Целина - 2

Мы приехали на место нашей постоянной дислокации в степь и с маленьким оазисом вдоль горной речки, которая естественно, стекала с гор, которые мы видели визуально. Действительно, там, где вода – там жизнь!

Вдоль реки были даже какие-то деревья, которые спасали нас от этого палящего и изнуряющего солнца, и самое интересное, что это было какое-то забытое Богом казахское село. Как позднее я выяснила, там жили люди различных национальностей, русские, казахи, даже немцы.

На самой на окраине и располагался наш палаточный городок, маленький, но довольно уютный, палатки были большие, армейские и кровати в два яруса в них. Наконец-то я встретилась с девчонкой, с которой мы подружились еще в поезде, она училась по нашей специальности, только на год позднее меня, я закончила третий курс, а она второй

Ее звали Таня, для меня сразу - Танюша. Сразу же узнала, что она влюбилась в одного из парней нашего отряда, высокий, стройный и играл на гитаре. Много ли нам девчонкам надо? Она долго рассказывала мне о своих переживаниях, ее кровать была под моей, а я на втором ярусе. Так что время пошептаться у нас было, но как выяснилось позднее, только в начале этого заключительного месяца моей целины.

По каким-то причинам одна девчонка уже уехала домой, и мы были должны работать вместе. Что такое кухня и приготовление пищи в тот момент были для меня, как полет в космос. Я – избалованное мамой даже никогда не готовила суп, не жарила котлетки, не варила каши и компоты, я их только ела. Мама старалась освободить меня от всего, чтобы только я училась.
И вот сейчас я должна была освоить все эти азы для приготовления пищи толпе из 40 человек, иногда к нам приезжали комсомольские работники и они присоединялись к этому списку.

Как выяснилось, вставать с Танюшей нам приходилось в 4 часа утра для того, чтобы вскипятить целую огромную кастрюлю кипятка, заварив там кофейный напиток, кофе тогда еще не было, особенно у нас на целине. 35 человек должны были часом к 6 напиться этой бурдяшки с остатками каши, которую мы превращали в оладушки, или съесть большой ломоть хлеба с вареным яйцом или двумя, которые мы уже должны были сварить и охладить. 

Так вот с 4 до 6 часов мы должны были это приготовить на печке во дворе, которую нужно было растопить, побежать вдвоем с этой трехведерной кастрюлей к реке, набрать воды и поставить на закипание, на гигантской сковородке из остывшей каши  мы делали налипыши типа оладьев, жарили их, одновременно уже варили 100 яиц.. Обязательно резали хлеб.

В столовой она, кстати, была в каком-то непонятном помещении с земляным полом и стенами из кизяка, большая мазанка, расставляли кружки, соль, сахар, большие тарелки с  хлебом. Это был первый завтрак, нас спасало еще то, что это была не вся масса народа, а ударная группа примерно из 10 человек, которые еще до этой безумной жары начинали какие-то возможно серьезные работы.

Строили дома где-то на расстоянии около километра от нашего лагеря прямо под открытым небом при палящем солнце, и спрятаться было совершенно некуда.

Второй завтрак был в 9 часов, опять каша, яйца, хлеб с маслом, иногда делали кашу перловую с тушенкой. В основном у нас была перловая каша, она самая дешевая и полезная, также была рисовая и пшенная. И опять котел под 50-60 литров, круто. Из напитков кофейный напиток или чай. Но больше всех любили обед! Вот это была сказка.

Суп с огромным количеством мяса баранины, рассольник или борщ, второе – мясные очень вкусные котлеты из той же баранины и компот. Компот – это была своя песня – масса сухофруктов, сладкий, а самое главное – холодный, мы с Танюшей и другая смена, охлаждали его после варки в ледяной горной воде нашей речки.

А для нас опять подготовка к обеду. Стол, нарезанный хлеб, иногда на столе в обед появлялся свежий лук и чеснок в тарелках, соль, чашки, глубокие тарелки для супа, туда же, после еды первого блюда, накладывалось второе и кружки с компотом. Это была небольшая пауза для ребят в их трудной строительной работе, добавка всего была всегда, от себя отдавали, если что-то не хватало.

Ребята после еды отдыхали, а обед у нас был в 14 часов, а в 15 опять на стройке нужно быть до ужина, который мы должны были приготовить к 19 часам. Иногда они задерживались и приходили к 20 часам. Ужин — это опять каша с тушенкой, хлеб, масло, повидло с хлебом, иногда мы делали амлет, но это был деликатес, трудно его было приготовить на всю орду, да была лапша с тушенкой – так называемые макароны по флотским, супер любимое блюдо для ребят, все съедали без остатка.

Ну как тебе все это? Да, всю посуду и ложки, вилок у нас не было, нужно было вымыть и опять на стол. Вот тут солнышко нам помогало и прожаривало всю вымытую посуду до убийства последнего микроба., даже протирать не нужно было. Единственное нужно протереть столы, вымести пол, как-то украсить убогую столовую, мы иногда писали плакатики – типа – Ешь потей, работай мерзни и еще всякую чушь.

Благодаря борьбе за гигиену животами у нас никто не страдал, а это была самая главная похвала за нашу работу при 40 градусной жаре. После ужина мы еще всегда оставляли на вечер в столовой котел с чаем, или кисель и огромную кастрюлю с печеньем или вафлями, и ребята еще могли чего-нибудь пожевать перед сном. Жевать там хотелось всем и всегда!

Основной подготовкой вечером у нас была печь, где мы в 4 часа утра должны были вскипятить котел огромный воды, кастрюлю. Нужно было положить дрова, розжиг – тонкую деревянную стружку, притащить эту кастрюлю с водой от нашей речки ( как-то я посчитала шаги, их было более 50), естественно закрыть ее крышкой, чтобы туда не залетели мошки и мотылечки, да и мухи, вот гадская тварь, роем носились, мы спасались от них в столовой лентами- липучками, везде они висели, это действительно спасало. Вода за ночь хоть чуть-чуть нагревалась и быстрее закипала, поэтому это необходимо было сделать именно вечером.

Все, все вымыто, прибрано, поставлены на печь две кастрюли для кофе-напитка и для яиц, которые после варки тащили охлаждать в речку, прометена вся столовая, там в углу все для чая с печеньем или вафлями, булка хлеба тоже всегда была и нож, чтобы разрезать кусочки, соль, сахар тоже там на столике. Но на этом наша дневная вахта не кончалась. Почему-то было принято, что всю грязную одежду отдавали нам стирать, а также одежду на починку.

Вот уж тут для меня возникали огромные проблемы, к своему стыду, в свои 20 лет я не умела даже пришить пуговицу, заштопать или зашить дырку, поправить разорвавшийся карман и прочее. Поэтому с Танюшкой мы разделились – я стирала все что мне дадут, у нас стояла какая-то ржавая бочка, где вода естественно нагревалась за весь день, у нас было корыто, стиральная доска, хозяйственное мыло и мои руки.

Я стирала, полоскать бегала на речку в ледяной воде, были натянуты веревки, куда я развешивала чистое прополосканное белье (в основном рубахи и майки, брюки были редко,), Танюшка заканчивала штопку и работу с иглой и наступал момент возможности лечь спать это было около часа следующего дня.

Правда мы все время болтали о том о сем и, главное, было уже очень темно, свет был проведен только в столовую, все палатки и все остальное было в темноте, но если бы ты видел это небо – небо целины! Такого количества звезд я нигде больше не видела. Они были огромные и висели прямо надо мной, я иногда прыгала, чтобы сорвать хоть одну с неба, но не получалось, они были рядом, но были далеко. Очень красиво, очень!

Весь лагерь спал, ребята очень уставали и каждую минутку они тратили на сон. Сон – это было священно. Мы с Танюшкой тоже уходили спать, а в 4 утра, она меня будила, все начиналось с начала. Наша смена раннего подъема и реанимация печи длилась ровно три дня, потом это делала другая пара девчонок. Как я мечтала об этом третьем дне, когда утром, на следующий день, я могу встать не в 4 часа утра, а в 8 часов. Вот и встает вопрос на засыпку – а что нужно человеку для счастья? Вот то, то – совсем малость -СОН. Кстати, в 4 утра еще было темно, а в 9 вечера уже темно -Казахстан, это вам не это!

И еще очень интересный эпизод в моем кухонном деле. Каждый день утром нам привозили тушу барана, с которого уже была снята шкура. Казах, который вообще не понимал по-русски ни слова, бросал его в определенном месте и уезжал. Почему-то решили, что с этой тушей буду возиться я, чем было вызвано это решение, я до сих пор не знаю. Один из парней один раз мне показал, как это делается, дал мне топор и убежал на стройку, а я начала тушу разделывать.

Нужно было все косточки с мясом отправить на суп, мякоть – на проворачивание и приготовление котлет. В первое время было трудно с костями, трудно было разрубить за один удар топора, приходилось делать это раз пять. При этом кость дробилась и получалось много мелких неприятных косточек, которые могли тебя даже поранить в супе. Но тренировка делает свои дела – и через неделю я очень удачно орудовала топором и не перерубив с одного раза кость, вторично попадало прямо в нужное место, мелких костей уже не было, и я считала себя профессионалом в данном вопросе.

Обычно после обеда к нам приходил барбос и мы кормили его косточками от супа, он и мы были в восторге, ласковый был пес, его тут вообще никто не кормил, целых два месяца он жировал, что с ним стало потом, естественно, мы не знаем, уехали домой. Но я видела, как часть костей он зарывал про запас.

Да, за эти первые две недели я научилась всему по кухне, могла все сделать, суп, котлеты, каши, рожки, макарошки, кисель, компот, чай, оладушки на всю команду, научилась вместо еды пить желток из яиц, вкусно, до сих пор этот вкус узнаю. Тогда сальмонеллы не было и мы пили только желтки, а белки в стряпню. Вкусно, очень жаль, что сейчас попробовать нельзя. Итак, две недели поварской работы и вот – организм восстал.
Я заболела. У меня поднялась температура до 40 градусов, я начала бредить. Ни кашля, ни насморка, ни головной боли – только безумный жар в такую жару вокруг Бедная наш медик третьего курса не знала, что делать, таблетки аспирина не сбивали жар. Уже наполовину теряя сознание, я ее попросила, что я лягу и просто посплю, меня положили на мою вторую полку и я уснула.

Я проспала ровно сутки, тихо сопя в той позе, в какой меня засунули в кровать, они даже зеркало подносили к носу, чтобы убедится, что я дышу. Ровно через сутки я проснулась без температуры и каких-либо последствий. Организм отдохнул и был готов к новым нагрузкам. Нужно прислушиваться к нашему организму, он сам подскажет, что делать.

Вот сейчас мне каждую ночь снится, что я хожу по грязи или песку, организм уже орет, показывая, что мне нужно обратить внимание на ноги, обязательно сменить позу, уже застоялась кровь (это у меня тромбоз нижних конечностей после ковида), очень сильно болят ночью, как свинцом наливаются, поэтому я раз пять просыпаюсь и занимаюсь ногами, сгибая и выпрямляя стопы ног, помогает, но ненадолго.

Однажды нам не хватило сахара для компота и я, как самая активная и сообразительная, взяла трехлитровую банку и побежала в это село, вернее маленький посёлочек попросить его с возвратом завтра, завтра нам уже обещали привезти целый 25 кг мешок. Я была поражено бытом каждого дома в нем, куда мне пришлось обратиться.

В первом доме проживали казахи, в доме полная антисанитария, хозяин пьяный валялся на полу, хозяйка что-то делала у печи. Я ее попросила, она ничего не понимала по-русски, на полу ползали парочка грязных обкаканных детей облепленные мухами, она была тоже в чем-то совершенно не потребном.

Следующий дом был русской семьи, они сказали, что сахара у них нет и помочь не могут и посоветовали пойти к фрау Меркель, немецкое поселение, двор у русских был почище, но как-то попахивало недоубранным и не очень ухоженным, где-то мычала голодная корова, куры загадили весь двор, огород был полу пустой, у казашки вообще не было огорода.

И вот, я прошла метров 20 и перешла на другую сторону улицы и там увидела просто великолепный сад, красивый забор, очень убранный двор и очень аккуратный дом, я постучалась, вышла женщина в передничке поверх чистой и красивой одежды и на голове у нее была белая красивая заколка. Я очень удивилась, увидев такую разницу. На немецком языке она меня что-то спросила, я ей сказала, что мне нужна полная банка сахара и завтра я ей принесу их две.

Она все поняла, пригласила меня на веранду, где все просто блестело и излучала приятный свет. Она взяла мою банку, открыла большую ёмкость, отсыпала мне сахар и сказала, что две банки ей не надо, а чтобы я принесла ей хотя бы эту, одну. Меня еще поразили цветы вокруг ее дома, таких красивых я просто не видела, мило журчала речка за домом, были большие плодовые деревья, уют и красота.

Я поблагодарила и ушла, удивившись быту людей, которые жили в совершенно таких же условиях, но не пользовавшихся теми благами, которые им давала природа и труд. На следующий день я ведь принесла ей две трехлитровые банки сахара, но она опять улыбнувшись, взяла только одну, но попросила сахар с банкой, у них там стеклянная тара была на вес золота.

Вторую банку, вернее ее содержимое, я отдала русской семье, только попросила хозяйку, чтобы она высыпала сахар из банки, а банку отдала мне. Та была очень рада и хотела что-то мне дать взамен, но я сказала, что у нас все есть и все хорошо. Банку я отнесла фрау Меркель и приоткрыв калитку, поставила ей у дорожки. Больше мы с ней не встречались, а русская семья помогла мне с моей больной рукой, когда туда в порез, попала инфекция и она опухла очень сильно у указательного пальца.

Наш медик ничего не могла сделать, хотела резать тупым скальпелем, а я стала от боли и испуга падать в обморок. Тогда Танюша сбегала к той хозяйке, которой я отдала тогда сахар и договорилась, что она меня полечит, она у них была знахарка. Узнав, что со мной, она велела прийти к ней на закате и все. Танюша привела меня к ней на закате и убежала кашеварить, а с хозяйкой мы пришли в огород, повернулись на закат, на пне стоял чугунок, она велела мне опустить руку в чугунок, там была горячая вода, и начала читать молитву.

Там были еще какие-то травы, я узнала, это была полынь. Прочитав молитву она велела мне вынуть руку, замотала ее в чистую тряпочку и мы пошли в дом, там у нее было домашнее растение – столетник, она оторвала лист, разрезала его и приложила к невидимой ранке, опять замотала чистой тряпочкой, напоила меня их казахским чаем с маслом и еще чем-то в кружке, узнала от куда мы приехали, подивилась, даже не знала, что есть Урал, кстати, вечером дома мне показалось у нее очень уютно.

Она сказала, что все к утру пройдет, за молитвой она ездила в Семипалатинск, что ли, я точно не помню. Я поблагодарила ее и ушла, утром рука была в норме, опухоль спала и больше не токало, как при гнойной ране. Жизнь продолжалась!

Наше пребывание на целине заканчивалось, уже близился долгожданный момент отъезда в родной Свердловск. Мне периодически приходили письма от мамы и от Юры, с которым перед отъездом на целину я поссорилась и даже не ожидала, что он узнает мой адрес и напишет.

Конечно, в письмах мы помирились и с нетерпением ждали встречи, так хотелось много рассказать друг другу, он тоже где-то ездил по Казахстану, как фотокорреспондент. До сих пор меня удивляет тот факт, каким образом до нас доходили письма, ведь конкретного адреса нашей стоянки не было, но письма приходили всем и не терялись на почте.

За все два месяца работы у нас был один день всеобщего выходного – это был день целинника, и он был где-то в двадцатых числах августа. Утром к нам приехали две грузовые машины, мы туда залезли и радостно поехали в горы, настроение было приподнятое, весело пытались петь песни, да просто дышали полной грудью ветром свободы от этой бесконечной работы.

У подножья той горы, которую мы видели с нашего лагеря, нас выгрузили, и мы начали восхождение в горы. Идти было трудно, все выше становилось и прохладно, где-то уже на самой первой небольшой вершине, меня угораздила еще с одним парнем полезть прямо по отвесной стене наверх. Что меня толкнуло на это, даже не знаю, глупых поступков в моей жизни всегда было много.

До сих пор с ужасом и содроганием вспоминаю тот эксперимент, когда уже высота около20 метров, а тебе еще метров десять нужно до верха ползти. Вот тогда я поняла, что я очень боюсь высоты. Спуститься было уже просто невозможно, это знают даже опытные скалолазы, что спуск значительно сложнее восхождения, поэтому пришлось лезть только вверх.
 
И опять ангел-хранитель спас меня, больше мое успешное восхождение никак нельзя было объяснить. Мы все оказались на вершине и в гостях у пасечника, седобородый старец, который был очень гостеприимен и с высоты своего почтенного возраста смотрел на нас, как на маленьких щенят, которые весело играют у ног матери, не подозревая о дальнейших прелестях жизни.

Мы попробовали мед прямо из сот, я до этого никогда не видела соты с медом, было интересно, попив чай и пообщавшись мы пошли вниз, оставив пасечнику банки со сгущенным молоком, тушенку и несколько пачек чая. Он нам дал еще меда, который мы, конечно, потом доели в лагере. Грузовики нас ждали, мы все вернулись домой без травм и всяких неприятностей. На этом день целинника был закончен, завтра трудовые будни и наша с Танюшей очередь вставать в 4 часа утра.

Да, еще вечером нам спели несколько песен под гитару, у костра при полном отсутствии электрического света, некоторые песни мы пели все вместе, звездное небо было просто прекрасно, и костер, огонь он всегда завораживает, а главное – был просто отдых, а не трудовые будни.

Особенно трудной оказалась именно последняя неделя перед отъездом домой. Ребятам нужно было сдавать объекты – это вроде четыре построенных дома, полностью, даже со вставленными окнами , полами, крышами и всякими строительными мелочами, времени не хватало, они не успевали, по возможности мы им помогали уборкой мусора, я вспомнила свои штукатурные навыки, работали круглосуточно, и днем и ночью, все измотались, устали, даже просто озверели, шуток не было слышно, даже и мат куда-то делся, не было сил.

Но вот приехали дядечки в шляпах, были какие-то речи, сдача и прием объекта, начались закрытия всех нарядов и прочие бухгалтерские штучки. Вот тут, именно в этой спешке, казахские друзья нас обманули с обещанными выплатами и это мы обнаружили уже в поезде, когда ехали домой и нам выдали заработанные каждым деньги.

Нас обсчитали на 300–400 рублей каждого и вместо 1000 рублей, ребята возвращались домой   с 600 рублями, а нам девчонкам досталось по 400 рублей чистыми. В вагоне у ребят чуть не возник бунт против командира и прораба, которые возились со всеми денежными делами. Но нам потом объяснили, что из наших денег вычли все деньги на все вспомогательные нужды при проживании и естественно на еду.

А принимающая сторона обещала взять все расходы на себя, обманули, сделав там какую-то приписку в договоре. Ну а мы были слишком наивными, командиру было так же, как и мне 20 лет. После этого я поняла, что восточные люди – очень хитрые люди, это не русские, которые всему верят и последнюю рубаху снимут и отдадут тебе. Да, Восток дело тонкое. 

Мы ехали домой, время в пути двое суток с небольшим. Лично я сначала отоспалась по полной, потом мы начали писать друг другу на фирменных целинных рубашках, пожелания. Моя рубашка была исписана вся полностью, я ее долго хранила, она у меня была даже уже в нашей деревне, надписи и пожелания все сохранились.

Потом она куда-то делась, немножко жалко, наверное, я, как всегда, приняла неправильное решение и отправила ее в печку. Спроси меня -Зачем, я не отвечу, а может где-то лежит в самых потайных углах нашего сарая, хорошо бы, чтобы это было так. Дедушка сейчас разбирает завалы в нашем сарае, где мы знаем с тобой логово Оси. А вдруг найдем и я через более чем 50 лет надену ее снова, во было бы круто.

Это был большой состав, который вез назад все целинные отряды, которые работали на целине в Казахстане. На обратном пути все заново знакомились, как всегда, шумели, пели песни. Пашка-матерщинник уже нашел алкоголь и, плюнув на все сухие законы на целине, отрывался по полной, естественно не один, а в компании самых крутых парней. Командир уже даже к нему не лез, боясь не только неприличных слов, но и рукоприкладство.

Мы с Танюшкой, пошептавшись, решили, что я вызову ее любовь, и она объяснится с ним в своих чувствах. Лично я никогда не считала зазорным, что девчонка скажет о своей симпатии парню. Ну что тут плохого, может парень стесняется ей это сказать, и они оба мучаются, переживая в одиночестве.  У них была встреча в тамбуре, от куда минут через 20 пришла зареванная Танюша, он ей сказал, что у него есть девчонка в Свердловске и она его ждет и придет даже встречать поезд.

Мне пришлось долго успокаивать мою подругу, почему-то я с ней поревела вместе и нас стало лучше. Мы решили, что он очень пожалеет об этом. Во, наивняк. В годы перестройки он оказался в элитной команде, которая прожила всю перестройку в шоколаде, наворовала кучу денег, построила себе дворцы и не отказывала себе ни в чем, когда основной народ оказался у черты бедности, отсутствие зарплат, продуктов и прочие удовольствия. Потом я узнала, что в 2000 году его не стало, что-то с сердцем, говорили, что он много пил.

А мы ехали домой, а там на перроне меня встречала мама и Юра, объятья, слезы радости, мы пошли домой вместе, взявшись за руки и обнимаясь, мама шла впереди я, явно, очень ревновала меня к Юрке, наверное, мамы считают, что первая любовь им, а остальное другим. Я никогда не ревновала своего сына к кому-либо, мне кажется, что это совершенно неправильный эгоизм. Ведь как мой сын не может быть счастлив, разрываясь между мной и его половинкой? Зачем создавать проблемы в семье нашим детям?

Но мама очень меня любила меня, и ей было трудно решить этот вопрос. Дома был наш с тобой любимый тортик, что-то еще вкусное, мама делала еще очень вкусное песочное печенье, я потеряла его рецепт, но обязательно найду и мы с тобой попробуем его воспроизвести. Было уже поздно, и я пошла провожать Юру на 12 трамвай, мы всегда так делали, я его садила на трамвай и бежала домой. Но в этот именно день посадка в трамвай очень задержалась.

У стены мельницы (мукомольного завода) мы очень долго обнимались и целовались, мы просто очень соскучились друг о друге, мы опять стали единым целым, мои глупости были забыты, да и буквально завтра мы с ним уезжали на практику, первую производственную практику на заводы нашей необъятной Родины, он уезжал В Суздаль, а я В Соликамск, на Соликамский магниевый завод. Опять разлука на целый месяц.

Я пришла поздно, мама уже очень волновалась, но все обошлось, я легла спать в свою кровать и уснула, как убитая. Мои эмоции закончились, моя целина закончилась тоже, это была просто здорово, я дома, мама рядом, я сплю. В октябре мы собрались снова нашим отрядом все вместе у нашей врачихи в частных домах, какие-то очень элитные дома у цирка, их сейчас нет, там стоят уже высотки, она расходилась в тот момент со своим мужем, а она жила с его семьей и она решила им каким-то образом за что-то отомстить, она пригласила нас всех к себе в этот элитный деревянный дом (сейчас такие остались в литературном квартале).

Да, она круто рассчитала свою месть, встреча прошла под водочный инструмент без закуски, это было что-то ужасное, пить водку и не закусывать, это облом, но так вышло, ведь мы не знали, что это месть. Я только помню ее испуганную родню при виде 40 харь, которым нужно было где-то напиться и попрыгать под музыку, это было что-то, я сначала даже хотела как-то их успокоить, но они в каждом видели негодяя, так же, как и ее.

Все пошло по сценарию Пашки и так и закончилось, все упились до скотского состояния. Потом, в здравом уме мы смеялись над этим и не могли понять, как это могло произойти. Месть женщины – это ужасно. Да, да, и я оказалась среди тех, кто очень много выпил, я очень опьянела и от этой отравы начала икать не переставая, по-моему, это моя поджелудочная железа спасала себя от этой отравы.

Уже ничего не соображая я пошла домой, меня стал провожать парень с нашего отряда, очень симпатичный еврей – Александр, но я икала каждую минуты, мне было очень стыдно, я говорила, чтобы он не подходил ко мне на 5 метров, и он послушно шел за мной, охраняя меня таким образом. Он ушел в свою общагу, проводив меня до подъезда и убедившись, что я дошла до квартиры. Мы потом встречались с ним в институте, всегда здоровались и улыбались, наверное, вспоминая нашу последнюю встречу.

Но это был еще не конец. Мама, которая не отходила от окна, наконец-то получило свое чадо. И чадо ей сказало, что умирает. Действительно, мне было очень плохо, мама просидела около меня всю ночь, давая мне чай и еще что-то и все время клала свою руку мне на сердце, чтобы узнать, бьется ли оно. А я ей все время говорила, что умираю. Утром, вернее ближе к обеду, когда я пришла в чувство окончательно, я дала маме торжественное обещание, что никогда не буду больше пить. Мама мне поверила. Никогда не говори никогда, придумай что-нибудь другое.

Итак, давай подведем итоги – что дала мне целина? Мы с мамой наконец-то смогли купить холодильник, который стоил 300 рублей, остальные 100 рублей разошлись на разные полезные мелочи. Я научилась варить, жарить, стирать, пришивать, убирать, готовить массу блюд, где-то на пол года мама была освобождена от этих забот, я все делала сама, я научилась общаться с людьми, видеть их положительные и отрицательные стороны, мое наивное отношение к жизни рассеялось (особенно после того, как местные мальчишки в последний день украли мою пилотку всю, в значках, которые мне все дарили из нашего отряда).

Я стала понимать, что все не так просто, как бы мне хотелось, что есть разные люди со своими характерами и пониманием правилам жизни, я увидела новый мир -Казахстана, бескрайние степи, стада баранов , горы, звездное небо, горная река, люди, в этом забытом Богом поселке, их жизнь, радость этой жизни, немцы, русские, казахи, не было вражды, а были простые человеческие отношения, простых не избалованных людей.

Я повзрослела, да, я еще решила, что больше не поеду на целину, очень тяжелое испытание оказалось для меня, да и нужно было заниматься учебой и длительной практикой на наших металлургических заводах, чтобы выйти из ВУЗа квалифицированным инженером. И честно говоря – это получилось.