Всего и надо, что вглядеться, Боже мой!..

ВМЕСТО ПРЕАМБУЛЫ...
"Я знаю пять девочек... Ира-раз, Лена-два, Нина-три..." И пр. Помните, из детского фольклора?
 Из той же оперы, что: "Вам барыня прислала... И велела: белое и черное не надевать, а о красном и не вспроминать... И тут же без перехода: Вы поедете на бал? - Поеду? А какое вы наденете платье?.." 
Или считалочки, типа" На золотом крыльце сидели... Царь, Царевич, Король, Королевич, Сапожник, Портной... Кто ты будешь такой? Выходи поскорей. Не задерживай добрых и честных людей!"...
"Кольцо-налицо.Выйди на крыльцо!", "Я садовником родился, ни на шутку рассердился.Все цветы мне надоели, кроме..." И... все затаили дыхание...
Ну, а всякие считалки-кричалки-визжалки... вообще в расчет не берем...

 Остановись, Ассунта! Хотела только преамбулу сделать к рубрике - Про ПЯТЬ (три маловато) САМЫХ-САМЫХ любимых стихотворений из любимых поэтов. Чтоб  ТО, ЧТО в "сухом остатке судьбы"... По возможности, без длинных ремарок и аллюзий, и тем более, без попыток "объять Необъятное"...

 ...У иных, конечно, гораздо больше, чем пять САМЫХ... Как у того же  Юрия Давидовича... Короче, начну с начала, как было - из альбома "Те, кто помогал жить..."...
**********======********************

 Поскольку (с Детства)  вся состою из ЛЮБИМЫХ стихов и строф, то трудно выделять самые любимые, но это - одно из  самых МУДРЫХ.  И эту  его  простую и грустную  мудрость почувствовала почему-то  еще  в неприлично молодом  возрасте. И всю жизнь пытаюсь донести до  тех, кто в реале,  и тех, кто читает... Порой удавалось:
1.Собирались наскоро,
обнимались ласково,
пели, балагурили,
пили и курили.
День прошел — как не было.
Не поговорили.

Виделись, не виделись,
ни за что обиделись,
помирились, встретились,
шуму натворили.
Год прошел — как не было.
Не поговорили.

Так и жили — наскоро,
и дружили наскоро,
не жалея тратили,
не скупясь дарили.
Жизнь прошла — как не было.
Не поговорили.

****

2. Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.
****

3.О, все эти строки, которые я написал,
и все остальные, которые я напишу, —
я знаю, и все они вместе,
и эти, и те,
не стоят слезинки одной у тебя на щеке.
Но что же мне делать с проклятым моим
ремеслом,
с моею бедою, с постыдной моей маетой!
И снова уходит земля у меня из-под ног,
и снова расходится слово и дело мое.
Так, может быть, к черту бумагу, и перья на слом,
и сжечь корабли бесполезной флотилии той!
Но что же мне делать с проклятым моим
ремеслом,
с моею старинной, бессонной моей маетой!
Все бросить, и броситься в ноги, прийти, осушить,
приникнуть губами —
все брошу, приду, осушу —
дрожащую капельку, зернышко горькой росы,
в котором растет укоризна и зреет упрек.
О да, укоризна, всемирный разлад и разлом,
все бури и штормы пяти потрясенных морей...
И все-таки что же мне делать с моим ремеслом,
с моею бедой, с бессонною мукой моей!
И вновь меня требует совесть на праведный суд.
И речь тут о сути самой и природе греха.
И все адвокаты на свете меня не спасут —
я сам отвечаю за грешную душу стиха.
И вот я две муки неравных кладу на весы,
две муки, две боли, сплетенные мертвым узлом.
Но капелька эта,
но зернышко горькой росы...
И все-таки что же мне делать с моим ремеслом!
О слово и дело, я вас не могу примирить,
и нет искупленья, и нет оправданья греху.
И мне остается опять утешать себя тем,
что слово и есть настоящее дело мое.
Да, дело мое — это слово мое на листе.
И слово мое — это тело мое на кресте.
Свяжи мои руки, замкни мне навечно уста —
но я ведь и сам не хочу, чтобы сняли с креста.
О слово и дело, извечный разлад и разлом.
Но этот излом не по-детски сведенных бровей!..
Так что же мне делать с проклятым моим
ремеслом
и что же мне делать с горчайшей слезинкой твоей!
**************

4.Всего и надо, что вглядеться, — боже мой,
Всего и дела, что внимательно вглядеться, —
И не уйдешь, и некуда уже не деться
От этих глаз, от их внезапной глубины.

Всего и надо, что вчитаться, — боже мой,
Всего и дела, что помедлить над строкою —
Не пролистнуть нетерпеливою рукою,
А задержаться, прочитать и перечесть.

Мне жаль не узнанной до времени строки.
И все ж строка — она со временем прочтется,
И перечтется много раз и ей зачтется,
И все, что было с ней, останется при ней.

Но вот глаза — они уходят навсегда,
Как некий мир, который так и не открыли,
Как некий Рим, который так и не отрыли,
И не отрыть уже, и в этом вся беда.

Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас,
За то, что суетно так жили, так спешили,
Что и не знаете, чего себя лишили,
И не узнаете, и в этом вся печаль.

А впрочем, я вам не судья. Я жил как все.
Вначале слово безраздельно мной владело.
А дело было после, после было дело,
И в этом дело все, и в этом вся печаль.

Мне тем и горек мой сегодняшний удел —
Покуда мнил себя судьей, в пророки метил,
Каких сокровищ под ногами не заметил,
Каких созвездий в небесах не разглядел.
***************

5.Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.
А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет.
А потом в стене внезапно загорается окно.
Возникает звук рояля. Начинается кино.

И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить, идти на дно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!

Он актеру не прощает плохо сыгранную роль —
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
в этой драме, где всего-то меж началом и концом
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
от нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, все бегут они, бегут —
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно…

Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Ты накапливаешь опыт и в теченье этих лет,
хоть и медленно, а все же обретаешь звук и цвет.
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса.
Слишком красные восходы. Слишком синие глаза.
Слишком черное от крови на руке твоей пятно…

Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
то уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
детством, первыми шагами тех, что будут после нас
жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно…

Жизнь моя, мое цветное, панорамное кино!
Я люблю твой свет и сумрак — старый зритель, я готов
занимать любое место в тесноте твоих рядов.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если где-то с краю перед камерой стою,
даже тем, что не играю, я играю роль свою.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается с другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу.
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,
жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!

=======================================================
Юрий Давидович Левитанский. 22 января 1922 г., Козелец, Черниговская область,
25 января 1996. Москва
101 (!) год прекрасному Левитанскому!..Ну что с того,что я там был..", "Что происходит на свете?-А просто зима!..", "Листья мокли под окном,
намокали...— Дело к осени идет! — намекали.
По дорогам ходит Каин,
Хочет Авеля убить..."

...А наизусть, пожалуй, я помню едва ли не в 10 раз больше его стихов. Но... пять- значит, пять.

И правда, что бы я делала без вас, поэтов Прекрасной Эпохи! Не столько Эпоха была Прекрасной, сколько  поэты. А еще точнее - их стихи. А иные и впрямь были- НАСТОЯШИЕ. ПОДЛИННЫЕ. ЛЮДИ. Мужчины. А женщины - те, что любимые поэты - они вне Эпох.
Впрочем,вообще независимо -  от Эпох, и Стран, и гендерного...
Эк, размахнулась! Остановись, Ассунта!
 "Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
 этот равно гениальный и безумный режиссер?.."