурывалтероса, и радовались, что им удалось спастись.

Усталые от бега и изможденные бессонными ночами, бесконечными переходами и походной жизнью, еле перебирая ногами, варвары брели, подходя к старому Эллонту.

Трон, видя сто тысяч бредущих по равнине спасшихся даишей, занял с дружиной позиции на редутах. Когда большая часть войска, бредущего наугад в полной темноте, прошла
мимо, из редутов выскочили черные тени, растворяясь в темноте.

Лязг эльфийской стали о доспехи варваров погасил остатки воли даишей. Они бросились бежать, из последних сил махая мечами перед собой и сражаясь с темнотой. Визг и стоны задних только подстегивали первых. Тугие луки троллей натянулись, и крики поверженных воинов огласили равнину. Посеревшее небо дало возможность сотням варваров избежать истребления и укрыться в лесу.

Когда рассвет окрасил небо розовым, тролли валились от сна на тела поверженных врагов. Из старого Эллонта выскочила конница девушек. Смотря на окровавленные тела троллей, лежащих на трупах даишей, они пришпорили коней вдогонку уцелевшим варварам. Даиши только расположившись для сна, не имея сил ни идти, ни сражаться, бросились бежать от настигающих их эльфиек.

Отряд из пятисот лучниц быстро догнал потерявших гордость вояк, облаченных в боевые доспехи. Побросав оружие, они сдавались на милость девушек, в распоряжении которых были только лук и колчан со стрелами . Но многие из них помнили «милость» даишей у них в плену. Они в упор расстреляли визжащих врагов и бросились к побоищу у развалин города.

Спешившись, они грузили тяжелые тела троллей и увозили их на Священное Озеро. Там, на берегу, они обмывали своих мужей от крови врагов, осматривая их тела. Лишь мелкие царапины и порезы покрывали мужчин.

Эрея, обмывая Трона, улыбалась, бурча: – Опять перепачкался. Был бы ты чуть поменьше. А то пока тебя помоешь, самой надо мыться!

Несмотря на причитания, ей нравилось мыть Трона. Она наслаждалась этим непонятным чувством «желанием заботы о собственном мужчине», который вполне может побеспокоиться о себе сам. Упивалась видом крепкого мужского тела, целиком и полностью принадлежавшего ей. Она была в восторге от того, что, когда все тело богатыря безвольно лежало, орган жениха, реагируя на прикосновения рук девушки, жил своей жизнью.

Разглядывая каждую складочку на упругом стволе, она сидела на груди юноши, изредка обращаясь к Трону через спину: Я, если честно, уже вся мокрая. Мне так хочется насладиться тобой, что еле себя сдерживаю. Ты думаешь легко каждый день видеть твой ДЕТОродный орган?
Тебе, наверное, легче. Ты видишь только маленькую трещинку, ну-у-у… еще два бугорка, а я облизываюсь от желания при виде такого дружка.

Девушка, не стесняясь окружающих ее женщин, занимающихся тем же, поцеловала орган Трона. Помогая подругам, женщины погрузили мужчин на коней. Только с Троном была проблема. Тугой орган не давал положить его на лошадь. Смеющиеся женщины с трудом затащили юношу, пока Эрея прижимала вздыбленный орган к его животу.

– Ты слишком с ним заигралась, красавица!

Эрея хмыкнула:

– Еще даже не начинала! Это так, минутная нежность! Когда я начну, вы все услышите! А пока не теребите душу! Я и так вся мокрая от желания!

Когда отряд вернулся в город и снял с лошадей своих мужчин, Эрея подошла к Дереву Предков и, погладив израненные корни, посмотрела на появившиеся первые листочки: Я буду ждать столько, сколько надо, пока ты не одаришь нас своими священными плодами.

В Новом Эллонте проснувшиеся женщины увидели горящие и смердящие горы трупов. Погрузив на коней своих мужей и привязав их к упряжи, отряд из тысячи эльфиек и тысячи троллей, поехал к старому Эллонту.

Сотни тяжеловозов везли продовольствие и оружие защитникам развалин города. Поправляя съехавшие набок тела троллей, они продолжали свой путь. К вечеру они добрались до переправы, устроенной даишами, и перешли реку.

Проснувшиеся тролли отвязали себя от коней и привязали женщин, продолжив путь к старому Эллонту. Они спешили, не зная, как пережили нашествие варваров защитники разрушенного города.

Трон, видя приближение армии, приказал занять позиции в редутах. Но на стягах они увидели золотое Дерево, охватившее корнями чашу. Тролли вышли встречать отряд.

Жители Нового Эллонта знали друг друга по именам, в детстве делили один горшок и ели один хлеб. Обнявшись, они пошли в город. По пути всадники рассказывали о побоище у Нового Эллонта, что несколько отрядов успели улизнуть. Трон, ободренный рассказом, ухмыльнулся:
Не успели! Большую часть перебили мы, остальных нагнали наши женщины. Погребальные костры до сих пор горят.

Тролли, подкрепившись, делились планами на будущее. Трон, ободренный победой эльфов, сказал: Если мы не навестим наших «друзей» в их логове, через двести лет они создадут новые легенды о героическом прошлом своих предков, о трусливости и отсталости эльфов. И тогда нашим детям снова придется их выпроваживать. У меня есть идея, которая раз и навсегда покончит с нашествиями варваров. Но для этого мы должны отправиться в поход в земли даишей.



Глава 30

Собрав провизию и оружие, оставив только сто защитников города во главе с профессором и Сальмой, отряд из трех тысяч всадников покинул развалины старого Эллонта. Когда глаза у мужчин уже начали слипаться, сделали привал.

Трон на земле написал свой план Эрее, подробно изложив свою затею, и спокойно заснул. Девушки, проснувшись в лесу, пытались понять, где они находятся. Только когда Эрея прочитала записку Трона, ухмыльнувшись остроумности плана, она рассказала все женщинам. Эльфийки согласились: нельзя все оставлять, как раньше, и, привязав мужчин к коням, неспешным шагом поехали дальше на запад.

Лошади отдыхали только тогда, когда тролли и эльфийки делали привал. С каждым новым переходом они уходили все дальше от разрушенных даишами селений у Драконьих гор. Прошел месяц, прежде чем отряд подошел к берегам двух морей, разъединенных полоской суши в три тысячи лиг.

Начали встречаться бедные деревни варваров, где были только женщины, старики и дети. Расспрашивая у перепуганных жителей, где находится столица их государства, те безропотно
показывали дорогу, радуясь, что голые девицы и голые тролли покинули их удел.

Бойцов поражала нищета, разруха и отсталость мелких утлых селений. Больших городов они так и не встретили. Изможденная голодом худая детвора с испугом смотрела на проезжающих мимо голых богатырей, обвешанных оружием. На их грязных лицах читалась ранняя, еще не сформировавшаяся в мировоззрение, злоба на эльфийский Род.

Прячась в домах, беременные даишки провожали отряд черным колючим взглядом, полным ненависти. Эльфийки, видя мерзость нищенского уклада жизни дикого племени, отсталость и необразованность, невольно сглатывали накатывающий ком в горле.

Они видели в даишах себя. Совсем немного осталось эльфийкам, чтобы сравняться с ними в дикости и невежестве. И эта мысль поднимала из глубины эльфийских душ затаенное чувство гордости за принадлежность к своему славному Роду. В душах женщин зарождалась искренняя благодарность их мужчинам за сохраненный мир Эльфов.

Они вдруг увидели ту ужасающую пропасть между свободной дикостью, не обремененной никакими запретами, и упорядоченной цивилизованностью Нового Эллонта с его священными Законами Предков. Эльфийские женщины в этом походе, глядя на уклад даишей, меняли свое мировоззрение. Эрея всматривалась в погруженные в себя лица девиц и понимала, какое страшное прозрение происходит в их головах.

Прошла еще неделя пути. Отряд прибыл к большому селению, который назывался столицей даишей. Эльфийки уснули на своих конях, а тролли, сбросив остатки сна, въехали в засыпающий
ночной город без единого огонька. Проезжая по пустынным улицам бедного города, они видели, как женщины, пряча детей, закрывали покосившиеся двери и сгнившие окна в ветхих хижинах.

Никто не решился напасть на вооруженный до зубов отряд. Мужчин в городе не осталось, или они трусливо прятались. Тролли подъехали к зданию, немного отличавшемуся от остальных строений размерами и убранством.

Только у дворца государя они встретили вооруженную охрану. Воины стояли с открытыми ртами, не смея противостоять богатырям. Отодвинув их в сторону, тролли бесцеремонно зашли в дом правителя.

Сразу было видно: изобилие всяких побрякушек не является плодом трудов даишей – это были
трофеи из захваченных и разграбленных государств. Даиши не могли делать такое и не знали цену чужого труда.

Слуги и охрана робко прижались к стенам. На троне сидела заспанная царица, а рядом – ее мать. Обе женщины, трясясь от страха, прижимали к груди своих спящих детей. Набравшись мужества, чтобы не упасть в глазах своих подданных, они обратились к троллям: – Как посмели эльфы прийти в наш дом, да еще под покровом ночи? Скоро вернутся наши мужья, и тогда мы вас
вышвырнем из наших уделов, чтобы никогда нога мерзких эльфов не ступала на священную землю свободных даишей.

Выслушав царицу, Трон рассмеялся и заговорил на староэльфийском языке, который даиши понимали лучше:
– Ваши мужья и сыновья никогда к вам не вернутся! От них остался только пепел на наших полях! Их постигла бесславная участь Карамэлтысона. Нам надоело выпроваживать непрошенных гостей из нашей земли, поэтому теперь ваша очередь бояться нас.

Мы вас сейчас не тронем! Конечно, если у вас хватит мозгов не нападать на нас, ни один волос не упадет ни с одного даиша. Мы спокойно покинем ваши земли, не причинив вам беспокойства. Прошло время страхов эльфов. Вы тысячи лет приходили на наши земли, разоряя их и убивая наших собратьев. Вы разрушали наши Святыни и надругались над покоем наших Предков.
Теперь бойтесь вы, дикие варвары, мнящие себя свободными.

Через десять лет мы снова придем, и тогда уничтожим всех даишей – от младенца до старика; сотрем с лица земли всю вашу мерзость и уничтожим все ваши селения; искореним всякое
упоминание о вашем мерзком роде. На ваших землях на тысячи лет раскинется бесплодная пустыня и не вырастет ни дерево, ни трава, чтобы народы земли забыли слово «даиш».

У вас есть только одна возможность избежать этого: построить непреодолимую стену из камня от моря и до моря; отгородиться от нас преградой, которую не преодолеет ни эльф, ни тролль, ни даиш. У вас мало времени – начинайте уже сейчас.

За работой не будет времени на мерзости и глупости. И будьте благоразумными, не делайте тоннели и подземные ходы. Мы их легко обнаружим и по ним придем в ваши земли и уничтожим
ваш род. Поработайте сами, тогда начнете ценить чужой труд. И может, наконец, начнется развитие вашего рода в цивилизованное общество.

Помните! У вас десять лет! Непреодолимая стена от моря и до моря! Не успеете – ваша вина! Жалеть мы не будем ни старика, ни младенца, как вы не жалели наших детей и стариков две тысячи лет! Только вам мы даем возможность жить! Вы же никому не давали надежду остаться в живых!

Мы от вас хотим только одно: не видеть вас на наших землях. Нам не нужна даже мирная торговля с вами, потому что у вас нет ничего, что является ценным для нас. А наши ценности – ничто
для вас! Вы же свободные от всего даиши!

Трон обратился к слугам и охранникам:

– Бегите в город и разнесите эту весть во все дома, чтобы каждый даиш знал, что его будет ждать через десять лет.

Охранники и прислуга бросились из дворца, оставив перепуганных правительниц наедине с грозными воинами. Перебегая от дома к дому, они рассказывали об угрозе эльфов. Жители
города, ужасаясь от мощи троллей на больших конях, тряслись от страха в своих домах. Но армия, проехав без происшествий весь город, выехала на равнину и направилась в свои земли.

Теперь даиши будут вынуждены строить эту стену. Угроза эльфов их так напугала, что народ вышел на улицы, требуя от царицы принятия решений. Весть о гибели их мужчин заставила народ обступить дворец правителей. Что было дальше, эльфов уже не интересовало. Они спешили в свои земли.

Проснувшись уже за городом, эльфийки провожали взглядами нищие деревни. Женщины возвращались из похода уже другими. Наступило отрезвляющее прозрение. Они осознали себя частью Великого Древнего Рода и не хотели опускаться до дикости даишей.

С каждым новым переходом отряд приближался к старому Эллонту. Только город начал белеть на горизонте, тролли заметили перемены. Подъезжая ближе, они увидели заново построенные стены крепости. Сотня тысяч мастеров, трудясь под лунным светом, восстанавливала старый Эллонт.

Армия Трона въехала в город под рукоплескания мужчин. Отец обнял своего взрослого сына. Профессор Крат подвел его к Дереву Предков. На маленьких веточках благоухали красивые цветы. Юноша подбежал к лошади Эреи, отвязал девушку и, схватив ее, побежал показывать спящей невесте цветы. Он открывал ей глаза, тряс бесчувственное тело, пока профессор
не успокоил его: Не спеши, Трон! Завтра она все сама увидит!

Уставшие от дороги путники расселись за большим столом, как во времена становления Нового Эллонта. Чарки наполнили вином, на столы поставили разносолы и горячие блюда. Девушки мирно спали на циновках в новых покоях. Мужские разговоры прерывались восторженными криками и смехом.

Рассказ Трона захватил слушателей. Охмелев от тостов и усталости, мужчины разбрелись по выстроенным заново покоям. Тролли не касались эльфиек, а жены мужей. Всем хотелось
засвидетельствовать перед лицом Предков их священный союз. Все ждали благословенного момента, Дня Всех Свадеб.

Когда, охмелев, мужчины легли рядом со своими женами, обняв их, женщины начали просыпаться. Эрея снова пробудилась на Троне, сжимая ногами его тугой орган. За время похода
она отвыкла видеть перед собой любимое серо-зеленое лицо спящего супруга. Поцеловав его, она посмотрела в сторону Дерева Предков. Ее визг слышала вся округа и даже Трон сквозь
сон.

Вскочив на ноги, она чуть не сломала орган юноши: Ой, прости милый! Ты только посмотри, какая красота!

Эрея подняла голову спящего Трона и даже разлепляла ему веки, чтобы он увидел, как прекрасно Дерево! Пока Сальма ее не успокоила: – Не мешай троллю спать! Он все уже видел! Видишь, столы пустые и бочки тоже!

Девушка рассказала Сальме о стране даишей, об ультиматуме Трона. Прабабушка смеялась и восторгалась смелостью Эреи и Трона: Видели бы вас сейчас Легас и Эллона!

Посвежевшая престарелая эльфийка повела правнучку на Священное Голубое Озеро. Подойдя к роще, где девушка устраивала охоту на даишей, она увидела ряды красивейших шалашей, как в старые времена. Заглядывая в них, Эрея, как ребенок смеялась, восторгаясь красотой маленьких зданий, только вместо роскошных будуаров на полу были циновки.

Женщины суетились, расчищая рощи от валежника и мусора. Разбирая развалины города, они вывозили камни к Голубому Озеру, а мужчины из них строили шалаши и дорогу по песчаным дюнам к обновленному городу. Широкая дорога уже выросла в сторону Нового Эллонта. По ней тянулись вереницы телег со спящими троллями, груженные материалами. Лишь несколько девушек управляли лошадьми.

Через реку вырос каменный мост, как в прежние времена. В кузнях работали правнучки Деберы и ее подсобниц, такие же крепкие и дородные эльфийки. За околицей выросли мельницы и лесопилки. Белоснежные мраморные мостовые улиц были расчищены и отремонтированы. О давней трагедии говорила только заделанная черным мрамором трещина, прошедшая через весь город. Она была горьким напоминанием эльфам о безрассудстве женщин и грозным предупреждением о том, что может произойти, если забудут уроки истории и Законы Предков.

В отремонтированной харчевне, в которой любил бывать Легас, повара в огромных котлах готовили пищу. Теперь женщины готовили пищу для мужчин, а мужчины – для женщин.
Вот и сейчас эльфийки готовились к празднику Посвящения во взрослые тролли. Поскольку так получилось, что праздник посвящения в Новом Эллонте прошел без Трона – мужчины города решили восстановить справедливость.

Женщины в лучах заката расставляли столы и выносили посуду. В котлах уже готов был праздничный завтрак для мужчин. Несколько эльфиек прикатили бочки с вином. Сальма,
деловито прохаживаясь между снующими кухарками, проверяла готовность блюд и наполненность столов.

С последними лучами солнца женщины разбрелись по выстроенным заново домам и заснули, прижимаясь к своим мужьям.

Трон проснулся с лежащей на нем Эреей. Он ласково обнял девушку: Как приятно! Не надо бежать тебя спасать! Не надо думать, куда тебя спрятать, чтобы тебя не нашли враги!
Не надо греметь железом! И разрывать плоть врагов! Я себя таким чистым уже и не помню! Да и ты, моя красавица, чистенькая, как младенец!

С улицы послышался голос отца:

– Трон! Хватит дрыхнуть! Просыпайся! Тебя уже все ждут! Юноша раздвинул ножки Эреи и освободил свой напряженный орган: Ну вот, теперь опять будет полдня торчать, как копье!

Потянувшись, Трон вышел на улицу. Площадь вокруг Дерева Предков была заставлена столами. Увидев Трона, мужчины возликовали. Отец оглядел юношу: – Ну, как всегда, красавец! – и повел к столам.

Юноша шел, не смущаясь, выставив напоказ свой упругий ДЕТОродный орган. За столом уже сидел Государь, прибывший специально к торжеству из Нового Эллонта. Весть о возвращении
Трона и Эреи наполнила ликованием оба города.

Тирен держал на руках вырывающегося Тлона: Папа он опять меня описал!

Талос тяжело встал из-за стола, и все моментально стихли:

– Сегодня мы для тебя сделали исключение, Трон! Праздник Посвящения во взрослые Тролли уже прошел! Но так получилось, что ты был… гм… слегка занят!

Тролли засмеялись и зашумели. Государь прервал их шуточки и продолжил:

– Сегодня мы тебя посвящаем во взрослые тролли! Все те испытания, что прошли твои сверстники, чтобы называться взрослыми, ты прошел в бою. Нет надобности соревноваться в борьбе. Нет необходимости стрелять по мишеням. Не надо сражаться деревянными мечами и бегать по бревнам между камней. Не нужны тебе испытания в выносливости и смелости,
честности и справедливости, в знании истории нашего Рода и наших Священных Законов. Ты их все прошел в боях с даишами.

Государь обратился к мужчинам, слушавшим речь Талоса молча:

– Достоин ли Трон стать взрослым троллем?

Мужчины трижды громко и твердо крикнули в один голос:

– Достоин! Достоин! Достоин!

Государь продолжил:

– Есть ли кто-то, кто может усомниться в верности принимаемого решения? Пусть скажет сейчас и не говорит больше никогда!

Над столами повисла тишина. Государь оглядел присутствующих. Только Тлон, вырываясь из рук Тирена, пытался что-то сказать. Но государь, улыбаясь, прошептал:

– У тебя еще нет права слова! Вырастешь, станешь сам взрослым троллем – вот тогда мы тебя послушаем!

Тролли засмеялись и встали из-за стола. Государь посмотрел в глаза юноши и произнес:

– Прощайся с твоим отцом!

Трон подошел к Твиру и обнял его:

– Благодарю тебя, отец мой, за все, чему ты меня научил! Прощай!

Отец обнял своего сына и гордо посмотрел в его глаза, полные благодарности.

Талос, глядя в глаза Трона, сказал:

– Теперь, сын мой, все, кто старше тебя, – твои отцы. Все до единого тролля. Почитай их, уважай и учись у них.

Все, кто младше тебя, – твои дети. Все до единого ребенка. Защищай их, наставляй их, воспитывай и учи их!

Все, кто ровесники тебе, – теперь твои братья. Да не поднимется твоя рука на брата. Да не откажешь в помощи брату. Да не отнимешь у брата своего, ибо крадешь у себя самого.

И да выйдут из твоей крови тысячи поколений потомков и продлится Род эльфов после того как
ты достойно войдешь в Покои Предков. И да прибудет с тобой сила Предков и мудрость их вечных Священных Законов.

Государь обнял нового своего сына и, улыбнувшись, с отцовской любовью глядя в зеленые глаза юноши, тихо сказал:

– Нарекаю тебя своим сыном!

Тысячи достойных мужей старого и нового Эллонта громогласно вторили Государю:

– Нарекаю тебя своим сыном!

Это был раскат невиданного грома, сотрясавший усыпанные звездами небеса, возрождающийся древний город и сердце каждого, кто был на площади. Когда эхо успокоилось, тишину нарушил тихий голос Талоса:

– Я должен был сказать: А теперь выбери себе невесту перед лицом Предков! И войди с ней в вечность! И пусть будет благословенно лоно твоей жены! – Но ты уже выбрал себе достойную тебя супругу. Покажи ее нам, чтобы каждый тролль знал имя твоей избранницы.

Трон замешкался и сказал: – Вообще-то, это она меня выбрала!

Государь обнял юношу и прошептал:

– Это не важно! Главное, что ты ее выбрал… гм… после того, как она выбрала тебя!

Трон побежал в покои к своей Эрее. Взял на руки спящую девушку и вынес к ликующим мужчинам:

– Это моя Эрея! Перед лицом Предков моя невеста!

Сильный юноша поднял на руках девушку и, кружась с ней, прокричал:

– Перед лицом Предков моя Эрея, сейчас и до вечности!

Эхо гулко разнесло весть по округе, и мужчины возликовали. Трон отнес невесту в покои и поцеловал:

– Как же тяжело смотреть на твои прелести, моя красавица! Ты-то видишь только мой орган, а я изнываю от желания, разглядывая твои девичьи прелести! – Оставив юницу в покоях, вернулся к торжеству.

А виночерпии уже разливали вино по чашам. Зазвучали заздравные тосты. Юноша, окрепнув и закалившись в боях, принимал поздравления от своих новых «братьев» и сотни
тысяч новых «отцов». Торжество продолжилось до рассвета.

Тролли пели старые эльфийские песни, рассказывали истории, но всем хотелось послушать рассказы Трона. Окружив юношу, держащего на руках своего, теперь уже СЫНА, Тлона, мужчины вслушивались в подробности. Бойко обсуждали детали опасного путешествия.

Профессор Крат украдкой любовался своим учеником, ставшим ему сыном и правнуком одновременно, поражался его находчивости, рассудительности и смелости. Он посвятил во взрослые тролли тысячи своих учеников, но Трон был особенным. Миллионы вопросов сыпались из его уст, он все хотел знать, все хотел уметь, и обязательно лучше всех остальных!

Теперь он взрослый мужчина и часть славы эльфийского Рода. Он знал: в славных летописях, легендах и песнях, повествующих о доблести этого юноши, будет скромно звучать имя старого учителя. Профессор был исполнен гордости и радовался, что его правнучка выбрала его себе в мужья.

А повара, пригубив вино за здравие Трона, принялись готовить праздничный завтрак для женщин. С рассветом город наполнился женскими голосами. Быстро убрав посуду со столов и помыв ее, женщины готовились к торжеству. Эрея, проснувшись на Троне, поерзалась промежностью по тугому стволу:

– Привет мой милый! Когда же наконец я вберу всего тебя в себя? Это такая мука, ждать!

Со стороны улицы послышался голос прабабушки Сальмы:

– Вставай, соня! Тебя уже все заждались! Не можешь оторваться от своего Трона?

Эрея, поцеловав спящего юношу, осторожно раздвинув ноги, отпустила его орган:
– Как приятно видеть тебя чистым! Такая красивая серая кожа с зеленым отливом! Ты у меня просто красавчик!

Выйдя из покоев, Эрея прищурилась от яркого света. За столом сидели женщины и призывали девушку. Лиава, жена Государя, вышла из-за стола и подошла к юнице, гомон стих:

– Приветствую тебя, милая Эрея! Праздник Посвящения во взрослые эльфийки прошел без тебя. И мы решили восстановить справедливость.

Женщины зашумели и стихли:

– О твоих подвигах все уже наслышаны. Нет надобности проводить испытания. То, что ты одна из лучших лучниц и наездниц, мы знали давно. Сальма тебя хорошо обучила. А историю эльфийского Рода ты знаешь лучше многих женщин. Нет надобности спрашивать тебя о знании Законов Предков, если ты сохранила свою девственность до настоящего момента.

Эрея тихо прошептала: Знали бы вы, чего мне это стоило.

Правительница, улыбнувшись, спросила у женщин:

– Достойна ли Эрея стать взрослой эльфийкой?

Женщины громко и твердо прокричали:

– Достойна! Достойна! Достойна!

Лиава, оглядев всех, сказала:

– Есть ли среди вас кто-то, кто может усомниться в правильности решения?

Над столами повисла тишина. Правительница продолжила:

– Подойди к своей матери и попрощайся! Теперь все, кто старше тебя, – твои матери. Почитай, уважай и учись у них.

Все, кто младше тебя, – твои дети. Защищай их, воспитывай их, наставляй и учи их.

Все, кто твои ровесницы, – твои сестры. Да не поднимется твоя рука на сестру. Да не откажешь в помощи сестре. Да не отнимешь у сестры своей, ибо крадешь у себя самой.

И да выйдут из твоего лона тысячи поколений потомков, и продлится Род эльфов после того, как ты достойно войдешь в Покои Предков. И да прибудет с тобой сила Предков и мудрость их вечных Священных Законов. Отныне нарекаю тебя моей дочерью!

Тысячи женских голосов нарушили тишину солнечного дня восторженным возгласом:

– Нарекаю тебя моей дочерью!

Государыня, ласково обняв свою новую дочь, продолжила:

– А теперь покажи нам своего жениха, который тебя выбрал.

Эрея прошептала:

– Вообще-то, это я его выбрала!

Лиава улыбнулась:

– Выбрала его ты! Но после этого он выбрал тебя! И это хорошо! Часто бывало, что выбор невесты не подтверждался желанием мужчины!

Женщины помогли вынести Эрее ее жениха. С трудом неся огромного юношу с вздыбленным органом, Эрея прокричала:

– Перед лицом Предков Трон мой супруг с сего дня и до вечности!

Эхо гулко разнесло благую весть по окраинам города.

Правительница громко сказала:

– Да благословится ДЕТОродный орган достойного мужа. Да примет он в свои руки потомков славных Родов из твоего благословенного лона. Да не увянет Род эльфов в веках.

Женщины занесли спящего юношу в покои. Поднялись заздравные чаши с благородным вином. Эльфийки поздравляли Эрею и весело обнимались. Веселье продолжилось до самого вечера. Все пели песни и танцевали, рассказывали истории и, затаив дыхание слушали рассказ Эреи о ее путешествии. Девушка рассказывала о страшных событиях, а сама поглядывала на осыпающиеся лепестки цветов и показавшиеся маленькие плоды. Ее радовало, что до Дня Всех Свадеб плоды успеют созреть.

Когда глаза женщин начали слипаться, они начали расходиться по покоям. Мужчины, проснувшись после отдыха и позавтракав, разошлись по своим рабочим местам. Надо было еще восстановить дворец Правителя, школы, множество домов и усадеб.

Горы камней с развалин города, вывезенные девушками, укладывались в прочные дороги. Над рекой начали возводить новый мост, немного дальше того, что вел к Новому Эллонту.

На Озере продолжили строить новые шалаши. Телеги с тысячами плодовых деревьев, виноградных лоз и кустарников прибыли из Нового Эллонта. Поля, где еще недавно текла кровь, были перепаханы и засеяны. Отдохнувшая земля с радостью приняла в себя зерно.

Вдоль дорог красивыми аллеями были высажены яблоньки, груши, персики. Они рядами тоненьких саженцев ограждали перепаханные поля. А подарки из Нового Эллонта все прибывали.

Телеги с крепкими дубовыми дверями и окнами прибыли от столяров и плотников. Изразцы и разноцветная мозаика – от гончаров. Кузнецы прислали кованые уличные фонари. Телеги нескончаемым потоком шли в обоих направлениях. Народ эльфов действительно превратился в братство.

Каждый тролль и каждая эльфийка считали нужным внести свой вклад в обустройство старого Эллонта. За городом у родника выросли мастерские и печи, а новые ветряки двигали механизмы, выкованные кузнецами. Женщины ковали металл не хуже троллей и соревновались в изяществе и мастерстве изделий.

Старые мастера отливали колокола и колокольчики, проверяя правильность и чистоту тонов. Они придавали особую значимость прозрачности звучания. Состав колокольной бронзы передавался от отца к сыну. Желтый и белый металл достали из восстановленных подвалов хранилища казны древнего Эллонта, переплавив бесполезные монеты и украшения.

Огромный механизм часов был готов принять в себя остывшие колокола. Стекольщики плавили разноцветное стекло и создавали прекрасные витражи. Ажурные кирпичи, покрытые эмалью, сверкали, отражая лунный и солнечный свет. Красивые дома, блистая узорами и орнаментами, сохраняли практичность, строгость и лаконичность. Крепкая мебель скромно украшалась эльфийской вязью с пожеланиями благоденствия. Город с каждым днем становился краше.

Трон вместе с Тиреном помогал отцу изготавливать стулья, пока Тлон бегал по городу. Малыш понял: ходить на двух ногах лучше, чем ползать на четырех, и теперь его было не остановить.

Трон гордо проверял свою работу, ерзаясь на стульях:

– Как хорошо, что надо сделать только по одному стулу на каждую задницу!

Отец рассмеялся и похвалил сына за добросовестный труд. Не отставая от мужчин, женщины тоже благоустраивали город. За городом появилась ткацкая мастерская, изготавливающая мягкие пледы, циновки, мешки для муки и круп.

Обувщицы без остановки делали прочную кожаную обувь, которая быстро изнашивалась от тяжелой работы. Вязались корзины и изготавливалась красивая посуда и утварь.

Амбары города наполнились огромными бочками и керамическими сосудами, готовыми принять в себя будущий урожай. А поля зазеленели от обильных всходов. Деревья вдоль дорог покрылись молодой листвой и зацвели, осыпая путников розовыми лепестками и пьяня запахами.

Эрея, продолжая охотиться, собирала целебные травы и приносила на мыловарню, вдыхая приятный запах пахучего мыла. Лекари изготавливали бальзамы и лечебные мази. Девушка с радостью училась составлять рецепты снадобий.

Виноградники выпустили длинные лозы, обещая первый маленький урожай. Женщины заботливо пропалывали грядки и междурядья. Мужчины, вымостив дорогу к реке, сделали каменную пристань. Корабельщики построили вместительные ладьи и тяжелые баржи. Теперь грузы из Нового Эллонта плыли по реке, подгоняемые ветром; а днем плыли назад с попутным ветерком.

Вскоре поднятые на башню часы огласили окрестности перезвоном. Народ ликовал. Эрея и Трон каждый день и каждую ночь приходили к Дереву Предков, чтобы полить его и посмо-
треть на зреющие плоды. Приближался День Всех Свадеб. Шалаши на берегу были уже готовы, но они пустовали.

Никто не хотел нарушить покой Священных Вод до освящения Озера. Все с трепетом ждали благословенного момента. Ни мужчины, ни женщины не смели вступить в связь, чтобы перед лицом Предков засвидетельствовать свой вечный союз.

Наконец, покопавшись в своих книгах, Старцы начали готовить эликсир для торжества бракосочетания. Эрея приносила из лесов и полей необходимые травы и коренья, оставляя
их в лекарской. Сотни тысяч молодых и пожилых пар решили сочетаться браком перед лицом Предков, приезжая даже из Нового Эллонта.

Старцы заготавливали десятки бочек эликсира. И вот наступил предрассветный час. Солнце еще только показалось из-за горизонта, окрашивая древний город розовым светом. Несколько сотен тысяч мужчин в полусонном состоянии, еле стоя на ногах, держали своих спящих еще невест и жен и клялись перед лицом Предков в вечной любви. Когда слова клятвы проговорил каждый мужчина, все начали опускаться на белый гранит площади, погружаясь в сон.

Проснувшиеся девушки и женщины продолжили слова клятвы, расположившись рядом со своими уснувшими женихами и мужьями. Сальма сидела около Крата. Лиава обнимала голову
своего Талоса. Когда клятва была произнесена, а чаша была наполнена до самого верха эликсиром, все стали ждать, когда лучи солнца согреют Дерево Предков и потечет благословенная смола.

Но солнце уже было в зените, а смола еще не текла. Эрея судорожно думала, что не так. Но вдруг ее осенило: «Возможно! Но это почти невозможно! Нужно вспомнить время скорби Святых
Вод! Оживить мертвое! Выпить кровь его! И умертвить плод его! Забыть свой страх и вспомнить свою любовь! Вспомнить слова Первых Людей! И освятить Святые Воды содержимым сосуда!»

Эрея крикнула всем женщинам:

– Нужно освятить Священные Воды. Нужно «наполнить сосуд, который тебе не принадлежит, тем, что не принадлежит тебе»! Помогите мне!

Девушки подняли Трона и перенесли его под сень Святыни. Эрея обследуя дерево, заметила капельку смолы, показавшуюся между веток. Она оторвала ее и засунула в рот Трону, а сама, сорвав сладкий плод, съела его. Девушка спешила, повторяя слова загадки: «Забыть свой страх и вспомнить свою любовь!»

Эрея прокричала, что есть сил:

– Отныне и навеки я твоя, а ты мой перед лицом Предков! Я люблю тебя, мой милый Трон!

Став над юношей она «забыв свой страх и вспомнив свою любовь», наполнила «ей не принадлежащее» лоно, тем, что «не принадлежало» Трону, повторяя:

– Я люблю тебя, мой муж, перед лицом Предков!

Девушка, закусив губы, чтобы не закричать от переполнившего ее восторга, на глазах всего города вобрала в себя юношу, пока из ее груди не вырвался крик экстаза и рыдания. Женщины, захваченные небывалым таинством, трепетно запели старую венчальную песню.

Время потеряло счет. Всё вокруг перестало существовать. Под Деревом Предков были только она и он, её муж. Эрея наконец могла…, имела все права быть счастливой и самозабвенно упивалась своим мужчиной. Пройдя через немыслимые испытания и дождавшись этого счастливого дня, она рыдала и кричала, вцепившись в свои волосы, наслаждаясь единением двух совершенно разных миров – мужского и женского – в единый совместный мир, пока не услышала в себе сладостное излияние.

Без сил она опустилась на грудь Трона, понимая, что произошло что-то «невозможное», став-
шее вдруг «возможным». Эрея прошептала сквозь экстаз:

– Несите нас к Озеру!

Женщины осторожно подняли Трона и лежащую на нем и плачущую Эрею и быстро пошли к Священным Водам Озера.

Над серой гладью розовели густые облака, закрывая солнце, хотя на всем небе не было ни тучки. Опустив молодых в воду, женщины поддерживали голову юноши, чтобы он не захлебнулся.
Юница из последних сил освободила ДЕТОродный орган юноши, любуясь красотой своего мужчины, и легла рядом.

Прохлада Священных Вод наполнила ее сосуд. Эрея, смотря на уплывающий вглубь Озера маленький ручеек, вытекающий из нее, положила голову на песок рядом с головой Трона. Спокойствие и неземная радость наполнили душу девушки. По ее щекам тихо текли слезы. Ещё ничего не произошло, но Эрея понимала, «Невозможное» СВЕРШИЛОСЬ.

Она это осознавала всем своим сердцем и с упоением наблюдала великое таинство освящения Святых Вод. Семя Трона, мужское начало, соединенное с её соками, с её женской природой, исчезало в глубине Эльфийской Святыни. Прохлада Озера, омывая умиротворенные тела счастливых супругов, словно ласкала их, наполняя умиротворением и спокойным блаженством.

Эрея посмотрела на небо и увидела, как над Озером начали исчезать серые тучки. Женщины, затаив дыхание, смотрели, как одно за другим облака растворились. Из серо-зеленого и мутного Озеро превратилось в прозрачное и ярко-голубое.

Солнце ослепило Эрею, и она закрыла глаза. Пришло понимание: Предки приняли ее дар и благословили Священные Воды. Мужской и женский мир СОЕДИНИЛИСЬ!

Сон накатил на девушку и, не желая шевелиться, она отдалась ему. Ей снилось, как она с Троном целуется, бегает по берегу Священного Голубого Озера, и теплый ветерок согревает их обнаженные тела. Прозрачный сон прервали легкие прикосновения губ юноши. Она не открывая глаз, боясь спугнуть трепетные видения, ответила ему на сладкие поцелуи. Это было так ново и прекрасно. Она слышала робкие касания его рук, его тяжелое тело и горячее тугое проникновение в себя. Казалось, оно не закончится никогда.

Она упивалась сладострастием и чувством всепоглощающего счастья. Эрея уже поняла: это не сон, что, открыв глаза, она увидит своего Трона. Но не открывая глаз, все равно продолжала стонать и тихо плакать, зная: он смотрит в ее счастливое лицо.

Когда юноша разразился стоном блаженства и излился своей любовью в свою супругу,
 Эрея огласила окрестности Озера криком, полным нежности и сладостного страдания.

Робко открыв глаза, она увидела перед собой зеленые глаза мужа. И это не было сном. Трон увидел свою Эрею … живой, бодрствующей. Они молчали и любовались друг другом.
 
Трон, растворяясь в любопытном взгляде своей жены, нежно сказал:

– Ну наконец я увидел, какого цвета у тебя глаза! Сиреневые, как небо над нами! Ну, здравствуй… жена!

Эрея, слушая голос мужа, прошептала:
– Еще… Скажи еще что-нибудь. У тебя такой красивый голос! Его хочется слушать и слушать!

– И я услышал твой сладкий голосочек! Это так прекрасно! И необычно! А еще… мне так приятно быть в тебе, моя… жена! Стать частью тебя!

Их сладострастные разговоры прервали голоса женщин и мужчин. Сотни тысяч супружеских пар смеялись и стонали от счастья, усыпав весь берег Голубой Святыни. Эрея посмотрела в глаза мужа и тихо сказала:

– Мы сделали это! Мир мужчин и женщин соединился! Твое лицо изменилось! Стало светлее! Исчезли серые и зеленые оттенки!

– Эльф сказал – эльф сделал!

Трон, ласково гладя тело жены, прошептал:

– Говори еще! Мне так приятно слушать твой сладкий голосок! Смотреть на тебя! Целовать тебя! Когда ты говоришь, я начинаю верить, что наши миры соединились!

Эрея, смотря на порозовевшее небо, спокойно прошептала отрешенным голосом, принимая все новое, что теперь будет в соединенном мире:

– Мне кажется, солнце заходит куда-то не туда. Что теперь будет?

Трон, не привыкший к яркому свету, зажмурился. Он никогда не видел солнца. И не знал куда оно должно заходить. Не предполагал, что мир может быть настолько ярким и цветным. Лицо Эреи в дневном свете ему казалось ещё более прекрасным. Всё вокруг было новым, ярким, цветным, как мир, который они так самозабвенно желали и строили.

Девушка сладко застонала:

– Как прекрасно чувствовать всего тебя в себе! Я еле сдерживалась, когда тебя мыла, чтобы не воспользоваться твоим упругим дружком. Но я дождалась этого счастливого момента.

– А я каждый раз удивлялся. Засыпал извазюканный, как поросенок – просыпался чистый, как младенец. Я знал, это твои миленькие ручки не дали мне порасти коростой. И был в полной уверенности, что ты не позволишь чужим рукам касаться моего тела.
Эрея посмотрела на небо и уже не скрывала удивления:

– Да! Солнце заходит дальше обычного! Но мне не важно, где оно заходит, главное, что теперь мы
будем вместе засыпать и вместе просыпаться! Подвигайся во мне еще! Это невыносимо прекрасно! Мне кажется, я не смогу тобой насладиться никогда!

Юноша перевернулся на спину, увлекая за собой юницу.
Девушка сладострастно застонала и осторожно выпрямилась, наслаждаясь наполненностью:
– Когда ты полностью во мне, и я начинаю верить, что мы теперь будем вместе засыпать и вместе просыпаться! Ты так прекрасен, муж мой!

Она вдавила себя в Трона и, захлебываясь от чувств, прошептала:
– Ма-а-амо-о-очка! Неужели такое возможно!

Трон улыбнулся и застонал:
– Я сам часто примерял моего дружка к твоему животику. И все думал, как ты его вместишь в себя! Теперь вижу, как!

Эрея, медленно двигаясь на стволе мужа, томно сказала сквозь стон:
– То, что Создатели дали мужчине, не может причинить ущерба тому, что они дали женщине!

Эрея, крича и плача, смотрела то на Трона, то поднимала глаза к заходящему солнцу. Юноша тоже с упоением взирал на колышущиеся налившиеся груди девушки, на развевающиеся короткие волосы, и на солнце, задержавшееся у горизонта.

Оно скользило по краю земли, как будто не хотело заходить. Эрея, колышась в такт теплым едва заметным волнам, вслушивалась в горячий экстаз, пробегающий по всему телу. В поцелуи Трона, обжигающие сосочки налитых грудей. В руки, скользящие по всему ее телу. Но томными туманными глазами она всматривалась в солнце, скользившее над горизонтом. Она все думала, уснет она или нет.

Она молила светило не прерывать этот нескончаемый поток счастья и любви. И вот, как будто услышав девушку, огненный шар, слегка коснувшись горизонта, начал отрываться от земли. Эрея почувствовала горячее блаженство, растекающееся внутри, волнами уносящее ее к Солнцу.

Она уже не слышала ни своих криков и стонов, ни трубного рычания Трона, только яркий свет солнца, растекающийся в ней неземным счастьем. Ей казалось: она слилась воедино с водами
Священного Голубого Озера. То ей казалось, что ее руки превращаются в ветви Древнего Дерева Предков. То она вдруг ощутила себя прекрасной Эллоной. То почувствовала себя мудрым Легасом. Перед ней пронеслись тысячи эпох от Первых Людей. Ее душа как будто перелетала из тела в тело, из эпохи в эпоху.

Трон, не сдерживая себя, улетал вместе с Эреей в невообразимые высоты, парил над землей, врывался в чужие тела, чувствовал себя то сильным Легасом, то сладострастной Эллоной. Он
уже не мог понять, он двигается в теле девушки, или она ворвалась в его тело. Он вдруг почувствовал себя Эреей, а Эрея вдруг ощутила себя Троном. Потом все опять поменялось, взорвалось в сознании и разлилось спокойствием и блаженством.

Трон открыл глаза, на него смотрела изумленная Эрея, лежа на его груди:

– Я… я не поняла… что это было? Я вдруг почувствовала себя тобой и ощутила, как мой-твой орган проникает в меня, то есть в тебя. А еще я почувствовала себя Деревом Предков,
Голубым Озером, Легасом и Эллоной и еще сотнями эльфов, которых я не знаю.

Трон улыбнулся и прошептал:
– Я думал, только я один сошел с ума! Оказывается, мы оба!

Эрея прижалась к Трону:

– С ума сходят поодиночке! Во всяком случае, ты на сумасшедшего не похож!

Трон улыбнулся:

– Ты тоже! Моя юная прелестница! Посмотри на солнце, оно скоро будет в зените.

Эрея, прикрыв глаза ладошкой, удивилась:

– Это сколько же я на тебе…гм… скакала?! Даже не хочу смотреть, как выглядит после всего пережитого моя розочка! Тебе можно все! Ты мой муж навеки! Сам порвешь, сам будешь зашивать!

Трон, услышав звонкий смех девушки, прошептал:

– О! Создатели! Как прекрасен твой смех!
Эрея уперлась в живот Трона, слушая, как бесконечно прекрасно тугой ствол скользит из нее.
Она, стоя на дрожащих ногах, едва держа равновесие, кокетливо выставила свои прелести и
спросила:
– Посмотри! Как там поживает моя розочка? Лепестки не осыпались?

Трон любуясь своей женой сказал, нежно улыбаясь:
– Не бойся! Не осыпались! Но…! Зрелище завораживающее!

Эрея засмеялась:
– Лишь бы небо не было видно! Зато рожать тебе маленьких эльфинят буду легко!

Трон почесал затылок:
– Где-то я это уже слышал!
                ***

Эрея и Трон устало пошли в город. Юноша обнял девушку и они, весело болтая, шли мимо кричащих и рычащих эльфов. Не было ни стыда, ни неловкости в том, что они смотрят на чужое счастье. Великое таинство соединения двух миров свершилось. Проходя мимо соединившихся пар, они видели счастливого профессора Крата с прабабушкой Сальмой и по-
старевшего счастливого Талоса с Лиавой. И над ними поднимающееся все выше солнце, проникающее сквозь толщу Озера до самого дна.

Трон, обнимая Эрею, сказал:
– Ты такая маленькая, что мне неудобно тебя обнимать! – и подхватив ее, взял себе на руки.

Эрея засмеялась и сказала:

– Действительно, так удобнее! А то у меня ноги трясутся! И пи;сать хочется!
Трон, не смущаясь девушки, сказал:

– Не ты одна хочешь травку полить!

Развернув ее в своих руках, он подхватил ее за бедра, как мамы держат девочек и, насвистывая, сошел с дорожки:
– Ну что, прелестница моя! Писссь! Писссь! Давай в два ручья польем травку!

Эрея, не ожидая такой пикантной ситуации, прыснула от смеха, и присоединилась к струе Трона. Они вместе журчали на землю и заливались задорным смехом. Перекрутив девушку в руках, он понес ее в город, а Эрея смотрела в зеленые глаза Трона и смеялась:

– Я буду нашим детям рассказывать, как мы с тобой травку поливали!

На городской башне часы пробили полночь. Трон иронично заметил:

– Ну вот, теперь надо часы регулировать!

С Озера потянулись пары, возвращаясь в город. Проголодавшись, эльфы накинулись на еду. Откупорили новые бочки, и виночерпии разлили вино по бокалам. Завязалась шумная беседа. Женщины, перебивая друг дружку, рассказывали:

– Как только мы вас погрузили в воды Озера и над ним разошлись облака, из дерева смола быстро потекла в сосуд.

Мы напоили наших спящих мужчин эликсиром, съели плоды и повторили все то, что говорила ты. Потом слились в одно целое с нашими супругами. Вдруг они все открыли глаза, обняли нас и вылились своими соками. Это было так необычно и ново. Тролли схватили нас и понесли к Озеру. И тут с нами такое начало твориться.

Они наперебой рассказывали, кто кем себя почувствовал, что им казалось, в каких эпохах они побывали. Мужчины, наслаждаясь женским гомоном, вспоминали свои видения. Весь город пытался выговориться за столетия молчания. Они не могли остановиться и не желали прерывать
этот прекрасный шум тысяч мужских и женских голосов. Мужья и жены, не желая прерывать объятия, наслаждались взаимными ласками.

Все происходящее казалось нереальным. Они могли слушать голос любимых, смотреть им в глаза, чувствовать прикосновения. Это было так же прекрасно, как услышать первое слово своего ребенка, первый смех, увидеть его первый шаг.

Только некоторым детям было больше двухсот лет. Эльфы заново знакомились, познавали нового и незнакомого супруга, с которым вырастили детей, а многие – внуков и правнуков.
Наполнялись новыми чувствами к тем, с кем клялись войти в вечность.



Глава 31

Женщины и мужчины смеялись и шутили, как вдруг с Озера прибежала взволнованная пара и закричала:
– Государь умер! Государыня умерла!

Все побежали к Озеру. На берегу лежали наполовину в воде Талос и его жена Лиава. Воды Священного Озера ласково и трепетно омывали их застывшие тела.

В первый и последний раз обнявшись, они уснули вечным сном. Безмерное счастье озаряло их бледные лица. Они дождались, когда оба мира соединятся, и с улыбками ушли в Покои Предков, оставив потомкам новый мир.

С Талоса и Марны начался апокалипсис старого Эллонта. Талосом и Лиавой мир соединился и старый Эллонт восстал из руин. Большего Государь не мог желать! Его земной путь закончился. Ему теперь не стыдно предстать перед ликами Великих Предков.

Плохие известия принесли гонцы в ликующий Новый Эллонт. На смену безудержной радости обретения полноценного мира пришла безутешная скорбь и печаль. Не было ни в новом, ни в старом городе ни одного эльфа, который не знал Талоса лично. Даже пожилые Старцы считали его своим отцом. Он был Патриархом всему древнему народу. С его уходом каждый почувствовал себя осиротевшим.

К гробу Государя и Государыни без конца шел скорбящий народ. Каждый хотел проститься с великим Правителем. Решено было похоронить Талоса и Лиаву в склепе великих Патриархов Эллонта. Один большой гроб несли десять сильных эльфов. Никто не хотел их разлучать.

Знамена с золотым Деревом склонились перед Государями, уходящими в вечность. И даже Дерево Предков склонило свои ожившие ветви. Десять дней старый и Новый Эллонт поминал покинувших их великих Правителей и ушедшую с ними эпоху.

Старцы созвали Совет всех Родов. Нужен был новый Верховный Правитель. Профессор Крат, восседая в Совете, начал свою речь:

– Началась новая эпоха! Кончилась эпоха двух миров! Соединили два мира в один Трон и его жена Эрея! Молодые эльфы полны энергии и сил, они не знают слова «невозможно» в
отличие от нас, Старцев. Но им не хватает полноты видения жизни, и поэтому их фантазии приземленные.

Молодое поколение мечется в поисках стоящей идеи, не зная, куда приложить кипящую в них мощь. От мелких побед остается только усталость и неудовлетворенность, пока желание созидать лучший мир окончательно не исчезнет в ворохе сиюминутных проблем. И только повидавший жизнь мудрый учитель может заразить юнцов такой идеей, что вся их жизнь приобретает новый высокий смысл.

Вы, многоуважаемые Старцы, хорошо делаете свою работу в Совете! Но этого мало! Хватит почивать на лаврах и полировать удобные кресла, уверовав в незыблемость соединенного мира. Не мне вам рассказывать о том, как тысячелетняя культура эльфов без малого не перестала существовать. Благодаря успокоенности Патриархов прошлых времен, апокалипсис подкрался незаметно. Кого в этом винить?

Молодежь, не видящую ничего дальше собственного носа? Или умудренных жизненным опытом стариков, бесцельно и безответственно доживающих свой век, трепетно перебирающих в
пыльных ржавых сундуках свои былые регалии и заслуги?

Я смог заразить стоящей идеей одного Трона. Но он перевернул целый мир. Никому из нас, дряхлых стариков, это было не по силам. Но молодые пышут энергией и здоровьем. Для
них это захватывающая игра «создай новый мир лучше прежнего». Так помогите им найти достойное применение их светлым головам и крепким рукам. Дайте им такую идею, что в
Покоях Предков возликуют наши Праотцы. Тогда и ваша старческая жизнь приобретет новый моложавый смысл. И уходить в Покои Предков вы будете с умиротворенной улыбкой, как
Талос и Лиава, как Легас и Эллона, а не как Старм.

Я как-то сказал Трону: «Как бы мне хотелось снова увидеть наши миры соединенными! Тогда и умереть не страшно! Перед лицом Предков мне нечего будет стыдиться!» Трон осуществил мечту старика, воссоединил разорванные семьи и возродил наши поруганные святыни. Я первый раз за двести лет услышал голос моей супруги, посмотрел ей в глаза.

Мало того, юноша спас тысячу пленников из рук даишей. Более того, он навсегда избавил нас от угрозы с запада. Разведчики принесли благую весть: варвары судорожно строят стену, отделяющую наш мир от них. Есть ли более достойная кандидатура?

Патриархи зашумели и, посовещавшись, пришли к единому мнению. Теперь надо было, чтобы Правителя признал народ. Древнюю площадь заполнили толпы эльфов из старого и Нового Эллонта. Представители древних Родов слушали Старцев у Дерева Предков.

Когда Отцы Родов предложили кандидатуру Трона и Эреи, народ возликовал. Сотня тысяч эльфов расступились, давая дорогу юноше и девушке, скромно стоящим поодаль. Патриархи пригласили их подняться на стены возрожденного Верховного Храма. Взявшись за руки, они взошли на ступени.

Старцы в благодарном поклоне возложили венцы на головы новых Правителей. Эльфы склонили головы перед Государями.

В обоих городах начались торжества. Решено было столицу оставить в старом Эллонте, в городе Предков, чтобы слава Родов вернулась к древним истокам. Население Нового Эллонта с приходом женщин и девочек превысило предельную вместимость города. Дома, рассчитанные на семью из пяти-шести троллей, наполнились в некоторых случаях до четырнадцати эльфов.

В обоих городах начались перестройки. Ломались стены, два-три дома соединялись в один. В старом Эллонте начали возводить дома с учетом больших семей. Но воссоединившиеся супруги с трепетом ждали пополнения, а их дети радовались будущим братьям и сестрам.

Женщины гордо ходили по улицам с большими животами, радуясь счастью. Ожидалось прибавление в несколько сот тысяч младенцев. Решено было основать на берегу реки новый город в трех днях перехода от старого Эллонта.

Окончив школу, молодые мужчины с радостью принялись проектировать город. Их фантазия была ограничена только Законами Предков. Весь опыт веков был в их распоряжении. Выросшие на машинах Дериэла, они с радостью проектировали новые и сами же их воплощали в жизнь. Механизмы значительно упростили и ускорили строительство.

Трон, перебираясь от стройки к стройке, следил за работами. А Эрея, ожидая первенца, занялась непривычной для нее работой. Читая древние трактаты и книгу профессора Крата, она думала, как сделать общий мир защищенным от женской дури. Чтобы никогда более не наступил апокалипсис.

Независимо от Совета Старцев она основала Совет Стариц и наделила их такими полномочиями, что даже мужчины ужаснулись. Прабабушка Сальма, собрав вокруг себя мудрых матрон, видевших нищие поселения даишей, писала твердые законы для эльфиек и книги для школ. Устроила женский суд, в котором разбирался каждый случай, вредный для соединенного мира.

Клетка Зарины, матери Сальмы, заняла место на постаменте рядом с Деревом Предков. Такие же клетки были изготовлены во всех городах. Проходя мимо них, женщины с ужасом смотрели на кованое железо и думали о степени позора посаженной в нее преступницы.

В девичьих школах начали отдельным предметом преподавать историю «метаморфозы». Малышки с мальства знали: что, когда и почему происходило и кто был этому виной! Не
зная истории апокалипсиса, девушка не могла быть посвящена во взрослые эльфийки.

Отдельным предметом стало домоводство. На нем девочки учились вести хозяйство и растить детей. Несколько предметов были посвящены взаимоотношениям с мужчинами. На них девочек учили точно излагать мысли, понимать характер, суть мужчин и их высокое предназначение – «созидание того, чего не было на свете до него». Юниц обучали строить взаимоотношения в семье на основе уважения к реальному труду. Отдельно учили будущих мам воспитанию мальчиков и воспитанию девочек.

Целый ряд новых правил и строгих ограничений действовал в школах. Жестоко наказывалось непослушание, ложь, изворотливость, брюзжание, лень и несправедливость. Особо жестоко наказывали за слезы и хитрость. Провинившаяся эльфийка должна была гордо снести наказание, не проронив ни слезинки.

У девочек не было ни минуты свободного времени. Занятия сменялись физическими упражнениями и ремеслами. Особое внимание уделялось силе и выносливости, смелости и
меткости, точности и скрупулезности. Эти занятия переходили в точные науки. Потом проза и поэзия древних эпох. Затем пение и психология. Домой девочки приходили только спать, не видя взаимоотношений отца и матери.

Эрея готовила новое поколение эльфиек. Она знала: истоки мерзости лежат в отношении матери к отцу. Девочки это видят и копируют в самых неприглядных формах, передавая своим дочкам еще более отвратительное отношение к мужчинам. Через несколько поколений происходит новый апокалипсис. Причем эльфийка уверена: унижая и оскорбляя мужчину, она поступает правильно. Ведь так же делала ее мать, и ничего страшного не произошло. Через несколько десятков лет недопустимое отношение женщин к своим мужчинам становится нормой поведения в обществе.

Инспектируя женские школы, беременная Эрея знала: ее дочки будут заниматься в этих же школах на общих основаниях и поблажки никто из них не получит. Ей не хотелось вырастить новую Марну и в Покоях Предков стыдиться ее деяний.

В мужских школах, видя рвение Эреи создать новое благополучное общество, призвали мальчиков к порядку и достойному отношению к девочкам. Ввели уроки взаимоотношений с эльфийками. Особое внимание уделили учтивости, обходительности и нормам отношений с женщиной. Оставили без внимания только естественное любопытство мальчиков к девочкам, но ужесточили наказание за превышение любопытства свыше предусмотренного Законами Предков.

Особое внимание Совет Стариц уделил взрослым женщинам. Они, закостенев в своем невежестве, не желали меняться. Находили всяческие уловки, объясняя причины «вынужденного» плохого отношения к своим мужьям. Но на прошедших через две эпохи пожилых матрон это не действовало. Наказание было таким, что желания насаждать «собственные порядки» больше не было. Не избавляла от наказания даже беременность женщин.

Эрея, давая полномочия Совету, сказала:
– Если увидите в моих деяниях и мыслях что-то недостойное – я приму от вас горькое наказание! Заслужу – буду сидеть в клетке. Исключений не должно быть ни для кого!

Старицы говорили упертым женщинам:
– Даиши или другие дикие племена не посмотрят на то, что ты беременная! Но вместе с тобой будут страдать твои безвинные дети и такие же, как ты, но невиновные женщины! Поэтому мы лучше накажем одну тебя! Это твоя проблема: не доводи до того, чтобы беременную эльфийку наказывали.

Что они делали на суде со своенравными женщинами, мужчины не знали, но желания творить мерзости и нарушать Законы Предков у них больше не было. Мужчины удивлялись отсутствию жены несколько дней, но потом радовались благодати и миру в доме, спокойствию и покладистости женщин.

Им даже не приходилось жаловаться. Все, кто был старше его жены, считал ее своей дочерью и имел полное право пресечь всякую грубую выходку даже наперекор мужу, поскольку он считался им сыном. А сын должен уважать мнение старших.

Трон всегда был занят! Он часто навещал новый город, любовался необычными решениями и новыми механизмами. Видя основательность и точность планировки, изысканность и скрупулезность юношеской мысли, защищенность и удобство, он понял: будущий город во много раз лучше и удобнее Нового Эллонта, строившегося в спешке.

Посовещавшись со Старцами, Государь решил заложить еще несколько таких же городов, чтобы мастера, закончив земляные работы одной крепости, начинали подготовку к строительству такой же дальше по реке. Удачный проект позволял строить быстро, не отвлекаясь на поиски решений.

Новые города были не такими большими, как новый и старый Эллонт. Но они могли дать достойный отпор любому врагу, а жить в них будет удобнее, чем в скученных старых крепостях.
Когда приезжал Государь, юноши и мужчины, как мальчишки, обступали его со своими чертежами и рисунками, рассказывая ему о своих придумках. Часто с ним на красивых ладьях плавала по реке и Эрея. Скакать на лошади она не могла – живот был уже большим.

Государыня с особым рвением инспектировала школы, женские суды, Советы Стариц городов и поглядывала на пустующие клетки посреди площади. Она радовалась, что хотя бы на ее веку
апокалипсиса не будет. Она любила смотреть, как ее мужа обступают умные и дальновидные мужчины, создающие новую эру эльфов, в которой будет удобно жить ее детям и внукам.

Любуясь задором и смелыми решениями, она понимала: за этим стоит четкий расчет и скрупулезность, годы учебы и особая мужская энергия: «Желание сделать то, чего не было до них!». Она понимала, что никогда в женщине не родится это чувство, поскольку у неё от природы другое предназначение. Она может махать молотом от безысходности, чтобы выжить! Но никогда не сделает это целью своей жизни. Её предназначение рожать и воспитывать того, кого не было на свете до неё.

Эрею осенила догадка: как эльфы строили –так они и защищали построенное. Старый Эллонт несколько раз разрушался и возводился заново, под завывание, недовольства и неуважение женщин. Новый Эллонт не потерял ни одного камня из своих стен, ни одного жителя, несмотря на два грандиозных нашествия варваров.

В угнетенном состоянии духа мужчина не может ничего создавать! Ему нужна свобода мысли и действий и почитание его труда. Тогда он создаст невозможное, чем будут гордиться его дети и внуки.

Шли месяцы. Мужчины учились принимать роды на той самой деревянной женщине с кожаным лоном. Познавал науку отцовства и Государь. Он не хотел доверить кому бы то ни было принять его первенца из лона его любимой супруги.

Бурные ночи сменились нежными объятиями. Но Эрея не упускала своего женского счастья быть любимой, она сдерживала только себя. Трона не нужно было уговаривать быть с женой бережным. Он сам себя ограничивал, наслаждаясь только ласками любимой Эреи. Но и этого было достаточно, чтобы мир и согласие в их доме только укреплялись.
Трон видел, как жена заботится о его сладострастии, ограничивая себя. А Эрея видела, как муж старается подарить ей незабываемое счастье, ничуть не думая о своих чувствах. Уставшие и измученные, но счастливые, они вслушивались в новую жизнь, живущую в молодой эльфийке.

Их тихие беседы длились по несколько часов. Эрея рассказывала о своей деятельности по защите устоев эльфийского Рода. Трон рассказывал о текущих делах в новых городах и переделках в старых. И всегда их беседы заканчивались рассуждениями о поиске золотой середины, при которой и женщинам, и мужчинам будет жить комфортно.

Они оба понимали, насколько это тонкая грань, переступить которую означало ввергнуть Род эльфов в новые страшные испытания. Каждый оставленный без внимания негативный поступок через несколько поколений приведет к непоправимым последствиям.

Теперь Государи заботились не о защите от внешних врагов, а от внутренних. С ними бороться, как оказалось, труднее. И в этой борьбе не помогут никакие хитроумные машины. Можно жестоко наказывать за проявления недозволенного, но искоренить застарелые привычки невозможно.

Сама женщина должна себя контролировать, создавать новую себя, пока тепло, уважение, любовь, благодать в отношениях и с мужчиной, и с детьми не станет для нее нормой. Но как ее побудить дарить тепло, а не скандалы; любовь, а не склоки; уважение, а не грубость?

Контролировать царские замашки и грубость у Суда Стариц получалось. А вот слышать мысли эльфиек, побудить женщин контролировать себя не мог никто. Поколение девочек, лишенных вида кричащих и скандалящих матерей, было единственной надеждой Эреи.

Смотря на то, как меняются ученицы, становясь собранными, любознательными, умными, а главное, уравновешенными, прилежными и скромными девушками, она все чаще их навещала. Черпая надежду в озаренных и добрых лицах, она с еще большим рвением занималась их матерями и бабушками.

Те, создавая иллюзию показного благополучия, скрежетали зубами вслед Государыне. Им не нравился жестокий контроль, исходящий со всех сторон. Брошенное вскользь грубое слово,
каким-то невероятным образом становилось причиной разбирательства в Суде Стариц. После чего женщина на несколько месяцев успокаивалась, следя за тем, что и как она говорит.

Эрея задавалась себе вопросом:
– Эллона ни разу не позволила себе грубость в отношениях с Легасом. Но никто ее не видел несчастной! Я тоже, насколько себя помню, не позволяла себе неуважение к Трону! Но назвать меня несчастной ни у кого язык не повернется. Неужели вечно кричащая с пеной у рта женщина – более счастлива, чем я? Может, скандалящая и вечно недовольная мужем эльфийка получает большее удовлетворение жизнью, чем Эллона? Не похожи они на счастливых!

Тогда что их заставляет повышать голос, выражать недовольство в самых мерзких формах, не уважать мужчин, построивших этот прекрасный город, в котором женщины безопасно и комфортно живут? Какова причина такого поведения? Чего они пытаются добиться? Должна же быть какая-то разумная цель, в жертву которой приносятся спокойствие в доме, любовь и благополучие?

Неужели видеть перед собой задерганного, подавленного, безвольного мужчину, ненавидящего тот день, когда он связал свою жизнь с ней, – гораздо большее счастье, чем уважительное и учтивое сожительство? Когда не только вместе просыпаешься и засыпаешь – счастливым уходишь в Покои Предков.

Неужели вечная любовь оказывается вечным противостоянием, вечным проклятием не имеющей тормозов женщины и мужчины, который потерял последнее мужское достоинство в битве за спокойствие в доме?

Почему из тысяч фраз, которые женщина может сказать мужчине, чтобы добиться желаемого благополучия для всех членов семьи, она выбирает самые недостойные и только для достижения благ для себя любимой?

Такие вопросы она задавала Трону в их счастливые моменты, когда они были вместе. Государь, понимая ее озабоченность, тоже искал ответы.

Он мог представить, что его может заставить быть неучтивым, неуравновешенным, злым, мерзким самому себе. Он понимал, что будь на месте Эреи другая эльфийка, может быть он позволил бы себе такую грубость, от которой ужаснулся бы сейчас.

Трон мог себе представить, что могло его заставить разрывать волков голыми руками, переламывать хребты даишам, одним ударом меча перерубать врага от головы до промежности. Но он не мог предположить, что должно произойти с женщиной, чтобы она, встречая усталого после работы мужчину, желающего окунуться в благополучие своего дома, хотела с порога его облаять, как собака.

Что творится в голове женщины, если она не хочет видеть реальные дела мужа, говоря ему: «Ты ничего не делаешь в доме!» Это было вне его понимания! Он задал вопрос Эрее:

– Вот тебе загадка! Скажи, моя прелестница! Почему мужчина, мастер своего дела, прекрасно выполняя свою работу для других, не может в своем доме забить гвоздь?

Эрея засмеялась и сказала:

– Разве такое возможно!

Трон, прижав к себе свою юную супругу, ласково и доверительно прошептал ей на ушко:

– Я тоже думал, что невозможно! Пока мужчины жили одни, такое было невозможным. Но женщины жалуются! Итак! Твоя версия?

Озадаченная загадкой Государыня, поглаживая свой животик, начала высказывать предположения:

– Может быть, он устал и хочет отдохнуть, а его загружают работой еще дома?

Трон улыбнулся и заговорчески сказал:

– Нет! Мужчины, строя Новый Эллонт, прекращали работу только тогда, когда глаза слипались и инструмент выпадал из рук!

Эльфийка, понимая, что это какой-то подвох, выдала новую версию:

– Может он не может забивать гвозди?

Трон, задорно засмеялся и твердо сказал:

– Нет, моя прелесть! Мужчина не может делать только одно – рожать!

Эрее уже самой хотелось узнать, почему:

– Может, у него нет молотка и гвоздя?

Трон прыснул от смеха:
– Даже у меня, Государя, есть молоток и гвозди на всякий случай!

Эрея кокетливо сдалась:

– Ну, не томи! Мне самой уже интересно!

Трон, глядя в глаза своей озабоченной жены, тихо с расстановкой сказал:

– Бла-аго-ода-арность! Мужчина, создавая что-либо, рассчитывает на благодарность, признание его талантов, на память потомков. Он готов жертвовать свои силы, время и даже здоровье за благодарность тех, кто будет пользоваться плодами его труда. Дома же, получая «благодарность» жены в виде бурчания и скандалов, перестает что-либо делать. Его можно заставить силой что-либо сделать. Но это закончится тем, что он отобьет молотком себе пальцы под обвинения жены в криворукости.

Эрея уже не смеялась. Она задумалась:

– Ну конечно же! Мужчина, сделав однажды что-то в доме и получив вместо благодарности бурчание и ворчание жены, самого близкого ему эльфа, опускает руки. Несколько раз мужчина
услышит от жены такое, и все: просить его о чем-то бесполезно! Он сделает благо в любом другом доме, только не в своем!

Трон, добавил:

– И наоборот! Восторгаясь самым пустячным делом, женщина мотивирует мужчину делать еще больше благ в доме.

Ты разве не сталкивалась с тем, что женщина, восторгаясь «золотыми руками» чужого мужа, на своего недовольно бурчит? И в то же время соседка ворчит на своего мужа, восторгаясь
«золотыми руками» мужа неблагодарной соседки.

Эрея засмеялась:

– Как у вас все просто! Поблагодарил, высказал несколько приятных слов и все! Живешь в благодати: крыша не течет, пол не проваливается, стены не рушатся.

Трон, улыбаясь, добавил:

– И в доме: ми-и-ир, спо-о-око-о-ойствие и ЛЮБОВЬ!

Эрея задала вопрос супругу:

– Ну, теперь ты, Ваше Величество, ответь мне на вопрос: какую «великую цель» преследуют женщины, съедая собственного мужа, пока все остальные восторгаются его «золотыми
руками»? А главное, зачем надо было соединять наши миры, если мужчина в результате приобрел только головную боль в лице своей благоверной?

Муж ответил:

– Я думаю, даже ты не знаешь ответа на этот вопрос!

Эрея грустно сказала:

– Я могу только догадываться! Чувство собственной неполноценности из-за того, что не может сделать то, что может сделать он. Ведь женщины, живя в нечистотах леса, так и не возблагодарили мужчин за спасение и дарованные блага – это было выше их достоинства. Желание власти над мужем, которой можно добиться только загнобив его и опустив мужчину в его же глазах. То есть не подняться до его уровня, а опустить его до своего, а желательно еще и ниже. Чтобы в своих и глазах мужа она «могла!», а он «не мог!».

Ее раздражает и коробит, когда о «нерадивом муже», другие эльфы говорят прекрасные слова благодарности и рассказывают ей о его талантах.

Трон, слушая, как ребенок в лоне жены бьет ножкой, улыбнулся и сказал:

– Ты ответила на мою загадку, зайдя с другой стороны! Будет ли женщина благодарной мужу, если ее цель – возвыситься над ним? Ей самой удобно и выгодно, что муж не «может забить гвоздь!». Она добилась искомого. Теперь она лучше него! Все!!! Цель достигнута! Она – значима! Он – пустое место!

Эрея, тревожно думая, спросила:

– «Пустое место» ТОТ, кто строит прекрасные города? – содрогнувшись от омерзения, она добавила: – Ужас... И как с этим бороться?

Трон, смотря на белку, бегающую в колесе, сказал: – Можно поймать белку и посадить в колесо. Но когда выпустишь ее – она убежит в лес. Уговорить ее вернуться из леса и по собственной воле крутить колесо невозможно. Чтобы белка могла вернуться, должны совпасть ее желание и желание эльфа вернуть ее. У нас с тобой одно желание, одна цель, одни способы решать проблемы, поэтому нам не о чем спорить!

Причем моя цель стала твоей, а не наоборот! В противном случае мужчинам пришлось бы бросить город и переехать к вам в лес, в скворечники. Там, где цели разные, построить что-то цельное невозможно! Представь себе, у каждого каменщика, строящего дом, будет свой чертеж? Что они построят?

Женщина, усмехнувшись, сказала:

– Я такое даже представить не могу! Мир мужчин точен и скрупулезен! Им лучше строить каждому свой проект или, наступив на горло своим амбициям, выбрать лучший проект и строить его вместе.

– Поэтому точно и скрупулезно мужчина относится ко всему вокруг, в том числе и к семейному уюту! Точный чертеж семейного счастья! Шаг влево, шаг вправо – катастрофа! Скандал в доме – личный апокалипсис, конец света! – добавил Государь. – У женщин же все приблизительно! Они не знают даже, что такое линейка!

Эрея, надув губки, ущипнула Трона:
– Я знаю, что такое линейка!!!

Трон, прижав Эрею, нежно прошептал:
– Моей жены это не касается! Ой! Где-то я это уже слышал!

Эрея ойкнула и сказала:
– Ой! Я, кажется, рожаю!

Трон засуетился. На печку были поставлены котлы. Чистые простыни приготовлены. Мужчина, вытирая пот сжавшей губы Эрее, вслушивался в ее сдержанные крики. Принимая первый раз роды, он нервничал, но молодая женщина, видя его точные и рассудительные действия, была уверена в том, что он благополучно примет ребеночка.

Он сотни раз принимал роды у деревянной женщины, но это было совсем другое. Его сердце замирало, от истошных криков жены, но он твердо знал – его спокойствие придает ей силы. Схватки продолжались снова и снова, пока, натужась, Эрея не вытолкнула из себя сына в заботливые руки Трона.

Перерезав пуповину, обмыв малыша, Трон положил ребеночка на грудь взмокшей и запыхавшейся Эреи. Она, отдышавшись, прошептала:

– Какой он беленький! И розовенький! И красивенький! Как ты! А женщин будем сажать в клетки! После Зарины они непростительно долго пустовали. Сразу царские замашки закончатся! Говоришь, белку невозможно уговорить крутить колесо. Посмотрим! Значит, будем заставлять!

Города эльфов сотрясали крики женщин. Мужья принимали роды. Счастливые отцы хвалились беленькими мальчиками и беленькими девочками. Только теперь все поняли: «метаморфоза» закончилась. Кончилась эра троллей. Началась новая эра эльфов.

Суд Стариц все-таки вынес несколько своих жестких приговоров в старых и новых городах. В клетку на десять дней были посажены несколько женщин.

В старом Эллонте, Суд Стариц вынес приговор склочнице, которая ругалась не только с мужем и детьми, но успела рассориться со всеми соседями. Предупреждения и нравоучительные беседы давали краткосрочный результат. Несколько дней соседи спали спокойно, а муж не мог нарадоваться на смиренную жену. Но потом в нее вселялась дурная сила.

Под конвоем городской стражи Старицы запихнули упиравшуюся женщину в узкий проход и, заперев решетку, огласили приговор:

– После неоднократных предупреждений эта женщина продолжила свои мерзкие действия по отношению к своему мужу, сыновьям и соседям. Во избежание нового апокалипсиса приговариваем ее к десяти суткам позора. Запрещено подходить, кормить, разговаривать с провинившейся. Содержание ее поручается городской страже. Нарушитель указа займет место в клетке рядом с провинившейся. У нее будет время обдумать свои недостойные дела. По истечении десяти суток она должна прилюдно покаяться в содеянном. Если Суд Стариц сочтет раскаяние искренним, то провинившаяся будет отпущена в семью и всякое упоминание о наказании будет считаться преступлением.

Повторная провинность будет караться месяцем заточения. Третий раз преступница проведет в клетке год. Четвертый раз – пожизненно. Но, думаю, до этого не дойдет. Зарине хватило восьми месяцев, чтобы до конца дней она думала, «что говорила», не повышала голоса, даже когда рожала.

Оставшаяся наедине с собой женщина вначале бросалась на прохожих, ухмылявшихся незавидному положению провинившейся; однако вскоре притихла, понимая, что никто ее не
слушает; позже она перешла на плач, а потом – на рыдания.

Но никто ее не жалел. Еще свежа была память о жизни в полном нечистот лесу, о разделенном мире, о сыновьях, так и не увидевших своих матерей и о дочерях, не знавших отцов.

Скромные девочки, спеша в школу, хмуро посматривали на плачущую женщину. Они знали историю «метаморфозы» и не хотели возвращения прежнего мира. Их полностью устраивал мир,
полный порядка, чистоты, и строгого соблюдения Законов Предков. Они знали, что можно делать, и что делать нельзя. И их это абсолютно устраивало. Они знали, что находятся под такой защитой, что любой эльф, не задумываясь, отдаст за них жизнь. От них же требовалось совсем немногое: почитание старших, выполнение Законов Предков, предупредительно учтивое отношение к
сверстницам и уважительное к сверстникам. И им это нравилось!

Что из этого нарушила эта женщина, они не знали, но быть на ее месте не хотели. Женщины, за которыми водился грешок, начали потихоньку прозревать, глядя на перепачканную своими испражнениями женщину, от которой исходило зловонье.

Стража регулярно ее кормила и поила, но убирать за ней никто не собирался. Горожане жалели только стражников, которые с каменными лицами стояли около решетки. Но когда их сменяла
новая пара воинов, они, сдав свой пост по регламенту и отойдя в сторону, бежали в общественный туалет и опорожняли желудок.

На десятый день всем было не до шуток. Видя подавленную, потерявшую волю и желание устанавливать свои порядки женщину, горожане затыкали носы, но слушали кающуюся
эльфийку.

Их самым большим желанием было, чтобы наконец все это закончилось. Чтобы по главной площади можно было гулять с детьми, не видя всю степень зловонного позора.

Старицы без единой эмоции с каменными лицами спросили: принимают ли горожане покаяние провинившейся женщины. Раскаяние было столь глубоким, что все одобрительно крикнули: «Принимаем!» – и стали быстро расходиться, покидая дурно пахнущее место.

Старицы, грозно смотря на женщину, сказали:
– За тебя это никто убирать не будет!

Тут же принесли две бочки с водой:
– Одной вымоешь клетку, в другой помоешься сама! И тогда будешь свободной!

Желая, наконец, закончить свой позор, женщина быстро навела порядок. Не поднимая глаз, обмылась и бросилась бежать к себе домой. Только через месяц она начала потихоньку выходить в палисадник, приветливо здороваясь с соседями.

Никто ни разу не ухмыльнулся и не вспомнил о наказании. Страх оказаться в клетке на главной площади лечил всякие недоразумения. Вскоре эту ситуацию забыли, но с тех пор клетка пустовала. Еще долго эльфы обходили это место стороной. Только спустя месяц запах выветрился и город погрузился в ароматы палисадников и розариев.

Иллюстрация 30

Кончились предродовые муки и послеродовые тревоги. Эрея поправилась после родов и, не скрывая своего счастья, наслаждалась любовью Трона. Ее вполне устраивала роль счастливой женщины рядом с мудрым и заботливым мужчиной.

Мало что напоминало, что ее муж – Государь большой страны. Он, как и все, каждый день работал, пропадая иногда на неделю и следя за возведением новых городов.

Только изредка Эрея инспектировала женские школы. Девочки, любуясь, как крепкий малыш сосет грудь статной эльфийки, просили Государыню дать им подержать Равеля, прижимая его к своим только показавшимся грудочкам. Тогда он становился для них живой смеющейся куклой. А счастливая мать благодушно смотрела в озаренные лица маленьких прелестниц, которые через несколько лет сами станут мамами.

Эрея, гуляя около дворца с маленьким Равелем, ждала своего мужа. Обследуя поля, Государь делал прогнозы на урожай. Пять тяжеловозов привезли усталых, но довольных Трона
и агрономов. Он простился с эльфами и пожелал благоденствия их супругам и детям.

Государь обнял супругу и оглянулся. Там, в глубине площади, под роняющим розовые лепестки Деревом Предков сидел профессор Крат, вальяжно прислонившись спиной к тысячелетним корням. Рядом в спокойном благодушии расположилась Сальма, положив голову на его плечо.

Она с отрешенной улыбкой ловила осыпающиеся лепестки и складывала в морщинистую ладонь статного старика. Крат тихо читал ей стихи, размашисто и плавно помогая себе свободной рукой передать задушевность древней баллады о любви.

На его крючковатом носу еле держались маленькие очки, придававшие профессору строгость, элегантность и в то же время некоторую комичность. Но его это мало волновало, как и любопытные прохожие, идущие мимо, с необычайным трепетом вслушивающиеся в трогательные строки и любующиеся красивой престарелой парой, обретшей вторую молодость.

Немного замедляя шаг, они удалялись, чтобы не смущать влюбленных. А учитель, слегка
прикрыв глаза, все читал и читал, найдя в Сальме благодарного слушателя. Когда большая ладонь старика была полна благоухающих лепестков, Старица, как озорная девчонка, сдула их со смехом, осыпав счастливого супруга. Они теперь вместе засыпали и вместе просыпались. Вместе проводили почти все свободное время. Казалось, они не могли надышаться этим новым для них чувством.

Двести десять лет безмолвного супружества навсегда поселили в их сердцах страх снова не слышать любимого голоса, не видеть счастливых глаз, не вдыхать терпкий и сладкий аромат родного эльфа. Их тихие беседы не прерывались ни на минуту. Они перебирали в памяти прошедшие века, рассуждали о будущем Рода эльфов. Строили планы, как будто у них вся жизнь еще впереди.

Скоро они поведут к Дереву Предков десятки своих правнуков и правнучек в девятом поколении, и будут в них видеть себя молодыми. Теперь они понимали, зачем на их век выпало столько испытаний. Только с честью пройдя через них и сохранив тепло в своем остывшем сердце, можно ощутить это безбрежное, всепоглощающее счастье продолжения Рода.

Молодой Правитель знал, что чествуя его, Государя, народ воздает свою благодарность за счастье соединенного мира этому старику. Именно мудрый Учитель наполнил сердце юноши жаждой соединить разобщенные души. Внушил ему мысль, что «невозможное возможно», и помог совершить задуманное.

Трон с мокрыми от слез умиления глазами обнял правнучку Крата и Сальмы, поцеловал их праправнука Равеля, и они пошли в свой маленький мирок. Зайдя в свой дом, они погрузились в благополучие семейной идиллии.

Трон делился новостями с полей, Эрея рассказывала о инспекции школы. Их радовало счастливое спокойствие в городах. Суд Стариц все реже проводил свои заседания и вскоре утратил свою актуальность. Женщин не надо было уговаривать быть обходительными и спокойными. Скандалы в семьях угасли, на их смену пришли смех, задор, уважение и благополучие.

К Священному Голубому Озеру потянулись влюбленные пары, желающие соединить свои души навечно. Свадебные пиры, как прежде, замирали, вслушиваясь в первые крики любовного экстаза. А молодые мужья с трепещущим сердцем принимали на свет своих детей из лона любимых жен.




Глава 32

Новые города заполнялись счастливыми семьями. Школьницы с придыханием ожидали посвящение во взрослые эльфийки, зная, что после этого события начнется новая взрослая
жизнь. Школьники, готовясь к посвящению, все свободное время проводили в тренировках и за книгами.

Не сдать экзамен означало позор похлеще клетки посреди площади. До этого дня всю ответственность за подростков несли родители: ругали и наказывали за провинности, хвалили и поощряли успехи. Но, перейдя эту черту, юноши и девушки становились взрослыми и несли груз ответственности и за себя, и за весь эльфийский Род.

Они не могли ослушаться старших, но и младшие не могли ослушаться их. Это было совсем другое состояние сознания, ощущалось полное единение народа. Больше всего посвященным доставляло удовольствие знать, что все дети всех городов – теперь их дети. Что они несут за них груз ответственности, какой несли их родители за них, когда они еще не были посвящены.

С особой теплотой они занимались своими младшими братьями и сестрами, считая теперь их своими детьми, наравне с их отцом и матерью.

В груди каждого подростка растекалось теплое чувство от мысли, что каждый достойный мужчина старше него – теперь его отец. Он мог подойти к нему с любой просьбой и любым
вопросом и был бы обласкан вниманием, как будто это его родной отец. Любая старшая женщина отнесется к нему как к своему родному сыну. И никому не хотелось гневить новых родителей недостойными поступками.

Наслаждаясь любовью, Эрея и Трон упивались супружеским счастьем. Когда их стоны стихали и их просторный дом наполнялся тишиной и сопением маленького Равеля, они шептались, не желая прерывать духовную связь ни на минуту.

Трон, слушая, как успокаивается сердечко Эреи между налитых молоком упругих грудей, тихо сказал:
– Знаешь, милая! Когда я решился на поход в старый Эллонт, я страшно боялся, что прежний, налаженный мир рухнет, а нового мы не сможем построить!

– С тех пор как я тебя увидела в покоях твоего прежнего отца, я все время думала: каким будет мир, в котором мы сможем общаться, жить вместе? Я любовалась чистотой, тишиной и спокойствием города мужчин. Размеренностью и добротностью вашего уклада жизни. И ужасалась от мира женщин, частью которого я была. Я часто задумывалась над тем, каким
будет совместный мир. Что в него войдет от троллей, что от эльфиек. Мне хотелось чтобы от того мира, в котором я прожила всю свою жизнь, не пришло в ваш мир ничего, кроме умения рожать.

Я сбега;ла в ваш город только потому, что меня бесили скандалы, ссоры и визг в женском лагере; вонь отхожего места, в которое превратился лес; разобщенность и одичание женщин. Когда ты спал, я с тобой часто говорила.

Но я боялась, что когда ты на меня будешь смотреть, я не смогу сказать тебе ни слова. Ты не можешь себе представить, что я почувствовала, когда впервые услышала прекрасный, твердый, спокойный и нежный голос любимого мужчины.

– Ты тоже не представляешь, как прекрасен твой звонкий голосок и задорный смех. Разговаривать с тобой, когда ты спишь, это примерно так же, как если будешь разговаривать с самим собой!
Но общаться с тобой, смотря в твои сиреневые глаза – это экстаз.

– Как хорошо, что мужчины нашли нужные слова для своих женщин!

– Как хорошо, что женщины нашли в себе силы измениться. Это ты им помогла! Без твоей заботы нового мира могло уже не существовать. Я помню, как ты занималась с женщинами, как ты устраивала школы, Суд Стариц. Как ты писала законы для эльфиек, а я ужасался их строгости и жестокости. Я помню о том, что первые твои слова после родов были: «А женщин будем сажать в клетки!»

–Просто между схваток мне нечего было делать, и я думала о том, в каком мире будет жить мой ребенок. Если будет мальчик, то его съест какая-нибудь дура, и он превратится в Талоса времен Марны. Если родится девочка, то она сама превратится в Марну, и мне в Покоях Предков будет стыдно за свое дитя.

У мужчины против женского оружия есть только сила. Там, за рекой, в первую нашу ночь в походе я увидела из последних сил, как ты разрываешь волков пополам и бросаешь их в набегавшую стаю. Картина раскиданных по лесу внутренностей, висящих на деревьях кишок любую женщину должна привести в состояние трепета.

Но чтобы мужчина применил свою силу против женщины, она должна о-о-очень постараться. В священных Законах нет ни строчки, запрещающей мужчине применять силу против женщин. Но вы готовы терпеть капризы и унижения, скандалы и обиды, но не позволяете себе применить ее. Я ввела свой закон: «Женщина, доведшая мужчину до состояния зверя, гораздо большая преступница, чем он, и подвергается такой экзекуции, что затрещина мужчины ей покажется любовными ласками!»

– Это что же за экзекуция!

– Милый! Тебе лучше этого не знать! Ведь важен результат! Не будешь же ты обижаться на спокойную домашнюю собаку, которая тебя покусает, если ты ее раздраконишь до состояния
дикого волка. Сам виноват! Против женских уловок есть только одна реальная сила – женские уловки. Женщина знает, где, чем и как надавить на женщину, чтобы начала работать голова. Это
может показаться жестоким по отношению к отдельно взятой эльфийке, но куда более жестоко безвольно смотреть на рушащийся мир. Ты доволен результатом? Значит, методы работают!

Трон с особым чувством признательности смотрел в глаза озорной, но мудрой женщины. А Эрея, нежно обнимая мужа, продолжила:

– А посмотри на Законы Предков. На те законы, которые были приняты впоследствии. Ведь они все написаны для мужчин. Нет ни одного, который бы касался женщины. Вы сами себя ограничили таким количеством постулатов, запретов, правил, которые эльфы не нарушат даже под страхом смерти.

Вот и получилось великолепное и достойное мужское общество, чтящее честь и совесть, порядок и преданность, точность и скрупулезность. А женщины тысячи лет были просто рядом и тяготились этих постулатов.

Юноша с младенчества всем был что-то должен. Он обязан быть смелым и сильным, справедливым и милосердным, добрым и отзывчивым, честным и грамотным, умным и рассудительным. И еще тысяча всяких «-ЫМ». Перечислять их – язык отсохнет.

Он только оторвался от материнской груди, а на него уже свалились такие понятия, о которых он не имеет еще представления. И так до последнего вздоха. А что же женщина? Что она должна? Многие до самой смерти никому ничего не должны. Будь их воля, они бы даже не рожали, если бы от них это зависело. Если женщины научаться предохраняться от беременности, нынешний апокалипсис нам покажется легким приключением. Создатели не зря сделали так, чтобы от женщины ничего не зависело: пришло время – зачала; пришло время – родила; пришло время –
молоко потекло из сосков.

Трон, слушая мудрые слова Эреи, вдруг открыл для себя удивительное:

– А ведь действительно, я ни разу не задумывался над этим. Я считал это само собой разумеющимся, – Трон замолчал и с удивительным теплом слушал откровения Эреи, зарывшись в ее ароматные волосы.

– Многие из ваших законов нам, женщинам, тоже кажутся чересчур жестокими и строгими. Но для вас это так же естественно, как дышать. Чего стоит наказание за преступление против чужой жены – кастрация тупым и ржавым ножом – это даже не клетка посреди площади. Сколько
ты вынес приговоров по такому преступлению? Ни одного!
А что будет женщине, если она покусится на чужого мужа? Вот именно! Ничего!

Вы действительно думаете, что у женщин нимб над головой? Что они даже не писают не какают, и не пукают? Священность женского сосуда вы по недоразумению перенесли на остальные части тела женщины. Женское лоно действительно священное, и не принадлежит ей, но будущим поколениям. Но остальное?!

Вспомни старуху, предавшую свой Род, осквернившую Озеро и разрушившую Эллонт. Вспомни Зарину, Марну, Мейру. Они ведь тоже обладали священным сосудом, но это им не помешало сделать так, чтобы Предки в своих Покоях передернулись от омерзения. Так чего удивляться,
что они могут совершить любую мерзость? А самое большое наказание за нее в истории нашего Рода было «привязывание к деревьям в лесу», когда Легас и Эллона вернулись в Эллонт.

О большем наказании женщин мужчинами я не прочла ни в одном древнем трактате.
И, конечно же, мужской подход к преступлениям, совершаемым женщинами, неприемлем. Женщина так запутает судью, что он сам раскается, возьмет все ее грехи на себя и выпорет себя на площади за свое предположение о ее греховности. Чего стоит бабья шутка: «Если женщина не права, то мужчина должен извиниться перед ней».

Трон улыбнулся правоте жены, но не произнес ни слова, боясь прервать ход ее мыслей.

– Другое дело, когда ее судят по нашим женским законам достойные матроны, повидавшие жизнь, разделенный мир и апокалипсис Эллонта. Наказывают нашими женскими жестокими способами. Но даже те наказания, что вам кажутся чрезмерно жестокими, ничто перед «тупым и ржавым ножом».

Государь с любовью смотрел в сиреневые глаза жены, блуждающие в раздумьях в небесах. Думал о том, сколько же работы пришлось ей проделать, прежде чем мужчины могли спокойно вздохнуть и почувствовать себя хозяевами в собственном доме, в собственном городе. Тепло разливалось в душе Трона от благодарности к этой хрупкой девушке за новую прекрасную эпоху эльфов, в которой «грубость женщин» стала таким же нонсенсом, как «трусость мужчин».

– Я с радостью думаю, какими прекрасными женами будут ученицы, закончившие женские школы. Они такие прелестницы: умные, любознательные, а главное, добродушные. Для нашего
Равеля будет достойная пара. Я присутствовала на уроках и видела: их там учат таким вещам, что мне самой у них впору учиться.

– Неужели есть что-то, что может быть лучше твоего ко мне отношения? – неуверенно спросил Трон.

– Они разбирают там жизненные ситуации, рассматривают варианты ответов и реакцию на них мужчин. Они так глубоко вдумываются в тему, с таким изяществом ведут беседы, что я сама им завидовала. У них это так просто и так изысканно. Я всю эту школу прошла с молчащим женихом, спасающим меня из разных пикантных ситуаций. А здесь такая учтивость и такт, уважение к чужому мнению, и в то же время достоинство и уверенность.

Раньше я следила за обучением, но сейчас мне доставляет удовольствие учиться у них. Не скрою, мне хочется сесть вместе с ними за парту. Они так тактично, логично и изысканно спорят, предлагая свои способы урегулирования недоразумений, что я изумляюсь, а мое сердце радуется, смотря на их мудрость, не присущую их молодости. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то кого-то перебил, недослушал, выказал неуважение, исказил смысл сказанного.

– Лишь бы это потом не стало новым оружием женщин! – игриво сказал Трон.

– На это есть Суд Стариц, женские Законы и на худой случай – клетка! – хмуро ответила Эрея. Но пока я вижу интерес девушек к юношам, опасаться нечего. Как только у женщины пропадает интерес к мужчине – она ищет способы реализовать свою страсть, и тут начинаются мерзости. И наоборот, если у женщины появляется способ реализовать страсть без мужчин – они теряют к ним интерес.

Вообще-то несправедливо сделали Создатели. Мужчина всегда в ущербном положении по отношению к женщине.

– А как сделала бы ты?

– Очень просто! От возбуждения у мужчины набухает орган, а у женщины раскрывается лоно. У мужчин орган отдыхает, у женщины все зарастает. Не возбудила супруга – сама виновата. Не возбудил супругу – сам виноват. То-то все будут стараться. А сейчас от женщины достаточно невнятного капризного «Да-Нет-МожетБыть» или того хуже «Ну-у-у! Может быть… завтра!». А дальше мужчина постарается и за себя, и за нее. Прелесть! Можно даже семечки щелкать, пока муж надрывается!

Трон прыснул от смеха:
– Не видел я от тебя праздной безучастности! Не могу представить, что ты отстранишься от «процесса».

– Именно поэтому я самая счастливая женщина во всем государстве, – Игриво заметила Эрея. – А безучастные дурры с завистью смотрят нам в след, виня во всем своих мужчин.

– Переделать пожилых матрон, проживших так всю жизнь, невозможно! Я рад, что ты занялась молодежью. Мудрецы древности говорили: «Сегодня дети – завтра народ!» Только не все задумываются над этой фразой, когда речь заходит о собственных детях. Достаточно посмотреть на своего ребенка, чтобы понять, каким будет народ через двадцать лет.

Подводя итоги своей жизни, многие с видом невинной овечки спрашивают: «Откуда это все появилось?», – забывая, что своими руками создали своих детей, которые потом стали народом!

– Знаешь! Мне не дает покоя история Талоса! Я сотни раз перечитывала книгу профессора Крата. Как смогла Марна так быстро подмять под себя волю достойного тролля? Что было бы, если наши Предки из своих Покоев не разделили бы мир женщин и мужчин?

– Хочешь пофантазировать?! Ну, давай! – Трон подложил руку под голову, и задумчиво посмотрел в потолок. Помолчав, он спокойно начал рассуждать: – Талосу было зазорно признаться своим родителям, не говоря уже о горожанах, в том, что он хуже, чем они о нем думают. Стыдно, невыносимо больно мужчине признать свою слабость! Ему легче стерпеть неуважение от одной Марны, чем от сотен горожан, которые будут, как он думал, с укоризной смотреть ему вслед.

– Но ведь он ни в чем не виноват? С таким же успехом можно было обвинить Марну в том, что ее лоно слишком тесное. Еще неизвестно, кто испытывает больший дискомфорт: та, которую
распирают; или тот, которого сжимают, как в тисках. К тому же не родилась еще такая женщина, которая не сможет вместить в себя любимого мужчину. Просто себя Марна любила больше, чем
Талоса.
На его месте мог быть любой другой тролль с таким же результатом. На месте Марны могла быть любая другая женщина и была бы счастлива с ним и апокалипсиса бы не случилось.

– В этом-то вся причина! Главное убедить мужчину, что он какой-то не такой! Что он хуже любого другого! Заметь! Не ДОКАЗАТЬ, что он недостойный, а УБЕДИТЬ его в этом! Что Марна
благополучно и сделала: она смяла его разум, здравый смысл, точность и скрупулезность; посеяла в нем сомнения и неуверенность; сломала мужскую логику, объясняющую все сущее. Этого
было достаточно, чтобы он, лежа на коврике у ног своей Марны, рвал на себе волосы каждую ночь и, перебирая каждую секунду, думал: где он совершил преступление.

Не найдя в своих действиях ничего предосудительного, со сломанной волей, он уже не
мог противостоять новым нападкам вошедшей во вкус Марны. Она внутренне ликовала от ощущения власти над мужем. «Царице» власти над одним мужчиной мало, как-то это не по-царски. Осталось совсем немногое: власть над всеми мужчинами города.

– Но что бы было, если бы Предки не разделили два наших мира?

– Мне даже думать об этом страшно! То, что Род эльфов после первого же нашествия даишей перестал бы существовать – вне всякого сомнения. Поскольку у мужчин не осталось бы ничего ценного, что они бы ринулись защищать.

Своими трясущимися и неуверенными руками они бы не удержали эльфийский меч, даже если бы захотели. Вспомни тех троллей, которых мы спасли в лесу. Они же мало отличались от меня. А многие были старше, выше и мощнее. Но они бежали от диких варваров как зайцы, не веря в свои
силы. Я с трудом убеждал их в том, что они могут так же, как и я, побеждать. А ведь многие из них были даже сильнее меня. Просто им нечего было защищать! В отношениях с «госпожой» у них не было ничего дорогого. И даже дети не подвигли их на борьбу.

Как ты говоришь: «Против женских уловок есть только одно оружие – женские уловки»? Так вот! Чтобы победить женские уловки или хотя бы противостоять им, что мужчине надо сделать?

– Стать женоподобными мужчинами??? – ужаснулась догадке Эрея.

– Правильно мыслишь, милая! То есть лгать и изворачиваться, лукавить и хитрить, любой ценой добиваться желаемого. А чтобы победить женские уловки, нужно придумать еще более хитроумные. Законы Предков станут бесполезным рудиментом, поскольку они рассчитаны на мужскую логику, здравый смысл, тонкий духовный расчет.

А в поступках женоподобных мужчин уже не будет того железного стержня, выработанного тысячелетиями. Не сила, мастерство и талант, станут главным оружием мужчин, а умение приспособиться, желание получить выгоду, не затрачивая сил. То есть мастера переведутся, а если и останутся, то их будут сжирать их жены, считая ничтожеством за то, что они не смогли тепло устроиться в хлебных местах, как другие мужчины.

Женщинам в голову не придет, что их мужья, мастера своего дела – единственные оставшиеся настоящие мужчины. Ты читала в книге о первых днях женщин после разрушения старого Эллонта? Эта участь ждала бы и мужчин?

Рядом с безмозглыми, ленивыми и приблажными женщинами по лесу бродили бы такие же вальяжные, заросшие жиром ленивые мужчины, не умеющие ничего, кроме как считать деньги. Они бы вымерли за неделю: или от голода, или от зверей, или от даишей.

– А дальше? – с ужасом слушая рассудительный рассказ Трона, спросила Эрея.

– Дальше еще хуже! Поскольку женоподобные мужчины, как и женщины, любят только себя любимых и готовы за течную самку на что угодно, то любые моральные законы перестанут действовать. Можно придумывать все более жесткие законы, но они не будут работать из-за отсутствия железной логики, присущей мужскому миру.

Преступлением станет не сам факт нарушения Законов Предков, а БЫТЬ ЗАСТИГНУТЫМ НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ.

Надо понимать разницу между «бояться совершить преступление» и просто «бояться». Первое – естественное, мудрое, взвешенное состояние сознания. Второе – мерзкое, берущее истоки из стародавних времен, когда бояться приходилось всего, что окружало. Подменив первое вторым, женский мир пойдет еще дальше. Когда усталость от страха всех за все перед всеми заменят отсутствием любого страха – полной свободой.

Им будет казаться, что они избавились от этого мерзкого чувства. Но оно, закравшись глубоко в душу, будет точить ее, как шашель, пока не превратит в труху. А потом, окрепнув, вылезет наружу в еще более мерзких формах. Это будет страх за детей и благополучие дома, за здоровье и удачу в делах. Страх нищеты, страх потерять работу и сладострастную жену, страх невозможности исполнения супружеского долга.

И это мелкое, жалкое, вечно неуспокоенное, сосущее под ложечкой чувство расцветет бурным цветом в сытом обществе, наполняя мерзостью каждого эльфа. Страх заполнит собой все пространство. Вечно боящийся эльф станет трусом, неспособным бороться не только со своими страстями, но и с врагами своего народа.

Только эльф, боящийся нарушить Законы Предков, гнева Создателей, упреков родителей, станет добропорядочным смелым гражданином своего народа. А весь остальной животный страх исторгнет из себя, освободив пространство в душе для творчества, созидания, благополучия своего Рода.

Наши нынешние законы невозможно трактовать двояко. Они подчиняются жестокой мужской логике. Совершил преступление – получи наказание. Иного не предполагается, и все это знают. Заслужил «тупой и ржавый нож» – получи. И никого не волнуют твои душевные терзания и причины, по которым ты вынужден был нарушить Священный Закон.

Нет таких причин! Нет ничего выше Священнодействия! Стоит только раз нарушить незыблемые законы – в мире не останется ничего Святого!

Женоподобные мужчины придумают свои, новые законы, которые можно трактовать, как кому заблагорассудится. «Кастрация тупым и ржавым ножом» будет возможна только в том случае, если совпадут звезды, если будет полнолуние, если найдется десять свидетелей. Один из которых должен быть слепым, но все видевшим, а другой глухим, но все слышавшим. А в соседнем стойле корова должна родить черного теленка женского пола. Если хоть что-то из этих условий не
совпадет, преступник будет считаться невиновным.

Да еще появятся смягчающие обстоятельства: престарелые родители, малолетние дети и беременная корова, которая вот-вот разродится.

В общем, жертва преступления будет виновата в том, что преступник был вынужден совершить мерзость перед перекошенным лицом Предков, содрогающихся в своих Покоях.

Эрея засмеялась от абсурдности сказанного мужем. Она с ужасом думала: «Неужели возможен такой коллапс сознания? Отсутствие элементарной логики? Падение нравственности?»

Трон замолчал, поглядел в лицо обескураженной юницы и хмуро продолжил:

– И начнется апокалипсис сознания, страшнее которого ничего нет. Ты заметила, как за несколько поколений женщины привыкли к жизни в лесу. А девочки, родившиеся в лесу, без одежды бегают до сих пор.

– Мужчины почему-то тоже! – игриво заметила Эрея.

Пропустив мимо ушей шутку, Трон продолжил:

– Точно так же новые мальчики будут воспринимать такую жизнь нормой. С детства будут мечтать о легкой хлебной работе с максимальными привилегиями и властью. Открою тебе маленькую мужскую тайну. Вместе с вырождающейся мужественностью будет вырождаться и мужское естество наших потомков. И «мизинчик Эллоны» снова может стать реалией жизни женоподобных представителей мужского рода. Останутся ли к тому времени драконы? Не придется ли снова проходить «метаморфозу»?

Анализируя апокалипсис Эллонта, я часто себя спрашивал: если бы мерзкая девица не осквернила
тогда Священное Голубое Озеро, может быть, не произошло бы перерождение эльфов в троллей? Вымыли бы Священные Воды из эльфийской крови драконью, и облик мужчин не претерпел бы изменений, за исключением мужского естества?!

Но мы отвлеклись! Когда у женщины появляется много свободного времени, что она начинает делать?

– Дурью маяться! И планировать очередную мерзость!

– Ты думаешь, женоподобных мужчин это не касается? Представь себе: у мужчин нет ни чести, поддерживаемой честью Предков; ни совести, поддерживаемой священными законами; ни доблести, укрепленной памятью доблести мужчин прошлого. На какие мерзости может их бросить неистраченная на работе фантазия и природная смекалка? Наложи это на энергию продолжения Рода и ты получишь апокалипсис, страшнее женского.

А если учесть, что самым желанным для мужчины является обладание красивой, молодой женщиной, то нетрудно догадаться, кто первый взвоет: мужчины, или женщины. Вы, эльфийки, даже предположить не можете, на какие извращенные фантазии способен мужской ум, не озабоченный реальной работой, облеченный властью и достатком. Извращения даишей вам покажутся невинной шалостью, поскольку какая умственная деятельность – такая и фантазия.

А главное заключается в том, что дорога назад в нормальное общество будет очень тяжелой. Если у женщин были мужчины, которые своим примером заставили их вернуться в цивилизованное русло. Что может заставить мужчин снова стать сильными, статными, почитающими Предков и их законы?

Кто заставит их вспомнить ремесла? На чьем примере они будут учиться мастерству? Кто покажет им наш сегодняшний мир, чтобы им захотелось так жить! Навсегда будет утрачено мастерство, передаваемое от отца к сыну. Мир вернется в первобытное состояние. А даиши, научившиеся наконец строить, будут для нас примером цивилизованного общества, начнут нас учить жить и возводить нам храмы.

У Эреи по ее нежной коже побежали мурашки. Она передернулась от омерзения и сказала с ужасом в глазах:

– Неужели такое возможно? Неужели те мужчины, которых я люблю, почитаю и уважаю, могут стать этими женоподобными?.. Прости, милый! Не могу подобрать слова. Ты же этого не допустишь, милый мой Государь?

По коже Трона тоже побежали мурашки:
– Ты думаешь, я смогу контролировать каждого мужчину, которого женщина опустит до уровня женоподобного?.. Извини, милая! Я тоже не могу подобрать слов! Достаточно только одной Марны, родившейся сейчас в каком-нибудь доме в одном из наших городов, и наш счастливый мир превратится в хаос.

Не допусти этого, моя милая Государыня, ради наших детей! Может быть, когда-нибудь наступит время, когда мужчины будут стесняться своей силы. Забудут мудрость, будут бояться справедливости. Опустят на дно своей души честь, совесть и достоинство. Сольются в одну однородную массу с женщинами и их будут отличать от них только ДЕТОродные органы.

Но страшнее этого только то, что они будут считать это нормой, потому что родились и выросли в таком мире. Мало того, они будут защищать устои их извращенного мира, считая их единственно верными. А наш сегодняшний счастливый мир в лучшем случае будут считать бреднями сумасшедшего.

В худшем случае – перестанут упоминать о нем. Потом забудут его, как будто нас с тобой вовсе не было.

Трон нежно прижал Эрею к себе, наслаждаясь теплом ее тела. Девушка так любила засыпать на нем, сжимая его упругий орган между своих ножек. Полусонным голосом она прошептала ему:

– Надеюсь, наши фантазии на тему «А что если?..» останутся только страшными фантазиями.

– Я тоже надеюсь! Давай спать, милая моя Государыня! Завтра много работы! – сонным голосом сказал Трон.

– Спокойной ночи, мой Государь! Завтра очень много работы! Во всяком случае, для меня! – и шепотом сказала скорее себе, чем ему: – Марны в нашем Государстве больше не будет!

Обещаю!


Глава 33

Трон и Эрея погрузились в глубокий сон. Им снилось Священное Голубое Озеро! Они вернулись в своих грезах к тому счастливому моменту, когда впервые посмотрели в глаза друг другу. Они лежат на теплом песке и наслаждаются теплой водой, омывающей их тела. Трон перевернул ее на себя, созерцая живое искреннее лицо Эреи.

Он так часто видел всю ее неприкрытую девичью нежность, когда с ней пробирался через лес к Старому Эллонту, мечтал о том дне, когда станет её мужем,  а сейчас он обладал ею. Или Эрея обладала им. Девушка, наслаждалась единением с мужем, с мужским миром, всматривалась
в заходящее за горизонт солнце. Ее глаза молили: «Не заходи! Пожалуйста!»

И словно услышав мольбы девушки, Солнце задержалось у горизонта, ослепляя Эрею и Трона, а потом яркая вспышка в сознании. Пустота! Восторг!

И… голоса:

– Ну что, милый мой Легас! По-моему, все получилось! Может быть, вернемся! Дальше эльфийский Род справится без нас!

– Ну уж нет! Сладкая моя! Смерть Государей сейчас остановит все лучшее, что только зародилось, и снова вырвется наружу вся затаившаяся мерзость. К тому же мне так понравилось быть женщиной! Это такое блаженство – вбирать тебя в себя, быть беременным. Видеть, как ты принимаешь из моего лона ребеночка, суетишься, как я триста лет назад. Помнишь?

– Знаешь! Мне тоже понравилось быть мужчиной! Обладать такой красавицей – это уже счастье! А наслаждаться тобой, милый, – это блаженство.

– Нам еще рано возвращаться! Тем более я, кажется, опять беременный!

– Говори лучше – беременная! А то мы окончательно запутаемся, кто из нас двоих женщина, а кто мужчина! То, что ты был в прошлой жизни мужчиной, забудь, милая Легаса. Теперь ты такая прелестная женщина, что от одной мысли о тебе сердце вырывается из груди. Ах ты, моя прелестница! Ты тоже вся разгорячилась!

– Перестань, Эллон! Во сне этим наслаждаться неинтересно! Не те ощущения! Нет контакта тел! Нет тугого скольжения и твоих сильных рук. Только эмоции!

Проснемся! Тогда! Если успеешь до работы, я подарю тебе всю мою нежность! Наслаждайся сам! И подари мне блаженство быть женщиной наяву!

Вообще это удивительно. Мы же могли не встретиться. Жить каждый своею жизнью.

– Не надо думать плохо о Создателях. Мы не могли не встретиться. Каждый наш шаг был под Их контролем. Мы же связались навеки под Деревом Предков. И это не пустые слова.

Что свяжется на Земле – то свяжется на Небесах.

- А я всё думаю: неужели чтобы исправить женские глупости, сделанные в прошлой жизни, надо в этой обязательно родиться мужчиной? Это что же получается…? Когда я давал подзатыльники скульптуре кающейся Эллоны у двери в школу, я, по сути, колотил самого себя? Гм..!!! С ума сойти!

- Я сам, сама об этом думаю! Ну, что же…, постараюсь не совершать глупости, чтобы потом не колотить саму себя! Соединять миры, конечно, интересно! Но спокойная и размеренная жизнь лучше!

– Никак не могу привыкнуть к моему новому имени. Эрея – это красиво, но Легас звучало лучше. А впрочем, я ничуть не жалею, что теперь я женщина.

– Только сильно не привыкай Легас, Легаса, Эрея! А лучше – моя прелестница! В следующий раз я буду женщиной, а ты мужчиной! Хотя мне тоже понравилось быть твоим мужем.

– Не сильно ли торопишься, сладенький Эллон, или уже Трон! Нам надо прожить вначале эту жизнь, а потом посмотрим! Я собираюсь нарожать тебе много эльфинят! А ты строй
города и желательно побыстрее! Не одной мне нравится быть женщиной!

– Только, пожалуйста… будь рассудительной женщиной! А то мы будем молить о том, чтобы эта жизнь скорее закончилась.

Как в старых пророчествах: «Живые будут завидовать мертвым!»

Иллюстрация 29

Конец романа! Поздравляю! Вы дочитали! Значит апокалипсис немного отступил!